CC BY
364
Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия
2009. Вып. 1 (25). С. 25-43
Пастырское богословие в российской духовной школе (XVIII — начало XX В.)1
Н. Ю. Сухова
Статья посвящена аналитическому рассмотрению проблем, связанных с подготовкой духовенства и научным развитием пастырского богословия в Русской Православной Церкви. Эти проблемы и варианты их решения рассматриваются на примере русского духовного образования XIX — начала XX в. Автор изучает не только пастырскую составляющую высшего богословского образования, реализованную в русских духовных академиях XIX — начала XX в., но и теоретическое наследие: проекты и дискуссии, связанные с указанными проблемами. Особое внимание обращено на место и значение пастырского богословия в системе богословской науки и высшем духовном образовании. В заключение выделены ключевые проблемы по теме, актуальные и для современной высшей духовной школы.
Подготовка пастырей во все времена была одной из важнейших задач, стоявших перед Церковью. Необходимость постоянного решения именно этой задачи была одним из главных, если не сказать самым главным, стимулом развития духовного образования. Даже в самые тяжелые времена церковной истории не прекращалась подготовка священнослужителей. В годы гонений, разделений или межконфессиональных неурядиц, даже в скитаниях, вне своей канонической территории, Церковь старалась наладить эту подготовку, устроить духовные школы. Разумеется, в подобных «стесненных» условиях возникало множество серьезных проблем в деле пастырской подготовки. Однако не менее серьезные проблемы вставали и в периоды относительной стабильности церковной жизни: проблемы уже больше внутренние, связанные с составом дисциплин — как общего образования, так и богословского и специально-пастырского, с постановкой и методами преподавания, с сочетанием образования и пастырского воспитания, теоретической и практической подготовки.
Пастырское богословие, которое является, с одной стороны, неотъемлемой частью научной богословской системы, с другой стороны, богословским стерж-
1 Статья открывает собой новую рубрику — «Материалы пастырского семинара», где в дальнейшем будут публиковаться статьи по пастырскому богословию и различные материалы, представленные на постоянно действующем Пастырском семинаре Богословского факультета ПСТГУ (см.: Редакционное предисловие к выступлению еп. Михаила (Донскова) на с. 137—138 настоящего выпуска Вестника).
нем пастырской подготовки, долго не могло обосновать свой статус самостоятельной науки, свои объем, содержание, круг источников, методы и перспективы научного развития. В настоящей статье мы постараемся кратко рассмотреть историю пастырского богословия в российской духовной школе, обратив внимание и на основные вехи этой истории, и на главные проблемы. Поэтому в рассмотрение будем принимать не только реализовавшиеся идеи, но и наиболее значимые проекты и дискуссии, составляющие потенциальный запас идей.
Изучение истории пастырского богословия как дисциплины и пастырской подготовки в духовных школах Русской Православной Церкви, как представляется, может принести немало пользы современной духовно-учебной системе. Исторический опыт успехов и ошибок в этой области требует изучения и осмысления, а изучен он явно недостаточно. К специальным исследованиям по этому вопросу можно отнести магистерскую диссертацию выпускника Казанской духовной академии архимандрита Иннокентия (Пустынского)2 и несколько статей3, а также небольшие по объему экскурсы в общих работах по истории русского богословия, истории отдельных духовных школ и персоналий4.
Обучение кандидатов в священство в той или иной форме велось на Руси с момента принятия ею христианства, но говорить о какой-то специальной программе пастырского образования довольно сложно. Обучение будущих священников включало две составляющие: общее образование и практическую подготовку к пастырскому служению. Школы более позднего времени также имели подготовку духовенства лишь одной из задач. Братские школы кон. XVI — нач. XVII в., хотя и имели в виду подготовку священников и проповедников, были озабочены, прежде всего, повышением уровня общего образования5. Знаменитая Киевская школа XVII в.6, многие выпускники которой становились приходскими священниками или пополняли ряды образованного монашества, на протяжении
2 Иннокентий (Пустынский), архим. Пастырское богословие в России за XIX в. (Магистерская диссертация). Сергиев Посад, 1899. См. отзыв на эту работу профессора КДА Н. К. Мак-кавейского (Труды Киевской духовной академии. 1899. № 12. С. 600—624) и ответ самого автора (Иннокентий (Пустынский), архим. Пастырское богословие (Мысли по поводу изданной книги: «Пастырское богословие в России») // Православный собеседник. 1900. № 2. С. 208).
3 Например: Маккавейский Н. К. Пастырское богословие и педагогика в курсе наук духовных академий // Труды Киевской духовной академии. 1898. № 2. С. 204—224 и др.
4 Певницкий В. О судьбах богословской науки в нашем отечестве: Речь в торжественном заседании по поводу пятидесятилетия Киевской Духовной Академии // Труды Киевской духовной академии. 1869. № 11—12. С. 139—219; Глубоковский Н. Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. Варшава, 1928; М., 199 42; М., 20 023; Фло-ровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1937; Вильнюс, 19912. Список сочинений по истории отдельных духовных школ и персоналий не приводим, предлагая обратиться, например, к обзору: Сухова Н. Ю. Высшая духовная школа: проблемы и реформы (вторая половина XIX века). М., 2006. С. 20—23.
5 Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви: В 7 кн. М., 1996. Кн. 5. С. 229— 234; Флеров И., свящ. О православных церковных братствах. СПб., 1857; Минск, 19962; Кояло-вич М. О. Виленское православное Братство. М., 1862; Крыловский А. С. Львовское ставропи-гиальное братство. К., 1904.
6 Возникла в 1615 г. как одна из братских школ в 1631—1632 гг., благодаря преобразованию, проведенному митрополитом Киевским Петром Могилой, приобрела особое положение и именование Киево-Могилянской коллегии. В 1701 г. получила статус академии.
первого столетия своей деятельности не считала подготовку духовенства своей специальной задачей7. Общеобразовательный характер, без конкретной ориентации на подготовку священства, имели и другие школы XVII в.: Черниговский коллегиум, московская школа братьев Лихудов8.
В начале XVIII в. в России стали появляться школы, непосредственной задачей которых являлась подготовка духовенства. С одной стороны, это явление было следствием государственной инициативы по развитию профессионального образования9. Неоднократные указы Петра I, призывающие архиереев учреждать в своих епархиях школы для подготовки ставленников, были закреплены в 1721 г. Духовным регламентом10. С другой стороны, строгое распределение народа Российской империи по сословиям, согласно замыслу Петра I, постепенно соединило понятия «духовной службы» и «духовного сословия» и поставило перед необходимостью давать образование детям священно- и церковнослужителей11. Казалось бы, подготовка учащихся к священническому служению подразумевала приспособление учебного курса к нуждам церковной жизни. Но архиерейские школы первых десятилетий XVIII в. строились по образцу Киево-Могилянской коллегии, которая, в свою очередь, имела образцом католические школы. Введение в образовательную систему латинского языка и принципов западной школьной традиции, далеких от реальности российской церковной жизни, ослабили «обратную связь» образования и его реализации в служении выпускников. Подготовку студентов к приходскому служению трудно было гармонично сочетать с латинизированным и закованным в строгие схоластические рамки школьным богословием. Однако западная духовная школа, послужившая примером для российской, была ориентирована на подготовку духовенства. Поэтому встает вопрос о присутствии пастырского богословия в той западной учебной системе, которую переняли в определенной степени российские духовные школы XVIII в. Для этого следует обратиться к истории пастырского богословия в католической школьной системе.
