CC BY
24
Д.С. ПОЛУЛЯХ
ДИСКУРСЫ НАЦИОНАЛЬНЫХ СТРАТЕГИЙ РАЗВИТИЯ В МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
В современном глобализированном и быстро меняющемся мире потребность в стратегическом планировании возрастает. Чтобы воспользоваться появляющимися возможностями и предотвратить потенциальные риски, государства разрабатывают планы, прогнозы и стратегии развития. Все это подразумевает взгляд в отдаленное будущее, понимание которого доступно нам лишь через различные гипотезы, а значит, идеи, теории и идеологии [Стратегический... 2030, 2011, с. 40]. Такие дискурсы развития стремятся объяснить природу современных процессов, раскрыть наиболее важные причинно-следственные связи, представить определенную картину будущего и найти пути движения к нему.
В идейной среде общества циркулирует великое множество дискурсов национального развития, однако лишь некоторым из них суждено перейти из разряда рядовых концепций в разряд официально (или неофициально) принятых стратегий. Чтобы это произошло, дискурс должен заручиться поддержкой крупных правительственных, политических и общественных сил и доказать широким кругам свою незаменимость и неизбежность определенного сценария развития общества.
Мы предлагаем взгляд на проблему выбора государствами стратегий экономического, технологического и политического развития с позиции дискурс-анализа. Это предполагает взгляд на данные стратегии как дискурсы, успех или неуспех которых зависит не только от объективных мировых тенденций и рационального
выбора лиц, принимающих решения, но и от активной дискурсивной политики по формированию «гегемонистски» выработанного консенсуса по поводу будущего. Компаративное изучение дискурсов поможет выявить их общие и специфические характеристики.
Данная статья методологически опирается на два подхода к дискурс-анализу. Во-первых, это постструктуралистская теория дискурсивной гегемонии, предложенная Э. Лакло и Ш. Муфф [Ьа-с1аи, Мои£Ре, 1985]. Инструментарий, разработанный в ее рамках, помог современным исследователям выделить определенные дискурсивные стратегии гегемонов и «челленджеров», которые используются в дискурсах национального развития [^иП'меЬег, 2013]. Во-вторых, это критический дискурс-анализ, исследующий стратегическое использования языка для объяснения властных отношений социальных сил [См.: Ба1гс1о^И, 1999].
За дискурсивную гегемонию в современной мировой политике по разным аспектам развития конкурируют такие глобальные дискурсы, как «постиндустриальное общество», «экономика, основанная на знаниях», концепция «устойчивого развития» и связанные с ней экосоциальные дискурсы, различные технологические проекты, «неоиндустриализация» и пр. В данной статье мы рассмотрим дискурсы высоких технологий и устойчивого развития в их взаимоотношении с контрдискурсами.
* * *
Сегодня исследователи приходят к выводу, что развитие высоких технологий зависит отнюдь не только от «объективных законов общественной эволюции». Важнейший фактор такого развития -распространение технологических социальных концепций в обществе (таких, как «информационное общество» или «биотехнологическая революция») [Тузовский, 2009, с. 87].
Учитывая деструктивный потенциал многих перспективных технологий, представляется, что дискурс должен завоевать доверие самых широких слоев общества, выиграв «войну восприятий». Этим, например, объясняются неудачи индустрии биотехнологий, у которой появилась серьезная оппозиция в некоторых странах мира [Mitsch, Mitchell, 1999, p. 3]. Биотехнологии несут в себе не только физическую, но и эпистемическую опасность. Само поня-
тие «биотехнология» подразумевает деконструкцию традиционного понимания человека и его замену неким «киборгом», которому чужды «естественные» ценности [см.: Филянова, 2010]. Для многих обозначенные риски перевешивают конструктивный потенциал биотехнологий, которые, как доказывает дискурс, способны решить проблемы роста заболеваемости и смертности от различных болезней, увеличить продолжительность жизни, решить проблему голода и т. д.
Иная ситуация с индустрией нанотехнологий, которые, несмотря на заложенные в них значительные риски, не вызывают у общества серьезного отторжения. Таким образом исследователи делают вывод, что дискурсивные стратегии сторонников нанотех-нологий увенчались успехом [Wullweber, 2008, p. 39]. Разберем этот случай подробнее.
