CC BY
131
Антипов В. С.
УДК 930(4)«15/18»
ДИСКРЕДИТАЦИЯ ЕКАТЕРИНОЙ ВЕЛИКОЙ ГУСТАВА III ВО ВРЕМЯ РУССКО-ШВЕДСКОЙ ВОЙНЫ 1788 - 1790 гг.
В статье анализируются средства и методы дискредитации Екатериной Великой короля Густава III во время Русско-шведской войны 1788 - 1790 годов. В качестве источников использованы законодательство Российской империи, публицистические тексты Екатерины Великой, её переписка с зарубежными просветителями М. Гриммом и И. Циммерманом. Выявлены используемые императрицей приёмы дискредитации противника: персонификация, упрощение и стереотипизация образа врага, отождествление с абсолютным Злом, изображение силой враждебной европейскому порядку, соблюдаемому «просвещёнными государствами.
Ключевые слова: Екатерина Великая, Густав III, Русско-шведская война 1788-1790 гг., дискредитация противника.
В статье ставится задача выявить средства и методы дискредитации Екатериной Великой короля Швеции Густава III накануне и в ходе войны 1788-1790 гг. Специальное исследование по представленной теме отсутствует, хотя она неоднократно затрагивалась в общих работах.
В 1771 г. на шведский престол вступил молодой, энергичный и амбициозный Густав III. В 1772 г. он совершил государственный переворот в целях покончить с так называемой «эрой свобод» и восстановить абсолютистскую форму власти. Однако, классической формы абсолютизма, подобного российскому, французскому и прусскому, ему установить не удалось. Согласно новой конституции в стране возник режим ограниченной монархии со значительными признаками абсолютизма. Участие риксдага в формировании внутренней и внешней политики значительно уменьшилось, но всё ещё оставалось значительным. Шведским королём было начато реформирование государства в духе просвещённого абсолютизма. Таким образом, в северной Европе по соседству оказались две страны: густавианская Швеция и екатерининская Россия, проводившие близкие по типу преобразования. Впрочем, это никак не сказалось на взаимоотношениях между двумя государствами. Наоборот, они заметно ухудшились. Дело в том, что для Густава одной из причин смены формы правления было стремление покончить с нарастающим в предшествующие десятилетия вмешательством российской дипломатии во внутренние дела Швеции, не допустить повторения в этой стране событий в Польше, приведших к её первому разделу. Переворот был крайне негативно воспринят в Петербурге, в первые
годы после него правители двух государств рассматривали как вполне возможную угрозу войны между ними1.
Во второй половине 1770-х - начале 1780-х гг. отношения России и Швеции временно улучшаются. На территории России состоялись две встречи монархов. Оба государства совместно действовали в рамках Лиги вооружённого нейтралитета 1780-1783 гг., обеспечивавшей защиту морского судоходства от действий Великобритании, ведшей войну с североамериканскими колониями, проводившей в нарушение международного права досмотры торговых кораблей нейтральных стран. Между монархами Швеции и России устанавливается внешне вполне дружественная переписка, наполненная уверениями во взаимной дружбе и симпатиях. Между тем, старые противоречия между странами сохранялись. Знаменательным выглядел неожиданный выпад Екатерины в письме к Густаву III 17 марта 1784 г. Среди потока любезностей появляется недвусмысленное предупреждение: «Рассказывают, будто Ваше Величество втайне делаете приготовления, чтобы овладеть Норвегией. (Принадлежавшей Дании, традиционной союзнице России в регионе - В.А.). Я вовсе не верю этому, равно как и слуху, который мне угрожал вторжением ваших войск в Финляндию, где Ваше Величество, как утверждали, намеревалось вырезать мои слабые гарнизоны и идти прямо на Петербург, вероятно, с тем, чтобы
1 См. подробнее: Сексте Я. А. Русско-шведская война 1788-1790 гг. Из истории внешней политики России: автореферат дис... канд. ист. наук [Электронный ресурс]. СПб., 2004. URL:
http:/ / cheloveknauka.com/ russko-shvedskaya-voyna-1788-1790-gg (дата обращения: 02.02.2017).
там поужинать»2. Постепенно отзывы императрицы о шведском короле становятся всё более жёсткими и даже оскорбительными. 27 мая 1788 г. в письме к Г. А. Потёмкину она прямо пишет о возможности того, что «полоумный король шведский начнёт войну с нами»3.
