CC BY
15
Допустимость показаний несовершеннолетнего свидетеля в уголовном судопроизводстве
Варламова Алина Андреевна,
студент Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия E-mail: lina.varlamova.03@mail.ru
Зашляпин Леонид Александрович,
преподаватель Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия E-mail: simple.teacher@outlook.com
Показания несовершеннолетнего свидетеля необходимо оценивать, реализуя генезисный подход. Допустимость показаний ребенка - свидетеля есть их качество, возникающее в результате соблюдения уголовно-процессуальной формы их собирания (процессуального порядка получения). Уголовно-процессуальная форма получения показаний несовершеннолетнего свидетеля представляется расширенной, включающей положения Конституции России, федерального законодательства о защите прав и интересов несовершеннолетних, международно-правовых актов, общих правил допроса свидетеля и специальных правил, применяемых в допросе несовершеннолетнего свидетеля, системно учитывающих приоритет прав и интересов детей - свидетелей. Имеющаяся процессуальная форма в ряде случаев имеет элементы, не обеспечивающие в полном объеме интересы лица, не достигшего 18-ти летнего возраста, не обладает правовой определенностью в понимании существенности нарушений формы, соответственно, влечет произвол в оценке показаний как допустимых или недопустимых, что образует проблему.
Ключевые слова: уголовный процесс, уголовное судопроизводство, доказательства, доказывание, оценка доказательств, показания, оценка показаний, свидетель, несовершеннолетний свидетель, допустимость показаний, недопустимость показаний, допрос, тактика допроса
ем о см
Введение
Обычно в правовых системах несовершеннолетним предоставляются специальные гарантии. Действующая Конституция Российской Федерации (далее -Конституция) признает детство в качестве особо защищаемой социальной ценности (ч. 1 ст. 38). Положения Конвенции о правах ребенка, принятой Резолюцией ООН № 44/25 от 20 ноября 1989 г. (далее - Конвенция), определяют статус ребенка для всех лиц, не достигших 18-летнего возраста, фиксируют приоритет несовершеннолетних в обеспечении их интересов, возможность быть выслушанным при проведении судебных и аналогичных процедур, свободу от принуждения к даче показаний в качестве свидетеля и т.д. (ст. 1, ч. 1 ст. 3, ч. 2 ст. 12, п. iv ч. 2 ст. 40). Все указанное - нравственная аксиома любого общества, генерирующая идею процессуальной нормы «к ребенку нужно относиться с величайшим уважением» («Maxima debetorpuero reverentia») [1, с. 435] и требует особого процессуального стандарта оценки показаний несовершеннолетних свидетелей или, что синонимично, - показаний детей - свидетелей.
К сожалению, уровень социальных конфликтов в России является достаточно высоким. Государство в лице его правоохранительных органов вынуждено использовать несовершеннолетних свидетелей в качестве источников показаний. Взрослый мир в этом случае не может обойтись без процессуальной помощи несовершеннолетних.
Выделение в качестве объектной области исследования допустимости показаний несовершеннолетнего свидетеля в уголовном судопроизводстве видится вполне обоснованным. Особый статус ребенка - свидетеля, особенности порядка получения показаний несовершеннолетнего свидетеля предполагают и наличие особых правил оценки их показаний. Примечательно, что и российский законодатель, не упоминая дифференцированного вида доказательства - показаний несовершеннолетнего свидетеля (п. 2 ч. 2 ст. 74 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, далее - УПК), предусмотрел, однако, дифференцированный порядок получения таких показаний (статьи 191, 280 УПК).
Предметное знание о допустимости показаний ребенка в уголовном процессе видится несколько ограниченным. В отличии от исследований общих правил оценки показаний по критерию допустимости, изучения допустимости (недопустимости) показаний совершеннолетних свидетелей, проблематике допустимости показаний лиц, не достигших 18-летнего возраста, в отечественной науке уде-
ляется минимальное внимание. Непосредственно ей посвящена, пожалуй, единственная работа С.В. Матвеева 2006 г., в которой качество допустимости показаний несовершеннолетнего свидетеля рассмотрено сразу для отраслей гражданского и уголовного судопроизводства в их судебных стадиях [11, с. 936-942]. Этого, естественно, недостаточно, для полного раскрытия исследуемой тематики и особо - для уголовно-процессуальной отрасли.
