CC BY
141Заур ГАСЫМОВ
Кандидат исторических наук, научный сотрудник Института европейской истории
(Майнц, Германия).
ДИССИДЕНТСТВО и оппозиция НА КАВКАЗЕ: КРИТИКИ СОВЕТСКОГО РЕЖИМА В ГРУЗИИ И АЗЕРБАЙДЖАНЕ В 1970-Х - НАЧАЛЕ 1980-Х ГОДОВ
Резюме
Данная статья посвящена анализу интеллектуального сопротивления оккупационным коммунистическим режимам в Гоузии и Азербайджане. Особое внимание уделено деятельности диссидентов в 1970-х и в начале 1980-х годов. Главная тема исследования — тогдашние
критики советского коммунизма, его социалистической риторики и так называемого интернационализма. Основное внимание уделяется не организованному протесту, а процессу выработки грузинской и азербайджанской интеллигенцией альтернативной идеологии.
В в е д е н и е
Политические перемены, происходившие в Советской империи после 1985 года, повлекли за собой дальнейшую либерализацию политических режимов в европейских республиках самого СССР и в странах Восточной Европы, где коммунизм насаждали свыше 40 лет. Почему же общества, в свое время принявшие «импортный» коммунизм, смогли относительно легко освободиться от него? Немецкий политолог Ежи Мачкув объясняет этот феномен специфической ролью национализма, то есть на самом деле коммунистическую идеологию в этих странах убило не гражданское общество, а национализм1.
Сопротивление большевизму, с разной силой и не всегда последовательное, продолжалось там до распада Советского Союза в 1991 году. Гянджинское восстание (май 1920 г.) и грузинское восстание (1924 г.) были жестоко подавлены, но так называемые антисоветские мятежи продолжались до 1930-х годов. В условиях красного террора2 ни в Грузии, ни в Азербайджане не оставалось места для национального протеста. Только после либерализации коммунистического режима со смертью Сталина в 1953 году и в период брежневского застоя общества на Кавказе, в Украине и России сумели выработать новые формы сопро-
1 К таким выводам Ежи Мачкув пришел, сравнивая процессы развития демократии в Чешской Республике, Украине и Беларуси (см.: Mackow J. Voraussetzungen der Demokratie in der postkommunistischen Systemtrans-formation: Tschechien, Belarus und die Ukraine // Zeitschrift fur Parlamentsfragen, 2005, No. 2. S. 411—424). Разработанную им модель также можно применить к республикам Кавказа, Балтии, а также к Молдове.
2 См.: Baberowski J. Der Rote Terror. Die Geschichte des Stalinismus. Munchen, 2003.
тивления советской идеологии, в том числе появилось абсолютно новое для советской жизни явление — диссиденты.
Если затрагивать историографию вопроса, то необходимо отметить, что тема советской диссидентской традиции исследована весьма подробно, особенно на Западе, где абсолютное большинство авторов занимались в основном диссидентами республик Балтии, Украины и России. А социальному протесту на Кавказе было посвящено лишь несколько публикаций. Так, немецкий историк Юрген Г ербер опубликовал фундаментальное исследование о политической оппозиции в Грузии в 1956—1989 годах3. Тему грузинского движения протеста в 1970-х годах спорадически затрагивали и американские исследователи Р. Суни4 и Дж. Эйвис5. Действия З. Гамсахурдиа и М. Коставы освещаются в фундаментальном исследовании советского диссидентства, выполненном Людмилой Алексеевой6.
Еще меньше исследовано на Западе азербайджанское диссидентство. Американские исследователи Одри Алтстадт7 и Тадеуш Свентоховский8 писали о деятельности А. Эль-чибея в период советской оккупации.
Таким образом, если до последнего времени и появлялись отдельные серьезные работы о кавказских диссидентах, то сравнительного анализа их идеологии авторы этих исследований не проводили. Советологов больше интересует идеология грузинских и азербайджанских диссидентов относительно позднего периода — конца 1980-х годов, когда на всю ситуацию на Кавказе в большой степени влияли этнические конфликты. Философия протеста 1970-х и начала 1980-х годов остается неизвестной. Эта статья — попытка обозначить основные идеологические позиции грузинских и азербайджанских диссидентов в 1970-х годах и сопоставить их.
