CC BY
58
К. В. Мельчакова (Москва)
Дипломатия и путешествия в неизведанных славянских землях.
А. Ф. Гильфердинг и А. С. Ионин на службе в первом русском консульстве в Сараево
В статье рассматривается деятельность первых работников русского консульства в Сараево. Большое внимание уделено роли А. С. Ионина и А. Ф. Гильфердинга в популяризации знаний о боснийских славянах в России, а также налаживании контактов с православным населением края. Ключевые слова: Босния и Герцеговина, А. Ф. Гильфердинг, А. С. Ионин, русское консульство в Сараево, восстание в Герцеговине.
Босния и Герцеговина для русского общества середины XIX в. являлась настоящей terra incognita. Между тем, это одна из самых интересных областей Балканского полуострова. В XV в. эти земли вошли в состав Османской империи. Боснийский пашалык был удален от Константинополя и примыкал своими границами к Австрийской империи. Такое положение делало эти земли центром торговли и придавало им важнейшее оборонительное значение. Босния оказалась в культурных границах Востока и Запада. Местное население преимущественно было славянским. Во время турецкого завоевания многие христиане края перешли в ислам. Мусульманскую веру приняла местная знать, тем самым она себя сохранила. Однако остался большой процент православных и католиков. Некогда единое славянское племя размежевалось по религиозному признаку, вероисповедание стало определять национальность.
Контакты России с землями Боснии и Герцеговины до середины XIX в. не были тесными1. По большей части сталкиваться со славянским населением этих областей приходилось русской армии во время военных походов. Предпринимал попытку установить связи с Боснией Михаил Ильич Милорадович, который, будучи герцеговин-цем по происхождению, был отправлен русским царем Петром I с особой миссией на Балканы, однако желаемых результатов в Боснии ему достичь не удалось. Кучук-Кайнарджийский мир 1774 г. принес России право открывать на территории Османской империи свои консульства и вице-консульства, но долгое время эта привилегия не использовалась.
Начиная с конца 1840-х г. приверженцы православной веры не раз обращались к России с просьбой учредить свои консульства в Боснии и Герцеговине2, но никакой реакции в ответ не следовало3. Ситуация изменилась после Крымской войны. Новый министр иностранных дел А. М. Горчаков обратил пристальное внимание на Балканы, где в это время начала разворачиваться сеть русских дипломатических представительств4.
Решение об открытии русского консульства в Сараево было принято в октябре 1856 г. Перед этим учреждением ставились следующие задачи: наблюдение за проведением в жизнь положений хатт-и-хумаюна5 и защита интересов православного населения Боснии и Герцеговины. Консульство находилось в подчинении генерального консула в Дубровнике.
Первым русским консулом в Сараево стал двадцатипятилетний выпускник Московского университета, славянофил, историк-славист Александр Федорович Гильфердинг (1831-1872). На молодом дипломате лежала обязанность наблюдать за обстановкой в регионе, информировать о происходящем остальных консулов на Балканах и Азиатский департамент Министерства иностранных дел России.
К прямому выполнению своих консульских обязанностей Гиль-фердинг приступил через пять месяцев после назначения. Путь в Сараево для начинающего дипломата лежал через фрушкогорские монастыри, Вену, Триест и Дубровник, где он около месяца ожидал инструкций из Константинополя.
Гильфердинг сам изъявил желание отправиться в далекую славяно-турецкую область. Прежде всего, эти края влекли его как ученого-слависта. Он надеялся собрать богатый урожай древнеславян-ских рукописей, изучить быт и нравы современного местного населения. Такая постановка вопроса вызывала возмущение у его старших коллег. Нелестно отзывался о нем генеральный консул в Дубровнике П. Н. Стремоухов: «...в десять раз лучше было бы не посылать никого в Боснию, чем это существо. Вся его цель теперь отыскать никем не виданные еще материалы для истории и литературы. Он не только не сумеет внушить нашим единоверцам никакого к себе доверия, но непременно оттолкнет их от себя своей невыносимой холодностью. И это-то человек, которого босняки и герцеговинцы ждут как мессию, и это-то первый русский чиновник, который появится в этих странах после стольких лет непрерывного ожидания!»6 В пользу Гильфердинга говорила его профессиональная подготовка. Он прекрасно владел сербским языком, хорошо знал историю и
культуру сербского народа. К тому времени им уже была написана и издана «История сербов и болгар»7. Этот труд был переведен на сербский язык и пользовался большой популярностью8.