В отличие от указанной статьи, здесь мы рассмотрим более узкую нормативную область регулирования, связанную с показаниями несовершеннолетнего свидетеля, полученными в ходе предварительного расследования, то есть в досудебной стадии уголовного судопроизводства. При этом нормативный и теоретический фрагменты мы исследуем обособленно, конструируя вывод статьи из этих двух посылок, используя формально-догматический метод.
Особенности нормативного регулирования
Выше приведены нормативные акты, учитываемые при оценке показаний несовершеннолетнего свидетеля. Здесь рассмотрим их более детально.
Конституционный законодатель поместил принцип ч. 1 ст. 38 основного закона Российской Федерации, в его главу вторую, содержащую особо значимые права человека. Согласно нормам ч. 1 ст. 38 Конституции, защита прав ребенка является юридической обязанность органов и лиц, действующих в уголовном судопроизводстве. Именно они, исполняя свои обязанности при проведении допросов несовершеннолетних свидетелей, предопределяют допустимость или недопустимость доказательств. Свидетель на качество показаний (соблюдение формы их получения) почти не влияет.
Конституция de jure детерминирует порядок получения показаний несовершеннолетнего свидетеля. На этом уровне регулирования в процессуальной форме необходимо учитывать как публичный интерес тех властных участников уголовного процесса, которые привлекают ребенка к процедурам доказывания в уголовном деле, так и коллизионный фактор приоритета прав несовершеннолетнего, определяемый его личным интересом. Совокупно с положениями ч. 2 ст. 50 Конституции, исключающими использование в уголовном судопроизводстве недопустимых доказательств, нормы ч. 1 ст. 38 основного закона формируют нормативную установку особого регулирования в законодательстве правил оценки показаний несовершеннолетних свидетелей с учетом приоритета их процессуальных прав и интересов.
В Федеральном законе № 124-ФЗ от 24 июля 1998 г. «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» (далее - ФЗ) указанная установка находит детальное развитие. Положения ч. 1 ст. 4 данного закона требуют защиты детей от таких факторов, которые отрицательно влияют на развитие их психологических и нравственных
качеств. Само же участие несовершеннолетнего в уголовно-процессуальной процедуре может быть негативным фактором. Подтверждением этого является, например, введенное законодателем ограничение для несовершеннолетних присутствовать в зале судебного заседания (ч. 6 ст. 241 УПК). Логично нормы ч. 2 ст. 4 того же закона предусматривают ответственность за нарушение прав и интересов ребенка, а ч. 1 ст. 5 ФЗ устанавливают судебный порядок защиты этих прав и интересов.
Часть 1 ст. 14 анализируемого закона возлагает на должностных лиц правоохранительных органов обязанность защиты несовершеннолетнего от информации об антиобщественном поведении. Парадокс в том, что предметом допроса ребенка -свидетеля как раз может быть информация о таких формах социального поведения. Для того, чтобы устранить негативное воздействие на рассматриваемого участника процесса российская правовая система предусматривает должность Уполномоченного по правам ребенка, компетенция которого может внедряться и в уголовно-процессуальную деятельность (ст. 161 ФЗ). Игнорирование полномочий данного участника в уголовном судопроизводстве будет явно снижать стандарт защиты прав несовершеннолетнего свидетеля при производстве по уголовным делам. Вероятно, указанное должно актуализировать исследования об Уполномоченном по правам ребенка как участника уголовного процесса.
Конвенция также предлагает повышенный уровень защиты прав несовершеннолетних, подразумевая и запрет дискриминации по возрасту (ст. 1 и 2). Из этого следует, что особые процессуальные гарантии, представляемые малолетним, должны быть учитываемы и для несовершеннолетних в возрасте и от 16 до 18 лет. При этом данный международно-правовой акт содержит нормативные идеи, дифференцирующие возможность получения показаний ребенка - свидетеля в зависимости от степени сформированности его взглядов, зрелости и т.д. (ч. 1 ст. 12). Одновременно рассматриваемый субъект наделяется правом свободно формулировать свои собственные взгляды, ему предоставляется возможность быть выслушанным в ходе судебного или иного разбирательства. В силу этих нормативных положений мы вправе усматривать в нашем национальном законе такую уголовно-процессуальную конструкцию допроса несовершеннолетнего свидетеля, основные элементы которой не ограничивают детей в свободе формулирования ответов на вопросы следователей.
