CC BY
94
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви 2007. Вып. 2 (23). С. 32-57
Дискуссия 1909 г. о проблемах высшего духовного образования и богословской науки
Сухова Н.Ю.
магистр богословия, доцент ПСТГУ
Настоящая статья посвящена одной из интересных и важных страниц в жизни отечественной высшей духовной школы — деятельности Комиссии, созданной при Святейшем Синоде в 1909 г. для разработки проекта нового устава духовных академий.
обсуждения проблем духовной школы и богословской науки на высшем церковном уровне в любую эпоху представляют как исторический, так и практический интерес. Но дискуссии 1909 г. по данным темам имеют и особое значение. С одной стороны, это был год двойного юбилея высшей духовной школы в России: 100-летие ее самостоятельного существования и 40-летие кардинальной реформы, которую многие ученые-богословы считали началом специального развития отечественной богословской науки1. Юбилеи - время и повод для подведения итогов, анализа достижений и проблем, выводов и определения новых перспектив развития. С другой стороны, были свежи в памяти бурные события 1905—1907 гг., и новый духовно-учебный опыт, полученный в эти годы и преподавательскими корпорациями, и церковной властью, требовал осмысления.
В последние годы исследователи неоднократно обращали внимание на деятельность Комиссии 1909 г.2 однако внимание привлекало
1 Решение о выделении высшей духовной школы в особую ступень было принято Комитетом о усовершении духовных училищ в 1808 г., и первая высшая школа, преобразованная по новым принципам, - СПбДА, начала свою деятельность в феврале 1809 г. В 1869 г. высшая духовная школа (четыре духовные академии: Санкт-Петербургская, Московская, Киевская и Казанская) подверглась новой реформе. Эта реформа поставила перед духовными академиями в качестве одной из главных задач специальное развитие научно-богословских исследований.
2 Так ее касаются в своих исследованиях: Петр (Еремеев), иером. Проблемы реформирования высшей духовной школы в России в начале XX в. Дисс... канд. богосл. МДА. Сергиев Посад, 1999; Тарасова В.А. Духовные академии в России в
преимущественно обсуждение административно-организационных проблем: управление академий, отношения с высшей и епархиальной церковной властью, выборность ректора и так далее. Действительно, эти вопросы были болезненными в 1905—1907 гг., вызвали бурные дискуссии и в заседаниях Комиссии 1909 г. Но в заседаниях этой Комиссии не менее остро обсуждались проблемы духовно-академического учебного процесса и богословской науки. Именно на этот аспект работы Комиссии обращает преимущественное внимание автор настоящей статьи. Деятельность Комиссии 1909 г. хорошо документирована: сохранились архивные и печатные варианты журналов заседаний, итоговые проекты, аналитические записки, доклады и частные мнения членов Комиссии3. Этот корпус дополняют источники личного происхождения - письма некоторых членов Комиссии, в которых отражены проблемы, связанные с деятельностью Комиссии.
Комиссия 1909 г. последовала после ревизии, проведенной во всех четырех духовных академиях по указанию Святейшего Синода и выявившей проблемы во всех сторонах их жизни4. отношение к са-
конце XIX - нач. XX в. Дисс... канд. ист. наук. М., 2002; Ее же: Высшая духовная школа России в конце XIX - начале XX века. М., 2005; Воробьев И.В. Комиссия для выработки проекта нового устава духовных академий 1909 г. // Ярославский педагогический вестник. 2004. № 1—2 (38—39); Его же. Реформы духовных академий 1905-1911 гг. Дисс... канд. ист. наук. М., 2004.
3 См.: РГИА. Ф. 797. оп. 96. Д. 205. Л. 1—78; Там же. Ф. 802. оп. 10. 1909 г. Д. 21; Там же. оп. 16. Д. 194. Там же. Ф. 802. оп. 16. Д. 206. Л. 7—26. Журналы заседаний Комиссии 1909 г. были опубликованы: Журналы учрежденной при Святейшем Синоде Комиссии для выработки проекта нового Устава духовных академий. СПб., 1909.
4 Ревизию, согласно решению Святейшего Синода, проводили в СПбДА и МДА архиепископ Херсонский и одесский Димитрий (Ковальницкий), в КазДА — архиепископ Псковский и Порховский Арсений (Стадницкий), в КДА — архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий). Наиболее тяжело проходила ревизия в КДА, где возникло резкое противостояние ревизора, преосвященного Антония, и части преподавательской корпорации. основные замечания ревизоров относились к вопросам дисциплинарным и нравственно-воспитательным, были отмечены и некоторые методические проблемы в преподавании богословских и небогословских наук. По мнению преосвященных ревизоров, главной причиной беспорядка были Временные правила духовных академий, введенные в конце 1905 г. указом Святейшего Синода и внесшие некоторые коррективы в действующий Устав 1884 г. Правила касались частных вопросов и не меняли принципиально собственно учебную и научную части. Единственный пункт этих правил, имеющий непосредственное отношение к организации научной деятельности, — дарование Советам духовных академий права не только присуждения, но и окончательного утверждения во всех ученых богословских степенях (с сообщением в Святейший Синод post factum). Итогом ревизии был вывод о том, что Временные правила «не дали ожидавшихся от них благих ре-
мой ревизии 1908 г. и ее последствиям в среде преподавателей духовных академий бышо неоднозначным, но на работу Комиссии, по крайней мере, на первом ее этапе, смотрели с надеждой. Открывалась возможность продолжить обсуждение проблемных вопросов высшего богословского образования, сформулированных, но так и не решенных во второй половине XIX в.5, высказать новые коррективы, внесенные опытом последних лет, сформировать, наконец, более жизненную и плодотворную концепцию высшей богословской школы.
Председателем Комиссии 1909 г. был назначен архиепископ Херсонский и Одесский Димитрий (Ковальницкий), заместителем - архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), оба - участники проведенной ревизии. Состав Комиссии был весьма разнообразен и состоял из архиереев, профессоров духовный академий и лиц особо приглашенных. Кроме преосвященных председателя и его заместителя в нее вошли еще три архиерея: архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский), архиепископ Псковский и Порховский Арсений (Стадницкий) и епископ Ямбургский Феофан (Быстров), ректор СПбДА. От каждой академии быши приглашены по одному представителю, причем не назначенных, а избранных Советами: профессор СПбДА И.Г. Троицкий, профессор МДА А.И. Введенский, профессор КДА Д.И. Богдашевский (затем его заменил коллега по академии профессор К.Д. Попов) и профессор КазДА И.С. Бердников. Особо быши приглашены протопресвитер И.Л. Янышев, в 1909 г. императорский духовник, а в 1866—1883 гг. ректор столичной духовной академии, и профессор Харьковского университета по кафедре церков-
зультатов». Определением Святейшего Синода от 3 февраля 1909 г. Временные правила были отменены, и действующий Устав духовных академий 1884 г. быш восстановлен в полной мере впредь до выработки нового устава. Высочайше утвержденным определением Святейшего Синода от 3 марта 1909 г. быша образована особая Комиссия для выработки нового академического устава (см.: РГИА. Ф. 797. Оп. 78. 1 отд. 2 ст. Д. 49. Л. 1, 4, 19, 32, 38, 45).
5 Во второй половине XIX в. быши проведены две реформы высшей духовной школы: в 1869 г. и в 1884 г. При составлении проектов этих реформ шли бурные обсуждения проблем, связанных с деятельностью духовных академий во всех ее аспектах, как в духовно-академической среде, так и в особыгх комиссиях при Святейшем Синоде. Но ни один из Уставов не удовлетворял даже своих создателей, и со временем проявлялись серьезные проблемы, требующие коррекции. Еще одна попытка реформы - неудачная - быша проведена в 1895—1897 гг. Весь этот реформационный процесс выщелил главные проблемы, связанные с учебной и научной деятельностью духовных академий: 1) состав наук, развиваемыгх и преподаваемый в духовных академиях; 2) учебный план каждого студента; 3) система активизации знаний и их контроля; 4) система научной аттестации преподавателей и выпускников академий.