Отец Гильфердинга, Федор Иванович, занимал видные посты в русском МИДе и был близким другом директора Азиатского департамента Е. П. Ковалевского, который и составил протекцию для молодого дипломата-слависта.
Секретарем консульства стал выпускник Лазаревского института восточных языков Александр Семенович Ионин (1837-1900). Новость о назначении на эту должность застала его на службе при русской миссии в Константинополе. В отличие от Гильфердинга, это известие Ионин воспринял с меньшим энтузиазмом. В своем письме к неустановленному лицу он писал, что ему предстоит «углубиться еще в одно из самых положительных захолустьев Турции, где небо может быть такое же голубое, как и в Италии, где природа, говорят, прекрасна, но где красоты ее совсем не отразились на человеке. ..»9. Представления о Боснии у Ионина были самыми что ни на есть мрачными: «.всё вот до сих пор видел людей, а теперь надобно ладить с дикарями»10. Упоминает он и о миссии своего начальника. По его словам, Гильфердинг ехал туда чисто из научного интереса и на небольшой промежуток времени. Таким образом, очевидно, что первого русского консула в Сараево изначально посылали не на долгий срок. Да и сам Ионин надеялся, что его пребывание на Балканах продлится не более полутора лет.
В апреле 1857 г. Ионин доставил инструкции, ферман и берат в Рагузу Гильфердингу, а затем они двинулись в путь. Дорога заняла около двух недель. Поездка и соприкосновение с ориентальной культурой произвели большое впечатление на Гильфердинга. Было решено ехать через Требинье и Мостар. (Существовала более короткая и безопасная дорога по реке Неретва через город Меткович, но было необходимо оценить ситуацию в неспокойных уголках Герцеговины.) Из Мостара поступили первые донесения Гильфердинга о притеснениях христианского населения. В главном городе Герцеговины русские дипломаты пробыли пять дней. Их разместили в сарае -дворце местного паши. Наибольшее удивление и недоумение вызвала манера османских чиновников вести дела. В письме к А. В. Плетневой Гильфердинг подробно описал особенности жизненного уклада турецкого управленца: «.в 8 часов позовут нас ужинать к Его превосходительству: сажают за стол, уставленный бесконечным множеством солений и бутылок, подают всем трубки. Паша съест
соленый кусочек, выпьет рюмку мастики (род весьма крепкой водки), запьет водой, захлебнет дымом из кальяна и скажет мне комплимент по-турецки, который мне переведут и на который отвечу приличным изъявлением чувств; так дело идет два часа. пока не дойдут до самых горячих излияний любви и пока не опустеет до дна графин мастики. потом два часа опять тянется самый ужин, двадцать пять кушаний самых разнообразных и между ними всякий раз по трубке, но уже не комплименты, тяжелое молчание; наконец, в полночь, отодвигается стол, и все сидят еще с полчаса, отягченные кто винными испарениями, кто скукою и табачным дымом. Так проводит свои вечера вся турецкая знать»11 (см. рис.). Такой образ жизни турецких властей резко контрастировал с нищетой местного православного населения.
23 мая 1857 г. русские дипломаты наконец-то прибыли к месту назначения. Консульство располагалось в арендованном доме ремесленника Джордже Терзибаши (Вукичевича) на Ташлиханской улице. В те времена это здание считалось одним из самых красивых в Са-раево12.
