CC BY
6#Ученичество. 2023. Вып. 4. С. 39-50. #Apprenticeship. 2023. Issue 4. P. 39-50.
Научная статья УДК 374.32
https://doi.org/10.22405/2949-1061-2023-4-39-50
ДОБРЫЙ, СЛАБЫЙ, ЗЛОЙ: ВЗРОСЛЫЕ ПЕРСОНАЖИ ФАНТАСТИКИ YOUNG ADULT В КОНТЕКСТЕ ФОРМИРОВАНИЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ ПОДРОСТКОВ1
кандидат педагогических наук Московский городской педагогический университет Москва, Россия kiktevaks@mgpu.ru
Московский городской педагогический университет Москва, Россия majmistovas@mgpu.ru
кандидат филологических наук Московский городской педагогический университет Москва, Россия
senenkoov@mgpu.ru_
Аннотация: В статье анализируются функции и типы взрослых персонажей в произведениях подростковой фантастики, принадлежащих современным авторам, и их роль в формировании самостоятельности героев-подростков. Типы и функции взрослых персонажей в рассматриваемых произведениях обусловлены спецификой жанра и особенностями развития сюжета. Первый тип - помогающий и поддерживающий «добрый» взрослый, выполняющий функции помощника или дарителя. Второй тип - «злой» взрослый, который выполняет функцию вредителя и с которым герою-подростку приходится бороться. Третий тип - «слабый» взрослый, которого герой сам должен спасать и поддерживать. Взрослые персонажи этого типа выполняют функцию отправителя и играют ключевую роль в формировании самостоятельности героев
Ключевые слова: самостоятельность, взросление, подростковая фантастика, типы взрослых персонажей, функции персонажей, герой-подросток.
Киктева Ксения Сергеевна
Маймистова Дарья Сергеевна
Сененко Олеся Владимировна
1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 23-28-10104 «Репрезентация творчества и самостоятельности в произведениях детской и подростковой литературы», https://rscf.ru/project/23-28-10104/
Scientific Article UDC 374.32
https://doi.org/10.22405/2949-1061-2023-4-39-50
THE GOOD, THE WEAK AND THE EVIL: ADULT CHARACTERS OF YOUNG ADULT FANTASY IN THE CONTEXT OF ADOLESCENTS' INDEPENDENCE
DEVELOPMENT
Kikteva Ksenia Sergeevna
Ph.D. (Pedagogy) Moscow City University Moscow, Russia kiktevaks@mgpu.ru
Moscow City University Maymistova Moscow, Russia
Daria Sergeevna majmistovas@mgpu.ru
Ph.D. (Philology) Senenko Moscow City University
Olesya Vladimirovna Moscow, Russia
senenkoov@mgpu.ru_
Abstract.: The article analyses the functions and types of adult characters in young adult fantasy books written by contemporary authors; the role of these characters in the development of adolescent characters' independence is dwelled upon. The types and functions of adult characters in the books under discussion result from the key features of the genre and from the specifics of how the plot unravels. The first type is a helpful and supportive 'kind' adult, functioning as a helper or a donor. The second type is an 'evil' adult who functions as a villain and who an adolescent character has to fight with. The third type is a 'weak' adult who needs to be supported and saved by an adolescent character. Adult characters of the latter type function as dispatchers and play the key role in the development of characters' independence.
Keywords: independence, growing up, young adult fantasy, types of adult characters, functions of characters, adolescent character.
© Киктева К. С., Маймистова Д. С., Сененко О. В.,2023 © Kikteva K.S., Maymistova D.S., Senenko O.V.,2023
Один из факторов, который позволяет читателю погрузиться в художественный текст, глубоко прочувствовать и на первичном, поверхностном уровне понять его, - это возможность соотнесения себя с главным героем. Герои детской и подростковой литературы по возрасту, как правило, соотносимы с ее молодыми читателями. Персонажей зачастую окружают те же реалии, которые присутствуют в жизни читателей, и волнуют те же проблемы и вопросы, которые волнуют реальных детей и подростков, в том числе вопросы, связанные с формированием самостоятельности. И одним из ключевых становится вопрос о том, от чего зависит и как формируется самостоятельность героев-подростков, а также какую роль в этом процессе играют взрослые персонажи.
В практике свободного чтения читатели, соотнося себя с героями и их окружением, в большинстве случаев вольно интерпретируют произведение на самом доступном и очевидном уровне восприятия художественного текста, который принято называть наивно-реалистическим: в рамках этого подхода художественный «текст не рассматривается как эстетический объект, персонажи воспринимаются как
живые люди, а не как литературные образы» [2, с. 83]. Их поведение и поступки, формирующие сюжет, рассматриваются вне соотнесения со структурой и логикой развития этого сюжета. Читатель может быть достаточно глубоко погружен в переживания главных героев, проявлять эмпатию и актуализировать личностные смыслы, которые открываются ему в процессе проживания текста, однако понимание творческого замысла автора произведения, основанное на анализе текста, его при таком подходе, как правило, не заботит.
