CC BY
70
Н.В. Шимонова
Неизвестный эпизод биографии Яна Андерса Егергорна, борца за независимость Финляндии и Ирландии
со
<
>,
5
В статье рассматривается период жизни барона Я.А. Егергорна, связанный с заключением его в Тауэр в 1799 г. В работе используются неопубликованные документы из фондов Архива внешней политики Российской империи. Ключевые слова: барон Я.А. Егергорн, Аньяльская конфедерация, Екатерина II, граф С. Р. Воронцов, лорд У. Гренвилл, лорд У.Г. Портленд, внешняя политика России и Великобритании конца XVIII в.
Одним из эпизодов русско-шведской войны 1788-1790 гг. было прибытие в Россию представителя финляндской оппозиции. В Санкт-Петербург на встречу с Екатериной II в качестве депутата летом 1788 г. прибыл один из лидеров тайного союза финских офицеров [4, с. 159] майор Ян Андерс Егергорн (в переписке русских современников его называют Ягергор-ном, в современной финской исторической литературе - Юхани Антти Егергорном) с Лиикальской нотой, в которой предлагалось заключить мир с Россией и восстановить границы, установленные по Ништадскому миру [2, с. 30]. Екатерина II приняла Егергорна, однако, дав благожелательный ответ заговорщикам, осудила их за измену королю (хотя Густав III как личность не вызывал в ней сочувствия, получив от нее насмешливое прозвище «Фуфлыга-богатырь») и не оказала заговорщикам никакой реальной поддержки [3, с. 306].
Заговор, составленный в д. Аньяла (Аньяльская конфедерация), был подавлен королем Густавом III, офицеров-конфедератов в 1789 г. арестовали, но некоторые из них успели бежать в Россию. В числе последних был и майор Егергорн. В большинстве исторических работ, посвященных этим событиям, мы не найдем никаких сведений о том, как в дальнейшем сложилась судьба Егергорна. Между тем, в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) имеются документы, проливающие свет на некоторые обстоятельства его жизни после 1790 г. Они доказывают, что характеру этого человека был присущ авантюризм, постоянно заставлявший его принимать участие в опасных предприятиях. В этом отношении Егергорна можно назвать одним из типичных представителей
Всеобщая история
XVIII в. - века переворота в общественном сознании и общественных отношениях [6].
Ян Андерс Егергорн (!Л. ^еЛот) происходил из шведского дворянского рода, жившего в Финляндии. Усадьба его родителей находилась в д. Туомаринкюля в Гельсингфорском (Хельсинкском) приходе. Именно с Финляндией и с началом борьбы за ее независимость от Швеции будет связана значительная часть жизни Егергорна. Для современной Финляндии это настолько важно, что некоторые финские авторы называют его «предком независимости» (itsenaisyyden еБ1-18а) своей страны [7].
В семье Егергорнов были сильны военные традиции. Поэтому Ян уже в 14 лет вступил в шведскую армию. Известно, что в 1779 г. он учился в Берлинской военной академии, а потом дослужился до майорского звания.
Егергорн был душой Аньяльского конфедерации [Там же], при этом сильное влияние на него оказал его кумир Г.М. Спренгтпортен. Оба они выступали за независимость Финляндии, внеся в заговор сепаратистский оттенок, разделяемый далеко не всеми участниками конфедерации.
После разгрома Аньяльской конфедерации Егергорн бежал в Россию и поступил на русскую службу, однако довольно скоро понял, что Екатерина II не намерена предпринимать решительных шагов для борьбы за Финляндию. Майор Егергорн принимал участие в сражениях против Швеции в составе русских войск (1789 г.). За это он был лишен шведским правительством состояния и дворянства и приговорен к смерти, как и многие другие участники заговора офицеров. После заключения мира между Россией и Швецией в 1790 г. Егергорн ушел с русской службы и переехал жить в Голштинию, в собственное имение, получая от российского правительства пенсию в размере 2 тыс. руб. ежегодно.
Человек кипучей энергии, майор Егергорн не был доволен мирной жизнью. Французский посланник в Голштинии Шарль-Фредерик Рейн-хард в своем донесении в Париж писал о нем так: «Военное искусство -это его страсть. Он, было, ринулся принимать меры на службе у испанцев, когда события в Ирландии предложили ему возможность служить любимому делу - идеям свободы» [Там же]. С другой стороны, современник Аньяльского выступления М. Маннергейм характеризовал Егергорна как человека экзальтированного и фанатичного, беспокойного, немного помешанного, полного «безрассудных планов и проектов» [5, с. 165].