21 июня 1788 г. шведские войска вторглись на территорию русской части Финляндии и начали осаду пограничных крепостей. Затем межцу шведскими и русскими эскадрами сражения развернулись в Балтийском море.
Сразу же после начала войны Екатерина использует все находящиеся в её распоряжении средства для дискредитации враждебного монарха. В течение нескольких дней императрица - опытный полемист, пишет обширный, педантично составленный ответ на декларацию Густава III, обосновывавшую неизбежность объявления им войны. Переписанный копиистами он срочно рассылается в Англию, Францию и Голландию, высшим российским чиновникам в наместничествах, прилегающих к разгорающемуся конфликту, передаётся послам иностранных государств в Петербурге. Императрица интересуется их реакцией, и её статс-секретарь радостно сообщает о впечатлении, произведённом на представителя Франции Л. Ф. Сегюра: «Шведская декларация написана вороньим пером, ...прочитанное мной опровержение пером орлиным»4. Вскоре текст публикуется на немецком, французском и русском язы-ках5. На левой стороне страницы помещались цитаты из декларации Густава, напротив - их опровержения и желчные комментарии Екатерины. К основному тексту прилагались русский Манифест об объявлении войны, статьи Абоского мирного трактата 1743 г., нарушенные шведским монархом, отрывки из дипло-
2 Екатерина II - Густаву III 17 марта 1784 г. Цит. по: Грот Я. К. Императрица Екатерина II и Густав III // Русская старина. 1877. Т. 18. С. 405-406.
3 Екатерина Вторая и Г. А. Потёмкин. Личная переписка: (1769-1791) [Электронный ресурс]. М., 1997. URL: http://az.lib.ru/e/ekaterina_w/text_0030.shtml (дата обращения: 23.01.2017).
4 Храповицкий А. В. Запись 2 декабря 1788 г. // Храповицкий А. В. Памятные записки статс-секретаря императрицы Екатерины II. М., 1990. С. 142.
5 Примечания и исторические объяснения на
объявление Его Величества короля шведского в
Гелзингфорсе в 21 день июля 1788 года. СПб., 1788.
матической переписки, сопровождавшей разрыв отношений между двумя государствами.
Для дискредитации Густава III Екатерина обращается к старому испытанному оружию своего влияния на общественное мнение в странах Западной Европы - переписке с просветителями - властителями дум эпохи. С первых лет правления императрица не жалела личного обаяния, публицистического таланта и денег для использования «золотых перьев» того времени (Вольтера, Д. Дидро, Ж. Л. Даламбера) в целях нейтрализации враждебных слухов о незаконности её восхождения на престол, формирования положительного образа проводимых реформ и внешнеполитических акций. Благодаря этим усилиям значительная часть общественного мнения за рубежом сочувствовала российской политике, верила в постепенное продвижение России по пути цивилизации, забывая о негативных явлениях в её развитии, и, прежде всего, усилении крепостного права. Императрицей сознательно и успешно создавался образ идеальной страны просвещённого абсолютизма, формировался феномен «русского миража», как назовёт его в XX в. французский историк А. Лортолари6.
Наиболее знаменитые адресаты Екатерины уже умерли к началу Русско-шведской войны, но активно продолжали работать просветители младшего поколения. По взглядам на Россию они делились на две группы. Г. Б. Мабли, Г. Рейналь, В. Р. Мирабо-старший, Ж. Малле дю Пан вслед за Ж. Ж. Руссо сосредотачивали внимание на критике «рабства» и «деспотизма», царящих в России. Они негативно оценивали «агрессивные» и «варварские» действия Екатерины против Османской империи, Польши, Швеции. Их симпатии были на стороне шведского короля, поражение которого, как они утверждали, могло привести к распространению зоны крепостного права на захваченные финские территории. Но среди просветителей оставались и наследники вольтеровской традиции доброжелательного отношения к России. Используя переписку с ними можно было повлиять на парижские салоны, а через них и на гораздо более широкие круги интеллигенции, чиновничества и просто грамотного населения.
6 Lortholari A. Les «Philosophes» du XVIII siècle et la Russie. Le mirage Russe en France au XVIII siècle. P., 1951.
Наиболее интенсивная переписка императрицы в годы войны поддерживалась с М. Гриммом7 и И. Циммерманом8. Обыкновенно послания отправлялись специальными курьерами. Но часто императрица распоряжалась посылать письма и по обычной почте, чтобы расширить круг любопытствующих читателей. Например, Храповицкий отмечает 17 августа 1789 г., что при получении новых благоприятных сведений об очередном морском сражении «писали об оном к Гримму и Циммерману по почте, чтоб нарочно чита-ли»9.