В школьной методике изучения литературы, напротив, во главу угла традиционно ставится анализ произведений с использованием литературоведческой терминологии, а знание теоретико-литературных понятий традиционно считается одним из важнейших критериев литературного развития школьников [3; 10]. Понимание произведения при таком, «литературоведческом», подходе предполагает объективное выяснение заложенного автором смысла художественного текста, того, «что хотел сказать автор». Как отмечает в статье «Что значит "понять" художественный текст?» В. Н. Порус, «выясненный смысл становится знанием: понять текст - значит знать его смысл» в максимально возможном соответствии с авторским замыслом [12, с. 84].
В этой же статье В. Н. Порус выделяет еще такой тип понимания художественного текста, как «процесс со-творения смысла художественного текста, в котором автор текста и понимающий субъект участвуют на равных, вовлекая в это участие всю совокупность культурных факторов» [12, с. 84]. Нацеленность на данный тип понимания кажется нам наиболее продуктивной на различного рода занятиях и неформальных встречах, посвященных детской и подростковой литературе. На наш взгляд, продуктивность этого подхода обусловлена несколькими причинами. Во-первых, он позволяет обсуждать литературное произведение в контексте более широкой системы культурных связей и превращает процесс прочтения в активный и осознанный разговор. В процессе совместного с автором и другими читателями сотворения смысла читатель может выявить для себя в тексте новые смыслы, которые были ранее незаметны или не воспринимались в контексте наивно-реалистического прочтения. Во-вторых, этот подход развивает способность критически анализировать текст с использованием общеэстетических категорий, которые представляют собой общеупотребительные и понятные широкому кругу читателей слова (образ, персонаж, сюжет, функция, пространство, время и др.), а не специфические литературоведческие термины, — и выстраивать собственное, обоснованное, самостоятельное мнение, а также слушать и принимать чужой взгляд. В-третьих, данный подход позволяет реализовать воспитательную функцию литературного произведения, предлагая современному педагогу материал и способы работы с ним в педагогическом ключе, с опорой на взаимосвязь произведения с культурной традицией и современным культурным контекстом.
Показать, как может быть реализован указанный подход в работе с художественными текстами в подростковой аудитории, мы решили на примере анализа функций взрослых персонажей в фантастических произведениях для подростков. Взрослые персонажи широко представлены в современной подростковой литературе: главных героев, как правило, окружают родители, бабушки и дедушки, учителя, наставники, соседи и случайные знакомые. При этом, по нашим наблюдениям, в подростковой литературе взрослые в отличие от главных героев-подростков чаще всего показаны «со стороны», без подробного раскрытия их внутреннего мира, переживаний, мыслей, без выраженного психологизма. Эти персонажи тем не менее очень важны в произведениях, так как они выполняют ряд значимых функций. Они позволяют авторам более разносторонне раскрыть образы главных героев-подростков, осветив процесс формирования их самостоятельности; обеспечивают развитие сюжета; отражают различные особенности современной
культуры, в том числе культуру повседневности, а также общепринятые взгляды, стереотипы, социальные роли и т. д.
Последняя из перечисленных функций все чаще привлекает внимание современных исследователей детской и подростковой литературы. Так, например, белорусская исследовательница Н. С. Зелезинская, анализируя архетип безответственного родителя в англоязычном подростково-молодежном романе XXI века, приходит к выводу, что родитель и ребенок как литературные герои осознают важность искренних отношений, однако вследствие травмирующего опыта происходит перераспределение гендерных, возрастных, социальных ролей. Исследовательница утверждает, что «эти процессы наряду с инфантилизацией взрослых, децентрацией, аксиологической амбивалентностью способствуют популярности архетипа любящего, но безответственного родителя» [7, с. 102]. О роли взрослых персонажей в раскрытии образов главных героев-подростков пишут В. Н. Горенинцева и А. Н. Губайдуллина. Рассматривая образы родителей, дедушек и бабушек в прозе для подростков, исследователи утверждают, что «...в современной российской литературе для детей наблюдается процесс постепенного разрушения выраженного дидактизма и отказа от авторитарного образа взрослого <...>, характерной чертой произведений современной российской детской литературы является отсутствие образа идеального взрослого <...>, ребенок сам справляется со всеми проблемами и трудностями гораздо лучше них, а нередко и вытаскивает взрослых из ситуаций, из которых те не могут найти выход самостоятельно» [4, с. 183]. Таким образом взрослые персонажи создают условия для лучшего раскрытия образов и характеров детей, включая такой аспект, как формирование их самостоятельности.
