CC BY
42
КОНСТИТУЦИОННАЯ РЕФОРМА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
CONSTITUTIONAL REFORM IN THE MODERN WORLD
12.00.02 Конституционное право;
конституционный судебный процесс;
муниципальное право
Constitutional law; Constitutional judicial process;
Municipal law
DOI: 10.33693/2223-0092-2020-10-6-98-105
УДК: 343 (3+5)
Доктрина «контрлимитов» и доктрина «ultra vires» в контексте защиты
национальной конституционной идентичности
О.С. Белослудцев ©
Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарева, г Саранск, Республика Мордовия, Российская Федерация
E-mail: bos.perm@yandex.ru
Аннотация. Статья посвящена исследованию связи доктрины конституционной идентичности с доктриной «контрлимитов» и доктриной «ultra vires». Все эти концепты применяются в практике европейских конституционных судов по делам, связанным с разрешением конвенционно-конституционных коллизий. Так как доктрина «конституционной идентичности» в отечественной теории и практике находится в стадии становления, по мнению автора, необходимо учитывать зарубежный опыт защиты национальной конституционной идентичности. А также внимательно рассмотреть все связанные с ней концепты, такие как доктрина «контрлимитов» и доктрина «ultra vires», особенное внимание уделяя теме их соотношения. Автор, анализируя доктрину «контрлимитов» и доктрину «ultra vires», приходит к выводу о том, что указанные доктрины наряду с другими инструментами защиты национальной конституционной идентичности (доктрина поля усмотрения), могут быть использованы применительно к спору Конституционного суда РФ и ЕСПЧ о «праве последнего слова».
Ключевые слова: конституционная идентичность, конвенционно-конституционные коллизии, конституционный контроль, право на последнее слово, доктрина контрлимитов, доктрина поля усмотрения, доктриной «ultra vires», Конституционный суд Германии, Конституционный суд Италии, Европейский суд по правам человека
DOI: 10.33693/2223-0092-2020-10-6-98-105
Doctrine "counter-limits" and doctrine "ultra vires" in the context of protection of national constitutional identity
O.S. Belosludtsev ©
National Research Ogarev Mordovia State University, Saransk, Republic of Mordovia, Russian Federation
E-mail: bos.perm@yandex.ru
Abstract. The article is devoted to the study of the connection between the doctrine of constitutional identity with the doctrine of "counter-limits" and the doctrine of'ultra vires". All these concepts are applied in the practice of European constitutional courts in cases related to the resolution of conventionally constitutional conflicts. Since the doctrine of "constitutional identity" in domestic theory and practice is in its infancy, in the author's opinion, it is necessary to take into account the foreign experience of protecting national constitutional identity. And also carefully consider all related concepts, such as the doctrine of counter-limits and the doctrine of "ultra vires", paying special attention to the topic of their relationship. The author, analyzing the doctrine of "counter-limits" and the doctrine of "ultra vires", comes to the conclusion that these doctrines, along with other instruments for protecting national constitutional identity (the doctrine of the margin of appreciation), can be used in relation to the dispute between the Constitutional Court of the Russian Federation and the ECHR on "the right of the last word".
Key words: constitutional identity, conventionally constitutional conflicts, constitutional review, the right to the last word, the doctrine of counter-limits, the doctrine of the margin of appreciation, the doctrine of "ultra vires", the German Constitutional Court, the Italian Constitutional Court, the European Court of Human Rights
FOR CITATION: Belosludtsev O . S . Doctrine "counter-limits" and doctrine "ultra vires" in the context of protection of national constitutional identity. Sociopolitical Sciences. 2020. Vol . 10. No. 6. Pp . 98-105. (In Russ .) DOI: 10.33693/2223-0092-202010-6-98-105
ВВЕДЕНИЕ
По нашему мнению, необходимо рассматривать концепцию конституционной идентичности во взаимосвязи с доктриной «контрлимитов» и доктриной «ultra vires»1, так как эти инструменты используются в практике конституционного правосудия как взаимосвязанные правовые критерии исполнимости международных обязательств.
На целесообразность такого сопоставления указывает, например, А.С. Исполинов. По его мнению, история взаимоотношений European Court of Justice и национальных юрисдикций не получила должного внимания в отечественной доктрине. А.С. Исполинов отмечает, что это «вносит свою лепту в наше восприятие действий КС РФ как некоего исключения, достойного сожаления и всяческого порицания» [15]. П.Д. Блохин, анализируя практику Федерального конституционного суда Германии, также соотносит эти концепции между собой. По его мнению, конституционная идентичность, техника «Solange», и доктрина «ultra vires», выступают своего рода «тестами для оценки обязательств на уровне Европейского Союза» [11]. В связи с вопросом о методах обе-
1 В судебной доктрине ФКС Германии - неправомочные акты, вы-
ходящие за «пределы полномочий».
спечения конституционной идентичности упоминает о доктрине «контрлимитов» С.А. Грачева [12].
