CC BY
133
УДК 81-25
ББК 81.00
Н.В. Копылова
дискурсивные технологии взаимодействия говорящих в беседе
Данная статья посвящена современному направлению дискурсивной лингвистики - технологичности дискурса. В настоящее время процесс технологизации охватывает различные виды дискурса, и разговорный дискурс не является исключением. В работе разводятся понятия дискурсивной технологии и дискурсивной стратегии, а также дискурсивной технологии и манипуляции.
Ключевые слова: разговорный дискурс; беседа; технологизация дискурса; дискурсивная технология vs дискурсивная стратегия; дискурсивная технология vs манипуляция
N.V. Kopylova
using discursive technologies in conversational discourse
The paper is written within the framework of a contemporary trend in discourse linguisics - the technologization of discourse. At present various discourse types including conversational discourse undergo technologization. In the article the notion of discursive technology is considered in terms of its differentiation from the notions of discursive strategy and manipulation.
Key words: conversational discourse; conversation; technologization of discourse; discursive technology vs discursive strategy; discursive technology vs manipulation
Технологизация дискурса - это новое явление, которое начинает в последние годы подвергаться исследованию в рамках когнитивнодискурсивной парадигмы в лингвистике. Под технологизацией понимается процесс оптимизации общения посредством, во-первых, изучения уже имеющихся дискурсивных практик; во-вторых, разработки собственных, более совершенных; в-третьих, обучения персонала этим практикам [Fairclough, 1996].
С.Н. Плотникова трактует технологизацию дискурса в терминах конструирования мира, подчеркивая ее глобальную значимость и объясняя, что при грамотном использовании дискурсивных технологий «конструирование мира лишается спонтанности и случайности, обеспечивается возобновляемость успешных действий, регулируются взаимоотношения между индивидом и группой» [Плотникова, 2006, с. 97]. На концептуальном уровне процесс технологизации дискурса предстает как планирование концептосферы будущего мира, в которую заранее закладываются необходимые концепты [Плотникова, 2006, с. 97]. При таком планировании мира происходит
«отбор необходимых типов дискурса на научных основаниях, в том числе и лингвистических, осознанное закрепление в памяти принципов порождения технологически необходимого дискурса и автоматическое пользование им в зависимости от обстоятельств» [Плотникова, 2006, с. 98].
Технологизация распространяется на различные типы дискурса, порождаемого во всех сферах человеческой деятельности. При этом наибольшую сложность представляет собой технологизация разговорного дискурса, предполагающего непосредственное взаимодействие говорящих.
Прежде чем был обнаружен феномен тех-нологизации разговорного дискурса, интерес исследователей был направлен на изучение когнитивных закономерностей и механизмов, управляющих взаимодействием говорящих в беседе. Это привело к разработке методики конверсационного анализа. Данная методика состоит в изучении фрагментов разговорного дискурса на микроуровне - на уровне отдельных бесед [Grice, 1975; Schegloff, 1981; Sacks, 1987; Simpson, 1989; Tannen, 1989; Clark, 1996;
Searle, 1997]. В рамках конверсационного анализа под разговором, или беседой (conversation), понимается вербальное взаимодействие двух или более говорящих, сопровождающееся также невербальными сигналами. При этом беседа рассматривается как специфический жанр, предполагающий неформальность, повседневность контекста общения и равноправие собеседников [Бахтин, 1996]. Беседа трактуется в широком смысле как любой разговорный дискурс как частный, так и институциональный, порождаемый в самых различных ситуациях и условиях.
Одним из современных направлений кон-версационного анализа является теория стратегичности дискурса [Goffman, 1967; 1969; Kellerman, 1992; Berger, 1994; Плотникова, 1998; 2006; 2008а; Иссерс, 2003; Копылова, 2008 и др.]. Термин «дискурсивная стратегия» во многом объясняет идею дискурсивной технологии, так как в оба понятия заложена единая общая основа - целенаправленность и логическая стройность, а также привязанность к опорным смыслам (концептам).
