Древнегреческая поэзия на Боспоре

Шелов-Коведяев Ф.В.

История

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2018, № 6, с. 71-80 УДК 94(3); 930.27

Независимый исследователь, Москва shel-kov@yandex. ru

Поступила в редакцию 31.10.2018

Публикуются эпиграфические стихотворные фрагменты: 1) на обломке закраины килика типа С начала V в. до Р.Х. из Пантикапея даёт новую эпиклезу Диониса и позволяет выделить богатый диони-сийский пласт в боспорской топонимике, включая понимание названия «Боспор» как «путь Быка-Диониса»; 2) на поддоне ножки килика типа С первой четверти V в. до Р.Х. несёт на себе любовное сочинение фанаго-рийской гетеры, обращённое ею к своему покровителю; 3) на куске белой штукатурки из Гермонассы дарит сенсацию - стихи древнеаттической комедии, выводящие подругу Фемистокла гетеру Сатиру, - и демонстрирует высокую образованность жителей этого полиса в классический период.

Ключевые слова: граффито, шрифт, стих, килик, полис, метр, ямб, ионик, хориямб, анапест.

Эпиграфисты не избалованы боспорскими ненадгробными и невотивными частными стихотворными памятниками. Тем более отрадно, что ныне представилась возможность весомо пополнить их число, заодно расширив наши знания об уровне эрудиции боспорян в эпоху классики.

I

Гимн1 Дионису из Пантикапея

В 1969 г. 23-летний начинающий учёный Ю.Г. Виноградов опубликовал граффито первого стиха Малой Илиады, в котором он рассмотрел школьный экзерсис юного ольвиополита [2, с. 142-150]. Статья его сразу явила яркий образец фирменного стиля исследователя, всегда умевшего извлечь из любого текста максимум исторической информации. Данная публикация вспомнилась, когда в моих руках, благодаря любезности руководителя Боспорской (Панти-капейской) археологической экспедиции ГМИИ им. А.С. Пушкина В.П. Толстикова, коему я приношу самую искреннюю благодарность, оказался фрагмент (М-2016, оп. № 221) закраины аттического чернолакового килика типа С, найденный на горе Митридат в 2016 г. в слое рубежа У1-У вв. до Р.Х. и хранящийся в коллекции Восточно-Крымского историко-культурного музея-заповедника (далее - ВКИКМЗ, см. рис. 1). Здесь, если держать черепок краем чаши вниз, в две строки читается - ЮОТХОМПОЛ/МФ^ОМОЛ2.

Безальтернативно дополняемое, учитывая дважды повторяющуюся в тексте ассимиляцию носового перед последующим губным, в стк. 1 имя Диониса заставляет видеть в последующих за ним литерах его эпитеты и - в стк. 2 - член в аккузативе. И если конечное Филомольп очевидно, то ПоХ требует более подробного раз-

мышления. Для стихотворной, как станет понятно, надписи из семи вариантов завершения данного буквосочетания - поХ^оиХор, поХиуа/^Флр, поХиегб^р, поХикюцор, поХицорфор, поХипбтлр и поХшцтор [3, S. 951; 4, S. 91] - идеально подходит второй. «Многорадост-ный»=«несущий много радости» есть не только известная, начиная с Гомера и Гесиода, и излюбленная от Пиндара до орфических гимнов периода Римской Империи [например, 3, S. 707, Anm. 3; 4, s.v.] Дионисова эпиклеза, но и применяется она почти исключительно к нему. Да и все другие её носители оказываются тесно с ним переплетены: Музы (связаны с Дионисом [см. 4, S. 178] не менее, чем с Аполлоном - ср. далее); обожествлённая Фитр у орфиков [4, S. 219]; 'Qpai поХиу^Феер, т.е. 'Qpai фйш Дюуооои [3, S. 478].

ФхХоцоХпор, «любящий пение и танец», был среди прилагательных, начинающихся на фЛо-, фаворитом у поэтов раннего V в. до Р.Х. [5, p. 20]2. Но вот в связке с Дионисом он, хотя и ожидаемо, встречается впервые. Получение из боспорского материала нового Дионисова Beiname само по себе трудно переоценить. Так складывается поэтическая фраза3: A1zövdoo(J, 7шЯ[г)уа/г|Фп ||

иу--. и \J - -л

io io

то],« ф^X6цoЦrcov e.g. ае15ю/кгкХ^окю (vel

ЦГр-Ш KT/-.).

. v. VJ (vei,---etc)

cho io "

Обращает на себя внимание, что использование трёх иоников (обычных/анакластических) в двух соседних стихах, с перебивкой их хориямбом в начале второго (как здесь), и вообще было популярно в греческой лирике, и не толь-

О Н У Ь ^ Г 1

Ф I Ай^

Рис. 1. Гимн Дионису из Пантикапея ко ([11, c. 54: варианты соседства иоников и хориямбов; c. 55: ионик с предшествующим ему в начале стиха хориямбом, начиная с Сапфо (ср. c. 56); c. 89: игра поэтов с иониками и хориямбами, чтобы сблизить их звучание; c. 92: ионики после хориямбов в «Персах» Эсхила)]. Однако особенно важно, что их сочетание специально присуще сочинениям, где выступает Дионис [11, c. 55: ионики и хориямбы в культовых песнях Дионису], со свитой или без, например, Вакханкам Эврипида (Eur. Bacchae. ed. Kopff): напр., ст. 90 - два ионика, ст. 91 - хориямб + ионик4; ст. 155 - хориямб + ионик. Это создаёт для поэтического понимания обломка мощное основание. А нанесение граффито на перевёрнутый черепок однозначно определяет его как ученическое упражнение: именно на них обычно шли ни на что более не годные куски сосудов.

Возможно, - по аналогии с изданным Виноградовым началом Малой Илиады, - мы сталкиваемся с цитатой из - неизвестного, правда, на сей раз - сочинения. Если это так, то пополнение корпуса стихов, адресованных Дионису профессиональными поэтами, - маленькая сенсация. Коли же такое мог самостоятельно сочинить подросток в пантикапейском гимнасии, -это ещё более значимо.

Сам же факт того, что первая ранняя стихотворная запись, найденная в Пантикапее, связана именно с Дионисом, влечёт за собой весьма серьёзные исторические коннотации. Ведь она позволяет думать, что Дионисов культ играл на Боспоре роль отнюдь не второго ряда (иную точку зрения см.: [12, c. 14, 21, 27; 13]; ср. [14; 15]).

