CC BY
27
СТРАТЕГИЯ ДИСКУРСА
УДК 37.01 ББК 60.0
А.А. Воскресенский, В.А. Рабош, К.В. Султанов, А.Г. Сунягина
ДИСКУРС «ПОСТМАТЕРИАЛЬНОГО» В СВЕРХИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ: ЭКСПЕРТНОСТЬ И ЦЕННОСТИ
Анализируется концепт «постматериального» в сетевом обществе, переходящем в сверхинформационную стадию. Феномен экспертности и экспертократии наравне с фундаментальными изменениями ценностной сферы обусловили интенсивность трансформаций и формирование протестной динамики молодежи, резкое усиление аксиологической проблематики и политико-правовой активности. При этом идея постматериального и постматериализма в аксиологическом и социальном ключе предстает как «заданная перспектива», некий имагинативный капитал, вектор которого направлен в будущее. Особенности современной информационной или даже сверхинформационной цивилизации актуализируют вопрос о своевременности и значимости экспертократии и института экспертности в современном гуманитарном дискурсе: экспертов, лидеров мнений, инфлю-енсеров и т.д., а также их деятельности. Ряд факторов позволяет увидеть в появляющемся институте экспертности признаки особого типа производства социального знания. Так, сообщество экспертов обладает признанным статусом «осведомленного меньшинства», имеющего собственный дискурс, этику, круг проблем и способов их решения, лингвистические особенности, определенную, закрепленную в практике методологию деятельности. При этом важнейшим остается вопрос: как и когда профессионал становится экспертом?
Ключевые слова:
гуманитарная экспертиза, инструментальная рациональность, когнитивный капитализм, культурный капитал, общество знаний, постматериализм, сверхинформационное общество, экспертность.
Воскресенский А.А., Рабош В.А., Султанов К.В., Сунягина А.Г. Дискурс «постматериального» в сверхинформационном обществе: экспертность и ценности // Общество. Среда. Развитие. - 2021, № 3 (DOI: 10.53115/19975996_2021_03). - С. 7-Ю.
© Воскресенский Алексей Александрович - кандидат философских наук, доцент, Российский государственный педагогический университет им.
А.И. Герцена, Санкт-Петербург; e-mail: voscres@gmail.com © Рабош Василий Антонович - доктор философских наук, профессор, заслуженный работник Высшей Школы РФ, и.о. ректора, Российский
государственный педагогический университет им. А.И. Герцена, e-mail: rector@herzen.spb.ru © Султанов Константин Викторович - заслуженный деятель науки РФ, доктор философских наук, профессор, Российский государственный
педагогический университет им. А.И. Герцена, Санкт-Петербург; e-mail: child2000@bk.ru © Сунягина Анна Германовна - старший преподаватель, Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия имени А.Л. Штиглица, Санкт-Петербург; e-mail: anasun@yandex.ru
Власть экспертов, или же экспертокра-тия - трансдисциплинарное понятие, недавно вошедшее и еще не закрепившееся в научном сообществе в качестве устоявшего термина, не имеющего однозначно воспринимаеой коннотации. Формирование в современном социуме с его обилием институтов производства новых знаний, информации - как релевантной, так и простого инфошума, - приводит к генезису и усилению института экспертности. В котором резко возрастает роль экспертного мышления во всех сферах социального бы-
тия человека, что является безусловным и отчетливым событием, маркирующим современность и создающим новые особенности гуманитарного и «знаниевого» дискурса в онтологическом, социальном, антропологическом и культурном измерении. Значительный рост и проникновение информационных потоков во все сферы нашей жизни приводит к формированию сверхинформационного общества, в кото- 0 ром информация становится человеконе- Е^ соразмерной, ее физически невозможно Ц ни осмыслить, ни интерпретировать, ни
CM
со
О
даже просто запомнить. Такая ситуация требует, призывает и обязывает к освоению компетенций экспертности, и, несмотря на то, что главной функцией эксперта и экспертизы по-прежнему является разработка уникальных, креативных, инновационных решений или алгоритмов, теперь в основании «неоэкспертности» находятся не многолетний профессиональный опыт, знания, повышение квалификации и дипломы, а высокоразвитые инструментальные навыки максимально быстрой и точной ориентации эксперта в информационном пространстве, способность отыскать в бескрайнем море информации кратчайший алгоритм наиболее эффективного действия (что приводит нас к феномену алгоритмов, алгоритмического мышления).
