CC BY
100
УДК 37.015
Федотов Вадим Евгеньевич
Санкт-Петербургский государственный университет
ДОРЕВОЛЮЦИОННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ О КИЕВО-МОГИЛЯНСКОЙ АКАДЕМИИ
Статья посвящена исследованию Киево-Могилянской Академии в дореволюционный период. Первопроходцем в этом процессе был митрополит Евгений (Болховитинов), затем его дело продолжили митрополит Макарий (Булгаков), Аскоченский, Голубев, Петров и др. Киевская Коллегия, ставшая со временем Академией, являвшаяся первым учебным заведением в тогдашней Российской империи, вызывала огромнейший интерес у историков.
Ключевые слова: Пётр Могила, Киево-Могилянская Академия, Коллегия, образование, история, культура.
История Киево-Могилянской Академии не была обделена вниманием. Однако основной фундамент в ее изучении был заложен в дореволюционный период. Первым, кто отметил значимость трудов одного из своих предшественников, был митрополит Киевский и Галиц-кий Евгений (Болховитинов). Будучи студентом московской Славяно-Греко-Латинской Академии, молодой ученый имел в своем окружении немало украинцев: С. Гамалея, М. Антоновского, А. Мо-гилянского, Л. Максимовича и других украинских интеллигентов. Все они интересовались историей и почитали украинскую культуру [16, с. 7]. Поэтому свой первый опыт украиноведения Болховитинов получил еще в семинарии, в которой было много выпускников Киево-Могилянской Академии. Он начал собирать материалы по истории юго-западной церкви, украинских земель, деятелей украинской культуры. В своей работе, посвященной истории Софийского собора [13, с. 35-47], автор отметил множество заслуг Петра Могилы по восстановлению древнерусских храмов, различных изданий, а конце этой книги автор дал список митрополитов (его также можно встретить и в работе Амвросия [9, л. 47-49]), в котором Пётр Могила находится под 50-м номером. Болховитинов изучает киевские каталоги, приводит данные о том, что Петр Могила знал греческий и латинский языки, словесные науки и богословие, о том, что будущий митрополит послан был в Парижский и другие иностранные университеты. Далее были приведены сказания Несецкого о прохождении воинской службы, монашеском постриге, избрании архимандритом. Отдельная глава «Прибавления» носит следующее название: «Краткие сведения о начале Киевской академии, её прежних учреждениях, порядке и переменах».
Также стоит отметить, что незадолго до упомянутых изданий у Болховитинова вышла «История Российской иерархии». Первый том содержит историю духовного просвещения. Н.А. Колосов в своем отзыве отметил: «Заглавие "история" не определяет собою всего содержания её, которое гораздо обширнее, чем можно было бы судить по заглавию, так, кроме истории собственно русской иерархии, в ней содержится еще история русского духовного просвещения и описание русских духовных школ...» [10, с. 18]. В первой главе второго отделе-
ния есть разделы «О российских духовных Академиях», материалы «Краткое историческое сведение о Киевской Академии» [8, с. 458-498] и «Список ректоров и префектов Киевской Академии» [8, с. 499-512]. Кстати, рукописный вариант этого издания до сих пор хранится в Киеве [7]. Автору удалось обработать материалы из Синодального архива, а также записки Бантыш-Каменского, которые послужили один из источником данной работы.
Еще тогда иеромонаху Амвросию довелось проделать колоссальную работу. В отделе рукописей библиотеки имени Вернадского в Киеве (далее - ИР НБУВ) можно встретить множество его записей, большая часть из которых впоследствии вышла в его изданиях [12, л. 1-98]. Ему довелось обработать труды Захария Копыстенского, Дмитрия Ростовского (святого) и Игнатия Кульчицкого, грамоты царей и собрать сведения о всех митрополитах.