По приезде Гильфердинг установил дружеские отношения с дипломатическими представителями всех иностранных консульств. Особенно близок он был с дипломатами из Австрии. В это время австрийское консульство ожидало нового консула, Реслера, который слыл ярым ненавистником России13. Гильфердингу все же удалось сблизиться с австрийским коллегой, не питая при этом иллюзий относительно его дружелюбности. Русский консул сообщал, что австрийский чиновник ищет любого момента, когда можно будет каким-либо образом скомпрометировать консулов других стран. Кроме того, дружба с представителем Австрии могла препятствовать в деле налаживания отношений с местным православным населением. Основную же цель политики Австрии Гильфердинг видел в насаждении раздоров и конфликтов на территории Боснии и Герцеговины, поскольку нестабильность в регионе была основным фактором для укрепления ее власти и влияния. Такую же тактику использовал и английский консул Черчил. Однако последний, вместе со своим французским коллегой, открыто выражал свою неприязнь к представителю Австрии. Эти раздоры были на руку русскому консулу. Англичане имели большое влияние на турецкое руководство и пользовались особым положением, к примеру, им разрешалось обращаться к местным властям, не соблюдая установленный церемониал. Австрийцы же имели большое влияние на вали и его окружение. Самое
Рисунок Гильфердинга. Гильфердинг и Ионин на прйме в Мостаре. РО ИРЛИ РАН. Ф. 234. Оп. 4. Ед. хр. 53. Л. 19
невыгодное положение занимал французский консул Виетт. Он не пользовался расположением турок. Симпатизировали ему лишь узкие круги католического населения14.
Отношения с главами православной паствы Боснии и Герцеговины складывались у русского консула не самым лучшим образом. Да-бробосанский митрополит Дионисий первоначально ввел Гильфер-динга в заблуждение и представился ему главным радетелем православия в регионе. Однако позже стало ясно, что он чинил большие препятствия в налаживании контактов русских дипломатических агентов с православной паствой, которая была им очень недовольна. Не удалось найти общий язык и с герцеговинским митрополитом Григорием. «Об нем не слышно ничего другого, кроме жалоб на его корыстолюбие и равнодушие к народу. Его почти не видели в Мостаре; он постоянно объезжает свою епархию, чтобы собирать деньги и жить на счет монастырей и семейств, в домах которых останавливается», - сообщал Гильфердинг15. О злоупотреблениях Григория Гильфердинг поставил в известность русское посольство в Константинополе, информация была передана в константинопольскую патриархию. В январе 1858 г. Ионин писал Гильфердингу о том, что данные меры возымели эффект16. Григорий исправил свое поведение. Хвалебного отзыва удостоился митрополит Зворницкий Агатангел. Это был один из немногих церковных иерархов, который изучил сербский язык и трудился на благо паствы.
Устранение или ослабление греческого духовенства Гильфер-динг считал одной из главных задач русского консульства. Обучение священнослужителей из местной среды было одним из способов к ее достижению. Этим объясняется широкая деятельность Гильфердинга и других русских консулов по оказанию помощи учебным заведениям и организации учебного процесса в Боснии и Герцеговине.
Положение русского консульства было сложным. У Гильфер-динга не было надежных союзников - ни иностранные консулы, ни сараевский митрополит не могли стать опорой для русского дипломатического представительства в Боснии. Сочувствия можно было ожидать только от православного сербского населения, которое и само нуждалось в помощи.
За свое короткое пребывание в Боснийском пашалыке А. Ф. Гиль-фердинг совершил три поездки по вверенным ему землям, которые проходили по следующим маршрутам:
1) Рагуза - Требинье - Мостар (Герцеговина) - Сараево;
2) Сараево - Рогатица - Вышеград (юг Боснии) - Печ, Косово поле, Дечаны, Призрен, Приштина, Дробняк, Пива (Старая Сербия) -Сараево;
3) Фоница, Травник, Яйце, Баня-Лука (Средняя Босния).
Путешествие по этим областям он осуществлял не из праздного
любопытства. В ходе поездок он действовал одновременно как ученый, общественный деятель и дипломат: собирал рукописи, налаживал контакты с местным населением, проводил глубокий анализ положения дел в регионе, действий иностранных агентов и миссионеров, настроений, царящих в обществе.