ного права М.А. остроумов, выпускник МДА. Кроме того, через полтора месяца в Комиссию были введены дополнительно представитель от общественности - член Государственного Совета В.К. Саблер и от науки - ординарный академик Императорской академии наук А.И. Соболевский6.
В качестве исходных материалов Комиссия 1909 г. имела проекты, составленные Советами академий еще в 1906 г., к Предсоборному присутствию7. Кроме того, в руководство Комиссии была передана записка архиепископа Антония, в которой автор в жесткой форме указывал на проблемы духовных академий и негативные настроения в преподавательских корпорациях, которые не позволяют бороться с этими проблемами. Преосвященный Антоний высказывал в записке свое мнение о пути развития высшей духовной школы. На этой записке рукою императора было начертано: «Устав разработать непременно в церковном направлении»8. Предыдущие Уставы духовных академий - 1814, 1869 и 1884 гг. — не были «нецерковны», но жизнь академий за годы их действия поставила много вопросов, требующих практических рекомендаций - как реально «церковность» должна присутствовать в учебной и научной деятельности академий.
Стремления членов Комиссии, разумеется, совпадали в своей главной цели: выработать идеальную модель высшего духовного образования и стимулировать развитие в ее стенах богословской науки, используя позитивный и негативный опыт своих предшественников. однако реализация этих стремлений представлялась порой диаметрально противоположной. Различие во взглядах членов Комиссии на
6 См.: РГИА. Ф. 797. оп. 78. 1 отд. 2 ст. Д. 49. Л. 40.
7 определением Святейшего Синода от 26 ноября 1905 г. Советам духовных академий было предписано составить предложения по преобразованию всех сторон жизни академий, преимущественно же учебной и научной, и представить их в Синод для дальнейшего обсуждения. Проекты Советов академий были опубликованы: Проект Устава духовных академий, составленный Комиссией профессоров МДА (Сергиев Посад, 1906); Проект Устава Православной Духовной Академии, составленный Комиссией профессоров Санкт-Петербургской Духовной Академии, рассмотренный и измененный Советом Академии и объяснительные записки к нему (СПб., 1907); Проект временных изменений и дополнений Устава 1905—1906 гг. (составленный профессорско-преподавательской корпорацией Киевской Духовной Академии) (Труды КДА. 1906. Кн. 1. Приложение); Муре-тов М.Д. Проект Устава православных Духовных Академий (Сергиев Посад, 1906). Кроме того, был составлен Свод всех четырех проектов с параллельным изложением по отдельным параграфам: Свод проектов Устава православной духовной академии, составленных комиссиями профессоров Санкт-Петербургской, Киевской, Московской и Казанской Духовных Академий (СПб., 1906). Проект КазДА не был напечатан особо, но представлен в Синод и вошел в общий Свод.
8 РГИА. Ф. 802. оп. 16. Д. 194. Л. 1.
современное состояние духовных академий были понятны еще до начала заседаний. Но сиюминутные вопросы в учебной области отступали перед принципиальными проблемами высшего богословского образования, с его многосложными и трудно совместимыми задачами. Реформами второй половины XIX в. эти проблемы так и не удалось решить, хотя в контексте обсуждений были намечены пути их решения, и XX в. унаследовал эти проблемы. Тем не менее оказалось, что и причины принципиальных проблем высшей духовной школы, и пути их решения члены Комиссии видят также по-разному.
Прежде всего бурные дискуссии разгорелись по поводу формулировки целей и задач академий - первого параграфа Устава9. Цель и задачи определяли, хотя бы словесно, место высшей богословской школы в Церкви, и воззрения на это место даже среди академических профессоров и ректоров, настоящих и бывших, оказались различны10. Проблема была старая, стоявшая и при разработке прежних Уставов духовных академий - 1814, 1869 и 1884 гг. Устав 1814 г. вменял академиям в обязанность быть одновременно высшими духовными школами, административными и методическими центрами духовноучебных округов и комитетами духовной цензуры11. Такая ноша оказалась непосильна: академии не могли полноценно заниматься совершенствованием собственного учебного процесса и развитием богословской науки. Следующий Устав 1869 г., ограничив задачи академий собственными задачами высшей школы, старался более четко их структурировать, особо выделяя развитие богословской науки, подготовку духовно-педагогических и научно-богословских кадров. Но и в этом не было полного успеха: во-первых, выполнение последних двух задач не было полноценно реализовано в учебном процессе, во-вторых, сведение высшего духовного образования к диалогу научнобогословской и педагогической подготовки, при умалении значения церковно-пастырской настроенности, ослабляло ревность выпуск-
9 См.: Журналы учрежденной при Святейшем Синоде Комиссии для выработки проекта нового Устава духовных академий. СПб., 1909 (далее: Журналы 1909 г.). С. 7—13.
10 Все четыре архиерея и протопресвитер И.Л. Янышев были в свое время профессорами и ректорами духовных академий.
11 См.: Начертание правил. § 79. Структура духовной академии определялась ее функциональной нагрузкой: Внутреннее правление отвечало за процесс обучения в самой академии, конференция - за распространение и поощрение учености в духовенстве всего академического округа (квалификационные экзамены по академическому курсу наук, присуждение ученых степеней, духовная и научно-богословская цензура), Внешнее правление организовывало управление духовными школами округа (см.: Устав духовных академий 1814 г. // Полное собрание законов Российской империи. Т. XXXII. № 25673).
ников к духовному служению. Устав 1884 г. в своей попытке усилить церковный настрой академий уравнял все задачи высшей духовной школы, что, по мнению многих членов академических корпораций, принизило статус академий как научно-богословских центров. Члены Комиссии пытались, учитывая опыт своих предшественников и понимание современной церковной ситуации, найти более адекватную формулу, дающую правильный фундамент деятельности высшей духовной школы.
Принципиально проблемы остались такими, какими они были сформулированы в 1869 и 1884 гг.: 1) как совместить три направления учебной деятельности академий - образование и воспитание высшего духовенства, подготовку педагогов и ученых-богословов и 2) каким образом установить иерархию двух задач академии - учебного института и научного центра.
опыт работы аналогичных комиссий прошлых лет позволил начать дело более продуманно. Было сформулировано несколько проблемных вопросов, определивших направления дискуссий, причем не только по составлению первого параграфа, но и по вопросам организации учебного процесса и научной деятельности духовных академий.
Необходимо ли делать акцент на подготовке к служению в священном сане как основной задаче высшей духовной школы - академий? Может ли духовно-учебное служение рассматриваться как альтернатива пастырскому служению для выпускников академий или следует всячески побуждать студентов к принятию священного сана даже на преподавательских должностях? Устав 1869 г. на этом не настаивал, предлагая выпускнику «просвещенное служение Церкви», а альтернативой - преподавание в духовно-учебных заведениях (§ 1), и это вызывало критику в его адрес. Устав 1884 г. конкретизировал «просвещенное служение Церкви» - «на пастырском поприще», но альтернативой служению в священном сане предполагал «духовноучебное и другие поприща деятельности» (§ 1). Преосвященные Антоний и Сергий считали, что эти формулировки были характерным выражением той неопределенности принципов, «от которой больше всего пострадала наша духовная школа». Представляя пастырство лить одним из возможных выходов для своих выпускников, а не своей главной целью, академии изменяют, по мнению преосвященных, своей существенной задаче. Не исполняя же самого важного для Церкви своего предназначения, академии не могут исполнять и других задач: приготовление преподавателей в семинарии и ученых богословов. Невнимание к пастырской подготовке ведет к искажению ис-
тинной иерархии ценностей, без которой невозможно постижение богословских истин и сохранение правоверия12. Могут ли научить и воспитать будущих пастырей те, кто сам уклонился от пастырства по нежеланию или боязни? Могут ли заниматься разработкой церковной науки те, кто не пожелал взять на свои плечи предлагаемого креста священства? Вывод: § 1 Устава должен четко формулировать мысль о приготовлении на служение Церкви преимущественно в священном сане13. однако другие члены Комиссии воспротивились такой однозначности, хотя и были согласны с недостаточной четкостью формулировок предыдущих Уставов. Академия не есть пастырская школа, считал преосвященный Димитрий, такова семинария, а академия должна давать учителей в пастырскую школу. Академии должны заниматься высшим научным изучением богословия, хотя, конечно, желательно, чтобы питомцы их избирали себе служение Церкви в священном сане. Архиепископ Арсений также не считал нужным академиям дублировать старшие классы семинарий: если духовная академия должна быть пастырской школой по преимуществу, то чем задачи ее принципиально отличаются от задач семинарий и как разграничить поприща служения их выпускников14?