В настоящей статье мы рассмотрим все перечисленные функции, но наибольшее внимание постараемся уделить раскрытию сюжетной функции взрослых персонажей с привлечением такого широко известного и продуктивного для решения наших задач культурного контекста, как концепция В. Я. Проппа. Эта концепция уже привлекалась рядом исследователей для анализа современных произведений. Они находили структурные элементы волшебной сказки в романе Терри Пратчетта «Мор, ученик Смерти» [15], романе Мариам Петросян «Дом, в котором.» [6], серии книг о Гарри Поттере Джоан Роулинг [8], антиутопиях Д. Глуховского «Метро 2033» и Д. Быкова «ЖД» [5], а также в других произведениях. Наиболее явно за Проппом следует А. О. Трошкова, которая описывает трансформацию элементов волшебной сказки в романе Т. Пратчетта, отмечая, что его основные композиционные элементы соотносятся с предложенными В. Я. Проппом функциями действующих лиц [15].
В работе «Морфология волшебной сказки» знаменитый фольклорист, как известно, проанализировал структуру русской народной волшебной сказки и выделил 31 функцию действующих лиц, понимая под функцией действие того или иного персонажа с точки зрения его влияния на развитие сюжета [14]. В. Я. Пропп также выделил семь типов действующих лиц: герой (искатель или пострадавший), вредитель, отправитель, даритель, помощник, царевна и ложный герой. Некоторые из этих типов действующих лиц, как показывает анализ, соотносятся с типами взрослых персонажей в современной подростковой литературе.
В качестве объекта анализа мы выбрали произведения подростковой фантастики, принадлежащие современным российским (С. Кузнецов, Ая эН, С. Ремез) и зарубежным авторам (С. Ахерн, Э. Каунди, С. Коллинз, Л. Лоури, К. Т. Уокер, Ж. Шарбонно). Выбор для анализа именно фантастических произведений обусловлен их релевантностью предмету исследования (функции взрослых персонажей в них выражены очень ярко и явно), относительной близостью их типичных персонажей к персонажам волшебной сказки [11], а также их большой
популярностью среди подростков, о чем свидетельствует значительное количество как переводной, так и русскоязычной литературы этого жанра.
Внутри фантастики как жанра выделяются различные поджанры: научная фантастика, фэнтези, альтернативная история, постапокалиптика, стимпанк, дизельпанк и многие другие. Выбранные нами для анализа произведения российских авторов принадлежат к разным поджанрам фантастики:
«Живые и взрослые» (2019) Сергея Кузнецова - альтернативный мир как поджанр фантастики;
«Тихие игры» (2020) Софьи Ремез - социальная фантастика с элементами антиутопии;
«Уровень Пи» (серия «Мутангелы») (2015) Аи эН - юмористическое фэнтези.
В произведениях зарубежных авторов, с которыми в данной статье будут проведены параллели, сочетаются элементы антиутопии и социальной фантастики (С. Ахерн, Л. Лоури), апокалиптической (К.Т. Уокер) и постапокалиптической фантастики (С. Коллинз, Ж. Шарбонно), любовного фэнтези (Э. Каунди). Жанровое многообразие рассматриваемых произведений дает возможность увидеть различные функции взрослых персонажей и способы их реализации в тексте.
Анализ перечисленных текстов в соотнесении с типологией действующих лиц В. Я. Проппа позволил нам выделить три типа взрослых персонажей:
1) помогающий и поддерживающий «добрый» взрослый, сопоставимый с дарителем волшебного средства и волшебным помощником в терминологии Проппа;
2) «злой» взрослый, с которым приходится бороться, - типичный вредитель, роль которого заключается в том, чтобы нанести вред, ущерб;
3) «слабый» взрослый, которого герою-подростку приходится спасать и поддерживать, может быть сопоставлен с отправителем, пожалуй, самым сложным и неоднозначным действующим лицом в концепции В. Я. Проппа, функция которого заключается в том, чтобы отправить героя в путь.
В роли отправителя, согласно Проппу, могут выступать, например, родители, дающие благословение, даже не догадываясь, что герой идет на борьбу; мать, которая рассказывает сыну о похищении дочери, происшедшем до его рождения, не прося его при этом о помощи, но своим рассказом побуждая его отправиться на поиски (рассказ о беде в сказке может также исходить не от родителей, а от различных старушек, случайных встречных и др.); отец, который увозит изгнанную мачехой дочь в лес; царь, отсылающий героя за какой-либо диковинкой и т. д. [14].
Рассмотрим теперь подробнее, как представлены и как функционируют выделенные нами типы взрослых персонажей в выбранных произведениях.
Действие романа Сергея Кузнецова «Живые и взрослые» разворачивается в альтернативном мире, свойства которого позволяют живым общаться с мертвыми. Однако речь идет не о спиритических сеансах и призраках. Мертвые здесь живут в Заграничье, контакты с которым возможны, но затруднительны и часто нежелательны, приблизительно как с зарубежными странами в советское время. Немало параллелей с последним мы и находим во всех трех книгах романа: День Проведения Границ как Октябрьская революция; зловещее и могущественное МПДЗ - Министерство по делам Заграничья; серебряные звезды вместо красных, популярный вид борьбы об-гру (оборона голыми руками) как самбо и многие другие, более или менее явные сближения.