В книге мы встречаем датировку, информацию о дарственной Галшки Гугулевичивны, о посещении монастыря патриархом Иерусалимским Феофаном и о его благословении от 17 мая 1620 года (публикуется текст грамоты). Мы узнаем, что в том же году другой грамотой от 26 мая патриарх подтвердил, что быть школе в Братском монастыре для обучения в ней православного Греко-Российского исповедания детей Греческому (в то время - Эллинскому), Славянскому, Латинскому и Польскому языкам и наукам, а сам монастырь пожаловал титулом патриаршей ставропигии [8, с. 459-463]. Правда, в ИР НБУВ нам удалось найти текст этой же грамоты, которая датируется 9 мая [4, л. 1-4]. В грамоте от 7 января 1622 года мы узнаем об учреждении двух братств между учащимися в киевских школах: Братия большого и малого собрания [8, с. 469-472]. В большое братство вписывались только обучающиеся богословию и философии, а в меньшее - риторики, поэзии и разным языкам. Распределение роли чинов было таким: старший - префект, далее - два ассистента, секретарь и другие. Из грамоты польского короля Сигизмунда от 19 февраля 1629 года мы узнаем о возобновлении П.К. Сагайдачным монастыря, церкви и школы после разорения их от разных набегов и нашествий [8, с. 473-474], а церковь позволяла иметь Братство милосердия, богадельню для «людей убогих, старых и увечных» [8, с. 473-474].
© Федотов В.Е., 2016
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 5, 2016
77
Отдельно отмечается Амвросием заслуга Петра Могилы, который позволил быть данному училищу в Киеве, а сам стал старшим братом, опекуном и смотрителем [8, с. 475]. «По сей-то причине долгое время училище оное называлось Киево-Могилянским. Сначала там построены были школы деревянные, и таков же был странноприемный дом, после названный Бурсою, в котором жили учащиеся сироты, лишенные родителей и всякого пропитания; а также приходящие из чужих стран для наставления в истинном благочестии и православии...» [8, с. 476]. Упоминает Амвросий о жалованных Братскому монастырю грамотах [8, с. 481], иеромонах обращает внимание на то, что при иждивении и попечительстве гетмана Мазепы здесь были построены каменная церковь на первом этаже и большая Богоявленская церковь, а верхний этаж здания был построен митрополитом Заборов-ским [8, с. 476].
Амвросий обратил внимание на то, что по примеру Киевской коллегии начали действовать многие духовные школы и светские особы, а вскоре составилось из них Братство. Некоторые епископы, которые были под ведением митрополита, поддерживали его собственным иждивением. Амвросий сообщает, что после смерти Петра Могилы Братский монастырь начал состоять под властью киевских митрополитов, а не Константинопольских. И делает предположение, что причинами этого стал поиск покровительства у митрополитов Киевских, которые были в почтении у гетманов и имели свободный голос перед Польским королем. При этом они испытывали неприязнь к Римскому духовенству, которое наряду с Иезуитской коллегией старалось уничтожить новоучрежденные киевские школы, но сталкивалось с сопротивлением митрополита, гетмана и народа. Также имел место факт снабжения митрополитами учителей и учеников [8, с. 479-480].
Амвросий опубликовал грамоту Патриарха Иерусалимского Паисия, который подтвердил учреждение данного училища [8, с. 482-483], проанализировал Гадяцкий трактат, грамоты польского короля 1670 года, одна из которых касается возобновления киевского училища после опустошения. Он первым опубликовал содержание грамот Петра Алексеевича, в которых, кстати, речь идет о преподавании Греческого и Латинского языков [8, с. 481]. Из опубликованной грамоты от 11 января 1694 года мы узнаем, что Игумену Иосифу Кроковскому приказывалось преподавать «с усердным тщанием и радением», не отлучаясь от Восточной церкви, а противников веры Греческой и еретиков в «упомянутые школы не допускать», что ректору и учителям назначено было жалованье из царской казны.
Странно, но ни один из авторов работ по Киевской Академии, в том числе те, кто выпустил информативные издания с перечислением лите-
ратуры, среди которых много известных ученых, просто не упомянул об этом издании, как будто его не существовало вовсе. А отдельные издания не упомянули о таком исследователе, как митрополит Евгений, хотя он, безусловно, является первопроходцем в изучении Киево-Могилянской Академии. В его трудах были найдены ошибки, недочеты, на которые справедливо обращал внимание в своих исследованиях Петров, но в целом его труды представляют собою весьма ценный материал.