Самой интенсивной переписка была с Мельхиором Гриммом - влиятельным завсегдатаем парижских салонов, составителем и автором «Корреспонденции литературной, философской и критической» - рукописной газеты в 15-16 экземплярах, специально предназначавшейся для распространения среди монархов Европы. Гримма и Екатерину связывали давние дружеские отношения, они несколько раз встречались в Петербурге, их переписка носила особо доверительный характер. Императрица в письмах к нему касалась таких щекотливых тем, как дипломатические интриги, откровенно отзывалась о своих коронованных друзьях и врагах в зарубежной Европе. Письма к Иоганну Георгу Циммерману - швейцарскому философу и врачу носили более сдержанный характер. В них преобладала информация о причинах войны, успехах русского оружия, призванная нейтрализовать сведения, распространяемые в шведских публикациях. Гримму и Циммерману в приложениях к письмам пересылались переводы наиболее важных официальных документов, например, Манифеста об объявлении войны.
В «Санкт-Петербургских ведомостях» и «Московских ведомостях» наряду с официальными сведениями о ходе военных действий постоянно помещались материалы, дискредитирующие Густава III, его внутреннюю и внешнюю политику. Обе газеты в июле 1788 г. напечатали текст ноты - ультиматума шведского короля. Публикации со-
7 Письма Императрицы Екатерины II барону Мельхиору Гримму (годы с 1774 по 1796) / / Сборник Русского исторического общества. Т. 23. СПб., 1878.
8 Письма Екатерины II к доктору Циммерману / / Сочинения императрицы Екатерины II. Т. 3. СПб., 1850. С. 433-483.
9 Храповицкий А. В. Памятные записки статс-секретаря... С. 202.
провождались комментирующей статьёй о «непристойных и ни мало не сходных с истиной изъяснениях короля»10. На протяжении всей войны в «Санкт-Петербургских ведомостях» неизвестный, хорошо информированный автор корреспонденций из Стокгольма в самых чёрных красках оценивал несостоятельные претензии короля на роль великого полководца, его конфликты с дворянской частью риксдага и офицерством, рассказывал о росте оппозиционных настроений в столице и провинции11.
За дискредитацию Густава III принялись и русские литераторы, следуя правилу, сформулированному одописцем Василием Петровичем Петровым, покровительствуемым императрицей:
«Монархи меж собой нередко брань творят, Военным духом все писатели горят»12.
Во главе писателей, начавших «чернильную войну» против шведского короля, стала сама Екатерина, накопившая к этому времени солидный опыт в сочинении текстов для драматической и оперной сцен. В сентябре - декабре 1788 г. императрица, погружённая в военные заботы, находит время, чтобы вместе со своим секретарём Александром Васильевичем Храповицким сочинить либретто комической оперы «Горе-богатырь Косомето-вич». Прототипом её главного героя «фуфлы-ги-богатыря» стал шведский король. Музыку оперы самым срочным образом написал Ви-сенте Мартин-и-Солер, придворный композитор, испанец, осевший в Петербурге. Первая постановка оперы состоялась в разгар военных действий 29 января 1789 г. в Эрмитажном театре, где среди узкого круга зрителей присутствовали и несколько иностранных послов (министров, как их тогда именовали). Несколько позже императрица всё-таки распорядилась прекратить постановки в Петербурге и перенести их в Москву, ибо «здесь для министров иностранных не ловко»13. Был напечатан и текст14.
10 Санкт-Петербургские ведомости. 1788. 7 июля.
11 Брикнер А. Г. Война России со Швецией в 17881790 годах. СПб., 1869. С. 6.
12 Петров В.П. К. из Лондона / / Поэты XVIII века. Т. I. Л., 1972. С. 350.
13 Храповицкий А. В. Запись 26 апреля 1789 года // Храповицкий А. В. Памятные записки статс-секретаря.С. 187.
14 Сказка о Горе-богатыре Косометовиче и опера комическая из слов сказки составленная. СПб. 1789.
Петров на время забывает о составлении громогласных од и превращается в сатирика, пишет обличительное «Приключение Густава III, короля шведского»15, с радостным сообщением: «Тщетны все труды, Густаву нос разбили до руды (крови - В.А.)»16. Не остался в стороне и Гавриил Романович Державин. В оде «На Счастие», вознося Екатерину, как самую выдающуюся среди европейских монархов, поэт славит её за то, что «Перун к странам железным несёт», намекая на Швецию, славившуюся в XVIII веке производством железа и стали. Среди похвал, обращённых к царице, он пишет: «Задать Стокгольму перцу хочешь»17.
