CC BY
231
УДК 347/965(470) "18"
E.H. Соломатин, канд. ист. наук, доц., зав. кафедрой, 8-910-581-20-59, kafedra2010@mail.ru (Россия, Тула, ТулГУ)
ДОРЕФОРМЕННАЯ АДВОКАТУРА В РОССИИ: ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ И ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ
Рассматриваются отдельные аспекты функционирования институтов правозаступничества в России дореформенного периода. Анализируется прежде всего деятельность таких сословии как ябедники, стряпчие и другие представители ходатаев в отечественной истории.
Ключевые слова: адвокатура, правозаступничество, судебное представительство, коммерческие суды, ходатаи, стряпчие, ябедники.
Как известно, Россия приобрела адвокатуру в результате Великой судебной реформы Александр II во второй половине XIX в. До Судебных уставов у нас вовсе не существовало адвокатуры. Отсюда возникает вопрос, как могло случиться, чтобы Российское государство обходилось без такого важного института, который столь же необходим, как сама справедливость? Этот вопрос имеет не только исторический интерес, именно в нем заложена проблема всей дальнейшей судьбы российской адвокатуры.
Как справедливо отмечают отечественные ученые того времени, такие как И.В. Гессен, Е.В. Васьковский, К.П. Победоносцев и др., отсутствие адвокатуры возмещалось хождением по судам всякого рода лиц, которым закон никаких ограничений не ставил. Поверенным мог быть всякий, кому только вздумается, вплоть до чиновников, в руках которых собственно и сосредоточилась данная функция. Такое положение дел приводило к невероятным злоупотреблениям. Уже в 1820 г. в официальных документах констатировалось, что нельзя доверяться тем, кто у нас носит имя стряпчего, что именно они являются главнейшими виновниками ябед и несправедливых решений.
В данной статье автор попытался рассмотреть основные тенденции и проблемы развития адвокатуры в дореформенной России, чтобы понять особенности как объективного, так и субъективного характера формирования данного института в условиях российского самодержавия.
Главным условием существования адвокатуры, как показывает история ее возникновения в странах Западной Европы, является ее независимость. Полноправными участниками процесса адвокаты могли быть, как правило, в свободном правовом государстве - каким было государство, такой была и адвокатура. В странах, где господствовал деспотизм, была невозможна и деятельность адвокатуры. Несправедливо было бы утверждать, что адвокатура появилась на свет с первыми судами, так как институт защиты был неизвестен и не признан во многих странах.
Как указывает Е.В. Васьковский, «история славянского права представляет нам любопытный факт: ни у одного из славянских народов не успела развиться адвокатура в чистом виде. В то время как в других европейских государствах правозаступничество и судебное представительство возникли одновременно и продолжали существовать независимо друг от друга, у славян мы находим в древнейшие времена только второй из этих институтов... Что же касается правозаступничества, то оно долго не было известно славянам и возникло не в виде самостоятельного учреждения, а в связи с судебным представительством и под его прикрытием: судебное представительство мало-помалу обратилось в профессиональное занятие особого класса лиц, которые будучи лучше других знакомы с правом, стали исполнять в то же время и роль правозаступников»[1].
Дореформенной России были известны стряпчие (при коммерческих судах) и поверенные (ходатаи), которые не имели ни теоретических, ни практических юридических знаний и пользовались дурной славой хищников, мошенников и функции которых законодательно не были регламентированы [2].
Впервые упоминается о судебном представительстве в законодательных сборниках XV в. По Псковской судной грамоте на основании ст. 58 иметь поверенных лиц могли не все, а только женщины, дети, монахи и монахини, дряхлые старики и глухие, то есть, другими словами, только те лица, которые по физической невозможности или по обычаю не могли являться в суд лично. Напротив, Новгородская судная грамота дозволяет иметь поверенных всякому.
Обязанности поверенных исполняли, во-первых, родственники тяжущихся, а во-вторых, все правоспособные граждане, за исключением тех, которые состояли на службе, были обличены властью во избежание влияния их на судей. Основное сословие лиц составляли естественные представители, а второстепенное - наемные. Из последних постепенно сложился институт профессиональных поверенных. Первоначало господствующей формой судебного представительства было родственное, развившееся у славянских и германских народов в средние века. Дети, братья, племянники, дворовые люди, а затем друзья[3].