Другая сторона этой проблемы: требует ли педагогическое будущее выпускников академий особой подготовки и особых усилий со стороны академий? Вопрос также не получил единого ответа. Архиепископы Антоний и Сергий обвиняли Устав 1869 г. в том, что, стремясь превратить академии в педагогические институты, он ущемлял богословскую науку и вообще лишал академии статуса высших богословских школ. По их мнению, это было губительным стремлением: во-первых, педагогическая задача академий - прикладная, и должна быть в подчинении у высшей - научно-богословской; во-вторых, как показал опыт Устава 1869 г., порядок духовно-учебной системы не позволяет в большинстве случаев использовать эту специально-педагогическую подготовку по определенной группе наук. Для «человека развитого и получившего высшее богословское образование» не составит труда самостоятельно приготовиться к преподаванию по любому семинарскому предмету, даже если он его не изучал в академии, искусство же преподавания приобретается только опытом. Следовательно, академии никак не должны и в своих учебных планах попадать в зависимость от семинарий15.
12 См.: Журналы 1909 г. С. 11—12.
13 См.: Журналы 1909 г. С. 6—8.
14 См.: Журналы 1909 г. С. 8—9.
15 См.: Журналы 1909 г. С. 7—8.
Не смогли члены Комиссии при формулировке первого параграфа Устава разрешить и вторую старинную проблему духовных академий -соотнесения деятельности их как ученых центров и как учебно-воспитательных заведений. Разумеется, преподавателям академий, как и преподавателям других высших школ, вменялась в обязанность разработка богословской науки. Никто из членов Комиссии не сомневался и в том, что выпускники академий должны заниматься научно-богословскими изысканиями, хотя были разногласия в вопросе о том, следует ли на школьной скамье привлекать студентов к процессу исследования. Но тема была проблемной и ввиду специфики богословия как науки, и ввиду соединения в Святейшем Синоде высшей богословской аттестационной комиссии и высшего церковного управления, и ввиду широкого педагогического поприща выпускников духовных академий.
Преосвященные Антоний и Сергий считали, что реформы второй половины XIX в. вытеснили академическую науку идеей общегуманитарного педагогического института, и подход к высшему богословскому образованию надо менять радикально. Протопресвитер И.Л. Янышев настаивал на закреплении в § 1 ученого значения духовных академий как единственных в Русской Церкви центров самостоятельной разработки богословской науки. Профессора Д.И. Богда-шевский и А.И. Введенский также считали, что ученый характер академий необходимо закрепить уставным образом: его недооценка неизбежно ведет к снижению уровня обучения до среднего учебного заведения, Русскую Церковь лишает богословской науки, а общество, пристально следящее за развитием науки, вынуждает смотреть на академии как на сословно-церковные школы, в которых наука пренебрежена16. Профессор М.А. остроумов, подчеркивая, что академии, несомненно, ученые учреждения по преимуществу (здесь господствует ученая точка зрения, преобладает ученый интерес, профессора разрабатывают богословскую науку, успехи студентов рассматриваются с научной точки зрения, с присуждением ученых степеней), обращал внимание на то, что это естественно вытекает из отличительного характера высшего учебного заведения и не требует особого акцента. Преосвященный Председатель вообще считал опасным особый акцент на ученом характере академий: академии не есть ученые общества, они призваны обучать и воспитывать юношество под высоким руководством Церкви, и именно это положение требует официального закрепления17. Таким образом, обсуждение важности научного наст-
16 См.: Журналы 1909 г. С. 11.
17 По мнению архиепископа Димитрия, недопонимание этого ведет к опасным заявлениям, одно из которых уже было высказано «группой профессоров»
роя в академиях вновь, как и при составлении Уставов второй половины XIX в., привело к необходимости уточнить два ключевых понятия — «школа» и «церковность».
Но, несмотря на многолетний опыт и анализ ошибок, удовлетворительного решения указанных проблем не было найдено и на этот раз. Членами Комиссии было предложено несколько вариантов формулировки § 1, причем все они были сохранены как альтернативные мнения18.
Единогласие было достигнуто лишь в утверждении, что развитие богословской науки требует особых усилий со стороны не только духовно-учебных корпораций, но и высшей церковной власти. Об этом
СПбДА в 1906 г.: «В настоящее время на высших ступенях богословствования стоят не члены церковной иерархии, носители даров священства; не предстоя-тельство церковное есть выразитель и лучший истолкователь христианских истин и блюститель правоверия - современные церковные руководители вовсе не таковы, какими были церковные руководители в первые восемь веков, - а духовные академии, как преемники дидаскалов первых веков (Оригена), что на академию ныне выпадает ответственный долг быть стражем дома Израилева (Церкви), и она должна, за несостоятельностью наличных сил Церкви, приложить все усилия, чтобы при предстоящих переменах не случилось с ея, Академии, точки зрения (а не с церковной?) какого-либо отклонения от истинного духа учения Христа» (Христианское чтение. 1906. № 2. С. 185).
18 Практически каждый присутствовавший член Комиссии предложил свой вариант определения, в результате обсуждений удалось свести эти предложения к четырем вариантам формулировки § 1. Основным вариантом была принята формула архиепископа Димитрия: «Православная духовная Академия есть высшее церковное училище, христианским воспитанием (disciplina Christiana) и высшей православно-богословской наукой (doctrina Christiana) приготовляющее христиански-просвещенных деятелей для служения Церкви православной, прежде всего, в области церковно-пастырской и духовно-учебной» (7 голосов за,
4 против). Альтернативными вариантами были формулы группы, куда входили архиепископ Арсений, академик Соболевский и профессора Богдашевский, Бердников и Остроумов («Православная духовная Академия есть высшее богословское училище (школа), имеющее целью доставлять научное образование в духе православия, для просвещенного служения Церкви (преимущественно) на пастырском и духовно-учебном поприщах», при 6 за и 5 против); архиепископа Сергия («Православная духовная (церковная) Академия, будучи высшим рассадником православно-христианского просвещения и богословской науки в Отечестве, есть, вместе с тем, и закрытое воспитательно-учебное учреждение, готовящее своих питомцев к просвещенному служению Церкви на разных поприщах церковного делания предпочтительно в священном сане», при 3 за и 8 против); протопресвитера Янышева («Православная духовная Академия есть богословское учено-и-учебно-воспитательное учреждение, имеющее своими целями: а) содействовать православно-христианскому просвещению в Отечестве чрез разработку богословских наук и б) подготовлять богословски-просвещенных деятелей для служения Церкви и, прежде всего, в области пастырства и духовно-учебных заведений», при 4 за и 7 против) (см.: Журналы 1909 г. С. 4, 8 13).
много говорилось и в XIX в., но бурное развитие мировой богословской науки, с одной стороны, интеграция духовно-академических сил в общенаучную сферу — с другой, в начале XX в. с новой силой требовали решения вопроса. Каждая из духовных академий не могла стать полноценной Академией богословских наук, хотя такие надежды возлагались на духовные академии в начале XIX в.19 Малочисленность корпорации одной академии, с одной стороны, деятельность ее как университета и педагогического института — с другой, делали такую задачу практически не реализуемой. Большего успеха можно было ждать лишь от всей совокупности духовных академий. Но организация духовной науки была ущербна: была слаба ее централизация и координация, отсутствовали компетентное руководство и план развития, межакадемическое научно-богословское общение осуществлялось лишь на уровне личной переписки отдельных ученых20. Специалисты из духовных академий участвовали по мере сил в общенаучных проектах, реализуемых Императорской академией наук и российскими университетами, конференциях и форумах, но решение научно-богословских задач требовало особого обсуждения, организационных и финансовых затрат. Было выдвинуто предложение об учреждение при Святейшем Синоде Академии богословских наук или Учено-богословского Совета, и даже разработан проект его Устава21. Это учреждение могло бы, по мнению некоторых членов Комиссии, исполнять и роль Высшей научно-богословской аттестационной ко-
19 Реформа 1808—1814 гг. видела в каждой преобразуемой духовной академии Академию духовных наук; это намерение отразилось и в параграфах Устава, и в структуре академий (определение главной целью духовного просвещения «ученость» (еги&Ио), введение в каждой академии особого ученого органа - Конференции, «ученых градусов» или степеней и т. д.) (см.: РГИА. Ф. 802. оп. 17. Д. 1. 1814 г. Л. 54 об.—55 об. об этом: Сухова Н.Ю. Уставы духовных академий 1869 и 1884 гг. и их значение для высшего богословского образования в России. Дисс. на уч. ст. магистра богосл. ПСТГУ. М., 2005. С. 56—60, 89—94).