При систематизации обвинений, выдвигаемых Екатериной в адрес шведского короля, вырисовывается некая их иерархия: от связанных с чисто человеческими особенностями личности противника до тяжелейших политических. Начнём с первых. Самое безобидное, но зато повторяемое как нечто само собой разумеющееся всюду, где возможно: он сошёл с ума. «Его надо бы запереть в дом сумасшедших» - пишет Екатерина Гримму за несколько дней до начала войны18. Для «документального» подтверждения безумия короля Екатерина особенно часто использует «нелепую и сумасшедшую ноту» Густава, переданную секретарём шведского посольства Шлафом (посол Ю. Ф. Нолькен ранее был выдворен из Петербурга). Король разговаривал с могущественной соседкой как с уже полностью разгромленным, поставленным на колени противником. Он настаивал на немедленной передаче Швеции всех частей Финляндии, утраченных по Ништадтскому и Абоскому мирным трактатам, разоружении балтийского русского флота. Выступая как союзник Турции, Густав требовал прекращения Россией военных действий. При шведском посредничестве между Россией и Османской империи должен был быть заключён мир на условии возвращения всех отвоёванных русскими войсками территорий, в том числе и Крыма. Нота отвергала возможность каких-либо переговоров и содержала требование безотлагательного ответа «да» или
«нет». По инициативе Екатерины её текст без каких-либо изъятий как наглядная иллюстрация безумия Густава публиковался в отечественных и зарубежных газетах, рассылался приложением к письмам иностранным корреспондентам. В опере о Горе-богатыре высокопоставленный автор откровенно глумится над умственной неполноценностью центрального героя - самодовольного и ничтожного глупца.
Густав в изображении императрицы вдобавок ещё и лжец, предоставляющий, например, совершенно противоположные сведения о возможных мирных переговорах французскому, прусскому, английскому, голландскому, датскому дворам. При этом, «обещая каждому из них порознь, что кроме его не возьмёт другого посредника»19. Он распространитель «гнусных клевет» в отношении России и её государыни. «Клеветать на свою родственницу и соседку - вот его первые приёмы»20. Постоянно высмеивается склонность короля к театральным эффектам, например, намерение устроить в захваченном Петербурге торжественные празднования, приёмы для шведских придворных дам и низвержение памятника Петру I21.
Густав изображается как бесталанный, неудачливый и трусливый военачальник. При этом для Екатерины как бы ни существуют не такие уж редкие победы шведского флота, она их игнорирует. Неудачная осада Нейшлота, первой русской крепости на пути войск Густава в русскую Финляндию, высмеивается в одном из эпизодов «Горе-богатыря». Её гарнизон, состоящий из солдат-инвалидов, возглавляемый секунд-майором Кузьминым, наотрез отказался сдать ключи многократно превосходящему неприятелю. В анналах истории сохранился ответ коменданта Нейшло-та секунд-майора Кузьмина на шведский ультиматум: «Не могу открыть ворота, у меня одна рука, да и в той шпага». Откровенно издеваясь над неудачливым противником, Екатерина делает некоего однорукого старика героем своего либретто. Вооружившись ухватом, он обращает в бегство Горе-богатыря, попытавшегося сломать дверь в его избушку.
15 Петров В. П. Приключение Густава III короля шведского. СПб., 1906.
16 Там же. С. 6.
17 Державин Г. Р. На Счастие / / Сочинения: в 4 т. Т. 1. СПб, 1864. С. 246, 251.
18 Екатерина - Гримму 28 мая 1788 г. // Сборник
Русского исторического общества. Т. 23. С. 449.
19 Екатерина - Циммерману 11 октября 1788 г. // Сочинения императрицы Екатерины II. Т. 3. СПб., 1850. С. 462.
20 Екатерина - Гримму. 5 июля 1788 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 23. С. 454.
21 Там же. С. 455.
В очередном письме к Гримму подробно рассказывается, как шведский король покинул моряков в разгар морского сражения возле Выборга: «Бежать в самом разгаре опасности это низость, а не ошибка. О дрянные трусы! Они внушают мне отвращение»22.