В.Д. Зорькин в своей статье «Буква и дух Конституции», говорит о применении доктрины «контрлимитов» в контексте обеспечения национальной конституционной идентичности [13]. По его словам: «необходимо создать определенные контрлимиты, которые не дали бы наднациональному юрисдикцион-ному органу шагнуть слишком далеко» [Там же]. В свою очередь, термин «предел уступчивости», употребляемый В.Д. Зорькиным в данной статье, является эквивалентом «контрлимитов». Эти термины используются В.Д. Зорькиным в сходном значении.
Так же следует отметить, что о полезности подобного сопоставления говорит тот факт, что все эти концепты применяются в практике европейских конституционных судов по делам, связанным с разрешением конвенционно-конституционных коллизий. Так, Конституционный суд Италии распространил доктрину «контрлимитов» на все дела, связанные с исполнением международных обязательств [2]. Федеральный конституционный суд Германии использует эти концепты в своей практике взаимосвязанным образом. Так, например, в деле Görgülü наряду с доктриной «конституционной идентичности» суд использовал доктрину «ultra vires». Техника «Solange» (или доктрина
контрлимитов), как и доктрина «ultra vires» используется в целом ряде решений ФКС, направленных на отстаивание своей конституционной идентичности2.
В связи с тем, что доктрина «конституционной идентичности» в отечественной теории и практике находится в стадии становления, по верному замечанию В.Д. Зорькина: «над ней нам предстоит еще много работать» [13], необходимо учитывать зарубежный опыт использования доктрины конституционной идентичности. А также внимательно рассмотреть все связанные с ней концепты, такие как доктрина контрлимитов и доктрина «ultra vires».
Понятие «контрлимитов» возникает в судебной доктрине, как реакция национальных органов конституционной юстиции на «активизм» Европейского Суда Справедливости. Генезис этого концепта тесно связан с последовательным стремлением Люксембургского суда установить примат коммунитарных норм над любыми национальными нормами (в т.ч. конституционными). Как верно отмечает М. Филатова: «Европейский Суд Справедливости стремился выстроить единое европейское правовое пространство, в котором ему принадлежала бы роль верховного арбитра с правом последнего слова» [16].
«Право последнего слова» возникает у Люксембургского суда в силу принципа верховенства права ЕС. Данный принцип был провозглашен Европейским Судом Справедливости в Постановлении от 15 июля 1964 г, Costa/Enel, C-6/64, и получил дальнейшее развитие в Постановлении от 17 декабря 1970 г. по делу Internationale Handelsgesellschaft [9]. В этих решениях наднациональный орган абсолютизировал «право договоров». Юридический эффект коммунитарных норм должен быть распространен на все внутренние нормы национальных правопорядков.
Примат права ЕС в отношении обычного законодательства, в целом, не вызывал вопросов у практиков. Однако его распространение на конституционные положения стало casus belli. Описывая характер отношений между двумя юрисдикциями, итальянские ученые юристы часто используют фразу braccio di ferro (армрестлинг, противостояние, борьба) [19].
ДОКТРИНА КОНТРЛИМИТОВ
В итальянской судебной практике был выработан подход, который получил название «доктрины контрлимитов». Данная доктрина была разработана итальянским конституционным судом на основе двух резонансных решений 1973 и 1984 гг. [1]. Итальянский орган конституционного правосудия в этих решениях также как и ФКС пытается разрешить «проблему» верховенства права ЕС. И также как и ФКС Германии он находит единственное решение этой проблемы в установлении четких границ между юрисдикциями. Эти границы итальянские судьи видят в «ненарушаемых принципах» (принципы конституционного строя и неотчуждаемые права человека), которые становятся барьером на пути бесконтрольной правовой интеграции.
2 См.: Решение Федерального конституционного суда ФРГ от 30 июня 2009 г.; Решение Федерального конституционного суда ФРГ от 21 июня 2016 г.
Сходство немецкого и итальянского кейсов не случайно. Конституции Италии и Германии оказались уязвимы для «активизма» Люксембургского суда, т.к. имели сходные положения (ст. 24 Основного закона ФРГ и ст. 11 Конституции Италии), предусматривающие возможность передачи суверенных прав наднациональным организациям. Соответственно, сразу после выхода постановления по делу Costa/Enel, C-6/64 [9] этим странам понадобился эффективный механизм для защиты своей конституционной идентичности. Это объясняет почему, несмотря на некоторые различия в правовой аргументации, эти решения объединяет сходный вывод о том, что процесс правовой интеграции не должен затрагивать существенные параметры национальных правопорядков.