Советизация Грузии и Азербайджана: изменения в обществе
Первой жертвой большевистской экспансии «в южном направлении» стала Азербайджанская Республика. В конце апреля 1920 года вся ее территория была занята частями 11-й Красной Армии. В феврале 1921-го, с падением Грузинской Республики, Кавказ был «советизирован»9. Период советской оккупации продолжался приблизительно 70 лет. Чтобы понять обстоятельства, в которых развивалось диссидентское движение в кавказском обществе, необходимо рассмотреть характер коммунистического режима, установленного Москвой в этих республиках.
В Азербайджане, где в мае 1920 года было поднято восстание против большевистских оккупантов10, коммунистический режим чувствовал себя в особой «опасности». Из-за
3 См.: Gerber J. Georgien: Nationale Opposition und Kommunistische Herrschaft seit 1956. Baden-Baden, 1997.
4 См.: Suny R.G. The Making of the Georgian Nation. Bloomington: Indiana University Press, 1988.
5 См.: Aves J. Paths to National Independence in Georgia: 1987-1990. London 1991.
6 См.: Alexeyeva L. Soviet Dissent. Contemporary Movements for National, Religious and Human Rights. Middletown Connecticut, 1985.
7 См.: Altstadt A. Azerbaijani Turks’ Response to Russian Conquest // Studies in Comparative Communism, 1986, Vol. 19, No. 3—4. P. 267—286; Idem. The Azerbaijani Turks: Power and Identity under Russian Rule. Stanford, 1992.
8 См.: Swietochowski T. Azerbejdzan. Warsaw, 2006.
9 Детальное собрание дипломатической корреспонденции Грузинской и других Закавказских республик периода первой независимости можно найти в публикации грузинского историка Гурама Мамулия (см.: Мамулия Г. Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии. Тбилиси, 1990). Подробный анализ ситуации в Азербайджанской Республике (1918—1920 гг.) дан азербайджанским историком На-сибом Насибзаде (см.: NosibzadoN. Azarbaycan demokratik respublikasi. Maqalalar va sanadlar (Азербайджанская Демократическая Республика. Статьи и документы), Баку, 1990).
10 Вторая попытка антисоветского восстания, которую также подавили большевики, была совершена бывшими военнослужащими мусаватистской армии в Гяндже в 1930 году (см.: Зейналов Р. Военное строительство в Азербайджанской Республике, 1920 — июнь 1941 г. Баку, 1990. С. 113).
этнической близости азербайджанцев с Турцией, их религиозных связей с шиитским Ираном, а также наличия широкого слоя духовенства и интеллигенции большевикам было нелегко объяснять азербайджанским «рабочим и крестьянам», что их прогресс и безопасность могут быть обеспечены «только в союзе с Россией и ее пролетариатом». До второй половины 1920-х годов Москва терпела таких национально мыслящих азербайджанских коммунистов, как Чингиз Ильдрым и Нариман Нариманов. Но наряду с этим большая часть национальной интеллигенции вынуждена была выехать в Польшу, Францию или Турцию. Этот путь выбрали Расулзаде, Агаоглу, Топчибашев, Гусейнза-де, Мирза Бала и многие другие. Некоторых представителей азербайджанской интеллигенции, входивших в период независимости 1918—1920 годов в мусаватистское правительство (в том числе поэта Махаммада Хади), казнили в начале 1920-х. Один из ведущих политических деятелей Азербайджанской Демократической Республики Фатали хан Хойский был убит в Тбилиси11, где он и его семья получили убежище в 1920 году, после оккупации Азербайджана Россией. Начальник Генштаба АДР генерал Сулкевич вместе с несколькими другими был казнен в Баку в мае 1920 года, через несколько дней после вторжения большевиков12. Коммунистические преследования не миновали и азербайджанских предпринимателей. Зейналабдин Тагиев, один из самых богатых меценатов, пребывал под домашним арестом в селе Мардакан до самой своей смерти (сентябрь 1924 г.)13. Нетерпимость к азербайджанской культуре и языку усилилась в конце 1930-х годов. Многих азербайджанских литераторов, в том числе Гусейна Джавида (1882— 1941 гг.), Ахмеда Джавада (1892—1937 гг.), Салмана Мумтаза (1884—1941 гг.), Микаила Мушфика (1908—1938 гг.), объявили «врагами народа», обвинили в национализме, панисламизме и т.д. Романтический настрой азербайджанской литературы конца XIX и начала XX столетия, побуждавший поэтов и прозаиков обращаться к таким темам, как Родина, родной язык и т.д., воспринимали как антисоветское проявление14. Так, Т. Свен-тоховский пишет: «К 1940 году в результате происходивших при Багирове чисток погибли, по приблизительным подсчетам, 70 тыс. азербайджанцев. Интеллигенция была истреблена, сломлена и ликвидирована как социальная сила»15. Нападки коммунистов на азербайджанский язык достигли кульминации в 1939—1940 годах, когда латинский алфавит 1926 года был заменен кириллицей. В этих посягательствах можно усматривать ключевой элемент кампании по русификации и советизации Азербайджана. Для этого есть ряд оснований.