Широкое общественное признание и принятие нанотехноло-гий было важной целью сторонников концепции нанотехнологиче-ского развития на Западе. Для этого они создавали институты, направленные на «просвещение» населения и инициацию «диалога» с оппозиционными группами. На деле же, как пишет Дж. Вульве-бер, это была лишь видимость диалога, и критические мнения просто игнорировались: «Общая цель этих программ - это не обсуждение возможных проблем, а достижение принятия нанотехно-логического развития» [Wullweber, 2008, p. 40].
Риторика подобных программ, призванных «развенчать опасения» населения по поводу нанотехнологий, включала в себя дискурсивную стратегию «оправданных различий» (legitimate differences), когда критики как бы встраивались в общий гегемонический проект нанотехнологий. Антагонистические, непримиримые противоречия включались в единую «цепь эквиваленций» (chain of equivalence) и преподносились как оправданные внутренние различия в рамках широкой стратегии развития.
Некоторые страны (Австралия, Дания) и различные организации по стандартизации (Soil Association в Великобритании и Demeter International в более чем 50 странах) стали исключать на-номатериалы из своих стандартов из-за их опасности для человека [Paull, 2011, p. 96].
Интересы же многих правительств и корпораций сходились в безусловной поддержке нанотехнологического проекта. Правительства в развитых странах игнорировали скандалы и риски, свя-
занные с применением нанотехнологий в бытовой промышленности. Британская организация по стандартизации Soil Association писала: «Правительство игнорирует первые признаки риска и дает презумпцию невиновности коммерческим интересам, а не защите человеческого здоровья» [Soil Association, 2008].
Тема популяризации нанотехнологий в последнее время привлекает внимание многих исследователей. Появилось выражение «nano-hype»1, описывающее чрезмерные ожидания политиков и ученых по поводу практического приложения нанотехнологий. Дискурс, распространяемый учеными и политиками, в последнее время смог убедить руководство не одной страны в перспективности нанотехнологий, рассматриваемых как ключевая технология XXI в., которая повлияет на все крупные компании и все отрасли, и которая способна не просто производить новые блага, но и открыть новые способы производства, улучшить стандарты жизни и принести новую индустриальную революцию [Wullweber, 2008, p. 27, 38; National science... 2003, p. 1].
Полезным инструментом анализа нанотехнологического дискурса представляется взгляд на нанотехнологии как «пустое означающее» [Wullweber, 2008, p. 27, 30]. Вообще термин «нано-технология» изначально был очень размыт, так как объединял под оболочкой означающего слишком разнородные технологии2. Но в условиях, когда нанотехнологиям приписывают решение самых острых проблем человечества, термин начинает терять даже эту первоначальную определенность и приобретать более общее значение «новая индустриальная революция». Тем самым нанотехно-логия становится уже не просто технологией, а социально-политическим проектом. Дж. Вульвебер, предложивший этот подход, пишет: «Поборникам нанотехнологий "нужна" широта определения для того, чтобы сконструировать согласованный нарратив из самых разных источников» [Wullweber, 2008, p. 30].
1 Hype (англ.) - шумиха в СМИ, беззастенчивая реклама, обработка покупателей.
2 Диффузия «нано-хайпа» и его ошеломляющий экономический успех еще больше способствовали акселерации процесса опустошения и раздувания понятия: ученые из самых различных областей стали злоупотреблять термином «нанотехнологии», рассчитывая тем самых привлечь государственное и частное финансирование [Beruhe, 2006].
«Наношумиха», поддерживая образ рекламируемых ею технологий как своеобразной волшебной палочки, перемещающей общество на новую ступень прогресса и дающей конкурентное преимущество на международной арене, была поддержана Национальным советом США по науке и технологиям, Европейской комиссией, а также структурами во многих других странах. На данном этапе, однако, результаты применения нанотехнологий пока довольно скромные, не сопоставимые с теми, которые пророчила реклама [Wullweber, 2008, p. 36].