Если взглянуть на давно доступные сведения с такой точки зрения, то стоит по-новому отнестись, в первую голову, к некоторым боспор-ским топонимам. Известно, в частности, что издревле Дионис считался божеством всей растительности [например: 8, p. 152 ff.], а устойчивое словосочетание кплор Aiovuoou, «сад Диониса» обозначало его царство, при этом сам бог носил прозвание к^лоор или к^пеир, «садовый» [3, S. 693, Anm. 1]. Тогда городок Азиатского Боспора Кплт («Сады»), расположенный чуть северо-западнее Фанагории, где - ни в нём самом, ни в его округе - археологически не уста-

новлены заметные садовые плантации, вполне может иметь дионисийское название.

То же относится и к топониму Нимфей, Nu^aiov, ибо неразрывность нимф (а то, что город поименован по ним, никогда ни у кого сомнений не вызывало) и Диониса в эллинской мифологии не требует долгой аргументации. Диониса часто звали пат^р, «отец» [16, S. 1548; 4, S. 91], его почитали в виде Патрююр, «Отчего» (Paus. I. 43. 5) [cp. 3, S. 690, Anm. 3; cp. его же эпитет патргютлр: 4, S. 91]. Значит, локализуемый недалеко от Кеп Патр(а)ей (ср. также лексему патра, «отчизна», и имя полиса в Ахайе -Патраг) - Патра-еир (Strab. XI. 2. 8)5 или Патра-о(о)иЛр (Hecat. fr. 198) допустимо прочитывать -«отеческий», т.е. «дионисов». Да и «дарованная богом» 0eu/o5ooi^ - Феодосия, к которой примыкают плодородные степи, очевидно должна быть сюда сопричислена, т.к. Дионис (ср. его эпитеты Фео/и5ашюр [16, S. 258]) нередко звался просто «богом» [см., например: 3, S. 698, Anm. 4 - Феор цеуар].

У него была ипостась Апатурия (присуща не одному ему, можно ли её возводить к тому же корню, что и агсатл, «обман», не вполне ясно: не зря подробно исследовавший её Тохтасьев в итоге воздержался от категорического вывода [19, c. 111-117, особенно 116-117]), и его культ в таком обличье был тесно связан с Афродитой (о семантике её образа в связи с хтоническими мотивами поклонения Дионису - см. ниже; ср. [20, c. 649, 670 слл.]). Поэтому в святилище Афродиты в Апатуре, расположенном близ Гермо-нассы (с «филиалом» подле или в Фанагории [21, c. 138-143]), поклонялись, судя по последним данным, им обоим. Недаром там обнаружены артефакты, указывающие на почитание Диониса, а в Гермонассе найдено граффито на основании чер-нолаковой солонки IV в. до Р.Х. [22, p. 302, № 937] с аполлонийско-вакхическими возгласами LAEY (ТмГс-94 VII/46 № 108, хранится в ГМИИ им. А.С. Пушкина в Москве6).

Перейдём к боспорским династическим и аристократическим антропонимам. Эпиклезы Диониса Хаторор, Еиц^Хор и Еиюр нашли своё отражение в повторяющихся именах тиранов Левконидов/Спартокидов - Сатир и Эвмел - и в распространённости личного имени Эвий в среде высших сановников Боспора вплоть до эпохи домината (о последнем см. [23]).

Далее, древнейший пласт образа Диониса есть олицетворение порождающих сил природы в виде племенного быка. Отсюда - его «бычьи» и эпитеты фоокрафор^оикерюр/таирокерюр «бычьерогий», ßоuyеv^р/таupоyеv^р «быкорож-дённый», ßоuф6vор «быкоголосый», кератофир «роговидный», таироцетюпор/таирюпбр «бычье-

ликий, быкообразный», таирор «бык», таироцорфор/таирофи'лр «быковидный»,

таирофауор «быкоед», хриоокерюр «золоторогий^» и т.п.), и аллюзии в поэзии [4, Б. 81, 92], и отражённые на критских фресках ещё миной-ской эпохи знаменитые акробатические игры с быком как элемент культа плодородия, дошедшие до сего дня в напрочь переосмысленном виде в испанской корриде. Всё это сообщает нам возможность полагать, что этноним крымских туземцев «тавры» и происходящего от них топонима «Таврика» / полуостров Таврический были переосмыслены греками как «бы-чьи»=дионисовы. Не зря, видимо (см. ниже), мифографы (Иу§. 120: только ли реплика Эврипида?) и трагики (Эсхил и Эврипид) отправляли туда Ореста [6, р. 776] (о нём, как прадионисий-ской ипостаси Диониса-Аида см. [24, с. 79]) и Ифигению.

Хтоническая же сторона представлений о Дионисе [8, р. 11, 16] отразилась, в частности, в мифах не только о Минотавре, Ариадне и т.д., но и о дионисовом нисхождении в Аид за своей матерью Семелой. Последнее [20, с. 656, 672 сл.] особенно интересно в связи с тем, что Мео-тида (Азовское море) и Керченский пролив воспринимались греками как разлившееся устье Танаиса (Дона), а дельты рек были в их же представлениях, по понятным причинам (всякий речной поток начинается с родника, бьющего из-под земли или из горы), преддверием подземного мира. Следовательно, полностью оправдано вйдение топонима «Боспор» (Роор порор, ср. древнее название Босфора - Боспор Фракийский в связи с популярностью Диониса во Фракии, перенесённое впоследствии на киммерийские берега7) не в народно-этимологической парадигме (глубины не позволяли гонять скотину через пролив, даже когда в античности море стояло на 3-4 метра ниже8), но в значении «путь быка» - не буквально, а переносно: «путь Диониса».

Так получаются ранние сведения о хтониче-ском Дионисе на Боспоре, которых столь не достаёт И.Ю. Шаубу [см., например, 27, с. 133136]. В свою очередь, Дионисовы параллели Керченского полуострова объясняют, как и почему таврская богиня-Дева слилась в сознании колонистов Юго-Западного Крыма с образами Коры-Персефоны/Ифигении и стала патроном Херсонеса Таврического.

Конечно, Дионисийский культ непрерывно сопровождал любого эллина в течение всего годового цикла, отмеряя в нём его важнейшие отрезки. Однако исключительный массив разнородных и разноплановых данных, в концерте бьющих в одну точку именно на Боспоре, от-

крывает, что греки жили тут непосредственным переживанием признаков прямого присутствия Диониса в Северо-Восточном Причерноморье.

II

Любовное послание из Фанагории

В 2001 г. после трагической смерти Ю.Г. Виноградова за его именем в журнале «Вестник древней истории» [28, с. 103-104] появилась крошечная (по вычету колонтитула, названия и резюме - менее 1 странички типографского текста) заметка, посвящённая любопытному фанагорийскому граффито на опорной поверхности ножки аттического килика (тип С) первой четверти V в. до Р.Х., найденного в 1977 г. в слое начала классического времени на раскопе «Верхний город». Его транскрипция была дана в следующем виде: XIMONXAPIEXXA: Е1М1КАЛЛОХАГА0ЕКА1МЕТР1Е, а чтение предложено такое: H^v xapieooa-ei^i каХХор, äyaöe кш ^exple («Симон, милая! Я сама красота, добрая и умеренная»).