Весьма значима для выявления критериев допустимости показаний рассматриваемого участника уголовного процесса норма п. ы ч. 2 ст. 40 Конвенции, которая должна интерпретироваться к несовершеннолетним, предполагаемым правоприменителем правонарушителями, тем, что содержит правило об обеспечении «свободы от принуждения к даче свидетельских показаний». Российский закон, наоборот, устанавливает свободу лица, про-
5 -о
сз ж
■с
изводящего допрос несовершеннолетнего свидетеля (ч. 2 ст. 189 УПК). Перспектива рассмотрения классической уголовно-процессуальной формы получения показаний несовершеннолетнего свидетеля, в которой стержнем правоотношений представляются полномочия (права) допрашивающего лица и юридические обязанности допрашиваемого, в данном случае - несовершеннолетнего, видится смутной. Законный порядок получения показаний несовершеннолетнего должен отличаться от эталонной формы получения показаний взрослых свидетелей. При этом приоритет в ней должна иметь свобода допрашиваемого лица.
Конструкция отечественного УПК предлагает отраслевую форму, в которой общие правила допроса свидетеля, дополняются особым порядком допроса несовершеннолетнего свидетеля. Наиболее важные из них, извлекаемые из статей 75, 189, 191 УПК, следующие:
- недопустимы показания несовершеннолетнего свидетеля, базирующиеся на догадке, слухе или на неизвестном источнике осведомленности;
- запрещены наводящие вопросы ребенку - свидетелю;
- возможно присутствия при допросе несовершеннолетнего свидетеля адвоката;
- обязательно участие в допросе свидетеля до 16 лет педагога или психолога (старше 16 лет, если свидетель имеет дефекты развития);
- по усмотрению следователя в допросе лица старше 16 лет возможно участие педагога или психолога;
- сокращено время для получения показаний несовершеннолетнего свидетеля;
- возможно присутствие на допросе детей - свидетелей законного представителя;
- исключается правило о присяге свидетеля (отсутствует предупреждение об ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний), заменяемое разъяснением о необходимости говорить правду;
- обязательно применение видеозаписи допроса несовершеннолетнего свидетеля, если он или его законный представитель против этого не возражают.
Данные отраслевые правила необходимо учитывать совокупно с положениями Конституции, ФЗ и Конвенции, при построении эталонной уголовно-процессуальной формы получения показаний несовершеннолетнего свидетеля.
Доктринальные позиции
В теории уголовного судопроизводства рассматриваемая проблематика представляется следующими 5= воззрениями.
— С.В. Матвеев, схоже с описанием допустимо-§ сти показаний взрослого свидетеля, подчеркивает то, что допустимыми являются показания несовершеннолетнего свидетеля, полученные надлежа-
щим лицом, в законном порядке, законным способом из источника, который так же является законным [11, С. 937], что соответствует общепринятой позиции, сформулированной Н.М. Кипнисом еще в период действия УПК РСФСР 1960 г. [5, с. 27]. Однако, для определения допустимости показаний ребенка - свидетеля необходимо, что следует из анализа нормативной базы, наличие особой эталонной формы получения показаний именно этого свидетеля.
В отечественной юриспруденции профессором В.Т. Томиным сформулирован критический взгляд на понимание допустимости доказательств посредством генезисного подхода [14, с. 8]. В этом случае формирование показаний как доказательства происходит в ходе получения этих показаний. При этом В.Т. Томин ориентирует российскую науку на возможность использования иного подхода. Он пишет о том, «что доказывание через тождество способно заменить доказывание через генезис (здесь и далее в цитатах курсив наш. - А. В., Л. З.)» [14, с. 9]. Последнее, вероятно, возможно тогда, когда математические формы доказательственной деятельности вытеснят человеческую доказательственную деятельность. Сегодня же в собирании и оценке показаний несовершеннолетнего свидетеля, как мы полагаем, должна ре-ализовываться субъект-субъектная деятельность, в которой субъектом является человек. Причины для этого следующие.