Густав наделяется прозвищами всякого рода, изменяемыми в зависимости от аудитории, которой они предназначены. 7 июля 1788 г. в письме к императору Иосифу II он именуется соперником Дон Кихота - «героя Ламан-чи»23. В текстах, предназначенных для просветителей, он выступает под именем Фальстафа - героя Шекспира, ничтожного хвастуна и труса24. В обращении к соотечественникам шведский король именуется оскорбительным словцом «фуфлыга» (ныне устаревшим, по словарю В. И. Даля - «продувной мот, гуляка» - В.А.)25.
Не отстают от государыни в поисках презрительных прозвищ и поэты: «Презренным будешь ты в Европе королишком, иль как ненадобный для царства кормоед»26.
Одним из самых оскорбительных в глазах монархической Европы для Густава III должны были стать обвинения в симпатиях к Емельяну Пугачёву. В «Примечаниях и исторических объяснениях» Екатерина посвящает этому сюжету возмущённую тираду: «Королю нравится этот бунт. Он хочет, чтобы ему вменено было в особую добродетель, что он не вступил в союз с тем разбойничьим атаманом. Мерзость сего предприятия не могла бы, может быть, никому более вреда причинить как самому королю»27.
Екатерина стремится мобилизовать историческую память россиян и европейцев. Если Густав III отождествлял себя с Густавом -Адольфом, «северным героем» Тридцатилетней войны, то Екатерина постоянно напоминала о поражениях его предка Карла XII в Северной войне. Императрица насмехается над противником, который обещал подданным
«довершить начатое Карлом XII дело, то есть, по-видимому, гибель Швеции»28. Не забывает Екатерина и об опыте победоносной войны против шведов 1741-1743 гг. Готовя записку в Совет при Высочайшем дворе о возрастающих шведских вооружениях, она напоминает: «Императрица Анна Иоанновна в подобном случае велела сказать, что «в самом Стокгольме камня на камне не оставит». Сия твёрдость тогда подействовала, а теперь Россия вдвое сильнее»29.
Обвинения в адрес Густава нарастают, становятся всё более тяжкими.
Шведский монарх предстаёт в текстах императрицы как злостный нарушитель международно-правовых отношений между «просвещёнными государями». Манифест «О причинах войны противу Швеции» гласил, что действия Густава «сродни только хищным варварам, а не просвещённым европейским державам»30. Ярчайшее подтверждение этому Екатерина находит в созданном Густавом поводе для объявления войны России. Согласно действующему шведскому законодательству, король мог вести только оборонительную войну. Для того чтобы представить Россию агрессором и получить согласие риксдага на ответные действия Густавом была организована провокация на границе. За несколько дней до начала войны отряд его солдат, переодетых казаками, напал на шведскую таможню в местечке Пуумала. Когда Екатерина составляла свои «Примечания и исторические объяснения», она ещё не знала подробностей о «маскараде» в Пуумала, позднее установленных более верно. Но в целом по первым известиям она описывала его достаточно точно. «Употреблён был отчаянный подлог. Переряжены 24 человека шведов российскими казаками и посланы на учинение разорения в Карелию, во исполнение онаго сожжена де-ревня»31. Позднее сведения о шведской провокации были подтверждены и уточнены на
22 Екатерина - Гримму... С. 488.
23 Храповицкий А. В. Памятные записки статс-секретаря. С. 76.
24 Екатерина II - Гримму 21 июня 1788 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 23. С. 451.
25 Например, в письме к Г. А. Потёмкину 29 августа 1788 г. // Екатерина Вторая и Г. А. Потёмкин. Личная переписка: (1769-1791). М., 1997. URL: http://az.lib.ru/e/ekaterina_w/text_0030.shtml (дата обращения: 23.01.2017).
26 Петров В. П. Приключение Густава Ш...С. 16.
27 Примечания и исторические объяснения. С. 14-
15.
28 Екатерина - Гримму. 5 июля 1788 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 23. С. 454.
29 Храповицкий А. В. Запись 22 марта 1788 г. // Храповицкий А. В. Памятные записки статс-секретаря императрицы Екатерины II. М., 1990. С. 54.
30 Полное собрание законов Российской империи. Т. 22. № 16679. С. 1083.
31 Примечания и исторические объяснения. С. 57.
основании донесений российского консула в шведской Финляндии Беера32.