В иных обстоятельствах можно было бы только аплодировать усердию коллег покойного. Но, к сожалению, данная публикация - пример того, как поспешность, движимая даже самыми прекрасными устремлениями, - приносит устоявшемуся реноме больше вреда, чем пользы.

Чтение материала оставляет стойкое впечатление, что он не был до конца доработан рукою мастера. Не отмечена выявленная мною при аутопсии9 интерпункция (её глубина и нарочитость отличается от встречающихся рядом то тут, то там выщерблин лака) между HIMON и Xapleooa: нижняя точка здесь частично наложи-лась на ню (как в %apieooa на завершающую прилагательное альфу: см. рис. 2). Гамма не лунарна, но представлена формой развёрнутой галочки со скруглённым углом, которая, как тут же отмечается Ю.Г., известна, кроме Эвбеи, и в Ionia Asiatica [29, fig. 46; 30, tav. I—III] - регионе Теоса. Хи, с учётом заворачивания надписи, имеет вид косого, хотя и чуть завалившегося набок (что свойственно и другим символам, прежде всего альфе, эпсилону и сигме), а не прямого креста; ро с усиком под полукружьем зафиксировано в Ионийском Двенадцатиградье и его колониях [29, fig. 46 and Table of Letters; cp. 31]. Точно так же начертание е знаком Е, а не Н, в ионийском ареале характерно не единственно эвбейским артефактам [32, S. 35; SGDI 5366 (Аморгос); DGEEP 757-759 (Наксос), 765766 (Кеос)], - не исключая милетские [DGEEP 731 B 3, 6] и теосские (до сер. V в. до Р.Х.) [33, 135.1 (классическое время); 261 b 9 (469-459 гг. до Р.Х.); 262 b 7 (480-450 гг. до Р.Х.)]. Тем бо-

лее оно неудивительно в первой четверти того же столетия в Фанагории, ибо известно, что на периферии особенности графики сохранялись даже дольше, чем в центре. Непонятно, почему далеко не редкая, включая Ионию ([29, Table of Letters]), трёхчастная сигма сопровождена знаком вопроса.

Часть перечисленных моментов, как и сама интерпретация граффито, спровоцировали беспрецедентные в научной биографии Ю.Г. Виноградова addenda, corrigenda et desiderata. Лоран Дюбуа сделал замечание, что происхождение стихотворца требует более тонкого подхода, ибо если говорить об Эвбее, то речь может идти лишь об Эретрии и юге острова, где, впрочем, влияние аттического алфавита с начала V в. до Р.Х. упразднило некоторые характерные особенности местного письма, привлекшие внимание первоиздателя. Саму же надпись он предложил читать «О Симон (женское имя ср. р. в звательном падеже. - ФШК), я полна (т.к. килик в греческом языке есть слово ж. р. - ФШК) очарования моею красотою, добрая и умеренная» [ВЕ 2003, 394]. А Ангелос Ханиотис, разделяя мнение Ю.Г. Виноградова, что граффито может быть связано с гетерой, ставит вопрос: не будет ли в таком случае более удачным понимание, в котором сосуд женского рода обращается к мужчине Симону (вместо гипокористического женского антропонима X^ov предлагается мужское Xí^ov) [SEG. LI. 2001 (2005). № 991]?

Убеждён, что если бы Ю.Г. Виноградов сам готовил свой текст к печати, он, несомненно, с присущей ему непринуждённой лёгкостью отразил бы все перечисленные возможности, дал бы ответ на все вопросы, проанализировал бы, как обычно, все детали и версии и пришёл бы к незыблемому в своей правоте решению (см.

ниже). Если он этого не сделал, значит, перед нами не законченная авторская работа, а отдельные, как всегда блестяще, выписанные её фрагменты, перемежающиеся даже не набросками других частей, но некими заметками к будущему эскизу, не предполагающими опубликования. Сугубо предварительный характер им написанного подтверждается комментарием издателей («тезисы к докладу») к вышедшим годом позже за рубежом [34, p. 79-80] его наблюдениям - на сей раз с фотографией предмета.

К счастью, исправить ситуацию помогают собственные интуиции мэтра. Прежде всего, -поскольку стихотворная природа граффито схвачена им, вне всякого сомнения, верно - отмечу, что Виноградов снайперски попал и в ключевую для всего изучения памятника точку - crux между средним родом единственного существительного (то каХХор) и тремя (!) женскими прилагательными. И он сам тут же предложил выверенный всем опытом тончайшего эллиниста и искуснейшего эпиграфиста единственно правильный выход из неразрешимой prima facie контроверзы - метонимическое перенесение понятия «красота» (ср.р. в греческом) на килик (ж.р.), что позволило сочинителю сочетать несовместимое в обычных обстоятельствах. Наконец, он же (а вслед за ним Дюбуа) отметил двусмысленность стиха, где хвалебные эпитеты могут быть равно отнесены на счёт и чаши, и влюблённой поэтессы.

Следуя точно по пути, намеченному вышеназванными реперами, а также интерпункцией, отделяющей не только начало строки от её окончания и %apieooa от ei^i, но и SIMON от XAPIESSA, и предложением Ханиотиса видеть в SIMON Si^öv, звательный падеж от мужского личного имени Si^rav, получаю - :SIMON: ХАР1ЕХ£А:ЕШЖЛЛАОХЛГА0ЕКА1 METPIE -Si^övxapieooa ei^i каХХор, äyaöe Kai ^expie «О Симон, я прелестная красота, добрая (тебе) и соразмерная» - любовную стихотворную фразу, написанную гетерой (лишь они обладали среди эллинских женщин достаточным для того образованием) в изящном ритме ямб - анапест - ямб -ямб - анапест - ямб - ямб. Аналогичное сочетание метров (об анапестах см.: [11, c. 50-51]) встречается в эпиграфике (см., например, семи-словное граффито V в. до Р.Х. из Ольвии [35, nr. 177 /]), где цезура проходит прямо посередине между двумя симметричными группами метров: пЗтЗлотор lcö/ac si jlli || фхХг) jtivovxi x6v oivov (в первой части стоит либо хориямб и анапест, либо, что лучше соответствует симметрии, спондей с растяжением второго краткого, обычный ямб и анапест, во второй - ямб, ямб и анапест - с дополнительным кратким в конце каждой группы).