1. Смена алфавита16, его русификация17 оборвали культурные связи интеллигенции Азербайджана с Турцией, с ее культурными центрами в Стамбуле, Измире и Анкаре.
11 Хан Хойский был убит 19 июля 1920 года в Тбилиси Арамом Эрканяном (см.: Сваранц А. Пантюркизм в геостратегии Турции на Кавказе. М., 2002. С. 583).
12 См.: Исрафилбей (Исрафилов). Воспоминания об азербайджанской армии // Горцы Кавказа/Les Montagnards du Caucase, 1932, № 31. С. 13—18.
13 См.: Ilkin (Musayev) Q. Baki va bakililar (Баку и бакинцы). Баку, 2006. С. 243.
14 Фундаментальное исследование по проблеме сталинизма в Азербайджане провел немецкий историк Иорг Баберовский (см.: Baberowski J. Der Feind ist Uberall. Stalinismus im Kaukasus, MUnchen, 2003). В брошюре Маммеда Амина Расулзаде по новой истории Азербайджана, вышедшей в Анкаре в 1951 году, один раздел также посвящен политике Сталина в отношении Азербайджана (см.: Resulzade M.E. £agda§ Azerbaycan Tarihi. Ankara, 1951).
15 Swietochowski T. Op. cit.; Collins B.C. Historical Dictionary of Azerbaijan. Lanham (a.o.), 1999. P. 31; §im$ir B. Azerbaycan’da tttrk alfabesi tarihce. Ankara, 1991; Bayatly T. Alphabet Transitions. The Latin Script: A Chronology. Symbol of a New Azerbaijan // Azerbaijan International, 1997, No. 5.2 [http://www.azeri.org/Azeri/ az_english/52_folder/52_articles/52_alphabet.html], 10 May 2005.
16 См.: Swietochowski T. Op. cit.; Collins B.C. Op. cit. P. 16—17.
17 Первые попытки русских колониальных властей «кирилизировать» азербайджанское письмо предпринимались в конце XIX столетия. В 1897 году в Казани вышел в свет учебник русского языка для азербайджанцев. Переводы русских слов на азербайджанский язык были напечатаны русскими буквами (См.: Иваницкий ТА. Опыт первоначальнаго уcебника рускаго языка для азербайджанских татар. Казань, 1897).
2. Делатинизация азербайджанского алфавита прервала историческую преемственность между поколениями. Фактически трагедия была «удвоена», так как поколение 1920—1930-х годов получало образование на основе латинского алфавита, вопреки тому, что с самого возникновения национальной литературы азербайджанцы на протяжении X—XIX веков использовали арабское письмо. Социальную и культурную преемственность поколений грубо порушили.
3. Целью русификации алфавита путем его делатинизации была и деевропеизация азербайджанского языка, хотя бы в его зрительном восприятии.
4. Русификация азербайджанского алфавита уменьшала влияние азербайджанского языка в стране, в то же время она создавала лучшие условия для принудительного насаждения в Азербайджане русского языка и культуры.