Густав по оценкам Екатерины нарушитель не только международного, но и государственного права своей страны. Он виноват в государственном перевороте, покончившем с конституцией «эры свобод», восстановившим абсолютистскую власть. Екатерина, сама пришедшая к власти в результате дворцового заговора 1762 г., гневно обличает Густава: «угодно было королю опрокинуть шведский образ правления, посредством которого его дом воцарился»33. Таким образом, ею используется один из приёмов психологической войны, когда противнику ставят в вину деяния, совершаемые самим обвинителем.
Так же поступает самодержавная Екатерина, упрекая враждебного монарха, ограниченного в отличие от неё риксдагом и конституцией, в «самовластии». Она скорбит о несоответствии политики Густава «духу вольности, оживлявшему издревле шведскую нацию и ополчавшему её противу всякого угнетения»34. Возмущением дышат её слова: «Незаконно присвоив себе неограниченную власть, он пользуется ею на горе своим под-данным»35. Она сравнивает врага с турецким султаном Селимом III: «Один будет давить своих пашей, а другой вольности и истину в своих речах и сочинениях»36.
Негодуя вслед за государыней, русский поэт пишет обличительные стихи, напоминающие речи якобинцев:
«Судьба из рук твоих исторгнет самовластье, Служившее тебе, как бешеному меч. .Златая вольность вновь возникнет, И весь народ ура! Ей в радости воскликнет, Кляня тиранских вслух насилие когтей»37.
Приведём ещё один пример использования двойных стандартов. Екатерина обвиняет Густава III в получении субсидий от иностранных государств, практике, столь распространённой в XVIII в. Екатерина сама, готовя
32 Храповицкий А. В. Запись 12 ноября 1788 г. // Храповицкий А. В. Памятные записки статс-секретаря императрицы Екатерины II. М., 1990. С. 132-133.
33 Примечания и исторические объяснения. С. 19.
34 Там же. С. 6.
35 Екатерина - Гримму. 21 июня 1788 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 23. С. 451-452.
36 Екатерина - Циммерману 23 мая 1789 г. // Письма Екатерины II к доктору Циммерману / / Сочинения императрицы Екатерины II. Т. 3. СПб., 1850. С. 471472.
37 Петров В. П. Приключение Густава Ш...С. 16.
заговор против Петра III, получала их через английское посольство, а позднее, уже царицей, финансировала перед войной шведскую оппозицию. Но всё это забыто. Густав III предстаёт в её письмах ничтожным попрошайкой и вымогателем денег у его английских, французских и турецких покровителей. Брезгливостью дышат слова Екатерины: «Фальстаф всячески хлопотал у турок, чтобы продать се-бя»38, «турки дали ему два или три миллиона пиастров, он совсем ошалел от подобной дря-
ни»39.
Отрицательные черты Густава III - воплощения зла, особенно ярко выступают на фоне создаваемого Екатериной образа идеального правителя. Таковым, за неимением лучшего примера, выступает сама императрица. Если шведский король злонамеренный нарушитель международного права, то Екатерина его безупречно соблюдает. Густав -трус, Екатерина - храбра. Вот как эмоционально завершается уже приводившийся выше рассказ Гримму о короле, покинувшем сражающиеся корабли, когда над ними нависла угроза гибели. «Уж этого, например, я бы не сделала, потому что оно доказывает, что боишься за свою шкуру. Я просто бы сказала своему флоту: «Господа, я хочу делить ваши опасности; где вы будете, там и я. Будем жить и умирать вместе»40. Густав предстаёт наследником Карла XII, погубившего Швецию, Екатерина - продолжателем дела Петра Великого - преобразователя России. Императрица превосходит шведского короля и как организатор военных побед. Она с гордостью сообщает Циммерману: «Петербург имеет вид места сражения, да и я сама живу как -будто в главной квартире»41.
Образу разделенной внутренними противоречиями Швеции, руководимой сумасшедшим королём, противопоставляется картина Российского государства, мощного, единого, выражающего интересы всего народа, возглавляемого мудрой монархиней, неразрывно связанной с её подданными. Екатерина пишет о единодушном отклике крестьянства и дворянства на её призыв поставить рекрутов для безотлагательного форми-
38 Екатерина - Гримму. 4 сентября 1788 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 23. С. 463.
39 Там же. С. 456.
40 Там же. С. 488.
41 Екатерина - Циммерману. 20 июля 1788 г. // Сочинения императрицы Екатерины II. Т. 3. СПб., 1850. С. 461.
рования новых батальонов и эскадронов. «Всяк бежит защищать государство и отечество; принуждать нет надобности»42.