Под дискурсивной стратегией мы, вслед за С.Н. Плотниковой, понимаем унифицированный способ порождения однотипного дискурса, однотипного по той причине, что в его основе лежит единый смысл (концепт или пропозиция) говорящего/пишущего, выводимый из его дискурса в целом [Плотникова, 2006; 2008б]. Так как дискурс представляет собой последовательность или серию взаимосвязанных речевых актов [Дейк, 1988; Арутюнова, 1990; Searle, 1997], то для выведения смысла дискурса говорящего, или базового концепта, вокруг которого строится этот дискурс, необходимо исследовать отдельные речевые акты как составные части данного дискурса.
Стратегия, согласно С.Н. Плотниковой, может быть определена как макроиллокуция, выводимая из иллокуций отдельных речевых актов. Например, если дискурс представляет собой последовательность речевых актов жалобы, то и стратегия говорящего - жалоба. В данном случае смыслы говорящего в отдельных речевых актах и общий смысл говорящего совпадают [Плотникова, 2006, c. 92].
Во многих случаях дискурсивная стратегия представлена не макроиллокуцией, а метаиллокуцией, которую можно сформулировать в виде пропозиций типа: <Я обманываю>, <Я
утешаю>, <Я насмехаюсь>, <Я уговариваю>, <Я конфликтую>, <Я властвую>, <Я подчиняюсь> и т.д. Указанные пропозиции выводятся не из отдельных высказываний, а из всего дискурса как связного целого; они представляют собой утверждения о стратегическом смысле говорящего/пишущего, сделанные на метауровне. Метаиллокуция говорящего/пишущего удалена от иллокуций отдельных речевых актов, входящих в его дискурс: стратегический смысл как бы парит над речевыми актами, не будучи связанным с ними напрямую [Плотникова, 2006, с. 93].
Дискурсивная стратегия предполагает наличие стратегического смысла (концепта/пропозиции), прямо или косвенно реализованного в отдельных речевых актах говорящего. Те же признаки оказываются присущими и дискурсивной технологии. Однако имеются и отличительные черты, на которые указывает С.Н. Плотникова: «Если дискурсивные стратегии осуществляются по большей части спонтанно, на основе неосознанного свободного выбора, то требуется особый термин для обозначения стратегий, реализуемых осознанно, спланированно и обдуманно, и не допускающих никаких отклонений от намеченной цепочки речевых действий. В качестве такого термина в последние годы все чаще используется термин «дискурсивная технология» [Плотникова, 2008а, с. 490]. Таким образом, дискурсивную стратегию отличает большая по сравнению с технологией свобода и большая спонтанность.
Как представляется, понятия стратегии и технологии разговорного дискурса не противоречат друг другу: в отдельных случаях технологичность накладывается сверху на стратегичность, дополняя, но не отрицая ее. Соответственно, все обозначенные выше закономерности, относящиеся к дискурсивным стратегиям, справедливы и для дискурсивных технологий. Можно сказать, что всякая технология изначально стратегична; но неверным было бы утверждать, что любая стратегия технологична.
Дискурсивная технология, по сравнению с дискурсивной стратегией, в большей степени основывается на успешном когнитивном сценарии, а ее применение предполагает такие действия технолога, которые приближают беседу к имеющемуся известному техно-
логу прототипу. В то время как термин «стратегия», как уже указывалось выше, подразумевает лишь общую направленность речевых актов говорящего, их нацеленность на главный смысл (концепт), то в понятие технологии входит еще и некая четкая алгоритмизация, соответствие шаблону, стандарту, идеалу. Например, если, согласно когнитивному сценарию «Знакомство с родителями жениха», девушка, желающая произвести на них приятное впечатление, старается вести себя скромно, вежливо, спонтанно поддерживает с ними беседу о пустяках, то это стратегично. Если же, анализируя из имеющегося (своего или чужого) опыта все варианты данного когнитивного сценария как с успешным, так и с неудачным исходом, девушка сначала тщательно готовится к данной встрече - узнает и выучит имена и отчества родителей жениха, выяснит их профессиональные интересы и хобби, составит список тем для обсуждения с ними и вопросов, которые она сможет им задать, а также список тем и вопросов, которых необходимо избегать, чтобы не допустить бестактность, предвосхитит вопросы, которые будут заданы ей, и продумает ответы на них, то это уже технологично.