Для анализа в рамках данной статьи нами была выбрана первая книга, «Живые и взрослые: начало», в которой главные герои Марина, Лёва, Ника и Гоша учатся в седьмом классе и в силу возраста больше, чем в остальных книгах, взаимодействуют со взрослыми именно как со старшими. В книге присутствует отрицательный персонаж, «злой» взрослый: «ученый, дипломат, военный. В
ближайшем будущем - покоритель двух миров» [17, с. 311]. Ожидаемо, ибо типично для подростковой фантастики, что в противостояние с ним, невозвращенцем, добровольно ушедшим в мир мертвых, оказываются вовлечены именно дети, то есть главные герои, и физически уничтожает его тоже одна из главных героинь. Однако почему вообще становится возможной финальная схватка? Именно потому, что Марина, Лёва, Ника и Гоша решают найти маму Гоши, которая отправилась в геологическую экспедицию на Белое море и пропала. Гошина мама выполняет в сюжете функцию отправителя, побуждающего героев отправиться в путь, навстречу испытаниям. В то же время она, на наш взгляд, одна из тех героинь, которых можно назвать «слабыми» взрослыми, то есть теми, кого герой-ребенок или подросток вынужден поддерживать или, как в данном случае, даже спасать. На первый взгляд, эта героиня совсем не слабая: она мечтает об Открытом мире, в котором нет границ между живыми и мертвыми, и даже предпринимает шаги для разрушения Границы. Однако позже она разочаровывается в своих идеалах, отказывается от борьбы: «Это только в книжках четверо друзей навсегда меняют мир. В жизни - не так. Сынок, я очень устала. Пойдем домой» [17, с. 311].
Остальных взрослых персонажей можно отнести, скорее, к «добрым», поддерживающим взрослым. Это и родители Марины, и бабушка Лёвы, пережившая войну и эвакуацию, и Никина тетя Света, ветеран Великой войны с мертвыми. Они как могут помогают героям-подросткам, воспитывают, а главное, любят их. Помогают советом (пусть и непрошеным, насчет школьной формы, как Маринина мама), поддерживают добрым словом (как бабушка Лёвы) и даже готовы научить суровым боевым навыкам, как тётя Света - Нику: «Надо все-таки научить девочку с ножом управляться, думает Светлана Васильевна. Не дай бог, конечно, но вдруг пригодится?» [17, с. 168]. Это и школьный учитель Павел Васильевич, который прошел войну, и правдивые рассказы которого ученики всегда слушали с интересом. И даже не самые любимые школьные учителя, Валентина Владимировна по прозвищу Рыба и Дмитрий Данилович, ДэДэ, пусть и с натяжкой, но могут быть охарактеризованы как строгие, но всё-таки желающие не зла, а добра своим ученикам. Отметим в скобках, что этих персонажей можно было бы назвать еще и «недалекими» взрослыми.
Но интересно, как легко эти «поддерживающие» взрослые становятся «слабыми», то есть ненадежными, не заслуживающими доверия, такими, которых подростки вынуждены если не спасать, то поддерживать морально сами. Вот уже Маринин папа, которому она всегда доверяла, говорит такие подрывающие доверие и в то же время «правильные», очень «взрослые» вещи. «Марина замирает. Ей кажется - она ослышалась. Папа советует бросить друга? Бросить, когда у него дома беда? Не может быть. <...> Мой папа никогда бы так не сказал. Мой папа читал мне книжки о смелых людях, рассказывал сказки о бесстрашных героях, учил не бояться и не отступать - он не может советовать бросить Гошу» [17, с. 157]. И Гошин папа не может или не хочет ответить на прямой, но «опасный» вопрос сына: «Ты все время говоришь: это сложный вопрос, - разозлился Гоша, - ты думаешь, я это хочу от тебя услышать?» [17, с. 161].
Павел Васильевич болен и слаб, он не может не только сопровождать своих учеников в опасный поход на Белое море, но даже отговорить их от этого похода. Он в силах сказать Марине, которая рассказала ему обо всех событиях, предшествовавших походу, лишь одно: «Запомни, командир отвечает за свой отряд, за свою команду» [17, с. 157], таким образом, открыто говоря о новой взрослой и небезопасной ответственности, которая ложится на плечи девочки.
И вот уже учительница Зиночка, молодая, но все же, особенно по сравнению со своими учениками, взрослая женщина, плачет на плече у Ники, делясь с девочкой своими любовными переживаниями, будто с близкой подругой.
В свете происходящего главным героям становится совершенно ясно: действовать придется только самим, полностью полагаясь на себя и на друзей -таких же подростков. «Забудь, - отвечает Марина, - и про моего папу, и про Гошиного. И про своих родителей тоже забудь, и про Павла Васильевича с Зиночкой. Взрослым нельзя доверять - они слишком напуганы. Если мы хотим спасти Гошину маму, мы должны действовать сами» [17, с. 157]. Получается, что по мере развития сюжета функции этих взрослых меняются: претендуя вначале на роль помощников, они на деле оказываются отправителями, которые сами не способны к активным действиям, а лишь послушно склоняются перед чужой волей, как тот самый отец из сказки, который по приказу злой жены везет свою дочку в лес. Но тем самым они создают ситуации, которые побуждают подростков проявлять самостоятельность, то есть принимать решение, реализовывать его и брать на себя ответственность за свои действия и их последствия.