В Азербайджане коммунистический режим продолжил колониальную политику царской России. Приток российских переселенцев с Поволжья в Баку и в его промышленный город-спутник Сумгаит должен был создать в столице русское, а затем и русскоязычное основное ядро жителей.
В Грузии коммунистический режим был нацелен на истребление политической оппозиции, которая за время существования Грузинской Демократической Республики в 1918— 1921 годах смогла выработать достаточно сильную социал-демократическую идеологию. Грузинская социал-демократия была тесно связана с европейскими левыми политическими кругами. В 1919—1920 годах по приглашению Ноя Жордания республику посетила многочисленная делегация европейских социал-демократов18. Мощный потенциал отечественной политической оппозиции и высокий уровень национального самосознания населения были той основой, на которой в 1924 году развернулось широкое антисоветское восстание, жестоко «умиротворенное» большевиками19. По данным грузинского историка Георгия Анчабадзе, только в 1922—1923 годах в Грузии были разрушены 1 500 церквей20. Немецкий теолог А. Гампель пишет: «В период до 1917 года в составе Грузинской церкви насчитывалось более 1 527 приходов, а в 1963-м... имелось лишь 80 приходов»21. И в Грузии, и в Азербайджане коммунистические чистки почти полностью уничтожили религиозные учреждения. Число действующих церквей, мечетей и синагог катастрофически сократилось. Православные духовные семинарии в Тбилиси и огромная инфраструктура мусульманских образовательных центров, в частности медресе, были ликвидированы. Из-за важнейшей роли, которую религия играла в грузинском и азербайджанском обществе до их советизации, уничтожение религиозных учреждений нанесло тяжелый ущерб всей социальной системе и морально-этическим ценностям общества.
Позднее, особенно в период сталинских чисток 1930-х годов, уничтожили огромную часть грузинской интеллигенции. Но по ряду причин в Грузии правление Сталина не привело к грандиозному разрыву исторической преемственности и связи между поколениями, как это случилось в Азербайджане, в частности, сохранилось изначальное грузинское письмо. Одна из причин тому — грузины, будучи христианским народом, не стремились получить поддержку от соседних мусульманских стран, то есть от Ирана или Турции. К тому же абсолютное большинство грузин проживало в советской Республике Грузии. Другими словами, за исключением весьма незначительного меньшинства в Иране, в Восточной Турции (лазы), небольшой общины грузинской интеллигенции в Париже и в Берлине, у грузин не было значительной диаспоры за пределами Советского Союза. А советский Азербайджан,
18 Cm.: Kautsky K. Georgien. Eine sozialdemokratische Bauernrepublik. Eindrucke und Beobachtungen. Wien,
1921.
19 Cm.: Zurrer W. Kaukasien 1918-1921. Der Kampf der GroBmachte um die Landbrucke zwischen Schwarzem und Kaspischem Meer. Dusseldorf, 1978. S. 463.
20 Cm.: Anchabadze G. History of Georgia. Short Sketch. Tbilisi, 2005. P. 39.
21 Hampel A. Glasnost’ und Perestrojka — eine Herausforderung fur die Kirchen. Frankfurt am Main, 1989. S. 83.
напротив, был родиной всего для 20—25% азербайджанцев, большинство же проживало в пограничных странах: в Иране и в восточной части Турции. Сохранение грузинского алфавита обеспечило связь с многовековой историей грузинской философской мысли и сыграло важную роль в мобилизации нации на сопротивление русификации.
В 1960—1970-х годах народы Азербайджана и Грузии уже накопили огромный опыт жизни при советском правлении. В союзных республиках региона к тому времени выросло уже почти два поколения. В среде интеллигенции сохранялась историческая память о периоде государственной независимости 1918—1920/21 годов, но это уже не могло стать фактором мобилизации всего общества. Национализм остался тем единственным, что вдохновляло представителей нерусских наций на сопротивление русификации и дальнейшему разрушению их культурных традиций. В 1978 году французский советолог Элен Каррер д’Ан-косс писала, что нации в Советском Союзе научились использовать условия, структуры и правила игры, которые предлагала им Москва22. Это означало, что новое поколение интеллигенции Грузии и Азербайджана обеспечило сохранение языка, пусть даже в форме развития конформистской литературы с пропагандой марксистской идеологии. После Второй мировой войны и конца сталинской эпохи в странах Кавказа произошла революция в сфере образования. В 1950—1960-х годах в Баку и Тбилиси в умах людей преобладали не проблемы национальной независимости, но желание добиться равенства благодаря лучшему образованию и горячее стремление к промышленному развитию своих республик. Изучая собственную историю и не выдвигая радикальных требований, интеллигенция республик региона в 1970-х годах осуществила «тихую революцию», именно так назвал перемены в Азербайджане уже упомянутый нами американский историк Т. Свентоховский.
