CC BY
1
УДК 130:2
йй! 10.24147/1812-3996.2023.28(4).71-76
ДОМ КАК «ТРЕТЬЯ КОЖА»: ЛОКАЛЬНЫЕ ПРАКТИКИ ПРИВАТНОСТИ
Л. В. Чеснокова
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия
Информация о статье
Дата поступления 26.05.2023
Дата принятия в печать 08.09.2023
Дата онлайн-размещения 12.10.2023
Ключевые слова
Приватное пространство, локальная приватность, дом, «вторая кожа», «третья кожа», автономия личности
Аннотация. Дом описывается как место локальной приватности, которому, в противоположность публичному пространству, присущи такие атрибуты, как закрытость от посторонних глаз, защищенность и возможность уединения. Жилье, как и одежда, выступают в качестве расширения человеческого тела, обладая защитными и семиотическими функциями. Одежда понимается как «вторая кожа», а жилище - как «третья кожа». И дом, и одежда отграничивают «я» от «других», «свое» от «чужого», поэтому потребность в наличии защитной оболочки присутствует в том или ином виде во всех культурах. Наличие пространства, куда индивид может контролировать доступ и которое он может декорировать в соответствии с собственными вкусами и потребностями, является предпосылкой свободы и автономии личности.
HOME AS A "THIRD SKIN": LOCAL PRIVACY PRACTICES
L. V. Chesnokova
Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia
Article info
Received 26.05.2023
Accepted 08.09.2023
Available online 12.10.2023
Keywords
Private space, local privacy, home, "second skin", "third skin", personal autonomy
Abstract. The article describes the house as a place of local privacy, which, in contrast to public space, has such attributes as closeness from prying eyes, security and the possibility of privacy. Housing, like clothing, act as an extension of the human body, having protective and semantic functions. Clothing is understood as a "second skin", and housing is understood as a "third skin". Both the house and the clothes distinguish the "I" from the "others", "one's own" from "someone else's", so the need for a protective shell is present in one form or another in all cultures. The presence of a space where an individual can control access and decorate according to their own tastes and needs is a prerequisite for freedom and autonomy of the individual.
Главная область приватной жизни - это дом, являющийся материальной основой семьи и опорой социального порядка. Домашний аспект является самым очевидным и традиционным во всех исследованиях, занимающихся изучением приватной жизни человека. Двери дома воплощают в себе материальную границу между приватным и публичным пространствами. При этом такие атрибуты приватного пространства, как защищенность и надежность, теплота и укромность, а также возможность уединения, противопоставляются публичности. Благодаря дому
человек может, не полагаясь на сознательность других людей, чувствовать себя в безопасности. Локальная приватность, по мнению М. Риттер, - «наиболее базовый аспект приватности, поскольку он делает возможной действительную автономию без вовлечения других субъектов и их социальной компетентности» [1, с 50].
Важнейшей функцией дома является защита. Человеческое сознание всегда делает различие между публичным пространством, которое доступно для общества, и приватным - как особой неприкос-
новенной сферой. По словам Ж. Дюби, приватное пространство - «это зона неприкосновенная, хранящая секреты и предоставляющая убежище; здесь каждый может освободиться от оружия и доспехов; это место, где можно расслабиться и чувствовать себя непринужденно, быть "не при параде", перестать обороняться» [2, с 7]. Дом, в противоположность улице или площади, символизирует «освоенное, "одомашненное" пространство, где человек находится в безопасности. Это место, где мы родились и куда мы возвращаемся из любых странствий» [3, с 159].
Будучи условием выживания человека во внешней среде, дом обладает чрезвычайно насыщенной символикой во всех культурах. В качестве символов важнейшей - защитной - функции дома выступают его стены и крыша, в связи с чем они зачастую выступают синонимами для понятия «дом» (например, в таких выражениях, как «иметь крышу над головой» или «сидеть в четырех стенах»). Дом и вещи, которые в нем находятся, помимо выполнения чисто утилитарных функций, наделяются семантикой, присущей определенной культурной эпохе.