20 Централизация духовно-учебной системы в России была проведена реформой 1808—1814 гг. Но все центральные органы, которые ставились во главе духовно-учебной системы на том или ином этапе ее дальнейшего развития, занимались преимущественно учебными делами, как наиболее актуальными и требующими постоянного внимания. Научно-богословская деятельность имела высшее покровительство и высшую аттестационную инстанцию в лице Святейшего Синода, что, по занятости членов Синода иными делами, не могло быть плодотворно. Проекты по устроению особого Ученого совета при Святейшем Синоде активно разрабатывались в 1860-е гг., но так и не получили реализации (см. об этом: Сухова Н.Ю. История центральных органов управления духовно-учебными заведениями в России 1807—1918 гг. // Вестник архивиста. 2001. № 6 (66). С. 264—302).
21 См.: Журналы 1909 г. С. 12; Приложение. С. 1—7.
миссии22. Но при обсуждении повторились старые споры 1860-х гг.: как должно быть связано научное руководство духовно-учебной системой с административным, то есть следует ли высшему научному органу быть и управляющим? Если да, то не потеряет ли он своей специфической - научной - предназначенности? Если нет, то кто будет заниматься административными проблемами академий? Учебный комитет, как свидетельствует его многолетняя деятельность, не может полноценно учитывать специфику высшей школы, новый орган - слишком много руководящих центров. Вновь проявились в этих спорах и специфические проблемы духовного образования и богословской науки, сформулированные в 1880—1890-е гг. Будет ли проектируемый орган иметь право принятия окончательного решения о присуждении ученых степеней, о верности и полноценности решения богословских проблем? Если нет, то ситуация меняется мало, если да - то кто должен войти в состав этого Совета - ученые, архиереи? В проекте, составленном в результате обсуждения, Совету отводилась лишь совещательная роль при Синоде, хотя и с весомым списком полномочий23. Но проект Ученого Совета так и не был реализован.
Самое горячее обсуждение членов Комиссии вызвали учебные планы и программы. Труднейшая глава Устава - IX, «о науках, преподаваемых в академии», - была средоточием Устава как богослов-ско-учебной концепции. Для обсуждения были предложены два проекта: первый был разработан избранной подкомиссией, в составе архиепископа Арсения (Стадницкого), профессоров И.С. Бердникова,
22 Эта проблема обсуждалась в духовно-учебных кулуарах с 1870-х гг., но открыто была заявлена в середине 1890-х гг., в статье Н.Н. Глубоковского (см.: Глубоковский Н.Н. [Вафинский Н.] К вопросу о нуждах духовно-академического образования // Странник. 1897. № 8. С. 519—540).
23 В проекте предполагалась работа Совета по четырем основным направлениям: 1) руководство длительными систематическими учеными работами (переводами и толкованиями Священного Писания, творений святых отцов и учителей Церкви, богослужебных книг, источников церковного права и т.д.) (п. 2 а); 2) рассмотрение недоуменных актуальных церковно-практических вопросов, требующих научно-богословской компетенции (п. 2 б); 3) рассмотрение научнобогословских сочинений, как представляемых на премии и конкурсы, так и привлекших особое внимание церковной власти, а также диссертаций на ученые богословские степени (п. 2 в, г, д); 4) обсуждение важнейших вопросов, касающихся высшего богословского образования (п. 2 е, ж). Кроме того, Ученый Совет, по мнению Комиссии, должен иметь право самостоятельной постановки вопросов для своих занятий и занятий духовных академий, имеющих важное теоретическое и практическое значение для Церкви, богословской науки и духовного просвещения (п. 4) (см.: Проект положения об Ученом Совете при Святейшем Синоде // Журналы 1909 г. Приложение. С. 5—6).
А.И. Введенского, М.А. остроумова и Д.И. Богдашевского (а затем сменившего его К.Д. Попова); второй предложен архиепископом Антонием (Храповицким) в знаменитой записке и прокомментирован автором в устной форме.
Проекты должны были дать ответы на несколько ключевых вопросов, сформулированных предыдущей эпохой:
1) Каков должен быть состав наук, преподаваемых и научно разрабатываемых в духовных академиях?
2) Каков должен быть состав базового богословского образования, необходимого для каждого студента?
3) Следует ли вводить в академическое образование внутреннюю специализацию, и если да, то по каким принципам она должна быть построена?
4) Должны ли быть в академиях сохранены общеобразовательные (светские) науки? Какие из них должны быть общеобязательны, какие - предлагаться отдельным группам студентов? Должно ли преподавание этих наук в духовных академиях иметь специфику в сравнении со светской высшей школой?
определенности требовали и важнейшие вопросы организации учебного процесса:
1) система активизации студенческих знаний: семинары, специально-практические занятия, самостоятельная работа студентов и их контроль, количество и задача письменных работ);
2) подготовка выпускников к дальнейшей деятельности - научной, педагогической, пастырской;
3) участие студентов в формировании своего образования, то есть степень свободы в выборе направления, дополнительных предметов, вспомогательных предметов, семинаров и т.д.
Подразумевался в круге этих вопросов и еще один, неоднократно задаваемый при проведении предыдущих реформ, но так и не разрешенный: о методологии преподавания и изучения богословия как особой области науки, составе и методологической специфике отдельных направлений богословия.
Проекты подкомиссии и архиепископа Антония давали на эти вопросы различные ответы, сочетаясь лишь в отдельных положениях, хотя члены подкомиссии неоднократно говорили, что «в основном» проекты сходны, различаются же «в деталях»24. оба проекта заявляли, что главная их цель - сделать из академий истинные центры разработки научного богословия и подготовки полноценных ученых-бого-словов. Единым был и главный тезис: для полноценности научного
богословского образования необходимы три фактора: а) структурообразующая идея, б) по возможности, полное и глубокое знание основных источников богословского ведения, в) методология богословского познания. Однако пути к достижению этой цели они видели различные.
Подкомиссия предполагала не только сохранение, но и расширение состава наук в духовных академиях, как богословских, так и светских. При этом каждая богословская наука (или соприкосновенная с богословием, например византинистика, все области христианского искусства, включая церковное пение и т.д.) должна, несомненно, научно разрабатываться и преподаваться с учетом последних научных достижений. С этой целью предлагалось, например, разделение «двойных» кафедр (литургика и церковная археология, библейская археология и еврейский язык), выделение из некоторых наук особых «дочерних» предметов, перспективных с точки зрения научной разработки (из истории Церкви - истории Греко-Восточной Церкви, истории славянских Церквей и Румынской, истории Церквей Грузинской и Армянской и других восточных Церквей; из истории и обличения западных исповеданий - истории Западной Церкви от 1054 г. до настоящего времени), восполнение некоторых богословских предметов светскими «добавками» для большей научной адекватности (библейская история в связи с историей древнего мира). Всего - 21 богословская кафедра, 10 — небогословских и 3 лектуры (новые языки). Очевидно, что всю совокупность наук освоить каждому студенту невозможно, посему неизбежна отделенская система, но при сохранении достаточно полного базового образования, включающего все основные богословские науки. Предлагалось 13 общеобязательных наук, с учетом одного древнего и одного нового языков25. Остальные науки, присутствующие в академиях, подкомиссия предлагала сделать частнообязательными, то есть, распределив по трем отделениям (бого-
25 Таким образом, общеобязательными науками по проекту Подкомиссии становились: 1) Священное Писание Ветхого Завета, 2) Священное Писание Нового Завета, 3) патрология (до середины V в.), 4) догматическое богословие, 5) нравственное богословие, 6) пастырское богословие с гомилетикой, 7) церковное право, 8) история Древней Церкви, 9) история Русской Церкви, 10) система философии, 11) педагогика и дидактика с методологией наук в средних учебных заведениях (преподается на 4-м курсе), 12) один из древних языков, 13) один из новых языков (см.: Журналы 1909 г. С. 172). По своему составу это был набор общеобязательных наук, предложенный V Отделом Предсоборного Присутствия, с введением в него патрологии (до середины V в.), пастырского богословия, педагогики и древних языков (см.: Журналы и протоколы Высочайше учрежденного Предсоборного Присутствия: В 4 т. СПб., 1907, далее — Журналы Предсоборного Присутствия. Т. 4. С. 116—117).