В этом отношении необходимо конкретизировать начавшийся в последние десятилетия дискурс гуманитарных и социальных наук по поводу экспертизы экспертности в контексте идеи постматериальных ценностей, уточнив возможности и угрозы, которые переживает именно гуманитарная сфера, сфера образования в связи с формированием нового института влияния и производства системы знаний. Объем знаний эксперта должен увеличиваться, адаптируясь под изменения среды, но, парадоксальным образом, к моменту накопления достаточного уровня эксперт-ности, знания оказываются деактуализи-рованными, поскольку меняются слишком быстро. В этом смысле традиционное, классическое вкладывание усилий в накопление знаний в течение долгого времени обессмысливается, эксперт должен обладать навыками максимально быстрого освоения нужной здесь и сейчас информации для получения актуального, опять же здесь и сейчас знания, и действий на их основе, что размывает сами границы рациональности, знаменуя рождение «инструментальной рациональности» и «технологического разума» [3, с. 65].
В этом отношении необходимо отметить, что в начале XXI вв. естественно-научная и техническая экспертиза, в отличие от гуманитарной и социальной, не переживают коренной ломки и существенного изменения, поскольку их опора на факты и эмпирическая доказательность особо не подвергаются интеллектуальным и манипулятивным спекуляциям или обвинениям в теоретической «нагру-женности», «производстве симулякров» и избыточной умозрительности. В то же самое время, политико-управленческая
экспертиза, гуманитарная экспертиза, экспертиза в области образования, т.е. вся сфера производства социально-значимых знаний и технологий, напротив, оказываются наиболее зависимыми от информационных спекуляций, поскольку именно область гуманитарного знания напрямую связана с «симулякрами» (Бодрийяр) и «дискурсами власти-знания» (М. Фуко) символического мира ценностей и мировоззрения конкретной исторической эпохи, мира идей, смыслов, значений, информационных потоков (Ж. Делез). Жизнь человека и общества все более виртуализи-руется, информационная среда в последние годы уже стала естественной неосредой образования и воспитания личности («цифровые аборигены» в рамках теории поколений. Наши студенты, чье детство и юность были сформированы информационной средой, интернетом, соцсетями и приложениями, дети, с рождения живущие в соцсетях).
Как отмечает В.С. Мартьянов, «длящийся более 30 лет «Всемирный мониторинг ценностей» (World Values Survey, WVS) на межстрановом уровне демонстрирует значимую статистическую зависимость: повышение уровня жизни людей приводит к росту постматериальных ценностей самореализации, доверия, ответственности, заботы о людях и природе, а также ценностей открытости изменениям. В то же время низкий уровень жизни населения коррелирует с сохранением доминирующей роли носителей консервативных материальных ценностей выживания, сохранения и самоутверждения. На фоне уже решенных материальных проблем индивидов в постиндустриальных обществах приоритетными для них становятся ценности самореализации и саморазвития, формирующие контуры новой политической этики и часто интерпретируемые как постмодерные. Эти ценности проявляются в растущем моральном неприятии такого социально-политического статус-кво, в котором господствующей ценностной стратегией граждан является демонстрация социально одобряемого поведения и выживание как пассивная адаптация к наличным и считающимися неизменными общественным нормам и практикам» [6]. В этом отношении, как видит, например, Дж. Хикс, по мере накопления благосостояния, классическое богатство, ресурсы и ценности все более утрачивают свою значимость для человека, на первый план выходят новые, более «нематериальные» субъективистские критерии (например,
индекс оценки «качества жизни») - такие, как свобода, безопасность, доверительность, справедливость [7].