Во многих культурах распространено сравнение дома с телом человека: «в современном жилище окно, очки, телевизор продолжают зрение; слуховой аппарат, радио, магнитофон, телефон -слух; книги, энциклопедии, компьютерные поисковые системы - мозг» [4, с 13]. Жилье, как и одежда, являет собой расширение человеческой кожи. По мнению М. Маклюена, «если одежда представляет собой расширение наших частных кожных покровов, призванное сохранять и перенаправлять наши тепло и энергию, то жилище является коллективным средством достижения той же цели для семьи или группы» [5, с 63].
Будучи по своей природе слабым существом, человек нуждается в оболочке. В качестве первой оболочки выступает кожа, в качестве второй -одежда, жилище же является третьей защитной сферой. Таким образом, «дом» как архетипический конструкт может рассматриваться в качестве внешнего слоя телесности субъекта, на границе баланса «моего» и «чуждого, «мне-не-принадлежащего»» [6, с 423]. Основной функцией жилища является защита человека как от природной среды (климатических факторов), так и от социальной (чужих взглядов). И одежда, и дом представляют собой границу между «я» и «другими», «своим» и «чужим».
Первая человеческая оболочка - кожа, образует границу между человеческим телом и внешним
миром, являясь как бы футляром для тела. Кожа представляет собой сложный орган, обладающий разнообразием функций, таких как защита от неблагоприятных факторов внешней среды и сенсорная функция, обеспечивающая коммуникацию с внешним миром благодаря множеству нервных окончаний. С одной стороны, кожа является биологическим феноменом, а с другой - выступает как «социальный, политический и эстетический конструкт. Как биологическое явление, она подчиняется филогенетическим и онтогенетическим законам телесного органа. Как культурный феномен, она принимает участие в процессах символизации: в отграничении от природы и, тем самым, от животной натуры» [7, c. 225].
За первым слоем человека (кожей) следует второй - одежда. Многие пословицы отмечают семантическую связь обеих оболочек: об одежде говорят - «сидит как влитая» или «сидит как вторая кожа». Ношение одежды является «общественной конвенцией в современных обществах. Текстильная оболочка защищает голое тело от воздействия окружающей среды и чужих взглядов» [8, c. 319]. Одежда выполняет также и семиотическую функцию. Она несет в себе знаки социального статуса и престижа, отображает внутренний мир человека: его психологические особенности, эстетические вкусы и моральные воззрения.
«Третью кожу» образует дом. Значение этих слов имеет общую этимологию. В английском и немецком языках слова house и Haus, обозначающие дом, связаны по своему происхождению со словами skin и Haut, обозначающими кожу. «Тесное этимологическое родство двух лексем указывает на то, что они обе берут начало от индогерманского элемента (семы) skeu, означающей "покрывать, обволакивать". Согласно этимологическому словарю Дудена, общегерманское слово hus близко староверхненемецкому hut - Haut (кожа), а также греческому ky-tos и латинскому cutis ("оболочка, кожа")» [7, c. 230].
Как отмечает К. Кекайс, в развитых странах люди проводят около 90% своего времени в помещениях. Роль третьей кожи, имеющей те же функции, что и этот человеческий орган, такие как отграничение от вредных факторов окружающей среды, указывает на центральное значение этого искусственно созданного пространства для человека. «Проживание в жилище является основополагающей потребностью, неизбежным требованием экзистенции, которое не может быть заменено никакими другими благами» [9, c. 240].
Отношение к приватному пространству менялась на протяжении человеческой истории. Н. Элиас утверждает, что возникновение приватной сферы, разделение помещений на открытые и закрытые для публики - это относительно поздний продукт, результат процесса цивилизации, и что телесные функции, нагота и сексуальность только в начале Нового времени стали восприниматься как мучительные и поэтому были вынесены за кулисы публичной жизни. «Так как общественный запрет на обнажение и на отправление естественных нужд на глазах у других людей касается теперь всех и в этой форме уже в детстве запечатлевается в сознании человека, то взрослым эта заповедь кажется частью их внутреннего мира» [10, c. 208].