Необходимо также отметить вклад теоретиков в формирование доктрины контрлимитов. Сам термин «контрлимитов» ввел в науку конституционного права один из наиболее авторитетных итальянских конституционалистов Паоло Бариле. Итальянский исследователь проанализировал судебную практику по делам, связанным с европейской интеграцией, уделяя особое внимание таким кейсам как Costa (1964), Acciaierie S. Michele (1965) и Frontini (1973) (см.: [9]). На основе этого эмпирического материала им был разработан гибкий механизм для управления конституционной трансформацией. Этот поход ознаменовал отход от таких традиционных моделей как монизм и дуализм. Паоло Бариле и большинство современных итальянских конституционалистов выступают за «построение плюралистической модели во взаимоотношениях между внутренним правом и внешним правом» [19]. Пожалуй, наибольшим достижением итальянских ученых-юристов в 1960-е - 1970-е гг. было установление «доктрины высших ценностей и конституционных прав как пределов ограничений суверенитета, принятых Италией. Паоло Бариле предложил для нее удачную и емкую формулировку «встречных пределов» или «контрлимитов». В рамках современной доктрины идет постоянный, многоэтапный процесс эволюции данного концепта, т.к. вопрос о целесообразности принципа верховенства права ЕС по-прежнему актуален и для доктрины, и для практики. Сама доктрина «кон-трилимитов» получила достаточно широкое распространение и признание среди государств - членов ЕС. Так, в литературе отмечается, что Сообщество де факто также признает данную доктрину, в особенности после принятия так называемой «Хартии Ниццы»3.
ДОКТРИНА «ULTRA VIRES»
В Германии в это же время происходили сходные изменения, связанные с «активизмом» Люксембургского суда. В рамках немецкой правовой науки была разработана целая система защитных инструментов. Наряду
3 Данный договор признает ограниченность коммунитарно-го права, в нем учитывается национальная конституционная идентичность государств-членов: «Союз вносит вклад в сохранение и развитие общих ценностей, уважая при этом разнообразие культур и традиций народов Европы, а также национальную индивидуальность государств-членов и организацию их публичной власти на национальном, региональном и местном уровне». См.: Хартия Европейского Союза об основных правах (Страсбург, 12 декабря 2007 г.) (2016/С 202/02).
с техникой Solange [3], немецкой доктриной и практикой был выработан еще одни материально-правовой критерий оценки исполнимости международных обязательств - доктрина «ultra vires».
Термин «ultra vires» имеет латинское происхождение и в буквальном переводе означает «сверх полномочий». Он образует дуальную оппозицию с термином «intra vires» (в пределах полномочий). Термин «ultra vires» имеет давнюю историю и применяется в различных отраслях права (административном, корпоративном и др.). В контексте нашего исследования, «ultra vires» употребляется в значении принятия международным органом правосудия решения или акта с нарушением процедуры по вопросам, не входящим в его прямую компетенцию. В немецкой правовой доктрине понятие получил реальное правовое содержание после решения ФКС Германии по делу о Маастрихтском договоре 1993 г. [5: 867].
Конституционный суд в этом решении закрепляет за собой полномочие проверять акты органов и учреждений ЕС на предмет соответствия предоставленных им суверенных прав. Это полномочие ФКС получает название - контроль ultra vires. В качестве правового обоснования ФКС использует следующий аргумент «статья 38 Основного закона будет нарушена», если в немецкой правой системе «не будет достаточно четкого определения передаваемых прав и планируемой программы интеграции» [Там же: 868]. Иными словами, контроль ultra vires, решает проблему наделения наднациональными организациями своих органов сверхполномочиями, не предусмотренными их мандатом. ФКС Германии в категоричной форме указывает на то, что учреждения и органы Сообщества при толковании норм, касающихся их полномочий, должны иметь в виду:
• во-первых, что «Союзный договор проводит принципиальное различие между передачей в установленных границах суверенных полномочий и изменениями Договора»;
• во-вторых, что «результат такого толкования не должен означать расширение Договора», такое «толкование норм о полномочиях не будет иметь обязательной силы для Германии» [Там же].
Свои полномочия по контролю ultra vires ФКС регулярно подтверждает и в других своих решениях. Например, в Решении от 30 июня 2009 г. орган конституционного правосудия «проверяет, остаются ли правовые акты европейских органов и учреждений с соблюдением присущего праву Европейских сообществ и праву Европейского союза принципа субсиди-арности в границах предоставленных им суверенных прав в форме ограниченного полномочия в отдельном случае (контроль ultra vires)» [6: п. 2]. В этом же решении орган конституционного правосудия упоминает о «необходимости эффективного контроля ultra vires» несколько раз.
В решении по делу «Ханиуэлл» (BVerfGE 126) ФКС конкретизирует свою позицию по ultra vires [7: 918]. Для признания акта ultra vires необходимо наличие ряда следующих условий:
• это должно быть «достаточно квалифицированное нарушение», которое явно противоречит их компетенции;
• последствием такого нарушения будет «серьезное структурное смещение, влекущее нарушение суверенных прав государства - члена» [7: 918].
В решении 14 января 2014 г. (2 BvR 1390/12) ФКС подтверждает эту свою позицию, указанные выше условия воспроизводятся судом дословно, а позиция по делу «Ханиуэлл» объявляется «сложившейся в судебной практике» (см.: [8: 939]).