1. Оценка показаний несовершеннолетнего свидетеля посредством отождествления, может производится в том случае, если показания данного участника уголовного процесса воспринимаются как определенные, ясные, даваемые в точных формулировках. Однако, можем ли мы ожидать это от несовершеннолетнего (малолетнего) свидетеля?
2. Тождество доказательства, исходящего от лица, не достигшего 18-летнего возраста, не должно пониматься как равенство одного объекта самому себе. На данное обстоятельство указывается в формальной логике [6, с. 53]. Очевидно, что отождествление возможно при соотнесении показаний с иным объектом - вербально оформленным предметом доказывания, базирующимся на иных доказательствах. Эта «взрослая» картина преступного деяния (идеальная модель, существующая в сознании правоприменителя) должна совпадать с картиной, представляемой допрашивающему лицу несовершеннолетним свидетелем. И в этом случае мы должны приписывать ребенку уровень владения языком, равный уровню владения совершеннолетнего лица, точнее - следователя (лица, имеющего среднее и высшее образование, ежедневно практикующегося в языковой коммуникации). Это маловероятно.
Для аргументации обратимся к онтолингвисти-ке - науке, изучающей процесс усвоения языка несовершеннолетним. В соответствии с положениями данной науки было бы удивительно, если лицо, производящее допрос (следователь-криминалист,
следователь), пыталось получить показания от малолетнего, в совершенстве освоившего «гугука-нье» или улыбку, как невербальную форму коммуникации с матерью. Естественно, что для нас важно не эмоциональное, а предметно-содержательным владение языковой коммуникацией [8, с. 27]. Это качество - знак развитого сознания, которое приходит с определенным возрастом.
В.П. Глухов выделяет несколько этапов овладения ребенком родным языком [3, с. 56]. Примечательно то, что фрагментация периодов овладения языком в отнолингвистике не совпадает с соответствующей фрагментацией (до 7 лет, от 7 до 14 лет, от 14 до 16 лет, от 16 до 18 лет), применяемой в ст. 191 УПК. По результатам отнолинг-вистических исследований для науки уголовного процесса может быть интересен лишь второго этапа, а в нем отчасти третья ступень (от 3 до 5 лет) и четвертая ступень (от 5 до 11 лет), и третий этап, начинающийся с 11 лет. Соответственно этим этапам и ступеням, термины и понятия, используемые несовершеннолетними, имеют особое содержание, отличное от тех терминов и понятий, которые присущи интеллектуальной и коммуникационной деятельности взрослых свидетелей и, естественно, следователей.
По указанной причине, генезисный подход оценки показаний несовершеннолетнего свидетеля видится более уместным. Он учитывает приведенные выше этапы и ступени, ограничивая процессуальные задачи допроса данного свидетеля. В этом случае, при оценке показания несовершеннолетнего по критерию допустимости, эталонной формой, с которой идет сравнение, является законная процедура, которая должна быть дифференцированной. Предполагается, что в каких-то случаях имеющаяся эталонная форма получения показаний не будет обеспечивать их достоверность. В таких ситуациях от допроса несовершеннолетнего свидетеля необходимо будет отказаться, а соответствующее решение должно рассматриваться элементом эталонной формы.
Распространенной в российской юриспруденции позицией является утверждение о том, что основным процессуальным средством получения показаний является допрос [12, с. 101; 7, с. 104]. В нашем случае для получения показаний несовершеннолетнего свидетеля имеется особая уголовно-процессуальная форма допроса несовершеннолетнего свидетеля в предварительном расследовании (ст. 191 УПК). Соблюдение этой формы влечет допустимость показаний несовершеннолетнего свидетеля. Правила допроса, таким образом, образуют ядро той эталонной формы, с которой происходит сравнение показаний. Эти правила являются формальным инструментом для получения достоверных сведений.
При этом в науке обращается внимание на необходимость дифференциации уголовно-процессуальной формы получения указанных доказательств [8, с. 206]. Особая процессуальная форма в этом случае учитывает те ее элементы,
которые предоставляют дополнительные гарантии и права несовершеннолетнему свидетелю. Парадоксально, но допрос ребенка, даже при точной реализации общего порядка допроса свидетеля, может создавать проблемы в получении допустимого доказательства.