Собственно «пастырского богословия» как науки или предмета преподавания в западных школах не существовало до середины XVI в. «Пастырская составляющая» католической школы опиралась на традиционные труды о пастырстве — пастырские послания апостола Павла, сочинения Отцов Древней Церкви:
7 ПетровН. И. Киевская академия во второй половине XVII в. К., 1895; Титов Ф. И., прот. К истории Киевской духовной академии в XVII—XVШ ст. Вып. 3: Воспитанники Академии на службе в Киево-Печерской лавре в связи с биографией Софрония Тернавиота // ТКДА. 1911. № 1. С. 63-80; № 2. С. 196-233; № 6. С. 229-256; № 12. С. 640-679; Сенченко Н. И., Тер-Григорян-Демьянюк Н. Э. Киево-Могилянская академия: История Киево-братской школы. К., 1998; Кагамлик С. Р. Киево-Печерська лавра: світ православної духовності і культури (XVII-XVIII ст.). Київ, 2005. С. 100-119.
8 Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 года. СПб., 20012. С. 10-14; Флоровский. Цит. соч. С. 35.
9 См., например: Владимирский-Буданов М. Ф. Государство и народное образование в XVIII в. Ярославль, 1874. С. 148-202.
10 Духовный регламент. СПб., 1722. Ч. 2. П. 8, 9, 11.
11 Указы Петра I 1708-1718 гг. о необходимости детям священно- и церковнослужителей учиться для занятия мест при церквах, об образовании ставленников (Полное собрание Законов Российской империи. Т. 4. № 2186, 2308, 2352; Т. 5. № 3171, 3175, 3182).
сщмч. Игнатия Антиохийского, сщмч. Киприана Карфагенского, свт. Григория Богослова, свт. Амвросия Медиоланского, блж. Иеронима, свт. Иоанна Златоуста, свт. Исидора Севильского. Также изучались творения учителей, или «докторов», Католической Церкви: Фомы Аквинского, Бонавентуры, Антония Флорентийского. Из этого ряда следует выделить одно сочинение, оказавшее особое влияние на формирование структуры пастырского богословия на Западе: «Пастырское правило» («Regula pastoralis», или «Liber regulae pastoralis») свт. Григория Великого (Двоеслова), написанное в кон. 590 —нач. 591 г. Характерной чертой этого сочинения являлось то, что обязанности священника неразрывно связывались с жизнью церковной общины, и среди них выделялись служения учителя, совершителя Таинств, и пастыря12.
Но решающей вехой в формировании на Западе пастырского богословия как особой науки и предмета изучения явился Тридентский Собор (1545—1563). Начавшееся реформационное движение подтвердило серьезность обстановки. Постановления собора были направлены, в частности, на восстановление религиозной дисциплины духовенства, повышение ответственности в выполнении пастырских и богослужебных обязанностей. Одним из наиболее важных было постановление о создании в каждом епископстве семинарий по подготовке священнослужителей. Результатом, в частности, стало становление душепо-печения как отдельной дисциплины. В течение следующих столетий на Западе было написано несколько специальных трактатов о пастырских обязанностях, внесших вклад в развитие пастырского богословия13. В основе этих трактатов, как и семинарских учебных курсов, по-прежнему лежала триада, предложенная еще святым папой Григорием: учительство, совершение Таинств, руководство общиной.
Российские духовные школы первой половины XVIII в., хотя и брали за пример католические семинарии и коллегии, пастырскую составляющую образования реализовывали гораздо слабее их. Усиление внимания к пастырскому богословию как особому разделу богословского курса в российских духовных школах стало заметным ко второй половине XVIII в. В это время многие архиереи и ректоры епархиальных школ старались включить элементы пастырского образования в учебные планы, причем не сводя их исключительно к практической подготовке, а включая в общий богословский курс14. Первым включил пастырскую
12 Майнцский Собор (813) рекомендовал «Пастырское правило» в качестве настольной книги для священнослужителей. См. также: Ярема В., свящ. Образ христианского пастыря по творениям святителя Григория Двоеслова. Дипломная работа. Л., 1981.
13 Binsfeld P. Enchiridion theologiae pastoralis. Trier, 1591; Musart Ch. Manuale parochorum. München, 1654; Instructio practica ad tyronum sacerdotum utilitatem / T. Lohner, ed. Dillingen, 1678; Opstraet J. Pastor bonus seu idea officium spiritus et praxis pastorum. Leodij: Hayaux, 1689.
14 Интересно, что во второй половине XVIII в. в католическом богословии было обращено особое внимание на сочетание подготовки к пастырскому служению с научным развитием пастырского богословия. Так, в Австрии в процессе реформы высшей школы при императрице Марии Терезии и ее сыне императоре Иосифе (1777 г.) в Венском университете была введена дисциплина под названием «Пастырское богословие». В ней сохранялись традиционные составляющие пастырской подготовки (учительство, совершение Таинств, руководство приходской общиной), но при этом делался акцент на научном значении пастырского богословия.
составляющую в учебный курс богословия ректор Славяно-греко-латинской академии (1769—1774) архимандрит Феофилакт (Горский)15. Эта составляющая включала несколько элементов: аспекты («состав») священнического служения (проповедь слова Божия, совершение Таинств, «власть ключей» — полномочие вязать и решить грехи); «качества» священнослужителей; рассмотрение субъективной и объективной сторон призвания к пастырскому служению. Под субъективной стороной подразумевались искреннее желание служить спасению других людей и таинственное призвание к пастырству Господом; под объективной — видимое избрание ставленника иерархом Церкви с одобрения народа. Архимандрит Феофилакт определял все методы пастырского служения словами пастырское благоразумие. Сам архимандрит Феофилакт не скрывал, что структуру богословской системы, в том числе и ее пастырскую составляющую, он заимствовал у немецкого протестантского богослова Иоганна Франца Буддеуса16.
Первым учебником по пастырскому богословию, изданным в России, была знаменитая «Книга о должностях пресвитеров приходских»17, составленная двумя иерархами XVIII в.: епископом Могилевским, Мстиславским и Оршанским Георгием (Конисским) и епископом Смоленским и Дорогобужским Парфением (Сопковским) — однокурсниками по Киевской академии (окончили в 1743 г.)18. Это пособие по решению Святейшего Синода в 1776 г. было напечатано в Петербурге и разослано по всем православным храмам России и всем духовным школам. Авторы, основываясь на своем богословско-преподавательском, пастырском и архипастырском опыте, выделяли четыре аспекта пастырского служения: проповедь слова Божия, учительство примером личной жизни, совершение Таинств и молитва. «Книга о должностях пресвитеров приходских» надолго стала ориентиром в деле пастырской подготовки в духовных школах. Четыре обязанности приходских священников определили составляющие пастырской подготовки, а церковная реальность сделала необходимым включение еще одной: канонических основ и церковно-государственных норм построения жизни приходской общины. Епархиальные архиереи и ректоры духовных школ дополняли эту систему личным пастырским опытом.
15 Курс лекций был издан в Лейпциге через 10 лет, когда автор был уже епископом Переяславским: Orthodoxae Orientalis Ecclesiae dogmata, seu Doctrina Christiana de credendis (pars I) et de agendis (pars II), usibus eorum, qui studio theologico sese consecrarunt addixeruntque, adornata accommodataque. Lipsiae, 1784 (Догматы Православной Восточной Церкви, или Христианское учение о том, во что должно верить (часть I) и как должно действовать (часть II) тем, кто посвятил себя изучению Богословия, со всеми необходимыми для того сведениями). Первая часть — догматическое богословие — была издано раньше, в 1773 г., в России на русском языке: Догматы христианской православной веры. М., 1773.