словско-философское, богословско-историческое и богословско-словесное), предложить выбору студентов. Таким образом, у каждого студента появлялась возможность сосредоточиться на определенной области богословия, строя эту специализацию на общебогословском фундаменте. Акцент делался на широком введении в учебные планы отделений светских наук - вспомогательных, полезных для постижения определенной области богословия и дающих необходимые орудия.
За основу бралась идея старого Устава духовных академий 1869 г., вошедшая и в проекты трех академий 1906 г. - три отделения богословской специализации. При этом члены подкомиссии имели в виду недостатки прошлых проектов и распределили предметы по отделениям более продуманно, учитывая взаимосвязь наук. однако в основу вновь был положен принцип, неоднократно критикуемый в предыдущие годы: сначала решался вопрос о необходимом составе кафедр в академии; затем все академические науки разделялись на общеобязательные или частнообязательные, то есть менее важные; наконец, подбиралось отделение, наиболее «подходящее» для этой науки. При этом старались уравнять число предметов в каждом отделении уже вопреки всем принципам. В результате в богословско-философское отделение попали еврейский язык и библейская археология, в богословско-словесное - история и обличение русских мистических и рационалистических сект.
Подкомиссия, таким образом, была в целом солидарна с проектами, составленными Советами духовных академий в 1906 г.26 Несмотря на заманчивые перспективы совмещения конкретности специализации и полноты базового образования, это было шагом назад. Уже с 1890-х гг. в духовно-академических кругах высказался другой принцип составления учебных планов: акцент надо делать не на распределении по группам или отделениям имеющихся в академии наук, а на построении образования будущего специалиста. Пересматривалось и само понятие «специализация». С одной стороны, углубление в конкретную область не должно вести к узости взглядов и бедности ассо-
26 При этом наиболее близок авторам был проект СПбДА (особенно его основная идея о построении двухступенчатой специализации), но подкомиссия предлагала более широкий и содержательный общеобязательный курс, следуя в этом проектам КДА и КазДА. Вариант МДА - ориентации на немецкую предметную систему преподавания, без жесткого их разделения по определенным курсам, - и в 1909 г. показался нереализуемым в условиях русской духовной школы (см.: Свод проектов Устава православной духовной академии, составленных комиссиями профессоров Санкт-Петербургской, Киевской, Московской и Казанской Духовных Академий. СПб., 1906. § 106—112).
циаций. Кроме того, структура научного знания на определенный момент времени относительна, и «загнанный» в молодые годы в узкую область специалист может не увидеть новых горизонтов, новых направлений, не уметь перестроить свои исследования в современном варианте. С другой стороны, любая специализация должна иметь «стержень», централизующий и целенаправляющий, иначе она останется лишь набором «частнообязательных» предметов.
относительно общеобразовательных наук подкомиссия высказалась также в духе проектов 1905 г.: все, положенные по Уставу 1884 г., необходимо в академиях сохранить, кроме одной из кафедр гражданской истории. Аргументы приводились традиционные: 1) преподавание общеобразовательных наук содействует преподаванию сродных богословских, как, например, преподавание философии - теоретическому богословию, истории гражданской - истории церковной, языков - любой области богословия; 2) необходимо готовить преподавателей для семинарий - Министерство народного просвещения не может обеспечить их достаточным количеством преподавателей, да и уровень их, при упадке классицизма в университетах, не тот, и благонадежность недостаточна для духовной школы; 3) из академий выходят и законоучители общеобразовательных школ, которым широкое образование необходимо; 4) в заграничных университетах студенты теологических факультетов слушают общеобразовательные науки на других факультетах27; 5) наконец, таков «вековой строй духовной школы».
Но все эти привычные аргументы не могли победить веского аргумента оппонентов: развитие наук приводило к тому, что академическая постановка небогословских предметов все более отставала от современного их уровня. Их преподавание в духовных академиях невозможно было построить полноценно, как на соответствующем профильном университетском факультете. При стремлении к научности в преподавании богословских предметов такая постановка была неубедительна и скорее вредна, нежели полезна. Имело ли смысл, в таком случае, пытаться сохранить в академиях гуманитарные науки и вернуть естественные?
Что касается проекта архиепископа Антония, то он, по сути, возрождал на новом уровне идею богословского факультета без присоединения к университетам. Главный принцип: оставление в академи-
27 В докладе подкомиссии дается ссылка на журналы V Отдела Предсоборного Присутствия, в которых содержатся тексты докладов о протестантских богословских факультетах А.П. Мальцева и католических семинариях (см.: Журналы Предсоборного Присутствия. Т. 4. С. 67, 126—127).
ческом курсе лишь богословских наук с необходимыми вспомогательными, и выведение всех остальных светских. отделение богословия от других наук было обусловлено, по мнению преосвященного Антония, его спецификой.
Все науки, оставленные в академическом курсе, общеобязательны, ибо необходимы для православного ученого богослова. «Возрождение богословских наук у нас возможно только на почве их соединения в едином цикле ...»28 Необходимыми вспомогательными предметами преосвященный Антоний считал философию («ее слушают студенты с некоторым интересом») и русскую литературу («она раскрывает пред студентами умственную и бытовую жизнь нашего общества, непосредственно им незнакомого»)29. остальные общеобразовательные науки архиепископ Антоний объявлял неполезными и даже вредными для академий, ибо они: 1) искусственно пристегнуты к богословскому факультету и безынтересны, с факультетской точки зрения;
2) плохо преподаются профессорами из бывших семинаристов, никем из студентов серьезно не изучаются, расслабляя их внимание и побуждая с первого же курса избегать посещения лекций30. Поэтому для богословской науки они не приносят пользы. Что же касается обеспечения семинарий преподавателями по общеобразовательным наукам, то преосвященный Антоний считал, что в желаемой полноте их подготовка и при настоящем строе академий не выполняется - светские науки не могут преподаваться на должном уровне. Привычного же для семинарий уровня каждый богословски образованный выпускник способен достичь «самостоятельным трудом», восполнив семинарские познания общим кругозором и чтением специальной литературы31. Академии же должны давать в прямом смысле слова научное богословское образование, проявляя самостоятельное творчество в изъяснении христианства и в разработке православного богословия как научной системы, что не исполняется ими ни теоретически, ни практически. Интересно, что при этом преосвященный Антоний предлагал отказаться от преподавания древних языков в академиях: поступающие в академии уже должны знать древние языки, учить же им в самой академии не имеет смысла - здесь ими надо профессионально пользоваться.
Но главная мысль проекта была в изменении структуры самого богословского курса: следует и здесь уйти от губительного равенства
28 Мнение архиепископа Антония (см.: Журналы 1909 г. С. 185).
29 Записка архиепископа Антония. П. 11—15. Цит. по: Журналы 1909 г. С. 127.
30 См.: Там же.
31 См.: Там же. С. 142, 149, 152.