При компрометации противника Екатериной явная неправда не используется. Её оружие - соответствующая интерпретация фактов. Редким примером употребления непроверенных слухов может служить распространяемое в переписке сообщение о намерении Густава III перейти из протестантизма в католичество подобно шведской королеве Кристине (1632-1654 гг.), отрекшейся от престола и доживавшей свой век в Риме. Эти сведения, могущие скомпрометировать короля в глазах его подданных - лютеран, впоследствии оказавшиеся ложными, Екатерина получила от русского посла в Польше О. М. Штакельберга и сразу же использова-ла43. Не проверив информацию, она немедленно сообщает Гримму, что если Густав потерпит поражение в начинающейся войне, «у него есть план отправиться в Рим и принять католичество, к которому он так располо-жен»44.
Подведём итоги.
Анализируя тексты Екатерины можно говорить о незаурядном публицистическом таланте их автора, проявляемом в дискредитации антагониста. Менее всего императрица склонна придерживаться объективного взвешенного подхода к личности шведского короля. В её обличениях мы не найдём признаков рефлексии, колебаний и сомнений. Внимательная читательница Вольтера прослеживается в тяготении к приёмам его памфлетов: осмеянию, иронии и тенденциозности.
Екатерина использовала старый и вечно новый приём дискредитации противника - «персонификации врага» - носителя абсолютного зла. Личность Густава III становилась под её пером олицетворением в образе конкретного человека всего негативного, связанного с шведской агрессией против России. Все обвинения сосредотачивались на одном персонаже. Ибо, создавая образ конкретного врага, гораздо легче воздействовать на настроения большинства населения, чем, излагая глубинные (геополитические, экономические и другие) причины военного конфликта.
Даже в самые напряжённые моменты военных действий шведский этнос в целом не подвергался императрицей каким-либо обвинениям. И дело не только в педантичном следовании Екатериной просветительскому принципу «нет плохих народов, есть только плохие люди». Императрица смотрела в будущее, рассчитывая после заключения мира возобновить предшествующую политику в Швеции, опираясь на оппозиционно настроенные части общества. Она старалась при каждом удобном случае напомнить подданным шведского короля, что война идёт именно с ним, а не со шведами и финнами. Уже в августе 1788 г. главнокомандующему русскими войсками в Финляндии В. П. Мусину-Пушкину был направлен рескрипт императрицы, предписывающий в случае вторжения на территорию Швеции её жителям «оказывать ласковость, охранять безопасность лиц и имений их»45.
В соответствии с рескриптом, обращение Мусина-Пушкина провозглашало от имени государыни, что она «различает поведение короля шведского, вопреки государственных установлений самопроизвольную войну неправедную противу России начавшего, от поведения и расположения народа в деле сем, соглашением своим не участвовавшего; да и желание Её Величества есть искреннее, дабы все права, привилегии и вольности народные сохранены были во всей точ-ности»46.
Императрицей искусно осуществлялось нарастающее упрощение, стереотипиза-ция образа шведского короля. Назовём характерные черты этого образа.
1. Густав, безусловно, чуждая сила, враждебная европейскому порядку, соблюдаемому «просвещёнными государствами». Он враг России и лично Екатерины, враг даже Швеции, ведомой им к пропасти.
2. Он упоминается только в негативном контексте, всё, что исходит от него плохо, у него как политика и даже личности нет положительных черт. Забыто то, что ещё недавно во время персональных встреч король был «милый кузен», умный и весёлый собеседник, любезный корреспондент по переписке.
42 Екатерина - Циммерману... С. 469.
43 Храповицкий А. В. Запись 28 июня 1788 г. // Храповицкий А. В. Памятные записки статс-секретаря императрицы Екатерины II. М., 1990. С. 72.
44 Екатерина - Гримму. 5 июля 1788 г. // Сборник
Русского исторического общества. Т. 23. С. 455.
45 Цит. по: Нарочницкий А. Л. Россия и Аньяльская конфедерация / / Новая и новейшая история. 1967. № 3. С. 66.
46 Документы по истории Аньяльской конфедерации / / Новая и новейшая история. 1967. № 3. С. 80.
3. Густав отождествляется со Злом, он хочет уничтожить всё, чем дорожит Екатерина и поэтому сам должен быть уничтожен.