* * *
В последние десятилетия громко заявил о себе новый подход к национальному развитию, имеющий при этом четкую глобальную ориентацию. Речь идет о дискурсе «устойчивого развития». Основываясь на Рио-де-Жанейрской декларации по окружающей среде и развитию (1992), он поднимает проблему рисков дальнейшего стимулирования экономического роста в условиях разрушающейся природной среды. Данный дискурс «предполагает не только снижение остроты глобальных проблем, но и переход на новый уровень взаимодействия в рамках мировой системы, в основе которого будет находиться приоритет долгосрочного допустимого развития для населения планеты» [Столетов, 2013, с. 244]. Типичный для дискурсов развития эволюционизм здесь совмещается с уже знакомой нам стратегией «опустошения означающего», когда специфическое постепенно превращается в универсальное. И действительно, устойчивое развитие «изображалось как универсальное решение, которое, как предполагалось, принесет широкий спектр улучшений и решений различных проблем» [Мейшапп, 2014, р. 117].
Как и понятие «нанотехнология», понятие «устойчивое развитие» сегодня включает множество разнородных составляющих, или «субдискурсов»: экополитический, превентивной дипломатии и миростроительства, содействия глобальному развитию, финансово-экономической трансформации и т.п. [Столетов, 2013]. Раздувание понятия оборачивается его опустошением, и дошло до того, что сегодня уже невозможно четко определить, что же такое устойчивое развитие [МеЛшапп, 2014, р. 117]. Находит свое применение
и стратегия выстраивания «цепи эквиваленций», когда экополити-ческая проблематика, находясь, безусловно, в центре дискурса, оказывается логически (а поэтому неразрывно) связана в едином проекте с такими задачами, как предотвращение технологических рисков, помощь развитию и т.п.
На сегодняшний день концепция «устойчивого развития» получила широкое признание в международном сообществе, и более ста стран приняли свои повестки и программы перехода к устойчивому развитию.
Как и в случае с высокими технологиями, дискурс устойчивого развития имеет контргегемонистскую оппозицию, причем гораздо более влиятельную и изобретательную. Ответом на стратегии «пустого означающего» и «цепи эквиваленций» становится «стратегическое прочерчивание границ» (strategic boundary drawing), которое подразумевает исключение определенных элементов из гегемонистской цепи эквиваленций [Wullweber, 2013, p. 12]. Вычленив экополитическую проблематику, критики обращают внимание на ее самый дискуссионный элемент - проблему изменения климата.
Главным объектом атаки они выбрали деятельность Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), которая продвигает идею антропогенного глобального потепления (АГП) и якобы игнорирует роль естественных факторов в климатической динамике. «Климатические скептики», как их стали называть, даже сформировали эпистемическое контр -сообщество под названием Неправительственная международная группа экспертов по изменению климата (НГИК).
Сам термин «климатические скептики» представляется нам стратегически сформированной дискурсивной конструкцией с целью создания «дискурсивного Внешнего» (Outside) по отношению к гегемонистскому дискурсивному полю климатической науки. Данная стратегия призвана как бы очистить климатическую науку от ненаучного скептицизма [Methmann, 2014, p. 59]. Дискурс изменения климата, таким образом, стремится как можно четче отгородиться от своих противников, не предпринимая попыток включить их в гегемонистскую цепь эквиваленций1.
1 Подтверждением этому стал скандал в 2009 г., известный как «Климат-гейт», в ходе которого выяснилось, что господствующая позиция по изменению
Обе позиции имеют серьезную поддержку со стороны общественных, политических и корпоративных сил, которым порой приписывается организация злонамеренных заговоров. Так, «скептики» называют глобальное потепление РЯ-проектом, направленным либо на простое «освоение средств», либо на целенаправленную деятельность неких «национальных и международных сил» по свертыванию промышленного производства в развивающихся странах [Никонов, 2007; Горшков, 2009, с. 11]. Кроме того, по их мнению, элемент катастрофизма, присущий дискурсу, может быть использован некими силами для стимулирования стран к формированию глобальных регулирующих органов, в которых управление природными ресурсами и экосистемами будет осуществляться в партикулярных интересах [Павленко, 2011].