Подход ФКС Германии полностью совпадает с кон-сенсуальным для доктрины пониманием ultra vires как «актов или действий международных организаций, выходящих за рамки компетенции данной организации» [18].
Необходимо отметить, что в рамках подхода ФКС Германии «контроль ultra vires» и «контроль идентичности» действуют как два дополняющих друг друга инструмента. Это прямо вытекает из анализа актуальной судебной доктрины. Так, в решения по делу о Лиссабонском договоре 2009 г. Суд четко указывает на свои полномочия по контролю ultra vires и контролю идентичности: «Суд в рамках своей юрисдикции следит за тем, чтобы власти Союза не нарушали своими суверенными актами конституционную идентичность и не превышали очевидным образом предоставленные им полномочия» [6]. Обзор основных положений решения]. В решении 14 января 2014 г. (2 BvR 1390/12) оба вида контроля (контроль идентичности и контроль ultra vires) используются Судом сходным образом.
Из чего можно сделать вывод о том, что при оценке рисков связанных с конституционными изменениями ФКС Германии использует несколько видов контроля: контроль идентичности (constitutional identity review), контроль ultra vires (ultra vires review). Они выступают своего рода стандартными тестами при проверке конституционности решений наднациональных органов и учреждений. К сходным выводам относительно этих тенденции в практике Федерального конституционного суда Германии приходит и П. Блохин. Он также выделяет эти три «материально-правовых критерия» и указывает, что Суд использует их как «стандарты проверки или тесты» в делах, связанных с проверкой исполнимости международных обязательств.
ДОКТРИНА «ПРЕДЕЛОВ УСМОТРЕНИЯ»
Следует отдельно отметить новации, связанные с Итальянским Конституционным судом, который разработал еще один самостоятельный инструмент контроля, ориентированный исключительно на Страсбург-ский суд. После того как статус права Конвенции в итальянском правопорядке был повышен4, Конституционный суд Италии для оценки исполнимости постановлений ЕСПЧ разработал доктрину «пределов
4 Повышения статуса права Конвенции связано с двумя парами «решений-близнецов». Право Конвенции стало применяться наравне с внутригосударственным законодательством, как ак-сиологически сходное с Конституцией Италии. См.: Решение Конституционного суда Италии № 349/2007 и Решение Конституционного суда Италии № 348/20071; пара «решений-близнецов»: Решение Конституционного суда от 2009 г. № 311; Решение Конституционного суда от 2009 г. № 317.
усмотрения» (вместо контрлимитов)5. Название и некоторые элементы доктрины итальянский орган конституционного правосудия заимствовал из практики Европейского суда6, видоизменив их с целью «управления правовыми последствиями постановлений Европейского Суда в правовой системе Италии»7.
Сам термин пределы усмотрения впервые используется Судом в двух «решениях-близнецах» (в п. 7 Решения Конституционного суда от 2009 г. № 317, и в п. 9 Решения Конституционного суда от 2009 г. № 311). Особенное значение имеет решение Конституционного суда № 317, где в п. 7 конкретизируется, что «пределы усмотрения» являются инструментом контроля, который Конституционный суд использует при исполнении постановлений Европейского Суда. Суть данного подхода сводится к нескольким тезисам:
1) прецедентная практика ЕСПЧ крайне противоречива и «привязана к конкретному делу», из чего делается вывод, что не все постановления будут отражать прецедентную практику Европейского Суда, а только определенные, выработанные на основе длительной консолидации принципов (консолидированные);
2) соответственно, некоторые постановления ЕСПЧ могут не учитывать объективные конституционные интересы Италии (например, конституционной идентичности) и одновременно не соответствовать консолидированной позиции, вытекающей из прецедентов Европейского суда;
3) следовательно, должны существовать определенные «пределы усмотрения» при исполнении постановлений Европейского Суда в правопорядке Италии. Ключевым вопросом в доктрине «пределов
усмотрения», по нашему мнению, являются критерии исполнимости, которые вводит Конституционный суд Италии, «соответствие консолидированной судебной практике». Понятие «консолидированная прецедентная практика» итальянские судьи связывают со ст. 28 Конвенции, в которой используется понятие «устоявшаяся прецедентная практика»8. По мнению судьей Дворца Консульта, степень убедительности решения международного органа правосудия напрямую зависит от степени консолидированности принципа, на основе
5 О доктрине «пределов усмотрения» см.: Schiarabba V., Pollicino O. La dottrina del margine di apprezzamento e i rapporti con le corti nazionali. La Corte europea dei diritti dell'uomo e la Corte di Giusti-zia nella prospettiva della giustizia costituzionale. 2010. URL: www. forumcostituzionale.it; Bilancia F. Con l'obiettivo di assicurare degli strumenti di garanzia la Corte costituzionale italiana funzionaliz-za il "margine di apprezzamento" statale, di cui alla giurisprudenza CEDU, alla garanzia degli stessi diritti fondamentali. 2009. Giurisprudenza costituzionale 4772; Dickmann R. Corte costituzionale e controlimiti al diritto internazionale. Ancora sulle relazioni tra or-dinamento costituzionale e Cedu // Focus Human Rights. № 3/2013. URL: www.federalismi.it
6 В прецедентной практике ЕСПЧ уже давно существует доктрина с таким же названием.