Действительно, еще находясь в Германии, Егергорн свел знакомство с лордом Эдвардом Фицджеральдом, одним из видных деятелей борьбы ирландцев за независимость. Финский историк Борье Тилман пишет, что Егергорн был тайным агентом Франции (1792-1793 гг. он провел в Париже), и именно в этом качестве отправился из Гамбурга в Лондон
на встречу с Фицджеральдом. В период 1796-1798 гг. ирландские мятежники старались наладить прямые связи с французскими союзниками. Тут-то и потребовался Егергорн. Он покинул Гамбург в апреле 1797 г. уже в качестве тайного агента французского правительства. В республиканском Париже приверженца свободы Финляндии посчитали подходящим посредником в ситуации, в которой все сомневались во всем и во всех [9].
Прибыв в Англию, Егергорн встретился с Фицджеральдом. В том же году ирландцы подняли восстание, которое было решительно подавлено. Фицджеральда арестовали, и он умер в тюрьме в июне 1798 г. Егергорн вернулся в Германию. Однако весной 1799 г. он вновь отправился в Англию. Тилман сообщает, что это была поездка личного характера, сам Егергорн также утверждал впоследствии, что данная поездка была част-ной1, и при въезде в страну был арестован и отправлен в Тауэр. С 1799 по 1801 гг. Егергорн провел в Тауэре без вынесения приговора (против него так и не было выдвинуто обвинение). В тюрьме неукротимый майор Егергорн трудился над собственным изобретением: улучшенным паровым двигателем, или вечным двигателем (оба изобретения упоминаются в архивных документах). В ноябре 1801 г. он был освобожден и вернулся в Германию.
После окончания русско-шведской войны 1808-1809 гг. бывший ань-яльский заговорщик вернулся в родную Финляндию. Как участник парламента в г. Порвоо (шведск. Борго) в 1809 г., Егергорн принял активное участие в создании нового правительства Великого княжества Финляндского в составе Российской империи. Финский историк Ю.Р. Даниельсон-Калмари подчеркивал, что именно Егергорн высказал мысль о том, что российский император должен высказать обязательство уважать старинные права и законы Финляндии [7]. Таким образом, по мнению историка, была заложена основа финской независимости, осуществленной в XX в. Итак, главная цель всей жизни Егергорна осуществилась. В 1825 г. он умер в своем доме в Порвоо.
Деятельность Егергорна (в период, относящийся к 1788 г. и созданию Аньяльского союза) разными историками рассматривалась и как патриотическая по отношению к Финляндии, и как предательская по отношению к Швеции. «Хитрым крамольником» назвал его в своем труде российский историк М.М. Бородкин [1, с. 259], клеймом предателей наградила всех участников Аньяльской конфедерации шведская писательница Ц. Боот-Хольмберг [4, с. 162], а Даниельсон-Калмари охарактеризовал его
1 Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 35 (Сношения России с Англией). Оп. 6. Д. 513 (1799 г.). Л. 37-38.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Всеобщая история
следующим образом: «Среди первых борцов за самостоятельность Финляндии Егергорн является тем человеком, имя которого должно с благодарностью передаваться из поколения в поколение народом, увидевшим, наконец, осуществление его мечты» [4, с. 164].
Таковы основные вехи биографии этого человека. Однако документы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) проливают свет на один из эпизодов истории его заключения в Тауэре в 1799 г. Вместе с тем они дают возможность оценить степень искренности императора Павла I по отношению к Англии, совместно с Россией сражавшейся в это время с Францией. Как известно, российские и зарубежные ученые неоднократно выражали убеждение в том, что в 1799 г. Павел I уже вынашивал планы разрыва со своим «неверным союзником». Однако поведение российского правительства в отношении Егергорна может говорить об обратном.
Итак, оказавшись в заключении, Егергорн решил обратить себе на пользу тот факт, что он находился на русской службе, и получает пенсию от петербургского правительства. Через свою жену он обратился за помощью к русскому послу в Лондоне графу С.Р. Воронцову. Воронцов просил священника православной церкви при посольстве отца Я.И. Смирнова [5, с. 45-78] разобраться в этом деле и доложить ему. В донесении Павлу I от 9/20 августа 1799 г., резюмируя произошедшее и приложив к письму отчет Смирнова, посетившего узника в Тауэре, Воронцов сообщал обо всех событиях, упомянув (со слов жены Егергорна), что причиной его обращения в посольство было то, что «Российской двор обещал ему везде свою протекцию», а потому Егергорн и просил именно его о «заступлении и освобождении»1.