Другим термином, смежным с термином «дискурсивная технология», является, на наш взгляд, «манипуляция». Понятие технологичного дискурса не следует отождествлять с понятием манипулятивного дискурса, несмотря на то, что в них есть много общего: оба обозначают некое скрытое управление; воздействие на человеческое сознание с помощью внедрения в него определенных смыслов и применение дискурсивных действий, требующих знаний и мастерства. Вместе с тем отрицательная коннотация слова «манипуляция» наводит на мысль об обмане с целью получения выгоды. Эту идею выражает С.Г Кара-Мурза, подчеркивая пренебрежительное отношение манипулятора к объекту манипуляции: «К людям, сознанием которых манипулируют, относятся не как к личностям, а как к объектам, особого рода вещам. <...> Влюбленная женщина может вести очень тонкую игру, чтобы разбудить ответные чувства - воздействует на психику и поведение покорившего ее воображение мужчины. Если она умна и терпелива, то до определенного момента она проводит свои маневры скрытно, и намерения ее «жертва»
не обнаруживает. Это - ритуал любовных отношений, конкретный образ которого предписан каждой культурой. Если речь идет об искренней любви, мы не назовем это манипуляцией. Иное дело - если хитрая бабенка решила окрутить простофилю» [Кара-Мурза, 2005, с. 16]. С.Г. Кара-Мурза разграничивает понятия манипуляции и технологии также и по принципу часть - целое, имея в виду количество людей, на которых распространяется влияние, и объем необходимых для этого влияния знаний. «Манипуляция - это воздействие, которое требует значительного мастерства и знаний. Встречаются, конечно, талантливые самородки с мощной интуицией, способные к манипуляции сознанием окружающих с помощью доморощенных средств. Но размах их действий невелик, ограничивается личным воздействием - в семье, бригаде, роте или банде. Если же речь идет об общественном сознании, о политике, хотя бы местного масштаба, то, как правило, к разработке акции привлекаются специалисты или хотя бы специальные знания, почерпнутые из литературы или инструкций. Поскольку манипуляция общественным сознанием стала технологией, появились профессиональные работники, владеющие этой технологией (или ее частями)» [Кара-Мурза, 2005, с. 15].
Таким образом, с одной стороны, наблюдается применение двух рассматриваемых терминов как синонимов, а с другой - данные термины разводятся по различным признакам, а именно: 1) манипуляция описывается как технология со знаком минус; 2) манипуляция предстает как отдельный способ, с помощью которого одним человеком достигается желаемый эффект на сознание другого, в технологию же входит целый ряд мер по воздействию на массовое сознание; 3) когда эффект действия манипуляции достигает большого масштаба, она может считаться технологией.
Мы используем термин «дискурсивная технология» применительно и к тому, что другие авторы называют манипуляцией, и к тому, что большинством авторов признается как технология. Наш выбор термина обусловлен тем, что определить грань между данными понятиями по формальным основаниям представляется затруднительным. Злонамеренность, присущая дискурсивным манипуляциям, трудноопределима, что делает данный крите-
рий спорным; масштабность распространения воздействия, присущая технологиям, на наш взгляд, также не является обязательным условием (это доказывают, к примеру, авторские дискурсивные технологии профессионального психолога, которые он применяет лишь в работе со своими пациентами). Являясь нейтральным и емким для вышеперечисленных определений, термин «технология» представляется оптимальным для обозначения анализируемого явления.