Так, например, исходя из общей установки к описанию допустимости показаний, В.А. Лазарева предполагает, что рассматриваемое качество этого доказательства должно связываться с соблюдением принципа состязательности уголовного судопроизводства [9, с. 204]. Очевидно, что соблюдение состязательной формы должно предполагать участие в допросе несовершеннолетнего свидетеля, производимого по инициативе следователя или по удовлетворенному ходатайству защитника (обвиняемого), представителей стороны защиты. Особо этот аспект акцентуализируется в случае перспективы оглашения этих показаний в судебном разбирательстве без проведения допроса несовершеннолетнего свидетеля.
Другая проблема проведения допроса несовершеннолетнего свидетеля связывается с расширением предмета допроса или даже использования не процессуальных форм коммуникации перед допросом. Так, например, З.А. Балтыкова до вопросов по существу дела, предлагает задавать вопросы фатического характера [8, с. 27], это вопросы, позволяющие установить контакт для устной коммуникации с несовершеннолетним. Автор приводит примеры таких вопросов: «Правда ли, что ты очень любишь играть в футбол?», «С кем ты пришел?» [2, с. 60].
Третья проблема, если использовать общую уголовно-процессуальную форму получения показаний свидетеля, возникает в связи с запретом наводящих вопросов. С одной стороны, в науке фиксируется положение о том, что вербальная коммуникация с несовершеннолетним в ходе допроса «должна происходить как с любым свидетелем» [13, с. 87]. В таком случае мы должны включать в надлежащую уголовно-процессуальную форму требование, предусмотренное в ч. 2 ст. 189 УПК. Игнорирование этого запрета должно рассматриваться как нарушение установленного законом порядка и влечь недопустимость полученных показаний. С другой стороны, при вербальной коммуникации с несовершеннолетним (в зависимости от уровня его развития и уровня усвоения им родного языка) наводящие вопросы как раз и могут быть основным процессуальным инструментом, обеспечивающим получение показаний. Подходя к проблеме с позиции правового реализма, стоит задуматься, а можно ли обойтись без наводящих вопросов малолетнему очевидцу, например, преступления о половой неприкосновенности и поло- р вой свободе? ИД
Иной элемент, часто упоминаемый в работах Ч
т
о допустимости показаний несовершеннолетних К свидетелей, связывается с участием в процедуре ё их получения педагога или психолога [11, с. 939]. у Юридически это - одна из форм защиты прав и ин- А
тересов несовершеннолетнего участника уголовного процесса, нереализация которой, должна влечь недопустимость полученных от ребенка показаний. При этом, однако, в отечественной юриспруденции отмечается пассивная роль данных лиц при проведении допроса [11, с. 940; 4, с. 9]. Нормативно такая пассивность предопределена. Дело в том, что уголовно-процессуальный закон прямо не предусматривает субъективных прав педагога или психолога на консультирование несовершеннолетнего в ходе допроса, постановку ими несовершеннолетнему каких-либо проверочных, корректирующих или уточняющих вопросов. Данные лица не упоминаются в главе 8 УПК. В правилах п. 62 ст. 5 УПК дана нормативная дефиниция лишь для педагога, при этом не приведены признаки, свидетельствующие о какой-либо процессуальной компетенции данного субъекта. Фактически педагог и психолог в большинстве случаев - ритуальные участники допроса несовершеннолетнего свидетеля и их отсутствие на допросе не повлияет на содержание показаний несовершеннолетнего (их достоверность).
В ходе изучения научной литературы нами не обнаружено предложений о расширении практики участия в допросах несовершеннолетних свидетелей адвокатов, но выявлены рекомендации (в целях восполнения пассивности педагогов и психологов) участия в допросе прокурора [12, с. 209], но это еще более будет усложнять эталонную форму получения показаний.