Егергорн также поручил жене просить свидания с Воронцовым или «с кем-нибудь другим от меня к нему для сего присланным». Воронцов на это возразил, что не может лично вмешиваться в такое дело, несмотря на важные услуги, оказанные отставным офицером России, потому что, возможно, были причины арестовать его, «тем паче, что в крепость Tower (Тауэр. - Н.Ш.) никого не сажают, кроме Государственных преступников». Дело было еще и в том, что министр иностранных дел лорд У. Гренвилл в 1789 г. говорил с Воронцовым о Егергорне как о весьма подозрительном человеке, но посол «тогда не знал [о] его связи с Рос-сиею»2. В такой сложной ситуации Воронцов и решил сначала отправить на свидание с Егергорном священника Смирнова.
1 АВПРИ. Ф. 35 (Сношения России с Англией). Оп. 6. Д. 513 (1799 г.). Л. 33-36.
2 Там же.
Смирнов выполнил поручение и 8/19 июня 1799 г. представил Воронцову подробный отчет о посещении Егергорна. Отчет дает представление о том, как и почему тот оказался в заключении.
На вопрос Смирнова о том, что желает он сказать, Егергорн ответил, что «у него для донесения особенного нет ничего, кроме того, что он, будучи арестован по повелению Правления и посажен в крепость, не знает тому причины», что никакой вины за собой он не чувствует и просит защиты графа Воронцова от «Правительства Здешняго», и просит либо предъявить ему обвинение, либо выпустить его из тюрьмы1.
Смирнов заметил ему, что все требования Воронцову он передаст, но, по его твердому убеждению, британские власти не заключают под стражу людей без вины, это касается как своих, так и иностранных граждан. И не интересовался ли сам барон причиной своего ареста? Да, ответил он, интересовался, но статс-секретарь внутренних дел герцог У.Г. Портленд ему «ясных причин не показал, а токмо объявил, что его подозревают, будто бы он имел связи, противные Правлению по делам Ирландским»2.
Смирнов просил сообщить причины такого обвинения. Егергорн ответил, что в 1796 г., находясь в собственном имении в Голштинии, в двух милях от Гамбурга, он «познакомился с [французским] генералом de Valence (Ж.Б.С.А. де Тимбрюн де Тьебронн граф де Валенс. - Н.Ш.) <...> сей сказал ему, что он знаком с Англии[й]ским Милордом Фитц-Жералдом так в тексте. - Н.Ш., человеком весьма любезным и просвещенным, и для того желает свести между ими знакомство, которое, конечно, взаимно будет им приятно: сим случаем <...> я познакомился с Лордом Фитц-Жералдом и действительно нашел в нем человека весьма просвещенного и приятного, я ж <. > тем более еще желал с ним познакомиться покороче, поелику живучи у себя в деревне, я изобрел род паровой машины, которая гораздо простее и действительнее тех, кои ныне в употреблении; и которую я даже намерен поднесть сведению Его Императорского Величества, которого я имею честь знать персонально, и как для рассмотрения того, что уже в сем роде изобретено в Англии, так и для вящего усовершенствования сей машины, я имел намерение поехать в Англию, то по сим причинам знакомство его для меня было и приятно и желательно»2.
Вскоре после этого Егергорн прибыл в Лондон, где искал встречи с Фицджеральдом, «имея сообщить ему словесную посылку от Генерала de
1 АВПРИ. Ф. 35 (Сношения России с Англией). Оп. 6. Д. 513 (1799 г.). Л. 37-41.
2 Там же.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Всеобщая история
Valence». Фицджеральд находился в это время в Ирландии, но туда барон попасть не смог, т.к. герцог Портленд отказал ему в паспорте. Егергорну пришлось дожидаться Фицджеральда в Лондоне. В конечном итоге, Фицджеральд, намереваясь (по словам Егергорна) привезти одну из своих сестер в Лондон, сам прибыл на место встречи, сообщив об этом барону в ответ на его письма. Информация, которую Егергорн должен был передать ему, «состояла в том, чтобы от Генерала de Valence сказать лорду Фитц-Жераль-ду, что Ирландцы не должны ожидать от Франции той помощи, которой они требуют; что они сами должны, как хотят, разделываться с Аглинским Правлением, а от Франции пособия чтобы не ожидали»1.