В некоторых случаях взрослые, как, например, Маринин папа, понимают, что всё изменилось, но уже поздно: «Я идиот, с прозрачной ясностью подумает он. Сообрази я чуть раньше, я бы ее не отпустил» [17, с. 157]. Тем не менее дети отправляются в путь, и в итоге они взрослеют, становятся самостоятельными, обретают силы для этого, не только поддерживая и спасая вдруг оказавшегося «слабым» взрослого, но и чему-то учась у него: «Гошина мама меня многому научила, думает Ника. Она доказала, что можно жить так, как ты хочешь, как считаешь нужным. Можно изучать этнографию - и научиться пересекать Границу. Можно уйти - и вернуться» [17, с. 325].
Таким образом, в романе Сергея Кузнецова присутствуют активный «злой» взрослый, противостояние которому становится вопросом жизни и смерти; «добрые» взрослые, которые поначалу помогают героям и ассоциируются с их уходящим детством, и «слабые» (фактически вчерашние «добрые») взрослые, бездействие которых заставляет героев-подростков брать на себя ответственность за себя и окружающих, становясь самостоятельными.
В «Тихих играх» Софьи Ремез показан другой вымышленный мир, который, однако, во многом сближается с миром романов Кузнецова. Правосудие вершится на Главном канале телевидения, школьных учителей постепенно вытесняют психотренеры, а ошибка банковской системы ставит под угрозу личную свободу сразу многих людей. Главная героиня, тринадцатилетняя Вера, живет с бабушкой. Мать Веры умерла, отец женился во второй раз и переехал в другой город вместе с женой. Отметим, что ситуация явно отсылает к народным сказкам о злой мачехе, но ожидания читателей не оправдываются, мачеха не становится в произведении активным «злым» взрослым, она лишь символически «забирает» у героини отца. Бабушка Веры обвиняется, как и многие другие работники образования, в хищении крупной суммы, по ошибке перечисленной на ее счет. Семьи обвиняемых оказываются под домашним арестом до суда, который состоится неизвестно когда. Еще одна жертва этой же ситуации - мать Грина, соседа Веры. Домашний арест затягивается, общение и любые связи с внешним миром запрещены, прогулки возможны только по расписанию и в сопровождении охраны. И в этих условиях Вера и Грин находят возможность общаться, говорить обо всем на свете, даже не видя лиц друг друга.
Взрослые, окружающие Веру и Грина, по большей части слабы. Бабушка Веры еще пытается заботиться о внучке, то есть быть помощником, «добрым» взрослым. Она следит за тем, чтобы Вера тепло одевалась, просит охранника не курить при Вере и т. д. Но всё это помогает незначительно. По большому счету, бабушка не способна оказать Вере поддержку, так как она сама растеряна и подавлена происходящим: «У бабу глаза на мокром месте. Я спрашивала - как же так? А она только: "Всё образуется, надо подождать, все решится"» [18, с. 12]. И позже, когда в прямом эфире
начинают оглашать приговоры невиновным людям, бабушка говорит: «Верочка, я не знаю, что сказать.» [18, с. 71]. Физически бабушка все время рядом, но она беспомощна и психологически едва ли не слабее Веры.
Наверное, поэтому своими переживаниями девочка предпочитает с ней не делиться и в то же время, отчасти для того, чтобы чем-то занять бесконечно длинные дни, берет на себя домашние дела: «Теперь я на кухне одна. Два-три часа по-настоящему занята. Потом я угощаю бабу. Накрываю стол, укладываю вилки, ложки, ножи в точном соответствии со всеми правилами этикета, рассказываю подробно о том, как готовила каждое блюдо. Бабу слушает с интересом и с аппетитом ест» [18, с. 17]. То есть Вера уже проявляет себя как более активный, сильный и способный самостоятельно справляться с ситуацией человек. И даже столкнувшись с домогательствами со стороны врача, проводящего официально предписанные медосмотры, Вера ничего не говорит об этом бабушке.
Еще более слабыми выглядят родители Грина. Отец запустил себя, занят только едой и просмотром телешоу. Мать механически вяжет шапки и шарфы, а потом распускает связанное. При этом, как замечает Грин, они отдаляются друг от друга: «Вдруг стало заметно, что они почти не общаются между собой. Было так раньше? Не могу вспомнить» [18, с. 55].
«Добрые» взрослые оказываются неспособны выполнять функции помощников, поэтому в критических ситуациях (от «нелегального» общения через стену до планирования побега) подросткам приходится действовать самим, преодолевая страхи и сомнения.