Следует отметить, что тенденция к тех-нологизации разговорного дискурса распространилась, прежде всего, на беседы, развертывающиеся в институциональном контексте, так как именно в институциональном общении технологии являются более востребованными. Тип социального института, статус и роль каждого из собеседников, а также иерархичность их взаимоотношений вводят в институциональный дискурс ряд ограничений: на темы, содержание, время и место проведения бесед, на соотношение вкладов говорящих в беседу и т.п. Возникает необходимость в создании технологий как способов оптимизации дискурсивного взаимодействия в жестко детерминированных рамках.
Плодотворной сферой для создания все новых и новых дискурсивных технологий является институт суда. В частности, сложны и разнообразны дискурсивные технологии, применяемые адвокатом для защиты обвиняемого во время судебного процесса. Такие технологии не являются статичными, т.е. однажды кем-то разработанными и применяемыми повсеместно в адвокатской практике. Напротив, это «живые», подвижные технологии, имеющие множество вариантов, и от правильного выбора нужного варианта адвокатом зависит успех всего процесса. В одной из своих версий сценарий институционального общения между адвокатом и свидетелем обвинения не предполагает принятие присяжными показаний свидетеля за истину. Свидетель при допросе в суде призван лишь отвечать на задаваемые ему вопросы. Его могут перебить, переспросить, не запросить ту информацию, которую он считает нужным сообщить, т.е. ему предоставляется минимум свободы для самовыражения. Являясь преимущественно пассивным участником технологии, свидетель часто используется как инструмент для озву-
чивания тех пропозиций, которые имплицируются допрашивающим с помощью формулировки вопросов и их последовательности.
Рассмотрим пример, в котором адвокат при помощи технологичного дискурса защищает интересы влиятельного человека, подозреваемого в убийстве, при этом он вовлекает в свою технологию не желающую этого свидетельницу обвинения. Суть технологии адвоката состоит в дискредитации свидетельницы в глазах присяжных и в том, чтобы подвергнуть сомнению либо опровергнуть ее показания против обвиняемого. Дискурс адвоката тщательно спланирован; обладая возможностью контролировать ход беседы, допрашивающий составляет максимально эффективный алгоритм вопросов и предвосхищает предполагаемые ответы свидетельницы таким образом, чтобы у присяжных сложилось мнение о ее ненадежности, нечестности и даже невменяемости. Версия произошедшего преступления представляется неправдоподобной, а все действия свидетельницы иррациональными.
Воссоздавая технологию, примененную адвокатом, мы можем выделить несколько составляющих ее элементов, которые и по отдельности, и вместе взятые способствуют достижению цели адвоката. Ср. следующий отрывок из беседы (Sheldon, 2004, с. 10-13):
What made you stop at that particular place?
Because of the flat tire. <..>
Do you belong to an auto club?
Yes.
And do you have a phone in your car?
Yes.
Then why didn’t you call the auto club?
I thought that might have taken too long.
Rubenstein said sympathetically, Of course. <..> What did you do then, Mrs. Stevens?
I ran back to my car and dialed 911 on my cell phone.
And then?
I drove away.
With a flat tire?
Yes.
Адвокат своими вопросами подчеркивает, что, имея с собой сотовый телефон, свидетельница, тем не менее, не воспользовалась им, чтобы вызвать службу автосервиса, что было бы логичным и удобным, однако после позвонила по этому телефону, что-
бы вызвать полицию. Кроме того, обнаружив спущенное колесо, свидетельница прекратила движение, сочтя его опасным, но потом, увидев, как совершается убийство, уехала, невзирая на эту техническую неисправность. Данные действия, учитывая обстоятельства, могли бы считаться оправданными, однако адвокат воссоздает их в таком виде, что моделируется образ свидетельницы как личности истеричной и импульсивной. На пропозициональном уровне технолог-адвокат формирует сообщение для суда присяжных в виде следующих двух логических цепочек пропозиций:
1. <Разумный человек при аварии использует телефон и вызывает автослужбу, так как это удобно> ^ <Свидетельница утверждает, что не воспользовалась этим> ^ Свидетельница неразумна либо она лжет>.