Сфера деятельности поверенных в разные времена была различна. В Соборном Уложении 1649 г. в гл. X ст. 108 упоминалось о наемных поверенных, как о существующем институте. Такие же упоминания можно встретить в многочисленных указах, вошедших в состав Полного Собрания Законов[4]. Например, статья 15 Судебника 1550 г. содержала не только право сторон иметь поверенных (стряпчих и поручников), но и устанавливала определенные правила для проведения поединка (участвовать в поединке имели право только представители сторон). Лицам, присутствующим на суде, вмешательство запрещалось под угрозой тюремного заключения. Институт наемных поверенных получил
законодательное закрепление. Однако, в российских нормативных актах того времени нельзя было найти какой бы то ни было организации профессии поверенных. Кроме нескольких небольших постановлений, касающихся запрещения ходатайствовать по чужим делам чиновникам, как служащим, так и отставным, или требующих совершения письменной доверенности, отечественное законодательство вплоть до создания Свода Законов не содержит в себе ничего, относящегося к организации института поверенных.
Отсутствие адвокатуры в дореформенное время на протяжении нескольких веков возмещалось «судохождением» всякого рода лиц, которым закон никаких ограничений не ставил. Роль «адвокатов» выполняли частные лица - стряпчие или ходатаи по делам, оставившие о себе в народе весьма неблагоприятные воспоминания. Они находились в полной зависимости от судей и практически не имели никаких прав. Их функции не были законодательно регламентированы, каких-либо требований к ним (в виде специального образования) не предъявлялось, а обязанности ограничивались составлением некоторых документов и их подачей. До издания судебных уставов 1864 г. судебное представительство в России продолжало оставаться абсолютно свободной профессией.
Обращаясь к вопросу о сфере деятельности поверенных, можно сделать вывод, что в разные времена она была различна. В древнейшее время, когда уголовный процесс еще не отделился от гражданского, участие поверенных допускалось в обоих процессах. Но постепенно роль поверенных менялась. Это произошло, когда судопроизводство, начиная с Судебника стало подразделятся на две формы: состязательную (суд) и следственную (розыск), которую судебное представительство не допускало. С течением времени границы «розыска» расширились и оттеснили состязательный процесс. Со времен Петра I розыск становится господствующей формой, и вплоть до 1864 года применялся как в уголовных, так и в гражданских делах. Уголовные дела разбирались в порядке следственного и тайного производства. Один из членов суда рассматривал акты предварительного следствия и делал из них извлечение или выписку, которую представлял других членам и служило единственным материалам для постановления судебного приговора. Ни о допросе свидетеля на суде, ни о разработке доказательств в российской судебной практике не было и речи. В таком процессе адвокатам делать было нечего.
Участие поверенного выражалось только в том, что они могли быть уполномочиваемы совершать вместо подсудимых «руководство под записками» в маловажных делах, оканчивавшихся в первой инстанции. Тем не менее, сознание необходимости уголовной защиты побудило законодателей допустить если не защиту, то хоть тень ее или, вернее, пародию на нее. Дело в том, что прокуроры и стряпчие, возбуждавшие
преследование за преступления, должны были в тоже время заботиться, чтобы обвиняемый пользовался всеми способами защиты, представленными ему законом. Такая же обязанность наблюдения за интересами подсудимого возлагалась и на депутатов, которые избирались из того же сословия или ведомости, к которому он принадлежал. Депутаты присутствовали при следствии, наблюдали за правильным производством и в случае несогласия могли предъявлять суду свои возражения. Такое же право имели прокуроры и стряпчие. Гражданский процесс основывался на тех же принципах, что и уголовный.
Деятельность поверенных в таком процессе заключалась в «хождении по делу», то есть в сочинении состязательных бумаг, подаче их, явке в суд, преставлении доказательств, присутствии при докладе дела, -словом, их обязанности приблизительно совпадали с обязанностями французских авуэ и английских атторнеев. Разница заключалась только в том, что им не к кому было обращаться за юридическими советами и что поэтому волей-неволей они должны были исполнять роль правозаступника.