В подкрепление моей интерпретации приведу следующие аргументы. Во-первых, интерпункция явно выделяет обращение к объекту чувств. Во-вторых, не должно смущать прекращение словоразделения после второго слова: пишущая поняла, что продолжай она как прежде, она не удержится в пределах поля обода поддона - подобных примеров хватает в эпиграфике, в т.ч. «малой» (например, Бу11.3 1260. 3). В-третьих, и аналогий вовсе нелогичной границы - делит имя и отчество, член и существительное (ЮББ 25, 77, 134), наречие и остальной текст (БЕО XXXII 805) и даже литеры внутри одной лексемы (БОБЕР 757; Бу11.3 1260=ЮБОР 4) - немало в архаическое и классическое время. В-четвёртых, могущий показаться неприемлемым порядок слов (впрочем, такого рода перестановки известны уже в поэмах Гомера) - хар^ооа е!ц! каХХор (прилагательное-глагол-существительное) - имеет твёрдую базу в распространённых на киликах с раннеархаической эпохи надписях типа ейпотор е!ц! киХг^. Например, в стихотворном заголовке к достославной метрической же надписи (возможно, самой ранней: VIII в. до Р. Х.!) на кубке Нестора из Питекусс Шоторор ейпот^] потерю[у] Маргерита Гвардуччи на полном основании, опираясь на верифицированные формулы пои бшор е!ц! кйХг^/Х^киФор [35, р. 163, п. 177 с; р. 164, п. 177 /], считает подразумеваемым глагол е!ц! между ейпот^] и потерю^] [30, 226-227, № 6 (с библиографией)]. Или в граффито на стенке чернолакового килика V в. до Р.Х. из Нимфея (Эрм. ГК/Н 74; раскопки Е.Е. Люценко 1876 г.) - еиАиц1^р е!ц! киХг^ [36, с. 73-74, № 108] (с прорисовкой и ссылкой на Е.М. Придика). Можно в этой связи вспомнить и стихотворные надгробия, где, наряду со стандартными оборотами то и 5шор ^пца/опца/тафор е!ц1, е!ц! тои 5еТуор ^пца/опца/тафор и е!ц! ^пца/опца/тафор тои 5е!уор, регулярно находим и тои 5шор е!ц! ^Пца/оПца/тафор [37, Кг. 111, 112]. В-пятых, чаша есть общечеловеческая метафора женского естества, и греческая культура тут, натурально, не исключение. В-шестых, «добрая» в любовном языке означает «доступная». В-седьмых, цетр1^ в том же контексте значит «соответствующая/подходящая размером». В-восьмых, местоположение откровенного граффито на поддоне ножки, когда оно достаточно скрыто, подтверждает, что писала любящая игривая женщина: обычную дарственную надпись оставляли на открытых местах. В-девятых, смелость декларации, видной посторонним при выпивании вина в застолье, утверждает авторство особы свободных нравов. В-десятых, именно такое

понимание, на мой взгляд, придаёт отмеченной всеми двусмысленности стиха завершённость.

Существование в Фанагории института гетер через 70 (отталкиваясь от нижней даты килика) -80 (исходя из верхней его датировки) лет после её основания [см. 31] говорит о весьма развитой полисной организации апойкии. Остаётся решить, была наша «дама полусвета» заезжей знаменитостью, и если да, то - откуда? Считаю, что предлагать её эвбейское или другое «иностранное» происхождение нет никакой необходимости. Выше было показано, что буквы надписи и особенности её транслитерации (е=ё=^) вполне находят себе соответствия в восточно-ионийском регионе, где находился Теос, фана-горийская метрополия. Итак, представший в новом свете памятник ещё раз [cp. 38] свидетельствует об очень высоком уровне образования в Фанагории, в школе гетер в том числе, в раннеклассическое время.

III

Фрагмент аттической комедии из Гермонассы

В фондах ГМИИ им. А.С. Пушкина в Москве хранится происходящий из раскопок античной Гермонассы 1969 г. кусочек белой штукатурки (ТмГс-69 Нг IV+V/47 № 271) с граффито в три строки: ХАТУРАЩ- / - ]£ТЛНКАГГЯ[- / - ]Л1 N (см. рис. 3: из-за невозможности отразить белое по белому на фотографии и рисунке, даю его в вывертке10). Текст нанесён, скорее, небрежно, но там, где графемы дают достаточно оснований для вынесения суждения об их форме, они могут быть датированы не ранее чем серединой -второй половиной V в. до Р.Х. На это же указывают и условия находки (сопровождающий материал на отметке 9,4 м из культурного слоя общей мощностью ок. 11 м)11.

На удачу, в стк. 2 сохранилась аористная форма 3-го лица ед.ч. от глагола *тХаю («сметь, дерзать, решаться, осмеливаться») - ЁтХ^. Для дальнейшего важно, что она не просто хорошо засвидетельствована, начиная с Гомера (LSJ, s.v.), но и представлена в эпиграфике Афин в обсценном контексте: £тХл Хакк6лр[0]ктор / ho Хи5р6цахор - «Решил(ся) распущенный (=распутный) задом (вот) этот Сидромах» [39, р. 14, n. С 23; вторая четверть V в. до Р.Х.]. Точно так же в стк. 1 читается женское имя Сатира в аттической огласовке - Хатира (в ионийском диалекте оно звучало бы Хатирд). Считать соседство обоих фактов простым совпадением было бы слишком большим допущением. Куда продуктивнее искать оному объяснение на афинской почве.

44. Тм Г-69 Нг IV+V/32 №271

Рис. 3. Фрагмент аттической комедии из Гермонассы

И действительно в собрании фрагментов неизвестных комических авторов Августа Майне-ке [40, S. 631, Nr. CVI] мы обнаруживаем в комментариях Евстафия к Гомеру следующий понятийный ряд, адресованный scortis meretrici-busque: dvaoei^allop, dvaoupxolip, dno^u^oupip, PopPopon^, yeyravoKra^, eilinoup, Хеюфорор, ^avioK^nop, ^u^oupip, navSooia, noluu^vop, сатира, onouS^oilaupa, xalKiSixip, Xa^anun^. Евстафиевы пассажи столь красноречивы, что их стоит процитировать хотя бы частично: кшджп ... п Se eip^ev^ oupa

Kai dno^u^oupiv nap^yaye yuvahca xnv aioxponoxov ... Kai navSooia ... PopPopon^ (Eus-tath. 862, 38-42) [41, р. 53]; о (i.e. Элий Дионисий. - ФШК) S^loT ф-noiv ... ai (i.e. ¿xaTpax. -ФШК) Kai dvaoei^alloi ... пара тп K®^w6ia (Eustath. 1413, 27-29) [42, р. 53]; 'Ev Se xoip p^xopiKoTp le^iKoTp фëpexax ... Kai п onouS^oilaupa, xouxeoxiv п nopv^ ... &p фaoxv oi nalaioi ... Kai xa^aixun^ ... Kai leюф6pop ... Kai navSooia ... Kai xalKiSixip ... Kai noluu^vop ... Se ye п ^avioK^nop ... Kai dvaoeirn^allop, Kai ^u^oupip ... dvaoupxolip, Kai сатира, Kai eilinoup, Kai yeyravoKra^ (Eustath. 1921, 57-66) [43, р. 275].