При этом отдельно необходимо подчеркнуть, что сам термин «постматериальное», будучи весьма эвристичным для работы с целым рядом концептов современного «сверхинформационного общества», не является, тем не менее, чем-то инновационным по сути. Основная идея Рональда Франклина Инглхарта, автора термина «постматериализм», заключается в том, что в сравнительно «сытом», сформировавшемся и «заматеревшем» западном обществе в последние десятилетия на первый план выходят именно постматериальные ценности. И с этим сложно не согласиться. Напомним согласно концепции Рональда Инглхарта [5], именно ценностные установки людей, а также соответствующие им образовательные практики и сама философия образования в своей концептуальной основе выступают фундаментом и базисом экономических и социетальных моделей управления в позднем постиндустриальном обществе, основой парадигмального образования, что особенно актуально сегодня, учитывая трансверсальность и многоплановость сосуществующих парадигм в образовании. В рамках данной теории, на пути к обществу, основанному на знаниях, традиционные материалистические ценности, обеспечивающие выживание и адаптацию к экономической, социальной, политической и духовной сферам общества уступают свое место ценностям постматериальным, ведущим к максимальному самовыражению и раскрытию творческого потенциала личности (стремление к независимости, свобода выбора, ориентация на максимальную плюральность, качественное образование, саморазвитие, мгновенный доступ к информации из любой точки мира, при этом информация должна быть без каких-либо ограничений и т.д.) [3, с. 64-65].
В этом смысле промышленная революция, экономическое процветание, потребительский бум и экзистенциальная безопасность послевоенной эпохи (которую можно считать моментом отсчета, разные страны в разное время приходили в эту точку) привели к культурным изменениям, формированию «новой этики», гендер-ной проблематики, движению за защиту окружающей среды обитания человека, экологичности как мира природного, так и среды межличностного взаимодействия, распространению демократии,
снижению авторитаризма. Свобода выбора в обществах, оказавшихся в сфере бытования «постматериального» приводит к «увеличению субъективно переживаемого счастья».
Таким образом, по сравнению с информационным обществом экспертные знания в новой обществе, характеризующимся сверхинформационным характером, являются не просто и не столько результатом познавательной деятельности человека, сколько стремятся стать частью системы практического повседневного использования, то есть внедриться как социальная и гуманитарная технология управления на уровне субъективности человека.
Рассматривая и развивая тему эксперт-ности с позиций социально-философского анализа, можно сделать вывод, что экспертная деятельность, как и сам институт экспертности, создают новые, очень различные типы социальной реальности, вполне способны создавать новые механизмы производства и воспроизводства социальности, в т.ч. «экспертократию». В этом отношении, эксперт - это «социальный демиург», он не просто удовлетворяет потребность общества в актуальном знании, но и формирует новые социальные практики социальной деятельности и самой социальности. Любопытный взгляд на фигуру эксперта демонстрируют работы А. Ашкерова. По мнению данного автора, эксперт это специалист оценок и переоценок. Он знает, какое именно знание и решение ценится и как его подать, чтобы оно было должным образом оценено и востребовано. При этом, безусловно, эксперт предъявляет обобщенное мнение, но делать должен это максимально аутентичным уникальным образом, формируя свой личный бренд. Чем более аутентично, персонализировано и уникально осуществляемое экспертом обобщение, тем больше эксперт соответствует своему статусу. Далее, эксперт является, во-вторых, «судьей в области определения того, чем должно считаться знание, и чем его не должно считать». Он определяет релевантность информации, превращает знание в ресурс, продукт, услугу, и, в конечном счете, в капитал. Таким образом, экспертизу можно назвать монетизацией познавательной деятельности. И наконец, по мнению А. Ашкерова, эксперт - это проводник информации и знания из мира бессмыслицы в мир смысла и обратно. При этом эксперт не претендует на работу ученого, исследователя, его задача заключается не в том, чтобы производить знание. Важнейшая
функция эксперта осуществлять сократовское «ученое незнание», т.е. отсекать все знание, которое лишено функциональности, применимости на практике [1].