Институт поверенных оставил после себя печальную память. Законодатели и государственные правители всегда отрицательно смотрели на их деятельность. Петр I упрекал их в том, что они «своими непотребными, поставными приводами судью более утруждают и дело к вящему пространству, нежели к свокорому окончанию» и назвал их «ябедниками, составщиками воров и душевредцов»[5]. Название «ябедников» удерживалось за ними и в последующее время. Давая характеристику «дореформенным адвокатам», известный российский ученный конца XIX начала XX вв. К. Арсеньев отмечал: «О наших стряпчих, ходатаев по делам, чаще именовавшихся ябедниками или «крапивным семенем», - дают понятие не столько официальные акты, сколько литературные произведения, от Гоголя до Островского и Салтыкова-Щедрина. Их деятельность происходила за кулисами, в темноте и уже по тому одному должна была носить, в огромном большинстве случаев малопривлекательный характер»[6].
Несмотря на то, что Петр I, как и последующие императоры, высказывался против адвокатуры с предубеждением, «Воинский артикул» Петра I подразумевал также особых адвокатов (воинский процесс, часть 1, глава 5): «в случае болезни дозволяется представить на суд вместо себя адвокатов». Именно в этом документе впервые был закреплен термин адвокат. Но в целом отечественная судебная система, как и ранее, тяжебные дела осуществляла не адвокатом, а государственными чиновниками. «Тяжущиеся» стороны никакого участия в производстве дела не принимали, они должны были представлять свои прошения, документы и доказательства, после чего суд объяснял дело и управлял его ходом до окончательного решения [7]. Сроки рассмотрения дела были
установлены законом. Суд или его канцелярия действовали в этом отношении весьма произвольно - ни истец, ни ответчик не должны были знать, в каком состоянии находится их дело. Таким путем обеспечивалась «судебная тайна».
Для ускорения рассмотрения дела тяжущиеся стороны вынуждены были нередко прибегать к помощи прокуроров, губернаторов, генерал-губернаторов и даже министров. Ведь только властные органы могли поправить запутанный и почти произвольный ход дела в судах. Очевидно, что честному, но не имеющему протекцию «ходатаю-адвокату» работать в таких судах было весьма сложно.
Воссоздание судебного представительства в 1715 г. отнюдь не свидетельствует о принципиальном изменении отношения государственной власти к адвокатуре. Российское правительство по-прежнему воспринимало судебное представительство как необходимое, но все-таки зло. Российские императоры, начиная с Екатерины II, напуганные французской революцией, открыто осуждали саму идею адвокатуры западноевропейского образца и решительно отклоняли предложение об ее организации в России. Так, Екатерина II в одном из писем отмечала: «Адвокаты и прокураторы у меня не законодательствуют и никогда законодательствовать не будут, пока я жива, а после меня будет следовать моим палачам»[8].
В 1775 г. Екатерина II принятием «Учреждения для управления губернией Всероссийской империи» осуществила одну из самых радикальных реформ в истории отечественной и судебной системы. Данный документ был направлен на попытку разграничения судебной и административной властей, децентрализацию судебного управления в стране, применение принципа выборности судей на местах жителями, коллегиальности их деятельности.
Данный нормативно-правовой акт в какой-то степени затрагивал деятельность стряпчих, которые являлись, согласно ему, помощниками прокурора и защитниками казенных интересов. Каких-либо требований образовательного или нравственного характера не предъявлялось. Не существовало и внутренней организации. Во время господства следственного порядка также допускалась защита через других лиц: например, защита помещиками своих крепостных.
Эпоха Александра I также свидетельствует о том, что лица, занимавшиеся стряпчеством, не пользовались почетом и уважением, занятия их были публичны и приравнивались к обязанностям наемной прислуги. По сути дела, судебное представительство существовало не в качестве юридического института, а лишь в качестве обычно-правового, оставаясь свободной профессией.
6 февраля 1820 г. Совет комиссии по составлению законов представил первый проект организации адвокатуры. В нем предлагалось,
учитывая местные особенности России, использовать опыт западноевропейских государств - Франции, Англии, Германии, в которых уже существовала независимая самостоятельная адвокатура. Россия «может присвоить себе установление, коего польза законодателями и всеми правительствами единогласно признана и коего начало существует у нас». Авторы проекта утверждали, что в России: «недостатка в способных для стряпчего звания людях нет, если только звание сие не будет устроено на таком положении, что честные и сведущие люди не погнушаются вступать в оное, а особливо когда самыми правительством будут к тому поощряемым».
Совет комиссии пояснил, что учреждения стряпчих, служа поводом для исправления существовавших недостатков судопроизводства, могли бы принести большую пользу. Одновременно с этим, проект запрещал всем, состоявшим на казенной службе чиновникам, хождение по чужим делам (кроме дел ближайших родственников), установив в качестве меры наказания денежные штрафы, а при вторичном нарушении закона лишение чиновника должности.