В 1950-х годах в обеих республиках началась этническая гомогенизация населения, постоянно росла доля этнических грузин и азербайджанцев. Одновременно пропорционально сокращалась доля русского населения23.
Новое поколение кавказских диссидентов
С начала 1920-х до 1970-х годов Грузия и Азербайджан переживали процессы широкой индустриализации и модернизации при почти абсолютной ликвидации альтернативных идеологий и религиозной идентичности. Москва была заинтересована в улучшении ситуации за счет эксплуатации ресурсов республик региона. На Черноморском побережье Грузии создали современную инфраструктуру для организации там общесоюзного центра туризма, вокруг Баку реконструировали дорожную и трубопроводную сети, которые должны была облегчить транспортировку нефтяных и газовых ресурсов с полуострова Апшерон. Для улучшения условий жизни работающих в этих республиках русских поселенцев развивался потенциал системы образования и здравоохранения.
Москва заботилась и о социальных улучшениях в республиках. Однако национальное и культурное развитие было проблемой самих этих республик. Распространение русского языка и финансовая поддержка русскоязычных учреждений образования сочеталась с политикой пренебрежения к грузинским и азербайджанским школам, к сохране-
22 См.: D’Encausse H.C. Risse im Roten Imperium. Das Nationalitatenproblem in der Sowjetunion. Wien a.o., 1979. S. 283—286.
23 В Грузинской ССР численность грузин выросла с 61,4% в 1939 году до 68,8% в 1979-м. Количество русского меньшинства сократилось, соответственно, с 8,7% до 7,4%. В Азербайджанской ССР число азербайджанцев увеличилось с 58,4% в 1939 году до 78,1% в 1979-м. Количество этнических русских сократилось, соответственно, с 16,5% до 7,9% (см.: Kappeller A. Die Russen. Ihr Nationalbewusstsein in Geschichte und Gegenwart. Koln, 1990. S. 189—190).
нию исторических памятников, культурного наследия и т.д. Эти тенденции превалировали и в эпоху Никиты Хрущева, и в период Леонида Брежнева.
За 20 лет, прошедших после окончания сталинского террора, у грузин, азербайджанцев, украинцев и представителей других народов появилась возможность как-то «восстановиться», воспитать новое поколение интеллигенции. Войдя в жизнь уже в условиях коммунистической оккупации, это поколение могло пользоваться преимуществами ситуации «отсутствия террора», существовавшей после 1953 года. После смерти Иосифа Сталина можно было издавать многие запрещенные в годы его правления литературные и научные труды грузинских и азербайджанских историков, писателей и философов, разрешили отмечать некоторые национальные праздники, соблюдать исторические традиции, исполнять народную музыку. В этих условиях и могло появиться то самое новое поколение интеллигенции, получившее прекрасное образование и привязанное к своей национальной традиции. Причиной для протестов этой интеллигенции было продолжение политики русификации и подход Москвы к нероссийским республикам, выражавшийся формулой «Главное — Россия».