7 См. мотивировочную часть Решения Конституционного суда № 311/2009, п. 7.
8 Также итальянские судьи ссылаются на пояснительный доклад
к ст. 8 Протокола № 14 к Конвенции, где говорится, что понятие
устоявшейся прецедентной практики «обычно» означает «прецедентную практику, последовательно применяющуюся Палатой Европейского Суда». См.: Пояснительный доклад к Протоколу № 14 к Конвенции, изменяющему контрольный механизм
Конвенции, § 68.
которого вынесено данное решение. Таким образом, только за устоявшейся прецедентной практикой, последовательно применяющейся Палатой Европейского Суда можно признать эффект erga omnes, т.е. сила решений ЕСПЧ может быть различной.
Наиболее оригинальной чертой данной доктрины, по нашему мнению, является своеобразный эволюционный поход, который используется для оценки прецедентной практики. Конституционный суд Италии фактически использует логику «концепции живого инструмента» против Страсбурга, создавая эффективный барьер для вхождения сомнительных новаций в свой правопорядок. Так, например, данный подход был использован по отношению к Постановлению ЕСПЧ по делу «Варвара против Италии» [10]. Рассмотрев данное дело через призму «непрерывно эволюционирующего потока прецедентной практики» Итальянский конституционный суд пришел к следующим выводам:
1) данное решение не соответствует «консолидированной судебной практике» ЕСПЧ, т.е. принцип, на основании которого было вынесено решение по делу, не отражает консенсус государств9;
2) следовательно, решение, не создает нового обязательного принципа, т.к. из него невозможно вывести «норму, способную гарантировать правовую определенность и единообразие минимального уровня защиты прав человека в государствах-участниках»10. Таким образом, по мнению суда, обязательной является только «консолидированная судебная практика», которая является «устоявшейся» по смыслу положений статьи 28 Конвенции, а решения, не отражающие консолидированную прецедентную практику, не является обязательным.
В своем решении конституционный суд Италии также отмечает, что прецедентная практика ЕСПЧ должна соответствовать положениям Конституции страны. В случае коллизии между положениями Конвенции и конституционными нормами приоритет принадлежит нормам Конституции ввиду «аксиологического доминирования Конституции над Европейской конвенцией по правам человека»11. Из чего можно сделать обоснованный вывод о том, что доктрина «пределов усмотрения», также как рассмотренная ранее доктрина «контрлимитов», базируется на аксиологическом приоритете Конституции над правом Конвенции.
В отечественной науке конституционного права концепция «пределов усмотрения» и ее ключевой элемент - критерий «consolidated law» крайне редко используется применительно к спору Конституционного суда РФ и ЕСПЧ о «праве последнего слова». Между тем, этот опыт можно было использовать при выработке критериев исполнимости решений ЕСПЧ и подготовке текстов решений Конституционного суда РФ (в особенности это касается Постановления Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г.). Доктрина «пределов усмотрения», как справедливо отмечает А.С. Исполинов, «ускользнула от внимания нашего КС» при подготовке Постановления № 21-П от 14.07.2015 [14].
9 См. мотивировочную часть Решения Конституционного суда Италии № 49/2015, п. 6.
10 Там же, п. 7.
11 См.: мотивировочную часть Решения Конституционного суда Италии № 49/2015, п. 4.
ВЫВОДЫ
1. В связи с тем, что доктрина «конституционной идентичности» в отечественной теории и практике находится в стадии становления, необходимо учитывать зарубежный опыт использования доктрины конституционной идентичности и все связанные с ней концепты, такие как доктрина контрлимитов и доктрина «ultra vires». Указанные концепты возникают в судебной доктрине как реакция национальных органов конституционной юстиции на «активизм» международных судов, выражающийся в стремлении установить примат коммунитарных норм над любыми национальными нормами (в т.ч. конституционными).
2. В связи с тем, что Конституции Италии и Германии оказались уязвимы для «активизма» международных органов правосудия, в этих правопорядках, в сходных условиях, начинают развиваться доктрины контрлимитов и «ultra vires». Несмотря на некоторые различия, эти подходы объединяет вывод о том, что процесс правовой интеграции не должен затрагивать существенные параметры национальных правопорядков.
3. Итальянский орган конституционного правосудия в рамках доктрины контрлимитов пытается разрешить проблему права на «последнее слово» международных судов. Он находит единственное решение этой проблемы в установлении четких границ между юрисдикциями. Эти границы итальянские судьи видят в «ненарушаемых принципах» (принципы конституционного строя и неотчуждаемые права человека), которые становятся барьером (контрлимитом) на пути бесконтрольной правовой интеграции. Совершенно оправданно, в связи с этим, выглядит решение Конституционного суда Италии распространить доктрину «контрлимитов» на все дела, связанные с исполнением международных обязательств.