Бросается в глаза, что Евстафий перемешал в своей сводке (что прямо следует из его собственных толкований) идиомы совершенно разного порядка. Наряду с «профессиональными» кличками - dvaoeirn^allop («теребящая (возбуждающая) фаллос»), (dno)^u^oupxp («сосущая (=соска)»), eilinoup («раскатывающаяся (=раздвигающаяся) нога»), leюф6pop («имеющая отношения (сходящаяся) со всеми»), navSooia («всем дающая (=давалка)»), xalKiSixip («бронзяшная (=грошовая)»), ироничными прозвищами - yeyravoKra^ («оглашающая селенье стонами»), ^avioK^nop («бешеный передок»), и бранью - dvaoupxolip («потаскуха»: см. ниже), PopPopon^ («грязная дырка»), onouS^oilaupa («усердная сточная канава»), xa^aixun^ («шлю-

ха»), - у него попадаются и характеристики совсем иного смысла - лоХш^ор («знаменитая») и сатира. При этом он expressis suis verbis ссылается на словоупотребление древней комедии, сохранённое в лексиконе ораторов.

А так как аатьра производит чёткое впечатление широко известного женского личного имени, ставшего нарицательным, и стоит оно рядом с лоХш^ор - одним из двух (второе -л^Зошя) прилагательных, подходящих к нашей надписи, имеет смысл поискать даму, которая была бы в некоем смысле настолько знаменита, чтобы попасть на тростинку комического поэта. Тут нам снова улыбается удача.

Гетера Сатира была одной из подруг самого Фемистокла афинянина. У Афинея (XIII. 576c) [44] читаем: ©ецшхокХпр ne, шр ф-noiv '^^eve^ (FHG II, 491) ... ^oav 5'aünai Лацш Kai skiüv^ Kai Sanupa Kai Ndwюv. Куда уж славнее! Недаром её вспоминают писатели и спустя 700 лет по прошествии её романа с легендой Аттики.

В итоге, в стк. 1 читается Sanupa л[оХш^ор. Поскольку же речь точно о гетере, то к -]хгу стк. 3 подходит единственное определение из евстафиева списка - ävaoupnо]Хlv. Все комментаторы, древние и, следом, современные, связывают его с глаголом ävaoupra - «задирать (в т.ч. подол платья), обнажать(ся), выставлять напоказ (в т.ч. подводить человека)». Я же предлагаю приглядеться к восходящим к тому же ver-bum существительному о оирглр («верёвка/машина для вытягивания/натягивания») и прилагательному оирпор, -öv («волочащийся, тянущийся, тащащийся»). Следуя за их семантикой, получаем, что злосчастная Сатира называется ещё и потаскухой!

Здесь уместно вспомнить, что, согласно «Суде» (Suid. s.v. Muodxv^), уже ямбограф второй половины VI в. до Р.Х. Гиппонакт Эфес-ский высказался об особе лёгкого поведения Мисахне: ävaoupnöлоХlv [45, S. 494, fr. 110]. Думается, исправление выданной оценки, предложенное Иоганном-Генрихом Фоссом и принятое другими специалистами, на ävaoupnоХlv [45, S. 495, fr. 110] избыточно, ибо ävaoupnöлоХlр прекрасно может означать «таскающаяся по (всему) городу», что укрепляет предложенную мною трактовку понятия ävaoupnоХlр.

Итак, сткк. 2-3 реконструируются: ЁпХ^ Kai nn[v ävaoupnо]Хlv. По сути того, что пока удалось восстановить, получается, что знаменитая Сатира решила(сь) стать потаскухой. В таком случае, впереди ЁпХ^ можно дополнять onnvai (тут буквально «встать», т.е. выйти на панель). Поскольку же Сатира, как выяснилось, была выведена в комедии, судя по периоду деятель-

ности Фемистокла в Афинах, не поздше второй четверти V в. до Р.Х. (Хионида? Кратина? иного «древнего» комедиографа?), надо проверить, насколько полученный текст надписи соответствует ритму комической поэзии.

У меня выходит следующее (о сочетаемости анапестов с иными метрами см. [11, с. 50-51] и раздел II настоящей статьи):

Хатора 7r|o/-m')|ivoç

атгрт] етАц кал. гу/[\- âvacnjprop.tv

«Сатира знаменитая решила(сь) стать и потаскухою». Иное членение стиха: анапест-анапест-ямб-анапест-анапест " - непозволительно, т.к. при нём словораздел прошёл бы прямо через стопу ямба, что недопустимо (см., например: [11, с. 30 и др.]).

muta cum liquida не дают у профессиональных стихотворцев долготы предыдущей силлабы. oxnvai, Kai: дифтонг в открытой позиции, как правило, засчитывается за краткий слог. Впрочем, если считать Kai долгим, это ничего в понимании граффито принципиально не изменит - напротив, только его упрочит. Анапесты активно использовались, например, Аристофаном (например, [46, р. 238]). Вперемежку с ямбами они - обычное явление, отражённое и в эпиграфике [47, S. 745; раздел II настоящей статьи]. Однако для Kai tn[v второго стиха может быть предложено и более элегантное решение: в комедии два начальных кратких слога анапеста часто заменялись одним долгим, превращая его в формальный спондей (например, [46, p. 238]). oxnvai ЁтХл: хориямб следом за анапестами c паузой после первого долгого применялся тем же Аристофаном для пародирования трагических анапестов [46, p. 242], что в случае, когда поэт третирует Сатиру за размолвку с Фемистоклом, создаёт дополнительный иронический эффект. В итоге фразу можно видеть целиком анапестической, с обыкновенными вариациями метров. Образуются вполне комедийные вирши. Не они ли, дающие разом и Xaxûpa, и noÀM^voç, и àvaoûpxoXiç, оставили след в комментарии Евстафия?

Произведение должно было быть создано по горячим следам (комедия всегда писалась на злобу дня, была, можно сказать, памфлетом древности) расставания Сатиры с Фемистоклом (в связи с проблемами его политической карьеры, приведшими его к изгнанию из Афин?), ко-

гда она уже выбрала себе нового покровителя, за что её и травит, возможно, сторонник или наймит государственного деятеля. Версия, согласно которой её порицают за то, что она влилась в коллектив фавориток политика, кажется менее вероятной.