Тут следует сказать, что речь идет о периоде между двумя неудавши-мися французскими экспедициями в Ирландию, и конкретно о ситуации, сложившейся после провала высадки французского десанта генерала Л. Гоша в Бантри-Бэй в декабре 1796 г. В течение 1796-1798 гг. отношения между французским правительством и ирландскими мятежниками изменились. После смерти генерала Гоша в 1797 г. Уолф Тон, основатель антианглийского общества «Объединенных ирландцев», лишился поддержки. Генерал Наполеон Бонапарт обещал Директории нанести главный удар могуществу Англии, вторгшись в Египет и Сирию для того, чтобы перерезать пути коммуникации с Индией. Директория приняла его план, а ирландцам предложили не ждать скорой помощи от Парижа. Однако Тон не оставлял надежд на содействие Франции и добился снаряжения второй экспедиции (в октябре 1797 г.), тоже оказавшейся неудачной. Согласно сведениям, полученным герцогом Портлендом (его записка будет приведена ниже), Егергорн принимал активное участие в этих событиях в качестве связного на протяжении всего 1797 г.
Егергорн же уверял Смирнова, что искренне считал свою миссию не опасной для Англии. «Сия посылка, тут он мне приметил, не токмо не вредна, но еще весьма полезна для Англии; следовательно, она не могла делать меня подозрительным, а я, конечно, по чьей-нибудь злобе оклеветан Правлением, а затем и желал, чтобы оное объявило мне причины»2. Наивное заверение из уст человека, скорее всего, действительно исполнявшего обязанности тайного агента Франции.
Считать его тайным агентом позволяет их длительное (в течение трех месяцев) общение в Лондоне с Фицджеральдом. Дела относительно паровой машины (ради которых, по его уверению, он и приезжал в Англию) Егергорн не окончил, но «по причине домашних нужд» возвратился
1 АВПРИ. Ф. 35 (Сношения России с Англией). Оп. 6. Д. 513 (1799 г.). Л. 37-41.
2 Там же.
в Голштинию. В конце апреля 1799 г. он снова прибыл в Лондон из Гамбурга на купеческом судне и тут же, по его словам, «вдруг был арестован ...». Герцог Портленд на письма Егегорна не отвечал. Фицджеральд к этому времени умер «и не может уверить Правление, что я с ним более никаких связей не имел». Егергорн считал, что, кроме «чьих-нибудь кле-вет», правительство Англии против него ничего «иметь не может»1.
Смирнов заметил ему, что после Фицджеральда осталось множество бумаг и, быть может, в них нашлась какая-нибудь компрометирующая информация, или кто-нибудь из арестованных сообщников мятежника донес на него. Священник также поинтересовался: на каком основании барон ожидает покровительства от российского посла?
Егергорн ответил: «я есть один из тех нещастных людей, которые в 1788 году, не терпя тиранства, налагаемаго от Шведскаго Правительства, приняли покровительство Российской покойной императрицы. Услуги мои, говорил он, были Ей известны, равно как и Ея Кабинету и князю Безбородку [А. А. Безбородко - светлейший князь, с 1797 г. канцлер Российский империи. - Н.Ш.], к которому, продолжал он, я уже и писал через моих приятелей, что в Германии, с тех пор, как уже меня здесь арестовали». Смирнов тут же известил Егергорна о смерти кн. А.А. Безбородко, последовавшей 6/17 апреля 1799 г., и барон ответил, что «сие причинит великую перемену в его делах: ибо князю все его услуги были известны, и он от него надеялся [на получение] покровительства»2. О каких именно услугах идет в данном случае речь, Егергорн не уточнил.
Смирнов ответил, что Двору его услуги должны быть известны, и письма Егергорна к Безбородко также будут переданы императору и им рассмотрены. Егергорн рассказал о ежегодной пенсии в 2 тыс. руб., которая была назначена ему Российским двором «за потерю, которую я потерпел в своей земле» и кроме того, прибавил он, что был «уверен (т.е. заверен. -
Н.Ш.) от Кабинета, что где бы я ни находился, то могу пользоваться Российским покровительством, а вследствие сих уверений я и прибегаю требовать Покровительства от Российского Министра»2.
Егергорн просил священника через посла отправить в Петербург письмо своему банкиру купцу Бардевику, «ибо несколько уже прошло времени, как я своей пенсии не получаю»2.
Смирнов не дал Егергорну никаких конкретных обещаний, кроме обещания передать все услышанное Воронцову. Он выразил свое убеждение в том, что посол, конечно же, известит Павла I о просьбах
1 АВПРИ. Ф. 35 (Сношения России с Англией). Оп. 6. Д. 513 (1799 г.). Л. 33-36.
2 Там же.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Всеобщая история
бывшего российского офицера и сообщит узнику Тауэра, какие «...меры в рассуждении его. будут. от [петербургского] Двора предписаны». Письмо к Бардевику с дозволения Воронцова пошлют немедленно. «Сим кончился мой с Бароном Ягергорном разговор, который продолжался около четверти часа»1, - заключал свое донесение Смирнов.