В дальнейшем Болховитинов отметил старания Петра Могилы, связанные с основанием Лаврской школы, которая со временем была соединена с братской, ставшей затем коллегией. «А наипаче Киевская академия, воспитавшая для всей России знаменитых просвещением и добродетелями пастырей, государственных чиновников и во всех состояниях отличных граждан, есть бессмертный его памятник» [8, с. 481].
Необычайно высокую оценку всей деятельности Петра Могилы и его детища дал Митрополит Макарий (Булгаков), оставивший одну из первых больших работ, посвященных киевскому митрополиту [11, с. 445-580]. Митрополит Макарий показывает, что для Западной Руси и её церкви именно данная эпоха была временем нового, усиленного напряжения духовных и общественных сил. В Киеве в 1620 г. была восстановлена западнорусская иерархия и окончательно восстановлена начальная Киево-Софийская кафедра при Петре Могиле.
Историк со свойственным ему критическим талантом и добросовестностью воссоздал биографию Петра Могилы. Митрополит Макарий считает, что имя Петра Могилы - одно из наиболее значимых в нашей церковной истории. Перечислив услуги, оказанные им церкви, он особо отмечает основание своей коллегии, послужившей источником образования и образцом для духовно-учебных заведений. Ведь именно эту коллегию знаменитый иерарх в своем завещании называл «единственным залогом своим» [13, с. 35-47], давая понять, что именно в силе просвещения видит он главную силу, которая может направить страну и церковь к лучшему будущему.
Характеризуя деятельность этого учебного заведения, Макарий (Булгаков) писал: «Академия сия, по своему происхождению, служит живым памятником трех важнейших в истории событий. Она напоминает нам великую эпоху пробуждения Европы к просвещению, и вместе с тем первое участие России в умственной Европейской жизни; она служит <...> памятником наконец первой явной опасности для Западной России лишиться православия, и вместе памятником особенной ревности Киевлян к православной вере» [6, с. 11].
Отметим, что деятельность Петра Могилы и Академии рассматривались Макарием еще раньше. В 1843 году вышла книга «История Киевской
78
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «¿1- № 5, 2016
Академии», в которой тогда еще Иеромонахом впервые была затронута история учебного заведения и дана оценка личности его основателя [6, с. 35-43]. В работе автор рассматривает все периоды деятельности академии. Отмечая могилянский период, Иеромонах пишет: «Пятнадцать лет, при жизни Петра Могилы, были, словно одним прекрасным днем для устроенной им Коллегии» [6, с. 40]. Затронуты темы трудов Петра Могилы по благоустройству учебного заведения, распространению наук, организации библиотеки. «Училищный порядок, существовавший в Коллегии, можно видеть еще и ныне, хотя с некоторыми изменениями, в духовных наших училищах и даже низших училищах светских. Ибо Московская Академия, а вслед за нею все другие училища, заимствовали его собственно из Академии Киевской...» [6, с. 57].
За внедрение латинского языка в Коллегии Пётр Могила неоднократно подвергался критике. В защиту употребления латыни Макарий (Булгаков) приводит слова Сильвестра Косова. «Самая главная надобность в латинских школах та, чтобы бедную Русь нашу не называли глупой Русью. Поедет он, бедняга-Русин на трибунал, на сейм или на сеймик в уездный городской суд и земский: bez lacini ptaci winy! Ни судьи, ни стряпчавого, ни ума, ни посла. Смотрит только то на того, то на другого, вытаращив глаза, как коршун!» [6, с. 76]. Автор дает понять, что главная причина введения этого языка в том, что латынь в те годы пользовалась большим уважением, а владеющий ею человек считался образованным.
В этой книге упоминается и заложенная на территории Академии Петром Могилою церковь Бориса и Глеба (ныне Святодуховская). Позднее она была перестроена, и многие исследователи датировали её временем Мазепы. Однако ряд материалов и сведений, в том числе и упоминание, приведенное Макарием (Булгаковым), свидетельствует о том, что постройка храма принадлежит Петру Могиле.