Нет нужды, что начала строк надписи не совпадают: она сделана на стене и не может подчиняться требованиям синхронных лапидарных памятников. Само по себе замечательно, что она - сенсационно - и дарует новый стих из неизвестной ближе «древней» аттической комедии, и приносит доказательство не только существования в Гермонассе (как ещё ранее в соседней Фанагории - см. раздел II) института гетер, но и прекрасных литературных знаний гермо-насситов второй половины V в. до Р.Х.

В заключение попытаюсь представить, кто, где и почему решил оставить такое граффито. До недавних пор считалось, что копается окраина Гермонасского полиса. Но теперь, когда подводные разыскания открыли существование затопленного, как в Фанагории, подлинно Нижнего города, стало очевидно, что исследуется центр Гермонассы13. То есть район, занятый общественными зданиями и весьма подходящий для проживания статусной женщины свободных нравов. Не исключено, что обломок штукатурки принадлежал некогда облицовке её дома. Вероятно, она была тёзкой той самой - афинской -Сатиры, либо имя последней уже успело стать обобщающим. А напомнил дорогой куртизанке о себе, таким образом излив свой гнев на стенку, либо не допущенный до полной интимности обиженный поклонник, либо отвергнутый ради более успешного конкурента бывший любовник.

Примечания

1. Термин «гимн» я использую в принятом сейчас широком смысле хвалебной песни всякому античному божеству par excellence [1, р. 6 and n. 4].

2. Ср. его прозвища цеХпбцеуор в литературе [3, S. 710-711; 6, S. 343] и цo•Daayëтqp в надписях о. Наксос [3, S. 676 Anm. 2, 711 Anm. 1] (плюс порою даже Аполлон в облике Дюуоа65отор: Paus. I 31, 4 ^р. 7, Sp. 1033; o синкретизме двух божеств см. [8, p. 202 ff.; 9, c. 322 мл., 326-327]; ср. [10, c. 127-128].

3. Здесь и далее курсивом выделены неполностью сохранившиеся или небрежно выписанные символы.

4. Согласно Снеллю, завершения ст. 90-91 нельзя считать эпитритом.

5. О предпочтительности данной формы и её семантической связи с nanqp писал С.Р. Тохтасьев, ср. также его сомнения относительно её корреляции с делением гражданского коллектива на näxpai, поскольку в Милете соответствующие образования известны как nanpiai [17, c. 82-87] и, по данным Н. Эрхардта, на которого он ссылается, лишь с I в. до Р.Х. [18, S. 105-106]; добавлю от себя, что появились

они, по аналогии с другими новшествами, собранными Эрхардтом, по-видимому, под римским влиянием).

6. Благодарю А.К. Коровину, передавшую мне на обработку коллекцию гермонасских граффити, и их хранителя С.И. Финогенову, подтвердившую моё право.

7. Jeu d'ésprit Тохтасьева [25, c. 86-92] о фракийском происхождении термина основана на зыбкой ссылке на произведение византийского автора, а нераскрытые им «другие источники» суть надписи -см. название деревни Веааапара и общины Beaaanapevoi в ВЕ 51.142, 61.400, 62.198, которые помещают топоним, как и Прокопий свою крепость Boanapa, в верхнем течении реки Марица в район между Пловдивом и Пазарджиком на территории современной Болгарии, откуда до Босфора по прямой не менее 411 км, что делает идею усопшего просто невозможной.

8. См. [26, с. 29, 66 и др.]. Теперь глубина, - исключая прорытый судоходный канал, - в самом узком месте пролива у косы Чушка достигает 7-8 м, у косы Тузла - 5-6 м, значит, на минимуме они были 3-4 и 1-2 м соответственно, что, с учётом топких илистых отложений, достигавших в центре не менее 20 метров, - сейчас в разы больше, губительно для крупного, не говоря о превалировавшем тогда мелком, рогатого скота и лошадей. Полагаю, «рассказы старожилов» о таких перегонах сохранили, при посредстве передачи через множества народов и эпох, в превратной форме воспоминания о набегах по льду скифов, о которых рассказывает Геродот (Hdt. IV. 28).

9. Искренне благодарю за такую возможность при разборке витрин замечательной выставки «Пан-тикапей и Фанагория: Две столицы Боспорского царства», прошедшей в ГМИИ им. А.С. Пушкина в Москве 27 июня - 17 сентября 2017 г., руководителя Фанагорийской археологической экспедиции ИА РАН, директора археологического музея-заповедника «Фанагория» В.Д. Кузнецова.

10. Сердечно благодарю мою жену Н.В. Шелову-Коведяеву за изготовление рисунка и шурина А.В. Копылова за перевод его в компьютерный формат.

11. Не могу в очередной раз не поблагодарить передавшую мне в конце 1980-х годов надпись на публикацию доброй памяти А.К. Коровину, в экспедиции которой я в 1970 году впервые прикоснулся к археологии, и хранителя коллекции С.И. Финогено-ву, подтвердившую моё право на издание.

12. Об одиночных ямбах см.: [11, с. 53, 56].

13. Сердечно благодарю за предоставленную в августе 2017 г. информацию начальника Таманской (Гермонасской) археологической экспедиции ГМИИ им. А.С. Пушкина Т.А. Ильину.

Список сокращений

АМА - Античный мир и археология.

ВДИ - Вестник древней истории.

ДБ - Древности Боспора.

ПИФК - Проблемы истории, филологии, культуры.

ВЕ - Bulletin épigraphique.

DGEEP - Dialectorum graecorum exempla epigra-phica potiora (hrsg. von E. Schwyzer).

IGDOP - Inscriptions grecques dialectales d'Olbia Pontique (rec. par L.Dubois).

IGDS - Inscriptions grecques dialectales de Sicile (rec. par L.Dubois).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

LSJ - A Greek-English Lexicon (ed. by H.G. Liddell, R. Scott & H.S. Jones).

SEG - Supplementum epigraphicum graecum.

SGDI - Sammlung der griechischen DialektInschriften (hrsg. von H. Collitz und F. Bechtel).

Список литературы

1. Hackworth C.M. Reading Athenaios' Epigraphical Hymn to Apollo: Critical Edition and Commentaries. Columbus, 2015.

2. Виноградов Ю.Г. Киклическая поэзия в Оль-вии // ВДИ. 1969. № 3. C. 142-150.

3. Preller L. Griechische Mythologie. 6. Aufl. Berlin, 1923.

4. Bruchmann C.F.H. Epitheta deorum quae apud poetas Graecos leguntur. Leipzig, 1893.

5. Moore Chr. The name-calling origin of the philo-sophos // Drafts of Pennsylvania State University. 2012. July. P. 1-32.