16 Buddeus J.-F. (1667—1729). В лекциях архимандрита Феофилакта были использованы: Institutiones theologiae dogmaticae. Leipzig, 1728; а также: Institutiones theologiae moralis. Leipzig, 1711; Historia critica theologiae dogmaticae et moralis. Frankfurt, 1725.
17 Книга о должностях пресвитеров приходских, от слова Божия, соборных правил и Учителей церковных сочиненная. СПб., 1776.
18 Преосвященный Георгий до епископского служения был профессором пиитики (1745), философии и богословия, префектом (1747—1752) и ректором (1752—1755) Киевской академии; преосвященный Парфений — профессором богословия (1743), префектом (1750—1756) и ректором (1756—1759) Новгородской семинарии.
Для этого периода — второй половины XVIII в.— наиболее показателен был пример митрополита Московского Платона (Левшина). Положив, как и другие, в основу пастырского образования в своих епархиальных школах «Книгу о должностях пресвитеров приходских», он дополнял его практическими составляющими: чтением Кормчей с применением к конкретным ситуациям, изучением пасхалии и основ гомилетики и литургики. Все студенты старшего богословского класса в его школах должны были составлять проповеди и произносить их в семинарском или академическом храме, и за время обучения в этом классе посвящались в стихарь. В качестве дополнения к «Книге о должностях» митрополит Платон составил «Сокращенный катехизис для священно- и церковнослужителей» — хрестоматию догматических положений, тематических выборок из Нового Завета, апостольских и соборных правил, литургических элементов, соотнесенных со священным служением19.
В начале XIX в. было решено выстроить из епархиальных духовных школ единую систему. Реформа духовного образования, проведенная в 1808—1814 гг., разделила духовную школу на четыре ступени, каждая из которых имела задачу подготовки к конкретному духовному служению. Две первые ступени — приходские и уездные училища — должны были готовить церковнослужителей, псаломщиков и дьячков. Средняя школа — духовные семинарии — готовила непосредственно священнослужителей. Таким образом, семинарии становились собственно пастырской школой, в которой следовало создать полноценную систему подготовки к приходскому служению. Выпускники высшей школы — четырех духовных академий — должны были готовиться к научно-богословской деятельности и преподаванию в духовных семинариях и академиях, хотя эта деятельность могла сочетаться со священным саном. Эта ориентация разных уровней духовной школы во многом определила их учебные планы и программы.
Свт. Филарет (Дроздов), принимавший активное участие в разработке этой реформы на последнем этапе (1814 г.), составил «эталонный» богословский курс для преобразованных духовных академий (Architectonica theologica)20. В основу были положены лекционные курсы духовных школ конца XVIII в., но свт. Филарет постарался осмыслить взаимосвязь частей или «видов» богословия, наметив перспективы их дальнейшего развития21. Одной из частей составленного богословского курса было богословие деятельное (theologia practica), под которым понималось практическое применение христианских догматов в жизни человека,
19 Сокращенный катехизис для священно- и церковнослужителей (как для всегдашнего их знания, так особливо для изучения, при вступлении их в церковные должности) с прибавлением мест из слова Божия, правил святых Апостол и святых Отец и из Духовного регламента, особливо до священства принадлежащих. М., 1807.
20 Свт. Филарет (Дроздов). Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам, изданное под редакцией преосвященного Саввы, архиепископа Тверского и Кашинского: В 5 т. СПб., 1885. Т. 1. С. 122-151.
21 Свт. Филарет выделял в системе богословия пять основных частей: богословие толковательное (Hermeneutica), созерцательное (Dogmatica), деятельное, или нравственное (Practica), обличительное (Polemica), собеседовательное (Homiletica). Эта система предваряется чтением Священного Писания и дополняется правительственным, то есть правом каноническим (Jus Canonicum).
то есть нравственное богословие22. Богословие пастырское (theologia pastoralis) свт. Филарет считал неразрывно связанным с богословием деятельным, поэтому не придавал ему статуса особой части. В христианском благоразумии (prudentia Christiana) он выделял особое — пастырское, — которым следовало руководствоваться в «восприятии» священного сана, а также в пастырском служении: а) учением, б) примером, в) совершением Таинств и благочестивых обрядов, г) молитвою. В качестве учебной книги для этого раздела святитель рекомендовал сочинение «О должностях пресвитеров приходских»23. С пастырским служением были связаны и особые части богословского курса: «собеседовательное богословие» (theologia homiletica) и «правительственное богословие или каноническое право» (theologia rectrix seu jus canonicum)24. Оценивая через несколько лет значение духовно-учебной реформы 1808—1814 гг., свт. Филарет выделял главный, с его точки зрения, результат: духовная школа стала успешнее исполнять свое основное предназначение, то есть готовить образованное духовенство25.
Две тенденции в пастырском богословии, отмеченные свт. Филаретом, — связь с нравственным (деятельным) богословием, с одной стороны, и ориентация на «должности пресвитеров», с другой, — определили развитие этой дисциплины в духовной школе на несколько ближайших десятилетий.
В 1830—1840-х гг. из общего богословского курса начали выделяться наиболее важные составляющие. Постепенно оформлялись и предметы, связанные с пастырским служением. Чаще всего инициатива исходила от средней школы: специальная подготовка пастырей требовала усиленного развития тех или иных частей богословского курса, а это удобнее было делать, придав этим частям статус самостоятельных учебных дисциплин. Высшая духовная школа должна была готовить преподавателей по новым дисциплинам для семинарий, поэтому ставился вопрос о введении этих дисциплин и в академиях. Однако для каждой самостоятельной дисциплины в высшей духовной школе следовало определить и ее теоретическое значение, предмет изучения, цель и задачи, источники и методы. Кроме того, высшая школа подразумевала сочетание учебного и научного процессов, и требование научной разработки относилось и к дисциплинам, связанным с пастырским служением.
До начала 1830-х гг. пастырское богословие оставалось в составе деятельного (нравоучительного) богословия, не имея самостоятельного названия ни в учебных планах, ни в отчетах духовных школ, ни в донесениях ревизоров26. С начала 1830-х гг. оно стало приобретать более самостоятельные контуры в курсах нравственного богословия, и сами курсы постепенно получили и в семинариях,
22 Свт. Филарет (Дроздов). Цит. соч. С. 141—144.
23 Там же. С. 144.
24 Там же. С. 127.
25 Свт. Филарет указывал конкретные изменения, способствующие успешной подготовке будущих священников: «введено преподавание деятельной богословии»; русский язык стал языком преподавания; образование стало ближе к «будущему служению наставляемых»; появились учебные книги по некоторым «предметам духовного учения», учитывающие это служение (Свт. Филарет (Дроздов). Цит. соч. Т. 2. С. 158—160).
26 См., например, донесения о ревизиях МДА члена Комиссии духовных училищ епископа Ревельского Филарета (Дроздова) (Свт. Филарет (Дроздов). Цит. соч. Т. 1. С. 401; Т. 2. С. 58 и др.).