Несомненно, А. Эльчибей в Азербайджане и З. Гамсахурдиа в Грузии были самыми видными представителями интеллектуального диссидентства. С точки зрения данной работы, можно заключить, что они представляли наиболее радикальное крыло национальной оппозиции советскому режиму. В то же время были и другие интеллектуалы, предпочитавшие сопротивляться коммунистической идеологии в «дозволенных» рамках. Тем не менее их действия все же подрывали господствовавшую коммунистическую идеологию. Многочисленные грузинские и азербайджанские историки, публиковавшие работы о российской колониальной политике на Кавказе в XIX столетии, до некоторой степени противостояли поддерживаемой Москвой тенденции изображать историю кавказско-российских отношений как историю «многовековой дружбы». В Грузии такие историки, как И.Г. Антелава, А. Ментешашвили и другие, подробно исследовали антироссийские восстания, последовавшие за аннексией Россией Картлийс-ко-Кахетинского царства. В Азербайджане Алисохбет Сумбатзаде24 и Зия Буниятов25 в 1960—1970-х годах публиковали исследования о российском колониализме в азербайджанских ханствах и о средневековой азербайджанской истории. Рассуждая в терминах теории классов и марксистских взглядов на историю, эти авторы заронили в официальную науку представление о сложностях истории российско-кавказских отношений в критическом XIX столетии. В конце 1980-х годов их труды стали идеологическим основанием национально-освободительного движения.
Другую группу нетрадиционных диссидентов составили писатели и поэты, обратившиеся к историческим темам. Даже если в прошлом у них и был свой «социалистический» период, с 1950-х годов в их творчестве преобладали национальные темы. Литераторами-диссидентами, терпимыми руководством местных коммунистических партий, можно считать и грузинского поэта Галактиона Табидзе26 и азербайджанского поэта Бахтияра Ва-
24 В 1942 году Алисохбет Сумбатзаде (1907—1992 гг.) защитил в Азербайджанском государственном университете диссертацию об антиколониальном восстании в Губе 1837 года. В качестве самостоятельной книги ее издали в Баку лишь в 1961 году (см.: Сумбатзаде А.С. Губинское восстание 1837 года. Баку, 1961. С. 5).
25 Зияя Буниятов (1921—1997 гг.) защитил докторскую диссертацию «История Азербайджана в VII— IX вв.» в марте 1964 года. В 1965-м его монографию опубликовали в Москве на русском языке. В 1960— 1970-х годах З. Буниятов изучал историю узбеков и азербайджанцев в Средние века и переводил древние арабские манускрипты. В 1973 году его работы критиковало руководство Коммунистической партии Узбекистана за «восславление прошлого». В 1978-м З. Буниятов издал глубокий исторический труд «История государства Атабеков в Азербайджане», удостоенный Государственной премии Азербайджанской ССР (см.: Беляев А. Зия Буниятов [http://www.warheroes.m/hero/hero.asp?Hero_id=1680], 26 марта 2008).
26 Подобно выдающимся русским поэтам Бальмонту, Брюсову и Блоку Галактион Табидзе (1891— 1959 гг.) принадлежал к «символистам». Его поэзия воплощает непрерывность поэтической традиции дореволюционной (до 1917 г.) Грузии, независимой Грузинской Республики и «советизированной» Грузии. В
хабзаде27. Последний был известен сосредоточенностью на теме Южного Азербайджана, а также исторического раздела территорий Азербайджана между Россией и Персией в XIX столетии28. В 1975 году в Баку был издан двухтомник его избранных поэтических произведений29.
На Кавказе (наряду с крошечными радикальными диссидентскими группами) советской идеологии противостоял и обширный слой нерадикальной интеллигенции. Первые имели смелость открыто критиковать политический режим. Костава, Гамсахурдиа и Эль-чибей отказывались принимать «правила игры», были нацелены на изменение существующих условий. Вторые — широкая группа национально ориентированной интеллигенции — историки Илия Антелава, Автандил Ментешашвили, Зия Буниятов, писатель Эльчин — принимали установленные Москвой рамки, но были готовы использовать все свои возможности, чтобы отстаивать собственную систему ценностей.
Была и третья группа интеллигенции, игнорировавшая режим и его идеологию, но в то же время отрицавшая политические действия. В их число входили грузинский философ Мераб Мамардашвили (1930—1990) и азербайджанский философ Асиф (Ата) Эфендиев (1935—1997)30. В отличие от Гамсахурдиа и Эльчибея, чья система политических взглядов и ценностей формировалась в процессе национально-освободительного движения второй половины 1980-х годов, Асиф Ата и Мераб Мамардашвили отличались четкими и строгими мировоззренческими концепциями.
