CC BY
35УДК 347.45/.47
ДОГОВОР УПРАВЛЕНИЯ ЧУЖИМИ ДЕЛАМИ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ НАСЛЕДСТВЕННОГО ПРАВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
А.А. Павлов,
соискатель Казанского (Приволжского) федерального университета, начальник управления правового сопровождения ликвидационных процедур Госкорпорации «Агентство по страхованию вкладов» ФГАОУ ВО «Казанский (Приволжский) федеральный университет» 420008, Россия, г. Казань, ул. Кремлевская, 18
Аннотация: в статье рассматривается правоприменительный потенциал предлагаемой автором настоящего исследования новой договорной конструкции — договора управления чужими делами, призванного опосредовать частноправовые управленческие акты в корпоративном праве, несостоятельности (банкротстве), наследственном праве, а также иных сферах. Уделено внимание институту исполнения завещания по российскому гражданскому праву; выявлены недостатки этого института; предложены пути его совершенствования через призму позитивации норм о договоре управления чужими делами. Автор приходит к выводу, что предложенная им договорная конструкция решает ряд прикладных задач: конкретизирует полномочия исполнителя завещания; обеспечивает прозрачность его правового статуса; создает гарантии привлечения исполнителя завещания к гражданско-правовой ответственности; позволяет отказаться от обязательной оценки наследственной массы.
Ключевые слова: договор управления чужими делами, управляющий делами, принципал, бенефициар, частное управление, исполнение завещания, наследственная масса.
CONTRACT MANAGEMENT OF OTHER PEOPLE'S AFFAIRS AND ITS SIGNIFICANCE FOR THE INHERITANCE LAW OF THE RUSSIAN FEDERATION
A.A. Pavlov
Kazan (Volgal Federal University,
State Corporation Deposit insurance Agency
18, Kremlevskaya st., Russia, Kazan, 420008
Annotation: The article considers the law enforcement potential of the new contractual structure proposed by the author of this study - the con-
tract of management of other people's Affairs, designed to mediate private law management acts in corporate law, insolvency (bankruptcy), inheritance law, as well as other areas. Attention is paid to the institution of probate execution under Russian civil law; the shortcomings of this institution are revealed; the ways of its improvement through the prism of positivization of norms on the contract of management of other people's Affairs are proposed. The author comes to the conclusion that the proposed contract solves a number of application tasks: clarifies the powers of the executor; ensures the transparency of its legal status; ensure involvement of the executor to civil liability; allows you to stop mandatory assessments of the hereditary mass.
Keywords: contract of management of other people's Affairs; Manager of Affairs; principal; beneficiary; private management; execution of the will; hereditary mass.
Поступательное развитие рыночных экономических отношений, вхождение Российской Федерации в цифровое экономическое пространство, увеличение количества частных собственников, позити-вация отечественным законодателем новых объектов гражданских прав актуализируют потребность в совершенствовании правовых форм частного управления. При этом эффективное управленческое воздействие на такие сложные объекты гражданских прав, как, например, бездокументарные ценные бумаги, цифровые права1, иные имущественные права, может быть реализовано только профессиональным управленцем, который на договорной основе способен компетентно и качественно оказать соответствующую услугу. Очевидно, что потребность в таком управлении существует как при жизни собственника, так и после его смерти. Признавая значительный правоприменительный потенциал предлагаемой автором настоящей статьи договорной конструкции, опосредующей акты управления, — договора управления чужими делами, заметим, что данное исследование посвящено применению данного договора исключительно в наследственном праве. Однако это не означает, что наследственными правоотношениями ограничена сфера применения проектируемого нами договора. Напротив, авторская концепция договора управления чужими делами предполагает, что указанный договор найдет достойное применение в корпоративном управлении, управлении в несостоятельности (банкротстве), а также иных
1 Гонгало Б.М., Новоселова Л.А. Есть ли место «цифровым правам» в системе объектов гражданского права // Пермск. юрид. альманах. 2019. № 2. С. 179-192.
сферах, связанных с частным управлением. Отметим, что в зарубежных правопорядках исполнение завещания осуществляется только профессионалом: так, в США функции по исполнению завещания чаще всего возложены на трастовый фонд, а в Англии — на банки и адвокатские фирмы.
Миссией такого института наследственного права, как исполнение завещания, следует признать достижение «правового результата, определенного наследодателем в завещании»1. В этом смысле стоит поддержать С.П. Гришаева, отметившего, что правовой эффект, обозначенный наследодателем в завещании, может быть достигнут только в результате совершения комплекса юридических и фактических действий2.