и в академиях двойное наименование: нравственное и пастырское богословие27. Одним из лучших вариантов сочетания этих двух составляющих представлял курс преподавателя СПбДА иеромонаха Феофана (Говорова) (1844-1847), будущего святителя. Святитель Феофан старался все учение о «христианской жизни» перестроить по началам святоотеческой аскетики, которая имела значение для всякого христианина, и особенно — для будущего пастыря. В дальнейшем эти лекции отчасти вошли в книгу «Путь ко спасению» (изданную через 20 лет, в 1868-1869 гг.). Сочетание нравственного и пастырского богословия было обосновано, но замедляло самостоятельное развитие пастырского. Хотя и при таком сочетании некоторые преподаватели старались сделать больший акцент на пастырском богословии: так было в СПбДА в курсах иеромонаха Филофея (Успенского) (1838-1842), архимандрита Кирилла (Наумова) (1855-1857), архимандрита Викторина (Любимова) (1857-1858). Долго сохранялась традиция соединения преподавания нравственного и пастырского богословия с инспекторской должностью, что было логичным, но осложняло учебную и, тем более, научную деятельность этих преподавателей. Кроме того, инспекторами в те годы были исключительно представители ученого монашества, менялись они довольно часто, не успевая углубиться в проблематику преподаваемых дисциплин и составить полноценные учебные курсы28. Дополнительной проблемой было то, что инспекторскую должность нередко возлагали на вчерашних выпускников академии, незадолго до этого принявших постриг и рукоположенных в священный сан, то есть практически не имевших собственного пастырского опыта29.
Однако в 1830—1840-х гг. бывали случаи соединения пастырского богословия и с другими частями богословского курса. Так, например, в МДА в 1836-1842 гг. иеромонах Платон (Фивейский) преподавал церковное красноречие и «учение о пастырях Церкви», в то время как нравственное богословие преподавали инспекторы архимандрит Гедеон (Виноградов) (1836-1838) и архимандрит Евсевий (Орлинский) (1838—1841)30. Передача пастырского богословия иеромонаху Платону была обусловлена не большей пастырской опытностью, а желанием облегчить преподавательские труды инспекторов, с одной стороны, необходимостью развивать само пастырское богословие — с другой31.
27 В документах МДА такое двойное название курса появляется с 1833 г., в документах СПбДА — с 1838 г.
28 Так, в МДА за 11 лет (1833-1844) пастырское богословие (в сочетании с нравственным богословием или с церковным красноречием) преподавали иеромонахи: Филарет (Гумилевский) (1833-1836), Платон (Фивейский) (1836-1842), Агафангел (Соловьев) (1842), Иоанн (Соколов) (1842-1844). Только с 1844 г. наступает некоторая стабильность: 13 лет пастырское богословие читал иеромонах (с 1850 г. архимандрит) Сергий (Ляпидевский) (1844-1857), затем 17 лет протоиерей Филарет Сергиевский.
29 Так, например, выпускник МДА 1842 г. Владимир Соколов в августе этого года был пострижен в монашество (с именем Иоанн), рукоположен в иеродиакона, с сентября преподавал нравственное и пастырское богословие и исполнял инспекторскую должность, а в октябре был рукоположен в иеромонаха. Упомянутый святитель Феофан (Говоров) окончил КДА в 1841 г., приняв на последнем курсе академии монашеский постриг и священный сан, через три года стал преподавателем нравственного и пастырского богословия в СПбДА.
30 Свт. Филарет (Дроздов). Цит. соч. Т. 2. С. 417.
31 Иеромонах Платон (Фивейский) был выпускником МДА 1834 г., архимандрит Гедеон
Систематические курсы пастырского богословия появились лишь к началу 1850-х гг. В 1851 г. было издано «Пастырское богословие» ректора КДА архимандрита Антония (Амфитеатрова)32. Указав на Божественное происхождение и «бесконечное» продолжение пастырского служения33, автор выделял три его аспекта: совершение таинств, учительство и руководство паствой. Были отмечены физические и душевные качества, необходимые священнику; обращено внимание на признаки призвания к пастырству. Сочинение было ориентировано на семинарию, поэтому пастырское богословие представлялось лишь «систематическим изложением правил и наставлений по прохождению пастырского служения в Церкви», без попытки богословского осмысления этого служения.
Двумя годами позднее был издан одноименный курс инспектора и преподавателя нравственного и пастырского богословия СПбДА архимандрита Кирилла (Наумова)34. Пытаясь определить суть самой дисциплины пастырского богословия («систематическое изложение нравственных обязанностей пастыря»), архимандрит Кирилл придерживался ее «нравственной» составляющей. Однако сам курс был шире определения и состоял из трех частей: общего учения о священстве; изображения пастырских качеств и обязанностей; «наставления» по пастырскому служению. В последней части курса автор выделял содержание и методы главных направлений пастырской деятельности: общественного и частного учительства, а также душепопечения (исповедь, духовничество, общение с лицами «преступными, скорбящими и заблуждающимися в истинах веры»).
Преподаватели пастырского богословия МДА и КазДА тех лет составили рукописные конспекты, при их жизни не опубликованные. Конспект иеромонаха (с 1850 г. архимандрита) Сергия (Ляпидевского), преподававшего 13 лет нравственное и пастырское богословие в МДА, был опубликован после его кончины35. Придерживаясь в целом традиции своих предшественников, отец Сергий выделял в пастырском богословии пять разделов: происхождение пастырского служения и его необходимость в Церкви; «достоинство священства»; трудности пастырского служения; призвание к пастырскому служению; приготовление к пастырскому служению. Находкой отца Сергия был особый, им введенный, подраздел «Пастырство как лестница Иакова», дающий богословское осмысление пастырского служения.
(Виноградов) — выпускником СПбДА 1829 г., архимандрит Евсевий (Орлинский) — выпускником МДА 1832 г. Монашеский постриг и священный сан двое последних приняли на последнем курсе академии, иеромонах Платон — сразу после ее окончания.
32 Антоний (Амфитеатров), архим. Пастырское богословие. К., 1851. Труд составлялся в те годы, когда архимандрит Антоний был ректором Киевской ДС (1845-1851), ректором КДА он стал одновременно с выходом книги, с 10 января 1851 г. См. также: Он же. Беседа сельского священника с прихожанами. К., 1854; Он же. О должностях приходских священников // Смоленские епархиальные ведомости. 1866. № 3; Он же. Пастырское послание // Христианское чтение. 1874. № 9.
33 Неточность последнего выражения ставилось архимандриту Антонию в вину и современниками, и более поздними авторами.
34 Кирилл (Наумов), архим. Пастырское богословие. СПб., 1853.
35 Сергий (Ляпидевский), митр. Из лекций по пастырскому богословию // Богословский вестник. 1900. Т. 2. № 8. С. 507-549; Т. 3. № 9. С. 45-58; № 10. С. 221-243; 1901. Т. 2. № 7/8. С. 518-541; 1902. Т. 3. № 9. С. 1-22.
Инспектор и преподаватель нравственного и пастырского богословия КазДА архимандрит Паисий (Пылаев) (1847-1854 гг., инспектор с 1853 г.) оставил рукописные «Заметки по пастырскому богословию», а также приложение к этим запискам — «О средствах против разного рода грешников и грехов». Заимствуя общие вопросы пастырского богословия из опубликованных пособий, отец Па-исий дополнял их конкретными вопросами, связанными с пастырским служением: учительством и духовничеством, причем применительно к разным возрастам, состояниям веры и здоровья пасомых. В приложении автор курса приводил советы по воздействию на грешников, с учетом конкретных личностей и ситуа-ций36. Преемник архимандрита Паисия — священник Михаил Зефиров — создал целостный курс пастырского богословия, но и он не появился в печатном виде37. Предварив свой курс историей пастырского служения в Ветхом и Новом Заветах, отец Михаил выделил в нем три части: описание качеств, необходимых священнику в его служении (телесных, умственных и нравственных); пастырскую педагогику и душепопечение (формы пастырского проповедничества и наставления взрослых, детей, маловерующих, суеверных, сомневающихся, скорбящих, больных, умирающих); «пастырскую литургику» (место, время и правила совершения Таинств).