Также в архивном деле находятся два документа с пометкой «секретно» на английском и французском языках, с характеристикой деятельности Егергорна, данной герцогом Портлендом по просьбе Воронцова «для извещения Вас, Всемилостивейший Государь <...> касательно его преступления». «Из них, - резюмировал Воронцов, - равно как из собственных сего барона разговоров с Священником Смирновым, нетрудно видеть, что он был в связи с Французами и с Ирландцами, затевающими бунт против Англии. Затем, хотя он и требует Российской протекции, я не думаю, чтобы Ваше Императорское Величество изволили рассудить за благо взойти в сие дело»2.
Заключение Воронцова вполне естественно. Отношения Англии и России на тот момент были союзническими, дело шло к началу совместной военной экспедиции в Голландию, и русский двор не стал бы защищать человека, обвиненного в антиправительственном заговоре, несмотря на его былые заслуги. Тем более что род этих заслуг трудно было уточнить. Слишком неопределенны были пояснения самого Егергорна. Ведь он ни разу в разговоре со Смирновым не упомянул конкретных дел, которые он исполнил по поручению русского правительства. Да и былое участие Егергорна в заговоре против легитимного монарха не прибавляло ему популярности при Русском дворе. А пенсия была ему назначена, по его же собственным словам, только за то, что он потерял, выступив в Швеции заговорщиком и перейдя на службу в русскую армию.
Что же было в характеристике герцога Портленда? Она сводится к следующим фактам. Из секретного источника3 англичанам стало известно, что в течение всего 1797 г. майор Егергорн передавал корреспонденцию от французского правительства руководителям группы «Объединенные ирландцы», главным образом, Фицджеральду. Егергорн имел отношение к поставкам оружия, боеприпасов, перевозке военных в Ирландию, доводил до сведения французского правительства все, что происходило на переговорах в Ирландии, сопровождая донесения собственными замечаниями и наблюдениями, направленными на то, чтобы убедить
1 АВПРИ. Ф. 35 (Сношения России с Англией). Оп. 6. Д. 513 (1799 г.). Л. 33-36.
2 Там же.
3 Там же. Л. 42.
Директорию согласиться на требования ирландской стороны, что будет способствовать успеху военных действий1.
Вся полученная Воронцовым информация была отправлена в Петербург. В конце донесения ставился вопрос о пенсии, которая выплачивалась Егергорну русским двором. Воронцов предполагал, что в пенсии майору будет отказано2. Действительно, так и произошло3. Русское правительство отказалось от всякой поддержки этого человека, утвердив тем самым официальное мнение о нем, как о предателе и «хитром крамольнике». Павел I явно не хотел портить отношения с Англией из-за Егергорна.
Как же можно охарактеризовать деятельность майора Егергорна, «оптимистичного интригана» (optimistinen vehkeilijamme), как определяет его Тилман [7]? Если исходить из его оценки как патриота и борца за независимость Финляндии, то его действия в Швеции в 1788-1790 гг. и в Ирландии в 1797-1799 гг. следует рассматривать как звенья одной цепи.
Остается только добавить, что на торжественной церемонии, проходившей в Порвоо в 1981 г., ирландский министр промышленности и торговли Десмонд Джозеф О’Мэлли открыл мемориальную доску в честь борца за независимость Финляндии и Ирландии российского офицера Юхани Антти Егергорна.
Библиографический список
1. Бородкин М.[М.] История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I. СПб., 1912.
2. Варламова П.А. Россия и проблема самостоятельности Финляндии (17881790 гг.) // Россия и Финляндия в XVIII-XX вв. Специфика границы. СПб., 1999.
3. Екатерина II и Григорий Потемкин. Личная переписка 1769-1791 гг. / Сост. В.С. Лопатин. М., 1997.
4. Лайдинен А.П. К оценке Аньяльской конфедерации в русской дореволюционной и зарубежной исторической литературе // Вопросы истории Европейского севера. Петрозаводск, 1974.
5. Орлов А.А. Союз Петербурга и Лондона. Российско-британские отношения в эпоху наполеоновских войн. М., 2005.
6. Строев А.Ф. «Те, кто поправляет Фортуну». Авантюристы Просвещения. М., 1998.
7. Thilman B. Johan Anders Jagerhorn - Irlannin ja Suomen itsenaisyyden esitaistelija // URL: http://www.finnish-irish.fi/shamrock_jagerhorn.html. (дата обращения: 15.12.2010)
1 АВПРИ. Ф. 35 (Сношения России с Англией). Оп. 6. Д. 513 (1799 г.). Там же. Л. 43, 45.
2 Там же. Л. 36.
3 Там же. Л. 32.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