Существовавших на тот момент стряпчих комиссия по составлению законов характеризовала весьма негативно: «в России те, кои носят имя стряпчих, находятся в таком неуважении, какого большая часть из них действительно заслуживают. Судя по примерам, как некоторые из них исполняли принятые на себя обязанности, о чем могли засвидетельствовать самые присутственные места. Кто может с благонадежностью вверить им попечение о своих выгодах и положиться на них. Случалось, что они помогали и той и другой стороне, затягивали и запутывали дела, и вместо того, чтобы мирить тяжущихся, по невежеству или с умыслом, раздражали их еще более и всегда почти бывали главнейшими виновниками ябед. И несправедливых, неясных решений в низших инстанциях, которые потом столь трудно, невозможно было переделать в высшие инстанции». Констатировалось, что довериться тем, кто носил имя стряпчего нельзя. Именно они являлись главными виновниками ябед и несправедливых решений[9].
К обязанностям стряпчих по отношению к доверителям относилось: 1) соблюдение установленного порядка судопроизводства (соблюдение предписанных форм исковых заявлений, явка в суд в надлежащие сроки, соблюдение сроков для предоставления доказательств, подача жалоб и протестов); 2) дружелюбное примирение сторон с соблюдением выгод защищаемой стороны; выполнение порученного дела по совести и по разумению; рассудительность; не использование ябед, проволочек; 3) точное исполнение поручения, подробное объяснение дела, применение при отсутствии доверителя всевозможных мер для благоприятного рассмотрения дела; ведение реестра проходящих бумаг.
В XIX в. не было внесено что-либо существенного в изменение состояния института поверенных в лучшую сторону. «К слову, - как отмечал Е.В. Васьковский, - без преувеличения можно сказать, что история нашей дореформенной адвокатуры - в сущности история ябедничества»[10].
Профессор A.B. Лохвицкий охарактеризовал следующим образом состояние института поверенных в 1860 г.: «Поверенные, для которых стряпчество составляет профессию, у нас двух родов: одни - прямые наследники подьячих старого времени, - они берут по двугривенному и штофу водки за сочинение просьбы, по пятидесяти целковых за фальшивый паспорт; есть у них и такса за фальшивое свидетельство, за фальшивую подпись и прочее. Этот тип очень хорошо всем знаком - кому из дела, кому из литературы. Что ни делало наше законодательство со времен Петра Великого против них, все осталось бесплодным, потому что они естественное следствие закрытого и письменного судопроизводства, суда по одной букве закона, отсутствия всякой гласности в судопроизводстве, отсутствия установления правильной адвокатуры. Есть и другой род частных поверенных - аристократический. Это люди с приличными манерами, хорошо одевающиеся, берущие за составление бумаг по нескольку сот рублей, - они бывают, большей частью из кончивших курс в высших учебных заведениях. Они презирают дешевых подьячих, хотя часто обращаются к ним для кое-каких проделок; они украшают себя громким именем адвокатов, - неизвестно по какому праву и на каком основании. Но как бы они не старались выделять себя, в обществе мнение о них очень неблагоприятное. Нельзя сказать, что бы общество было не справедливо в этом случае. В Бессарабии, например, одно из цветущих сторон наших адвокатов, есть лица, пользующиеся громкой известностью, нажившие себе большое состояние, и самый невинный недостаток которых состоит в том, что они в одно и тоже время пишут бумаги и истцу и ответчику и, конечно, с обоих берут деньги[11].
Характеристика, сделанная А.В Лохвицким, подтверждается и другими авторами. Так, Денн говорил о поверенных, что они берутся «а всякое дело, не рассуждая о том, правое оно или неправое, тем более, что они не отвечают перед законом за ведение неправого дела... Ходатай по делам, влекомый личным интересом, вступает в услужение к своему доверителю, подчиняет свою волю его воле. От успеха или неуспеха исхода дела зависит интересы их обоих, и ходатай, разумеется, должен всеми мерами стараться, что называется, выиграть дело, и тот ходатай искуснее, который, не смотря на всю видимую неправду, выигрывает дело».
В декабре 1825 г. дальнейшая работа над законопроектом, обещавшим стать первым в истории российского права законом об адвокатуре, была прервана. Отношение императоров, от Петра до Николая
I были против создания в России адвокатской корпорации западного образца. Хрестоматийной стала фраза Николая I, выразившая его отношение к адвокатской профессии: «Адвокаты погубили Францию. Кто были Мирабо, Марат, Робеспьер и другие? Нет, пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты; проживем и без них»[12].