К концу 1850-х гг. в духовных академиях сформировался блок предметов, так или иначе связанных с пастырско-приходской деятельностью. Выделились: наука о православном богослужении, гомилетика или церковное проповедни-чество38, каноническое право или церковное законоведение. Часть пастырского богословия была присоединена к педагогике, введенной в эти годы в академиях, в виде «пастырской педагогики». Оформление «пастырского блока» с особой остротой поставило вопрос о значении его средоточия — пастырского богословия.
В конце 1850-х—начале 1860-х гг. определенное содействие развитию пастырского богословия оказывали и церковные периодические издания, прежде всего журналы, издаваемые духовными академиями: «Христианское чтение» (СПбДА, с 1821 г.), «Воскресное чтение» (КДА, с 1837 г.), «Творения Святых Отцов в русском переводе» с «Приложениями» (МДА, с 1843 г.), «Православный собеседник» (КазДА, с 1855 г.), «Труды Киевской духовной академии» (КДА, с 1860 г.). В этих журналах печатались переводы святоотеческих творений, посвя-
36 Знаменский П. В. История Казанской духовной академии до ее преобразования (1842— 1870): В 3 вып. Казань, 1891-1892. Вып. 1. С. 99-103; Вып. 2. С. 268-271, 314-315.
37 В 1859 г. М. М. Зефиров отправил свой курс митрополиту Санкт-Петербургскому Григорию (Постникову) (1856-1860), но после кончины митрополита труд пропал. Следует отметить еще студенческий интерес Зефирова к пастырскому богословие. Он представил на ученую степень магистра богословия сочинение на пастырскую тему: «Духовное пестунство, или Частное попечение священника о своих пасомых».
38 Гомилетика изначально виделась «наукой прикладной, наставляющей пастыря на его поприще церковного проповедничества» (Макарий (Булгаков), архим. Введение в православное богословие. СПб., 1847. С. 3). При этом все преподаватели духовных академий — не только духовенство, но и миряне — произносили проповеди в городских храмах (ЦГИА СПб. Ф. 277. Оп. 1. Д. 2186. Л. 1-12). Позднее был предложен вариант церковно-исторического изложения гомилетики (АмфитеатровЯ. К. Чтения о церковной словесности: В 2 ч. К., 1847; Программа курса церковного красноречия СПбДА (ЦГИА СПб. Ф. 277. Оп. 1. Д. 1712).
щенных пастырскому служению: «Слова о священстве» свт. Иоанна Златоуста, «Правило пастырское» свт. Григория Двоеслова, «О должностях священнослужителей» свт. Амвросия Медиоланского, «О жизни клириков» блж. Иеронима Стридонского, «Слово защитительное» свт. Григория Богослова и др. Кроме того, на страницах этих изданий появлялись статьи по отдельным проблемам пастырского служения. С 1860 г. при Киевской ДС стал издаваться журнал «Руководство для сельских пастырей», посвященный практической деятельности священника. В конце 1850-х—начале 1860-х гг. был издан ряд книг, также посвященных практической стороне пастырского служения39.
Новая реформа духовных семинарий 1867 г. соединила пастырское богословие с каноническим правом — в итоге объединения образовался новый предмет «Практическое руководство для пастырей» (ПРП). Первый опыт «Практического руководства» представил профессор Киевской ДС П. П. Розанов40. Его книга строилась на основе систем архимандритов Антония (Амфитеатрова) и Кирилла (Наумова), в то время как предполагаемого «практического» расширения так и не последовало. Несколько дополнил это пособие изданный в 1873 г. труд профессора Черниговской ДС протоиерея А. Ф. Хойнацкого «Практическое руководство для священнослужителей при совершении церковных треб». В нем говорилось о церковных правилах и гражданских постановлениях, а также о совершении таинств Крещения, Миропомазания и Евхаристии41. Более полный курс «Практического руководства для пастырей» составил около 1873 г. иркутский протоиерей П. В. Громов42. Кроме вопросов о происхождении и видах пастырского служения, пастырских качеств и практических обязанностей, в него был включен канонический материал и церковно-гражданские законы. Можно отметить еще несколько подобных руководств по ПРП: священника Ф. Хорошу-нова, П. И. Нечаева, С. И. Покровского43.
Введение нового предмета в учебные планы семинарий имело непосредственное значение и для духовных академий, так как преподавателей для этих предметов должны были готовить именно академии. Но академии в эти годы пытались решать и собственные учебные проблемы, высшего духовного образования. Новая реформа духовных академий 1869 г. ввела в них специализацию —
39 Первое сочинение такого рода: Стурдза А. С. Письма о должностях священного сана: В 2 т. СПб., 1840-1841. В начале 1860-х гг. процесс активизировался: Платон (Фивейский), ар-хиеп. Памятная книжка для священника, или Размышления о священнических обязанностях. М., 1860; Он же. Напоминание священнику об обязанностях его при совершении таинства Покаяния: В 2-х т. Кострома, 1859. Т. 1.; М., 1860. Т. 2.; Богословский Н., свящ. Взгляд с практической стороны на жизнь священника. СПб., 1860; Православный священник при постеле больных и умирающих. 1862.
40 Розанов П. П. Опыт курса «Практического руководства для пастырей». К., 1872.
41 Хойнацкий А. Ф. Практическое руководство для священнослужителей при совершении церковных треб с указанием церковных правил и гражданских постановлений и принятых в церковно-богослужебной практике обычаев и постановлений. Чернигов, 1873. Ч. 1.
42 Громов П. В. Уроки «Практического руководства для пастырей». Иркутск, 1873.
43 Хорошунов Ф., свящ. Практическое руководство для пастырей. Чернигов, 1879; Нечаев П. И. Практическое руководство для священнослужителей, или Систематическое изложение полного круга их обязанностей и прав. СПб., 1884; Покровский С. И. Курс «Практического руководства для пастырей». СПб., 1898.
три отделения, одним из которых стало церковно-практическое. Предложение о введении такого отделения исходило от архиепископа Макария (Булгакова), который составил для церковно-практического отделения проект учебного плана «пастырской» направленности:
1) пастырское богословие;
2) науки о церковном проповедничестве (гомилетика, история «духовной словесности», общая словесность как наука вспомогательная);
3) науки о церковном богослужении (церковная археология, православная литургика, литургика неправославных церквей и обществ);
4) науки о церковном управлении (церковное право)44.
Три последние составляющие охватывали три традиционных аспекта пастырской деятельности — учительство, богослужение, управление, а первая давала богословскую основу этому служению. Нельзя не обратить внимания на то, что такой состав дисциплин соответствовал учебной традиции немецких университетов, в которой «практическое богословие» понималось как одна из частей богословского курса, в дополнение к экзегетической, систематической и исторической45. Однако в протестантской системе никак не оговаривались какие-то особые задачи и функции «практического богословия».
В окончательном варианте Устава 1869 г. пастырская направленность церковно-практического отделения была отчасти размыта, ибо к нему были отнесены две группы дисциплин: пастырско-практическая (пастырское богословие, гомилетика и история проповедничества, литургика, церковное право) и словесная (теория словесности и история русской литературы, с «обзором важнейших иностранных литератур», русский язык и славянские наречия)46. Определенная логика в этом сочетании была: пастырь должен быть знаком с идеями, которые паства черпает из современной литературы. Но традиционный интерес студентов духовных школ к словесности, а также бурное развитие церковной журналистики 1870-х гг. нередко приводили к перенесению акцента на словесное направление. В результате многие студенты церковно-практических отделений относились к пастырскому богословию, как к неизбежной учебной нагрузке, которую так или иначе надо совмещать с основными литературными занятиями47.