Кто выступает здесь «злым» взрослым? В какой-то степени это безымянный врач, и хотя его появление - лишь эпизод, который в сюжете не особенно значим, он подсвечивает дополнительно ситуацию с бабушкой. О неприятном и страшном случае Вера рассказывает не ей, а Грину, на него полагается больше, чем на бабушку, которую она вынуждена ограждать от лишних волнений. Характерно, что и врач, и охранники, и «ведущие-судьи» на Главном канале, которые выполняют здесь функцию вредителей, являются персонификациями государственной системы. Они показаны нам как ее отдельные представители, выполняющие чью-то злую волю. Главный «злодей» обезличен, подобно тому, как у других авторов, пишущих для детей и младших подростков, «табу на изображение политического <...> трансформируется в "запрет" на изображение лиц, творящих насилие и жестокость» [1, с. 323].
На функцию «доброго» взрослого - помощника — в сюжете претендует отец Веры, который появляется достаточно поздно, практически в самом финале, но все же забирает Веру к себе, в дом на море: «Ну ты! — восхищенно прошептала Вера. — Я думала, ты совсем забыл обо мне!» [18, с. 109]. Однако в итоге отец, уже исчезавший из жизни Веры раньше, снова проявляет «слабость», но не потому, что превращается в слабого, как некоторые «добрые» взрослые в «Живых и взрослых», а потому, что его активная роль в жизни девочки ослабевает, и героиня опять вынуждена брать ситуацию в свои руки. В финале Вера одна идет вдоль моря, одна справляется с панической атакой и одна размышляет о будущем: «Просто надо успокоиться. Медленно вдохнуть, выдохнуть. Поговорить с отцом. Что-то придумать» [18, с. 123].
Таким образом, в «Тихих играх» тоже заметна трансформация изначально «добрых» взрослых в «слабых» под воздействием обстоятельств; прослеживается также недостаточное присутствие «доброго» отца в жизни героини, которое в результате оказывается достаточным для ее взросления, то есть обретения ею самостоятельности. «Злые» же взрослые — это представители государства, которое настолько всемогуще, что противостоять ему проблематично, можно только убежать.
В «Уровне Пи» - первой книге фэнтези-серии «Мутангелы» Аи эН - действия разворачиваются сразу в нескольких мирах и измерениях. Художественный мир произведения подразумевает наличие множества реальностей и альтернативных планет. Развитие основного сюжета происходит на альтернативной планете Земля, где люди по какой-то причине серьезно видоизменились, превратившись в мутантов первого, второго, третьего и четвертого порядков. Главный герой романа -тринадцатилетний Андрей Клюшкин (Дюшка), единственный обычный человек, немутант, к которому приковано всеобщее внимание. Он необычайно ценен и интересен с научной точки зрения, поэтому за ним ведется пристальное наблюдение. Более того, как только Дюшке исполнится четырнадцать, его заберут в специальное учреждение для изучения в лабораторных условиях. Это известно всем, но до какого-то момента остается тайной для героя.
Важная особенность всех мутантов заключается в том, что они не умеют любить и не испытывают сильных чувств и эмоций. «Если мутант влюбляется или переживает по-настоящему, с эмоциями, и уровень этих эмоций доходит до "уровня пи" - то есть три целых и четырнадцать сотых - он, мутант, немедленно разорвется пополам. Или на сто частей треснет. Или вообще исчезнуть может, если не просто переживает, а от любви. Это всем известно» [16, с. 75].
Помимо мутантов на Земле-12 (именно на этой альтернативной планете разворачивается действие романа) встречаются ангелы - существа иного порядка, способные перемещаться между всеми реальностями и изменять их.
В мире, где нет эмпатии, любви, сопереживания и сочувствия, «добрых» и сильных взрослых найти довольно сложно, поэтому среди мутантов мы их почти не видим. Роль «добрых взрослых» играют ангелы - существа более совершенные, способные вмешиваться в дела мутантов и помогать им. Джейн, Рон и Дима -ангелы, следящие за Дюшкой и всей планетой, они не контактируют с главным героем напрямую, но в определенной степени покровительствуют ему и в рамках предложенной нами типологии могут считаться «добрыми» взрослыми, волшебными помощниками и покровителями.
Рассмотрим других персонажей, с которыми герой активно взаимодействует. У Дюшки есть родители, бабушка и дедушка. До какого-то момента все они могут восприниматься как «добрые» и помогающие. Бабушку, «ту еще старушенцию», которая днем росла на грядке, а по вечерам любила ходить в гости, Дюшка любил. Она рассказывала ему истории о том, какой была жизнь до мутаций, и в меру своих возможностей переживала за внука: «Ей было жаль внука, искренне жаль. Ах, если бы он был мутантом и не знал, что такое боль!» [16, с. 20-21]. Дедушка, Славик Тихонович, проводил с внуком немало времени, уделял ему много внимания и даже обустроил для него мастерскую в собственном доме. Однако по мере развития сюжета читатель узнает, что и бабушка, и дедушка сотрудничали с секретным институтом, работники которого изучали Дюшку. Они передавали им сведения, участвовали в проведении тестов и экспериментов над Дюшкой, а Славик Тихонович и вовсе организовал слежку за внуком и собирался разбогатеть, написав мемуары о последнем немутанте: весь его интерес к внуку был продиктован корыстью и поиском личной выгоды. С точки зрения привычных нам ценностей такое поведение позволяет отнести бабушку и дедушку Андрея скорее к разряду «злых» взрослых, вредителей, но, учитывая особенности художественного мира произведения, тот факт, что они не испытывают эмоций, делает их скорее «слабыми», неспособными помочь и поддержать. Родители, которые также сотрудничали с учеными, тоже оказываются в позиции «слабых» взрослых: «Дюшкина мама была "первой" мутанткой, она умела переживать и частенько по вечерам... очень переживала за своего сына.» [16, с. 91]. Они хотя и жалеют сына, но воспринимают происходящее как должное и не пытаются изменить ситуацию. Главному герою приходится
самостоятельно позаботиться о себе: чтобы не попасть в исследовательский институт в качестве подопытного немутанта, Дюшка решает сбежать.