4. Контроль ultra vires решает проблему наделения наднациональных организаций или их органов сверхполномочиями, не предусмотренными их мандатом. ФКС Германии в категоричной форме указывает на то, что учреждения и органы Сообщества при толковании норм, касающихся их полномочий, должны действовать добросовестно, оставаясь «в пределах» своих полномочий.
5. В рамках подхода ФКС Германии «контроль ultra vires» и «контроль идентичности» действуют как два дополняющих друг друга инструмента. Это прямо вытекает из анализа актуальной судебной доктрины. Так, например, в решении от 14 января
ЛИТЕРАТУРА
1. Постановление Конституционного Суда Италии № 183/73 от 27 декабря 1973 года. [Электронный ресурс]. URL: http:// www.giurcost.org/decisioni/1973/0183s-73.html (дата обращения: 06.10.2020).
2. Решение Конституционного суда Италии от 22 октября 2014 года № 238. [Электронный ресурс]. URL: http://www. qil-qdi.org/prova-3/#_ftnref1 (дата обращения: 06.10.2020).
3. Решение Федерального конституционного суда Германии от 25 мая 1974 года BverfGE 37, 271 2 BvL 52/71 Solange I -
2014 г. (2 BvR 1390/12) оба вида контроля (контроль идентичности и контроль ultra vires) используются Судом. Из чего можно сделать вывод о том, что при оценке рисков, связанных с конституционными изменениями, ФКС Германии использует несколько видов контроля: контроль идентичности, контроль ultra vires, причем эти виды контроля работают во взаимосвязи друг с другом. 6. Доктрина «пределов усмотрения», также как доктрина «контрлимитов», базируется на аксиологическом приоритете Конституции над правом Конвенции. Ключевым вопросом в доктрине «пределов усмотрения», по нашему мнению, являются критерии исполнимости, которые вводит Конституционный суд Италии, «соответствие консолидированной судебной практике». Итальянский орган конституционного правосудия указывает, что только за устоявшейся прецедентной практикой, последовательно применяющейся Палатой Европейского Суда, можно признать эффект erga omnes, т.е. сила решений ЕСПЧ может быть различной. Конституционный суд Италии фактически использует логику «концепции живого инструмента» против Страсбурга, создавая эффективный барьер для вхождения сомнительных новаций в свой правопорядок.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По нашему мнению, в немецкой и итальянской судебной доктрине существует достаточно гибкая и при этом целостная система для оценки исполнения международных обязательств. Зарубежная судебная практика предлагает широкий «ассортимент» моделей эффективного «сопротивления» активизму международных судов, которые можно использовать, как по отдельности заимствуя отдельные инструменты, так и взаимосвязанным образом. Анализ этих кейсов, безусловно, будет полезен для отечественной науки конституционного права. Особенно продуктивно, по нашему мнению, выглядит их сопоставление с кейсом «Анчугов и Гладков против России». Конституционный суд РФ в этом деле столкнулся со сходным «активизмом» Страсбургского суда, и может ориентировать на отточенный десятилетиями опыт конституционных судов ЕС12.
12 По нашему мнению, ЕСПЧ в данном деле на основе «эволютив-ного» толкования ст. 3 Протокола № 1 ЕКПЧ принял решение, соответствующее по все признакам акту «ultra vires». Так же и в деле Маркина решение ЕСПЧ является актом ultra vires, т.е. рекомендации суда выходят за пределы его полномочий и «прямо вторгаются в сферу национального суверенитета».
REFERENCES
1. Judgment of the Italian Constitutional Court No. 183/73 of December 27, 1973. [Electronic resource]. URL: http://www. giurcost.org/decisioni/1973/0183s-73.html (date of access: 06.10.2020).
2. Decision of the Italian Constitutional Court dated October 22, 2014 No. 238. [Electronic resource]. URL: http://www.qil-qdi. org/prova-3/#_ftnref1 (date of access: 06.10.2020).
3. Decision of the Federal Constitutional Court of Germany of May 25, 1974 BverfGE 37, 271 2 BvL 52/71 Solange I -
Beschlub. [Электронный ресурс]. URL: http:// https://law. utexas.edu/transnational/foreign-law-translations/german/ case.php?id=588 (дата обращения: 06.10.2020).
4. Решение Федерального Конституционного суда Германии от 30 июня 2009 года. BVerfGE 123/267 [Электронный ресурс]. URL: https://www.bundesverfassungsgericht.de/DE/ DasGericht/Zeitstrahl/zeitstrahl_node.html (дата обращения: 29.10.2020).