Возможно, что законодатель пока предлагает институты, которые потенциально в полной мере не обеспечивают соблюдение прав и интересов несовершеннолетнего свидетеля. По этой причине ряд элементов имеющейся уголовно-процессуальной формы, даже в случае ее игнорирования при проведении допроса несовершеннолетнего свидетеля, не должен влечь последствий в виде признания доказательства недопустимым. Признание показаний детей недопустимыми должно применяться в случае существенного нарушения порядка допроса несовершеннолетнего свидетеля [12, с. 204].
Вывод
Можно считать, что в отечественном уголовном процессе допустимость показаний несовершеннолетнего свидетеля есть результат оценки этих показаний в соотнесении с уголовно-процессуальной формой их собирания. Качество показаний ребенка - свидетеля зависит от качества соблюдения порядка (формы) получения этих показаний. Эталонная форма собирания образуется из положений Конституции, ФЗ, Конвенции, общих правил проведения допроса свидетеля и дополнительных 5= правил, применяемых при допросе несовершенно— летнего свидетеля. Совокупно эта расширенная форма должна обеспечивать приоритет прав и ин-~ тересов несовершеннолетнего лица в процедурах получения его показаний. Допустимы те показания,
которые соответствуют этому расширенному пониманию процессуальной формы.
Российский законодатель, следуя идеям международно-правовых актов, предусмотрел в уголовно-процессуальном законе комплекс процессуальных правил (обязательное присутствие педагога или психолога при проведении допроса, факультативное присутствие педагога или психолога по усмотрению следователя; присутствие законного представителя; отсутствие предупреждение несовершеннолетнего свидетеля об уголовной ответственности по статьям 307 и 308 УК РФ; видеозапись показаний, если причастные лица не возражают), которые, однако, могут иметь в некоторой части ритуальный характер и с позиции правового реализма, не обеспечивают в полном объеме достоверность показаний, получаемых от детей -свидетелей.
Для того, чтобы эталонная форма реально обеспечивала достоверность показаний необходимо ее дополнение элементами, образующими полномочия педагога, психолога и законного представителя. Однако это для следственного типа процесса, реализованного в предварительном расследовании, может создать нежелательную процессуальную активность невластного субъекта правоотношений.
Сохранение процессуальной формы в неизменном виде вызывает необходимость ее дополнения нормативными положениями о существенности или несущественности отдельных элементов этой формы для получения ясного критерия достоверности показаний несовершеннолетнего свидетеля.
В теории уголовного процесса правила, позволяющие определить допустимость рассматриваемого личного доказательства и само свойство допустимости показаний детей, исследуется и описываются в фарватере общих правил допустимости показаний свидетеля. При этом, как мы полагаем, остаются не решенными проблемы реального обеспечения прав и интересов несовершеннолетнего свидетеля в уголовном судопроизводстве, которые требует более детального изучения. Конструирование процессуальной формы в науке должно осуществляться с учетом расширяющих ее элементов.
Литература
1. Бабичев Н., Боровский Я. Словарь латинских крылатых слов. - М., 1988. - 960 с.
2. Балтыкова З.А. Установление психологического контакта с малолетними свидетелями и потерпевшими в целях получения исчерпывающих и достоверных показаний в ходе допроса // Юридическая наука. - 2022. - № 4. -С. 59-62.
3. Глухов В.П. Онтогенез речевой деятельности. М., 2017. - 136 с.
4. Демина М.С. Педагог (психолог) как участник уголовного судопроизводства: досудебный этап: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2018. - 17 с.
5. Кипнис Н.М. Допустимость доказательств в уголовном судопроизводстве. М., 1995. -128 с.
6. Кондаков Н.И. Логика. М., 1954. - 512 с.
7. Кондратьева О.И. Показания свидетеля как доказательство // Вестник Оренбургского государственного университета. 2008. - № 3. -С.104-106.
8. Лаврентьева А.И. Основы онтолингвистики: теория и практика. М., 2015. - 125 с.
9. Лазарева В.А. Показания в уголовном процессе: содержание или форма? // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Право. - 2021. - № 2 (45). - С. 203-210.
10. Лютынский А.М. Показания в уголовном судопроизводстве: сущностные аспекты // Российской правосудие. - 2022. - № 8. - С. 97-104.
11. Матвеев С.В. Актуальные проблемы допустимости показаний несовершеннолетних свидетелей в уголовном и гражданском судопроизводстве России // Lex Russica (Русский закон). - 2006. - Т. 65, № 5. - С. 936-942.