«Экологи» же утверждают в ответ, что «действительный смысл отрицания антропогенного фактора (в изменении климата. -Д. П.) - забота о свободе рынка и частного предпринимательства, об интересах тех корпораций, которые являются одними из главных виновников недопустимого увеличения эмиссии ПГ (парниковых газов. - Д. П.). Если все дело в природных процессах, то и предпринимать ничего не надо» [Вебер, 2015, с. 99]. «Климатический скептицизм», как утверждает А. Вебер, продвигают американские неоконсерваторы и либертарианцы, неолибералы и популисты в России, а также сторонники традиционного подхода к экономике и поборники национального суверенитета во всем мире.
* * *
Основное сходство рассмотренных дискурсов очевидно -они предполагают определенную стратегию национального развития в рамках глобального коэволюционного процесса. Словарь определяет понятие «развитие» как «процесс закономерного изменения, перехода из одного состояния в другое, более совершенное;
климата связана с закрытием доступа к публикации для ученых, не согласных с теорией антропогенного глобального потепления. И это лишь один из ряда скандалов, обвинений и разоблачений, в который вылилась эпистемическая война между МГЭИК и НГИК за состоятельность климатической науки в ее существующем виде.
переход от старого качественного состояния к новому, от простого к сложному, от низшего к высшему» [Ожегов, Шведова, 1992]. Стратегии развития, таким образом, призваны «закономерно» вывести экономико-технологический комплекс, социальную и политическую жизнь на новую ступень прогресса. Вопрос, однако, заключается в том, что именно считать этой ступенью. Каждый из рассмотренных дискурсов (технологического и устойчивого развития, а также более или менее целостный дискурс климатического и экоскептицизма) артикулирует понятие развития по-своему. В дискурс-анализе такие неустойчивые понятия называют «плавающими означающими» (floating signifiers). За их определение и встраивание в собственный проект социальные силы ведут дискурсивную борьбу [Methmann, 2014, p. 67-68]. Остановить неограниченное «скольжение» плавающих означающих призваны «узловые точки», «пристегивающие» и фиксирующие их значение [Жижек, 1999, с. 93]. Используя такое идеологическое пристегивание, экологи, например, превращают «развитие» в «устойчивое развитие».
По этому пункту сразу заметно различие между дискурсами. Если только одна сторона использовала нарратив развития для вопросов перспективных технологий («технологический прогресс» против «опасности технологического прогресса», «вперед, в искусственное» против «назад, к естественному»), то оба лагеря по вопросам устойчивого развития стараются присвоить себе позицию «защитников технологического прогресса», а если точнее, то навязать противнику ярлык «варвара». Так сторонники экономизма обвиняют «экофундаменталистов» в требовании «отказа от прогресса» и возврата в первобытное состояние [Латынина, 2013]. В свою очередь сторонники устойчивого развития видят в поборниках неограниченного свободного рынка тех, кто сдерживает развитие технологий низкоуглеродной экономики [Вебер, 2015, с. 102].
Второе сходство доминирующих дискурсов (технологического и устойчивого развития) - использование «пустых означающих», превращающих частную стратегию в универсальный проект решения коренных проблем страны / мира.
Наиболее же значительные расхождения проявляются в том, что дискурс нанотехнологий, формируя из антагонистических проектов цепи эквиваленций и называя их «оправданными различиями» внутри гегемонистского проекта, явно стремится интериоризировать контрдискурс. В случае же устойчивого развития наблюдается про-
тивоположная ситуация: климатические скептики признаются внешним элементом по отношению к дискурсу климатической науки. Какая из этих стратегий более эффективна для сохранения дискурсивного статус-кво - вопрос остается дискуссионным.
Список литературы
Вебер А.Б. Страсти по климату. Кто и почему против борьбы с глобальным потеплением? // Век глобализации. - 2015. - № 1. - С. 95-106.
Горшков С. Совершенно условный сценарий // НГ-Наука. - 2009. - 23 сентября. -С. 11.
Жижек С. Возвышенный объект идеологии / Пер. с англ. Вл. Софронова. - М.: Художественный журнал, 1999. - 236 с.
Латынина Ю. Окружающая среда гибнет от нищеты, а не от новых технологий // Новая газета. - 2013. - № 139, 11 декабря. - С. 7.