2. <Вменяемый человек не продолжает движение на автомобиле со спущенным колесом> ^ <Свидетельница ездила со спущенным колесом> ^ <Свидетельница невменяема>.
Рассмотрим другой элемент технологии адвоката:
What did you see, Mrs. Stevens?
I saw Anthony Altieri -
Oh. You had met him before?
No.
What made you sure it was Anthony Altieri?
I had seen his picture in the newspaper and -
So, you had seen pictures that resembled the defendant?
Well, it -
Последовательность вопросов, задаваемых адвокатом свидетельнице, составлена таким образом, чтобы подвергнуть сомнению тот факт, что она видела именно подсудимого. Последний вопрос, начинающийся с подытоживающего союза so, звучит как вывод о том, что человек, о котором рассказывает свидетельница, был не более чем похож на опубликованные в газете фотографии подсудимого. В этой части беседы-допроса присяжным посылается сообщение о том, что у свидетельницы слишком богатое воображение и ее показаниям нельзя доверять. Это происходит при помощи следующей логической последовательности пропозиций: <Истеричный человек с разыгравшимся воображением опознает человека лишь по его фотографии в газете> ^ <Свидетельница опознала подсуди-
мого по фотографии в газете> ^ <Свидетельница - истеричка с разыгравшимся воображением>.
Еще одним элементом технологии адвоката, имеющим целью укрепить мнение присяжных о ненадежности свидетельницы, является апелляция к ее профессии: You ’re an artist, aren’t you? <..> A little extra publicity never hurts, does it? The whole country watches you on the nightly news report on television, and on the front pages of - . Адвокат выражает пропозицию о том, что выступление свидетельницы в суде - не более чем средство для привлечения внимания общественности, для самопре-зентации, рекламы, необходимой людям творческой профессии. Этот ход явно подготовлен адвокатом заранее, так как требовал изучения личного дела свидетельницы, он оказался эффективным - присяжные не поверили показаниям свидетельницы, подсудимый был оправдан. Здесь также выстроена логическая цепочка пропозиций: <Художники привлекают покупателей и спонсоров через телевидение и прессу> ^ Свидетельница - художница> ^ <Свидетельница выступает в суде ради привлечения покупателей и спонсоров>.
Все логические выводы, смоделированные адвокатом и донесенные до сознания присяжных, технологично создают одну общую пропозицию: <Показаниям свидетельницы нельзя доверять>.
Кроме того, вспомогательными языковыми средствами, используемыми в данной технологии, являются следующие:
- утвердительные предложения в форме вопросов (And so, you could see clearly? So, you had seen pictures that resembled the defendant? You had met him before?), побуждающие свидетельницу дать положительный ответ, который позже используется против нее;
- разделительные вопросы, используемые с той же целью (You’re an artist, aren’t you? A little extra publicity never hurts, does it?);
- перебивания, пресекающие попытки свидетельницы дать рациональное объяснение своим действиям: 1. I can’t help that. I - .
- You’re an artist, aren’t you? 2. Yes, I - . - Are you successful? 3. I suppose so, but what does -?
- A little extra publicity never hurts, does it? 4. I didn’t do this for publicity. I would never send an innocent man to -. - The key word is innocent, Mrs. Stevens;
- интонационное выделение отдельных слов (What is not understandable is that when the police responded to your 911 call; no sign that anyone had been there; The key word is innocent, Mrs. Stevens; Mr. Altieri is innocent).
Находясь в жестких рамках институционального общения в суде, предписывающего ей необходимость подчинения адвокату, имеющего все полномочия для ведения допроса, свидетельница как дискурсивная личность полностью подавляется. Адвокат, злоупотребляя предоставленной ему властью, получает максимальную возможность для применения своей технологии и успешно оправдывает своего клиента.