Однако потребность в защищенном приватном пространстве так или иначе присутствует у всех народов. Х.-П. Дюрр на примере некоторых племен показывает, что как нагота, не скрытая одеждой, еще не означает бесстыдства, так и отсутствие приватного жилья в европейском понимании еще не говорит об отсутствии потребности в защищенном личном пространстве. Так, например, у южноамериканских индейцев в домах нет перегородок. Европейскому посетителю кажется, что проживание в подобном строении подтверждает тезис Элиаса об отсутствии потребности в приватном пространстве у представителей таких обществ. Однако, как указывает Дюрр, такой посетитель пал бы жертвой заблуждения, так как индейцы создают приватную сферу, в которой они нуждаются с помощью «фантомных стен». Если взрослый или ребенок хочет побыть в одиночестве, он характерным образом отворачивается к стене из пальмовых листьев. «Если он совершил это движение, то его как бы не существует и к нему даже в случае необходимости нельзя обращаться и смотреть на него» [11, c. 166].
Кроме того, у индейцев считается крайне невежливым навещать чужую семью, поэтому если родственники, проживающие в другом доме, хотят что-то сообщить, они делают это через стену дома или посылают маленького ребенка, которому еще позволяется заходить в чужой дом. «Мы замечаем, что также у кажущихся примитивными народов, охотников и собирателей, существует сильная потребность в приватной сфере, которая может быть проведена с помощью невидимых табу - линий, которые гость не может преступить» [11, c. 171-172].
Следовательно, те этнографические описания, согласно которым в традиционных обществах едва ли существуют приватные пространства, связаны с
тем, что европейцы исходили из своих собственных представлений о приватности и искали физические, а не психологические границы. Везде существует потребность отграничить домашнее пространство от внешней публичной сферы, причем зачастую нарушение приватности вызывает чувство стыда.
Тем не менее, наиболее сильно потребность в приватном пространстве проявилась в буржуазной культуре Нового времени, что было связано с социальными и психологическими изменениями, происходящими в эту эпоху. Для понимания этого феномена следует исходить из того, что люди и пространство взаимно влияют друг на друга. «Приватность и публичность следует рассматривать как социальные конструкты. Как пространство воздействует на социальные процессы и отношения, так и физические пространственные отношения не возникают сами по себе, а являются результатом социальных процессов и социальных практик» [12, с 205]. Опираясь на представления о ценностях каждой исторической эпохи, социальные нормы регулируют поведение человека.
В эпоху Нового времени в результате индустриализации и урбанизации происходит процесс индивидуализации. Это проявляется как в общественной жизни, так и в быту. Если ранее вся жизнь человека проходила на глазах у других людей, членов общины, не оставляя места для деятельности, скрытой от других, то постепенно происходит отделение семей внутри общины, а «внутри семьи происходит обособление индивидов. Это обособление людей и их функций материально, зримо выражается, например, в изменении организации жилого пространства» [13, с 185]. Человек стремится оградить свою домашнюю жизнь от публики: дом закрывается от посторонних и внутри дома возникает дифференциация жилого пространства. Появляются отдельные помещения для еды, для сна, для приема гостей. Индивид начинает испытывать потребность в «комнате для себя», поскольку сама «организация жизни в приватном пространстве конститутивно связана с идеей закрытости, безопасности и сепарации от публичного, от других людей. Приватный мир дома зачастую дефинируется как противоположность жесткому конкурентному миру публичности: сферам политики и экономики, базирующимся на стремлении к власти и выгоде, конкуренции и расчете» [14, с 58].
Вплоть до XVIII в. во всех странах люди проживали в многофункциональных помещениях, открытых для общины. Так как человеческое общество
было необходимо для выживания, человек не испытывал потребности в уединении, его жилье было открыто вовне. Деревни и городские кварталы представляли собой среду для взаимного обмена информацией и другими ресурсами. По словам Ф. Арьеса, до конца XVII в. никто и никогда не оставался один. Интенсивность социальной жизни не давала возможности для уединения. «Эмоциональные контакты и социальные связи осуществлялись вне семьи, благодаря очень плотной и очень активной "среде", состоящей из соседей, друзей, слуг, детей и стариков» [15, с 10].