Институт исполнения завещания регламентирован несколькими статьями части третьей Гражданского кодекса РФ (далее — ГК РФ)3. Подчеркнем, что ни римское, ни дореволюционное, ни советское, ни современное наследственное право не содержат легальной дефиниции термина «исполнение завещания»4.
Нельзя обойти вниманием вопрос о том, что недавняя реформа отечественного наследственного законодательства коснулась и института исполнения завещания. Речь идет о принятии Федерального закона от 29 июля 2017 г. № 259-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и третью Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — Закон от 29 июля 2017 г.)5. Так, в результате принятия указанного акта институт исполнения завещания претерпел следующие принципиальные изменения: снято ограничение, касающееся «физического» статуса исполнителя; добавлено правомочие завещателя на замену исполнителя завещания; формализован способ дачи согласия исполнителя завещания быть таковым; определен порядок отзыва такого согласия; предусмотрена процедура освобождения исполнителя завещания от его обязанностей при наличии определенных обстоятельств; конкретизированы полномочия исполнителя завещания; добавлено новое правило, согласно которому завещатель может опи-
1 Птушкина О.А. Исполнение завещания: правовые проблемы теории и практики: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 4.
2 Гришаев С.П., Омарова У.А. Наследственное право и социальная справедливость. Махачкала, 2010. С. 54.
3 Гражданский кодекс РФ (часть третья) от 26.11.2001 № 146-ФЗ (ред. от 18.03.2019).
4 Лысенко Е.В. Об исполнении завещания в гражданском праве в России // Российский судья. 2013. № 3. С. 17-20.
5 Федеральный закон от 29.07.2017 № 259-ФЗ (ред. от 23.05.2018) «О внесении изменений в части первую, вторую и третью Гражданского кодекса Российской Федерации».
сать в завещании перечень юридических или фактических действий, возлагаемых на исполнителя завещания; введена диспозитивная норма, предусматривающая перепоручение прав и обязанностей исполнителя завещания другому лицу.
Анализ научных позиций, касающихся обозначенных новелл, свидетельствует о том, что научное юридическое сообщество положительно восприняло реформирование института исполнения завещания: Закон от 29 июля 2017 г. оперирует новыми правовыми инструментами, решающими прикладные задачи1; новые нормы наследственного права позволили расширить полномочия душеприказчика2; благодаря обновленному подходу законодателя к правовому регулированию договора доверительного управления наследственным имуществом указанный институт может стать эффективным средством охраны наследства3. Несмотря на наметившуюся положительную тенденцию в правовом регулировании института исполнения завещания, следует согласиться с Е.А. Останиной, отметившей, что вопросы разграничения правового статуса душеприказчика и управляющего наследственным имуществом все еще относятся к числу дискуссионных и заслуживают специального исследовательского внимания4.
По нашему глубокому убеждению, эффективность норм отечественного наследственного законодательства, посвященных исполнению завещания, оставляет желать лучшего в силу следующих обстоятельств.
Первое. Гражданское законодательство существенно сужает полномочия исполнителя завещания, не содержит хотя бы примерного перечня полномочий, которые возлагаются на него. При этом единственным актом, связывающим исполнителя завещания и наследодателя, остается собственно само завещание, из содержания которого не удается вывести конкретизированный объем полномочий, возлагаемых на душеприказчика. Например, из норм ГК РФ прямо не следует, вправе ли исполнитель завещания проводить опись наследственного имущества5. Вместе с тем проведение подобной процедуры отвечает интересам как наследников, так и кредиторов
1 Павлова Г.А. Исполнитель завещания и доверительный управляющий наследственным имуществом: судебная практика и развитие законодательства // Судья. 2017. № 6. С. 53-57.
2 Останина Е.А. Институт исполнения завещания в реформированном гражданском праве // Закон. 2018. № 2. С. 157-162.
3 Останина Е.А. Договор доверительного управления наследством: предпосылки заключения и содержание // Право и экономика. 2017. № 10. С. 36-40.
4 Останина Е.А. Институт исполнения завещания в реформированном гражданском праве. С. 157.
5 Там же. С. 157-162.
наследодателя1. Конструкция договора управления чужими делами, предлагаемая автором настоящего научного исследования, смогла бы создать необходимые правовые гарантии для защиты прав и законных интересов кредиторов наследодателя. К примеру, содержанием договора управления чужими делами могло бы стать в числе прочих право душеприказчика удовлетворить требования кредиторов наследодателя непосредственно после открытия наследства, не дожидаясь установленного законом шестимесячного срока, необходимого для принятия наследства наследниками. Договор управления чужими делами позволяет управляющему делами как стороне этого договора как бы занять место завещателя в его делах до тех пор, пока это место не будет занято его наследниками.