При этом колоссальной проблемой сегодня является кризис легитимности пост-неклассической науки, который резко актуализировал проблему взаимодействия экспертов и экспертизы с увлеченной и интересующейся, но совершенно неподготовленной и малокомпетентной аудиторией. Формирование и осуществление на практике концепта сверхинформационного общества изменяет функционирование процедуры и целей экспертизы. Востребованным становится именно «полезное», т.е. ориентированное на практическое применение знание, ограниченное конкретной сферой применения и подчиненное принципу инновационности, т.е. коммерческой привлекательности, «продаваемости» продукта. Производство знания вовлекается в орбиту действия экономических законов рынка и существует как рыночный продукт. Именно в этих условиях коммерциализации и массовизации знания развивается практика публичной экспертизы, которая и является важнейшим каналом коммуникации и взаимодействия экспертов и общества. Социологи Г. Коллинз и Р. Эванс предложили говорить о двух типах общественной (интерактивной) экспертизы. Эксперт первого типа функционирует в рамках обыденного сознания и повседневных «лайфхаков», его компетентность ограничена набором предпо-
чтений аудитории. Эксперт второго типа обладает когнитивной экспертностью, он может формулировать проблему и возможные способы решения, обладает как теоретическими знаниями, так и практическими навыками и компетенциями. При этом, оценки и тех, и других оказываются наиболее эффективными в сфере инноватики, где еще не сложились жесткие иерархические структуры.
К особенностям экспертократической парадигмы безусловно относится увеличение числа и многозначности знаков и символов, интерпретация и манипулирование которыми находится в прямой зависимости от когнитивных карт и семантических схем тех, кто осуществляет интерпретацию. Сегодня скорее информационный поток формирует человека и его ценностный мир, нежели наоборот. В этом отношении общество знаний, управляемое институтом экспертного знания, действительно может рассматриваться как новая парадигма общественного развития, создающая новые типы социальных отношений, связанные как с резким возрастанием роли научного и практикоори-ентированного знания и проникновения его во все сферы жизни человека, так и с усиливающимися рисками в системе отношений «человек - техносфера-знания», где именно человек оказывается «перегружен» знаками и символами, превращаясь в наиболее слабое звено данной цепи взаимодействий, что вызывает целый ряд вопросов и опасений.
см со
О
Список литературы:
[1] Ашкеров А. Экспертократия. Управление знаниями: производство и обращение информации в эпоху ультракапитализма. - М.: Европа, 2009. - 132 с.
[2] Воскресенский А.А., Рабош В.А., Сунягина А.Г. Постматериальные ценности поколения Z на пути к обществу знаний - к постановке проблемы // Общество. Среда. Развитие. - 2018, № 1. - С. 84-87.
[3] Воскресенский А.А., Султанов К.В., Сунягина А.Г. Трансформация ценностей в современном цифровом обществе: культурный капитал личности в контексте идеи постматериального // Общество. Среда. Развитие. - 2021, № 2. - С. 62-66.
[4] Гарафиев И.З. Экспертное производство и распространение знаний в теориях «общества знаний» и «общества риска» // Управление устойчивым развитием. - 2016, № 1 (02). - С. 54-58.
[5] Инглхарт Р., Вецель В. Модернизация, культурные изменения и демократия: Последовательность человеческого развития. - М.: Новое издательство, 2011. - 464 с.
[6] Мартьянов В.С. Глобальный модерн, постматериальные ценности и перефирийный капитализм в России // Полис. Политические исследования. - 2014, № 1. - С. 83-98. - DOI: https://doi.org/10.17976/ jpps/2014.01.06
[7] Хикс Дж., Ален Р. Пересмотр теории ценности // Вехи экономической мысли. Том 1. Теория потребления и спроса / Под ред. В.М. Гальперина. - СПб. Экономическая школа, 2000. - С. 117-141.