В августе 1790 г. война закончилась подписанием в местечке Верела мирного договора. Его вторая статья гласила: «Рубежи и границы с обеих сторон останутся на том основании, как они были до разрыва, или до начатия нынешней войны»47. Реваншистские планы Густава были сорваны. Главная причина этого, разумеется, крылась в успешных действиях русских сухопутных сил и флота. Но свою роль сыграла организованная Екатериной, ставшая составной частью военных усилий России, пропагандистская кампания. Благодаря ей русские солдаты и офицеры убеждались в правоте дела, за которое воевали. Она способствовала нарастанию скептицизма по отношению к действиям Густава среди правящих элит его союзников - Великобритании, Франции и Пруссии. Наиболее важные результаты были достигнуты в поддержке сепаратистских настроений шведского (по преимуществу финляндского) офицерства, вышедшего из повиновения королю, создавшего враждебную ему Аньяльскую конфедерацию, потребовавшую заключения мира с Россией.
Источники
Документы по истории Аньяльской конфедерации / / Новая и новейшая история. 1967. № 3. С. 71-80. Екатерина II. Горе - богатырь Косометович (Опера Комическая) / / Сочинения имп. Екатерины II. Т. II. СПб., 1901. С. 469-520. Екатерина Вторая и Г. А. Потёмкин. Личная переписка: (1769-1791) [Электронный ресурс]. М., 1997. URL: http://az.lib.ru/e/ekaterina_w/ text_0030.s html. (дата обращения: 23.01.2017). Манифест «О причинах войны противу Швеции» 30 июня // Полное собрание законов Российской империи. Т. 22. № 16679. С.1081-1083. Петров В. П. Приключение Густава III короля
шведского. СПб., 1906. Письма Императрицы Екатерины II барону Мельхиору Гримму (годы с 1774 по 1796) / / Сборник Русского исторического общества. Т. 23. СПб., 1878. Письма Екатерины II к доктору Циммерману // Сочинения императрицы Екатерины II. Т. 3. СПб., 1850. С. 433-483. Поэты XVIII века: в 2 т. Л., 1972.
Примечания и исторические объяснения на объявление его величества короля шведского, изданные в Гелзингфорсе в 21 июля 1788 года, СПб., 1788.
Храповицкий А. В. Памятные записки статс-секретаря императрицы Екатерины II. М., 1990.
Литература
Брикнер А. Г. Война России со Швецией в 17881790 годах. СПб., 1869.
Грот Я. К. Императрица Екатерина II и Густав III / / Русская старина. 1877. Т. 18. С. 403-417.
Грот Я.К. Екатерина II в переписке с Гриммом. СПб., 1884.
История Швеции. М., 1974.
Коваленко Г. М. Русские и шведы от Рюрика до Ленина: контакты и конфликты. М., 2010.
Нарочницкий А. Л. Россия и Аньяльская конфедерация / / Новая и новейшая история. 1967. № 3. С. 59-69.
Сексте Я. А. Русско-шведская война 1788-1790 гг. Из истории внешней политики России: автореферат дис... канд. ист. наук [Электронный ресурс]. СПб., 2004. URL: http://cheloveknauka.com/ russko-shvedskaya-voyna-1788-1790-gg. (дата обращения: 02.02.2017).
Lortholari A. Les «Philosophes» du XVIII siècle et la Russie. Le mirage Russe en France au XVIII siècle. P., 1951.
47 Верельский мирный договор / / Полное собрание законов Российской империи. Т. 23. № 16893. С. 161.
Владимир Сергеевич Антипов, доцент кафедры всеобщей истории и регионоведения Псковского государственного университета, кандидат исторических наук (Псков, Россия); e-mail: v_antipov@mail.ru
DISCREDITING TACTICS USED BY CATHERINE THE GREAT AGAINST GUSTAV III DURING RUSSIAN-
SWEDISH WAR OF 1788-1790
The article analyzes means and methods, which Catherine the Great used for defamation of Swedish king Gustav III during the Russian-Swedish war of 1788 - 1790 years. The sources used for analysis were: legislation of the Russian Empire, Catherine the Great's publicist texts, her correspondence with foreign enlighteners M. Grimm and J. Zimmerman. There were revealed methods, which the empress used to discredit the enemy: personalization, simplification and stereotyping of the enemy image; identification with the Absolute Evil; representation as a hostile power to the European order that was kept by "enlightened states".
Key words: Catherine the Great, Gustavus III, Russian-Swedish war of 1788 - 1790, discrediting tactic.
Vladimir S. Antipov, Associate Professor of the Department of World History and Area Studies, Candidate of Historical Sciences (Pskov State University, Pskov, Russia); e-mail: v_antipov@mail.ru.