Тем не менее, именно в период правления Николая Павловича законом от 14 мая 1832 года был создан Коммерческий суд, устав которого предусматривал институт присяжных стряпчих, своего рода прототип будущего института присяжных и частных поверенных. Это была попытка отчасти упорядочить деятельность судебных представителей в коммерческих судах, юрисдикция которых распространялась на иски как частных лиц, так и государственных кредитно-финансовых органов, связанных с торговлей, спорами по векселям, договорами и обязанностями.
В это время, в связи с переходом России на рыночную систему экономики появление адвокатуры, связано с появлением новых предпринимательских объединений в виде: компаний, обществ и товариществ. Среди них наиболее важное значение занимает акционерная форма предпринимательства, которая возникает из-за потребности в концентрации огромных капиталов, направляемых на решение глобальных хозяйственных задач или развитие новых отраслей экономики. Самое общее определение акционерного общества сводится к тому, что это -организация, созданная юридическими или физическими лицами путем объединения их вкладов с целью совместной хозяйственной деятельностью Акционеры - в случае неуспеха предприятия - несут убытки лишь в пределе принадлежащих им акций, и эта особенность данного вида юридического лица придала ему огромную популярность как в странах Запада, так и в России.
Бурный рост акционерных компаний и других форм юридических лиц вызвал не только положительные изменения в жизни российского общества, но и негативные. Так писали в то время столичные газеты: «В жизни акционерных и паевых товариществ появились за последнее время много болезненных явлений. В частности, ускорился произвол и нестабильные действия со стороны глав семейных товариществ (об этом свидетельствуют судебные процессы). Рядовым пайщикам не выдаются для просмотра и проверки годичные отчеты правления., лишают акционером права свободно продавать и вообще распоряжаться собственными акциями., искусственно уменьшают прибыль с целью продажи акций большинства меньшинству (членам правления) за бесценок и т.п.». В связи с вышеуказанными фактами возникла необходимость судебной защиты прав рядовых акционеров от злоупотреблений членов правления и учредителей акционерных компаний, так как «в руках ловких заправил сосредотачивается полная, почти бесконтрольная власть над
судьбой предприятия, приводимая нередко очень печальным результатам, как для частников акционерных компаний, так и для третьих лиц...» [13].
Реальное создание специальных коммерческих судов происходило параллельно с формированием общих судов, за исключением местностей, которые не отличались интенсивным развитием промышленного производства, сельского хозяйства и торговли, а также внедрения акционерных форм предпринимательства. Коммерческие суды так же создавались только в губернских центрах, где была развита промышленность и торговля, при этом создавались постепенно по мере развития промышленного производства. Это существенная особенность построения системы коммерческих судов, отличающая их от судов общей юрисдикции, образование которых зависит от численности населения.
Необходимо отметить о том, что создание института присяжных стряпчих в силу сословного характера их деятельности не могло гарантировать всем социальным слоям России защиту их интересов в суде и других учреждениях, а присяжные стряпчие при коммерческих судах не соответствовали как своему назначению, так и общим правовым запросам общества.
Недостатки дореформенной адвокатуры были засвидетельствованы официально правительственными органами. Так, Государственный Совет в 1861 году писал в своем журнале: «Одна из причин бедственного положения нашего судопроизводства заключается в том, что лица, имеющие хождения по делам, большей частью люди очень сомнительной нравственности, не имеющие никаких сведений юридических, ни теоретических, ни практических». На этом основании Государственный Совет признал необходимость создания организовано адвокатуры, без которой, по его мнению, невозможно будет ввести состязательность в гражданских судебных прениях в уголовном судопроизводстве, с целью раскрытия истины и предоставлении полной защиты тяжущимся и обвиняемым перед судом.
В условиях самодержавной монархии организационное развитие адвокатской деятельности тормозилось нежеланием стороны российского государства разрешить создание профессиональных адвокатских объединений; дореформенные судебные представители были аморфной группой без соответствующего профессионального обучения, организации и названия. Если в странах западной Европы правозаступничество и судебное представительство возникли одновременно, как два независимых института объединяющихся посредством судебной деятельности, то в России мы находим только второй из этих институтов. Отсюда правозаступничество возникло не как самостоятельный институт, а в связи с судебным представительством, который постепенно превратился в профессию. Затем лица, исполняющие обязанности представителей, одновременно стали выполнять роль и правозаступник.