предметов. Главное место в богословском курсе должны занимать науки, изучающие источники богословия, - Священное Писание и патрология. Их постановка в академиях должна быть коренным образом изменена - проходить их нужно «не частями, а целиком». Это, естественно, потребует увеличения числа кафедр и часов для изучения: так всю Библию следует «научно протолковать» при 16 лекциях в неделю. Что касается остальных богословских предметов, то к ним необходим дифференцированный подход: одни из них должны сохранить самостоятельное существование, но с меньшим числом часов и кафедр в сравнении с основными науками, другие же, необдуманно выделенные в самостоятельные, - следует упразднить, возвратив в лоно материнских предметов. Так, преосвященный Антоний настаивал на ликвидации Библейской истории и Библейской археологии в качестве самостоятельных предметов, считая их выделение искусственным. Напротив, некоторые практически-богословские науки, необходимые для русских пастырей, следует выделить в качестве самостоятельной кафедры, например Историю и обличение русских мистических и рационалистических сект (в том числе и Толстовской секты).
Поддержал архиепископа Антония и архиепископ Сергий, выдвинув созвучный проект построения академического образования.
Архиепископ Сергий, сурово оценивая как Устав 1869 г., так и Устав 1884 г., главную их беду видел в отсутствии основной идеи высшего богословского образования в каждом из них. Составители Устава 1869 г., по его мнению, чересчур поддались мысли сделать из академий духовный педагогический институт. Эту мысль - узко практическую и сословную - преосвященный Сергий считает «роковой» для русской высшей духовной школы, не дающей ей полноценно не только осуществить, но и задуматься над своим непосредственным и уникальным местом в жизни Церкви32. А это определяет в образовании каждого академического студента две порочные черты, разрушающие его желаемую богословскую целостность: а) богословские науки тонут во множестве небогословских и б) даже в богословских науках нет иерархии значимости, то есть на все предметы положено одинаковое количество часов, одинаковая отчетность и т.д. Именно это отсутствие основной идеи богословского образования привело составителей Устава 1869 г. к неразумному дроблению основного богословского курса на отделения, а также к нецелесообразному составлению самих отделенских предметов: кажется, на историческое отделение помещены предметы лишь по названию их «историями», а на практичес-
кое - по остаточному принципу, что не попало на первые два. В такой ситуации невозможно подготовить пастыря: изучая теорию словесности и славянские наречия, он лишится патристики, обличения раскола, догматического и нравственного богословия, изучая патристику, лишается пастырского богословия, гомилетики, церковного права и так далее. Но и авторы Устава 1884 г., желая исправить ошибки Устава 1869 г., делали это механически: имели в виду полноту академического курса, а не идею высшего богословского образования. И в этом тоже сказалась порочность педагогической идеи: пусть в аттестатах будут все науки, которые может преподавать выпускник. Сделав все множество богословских наук общеобязательным, при одинаковом числе лекций, несмотря на разность их сравнительной ценности, авторы Устава 1884 г. ввергли академии в многопредметность, а следовательно, поверхностное и фрагментарное преподавание, которое наиболее болезненно сказалось на наиболее важных и обширных науках - Священном Писании и патристике. Выделенные же для выбора группы предметов вообще не имеют смысла для богословского образования: если они нужны, почему не для всех? Таким образом, главное предложение архиепископа Сергия: отрешившись от сословной задачи выучки доморощенных учителей, необходимо поставить во главу угла высшее богословское образование само по себе, что практически должно вести к «образованию ума и воли студентов в виду предстоящего им пастырского служения».
Архиепископ Сергий сформулировал и основные принципы, на которых должно строиться это высшее богословское образование33. Православные академии должны давать самостоятельных мыслителей - лишь тогда преодолена будет рабская зависимость от инослав-ных влияний, а для этого нужно работать не с чужими системами и исследованиями, а непосредственно с источниками - Священным Писанием и Священным Преданием (творениями отцов и учителей Церкви и церковными канонами). Следовательно, в основу образования должны быть положены Священное Писание Ветхого и Нового Заветов, патристика и церковное право. они должны быть не только общеобязательны, но и иметь существенное преимущество в часах и кафедрах (20 недельных часов для Священного Писания, с 3 кафедрами Ветхого Завета и 2 - Нового; 12 часов с 3 преподавателями - для патристики). Кроме этих наук, к общеобязательным богословским предметам архиепископ Сергий предлагает отнести основное богословие, историю Вселенской Церкви до отпадения Рима, историю Русской Церкви, а также пастырское богословие с аскетикой и гоми-
летику - определяющие характер всего преподавания, формирующие личность будущего пастыря, дающие высшие духовные мотивы. Для общеобразовательных наук преосвященный Сергий предлагал оставить лишь три кафедры: историю философии, в «дань почтенным традициям нашей духовной школы», еврейский язык и классические языки со сравнительным языкознанием34.
Заметим, что преосвященный Сергий отнюдь не считал, что гражданская история или словесные науки не нужны православному богослову: напротив, он видел столь же необходимыми ему и юридические науки, и естественные, и социальные и прочее. Но все факультеты невозможно вместить в одну духовную академию, и их преподавание неизбежно будет фрагментарным и элементарным, а следовательно, не даст той пользы, для которой вводится. Посему, единственный выход: предоставить изучение всех небогословских наук домашнему чтению студентов, сохраняя богословскую целостность академического образования.
особенно горячие споры вызвал вопрос о специализации на старших курсах35. Подкомиссия в своем проекте предлагала для студентов 3-го и 4-го курсов ввести специальные занятия «второго уровня», по избранным ими группам наук. «Специально-практические» занятия уже вводились для студентов выпускного курса Уставом 1869 г., но были признаны неудачным экспериментом. Члены подкомиссии считали такие занятия необходимыми, ибо лишь они смогут уврачевать недостатки русской высшей богословской школы: многопред-метность, формальность, недостаточность самостоятельности и специальной, предметной и методической подготовки к будущей деятельности, отсутствие систематического научного руководства. Но при этом следует: 1) более четко определить задачи этих занятий;
2) правильно их организовать (регламентировать режим, контроль, требования); 3) специально готовить членов преподавательских и студенческих корпораций и студентов к осуществлению этих замыслов. Подкомиссия определенно заявила, что специально-практичес-
34 Таким образом, по проекту архиепископа Сергия предлагается 16 кафедр: Священное Писание Ветхого Завета (3 каф.), Священное Писание Нового Завета (2 каф.), патристика (3 каф.), церковное право, основное богословие, история Вселенской Церкви до отпадения Рима, история Русской Церкви, пастырское богословие с аскетикой и гомилетикой, история философии, еврейский язык, греческий и латинский языки со сравнительным языкознанием (все по 1 каф.). Сверх того - по 2 лекции ректора и инспектора.
35 обсуждение этого вопроса проходило в заседаниях Комиссии 29 и 30 октября и 2 ноября (№ 37, 38, 39) (см.: Журналы 1909 г. С. 194—210). отдельное мнение меньшинства см.: Там же. Приложение. С. 7—13.
кие занятия на старших курсах имеют цель научную, а не педагогическую, привела факты, подтверждающие востребованность таких занятий, и предложила конкретный проект их организации.
Возражения против этой групповой специализации старшекурсников были сформулированы в двух записках - архиепископов Антония и Димитрия. Преосвященный Антоний приводил следующие аргументы: 1) распределение выпускников академий на преподавательские места в семинарии не могут чаще всего учитывать эту специализацию - следовательно, она не имеет смысла; 2) эта идея «неудобоисполнима», ибо «требует особого подъема духа и энергии, как со стороны профессоров, так и со стороны студентов», но у профессоров нет сил на это после обычных лекций, а у студентов нет желания, их и на обычные лекции «не заманишь». Выдвигал преосвященный Антоний и контрпредложение: чтобы «преподавание по всем наукам академического курса носило специальный характер».
Возражение преосвященного Димитрия содержало следующие положения: 1) опыт 1869 г. «специально-практических» занятий выпускного курса дал негативные результаты - профессора ничего дельного на этих занятиях не предлагали, в для студентов это был год лени, безделья, скуки; 2) предлагаемые подкомиссией специальные занятия напоминают студенческие образовательно-просветительские общества и кружки, уже скомпрометировавшие себя; 3) вторая специализация добавит в жизнь академий организационной суеты: если уже есть отделенские занятия, причем на 3-м курсе они продолжаются, то новое деление по группам, в которых соединятся студенты разных отделений, внесет путаницу в расписание; 4) сомнителен сам смысл введения специальных занятий по группам: разве недостаточно отделенских специальных лекций? Но главная мысль преосвященного Димитрия была в завершающем выводе: в академии сама специализация богословского знания неуместна, академия должна давать общее богословское образование, а не специальное, последнее же должно быть результатом самостоятельной работы каждого, как плод хорошего общего образования, полученного в академии.