В соответствии с тогдашними жилищными условиями жилище как «третья кожа» предоставляло преимущественно защиту от неблагоприятных природных факторов. «Внутри собственных четырех стен возможность сокрытия телесных и половых действий была незначительной. Сон, отдых, приготовление и прием пищи, сексуальность, рождение, болезнь и смерть происходили в помещениях, предназначенных для всех функций» [9, с 243]. Постепенно меняются жизненные обстоятельства: в результате развития индустрии жилище утрачивает функцию производства. Работа и домашний досуг разделяются в пространстве и времени. Как отмечает Ю. Хабермас, буржуа этой эпохи «проживали свою приватность в семье. Областью приватной сферы был освобожденный от экономических функций дом» [16, с 238].
Многие задачи, которые ранее происходили на территории дома (обучение детей, производственная деятельность, медицинское обслуживание и т. п.) постепенно выносятся за пределы жилища. Это приводит к тому, что многие лица, не являющиеся близкими родственниками (слуги, батраки, приживалки и т. п.) более не проживают на территории дома, поскольку в их услугах более не нуждаются. Кроме того, обеспеченные слои начинают тяготиться близостью обслуживающего персонала. В богатых семьях слугам предоставляется отдельное помещение, их вызывают в господские помещения посредством звонка. Домашняя жизнь ограждается от посторонних, а социальные дистанции становятся более отчетливыми, что выражается с помощью разграничения физического пространства.
В XVII и XVIII вв. в домах буржуазии возникают барьеры, не только обращенные во внешний мир, но и внутри жилища интимная жизнь переносится в укромные помещения, куда нет доступа посторонним. Происходит разграничение помещений в зависимости от их назначения (гостиная, столовая, каби-
нет, детская и т. п.), а также увеличение количества помещений.
Конечно, проживание в отдельном доме с дифференцированными и специализированными помещениями долгое время было доступно лишь для привилегированных слоев населения. Жилищные обстоятельства рабочего класса, особенно в больших городах, характеризовались существенным недостатком жилья и скученностью. Тем не менее, постепенно происходящие изменения в организации пространства в западном обществе указывают на то, что происходит разграничение приватной сферы от публичной. Дома закрываются от публики. Теперь принято навещать знакомых только в определенные часы и предупреждать заранее о своем визите.
В результате этих изменений происходит редукция многофункциональных домохозяйств к нук-леарной семье как закрытого от публичного взгляда интимного пространства. «Развивается буржуазная сфера интимности, которая отграничивается от всех остальных (сфер) пространственно - как жилье, юридически - как приватная собственность и социально-психологически - как сфера интимности» [9, c. 246].
Процессы урбанизации и превращение деревенской общины в городскую анонимную толпу вызывали потребность укрыться от чужих взглядов. Это имело существенное влияние на организацию жилья, получившего функцию «третьей кожи». Чувство мучительной неловкости, а также страх общественного порицания в результате несоблюдения правил поведения вели к тому, что все процессы, связанные с телесной гигиеной и мытьем, с одеванием и раздеванием вытесняются в приватные помещения, куда нет доступа посторонним. Проживание в приватной сфере малой семьи, а также сокрытие телесных процессов от посторонних - это процессы, которые постепенно распространяются на все слои населения.
Наличие приватного пространства дает индивиду свободу от внешнего контроля и наблюдения. Согласно теории Э. Гоффмана, собственные четыре стены могут быть определены как «зона заднего плана» или «закулисье», которая дает индивидам возможность отдохнуть от сцены переднего плана. Здесь «в компактном виде хранится необходимый реквизит и аксессуары личного переднего плана для всего репертуара действий и характеров исполнителей» [17, c. 148]. За кулисами актер может на время выйти из роли для того, чтобы отдохнуть перед новым выступлением на социальной сцене.