Весьма лестно отозвался об Академии известный историк Николай Закревский. Описывая состояние Киева первой половины XVII столетия, автор отдает должное Петру Могиле и его «великим заслугам в пользу православия» [5, с. 39-42]. Упоминается преобразование Братской академии, издание нескольких исправленных богослужебных книг: «В это время и Киевская Академия была уже в славе; многие из её питомцев были знамениты в России и Польше» [5, с. 39-42].
Трудами профессоров Киевской духовной академии - В. Аскоченского, С. Голубева, и Хв. Титова [1; 17], дана высокая оценка митрополиту, создана научная основа для всех других исследователей созданной Петром Могилой Академии.
Особенно следует отметить монументальное творение главного исследователя жизни и деятель-
ности Петра Могилы - С.Т. Голубева [7], которое, без всяких преувеличений, можно назвать выдающимся вкладом в науку. В первых четырех главах было охвачено время мирской жизни Петра Могилы до его пострижения в монахи и до занятия им места архимандрита Печерского монастыря. Здесь говорится о молдавской воеводческой фамилии семейства, к которой принадлежал будущий митрополит, о несчастных обстоятельствах, которые заставили Петра Могилу переселиться из Молдавии в Польшу, о его воспитании сначала в своем доме, а потом в заграничных училищах, о его военной службе в Польше и о лицах польской знати, под покровительством которых он состоял. Автор точнее определил время рождения Петра Могилы, указал некоторые данные о его воспитании (зависимость домашнего учителя, находящегося при детях Симеона Могилы, от Львовского братства [7, с. 16]), сообщил сведения о нравственных качествах тех лиц, под влиянием которых он находился в Польше [7, с. 46]. Далее речь идет о деятельности Петра Могилы в сане архимандрита Печер-ского монастыря. Третья глава освещает участие Петра Могилы в общих делах южнорусской церкви и в предпринимавшихся тогда попытках соглашения православных и униатов. Четвертая глава посвящена деятельности Петра Могилы по благоустройству Печерского монастыря. С. Голубев обращает внимание на то, что Пётр Могила «имел высокое, свято-отеческое понятие об иночестве», хотя в интересах дела иногда весьма далеко и решительно отступал от своих теоретических идеалов «с целью возвести сию святыню на подобающую ей высоту». В пятой главе излагается история учреждения Петром Могилою в Печерском монастыре школы высших наук или коллегии на фоне состояния школ в юго-западной Руси перед учреждением коллегии. Описывая основание Лаврской школы, автор прежде всего связал общее состояние киевской митрополии в конце XVI в. Он выразил мнение, что Пётр Могила хотел сделать из неё заведение, дающее высшее образование, и за свой счет совершить подготовку будущих профессоров в зарубежных коллегиях и университетах.
Голубев проводил кропотливую работу с 30 августа 1873 года, а личностью митрополита интересовался уже со второго курса. Именно в его тетрадках были найдены выписки про литературу и источники о Петре Могиле. В отдельных его тетрадях можно было встретить «львовские выписки» про Петра Могилу и его род, про связи с Львовским братством, грамоты Петра Могилы, выписки из Перемышль-ского архива [18, с. 213-214].
Первое фундаментальное издание Голубева, посвященное истории Академии, вышло в 1886 году. Исследования были связаны преимущественно с могилянской тематикой, поскольку именно митрополит Пётр Могила стоял у источников фор-
мирования высшей школы и придания ей высшего статуса. Книга Голубева была оценена как «капитальный вклад в науку, дающей ей новые и ценные приобретения» [18, с. 213-214].