В результате большинство членов Комиссии отвергли идею специальных занятий, и в результативный проект она не попала. Меньшинство, в составе архиепископа Арсения, академика Соболевского и профессоров Бердникова, остроумова и Троицкого, подали отдельное мнение, в котором настаивали на необходимости научной специализации на 3-ми 4-м курсах. Архиепископы Антоний и Сергий, не согласившись и с предложением о введении какой-либо внутренней специализации в духовных академиях, подали свой альтернативный проект.
Определенную новизну в деятельность Комиссии 1909 г. внесло обсуждение не только учебных планов, но и учебных программ конкретных богословских дисциплин, то есть их содержания и взаимосвязи36. Наиболее подробно обсуждалось преподавание: 1) библеис-тики (Священного Писания Ветхого и Нового Заветов, Библейской истории и Библейской археологии) и патрологии, то есть тех предметов, которые, по согласным понятиям всех членов Комиссии, должны составлять основу высшего богословского образования; 2) предметов, которые отдельные члены Комиссии предлагали вновь ввести в учебные планы духовных академий; 3) предметов специализации преподавателей, входящих в состав комиссии, ибо по этим предметам были представлены не только сами программы, но и компетентные комментарии и обоснования к тем или иным их частям. Полного согласия не было, дискуссии сопровождали обсуждения практически всех вопросов, но в ходе дискуссий позиции их участников определялись все более четко, а обоснование точек зрения становилось более продуманным и ярким.
Но обсуждение методических вопросов было фрагментарным и довольно вялым. Интересно, что название предмета «Педагогика» было заменено на «Педагогика и дидактика с методологией наук в средних учебных заведениях». В этом можно усмотреть попытку разрешения старой проблемы русского богословского образования -полного отсутствия методологического аспекта. Но о методологии научного богословия в объяснительной записке к проекту ничего не говорилось.
Таким образом, обсуждения 1909 г., критически оценивая предыдущие Уставы высшей духовной школы, были одновременно их итогом. Если проект одних членов Комиссии опирался, по сути, на идеи Устава духовных академий 1869 г., то проект их преосвященных оппонентов - строгой богословской профильности - возрождал одно из нереализованных направлений в проектах 1860-х гг. Главная сфор-
36 Такие попытки предпринимались и ранее в комиссиях, разрабатывавших предыдущие реформы духовных академий, но не имели успеха. Учебный комитет, занимаясь составлением и рассмотрением программ для средней духовной школы, не дерзал «навязывать» свою помощь академиям. Попытка составить «эталонные» программы для академий была предпринята в середине 1890-х гг., таковые и были узаконены указом Синода. Но сами члены духовно-академических корпораций были недовольны этим, считая полученные рекомендации неисполнимыми, поэтому формальными, оторванными от практического учебного процесса, следовательно, вредными, а не полезными (см. об этом: Сухова Н.Ю. Несостоявшаяся духовно-учебная реформа 1890-х годов // Вестник ПСТГУ: II (История, История Русской Православной Церкви). Вып. 3 (20). М., 2006. С. 7-26).
мулированная мысль: реформа высшей духовной школы должна быть построением особой системы воспитания и образования специалис-та-богослова. Эта система должна сочетать фундаментальность и широту со специальностью и глубиной, воспитывать верность Преданию и умение применять критические методы, учить проводить конкретные научные исследования и применять их к решению актуальных церковных проблем, формулировать задачи, работать с источниками и научной литературой, делать выводы. Но успешно построить систему образования невозможно без структурообразующей идеи. В определении же такой идеи и возникли серьезные противоречия. одни члены Комиссии исходили из идеи общности богословия с другими науками и, следовательно, необходимости следовать уже проявившим свою жизнеспособность и отработанным принципам развития любой отрасли научного образования. Это подразумевало специализацию по основным наукам фундаментального курса; постепенное сосредоточение внимания каждого студента на конкретной области богословия, основанное на полноценном фундаменте общебогословского знания и направляемое единой центростремительной идеей; строгое определение иерархии и последовательности всех учебных курсов; постепенное введение элементов научного исследования; наконец, возрастание степени свободы студента в построении своего образования, в зависимости от возрастания самостоятельности мышления и проявляющихся научных интересов. Другие члены Комиссии настаивали на специфике богословия как науки и пытались искать решение всех научных и методологических проблем именно в богословской области, подчеркивая ее неделимое единство.
обсуждения затянулись, было проведено в общей сложности 56 заседаний. Сами члены Комиссии устали от своих дискуссий и под конец потеряли надежду на выработку единого проекта37. Действительно, такого обилия альтернативных мнений не знала еще история духовно-учебных реформ. В Святейший Синод было подано два проекта - большинства и архиепископов Антония и Сергия. Кроме того, практически по каждому важному вопросу проект большинства дополнялся богатой палитрой частных мнений отдельных членов Комиссии.
37 Д.И. Богдашевский еще в середине деятельности Комиссии сетовал на отсутствие единства, обилие споров и разногласий: «...согласия в Комиссии нет, а ответственность ее велика». Вскоре после своего возвращения в Киев (куда его вызвали, назначив инспектором КДА), он радовался, что сможет заняться более плодотворной и осмысленной деятельностью. Сменивший его профессор К.Д. Попов также был «не особенно доволен делами Комиссии», хотя и признавал, что «работают энергично» (см.: Письма Д.И. Богдашевского А.А. Дмитриевскому // оР РНБ. Ф. 253. Д. 380. Л. 30—30 об., 34 об., 39).
Дальнейшая судьба идей, высказанных в заседаниях Комиссии, была печальна. После пересмотра материалов работы Комиссии в Синоде был составлен итоговый вариант, представлявший механическое соединение идей обоих проектов, да еще пересмотренных членами Синода и подключенными к этому членами Учебного комитета. В этом варианте выделялось 14 общеобязательных предметов, остальные же науки разделялись на группы и предоставлялись выбору студента38 (§ 129). Синодский проект Устава 1910 г. выделял 6 групп, каждая из которых состояла из двух предметов, не вошедших в базовое образование39. В КазДА, кроме этих шести групп, вводилась дополнительная группа предметов специализации, связанных с внешней миссией, разделяющаяся на два отдела: татарский и монгольский (§ 132, 133).
Устав 1910 г. не решал главные проблемы учебного процесса -это понимали все. Большую часть претензий, которые предъявляли к действующему Уставу 1884 г., можно было отнести и к его преемнику: многопредметность, недостаточная состыковка предметов, отсутствие централизующей идеи. Действительно, итоговая версия не сохранила основные - концептуальные - идеи, высказанные членами Комиссии 1909 г. Материалы Комиссии, несомненно, учитывались в окончательном варианте Устава: были изменены, согласно с ними, названия предметов, выделены группы предметов «по выбору», введены практические занятия. Но все это не имело принципиального
38 Всеми студентами, согласно проекту Устава 1910 г., изучались следующие 14 предметов: 1) Священное Писание Ветхого Завета (2 каф.); 2) Священное Писание Нового Завета (2 каф.); 3) патрология (2 каф.: 1 - до V в.; 2 - от V в.); 4) основное богословие; 5) догматическое богословие; 6) нравственное богословие; 7) пастырское богословие с аскетикой и гомилетика (соединенные в одну кафедру); 8) история Древней Церкви; 9) История Русской Церкви; 10) церковное право; 11) систематическая философия и логика (соединенные в одну кафедру); 12) психология; 13) история философии; 14) педагогика и дидактика, с методологией наук, преподаваемых в духовно-учебных заведениях (соединенные в одну кафедру). Кроме того, всеми студентами изучались один из древних и один из новых языков, а также еврейский язык) (см.: Устав православных духовных академий, Высочайше утвержденный 2 апреля 1910 г. § 130).