Наличие сокрытого от чужих глаз приватного пространства является человеческой потребностью.
По словам Х. Арендт, в собственных четырех стенах человек может укрыться от увиденности и услышан-ности. «Единственно эффективный способ обеспечить непроглядность того, что должно остаться ута-енно от света публичности, это приватная собственность, место, куда никто не имеет доступа и где человек одновременно укрыт и сокрыт» [18, с. 93].
Б. Рёслер связывает наличие своего жилья, «локальную приватность» с возможностью самоопределения, отсутствием контроля, свободой и автономией человека. «Приватный дом, приватная комната, семья могут и должны быть убежищем, которое мы ценим само по себе, но также и потому, что оно предлагает возможность без помех и наблюдения быть наедине с собой, возможность, которая кажется необходимой для поиска собственной автономии и аутентичности» [19, с. 303]. По ее мнению, локальная приватность означает, что существуют области жизни, по отношению к которым индивид имеет право определять, кто, когда и насколько имеет туда доступ или не имеет.
Кроме того, пространства становятся приватными также и в результате того, что человек в своем собственном помещении может создавать интерьер в соответствии с собственными вкусами и потребностями. Только та территория, которая принадлежит субъекту, дает возможность быть оставленному наедине с собой без необходимости производить впечатление на окружающих.
Исторический обзор свидетельствует, что существование локальной приватности коррелируют с социальными, политическими и экономическими изменениями. Несмотря на то что потребность в приватном пространстве в том или ином виде присутствует во всех обществах, ее проявления вариативны. Наибольшее значение приватное простран-
ство получило в буржуазном обществе Нового времени в связи с масштабными процессами индустриализации и урбанизации и освобождения от традиционных связей и структур традиционной семьи. Развитие рынка труда и разделение сферы работы и семьи имело значительное влияние на изменение облика жилья и состав членов домохозяйства.
Проявляясь первоначально в высших слоях населения, а затем, постепенно распространяясь на все общество, возникают новые потребности в укрытом от публики пространстве. Происходит отграничение дома от внешней среды и функциональная дифференциация помещений внутри самого дома, что было связано с необходимостью сокрытия телесных функций, а также с потребностью сохранять индивидуальную и социальную дистанцию с другими людьми.
В результате можно прийти к выводу, что человеческое жилье имеет значение, которое выходит далеко за границы природной функциональности. «Третья кожа» дает чувство безопасности, свободы и автономии, которые выражаются в том, что человек имеет право самостоятельно контролировать доступ на свою территорию. Отсутствие необходимости играть социальную роль в собственном доме дает возможность самостоятельно определять внешний вид своего жилья. Жилище предлагает возможность самопрезентации, инсценировки собственного вкуса и стиля жизни. Личные вещи, хранящиеся здесь и связанные с определенными воспоминаниями, дают чувство дома как собственного пространства. Следовательно, жилье как «третья кожа представляет собой не только защиту от неблагоприятных факторов окружающей среды, но и пространство приватности и интимности, отдыха и самовыражения.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Ritter M. Die Dynamik von Privatheit und Öffentlichkeit in modernen Gesellschaften. Wiesbaden : VS Verlag für Sozialwissenschaften, 2008. 139 S.
2. ДюбиЖ. Предисловие к «Истории частной жизни» // История частной жизни / под общ. ред. Ф. Арьеса и Ж. Дюби. Т. 1 : От Римской империи до начала второго тысячелетия ; пер. с фр. Т. Пятницыной и Г. Беляевой. М. : Новое литературное обозрение, 2017. С. 5-9.
3. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / сост. В. Андреева и др. М. : Лоид; Миф. 576 с.
4. Волкова Т. В. Приватная сфера дома как культурный феномен // Вестн. славянских культур. 2013. № 3 (29). С. 12-18.
5. Маклюэн М. Понимание Медиа: внешние расширения человека / пер. с англ. В. Г. Николаева. М. : КАНОН-пресс-Ц ; Кучково поле, 2003. 464 с.