Да и среди дисциплин «пастырского» направления пастырское богословие не могло стать «стержнем». Общий научный подъем 1870-х гг., развитие истори-
44 РГИА. Ф. 797. Оп. 37. Отд. 1. Ст. 2. Д. 1. Л. 451-452.
45 Эта система была предложена еще Фридрихом Шлейермахером и введена в немецких и других европейских протестантских университетах в начале XIX в. В немецких университетах к практическому богословию относились: практическое богословие общее, катехетика, литургика, гомилетика, церковное право и пастырское богословие. В период разработки Устава 1869 г. немецкая система богословского образования обсуждалась в печати (С. Т. Богословский факультет Королевского Берлинского университета // Христианское чтение. 1869. Т. 2. № 8. С. 343, 345, 349).
46 Устав православных духовных академий 1869 г. § 114. Нравственное богословие было включено в богословское отделение (Там же. § 112). Это напоминало старую традицию соединения догматического и нравственного богословия — теории и практики христианства, но противоречило традиции 1810—1840-х гг., соединяющей нравственное и пастырское богословие.
47 См., например: Зеленецкий А. Воспоминания о Санкт-Петербургской духовной академии // Русская школа. 1902. № 12. С. 25-30.
ко-критических методов, возможность работать в архивах и библиотеках Христианского Востока и Западной Европы способствовали бурному развитию канонического права, церковной археологии, литургики, гомилетики. Изменился взгляд и на преподавание соответствующих дисциплин в духовных академиях. Если в прежние годы связь этих областей богословия с «духовным служением» не подвергалась сомнению, то теперь эта связь была не столь очевидна и требовала дополнительного осмысления. Пастырское богословие в научном отношении развивалось медленнее, чем выше указанные дисциплины. Более того, вставал вопрос о том, возможно ли вообще его научное развитие. Трудно было определить круг научных проблем и источников, которые относились бы именно к пастырскому богословию. Каноническими вопросами пастырского служения занималось церковное право, историческими — церковная история, нравственно-аскетическими — нравственное богословие. История и теория проповеди изучались в гомилетике, литургические памятники и богослужение — в литур-гике, святоотеческие пастырские трактаты — в патристике. Пастырское богословие, хотя и получило при Уставе 1869 г. статус самостоятельной дисциплины, было соединено в одну кафедру с гомилетикой48. Такое соединение давало возможность преподавателю кафедры заниматься научными исследованиями в церковной словесности, не озабочиваясь таковыми в пастырском богословии. Кроме того, традиция духовных академий — оставлять на кафедре лучших выпускников, не всегда учитывая совпадение их научных интересов со специализацией занимаемых кафедр, — уменьшала вероятность замещения этой кафедры лицом с «пастырско-богословскими» интересами. Так, например, кафедру пастырского богословия и гомилетики в МДА в эти годы занимал В. Ф. Кипарисов (1874-1884), защитивший магистерскую диссертацию по церковному праву и не занимавшийся научными исследованиями в пастырском богословии. Более того, даже лекции по пастырскому богословию Кипарисов читал только в течение двух последних лет пребывания на этой кафедре49.
Преподаватель пастырского богословия и гомилетики должен был рецензировать проповеди, которые составляли ежегодно студенты академии всех курсов и отделений. Для преподавателя рецензирование такого количества проповедей было весьма трудоемким делом, для большинства же студентов этих лет составление проповедей было дополнительной нагрузкой, отвлекающей от учебных
48 В терминологии Уставов духовных академий 1869, 1884, 1910-1911 гг. под «кафедрой» понимался преподаватель, то есть соединение двух предметов в одну кафедру означало то, что их должен был преподавать один и тот же преподаватель.
49 Отчет о состоянии МДА в 1883-1884 уч. году // Прибавлены къ творешямъ святыхъ отцевъ. 1885. Ч. 35. Кн. 1. С. 398, 406, 418. Магистерская диссертация В. Ф. Кипарисова была продолжением его кандидатской работы (О свободе совести. М., 1883). С 1884 г. и до своей отставки в 1898 г. В. Ф. Кипарисов занял кафедру гомилетики (с историей проповедничества) и в этот период опубликовал две статьи по гомилетике: Об условиях существования современного русского проповедничества // Прибавлешя къ творенымъ святыхъ отцевъ. 1884. Ч. 33. Кн. 2; Ч. 34. Кн. 3; 1885. Ч. 35. Кн. 2; Митрополит Московский Макарий (Булгаков), как проповедник // Богословский Вестник. 1893. Т. 1. № 1, 3, 4; Т. 2. № 7, 8. Единственная его статья по пастырской тематике была опубликована уже после отделения пастырского богословия от гомилетики: Труд физический, как одно из внедолжностных занятий пастыря: [Святоотеческий взгляд на труд] // Прибавлены къ творенымъ святыхъ отцевъ. 1891. Ч. 48. Кн. 1. С. 74-161.
и научных занятий. Результатом было невольно разделение научных занятий и элементов пастырской подготовки, к которым относилось и пастырское богословие. Некоторые студенты писали по пастырскому богословию кандидатские работы50, но те, кто видел свое будущее в научной деятельности, выбирали иные кафедры. Требовалось уточнение места и значения пастырского богословия в высшем духовном образовании в целом и в церковно-практической специализации в частности. Нельзя было забывать и о том, что большая часть выпускников академий становились преподавателями семинарий, то есть учителями будущих пастырей. При специальном изучении дисциплин в высшей духовной школе следовало учитывать и эту профессиональную ориентацию.
Специализация в духовных академиях существовала недолго: отделения были отменены новым Уставом 1884 г., и предметы, связанные с пастырской подготовкой (нравственное и пастырское богословие, каноническое право, гомилетика), получили статус общеобязательных. При этом пастырское богословие было отделено от гомилетики, но, сохраняя статус самостоятельной дисциплины, соединялось с педагогикой в рамках одной кафедры51. Определенное влияние на это решение оказало активное развитие церковно-приходских школ в 1880-х гг., требующее участия в этом процессе приходского духовенства52. Общий настрой 1880— 1890-х гг. усилил акцент на подготовке к пастырскому служению, в том числе и в высшей духовной школе.
Из курсов пастырского богословия этих лет следует отметить опубликованные лекции профессора СПбДА протоиерея Сергия Соллертинского, ректора СПбДА епископа Бориса (Плотникова); инспектора и ректора СПбДА архимандрита Антония (Вадковского); ректора МДА, а затем КазДА архимандрита (с 1897 г. епископа) Антония (Храповицкого). Писали записки и издавали статьи по пастырскому богословию и преподаватели смежных наук: так, особую систему подготовки пастырей продолжал разрабатывать профессор гомилетики КДА В. Ф. Певницкий53, его коллега по академии В. И. Экземплярский пытался глубже изучить библейское и святоотеческое учение о священстве54. Отметим основной вклад этих курсов в общее дело — формирование пастырского богословия.