5. Решение Федерального Конституционного суда Германии BVerfGE 89, 155 (Maastricht/Маастрихт). Избранные решения Федерального Конституционного Суда Германии / Фонд Конрада Аденауэра в Российской Федерации; сост. Ю. Швабе, Т. Гайсслер. М.: Инфотропик Медиа, 2018. С. 867-882.
6. Решение Федерального Конституционного суда Германии BVerfGE 123, 267 (Lissabon/Лиссабон). Избранные решения Федерального Конституционного Суда Германии / Фонд Конрада Аденауэра в Российской Федерации; сост. Ю. Швабе, Т. Гайсслер. М.: Инфотропик Медиа, 2018. С. 905-916.
7. Решение Федерального Конституционного суда Германии BVerfGE 126, 286 (Ultra-vires-Kontrolle Mangold / Контроль актов, принятых с превышением полномочий. Дело «Мангольд»). Избранные решения Федерального Конституционного Суда Германии / Фонд Конрада Аденауэра в Российской Федерации; сост. Ю. Швабе, Т. Гайсслер. М.: Инфотропик Медиа, 2018. С. 916-921.
8. Решение Федерального Конституционного суда Германии 2 BvR 1390/12 и другие (Ultra vires-Kontrolle OMT / Контроль актов, принятых с превышением полномочий. Прямые денежные операции). Избранные решения Федерального Конституционного Суда Германии / Фонд Конрада Аденауэра в Российской Федерации; сост. Ю. Швабе, Т. Гайсслер. М.: Инфотропик Медиа, 2018. С. 935-946.
9. Постановление Европейского Суда Справедливости от 15 июля 1964 года, Costa/Enel, C-6/64 [Электронный ресурс]. URL: https://eulaw.ru/translation/kosta-protiv-enel/ (дата обращения: 06.10.2020).
10. Постановление ЕСПЧ от 29.10.2013 по делу «Варвара против Италии» [Varvara v. Italy] (жалоба № 17475/09) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».
11. Блохин П.Д. Судебная доктрина конституционной идентичности: генезис, проблемы, перспективы // Сравнительное конституционное обозрение. 2018. № 6 (127). С. 67.
12. Грачева С.А. Развитие концепта конституционной идентичности в связи с поиском подходов к разрешению конвенционно-конституционных коллизий и конфликтов // Журнал российского права. 2018. № 9. С. 59.
13. Зорькин В.Д. Буква и дух Конституции // Российская газета. 9 октября 2018. № 226.
14. Исполинов А.С. Россия и ЕСПЧ: несколько слов в защиту Конституционного Суда РФ [Электронный ресурс]. URL.: https://zakon.ru/blog/2015/07/21/rossiya_i_espch_neskolko_ slov_v_zashhitu_konstitucionnogo_suda_rf (дата обращения: 10.11.2020).
15. Исполинов А.С. Это есть их последний и решительный бой? КонституционныесудыЕвропыпротивевропейскихмежду-народных судов [Электронный ресурс]. URL.: https://https:// zakon.ru/blog/ 2017/2/20/eto_est_ih_poslednij_i_reshitelnyj_ boj_konstitucionnye_sudy_evropy_protiv_evropejskih_ mezhdunarodnyh (дата обращения: 10.11.2020).
16. Филатова М.А. Конфликты конституционных и наднациональных норм: способы преодоления (на примере Европейского Союза и правовых систем государств - членов ЕС) // Международное правосудие. 2013. № 4. С. 94-106.
17. Dickmann R. Corte costituzionale e controlimiti al diritto internazionale. Ancora sulle relazioni tra ordinamento costituzionale e Cedu // Focus Human Rights. № 3/2013 [Электронный ресурс]. URL: www.federalismi.it (дата обращения: 10.11.2020).
18. Cannizzaro E., Palchetti P. Ultra vires acts of international organizations. In: Research handbook on the law of international organizations. UK: Northampton; MA: Edward Elgar, 2011. P. 365.
Beschlub [Electronic resource]. URL: http://https://law.utexas. edu/transnational/foreign-law-translations/german/case. php?id=588 (date of access: 06.10.2020).
4. Decision of the Federal Constitutional Court of Germany of June 30, 2009. BVerfGE 123/267 [Electronic resource]. URL: https://www.bundesverfassungsgericht.de/DE/DasGericht/ ZeitstrahVzeitstrahl_node.html (date of access: 10/29/2020).
5. Judgment of the Federal Constitutional Court of Germany BVerfGE 89, 155 (Maastricht/Maastricht). Selected decisions of the Federal Constitutional Court of Germany. Konrad Adenauer Foundation in the Russian Federation. Yu. Schwabe, T. Geissler (comp.). Moscow: Infotropic Media, 2018. Pp. 867-882.
6. Decision of the Federal Constitutional Court of Germany BVerfGE 123, 267 (Lissabon/Lisbon). Selected decisions of the Federal Constitutional Court of Germany. Konrad Adenauer Foundation in the Russian Federation. Yu. Schwabe, T. Geissler (comp.). Moscow: Infotropic Media, 2018. Pp. 905-916.