Работа Голубева состоит из четырех глав. Прежние историки считали достоверным существование братства и училища еще в XVI веке. Автор же, наряду с Максимовичем и Малышевским, доказывает, что братство получило свое название лишь в XVII веке. «Доводы таковы, что против них трудно спорить, можно думать, что мнение Голу-бева будет принято всеми» [18, с. 213-214]. В следующей главе речь идет о Галшке Гугулевичивне. Автор поработал с большей частью актовых книг центрального киевского архива, пояснил, что имя её не Анна, как упоминали некоторые предшественники и упоминается в церковных службах монастыря, а Елизавета. Голубев изложил сведения о её родных и дал оценку о пожертвовании. Затем уже речь пошла о причинах возникновении в Киеве Братства, о его уставе и фактах его истории. Третья глава посвящена самому Братскому училищу. В ней присутствуют сведения о преподававшихся науках, об учебных порядках, ректорах и учителях. Именно Голубев проанализировал изучение славянского, греческого, латинского и польского языков. Для этого он рассматривал и анализировал учебники, причем как оригиналы, так и рукописные. Автором были написаны биографии первых ректоров школы: Йова Борецкого, Касьяна Саковича, Милетия Смотрицкого и Фомы Ивлеевича. Также ему удалось составить список имен наставников и учеников школы. Однако, как отметил в своем отзыве на книгу Соболевский, сведения эти не всегда верны. Здесь можно сделать вывод о том, что информации за тот период было недостаточно.
Заслуга Голубева в том, что он извлек много документов и старопечатных изданий, которые не были опубликованы. Автору удалось пересмотреть большое количество книг, которые хранятся едва ли не в одном экземпляре и находятся в малодоступных книгохранилищах (Библиотека консистории во Львове).
Профессор Киевской духовной академии Ф. Терновский, начиная в своей статье [15, с. 1-24] характеризировать личность митрополита, приводит выражение одного из давних ученых Венели-на, который сказал следующее: «Это еще вопрос, который Пётр произвел более значительную реформу и более заслуживает имя великого - Пётр ли 1-й или Пётр Могила?». По мнению Ф. Терновско-го, отзыв парадоксальный, но не лишенный некоторой доли правды. Он считает, что обе эти личности - две исторические величины, если не равные, то, во всяком случае, соизмеримые, которых можно сопоставить между собой. Далее он пишет: «Оба они знакомили Русь с западным просвещением, оба были люди идеи, с той энергией и последова-
тельностью, с тем пренебрежением частных отношений и устранением препятствий, стоящих на пути к цели, одним словом - с теми качествами, которые всегда свойственны людям идеи» [15, с. 1-24]. По мнению автора, исходный пункт деятельности у обоих Петров был одинаков и направлен на сознание русской отсталости и невежества. «Существенное различие состоит, конечно, в том, что Пётр Могила пересаживал на Русь латино-польское просвещение, а Пётр I-й - просвещение, выросшее на почве протестантизма» [15, с. 1-24].
В конце XIX века появились труды Н. Петрова, который проделал значительный шаг в исследовании Академии, подметив недочеты, допущенные М. Булгаковым и Аскоченским, и назвав их труды устаревшими [14, с. 1]. От автора досталось даже другим его предшественникам - митрополиту Евгению (Болховитинову) и Мухину. Петров избрал для исследования период Академии, следующий за Могилянской эпохой. Ведь этот период является смутным, поскольку Академия постоянно подвергалась различным нападениями и разорениям. И, следовательно, пропали многие документы.
Именно Петрову удалось обратить внимание на открытые списки настоятелей Киево-Братского монастыря, найденные в Киевской духовной консистории студентом Серебренниковым, обратить внимание на то, что ими пользовался еще митрополит Евгений, но без указания этого источника и критического к нему отношения. Автор обратился к самой истории Киево-Могилянской Академии за вторую половину XVII века. При исследовании описаний рукописей Лилеева удалось обратить внимание на то, что после 1635 года в Коллегию стали приходить для преподавания воспитанники иноверных учебных заведений. Так, Иосиф Ко-нонович Горбацкий преподавал курс риторики, а младшим его коллегой был Иннокентий Гизель, завершивший свое образование во Львовской Академии. Петрову удалось исправить ошибки Макария (Булгакова). Он обратил внимание на школьные порядки польско-католических учебных заведений, которые служили образцом не только для Киевской коллегии, но для тех, кто следовал по её образцу [14, с. 6]. У Петрова в основном раскрывается, что большинство преподавателей имели западное образование, автор старается подробно описывать, кто и какие предметы преподавал, вплоть до того, в какие это было годы. Он обращает внимание на то, что порядок преподавания после смерти Петра Могилы не изменился.