Необходимо отметить, что рассмотренная здесь технология, которую можно назвать «Дискредитации свидетеля с целью опровержения его показаний», по своей сути, не нова, а, согласно эмпирическим данным, достаточно часто применяется в судебном следствии. Однако выбор той или иной технологии не является автоматическим: допрашивающе-
му необходимо проанализировать все обстоятельства дела, оценить эффективность данной технологии ведения допроса, выбрав нужную из всего множества подобных технологий, ранее уже апробированных другими юристами в схожих случаях, а главное - адаптировать технологию к ситуации, к конкретному собеседнику (свидетелю), внести дополнительные элементы, изменения.
Другим институциональным контекстом, в котором активно применяются дискурсивные технологии, является взаимодействие между продавцом и покупателем. Как подчеркивает С.Н. Плотникова, важным является научить персонал супермаркета «производить в разговоре с покупателями только сугубо доброжелательный дискурс как на вербальном, так и на невербальном уровне; каждое высказывание является при этом заранее подготовленным и заученным применительно к определенной ситуации» [Плотникова, 2008а, с. 491]. Рассмотрим следующую беседу, в которой продавец обувного магазина технологично выстраивает общение с клиенткой:
As I walk in, a pair of high-heeled red boots catches my eye - but I quickly look away and head straight for the display of sandals <...> I simply go straight to the sandals I want, take them from
the rack, and say to the assistant, I’d like to have these in a six, please.
Direct and to the point. Just buy what you need and nothing else. This is the key to the controlled shopping. I’m not even going to glance at those cool pink stilettos, even though they’d match my new pink denim skirt perfectly <...>
Here you are!
Thank goodness, the assistant is back, with my lilac sandals in a box - and as I see them, my heart leaps. Oh, they are gorgeous. Gorgeous <...> «I’ll take them, please,» I say, and beam happily at the assistant <...> And I’m just reaching for my wallet, congratulating myself on being single-minded, when the assistant says conversationally, You know, we’ve got these sandals in clementine, as well.
Clementine?
Oh... right, I say after a pause.
I’m not interested. I’ve got what I came in to buy - and that’s the end of the story. Lilac sandals. Not clementine.
They’ve just come in, she adds, rooting around on the floor. I think they’re going to be even more popular than the lilac.
Really? I say, trying to sound as indifferent as I can. Well, I’ll just take these, I think...
Here it is! she exclaims. I knew there was one around here somewhere...
And I freeze as she puts the most exquisite sandal I’ve ever seen onto the counter. It’s a pale, creamy orange color, with the same strappy shapy as the lilac one - but instead of the blackberry, there’s a tiny clementine by the toe.
It s instant love. I can’t move my eyes away.
Would you like to try it? says the girl, and I feel a lurch of desire, right to the pit of my stomach.
But I don’t need a pair of clementine shoes. I don’t need them.
Come on, Becky. Just Say No.
Actually... I swallow hard, trying to get control of my voice. Acually... I can hardly say it. I’ll just take the lilac ones today, I manage eventually. Thank you.
OK... The girl punches a code into the till. That’ll be £89, then. How would you like to pay?
Er... VISA, please, I say. I sign the slip, take my bag, and leave the shop, feeling slightly numb (Kinsella, 2004, р. 18-21).