6. Nilsson M.P. Geschichte der Griechischen Religion. Bd. II. 2. Aufl. München, 1955.

7. Roscher W.H. (Hrsg.). Ausführliches Lexicon der Griechischen und Römischen Mythologie. Bd. I. Leipzig, 1890.

8. Otto W.F. Dionysus. Myth and Cultus. Blooming-ton - London, 1965.

9. Лосев А.Ф. Античная мифология в её историческом развитии. М., 1957.

10. Шауб И.Ю. О синкретизме Аполлона и Диониса на Боспоре в IV в. до н.э. // Проблемы исследований античных городов (тезисы докладов III научных чтений памяти В.Д. Блаватского. Москва, январь 1987 г.). М., 1989. C. 127-128.

11. Снелль Б. Греческая метрика. М., 1999.

12. Шауб И.Ю. Эллинские традиции и варварские влияния в религиозной жизни греческих колоний Северного Причерноморья (VI-IV вв. до н.э.): Авто-реф. дис. ... д-ра ист. наук. СПб., 2010.

13. Шауб И.Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье VII-IV вв. до н.э. СПб. , 2007.

14. Русяева А.С. Религия и культы античной Оль-вии. Киев, 1992.

15. Русяева А.С. Религия понтийских эллинов в античную эпоху. К., 2005.

16. Gruppe O. Griechische Mythologie und Religionsgeschichte. Bd. I-II. München, 1906.

17. Тохтасьев С.Р. Из ономастики Северного Причерноморья. I: ПАТОУ£, ПАТРАЕУ£, ПАТРАЕУН // Фролов Э.Д. (ред.) Проблемы античного источниковедения. M. - Л., 1986. C. 82-87.

18. Ehrhardt N.: Milet und seine Kolonien. Fr.a.Main -Bern - N.Y., 1983.

19. Тохтасьев С.Р. Боспорская легенда об Афродите Апатурос // ВДИ. 1983. № 2. C. 111-117.

20. Шауб И.Ю. Боспорские курганы и загробные представления боспорян // Боспорские исследования. 2014. Вып. ХХХ. C. 635-682.

21. Тохтасьев С.Р. Апатур. История боспорского святилища Афродиты Урании // ВДИ. 1986. № 2. C. 138-143.

22. Sparkes B.A., Talcott L. Black and Plane Pottery of the VI , V and IV Centuries B.C. (Athenian Agora Vol. XII). Princeton, 1970.

23. Шелов-Коведяев Ф.В. Двусторонняя надпись из станицы Недвиговской // АМА. 2018. T. 19. (в печати).

24. Иванов В.И. Дионис и прадионисийство. 2-е изд. СПб., 1994.

25. Тохтасьев С.Р. ВО£ПОРО£ // Боспорский феномен. 1999. C. 86-92.

26. Шелов-Коведяев Ф.В. История Боспора в VI-IV вв. до н.э. М., 1985.

27. Шауб И.Ю. Некоторые аспекты культа Диониса на Боспоре в IV в. до н.э. // Боспорский феномен. 1999. C. 133-136.

28. Виноградов Ю.Г. Визит эвбейца в Фанагорию // ВДИ. 2001. № 1. C. 103-104.

29. Jeffery L.H. The Local Sripts of Archaic Greece. Oxford, 1970.

30. Guarducci M. Epigrafia Greca. Vol. I. Roma, 1967.

31. Шелов-Коведяев Ф.В. К ранней истории Фа-нагории // ПИФК. 2018. № 3. С. 97-106.

32. Bechtel F. Griechische Dialekte. Bd. III. 2. Aufl. Berlin, 1963.

33. McCabe D.F., Plunkett M.A. Teos Inscriptions. Texts and List. Princeton, 1985.

34. Vinogradov Yu.G. The Visit of an Euboean to Phanagoria // G.R. Tsetskhladze & J.G. de Boer (eds.)

Talanta. Proceedings of the Dutch Archaeological and Historical Society. Vol. XXXII-XXXIII. 2000/2001 (2002). P. 79-80.

35. Friedländer P., Hoffleit H.B.: Epigrammata: Greek Inscriptions in Verse. From the Beginning to the Persian War. Berkeley - Los Angeles, 1948.

36. Толстой И.И. Греческие граффити древних городов Северного Причерноморья. М. - Л., 1953.

37. Peek W. Griechische Vers-Inschriften. Bd. I: Grab-Epigrammen. Berlin, 1955.

38. Шелов-Коведяев Ф.В. Школьная поэзия в Фа-нагории // ДБ. 2018. Т. 22. С. 239-242.

39. Lang M.L. Graffiti and Dipinti (Athenian Agora. Vol. XXI). Princeton, 1976.

40. Meineke А. Fragmenta Comicorum Graecorum. Vol. IV. Berlin, 1841.

41. Stallbaum J.G. (ed.). Eustathii ad Homeri Iliadem Commentarii. Vol. 3. Cambridge. 2010.

42. Stallbaum J.G. (ed.). Eustathii ad Homeri Odys-seam Commentarii. Vol. 1. Cambridge. 2010.

43. Stallbaum J.G. (ed.). Eustathii ad Homeri Odys-seam Commentarii. Vol. 2. Cambridge. 2010.

44. Kaibel G. (ed.). Athenaei Depnosophistae. Vol. III. Lipsiae, 1862.

45. Th. Bergk (ed.). Poetae Lyrici Graeci. Bd. II. Lipsiae, 1882.

46. Humphreys M.W. Metres and Rhyms. In: Aristophanes Clouds ed. by M.W. Humphreys. Boston, 1913.

47. Kaibel G. Epigrammata Graeca ex lapidibus con-lecta. Berlin, 1878.

ANCIENT GREEK POETRY ON BOSPORUS CIMMERIAN F.V. Shelov-Kovedyaev

In this paper, we publish some epigraphic poetry fragments. 1) A fragment of the attic kylix (type C) brim from the early 5th century B.C. found in August 2016 in Panticapaeum. It contains two initial verses of a school exercise honouring Dionysus. Their reconstruction gives the following text: Ajiovuao^ m^uya/qfln 9iXo^oX[nov e.g. dsiSro «I .sing of Dionysus bringing a lot of joy and loving songs and dance». The inscription gives a new important epiclesis of Dionysus - ^iXo^oXnop - and makes it possible to identify a rich Dionysian layer in Bosporic toponymy, including the understanding of the name «Bosporus» as «the Way of Dionysus the Ox». 2) The inscription on the pan of kylix of type C (1st quarter of V B.C.) found in Phanagoria in 1977: Zi^ov- %apisaaa sip.i KaXXop, dyaflE Kai ^sxpis «Simon (masculine name), I am the charming beauty, accessible for you and right by my size» - the verse phrase of hetaera addressed to her lover, the proof that the institution of hetaeras existed in Phanagoria. 3) A fragment of white plaster found in 1969 in Hermonassa is a real sensation. It contains two verses of the earlier unknown ancient Athenian comedy - Zawpa TC[oXw>^vop ax^vai] Ex^q Kai xn[v dvaaupxo\Xiv «Famous Satyra resolved to stay a slut» - concerning the famous Athenian hetaera Satyra, the girl-friend of Themistocles. This inscription demonstrates the Hemonassian citizens' high level of knowledge of literature.