Вызывает некоторые сомнения разумность оформления отношений между душеприказчиком и завещателем одним лишь документом, имеющим при этом несколько иное функциональное содержание, - завещанием. Очевидно, что завещание нацелено прежде всего на изложение сути завещательных распоряжений имущественного или неимущественного характера. Что касается управления наследственным имуществом, то этот вопрос, на наш взгляд, заслуживает отдельного внимания. Обозначенные обстоятельства свидетельствуют о необходимости дополнительного согласования управленческих актов, т.е. комплекса юридических, фактических и иных действий, которые завещатель намерен возложить на исполнителя завещания. Управление чужими делами - это оказание услуги, содержанием которой выступает комплекс юридических, фактических и иных действий. По общему правилу такая услуга должна носить возмездный характер. Таким образом, мы пришли к выводу о необходимости договорного регулирования правоотношений, возникающих между душеприказчиком и наследодателем. Основанием такого правоотношения мог бы стать договор управления чужими делами, в силу которого одна сторона (управляющий делами) управляет чужими делами в рамках предоставленных полномочий по своему усмотрению по поручению другой стороны (принципала) в интересах третьего лица (бенефициара), а принципал обязуется оплачивать эти услуги. Предлагая письменную форму для указанного договора, считаем, что текст такого договора мог бы стать приложением к завещанию, одним из распоряжений которого является назначение душеприказчика.
1 См. об этом: Федчун А.В. Обеспечение исполнения обязательств наследодателя за счет наследственного имущества как способ защиты прав кредиторов // Нотариус. 2018. № 3. С. 34-36.
Анализ ныне действующего юридического состава, опосредующего институт исполнения завещания, вызывает обоснованную критику. Так, в этот состав входят: односторонняя сделка, содержанием которой выступает собственно завещание, содержащее завещательное распоряжение в отношении душеприказчика; односторонняя сделка, содержанием которой выступает согласие душеприказчика быть таковым1. Учитывая, что исполнитель завещания в большинстве случаев автоматически становится и доверительным управляющим наследственным имуществом, представляется крайне непродуманным действующий правовой механизм трансляции наследодателем своих пожеланий относительно управления наследственной массой. Справедливым будет признать отсутствие такого механизма, поскольку завещание не может включать в свое содержание исчерпывающую информацию об особенностях управления имуществом, входящим в состав наследства. Кроме того, в отсутствие каких-либо иных документов, кроме завещания, деятельность душеприказчика становится сложно контролируемой и высок риск злоупотреблений с его стороны. Для привлечения такого исполнителя завещания к ответственности непросто найти соответствующее основание, поскольку неясно, связан ли он каким-либо обязательством и если да, то каким. Так, в научной литературе предлагается квалификация подобных правоотношений в виде «недоговорных обязательств»2.
Второе. В российском наследственном законодательстве отсутствует четкое разграничение компетенции между исполнителем завещания и доверительным управляющим. При этом п. 4 ст. 1135 ГК РФ содержит норму следующего содержания: «при совершении действий по охране наследственного имущества и управлению им исполнитель завещания выступает в качестве доверительного управляющего». Стало быть, статус душеприказчика и и статус доверительного управляющего совпадают в тех случаях, когда требуется управление наследственной массой? На наш взгляд, отечественные нормы наследственного права, посвященные исполнителю завещания и доверительному управляющему наследственным имуществом, сформулированы непоследовательно, что создает дополнительные
1 См. об этом, напр.: Богданов Е.В. Правовая природа согласия в российском гражданском праве // Журнал российского права. 2019. № 2. С. 64-71; Чашкова С.Ю. Правовая природа и виды односторонних волеизъявлений, совершаемых после открытия наследства // Законы России: опыт, анализ, практика. 2017. № 12. С. 23-29.
2 См. об этом подробнее: Печеный О.П. Недоговорные обязательства в наследственном праве: общая характеристика // Обязательства, возникающие не из договора: Сб. ст. / Ф.Х. Альманса Монтойя, А.А. Амангельды, Д.В. Афанасьев и др.; отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2015. 444 с.
трудности при применении соответствующих норм. Кроме того, нечеткость законодательных формулировок является, на наш взгляд, одной из причин отказа участников гражданского оборота от использования института исполнения завещания.
Думается, что обозначенные затруднения можно преодолеть путем позитивации норм о договоре управления чужими делами, по условиям которого управляющий делами наделяется функциями и исполнителя завещания, и доверительного управляющего.