В середине XIX века явственно назрел вопрос о преобразовании всей системы правосудия и, естественно, образования адвокатуры. Будущее российской адвокатуры всецело зависело от радикальной судебной реформы, необходимость корой к середине XIX века делалась все более очевидной. К этому времени уже сформировалось убеждение, как в государственных кругах, так и в обществе, в том числе под влиянием развития института адвокатуры стран западной цивилизации, что состязательный процесс - самый древний, естественный и единственно возможный способ судопроизводства. Необходимым условием введения состязательного процесса являлось учреждения сословия присяжных поверенных. Институт адвокатуры, по сути дела ещё неизвестный российскому судопроизводству, становился органической частью предстоящей реформы.
Список литературы
1. Васьковский Е.В. Организация адвокатуры. СПб., 1893. Ч. I. С.
142.
2. Троицкий А.Н. Адвокатура в России и политические процессы 1866- 1904гг. 2002. С. 31.
3. Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства. Сочинения. Т. 1. М., 2011. С. 82.
4. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание второе, T.II, № 2, п. 5; Т. III, № 1572; Т. V, № 3006 и др.
5. Полное Собрание Законов, т. V, N 3006, п. 1; т. III, N 1572.
6. Арсеньев К.К. Рождение и рост русской адвокатуры // Право 1815. №3. С. 1.
7. Первый проект организации адвокатуры (из Журнала Совета Комиссии составления законов 06.02.1820г.)// «Право». 1914. № 47. Ст. 3237.
8. Черкасова Н.В. Формирование и развитие адвокатуры в России (60-80 годы XIX в.). М., 1987. С. 187.
9. Первый проект организации адвокатуры (из Журнала Совета Комиссии составления законов 06.02.1820 г.) // «Право», 1914, № 47. Ст. 3228-3240.
10. Васьковский Е.В. Организация адвокатуры. СПб., 1893. С.
151.
11. Лохвицкий A.B.: О наших ходатаях по делам // "Рус. Слово" I860, N 2. С. 44, 45.
12. Винавер М.М. Очерки об адвокатур. - СПб., 1902. С. 78.
13. С-Пб. Ведомости. Пятница 11 (23) декабря 1898 года. № 340.
14. Гессен И.В. История русской адвокатуры. Издание присяжных поверенных. М., 1914 - 1916. Т.1: Адвокатура, общество и государство,
1864 - 1914 / под ред. Гессена И.В. В кн.: Серия история права. - Юристъ. М., 1997. С. 18.
E.N. Solomatin
In this paper consideration is given to some aspects of functioning of the institutes for protection of the rights in Russia during pre-reform period. Performance of the solicitor order is primarily considered as well as performance of the specific representatives of this order such as "squealers", attorneys in the frame of Russian history.
The key words: the Bar, protection of the right, legal representation, tribunal of commerce, solicitors, attorneys, "squealers".
УДК 343.98
И.В. Тишутина, докторант, +7(920)278-61-66
(Россия, г. Москва, Московский университет МВД России)
СЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ КАК СПОСОБЫ ОБНАРУЖЕНИЯ И ФИКСАЦИИ ИНФОРМАЦИИ О ПРИЗНАКАХ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В статье рассматриваются следственные действия как способы обнаружения и фиксации информации о признаках противодействия расследованию организованной преступной деятельности. Представлен алгоритм деятельности следователя по его преодолению.
Ключевые слова: противодействие расследованию, преодоление противодействия расследованию, организованная преступная деятельность, признак, источник информации
Эффективность преодоления противодействия расследованию ОПД определяется наличием у субъекта расследования максимально полной информации о факте противодействия. Следовательно, выявление признаков противодействия расследованию ОПД, определение его характера: вида, форм, способов, субъектов, является первостепенной задачей в рамках организации деятельности по его преодолению. Это дает возможность ориентироваться в ситуации противодействия расследованию и выбирать методы его преодоления.
Традиционные для криминалистической науки и практики, преимущественно в плане работы с материально отображаемой информацией термины «обнаружение» и «фиксация» практически не используются исследователями проблем противодействия расследованию применительно к данному явлению. Гораздо чаще фигурирует термин «выявление», который более характерен применительно к противодействию как деятельности.