50 Согласно Уставу православных духовных академий 1869 г., кандидатские работы представлялись по окончании 3-го курса, магистерские диссертации должны были писаться на 4-м курсе, но их представление не было обязательным. К магистерским диссертациям применялись полноценные научные требования (рецензирование, публикация, защита с официальными оппонентами), кандидатские степени присуждались на основании отзыва препода-вателя-специалиста (Устав 1869 г. § 136—141).
51 Устав православных духовных академий 1884 г. § 100.
52 Одним из инициаторов развития церковно-приходских школ был обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев — результатом этой инициативы, в частности, стал Устав церковно-приходских школ 1884 г. Но усилия по воцерковлению народного образования предпринимали и епархиальные архиереи, и приходские священники. Так что сочетание пастырского богословия и педагогики воспринималось вполне естественно.
53 Певницкий В. Ф. Священник. Приготовление к священству и жизнь священника. К., 1897; Он же. Священство. Основные пункты в учении о пастырском служении. К., 1897; Он же. Служение священника в качестве духовного руководителя прихожан. К., 1898.
54 Экземплярский В. И. Библейское и святоотеческое учение о сущности священства. К., 1904; 20072.
Протоиерей Сергий Соллертинский в своем курсе «Пастырство Христа Спасителя» видел основополагающий момент христианского пастырства в пастырском служении Христа55. Поэтому лучшим руководством пастырям Церкви он считал «педагогику Писания», примером для проповеди пастырей о Царстве Божьем — пример «слова и дела» Спасителя. На пастырское душепопечение протоиерей Сергий обращал меньше внимания, что вызвало серьезные замечания его оппонентов.
Курс архимандрита Бориса (Плотникова) писался в период его ректорства в Киевской духовной семинарии, но ориентировался и на академии56. Как и протоиерей Сергий Соллертинский, отец Борис уделял особое внимание учению Священного Писания о пастырстве. С другой стороны, он делал акцент на нравственно-духовной связи пастыря с паствой, «полагании души за овец», собирании паствы «на Христову пажить».
Архимандрит (затем епископ, архиепископ) Антоний (Храповицкий) считал главным в пастырском богословии воспитание пастырского духа и изучение способов передачи пасомым духовного богатства57. К пастырству, по мнению преосвященного Антония, готовят не только изучение слова Божия и Святых Отцов, но и чтение соответствующей литературы, например Ф. М. Достоевского: они развивают «сострадание греховной немощи людей», «пламенеющее желание о приближении их и себя к Богу». Интересно, что в 1909 г., при обсуждении нового Устава духовных академий, архиепископ Антоний высказывался за исключение из программы духовных академий всех небогословских предметов, кроме философии и русской литературы: первая учит пастыря думать, вторая помогает изучать жизнь, людей, их характеры и поведение в разных обстоятельствах58.
В конце XIX — начале XX в. пастырское богословие неожиданно расширило привычные границы под влиянием «церковно-практического» настроя эпохи. С одной стороны, заметное в эти годы расцерковление русского народа поставило перед духовенством особые задачи, требуя особой ревности и жертвенности в пастырском служении. В эти годы в Русской Православной Церкви появились замечательные пастыри — св. Иоанн Кронштадтский, св. Алексий Мечев, протоиерей Валентин Амфитеатров, — духовнический и литургический опыт которых обогатил пастырское богословие, но поставил и ряд вопросов. В чем суть этого опыта, допускает ли он обобщение или связан исключительно с конкрет-
55 Соллертинский С. А., прот. Пастырство Христа Спасителя. Часть основоположительная: Иисус Христос, основатель христианского пастырства. СПб., 1887; 18962.
56 Борис (Плотников), архим. Записки по Пастырскому богословию: В 4 вып. К., 1891—
1892.
57 Этот курс публиковался в виде статей: Антоний (Храповицкий), архим. Два пути пастырства — латинский и православный // Богословский вестник. 1894; Он же. Из чтений по Пастырскому богословию. Казань, 1896; Он же. Значение молитвы для пастыря Церкви // Православный собеседник. 1897. № 5. С. 587—607; Он же. О пастырском призвании // Руководство для сельских пастырей. 1900. В дальнейшем: Антоний (Храповицкий), митр. Исповедь. Варшава, 1928; Он же. Пастырское богословие: Сборник статей и лекций по религиозным вопросам из области науки пастырского богословия (переизданная часть 2-го тома Полного собрания его сочинений). Харбин, 1935.
58 Журналы учрежденной при Святейшем Синоде Комиссии для выработки проекта нового Устава духовных академий. СПб., 1909. С. 7—8.
ной личностью пастыря? Если этот опыт обобщаем и может быть осмыслен и освоен, то возможно ли приобщение к нему академическим, «школьным» пу-
тем59?
В эти же десятилетия «пастырская настроенность» высших духовных школ проявилась во внеучебной просветительской и проповеднической деятельности студентов, желавших практически готовиться к будущему служению60.
Наконец, особая важность пастырского богословия и необходимость его развития были подчеркнуты в отзывах епархиальных архиереев 1905—1906 гг. Почти все архиереи видели корень многих церковных проблем в ослаблении приходского духовенства, которое непосредственно связано с состоянием духовного образования. Священников готовят формально, следствием чего является формальная исповедь, холодное отношение к Таинствам. Богословие и пастырское служение слабо связаны друг с другом, результатом является оторванность догматики от христианской жизни, вырождение нравоучения в пустой морализм. Следовательно, пастырское богословие плохо выполняет свои задачи.
При подготовке нового Устава духовных академий в 1909 г. обсуждение пастырской подготовки стало вновь актуальным. Сам вопрос о предназначенности академий к подготовке духовенства вызвал горячую дискуссию. Если пастырской, духовной школой в «профессиональном» смысле слова является семинария, то следует ли специально готовить к священству и настойчиво призывать к принятию сана студентов академий? Преосвященные Антоний (Храповицкий) и Сергий (Стра-городский) считали, что сомнения в этом вопросе быть не может: подготовка к пастырству должна стать структурообразующей идеей высшего духовного образования и практическим применением теоретического богословия к жизни Церкви. Представляя пастырство лишь одним из возможных выходов для своих выпускников, академии, по мнению преосвященных, изменяли своей главной задаче и лишали богословие его главной составляющей61. Однако их оппоненты были против такой однозначности: академии должны заниматься научным изучением богословия. Хотя и желательно, чтобы выпускники академий стремились служить Церкви в священном сане, практическое применение богословских знаний не столь однозначно, а упрощение в его осмыслении чревато ослаблением богословской науки и неявным насилием над искренним выбором духовного пути62.
Новый Устав 1910—1911 гг. был попыткой компромисса этих точек зрения, но неудачной. Общеобязательный статус пастырского богословия (с аскетикой),
59 На этот вопрос в 1910—1911 гг. начнет отвечать преподаватель Пастырского богословия (с аскетикой) иеромонах Вениамин (Федченков), назвав одним из важнейших источников пастырского богословия дневник св. Иоанна Кронштадского «Моя жизнь во Христе».
60 Создавались кружки религиозно-нравственного просвещения, проповеднические. В МДА в 1906 г. был составлен проект студенческого Пастырско-просветительского братства (см.: Евдоким, еп. Доброе прошлое Московской духовной академии. Сергиев Посад, 1915. С. 294—298; Голубцов С. А., протодиак. Московская духовная академия в эпоху революций. М., 1999. С. 133—138. Кроме того: Христианин. 1907. № 1. С. 215—219; РГИА. Ф. 802. Оп. 16. Д. 190. Л. 9-60 об., 65-66; ЦИАМ. Ф. 229. Оп. 3. Д. 611, 834, 890, 965 и др.).