6. Бескова Д. А. Телесное и архитектурное пространство: параллели и принципы анализа // Бескова И. А., Князева Е. Н., Бескова Д. А. Природа и образы телесности. М. : Прогресс-Традиция, 2011. 456 с.
- 75
Herald of Omsk University 2023, vol. 28, no. 4, pp. 71-76
Вестник Омского университета 2023. Т. 28, № 4. С. 71-76
-ISSN 1812-3996
7. Burkhart D. Der Mensch im Futteral. Vier Hüllen des Körpers // Haut und Hülle - Umschlag und Verpackung. Techniken des Umschließens und Verkleidens (hrsg. von U. Seiderer und M. Fisch). B. : Rotbuch Verlag, 2014. S. 224239.
8. Surkemper L. The Invisible Man. Von der Utopie, die eigene Haut ablegen zu können // Haut und Hülle -Umschlag und Verpackung. Techniken des Umschließens und Verkleidens (hrsg. von U. Seiderer und M. Fisch). B. : Rotbuch Verlag, 2014. S. 318-332.
9. Keckeis C. Dritte Haut. Die eigenen vier Wände als physisch-materielle Hülle // Haut und Hülle - Umschlag und Verpackung. Techniken des Umschließens und Verkleidens (hrsg. Von U. Seiderer und M. Fisch). B. : Rotbuch Verlag, 2014. S. 240-256.
10. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические основания. Т. 1. М. ; СПб. : Университетская книга, 2001. 332 с.
11. Duerr H. P. Nacktheit und Scham. Der Mythos vom Zivilisationsprozeß. Fr. a. M. : Suhrkamp, 1988. 516 S.
12. Чеснокова Л. В. Приватность и публичность как социально-пространственные категории // Вестн. Перм. Ун-та. Философия. Психология. Социология. 2021. Вып. 2. С. 202-211.
13. Кон И. С. Открытие «Я»: Историко-психологический этюд // Новый мир. 1977. № 8. С. 176-195.
14. Чеснокова Л. В. «Комната для себя»: локальный аспект приватности // Изв. Саратов. ун-та. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2021. Т. 21, вып. 1. С. 57-61.
15. Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке / пер. с фр. Я. Ю. Старцева. Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 1999. 416 с.
16. Habermas J. Strukturwandel der Öffentlichkeit. Untersuchungen zu einer Kategorie der bürgerlichen Gesellschaft. Fr. а. M. : Suhrkamp Verlag, 2015. 391 S.
17. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни / пер. с англ. А. Д. Ковалева. М. : КАНОН-пресс-Ц ; Кучково поле, 2000. 304 с.
18. Арендт X. Vita activa, или О деятельной жизни / пер. с нем. и англ. В. В. Бибихина; СПб. : Алетейя, 2000. 437 с.
19. Rössler B. Der Wert des Privaten. Fr. a. M. : Suhrkamp, 2001. 380 S.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Чеснокова Леся Владимировна - кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры социологии, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, 644077, Россия, г. Омск, пр. Мира, 55а; e-mail: L.Tchesnokova@mail.ru.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Чеснокова Л. В. Дом как «третья кожа»: локальные практики приватности // Вестн. Ом. ун-та. 2023. Т. 28, № 4. С. 71-76. DOI: 10.24147/1812-3996.2023. 28(4).71-76.
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Chesnokova Lesya Vladimirovna - Candidate of Philosophical Sciences, Senior Lecturer of the Department of Sociology, Dostoevsky Omsk State University, 55a, pr. Mira, Omsk, 644077, Russia; e-mail: L.Tchesnokova@mail.ru.
FOR CITATIONS
Chesnokova L. V. Home as a "third skin": local privacy practices. Vestnik Omskogo universiteta = Herald of Omsk University, 2023, vol. 28, no. 4, pp. 71-76. DOI: 10.24147/1812-3996.2023.28(4).71-76. (in Russ.).