Вклад Мамардашвили и Эфендиева состоял в создании в Грузии и Азербайджане развитых национальных философских школ, способных в некоторых сферах конкурировать с Москвой.
3 а к л ю ч е н и е
Как мы видим, диссидентство в Грузии и Азербайджане представляло собой конгломерат из прямого противостояния режиму, как было у Гамсахурдиа, Коставы и Эльчи-бея, и умеренного подрыва коммунистической идеологии большой группой интеллигенции. Такие историки, как Г. Мамулия, И. Антелава, З. Буниятов, С. Ашурбейли создавали фундаментальные работы по грузинской и азербайджанской истории, однако не выходя за рамки марксистских представлений об истории. Но в рисовавшейся ими картине прошлое их народов представало как исток тысячелетней традиции истории и культуры. Их труды разрушали миф о благотворном воздействии цивилизации России и ее культуры на «отсталые кавказские народы»31. Философы Кавказа оказались способными со-
1930-х годах он основал знаменитый литературный журнал «Мнатоби». Его самоубийство в 1959 году стало символической реакцией на философскую бессодержательность коммунистического режима.
27 Бахтияр Вахабзаде (1925—2009 гг.) воплощал преемственность азербайджанской поэзии с эпохой Средних веков, постоянно обращался к творчеству Физули и Насими, с одобрением отзывался о поэзии Ма-хаммада Хади (1879—1920 гг.), принадлежавшего к числу самых горячих защитников Азербайджанской Демократической Республики (1918—1920). В 1958 году Б. Вахабзаде написал краткую статью о Хади под названием «Трагедия художника» (см.: Vahabzado B. Sanatkarm faciasi. В кн.: Vahabzado B. Sanatkar va zaman. 9dabiyyat va sanat, hayat va zaman haqqmda dfljmcalar (Творческий человек и время. Мысли о литературе и ис-скустве, жизни и времени). Баку, 1976. С. 36—41).
28 Так называемая ностальгическая литература Советского Азербайджана стала предметом исследования американского тюрколога Дэвида Б. Ниссмана (см.: Nissman D.B. The Soviet Union and Iranian Azerbaijan. The Use of Nationalism for Political Penetration. London: Boulder, 1987).
29 См.: VahabzadoB. Se^lmi? asarlari (Избранные произведения). В 2-х томах. Баку, 1974—1975.
30 Главный труд А. Эфендиева впервые опубликовали в Баку через два года после его смерти (см.: Ata A. Mffilaqa mam (Вера в абсолютность). Баку, 1999).
31 Русскоцентрические тенденции господствовали в советской историографии и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе. В многочисленных публикациях таких историков, как Анна Панкратова, Юрий Поляков, Илья Берхин, рисовалась картина цивилизаторской роли России по отношению к другим народам Советского Союза.
здать национальные философские школы, объединившие достижения важнейших направлений европейской мысли с отечественными философскими традициями. В Грузии и в Азербайджане литераторы обращались к национальному прошлому, в том числе к древним литературным традициям грузин и азербайджанцев. Обращение Вахабзаде к Физули и к созданному в Раннем Средневековье дастану о Деде Коркуте помогало осознавать и поддерживать непрерывность традиции и национальное самосознание азербайджанцев как народа с древней литературной традицией.
Таким образом, радикальное и умеренное крылья кавказского диссидентства создавали в Грузии и Азербайджане потенциал для культурного сопротивления советской политике, направленной на ликвидацию местных институтов, альтернативных официальным. Арсенал прямой и косвенной критики промосковского советского режима объединял открытое неприятие официальной политики (Гамсахурдиа, Эльчибей) и увлеченность интеллигенции национальным прошлым, литературой и музыкой в рамках того, что допускала власть. «Косвенная» оппозиция была более широкой. Часто даже те представители интеллигенции, которые своими трудами по истории культуры Азербайджана и Грузии разрушали мифы о культурном превосходстве России, сами не воспринимали свою деятельность как оппозиционную режиму. В конце 1980-х годов можно было наблюдать проникновение идей радикального крыла в ряды умеренной интеллектуальной оппозиции. Но в любом случае это был уже следующий этап процесса, начавшегося в 1970-х годах.