39 1-я группа: 1) общая гражданская история, 2) русская гражданская история; 2-я группа: 1) библейская археология, 2) библейская история и история древнего мира; 3-я группа: 1) история Греко-Восточной Церкви со времени отпадения Западной Церкви от Вселенской до настоящего времени и истории Поместных Церквей, 2) история Славянских Церквей и Румынской (а для КДА — история Западно-Русской Церкви); 4-я группа: 1) история и обличение западных исповеданий и русского сектантства, 2) история и обличение русского раскола и старообрядчества; 5-я группа: 1) церковно-славянский язык, с палеографией,
2) история русской литературы; 6-я группа: 1) литургика, 2) церковная археология в связи с историей христианского искусства (см.: Устав православных духовных академий, Высочайше утвержденный 2 апреля 1910 г. § 131).
значения и терялось на общем размытом фоне, смешении фрагментов, наложении разнородных идей. Синтеза не получилось, итоговый компромисс никого не устраивал. В групповые предметы вошла и часть богословских наук, то есть специализация имела целью не только подготовку преподавателей для духовных школ по определенным предметам, но и углубленное изучение какой-то области богословия. Выделялись определенные направления этой специализации: историческая, библейская, словесная. однако группы, включая предметы, не вошедшие в число общеобязательных, не охватывали основных богословских наук (догматика, церковная история, литургика, пастырское богословие и пр.) и не давали возможности углубиться в одну из них. Таким образом, студенты, желающие специализироваться по этим направлениям, вынуждены были ограничиваться теми же общими курсами, что и все остальные их сокурсники. Такая ситуация могла компенсироваться специальными практическими занятиями, но практические занятия, вводимые Уставом, при всем желании преподавателей и студентов вряд ли могли выполнять такую функцию. Эти занятия - «практические лекции» - должны были сопровождать все читаемые курсы, причем были обязательны для всех студентов. Каким образом можно было работать на практических занятиях с целым курсом в 60—70 человек, при этом не только способствовать получению специальных углубленных знаний, но и прививать навыки и умения работать с источниками, - было не ясно. Групповые предметы занимали неподходящее место в учебных планах для научно-богословской специализации. они изучались на первом и втором курсе, то есть тогда, когда студенты лишь приступали к серьезному, академическому изучению основных богословских наук. Выбор группы предоставлялся только что поступившему в академию семинаристу (или даже выпускнику светской средней школы), имевшему, разумеется, недостаточное представление о каждой богословской науке, да и не успевшему определить свои собственные интересы. Неудобен был и годичный отрыв начала научной специализации (т.е. написания выпускного курсового сочинения) от изучения групповых предметов. Таким образом, вся ответственность и тяжесть научной специализации выпускника академии по-прежнему падала на выпускное сочинение. Идея соединения учебной и научной специализации на старших курсах, высказанная и в заседаниях Предсоборного Присутствия, и в заседаниях Комиссии 1909 г., так и не получила продолжения.
Проект Устава, переработанный в Синоде, был Высочайше утвержден и введен в академическую жизнь с начала 1910/1911 учебно-
го года, но лишь в административной, воспитательной и экономической частях. Так как учебная часть никого не устраивала, было решено собрать предложения Советов академий по усовершенствованию предложенного проекта40. В июне 1911 г. при Святейшем Синоде была учреждена еще одна Комиссия, под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского), для составления уставов и штатов духовных семинарий и училищ, а также для внесения необходимых изменений в Устав духовных академий 1910 г.41. Удивление вызвал состав Комиссии: несмотря на то, что новая Комиссия должна была довершить дело Комиссии 1909 г., в состав ее не вошел председатель последней архиепископ Димитрий. Комиссия провела 18 заседаний с 14 июня по 9 августа 1911 года42. Дважды выработанные поправки вносились в академический Устав: первый раз еще во время работы Комиссии, 29 июля, второй раз - по завершении заседаний, 26 августа43. Окончательный вариант Устава определял 17 общеобязательных предметов и 4 группы специализации44. Группы спе-
40 РГИА. Ф. 802. Оп. 16. Д. 206. Л. 6.
41 Определение Святейшего Синода от 8—10 июня 1911 г. за № 4266. Членами Комиссии были назначены: архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), епископы Гродненский Михаил (Ермаков), Могилевский Стефан (Архангельский), Туркестанский Димитрий (Абашидзе), Тихвинский Андроник (Никольский), викарий Новгородской епархии, Волоколамский Феодор (Поздеев-ский), викарий Московской епархии и ректор МДА, обер-прокурор Святейшего Синода В.К. Саблер, товарищ обер-прокурора А.П. Рогович, члены Учебного комитета М.А. Остроумов и Д.И. Тихомиров и Могилевский епархиальный наблюдатель от церковных школ И.И. Барнатный. На заседания, посвященные рассмотрению «академических» вопросов, дополнительно были приглашены епископы-ректоры всех академий - Чистопольский Алексий (Молчанов) (КДА), Ямбург-ский Георгий (Ярошевский) (СПбДА), Каневский Иннокентий (Ястребов), а также профессор КазДА иеромонах Гурий (Степанов).
42 См.: РГИА. Ф. 802. Оп. 10. 1911 г. Д. 989. Л. 1—2; Оп. 16. 1911 г. Д. 208.
43 РГИА. Ф. 802. Оп. 16. Д. 206. Л. 1 6.
44 Изменениями 1911 г. в число общеобязательных предметов были добавлены: 1) литургика; 2) церковная археология и христианское искусство; 3) история и обличение церковного раскола; 4) история и обличение русского сектантства. Напротив, история философии и педагогика были выведены из числа общеобязательных предметов и студенту предлагалось выбрать для изучения один из них (выбор А). Был оставлен для обязательного изучения один древний язык, но без права выбора: греческий в МДА и СПбДА, латинский в КДА и КазДА. Новые языки были предложены для изучения желающим; еврейский язык исключен из числа общеобязательных.
Групп специализации было оставлено четыре (выбор Б). 1-я группа: 1) русская гражданская история, 2) история Греко-Восточной Церкви со времени отпадения Западной Церкви от Вселенской до настоящего времени (в КДА, МДА и КазДА - в связи с историей славянских Церквей и Румынской, в СПбДА - в связи с историей Церквей Грузинской и Армянской и других Восточных Церквей;
циализации были более четко продуманы, но кардинально ситуация не менялась, и Устав по-прежнему вызывал гораздо больше нареканий, нежели добрых слов.
Таким образом, официальный Устав 1910—1911 гг. в вопросах учебного процесса и организации научной деятельности не оправдал возлагаемых на него надежд. Современники критиковали его за неопределенность, отсутствие четкой концепции. Не принес значительной пользы и новый элемент учебного процесса - практические занятия, ибо реализация идеи показала ее недостаточную продуманность. Ситуацию усугубила общая напряженность в корпорациях, как преподавательских, так и студенческих. Но дискуссии, сопутствовавшие его разработке, внесли свой вклад в теоретическое наследие высшей богословской школы. Даже те вопросы, которые не получили четко сформулированных ответов и обсуждение которых, как казалось, зашло в тупик, представляют точно определенные болевые точки богословского образования. При этом большая часть этих проблем актуальна и для современной высшей богословской школы, несмотря на отличие исторической и общественной ситуации, уровня развития богословской науки. Был представлен ряд концептуальных проектов, намечен широкий диапазон мнений по отдельным вопросам. За оставшийся - очень короткий - период бытия дореволюционной духовной школы высказанные идеи так и не удалось не только реализовать, но и осмыслить.
Higher religious education AND THEOLOGY DEBATES IN 1909
byN. Suhova
The article is devoted to the activities of the Commission attached to The Holy Synod aimed to work out Theological Academies' regulations in 1909, that are regarded as very interesting and important deeds in the life of Russian Theological Schools.
3) в СПбДА еще отдельно история славянских Церквей, а в КДА история Западно-Русской Церкви. 2-я группа: 1) библейская история в связи с историей древнего мира, 2) еврейский язык с библейской археологией. 3-я группа: 1) церковнославянский и русский языки с палеографией, 2) история русской литературы. 4-я группа: 1) история и обличение западных исповеданий, 2) история Западной Церкви от 1054 г. до настоящего времени.