12. Новиков С.А. Институт показаний свидетеля в уголовном процессе России: проблемы совершенствования // Евразийская адвокатура. - 2013. - № 2 (3). - С. 100-101.
13. Татьянин Д.В. Международные нормы об участии детей-свидетелей в уголовном судопроизводстве // Юридические и социально-педагогические аспекты профилактики правонарушений несовершеннолетних и молодежи. Елабуга, 2016. - С. 86-88.
14. Томин В.Т. Острые углы доктринального обеспечения радикальной реформы уголовного судопроизводства // Цель и средства в уголовном судопроизводстве. Н. Новгород. - 1991. -С. 7.
ADMISSIBILITY OF TESTIMONY MINOR WITNESS IN CRIMINAL PROCEEDINGS
Varlamova A.A., Zashlyapin L.A.
North -West Branch Russian State University of Justice
The testimony of a minor witness must be evaluated using a genesis approach. The admissibility of the testimony of a child witness is its quality, which arises as a result of compliance with the criminal procedural form of its collection (the procedural procedure for obtaining it).
The form of criminal procedure for obtaining the testimony of a minor witness appears to be expanded, including the provisions of the Constitution of the Russian Federation, federal legislation on the protection of the rights and interests of minors, international legal instruments, general rules for the interrogation of witnesses and special rules applied in the interrogation of minor witnesses, which systematically take into account the priority of the rights and interests of child witnesses.
In a number of cases, the existing procedural form has elements that do not fully ensure the interests of a person under the age of 18, does not have legal certainty in understanding the materiality of violations of the form, and, accordingly, entails arbitrariness in the assessment of testimony as admissible or inadmissible, which creates a problem.
Keywords: criminal procedure, criminal proceedings, evidence, proof, evaluation of evidence, testimony, evaluation of testimony, witness, juvenile witness, admissibility of testimony, inadmissibility of testimony, interrogation, interrogation tactics.
References
1. Babichev N., Borovsky Ya. Dictionary of Latin winged words. -M., 1988. - 960 p.
2. Baltykova Z.A. Establishing psychological contact with minor witnesses and victims in order to obtain comprehensive and reliable testimony during interrogation // Legal science. - 2022. -No. 4. - P. 59-62.
3. Glukhov V.P. Ontogenesis of speech activity. M., 2017. - 136 p.
4. Demina M.S. Teacher (psychologist) as a participant in criminal proceedings: pre-trial stage: abstract. dis. ...cand. legal Sci. Samara, 2018. - 17 p.
5. Kipnis N.M. Admissibility of evidence in criminal proceedings. M., 1995. - 128 p.
6. Kondakov N.I. Logic. M., 1954. - 512 p.
7. Kondratyeva O.I. Witness testimony as evidence // Bulletin of the Orenburg State University. 2008. - No. 3. - P. 104-106.
8. Lavrentyeva A.I. Fundamentals of ontolinguistics: theory and practice. M., 2015. - 125 p.
9. Lazareva V.A. Testimony in criminal proceedings: content or form? // Bulletin of Voronezh State University. Series: Law. -2021. - No. 2 (45). - P. 203-210.
10. Lyutynsky A. M. Testimony in criminal proceedings: essential aspects // Russian justice. - 2022. - No. 8. - P. 97-104.
11. Matveev S.V. Current problems of admissibility of testimony of minor witnesses in criminal and civil proceedings in Russia // Lex Russica (Russian Law). - 2006. - T. 65, No. 5. - P. 936942.
12. Novikov S.A. Institute of witness testimony in criminal proceedings in Russia: problems of improvement // Eurasian Advocacy. - 2013. - No. 2 (3). - P. 100-101.
13. Tatyanin D.V. International norms on the participation of child witnesses in criminal proceedings // Legal and social-pedagogical aspects of the prevention of delinquency of minors and youth. Elabuga, 2016. - pp. 86-88.
14. Tomin V.T. Sharp corners of doctrinal support for radical reform of criminal proceedings // Purpose and means in criminal proceedings. N. Novgorod. - 1991. - P. 7.