Никонов А. История отмороженных в контексте глобального потепления. - М.: Энас, 2007. - 72 с.
Ожегов С.И, Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М.: Азъ, 1992. -908 с.
Павленко В.Б. Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?» - М.: ОГИ, 2011. - 944 с.
Столетов О. Устойчивое развитие в глобальной политике: Проблемы и перспективы дискурс-анализа // SCH0LA-2012: Сборник научных статей факультета политологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова / Под общ. ред. А.Ю. Шутова и А.А. Ширинянца; сост. А.И. Волошин; Центр стратегической конъюнктуры. - М., 2013. - С. 244-248.
Стратегический глобальный прогноз 2030. Расширенный вариант / Под ред. акад. А.А. Дынкина; ИМЭМО РАН. - М.: Магистр, 2011. - 480 с.
Тузовский И.Д. Светлое завтра? Антиутопия футурологии и футурология антиутопий / И.Д. Тузовский; Челяб. гос. акад. культуры и искусств. - Челябинск, 2009. - 312 с.
Филянова В.Н. Человек перед лицом новейших биомедицинских технологий // Российский институт стратегических исследований. - 2010. - 28 октября. - Режим доступа: http://www.riss.ru/index.php/analitika/989#.UaYMn5zudas (Дата посещения: 18.09.2015.)
Berube D.M. Nano-Hype: The Truth Behind the Nanotechnology Buzz. - Amherst. -N.Y.: Prometheus Books, 2006. - 521 p.
Fairclough N. Global Capitalism and Critical language awareness // Language awareness. - 1999. - Vol. 8, N 2. - P. 71-83. - Mode of access: http://eprints.lancs.ac.uk/ 8546/1/la0080071.pdf (Дата посещения: 12.08.2015.)
Laclau, E., Mouffe, C. Hegemony and socialist strategy. - L.: Verso, 1985. - 197 p.
Methmann Ch, P. We are all green now: Hegemony, governmentality and fantasy in the global climate polity: Dissertation. - Hamburg, 2014. - Mode of access:
http://ediss.sub.uni-hamburg.de/volltexte/2014/6730/pdf/Dissertation.pdf (Дата посещения: 21.08.2015.)
Mitsch F., Mitchell J. Ag Biotech: Thanks, but no thanks? Deutsche Banc Alex Brown // Farmers legal action group. - 1999. - 12 July. - Mode of access: http://flag-sa.org/downdocs/Deutsche.pdf (Дата посещения: 12.09.2015.)
National nanotechnology initiative. Research and development supporting the next industrial revolution. supplement to the president's FY 2004 Budget // National nanotechnology initiative. - 2003. - August. - Mode of access: http://www.nano.gov/ sites/default/files/pub_resource/nni04_budget_supplement.pdf (Дата посещения: 12.09.2015.)
Paull J. Nanomaterials in food and agriculture: The big issue of small matter for organic food and farming. Proceedings of the Third Scientific Conference of ISOFAR, 28 September - 1 October 2011 // Organic eprints. - Namyangju. - 2011. - Mode of access: http://orgprints.org/19528/1/Paull2011NanoISOFAR.pdf (Дата посещения: 12.08.2015.)
Soil Association. Soil Association first organisation in the world to ban nanoparticles -potentially toxic beauty products that get right under your skin. Press release // NW Resistance against genetic engineeraing. - 2008. - 17 January. - Mode of access: http://nwrage.org/content/soil-association-first-organisation-world-ban-nanoparticles-potentially-toxic-beauty-product (Дата посещения: 11.08.2015.)
Wullweber J. Nanotechnology - An empty signifier a venir? A delineation of a techno-socio-economical innovation strategy // Science, technology & innovation studies.-2008. - Vol. 4, N 1, July. - P. 27-45.
Wullweber J. The molecular practices of security. Thinking security bottom-up. Paper presented at the 8 th Pan-European conference on international relations on 19 th-21 th September 2013, Warsaw // European international studies association. - 2013. - September. - Mode of access: http://www.eisa-net.org/be-bruga/eisa/files/events/warsaw 2013/Wullweber_Molecular_practices_of_security.pdf (Дата посещения: 29.08.2015.)