«Злыми» взрослыми выступают родители Риза, Дюшкиного друга, который вызвался помочь ему с побегом. Риз, как и все, не испытывал человеческих чувств и эмоций. Но по какой-то неведомой причине пожалел Дюшку и бескорыстно, искренне решил ему помочь. Его родители и представить себе не могли, что их сын ввязался в эту историю из добрых побуждений, они думали, что это обман и хитрость, которая поможет их семье получить выгоду. Марсия и Элиот предают Дюшку, опаивают его снотворным, похищают и помещают в психиатрическую лечебницу, чтобы потом сдать его ученым или властям и получить деньги. Они, как и родственники главного героя (и другие взрослые персонажи романа), лишены человеческих чувств и переживаний. Однако они не просто равнодушны к Дюшкиной истории, они причиняют мальчику реальный физический вред, препятствуют его спасению.
Интересно, что в самый важный момент, когда Дюшка решает сбежать из дома, чтобы не попасть в исследовательский институт, ни бабушка, ни дедушка, ни родители в это никак не вовлечены, что подтверждает их слабую позицию, и сюжетно дает главному герою стимул к самостоятельности, проявляющейся в том, что герой отправляется в путь навстречу неизвестности.
Таким образом, в «Мутангелах» мы можем наблюдать переход отдельных «добрых» взрослых в категорию «слабых» и даже «злых» по мере того, как раскрываются их образы. «Слабость» взрослых также становится катализатором формирования самостоятельности героя-подростка. «Злые» же взрослые, в отличие от аналогичных персонажей двух ранее рассмотренных произведений, не являются воплощением некоего глобального зла, но тоже выполняют функцию вредителей.
Можно проследить присутствие рассмотренных типов взрослых персонажей и в зарубежных произведениях подростковой фантастики. «Добрый», помогающий взрослый - это часто родственник, например, отец («Голодные игры» С. Коллинз, «Испытание» Ж. Шарбонно), мать («Дивергент» В. Рот) или дедушка («Обрученные» Э. Каунди, «Клеймо» С. Ахерн); возможно, некий наставник, учитель (Дающий в одноименном произведении Л. Лоури). Объединяет и делает «добрыми» взрослыми этих персонажей то, что они по сути выполняют функцию помощников или дарителей, передавая главному герою или героине некие важные для выживания знания, умения или качества, как бы готовя к дальнейшим испытаниям. Но часто, как и в произведениях российских авторов, именно родители, предстающие как «добрые» и любящие взрослые, переходят в категорию «слабых», не справляясь с ситуацией (родители в «Веке чудес» К.Т. Уокер, матери в тех же «Голодных игры» и «Обрученных») или же погибая / исчезая из жизни героя слишком рано («В поисках синего» Л. Лоури) и, таким образом, вынуждают главных героев действовать самостоятельно и взрослеть. А «злой» взрослый, который угрожает жизни героя и часто добивается его физического уничтожения, - это часто представитель или воплощение враждебной системы (ср. «Тихие игры»), чаще всего государственной: чиновник («В поисках синего», «Испытание», «Обрученные»), судья («Клеймо») и сам президент («Голодные игры»).
Итак, мы рассмотрели три основных типа взрослых персонажей в фантастических произведениях для подростков. Эти типы с большей или меньшей регулярностью встречаются в произведениях российских и зарубежных авторов. При этом тип «слабого» взрослого функционально соотносится с отправителем в сказках, к которым близки фантастические произведения. И именно этот «слабый» взрослый способствует становлению самостоятельности героев-подростков, которое происходит наиболее явно и быстро именно в фантастических произведениях, и особенно это характерно для антиутопий [9].