Оценивая могилянский период, Петров совершенно справедливо делает вывод, что Пётр Могила учредил две коллегии по примеру иностранных и иноверных: в Киеве и в Виннице. В начальники и преподаватели приглашались люди, получившие на Западе образование, а затем туда посылались для приготовления «к профессорскому званию».
80
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «jij- № 5, 2016
В результате обе коллегии удостоились значительного прогресса в научном отношении и могли соперничать с параллельными им польско-католическими, образовав в Южной Руси целое общество научно-образованных людей в духе Православной церкви [14, с. 16].
В заключении стоит отметить, что большинство дореволюционных историков за исключением, пожалуй, Петрова, мало уделили внимание тому, какое влияние Киево-Могилянская Академия оказала на образование в России. В отдельных главах эта тема затронута лишь поверхностно. В то же время этому стоило уделить куда больше внимания.
Библиографический список
1. Аскоченский В. Киев с его древнейшим училищем Академией. Т. 1. - Киев: Университетская типография, 1856. - 370 с.
2. Голубев С.Т. История киевской духовной академии. Вып. 1. Период домогилянский. - Киев: Университетская типография, 1886.
3. Голубев С.Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. - Киев, 1893. - Т. 1.
4. Грамота патриарха Иерусалимского Феофана от 9 мая 1620 г., дающая право ставропигии Киевскому и Могилевскому братствам с их учреждениями // Институт рукописей Национальной библиотеки Украины имени Вернадского (далее ИР НБУВ). - Ф. 175. - Д. № 1082. - [Архив Киевской духовной академии].
5. Закревский Н. Описание Киева. - М.: Университетская типография, 1858. - Т. 1.
6. Иеромонах Макарий [Булгаков]. История Киевской Академии. - СПб.: Тип. К. Жернакова, 1843.
7. ИР НБУВ. - Ф. 160. - Д. № 544.
8. История Российской Иерархии, собранная Новгородской Семинарии Префектом, Философии
Учителем, Соборным иеромонахом Амвросием. Ч. 1. - М.: Синодальная типография, 1807.
9. История Российской Иерархии, собранная Епископом Пензенским и саратовским Амвросием. 1827. - Ч. 1. // ИР НБУВ. - Ф. 160.
10. Колосов Н.А. История Российской Иерархии, Преосвященного Амвросия Орнатскаго, епископа пензенского и саратовского. - М.: Университетская типография, 1894.
11. Макарий [Булгаков], Митрополит Московский и Коломенский. История Русской православной церкви. - М.: Издание Спасо-Преображенско-го Валаамского монастыря, 1996. - Т. 6.
12. Митрополит Евгений [Болховитинов]. Описание Киевского собора и Киевской Иерархии с присовокуплением разных грамот и выписок, объясняющих оное, также планов Константинопольской и Киевской Софийской церкви и Ярослава надгробия // ИР НБУВ. - Ф. 160. - Д. № 489.
13. Митрополит Евгений [Болховитинов]. Описание Киево-софийского собора. - Киев, 1825.
14. Петров Н.И. Киевская Академия во второй половине XVII века. - Киев: Типография Г.Т. Кор-чак-Новинского, 1895.
15. Терновский Ф. Киевский митрополит Петр Могила. Биографический очерк // Киевская старина. - 1882. - Т. 2. - №4.
16. Митрополит Свгетй Болховттов. Вибраш пращ з юторп Киева. - Ки!в: Либщь, 1995.
17. Ттов Хв. Стара вища освгга в кшвськи УкраМ кшця XVI - поч. XIX в. (з 180 малюнка-ми). - Ки!в: Друкарня Украшьско! Академи наук, 1924.
18. Ульяновський В.1. Двiчi професор. Степан Голубев в академiчному та ушверситетському контекстах. - Ки!в: Нащональний Киево-Печерський юторико-культурний заповщник, 2007.