Keywords: graffito, script, verse, kylix, polis, meter, iambus, ionic, choriambus, anapest.

References

1. Hackworth C.M. Reading Athenaios' Epigraphical Hymn to Apollo: Critical Edition and Commentaries. Columbus, 2015.

2. Vinogradov Yu.G. Kiklicheskaya poehziya v Ol'vii // VDI. 1969. № 3. S. 142-150.

3. Preller L. Griechische Mythologie. 6. Aufl. Berlin, 1923.

4. Bruchmann C.F.H. Epitheta deorum quae apud poetas Graecos leguntur. Leipzig, 1893.

5. Moore Chr. The name-calling origin of the philo-sophos // Drafts of Pennsylvania State University. 2012. July. P. 1-32.

6. Nilsson M.P. Geschichte der Griechischen Religion. Bd. II. 2. Aufl. München, 1955.

7. Roscher W.H. (Hrsg.). Ausführliches Lexicon der Griechischen und Römischen Mythologie. Bd. I. Leipzig, 1890.

8. Otto W.F. Dionysus. Myth and Cultus. Blooming-ton - London, 1965.

9. Losev A.F. Antichnaya mifologiya v eyo istori-cheskom razvitii. M., 1957.

10. Shaub I.Yu. O sinkretizme Apollona i Dionisa na Bospore v IV v. do n.eh. // Problemy issledovanij an-tichnyh gorodov (tezisy dokladov III nauchnyh chtenij pamyati V.D. Blavatskogo. Moskva, yanvar' 1987 g.). M., 1989. S. 127-128.

11. Snell' B. Grecheskaya metrika. M., 1999.

12. Shaub I.Yu. Ehllinskie tradicii i varvarskie vliya-niya v religioznoj zhizni grecheskih kolonij Severnogo Prichernomor'ya (VI-IV vv. do n.eh.): Avtoref. dis. ... d-ra ist. nauk. SPb., 2010.

13. Shaub I.Yu. Mif, kul't, ritual v Severnom Pri-chernomor'e VII-IV vv. do n.eh. SPb., 2007.

14. Rusyaeva A.S. Religiya i kul'ty antichnoj Ol'vii. Kiev, 1992.

15. Rusyaeva A.S. Religiya pontijskih ehllinov v an-tichnuyu ehpohu. K., 2005.

16. Gruppe O. Griechische Mythologie und Religionsgeschichte. Bd. I—II. München, 1906.

17. Tohtas'ev S.R. Iz onomastiki Severnogo Pricher-nomor'ya. I: nATOYS, nATPASYS, nATPAEYS // Frolov Eh.D. (red.) Problemy antichnogo istochnikove-deniya. M. — L., 1986. S. 82—87.

18. Ehrhardt N.: Milet und seine Kolonien. Fr.a.Main — Bern — N.Y., 1983.

19. Tohtas'ev S.R. Bosporskaya legenda ob Afrodite Apaturos // VDI. 1983. № 2. S. 111—117.

20. Shaub I.Yu. Bosporskie kurgany i zagrobnye predstavleniya bosporyan // Bosporskie issledovaniya. 2014. Vyp. XXX. S. 635—682.

21. Tohtas'ev S.R. Apatur. Istoriya bosporskogo svyati-lishcha Afrodity Uranii // VDI. 1986. № 2. S. 138—143.

22. Sparkes B.A., Talcott L. Black and Plane Pottery of the VIth, Vth and IVth Centuries B.C. (Athenian Agora Vol. XII). Princeton, 1970.

23. Shelov-Kovedyaev F.V. Dvustoronnyaya nadpis' iz stanicy Nedvigovskoj // AMA. 2018. T. 19. (v pechati).

24. Ivanov V.I. Dionis i pradionisijstvo. 2-e izd. SPb., 1994.

25. Tohtas'ev S.R. BOSnOPOS // Bosporskij feno-men. 1999. S. 86—92.

26. Shelov-Kovedyaev F.V. Istoriya Bospora v VI— IV vv. do n.eh. M., 1985.

27. Shaub I.Yu. Nekotorye aspekty kul'ta Dionisa na Bospore v IV v. do n.eh. // Bosporskij fenomen. 1999. S. 133—136.

28. Vinogradov Yu.G. Vizit ehvbejca v Fanagoriyu // VDI. 2001. № 1. S. 103—104.

29. Jeffery L.H. The Local Sripts of Archaic Greece. Oxford, 1970.

30. Guarducci M. Epigrafia Greca. Vol. I. Roma, 1967.

31. Shelov-Kovedyaev F.V. K rannej istorii Fanago-rii // PIFK. 2018. № 3. S. 97—106.

32. Bechtel F. Griechische Dialekte. Bd. III. 2. Aufl. Berlin, 1963.

33. McCabe D.F., Plunkett M.A. Teos Inscriptions. Texts and List. Princeton, 1985.

34. Vinogradov Yu.G. The Visit of an Euboean to Phanagoria // G.R. Tsetskhladze & J.G. de Boer (eds.) Talanta. Proceedings of the Dutch Archaeological and Historical Society. Vol. XXXII—XXXIII. 2000/2001 (2002). P. 79—80.

35. Friedländer P., Hoffleit H.B.: Epigrammata: Greek Inscriptions in Verse. From the Beginning to the Persian War. Berkeley — Los Angeles, 1948.

36. Tolstoj I.I. Grecheskie graffiti drevnih gorodov Severnogo Prichernomor'ya. M. — L., 1953.

37. Peek W. Griechische Vers-Inschriften. Bd. I: Grab-Epigrammen. Berlin, 1955.

38. Shelov-Kovedyaev F.V. Shkol'naya poehziya v Fanagorii // DB. 2018. T. 22. S. 239—242.

39. Lang M.L. Graffiti and Dipinti (Athenian Agora. Vol. XXI). Princeton, 1976.

40. Meineke A. Fragmenta Comicorum Graecorum. Vol. IV. Berlin, 1841.