61 Журналы учрежденной при Святейшем Синоде Комиссии для выработки проекта нового Устава духовных академий. СПб., 1909. С. 6-8.
62 Там же. С. 8-9.
нравственного богословия, гомилетики и церковного права подтверждался, но без каких-то особых комментариев относительно их места и значения в учебных планах духовных академий.
Для этого периода характерны лекционные курсы ректора МДА епископа Феодора (Поздеевского) и преподавателя СПбДА иеромонаха Вениамина (Фед-ченкова). В них, согласно Уставу, соединяли пастырское богословие с аскетикой, но в несколько разных вариантах. Епископ Феодор понимал под «пастырской аскетикой» общие принципы аскетического делания, применимые и к самому пастырю, и к его пастве63. Архимандрит Вениамин делал акцент на духовной жизни пастыря и пастырском опыте, которые позволяли говорить об особой — пастырской — аскетике, ее отношении к разным видам пастырского служения и их богословском изучении64.
Проект последнего Устава духовных академий, разработанный в 1917— 1918 гг., выделял в качестве одного из направлений специализации церковнопрактическое. Оно состояло из пастырского богословия (с аскетикой, катехети-кой и историей миссий), церковного права, истории проповедничества и гомилетики, литургики, церковной археологии и истории христианского искусства, истории старообрядчества и разбора его учений, истории сектантства и разбора его учений, истории социальных учений, педагогики с методикой преподавания Закона Божия65. Каких-либо указаний по поводу практик, связанных с приложением этих дисциплин к церковному служению, проект не содержал, хотя в предсоборный период о таких практиках говорилось немало. Не успели этот вопрос полноценно обсудить и на заседаниях Отдела о духовных академиях Поместного Собора. Столь малое внимание к пастырскому направлению в высшем духовном образовании отчасти компенсировалось активным обсуждением на Соборе актуальных проблем церковной жизни, роли духовенства и богословской науки в их решении. Это обсуждение велось не только в рамках Отдела о духовных академиях, но также Отделов о благоустроении прихода, о единоверии и старообрядчестве, о миссиях, о богослужении и других, а также на пленарных заседаниях Собора.
Следует отметить еще один учебный проект 1917 г., имевший отношение к развитию пастырского богословия в высшей школе: создание богословского института66. Авторы проекта усматривали главные недостатки действующих семинарий в отвлеченности преподаваемых наук и изоляции от реальной церковной жизни, противоречащих самой идее пастырского служения. Они предлага-
63 Феодор (Поздеевский), еп. Из чтений по Пастырскому богословию (Аскетика). Сергиев Посад, 1911. См. также: Он же. К вопросу о страданиях // Богословский вестник. 1909. № 10; Он же. Путь духовной мудрости // Богословский вестник. 1910. № 1.
64 Вениамин (Федченков), митр. Лекции по пастырскому богословию с аскетикой. М.: ПСТГУ, 2006.
65 Проект Устава православных духовных академий 1917-1918 гг. § 123 (ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 382. Л. 77-78). См. обсуждение вопроса о церковно-практической группе на заседаниях комиссии профессоров духовных академий в мае — июне 1917 г. (РГИА. Ф. 797. Оп. 86. Д. 91. Л. 47-49).
66 О реформе духовно-учебных заведений. Петроград, 1917. С. 29-47. Конкретных авторов проекта назвать трудно, ясно только, что он вышел из среды семинарских преподавателей.
ли альтернативный вариант подготовки духовенства: в тесной связи с жизнью церковного прихода, его задачами и проблемами, просветительской и социальной деятельностью. Мотивация пастырского служения и пастырская «настроенность», с точки зрения авторов проекта, должны вырабатываться не строгой регламентацией жизни «бурсы», а активным участием в богослужении, проповеди, в благотворительных и просветительских организациях и братствах, в общении с будущей паствой. Однако этому проекту, как и проекту духовных академий, не суждено было реализоваться.
Таким образом, русская духовная школа за период своего развития в XVIII — начале XX в. накопила значительный опыт пастырской подготовки. Как кажется на первый взгляд, в этом опыте было больше проблем, чем их положительных решений. Однако подробное изучение показывает, что специфические условия синодального периода в истории Русской Православной Церкви лишь выявили то, что в другие эпохи, в других странах оставалось прикровенным. Можно выделить несколько «болевых точек», которые требуют особого внимания.
1. Построение системы высшего пастырского образования, иерархия и взаимосвязь ее составляющих. Включение в учебные планы традиционного набора «пастырских» дисциплин — пастырского богословия, гомилетики, литургики, канонического права — еще не определяло успеха. «Пастырский блок» дисциплин должен был не только давать определенные знания, но вводить будущих пастырей в традицию священного служения Церкви. А это требовало не только освоения многовекового опыта и лучших образцов пастырского служения, но и осознание сути этого служения, особых задач и ответственности пастыря, перспективы, открывающейся перед ним и требующей его духовного роста. При этом «пастырские» дисциплины должны были гармонично сочетаться с другими составляющими духовного образования, а каждая из «пастырских» дисциплин — не терять своего самостоятельного научного значения.
2. Вторую проблему представляло преподавание главной дисциплины в образовании священника — пастырского богословия — в высшей духовной школе. Все варианты учебной постановки этой дисциплины, хотя на них и вырастали поколения русских священников и богословов, признавались современниками лишь отчасти удовлетворительными. Каждый из преподавателей этой дисциплины определял по-своему предмет изучения, цель и задачи, методы, и это разнообразие подразумевало дальнейшее развитие. Так и остались не решенными вопросы об источниках пастырского богословия, о соотнесении «богословия о пастыре» и «богословия для пастыря» в пастырском богословии. Кроме того, уже в начале XX в. стало понятно, что пастырское богословие неизбежно выходит за пределы учебной аудитории, и главные идеи учебной программы должны быть связаны с реальным пастырским служением.
3. С вопросом о научном статусе пастырского богословия был связан и вопрос о его месте в богословской науке, соотнесении с другими областями богословского знания. Вопрос был актуален и для подготовки будущих пастырей, и для богословского образования лиц, не имевших пастырской мотивации.
4. Непросто решалась задача гармоничного сочетания теоретической и практической составляющих пастырского образования. Отчасти с этой задачей
была связана и задача воспитания будущего пастыря. Две оппонирующие друг другу точки зрения — воспитание в монастырском удалении от мира и активное включение в жизнь приходской общины — задали перспективу дискуссии.
Все эти вопросы, получив те или иные решения в историческом прошлом духовной школы, наметили перспективы ее дальнейшего развития. Богословский факультет Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, включенный в традицию русских пастырских школ, видит в решении этих вопросов одну из своих главных задач.
Ключевые слова: пастырское богословие, духовная школа, богословская наука, приходское служение.
Pastoral theology in the Russian theological high schools (XVIII — beg. XX С.)
N. Sukhova
The main issue of this article is an analysis of problems related to the preparation of clergy and the scientific development of pastoral theology in the Russian Orthodox Church. These problems and ways to solve them are reviewed on the basis of Russian theological education of the 19th and the beginning of the 20th century. The paper is not limited to studying the pastoral component of higher theological education realized in the Russian Theological Academies of the 19th and the beginning of the 20th century. It also reviews the relevant theoretical heritage, namely, projects and discussions related to those problems. Special attention is given to the role of pastoral theology within the system of theological science and higher theological education. In the conclusion, the author highlights several key problems that are relevant to today’s theological high schools as well.
Keywords: pastoral theology, theological high schools, theology as a science, parish ministry.