Заметим, что обращение к римскому наследственному праву наглядно демонстрирует три разных случая назначения душеприказчика: по воле наследодателя, по воле наследников, по воле государства. Таким образом, в римском праве выделялись три субъекта, управомоченные при определенных обстоятельствах назначить исполнителя завещания. Известно, что современное российское наследственное законодательство не предоставляет подобной вариации: исполнитель завещания может быть назначен только наследодателем. При этом управление наследственной массой поручается либо исполнителю завещания, если таковой назначен наследодателем, либо доверительным управляющим, которого назначает нотариус. Учитывая, что институт завещания как таковой и тем более институт исполнения завещания не пользуются безусловной популярностью в подавляющей массе российского общества, очевидно, управляющим наследственным имуществом чаще всего выступает лицо, назначенное нотариусом. В то же время известно, что нотариус не заинтересован в управлении наследством. Обозначенные обстоятельства вызывают к жизни новую договорную модель соответствующих правоотношений, в основе которых лежит договор управления чужими делами. Думается, что участниками таких отношений должны быть только те лица, которые являются носителями определенного интереса. Таковыми являются наследодатель, который имеет интерес в сохранении наследственного имущества после его смерти, а также управляющий делами, который заинтересован в предоставлении качественной услуги по управлению наследственным имуществом, поскольку подобная деятельность осуществляется на возмездной основе и сопровождается гражданско-правовой ответственностью за ненадлежащее исполнение обязательств.
Третье. К сожалению, статус исполнителя завещания остается не-конкретизированным не только с позиции полномочий, но и с позиции пределов гражданско-правовой ответственности исполнителя завещания. По нашему мнению, этот вопрос требует первоочередного решения. При этом предлагаемый нами договор управления чужими делами позволяет обойтись без принятия новых норм наследствен-
ного законодательства в части гражданско-правовой ответственности душеприказчика. По условиям договора управления чужими делами управляющий делами будет нести договорную гражданско-правовую ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение соответствующих обязательств.
Четвертое. Анализ судебно-арбитражной практики наглядно демонстрирует существенные затруднения прикладного толка при определении правового статуса исполнителя завещания, являющегося одновременно и доверительным управляющим наследственным имуществом. К примеру, его нельзя привлечь к ответственности за убытки, причиненные обществу виновными действиями (бездействием), по ст. 71 Федерального закона РФ от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», поскольку доверительный управляющий не относится к числу лиц, перечисленных в ст. 71 указанного Закона1.
Думается, что данное затруднение можно преодолеть путем пози-тивации договора управления чужими делами, а также норм, позволяющих приравнять статус управляющего делами в корпоративном банкротном и наследственном законодательстве. Так, мы предлагаем заключать договор управления чужими делами со всеми лицами, причастными к корпоративному управлению: единоличным исполнительным органом общества, членами совета директоров и членами коллегиального исполнительного органа общества, а равно с управляющей организацией или управляющим. Однако вопрос о значении договора управления чужими делами в корпоративном праве не является предметом настоящего исследования, поэтому мы не будем специально останавливаться на этом вопросе. Таким образом, управляющий делами в корпоративном праве, представленный, например, единоличным исполнительным органом юридического лица, и управляющий делами в наследственном праве могли бы получить одинаковый правовой статус, что позволило бы привлекать управляющего делами в наследственном праве, выполняющего функции исполнения завещания и управления наследственным имуществом, к гражданско-правовой ответственности за убытки, причиненные обществу виновными действиями (бездействием).
Заметим, что спроектированный нами правовой статус управляющего делами, которого связывают с наследодателем договорные отношения, напоминает модель правового статуса посмертного поверенного, который регламентирован нормами гл. VI «Об управлении
1 См., напр.: Определение Верховного Суда РФ от 13.02.2017 № 306-ЭС16-20217 по делу № А72-11028/2015.
наследством поверенным» ГК Франции1. Характерно, что согласно указанным нормам французского гражданского законодательства поверенный принимает на себя поручение в форме аутентичного акта, выданного при жизни наследодателя2. Именно такой подход максимально соответствует концепции договора управления чужими делами, который надлежит заключать при жизни наследодателя.