В данной беседе в технологию продавец входит, во-первых, ее умение определить по-
тенциального клиента. Уже принеся нужную покупательнице пару обуви, она замечает интерес клиентки к товарам, выставленным вокруг, и по этой причине она, как бы невзначай, упоминает о наличии в магазине той же модели другого цвета (You know, we’ve got these sandals in clementine, as well). Во-вторых, продавец сообщает клиентке о новизне данного товара (They’ve just come in), подчеркивая тем самым его особую ценность. Далее служащая выражает свое собственное мнение о том, что модель данного цвета будет более популярной, чем модель сиреневого света, приобретенная покупателем (I think they ’re going to be even more popular than the lilac). Апелляция к «положительным» концептам New product, Fashion, Popularity, Beauty образует технологию, используемую в торговле, - технологию навязывания товара, часто ненужного покупателю. Убедить покупателя приобрести как можно большее количество дорогих товаров
- цель продавца. Далее, несмотря на попытку клиентки вежливо отказаться от лишней пары обуви (Well, I’ll just take these, I think...), её перебивают (Here it is! I knew there was one around here somewhere..), ей показывают туфли и предлагают их примерить (Would you like to try it?). В результате беседы, несмотря на тот факт, что клиентка так и не приобрела навязываемый ей дополнительный товар, она колебалась, прежде чем отказаться от покупки, что доказывает действенность реализуемой продавцом технологии.
Сценарий такого взаимодействия имеет следующий вид: выражение пожелания покупателем; предложение товара продавцом; решение о покупке; благодарность за сделанную покупку; предложение еще одного товара продавцом; отказ клиента; произведение расчета. Цель покупателя - получить хорошую консультацию и вежливое обслуживание с тем, чтобы сделать правильный выбор и приобрести понравившийся товар; цель продавца - предоставить качественное консультационное обслуживание покупателю, угождать ему, чтобы склонить его к покупке возможно большего количества товаров за возможно большую цену. Подвижность технологии общения покупателя и продавца допускает и тот факт, что цель продавца, вложенная в цель покупателя и не противоречащая ей, вместе с тем обретает некоторую самостоятель-
ность. В самом деле, в интересах продавца из вышеприведенной беседы не только угодить клиентке и порадовать ее, но и извлечь собственную выгоду из продажи еще одной пары обуви, учитывая явную склонность клиентки к необдуманным покупкам (о чем можно судить из ее внутренней речи).
В рассмотренной беседе реализуется технология, часто применяемая в сфере обслуживания; ее особенностью является не только отсутствие возражений и противоречий дискурсу клиента, но и комплементарное под-страивание своего собственного дискурса под реплики собеседника, а также не только исполнение, но и предвосхищение желаний клиента. Профессионализм продавца позволил ей распознать в клиентке человека, охотно делающего спонтанные покупки, именно поэтому беседа не ограничилась предложением лишь одного товара, запрашиваемого покупателем, а была продолжена.
Данная технология представляется не как четкий, заранее спланированный алгоритм конкретных речевых актов, производимых говорящим и ведущих к реализации его цели, а скорее как ряд осознанно применяемых приемов-идей, способствующих более успешному общению. В самом деле, невозможно заранее со стопроцентной точностью предвидеть, что будет сказано клиентом. В этом и состоит сложность технологизации разговорного дискурса с его спонтанностью.
В целом, дискурсивная технология является сложным понятием, представление о котором на данный момент является весьма обобщенным. Многогранность и неоднозначность разговорного дискурса определяет множество соответствующих дискурсивных технологий во всем разнообразии их форм: от общих представлений о «правильном» дискурсивном поведении в определенной ситуации до досконально разработанных развернутых планов в виде последовательностей речевых актов говорящего с учетом всех сопутствующих общению факторов.
Тенденция к технологизации, пронизывающая все сферы человеческого общения, знаменует собой новый виток в развитии современного общества. Изучение технологичных дискурсов разных типов, способов их создания и деконструкции, является одной из наи-
более актуальных областей исследования в
современной дискурсивной лингвистике.
Библиографический список
1. Арутюнова, Н.Д. Дискурс / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. -М.: Сов. энцикл., 1990.
2. Бахтин, М.М. Проблема речевых жанров / М.М. Бахтин // Собр. соч. - М.: Русские словари, 1996. - Т. 5: Работы 1940-1960 гг.
3. Дейк, Т.А. ван. Стратегии понимания связного текста / Т.А. ван Дейк, В. Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. - М.: Прогресс, 1988.
4. Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи / О.С. Иссерс. - М.: Эдитори-ал УРСС, 2003.
5. Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием /
С.Г. Кара-Мурза. - М.: Эксмо, 2005.
6. Копылова, Н.В. Стратегии власти и подчинения в английском разговорном дискурсе: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04 / Н.В. Копылова. - Иркутск, 2008.
7. Плотникова, С.Н. Сотрудничество и конфликт в беседе: Анализ интерактивных стратегий / С.Н. Плотникова. - Иркутск: ИГЛУ, 1998.
8. Плотникова, С.Н. Стратегичность и технологичность дискурса / С.Н. Плотникова // Лингвистика дискурса - 2: Вестник ИГЛУ Сер. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Иркутск: ИГЛУ 2006.
9. Плотникова, С.Н. Дискурсивные стратегии и технологии / С.Н. Плотникова // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: сб. ст. участников IV Между-нар. науч. конф. (25-26 апреля 2008 г., Челябинск).
- Челябинск: РЕКПОЛ, 2008а. - Т.1.
10. Плотникова, С.Н. Технологизация дискурса: процесс и результат / С.Н. Плотникова // Лингвистика дискурса - 2: Вестник ИГЛУ Сер. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Иркутск: ИГЛУ 2008б.
11. Berger, C.R. Acquiring Social Information / C.R. Berger, K. Kellermann // Strategic Interpersonal Communication / ed. by Wiemann J.M. - Hillsdale, NJ : Lawrence Erlbaum Associates, 1994.
12. Clark, H.H. Using Language / H.H. Clark. - Cambridge: Cambridge University Press, 1996.
13. Fairclough, N. Technologisation of discourse / N. Fairclough // Texts and Practices: Readings in Critical Discourse Analysis / ed. by C.R. Caldas-Coulthard, M. Coulthard. - N.Y.: Routledge, 1996.
14. Goffman, E. Interaction Ritual. Essays on Face-to-Face Behavior / E. Goffman. - N.Y.: Anchor Books. Doubleday & Company, 1967.
15. Goffman, E. Strategic Interaction / E. Goffman. - Philadelphia : University of Pennsylvania Press, 1969.
16. Grice, H.P. Logic and conversation / H.P. Grice // Syntax and Semantics-3. Speech Acts. - N.Y.: Academic Press, 1975.
17. Kellermann, K. Communication: Inherently Strategic and Primarily Automatic / K. Kellermann // Communication Monographs. - Hillsdale: Lawrence Erlbaum Associates, 1992.
18. Sacks, H. On the preferences for agreement and contiguity in sequences in conversation / H. Sacks // Talk and Social Organisation / ed. by G. Button, J.R.E. Lee.
- Philadelphia: Clevedon, 1987.
19. Schegloff, E. Discourse as an interactional achievement / E. Schegloff // Analysing Discourse / ed. by
D. Tannen. - Georgetown: Georgetown University Press, 1981.
20. Searle, J.R. Conversation as dialogue / J.R. Searle // Dialogue and Critical Discourse: Language, Culture, Critical Theory / ed. by M. Macovski. - Oxford: Oxford University Press, 1997.
21. Simpson, P Phatic communion and fictional dialogue / P. Simpson // Language, Discourse and Literature. An Introductory Reader in Discourse Stylistics / ed. by R. Carter, P. Simpson. - L.: Unwin Hyman, 1989.
22. Tannen, D. Talking Voices: Repetition, Dialogue and Imagery in Conversational Discourse / D. Tannen. -Cambridge: Cambridge University Press, 1989.
Список источников примеров
1. Kinsella, S. Shopacholic Takes Manhattan / S. Kin-sella. - N.Y.: Random House, Inc., 2004.
2. Sheldon, S. Are You Afraid of the Dark? / S. Sheldon.
- N.Y.: Warner Books, 2004.