7. Decision of the Federal Constitutional Court of Germany BVerfGE126, 286 (Ultra-vires-Kontrolle Mangold. Control of acts adopted in excess of powers. Case "Mangold"). Selected decisions of the Federal Constitutional Court of Germany. Konrad Adenauer Foundation in the Russian Federation. Yu. Schwabe, T. Geissler (comp.). Moscow: Infotropic Media, 2018. Pp. 916-921.
8. Decision of the Federal Constitutional Court of Germany 2 BvR 1390. 12 and others (Ultra vires-Control OMT. Control of acts taken in excess of powers. Direct monetary transactions). Selected decisions of the Federal Constitutional Court of Germany. Konrad Adenauer Foundation in the Russian Federation. Yu. Schwabe, T. Geissler (comp.). Moscow: Infotropic Media, 2018. Pp. 935-946.
9. Judgment of the European Court of Justice of 15 July 1964, Costa/Enel, C-6/64 [Electronic resource]. URL: https://eulaw. ru/translation/kosta-protiv-enel/ (date of access: 06.10.2020).
10. Judgment of the ECHR of 29.10.2013 in the case "Varvara v. Italy" "[Varvara v. Italy] (complaint No. 17475/09) [Electronic resource]. Access from the sprav.-legal system "GARANT".
11. Blokhin P.D. Judicial doctrine of constitutional identity: genesis, problems, prospects. Comparative Constitutional Review. 2018. No. 6 (127). P. 67. (In Russ.)
12. Gracheva S.A. Development of the concept of constitutional identity in connection with the search for approaches to resolving conventional-constitutional conflicts and conflicts. Journal of Russian Law. 2018. No. 9. P. 59. (In Russ.)
13. Zorkin V.D. The letter and spirit of the Constitution. Rossiys-kaya Gazeta. October 9, 2018. No. 226. (In Russ.)
14. Giants A.S. Russia and the ECHR: A few words in defense of the Constitutional Court of the Russian Federation [Electronic resource]. URL: https://zakon.ru/blog/2015/07/21/ rossiya_i_espch_neskolko_slov_v_zashhitu_konstitucionno-go_suda_rf (date of access: 10.11.2020).
15. Gigantic A.S. Is this their last and decisive battle? European Constitutional Courts versus European International Courts [Electronic resource]. URL: https://zakon.ru/blog/2017/2/20/ eto_est_ih_poslednij_i_reshitelnyj_boj_konstitucionnye_sudy_ evropy_protiv_evropejskih_mezhdunarodnyh (date of access: 10.11.2020).
16. Filatova M.A. Conflicts of constitutional and supranational norms: Ways of overcoming (on the example of the European Union and the legal systems of the EU member states). International Justice. 2013. No. 4. Pp. 94-106. (In Russ.)
17. Dickmann R. Corte costituzionale e controlimiti al dirit-to internazionale. Ancora sulle relazioni tra ordinamento costituzionale e Cedu. Focus Human Rights. № 3/2013 [Electronic resource]. URL: www.federalismi.it (date of access: 10.11.2020).
18. Cannizzaro E., Palchetti P. Ultra vires acts of international organizations. In: Research handbook on the law of international organizations. UK: Northampton, MA: Edward Elgar, 2011. P. 365.
19. Itzcovich G. Sovereignty, legal pluralism and fundamental rights: Italian jurisprudence and European integration (1964-1973) (July 21, 2011) // European Public Law. 2004. Vol. 10. No. 1. P. 111. Available at SSRN [Электронный ресурс]. URL: https://ssrn.com/abstract=1892337 (дата обращения: 10.11.2020).
19. Itzcovich G. Sovereignty, legal pluralism and fundamental rights: Italian jurisprudence and European integration (1964-1973) (July 21, 2011). European Public Law. 2004. Vol. 10. No. 1. P. 111. Available at SSRN [Electronic resource]. URL: https://ssrn.com/abstract=1892337 (date of access: 10.11.2020).
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 83,25%
Рецензен т: Худойкина Т.В., доктор юридических наук, профессор; заведующий кафедрой правовых дисциплин Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева
Статья поступила в редакцию 22.10.2020, принята к публикации 09.12.2020 The article was received on 22.10.2020, accepted for publication 09.12.2020
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Белослудцев Олег Станиславович, преподаватель кафедры международного и европейского права юридического факультета Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева. Саранск, Республика Мордовия, Российская Федерация. ORCID: https://orcid. org/0000-0001-6946-3327; E-mail: bos.perm@yandex.ru
ABOUT THEAUTHOR
Oleg S. Belosludtsev, lecturer at the Department of International and European Law of the Faculty of Law of the National Research Ogarev Mordovia State University. Saransk, Republic of Mordovia, Russian Federation. ORCID: https://orcid.org/0000-0001-6946-3327; E-mail: bos.perm @yandex.ru