Пятое. Новой нормой наследственного законодательства следует признать правило п. 1 ст. 1173 ГК РФ, содержащее императивное требование осуществления оценки наследственного имущества при назначении доверительного управляющего. Очевидно, указанная норма права стала объективным и закономерным последствием большого количества злоупотреблений, с которыми столкнулась правоприменительная практика. Однако у обозначенного правила есть свои существенные недостатки. Прежде всего это касается уменьшения наследственной массы в результате оплаты услуг независимого оценщика. Кроме того, необходимость проведения такой оценки до назначения доверительного управляющего существенно затрудняет управление наследственной массой, если на момент проведения оценки в составе наследства нет денежных средств, необходимых для осуществления оценки. Следовательно, поскольку оценка не проведена, доверительный управляющий не вправе приступить к исполнению своих обязанностей. Еще одним недостатком оценки следует признать существенное ограничение наследственной массы: так, в доверительное управление поступает только та часть наследственной массы, о которой достоверно известно на момент проведения оценки и в отношении которой проведена собственная оценка. Стало быть, та наследственная масса, о которой станет известно, например, в процессе управления, не может стать объектом доверительного управления, что по своей сути противоречит принципу универсальности наследственного пра-вопреемства3.
Предлагаемый нами договор управления чужими делами способен нивелировать все обозначенные недостатки правила об обязательной оценке наследственного имущества, поскольку оценка как таковая становится ненужной при договорной модели управления наследственной массой.
1 Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона) от 21.03.1804 (с изм. и доп. по состоянию на 01.09.2011) // Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона). М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 4-592.
2 Основы наследственного права России, Германии, Франции / Ю.Б. Гонгало, К.А. Михалев, Е.Ю. Петров и др.; под общ. ред. Е.Ю. Петрова. М.: Статут, 2015. 271 с.
3 Останина Е.А. Договор доверительного управления наследством: предпосылки заключения и содержание // Право и экономика. 2017. № 10. С. 36-40.
Резюмируя вышеизложенное, отметим, что договор управления чужими делами функционально решает следующие глобальные задачи: обеспечивает превенцию злоупотреблений со стороны наследников или иных заинтересованных лиц; гарантирует сохранность и там, где это возможно, разумное приумножение наследственной массы в период управления; позволяет оказывать эффективное управленческое воздействие в том числе и на сложные объекты гражданских прав, управление которыми не представляется возможным без надлежащей профессиональной подготовки, управленческого опыта, специальных знаний и навыков (например, бездокументарные ценные бумаги, доли участия в хозяйственных обществах, предприятия и иные имущественные комплексы, цифровые права, в том числе утилитарные цифровые права, и иные имущественные права); создает необходимые условия для надлежащего исполнения последней воли наследодателя; закладывает правовые основы для создания в перспективе необходимой инфраструктуры профессионального сообщества частноправовых управленцев, что особенно ценно в условиях развития рыночной экономики, характеризующейся наличием цифровых элементов.
Библиографический список
1. Богданов Е.В. Правовая природа согласия в российском гражданском праве // Журнал российского права. 2019. № 2. С. 64-71.
2. Гонгало Б.М., Новоселова Л.А. Есть ли место «цифровым правам» в системе объектов гражданского права // Пермский юридический альманах. 2019. № 2. С. 179-192.
3. Гришаев С.П., Омарова У.А. Наследственное право и социальная справедливость. Махачкала, 2010.
4. Лысенко Е.В. Об исполнении завещания в гражданском праве в России // Российский судья. 2013. № 3. С. 17-20.
5. Обязательства, возникающие не из договора: Сб. ст. / Ф.Х. Аль-манса Монтойя, А.А. Амангельды, Д.В. Афанасьев и др.; отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2015. 444 с.
6. Основы наследственного права России, Германии, Франции / Ю.Б. Гонгало, К.А. Михалев, Е.Ю. Петров и др.; под общ. ред. Е Ю. Петрова. М.: Статут, 2015. 271 с.
7. Останина Е.А. Договор доверительного управления наследством: предпосылки заключения и содержание // Право и экономика. 2017. № 10. С. 36-40.
8. Останина Е.А. Институт исполнения завещания в реформированном гражданском праве // Закон. 2018. № 2. С. 157-162.
9. Павлова Г.А. Исполнитель завещания и доверительный управляющий наследственным имуществом: судебная практика и развитие законодательства // Судья. 2017. № 6. С. 53-57.
10. Птушкина О.А. Исполнение завещания: правовые проблемы теории и практики: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 184 с.
11. Федчун А.В. Обеспечение исполнения обязательств наследодателя за счет наследственного имущества как способ защиты прав кредиторов // Нотариус. 2018. № 3. С. 34-36.
12. Чашкова С.Ю. Правовая природа и виды односторонних волеизъявлений, совершаемых после открытия наследства // Законы России: опыт, анализ, практика. 2017. № 12. С. 23-29.