Проведенный анализ текстов и сопоставление отечественных произведений с зарубежными позволяют сделать вывод о том, что в современной фантастической прозе для подростков прослеживается тенденция, при которой инициативность и самостоятельность героев-детей обусловлена слабостью или пассивностью взрослых персонажей, побуждающей героев активно действовать. При этом переход инициативы от взрослых к детям характерен не только для фантастики [4; 7], но в фантастических произведениях он объясняется не социально-психологическими факторами, а спецификой жанра и функциональными особенностями развития сюжета. Творчески переосмысляя традиции волшебной сказки, авторы наделяют взрослых персонажей чертами и функциями архетипических героев. «Добрые», «злые» и «слабые» взрослые во многом определяют развитие сюжета и путь героя-подростка, при этом ключевую роль, на наш взгляд, играют именно «слабые» взрослые, соотносимые с отправителем в волшебной сказке. «Слабый» взрослый способствует становлению самостоятельности и в итоге - взрослению главного героя [9]. На одни и те же обстоятельства и события взрослый реагирует слабостью и бездействием, а подросток - активностью и постепенно обретаемой силой. Этот путь в большинстве случаев сопряжен с трудностями, болью и потерями, и здесь «слабый» взрослый сближается со «злым», заставляя героя и страдать, и идти вперед.
Литература
1. Асонова Е. А. Табу или не табу - вот в чем вопрос! / / Детские чтения. 2020. Т. 17, № 1. С. 320-333. URL: https://d0i.0rg/10.31860/2304-5817-2020-1-17-320-333.
2. Асонова Е. А., Сененко О. В. Опыт анализа конкурсных письменных работ подростков в аспекте результативности литературного образования в основной школе // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Педагогика и психология. 2017. № 3 (41). С. 79-89.
3. Беленький Г. И. Приобщение к искусству слова: Раздумья о преподавании литературы в школе. М.: Просвещение, 1990. 188 с.
4. Горенинцева В. Н., Губайдуллина А. Н. Новая модель «значимого взрослого» во внутрисемейных отношениях (по материалам современной российской прозы для детей и подростков) / / Вестник Томского государственного университета. Филология. 2017. № 50. С. 176-187.
5. Григоровская А. В. Реализация функций волшебной сказки в структуре антиутопий Д. Глуховского «Метро 2033» и Д. Быкова «ЖД» // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. 2011. № 2. С. 82-91.
6. Дмитриевская Л. Н. Мотивы и образы волшебной сказки в романе М. Петросян «Дом, в котором...» // Национальный стиль русской литературной классики : материалы V Межвуз. с междунар. участием науч.-практ. конф., Москва, 12 апреля 2019 г. / отв. ред. С. А. Васильев. М.: Моск. городской пед. ун-т, 2020. С. 93-99.
7. Зелезинская Н. С. Архетип безответственного родителя в англоязычном подростково-молодежном романе XXI века // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2022. Т. 14, № 3. С. 95-105.
8. Зурабова Л. Р. Функциональные роли действующих лиц «Гарри Поттера» в рамках структуралистского подхода В. Я. Проппа // Сегодня и всегда: актуальные проблемы литературоведения, лингвистики и лингводидактики : сб. науч. тр. по литературоведению, лингвистике, лингводидактике, посвящ. юбилею д-ра филол. наук, проф., зав. каф. англ. филологии ИИЯ МГПУ Ксении Михайловны Барановой. М.: Языки Народов Мира, 2023. С. 132-142.
9. Киктева К. С. «Экстремальное» взросление героев подростковых антиутопий (на примере произведений современных зарубежных авторов) // Педагогический дискурс в литературе : материалы семнадцатой Всерос. науч.-метод. конф., посвящ. 130-летию Дж.
Р. Р. Толкина, Санкт-Петербург, 10 декабря 2022 г. / Российский гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена. СПб.: ЛЕМА, 2023. Вып. 17. С. 40-46.
10. Маранцман В. Г. Труд читателя: от восприятия литературного произведения к анализу. М.: Просвещение, 1986. 124 с.
11. Неелов Е. М. Элементы фольклорной поэтики в структуре научно-фантастического персонажа // Жанр и композиция литературного произведения : межвуз. сб. Петрозаводск: Петрозавод. гос. ун-т, 1981. С. 149-160.
12. Порус В. Н. Что значит «понять» художественный текст? // Вопросы философии. 2016. № 7. С. 84-96.
13. Потанина Н. Л., Родина М. В. Героические образы в повести К. С. Льюиса «The Horse and His Воу»/«Конь и его мальчик» // В мире научных открытий. 2014. № 11-5 (59). С. 19982015.
14. Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2001. 143 с.
15. Трошкова А. О. Трансформация элементов волшебной сказки в современной литературе фэнтези (на материале романа Т. Пратчетта «Мор, ученик Смерти») // Традиционная культура. 2018. Т. 19, № 3. С. 41-47.
16. Ая эН. Уровень Пи. М.: РОСМЭН, 2015. 384 с. (Мутангелы).
17. Кузнецов С. Живые и взрослые. М.: Лайвбук, 2019. 976 с.
18. Ремез С. Тихие игры. М.: Пять четвертей, 2020. 128 с.
Статья поступила в редакцию: 20.11.2023 Одобрена после рецензирования: 04.12.2023 Принята к публикации: 18.12.2023
The article was submitted: 20.11.2023 Approved after reviewing: 04.12.2023 Accepted for publication: 18.12.2023