В результате русский МИД получил подробную картину происходящего в Боснии и Герцеговине, отечественная наука обогатилась ценнейшими древнеславянскими рукописями, а русское общество познакомилось с этим необычным краем, прочитав сочинения Гиль-фердинга «Путешествие по Боснии, Герцеговине и Старой Сербии»17 и «Босния в начале 1858 года»18. Оба труда пережили несколько изданий.
Пока консул совершал свои поездки по вверенным ему краям, все дела в Сараево вел Ионин. Функции общения с османскими властями изначально были переложены на него, так как он владел турецким языком. Для ориентального турецкого общества не последнюю роль играли регалии иностранных чиновников. В зависимости от звания и наличия правительственных наград менялся тон разговора. Молодой секретарь Ионин, как ни старался, не мог добиться полного расположения местных властей.
Осенью 1857 г. в Герцеговине назревало очередное восстание населения против турок. Для разъяснения обстановки в эту область был отправлен А. С. Ионин. Ему предстояло разобраться в причинах происходящего и выявить зачинщиков. В своем донесении он писал Ковалевскому: «.в скором времени после моего прибытия в Мостар я мог убедиться, что вице-консул австрийский своим участием много способствовал губернатору Герцеговины произвести из восстания почти междоусобную войну»19. Турецкие власти официально заявляли, что организатором народных волнений выступала Черногория. В игру включились и представители английского консульства. Действующими лицами стали временный английский агент капитан Джонс и его драгоман Александр Джуркович. Первоначально они выступили в качестве посредников турецких властей. Их стремления убедить местное население в том, что организатором восстания стала Черногория, и добиться от христиан письма с по-
винной к султану не увенчались успехом. Ионин успел предупредить местное духовенство об уловках подобного рода. Джонс начал вооружать мусульман первым, спровоцировав тем самым агрессию гер-цеговинского населения. В разгар конфликта, заручившись доверием турецких чиновников, он отправился в монастырь Дужи, где, по его словам, обнаружил среди восставших 2000 черногорцев. Затем работники английского консульства поменяли тактику. Поднявшимся против турецких властей Джуркович говорил о том, что он является представителем русского консульства, пользуясь доверчивостью повстанцев, он убеждал их, что восстание организовано черногорцами. Джонсу удалось дискредитировать консульство России. В глазах турок Гильфердинг и Ионин выглядели главными организаторами
волнений. Путешествия Гильфердинга в меджлисе Мостара расце-
20
нивались как попытка агитации к восстанию20.
В реальности Гильфердинг не предпринимал каких-либо действий к подстрекательству, более того, он одним из первых сообщал в своих донесениях об опасности грядущих событий. Открытого вмешательства со стороны русского консула не было. Донесения Гильфердинга в Азиатский департамент говорят лишь о его сочувствии к местному населению и попытке решить вопрос мирным путем, договорившись с местными турецкими властями21. Кроме того, он искренне полагал, что состояние боснийского общества таково, что даже успешные выступления против турецких властей ни к чему хорошему не приведут. В регионе было необходимо проводить долгосрочную подготовительную работу, развивать образование, укреплять позиции православной церкви.
События продолжали разворачиваться не в пользу русской дипломатии. Восстание ширилось и в январе 1858 г. достигло своего апогея. Ионин сообщал о провокационных действиях со стороны Австрии, но в итоге именно ей предоставили возможность выступить арбитром в разрешении конфликта. В феврале новым консулом в Сараево был назначен Евграф Романович Щулепников. Гильфердинг составил для него записку, в которой говорилось об условиях и задачах деятельности консульства. Здесь он указывал на то, что в Сараево нет твердой точки опоры для России ни в иностранных агентах, ни в турецких властях, ни в городских жителях, большие опасения вызывал рост влияния представителей Англии и Австрии22.
Боснийский историк И. Тепич на основании изучения деятельности русского МИДа пришел к выводу, что Гильфердинг был отозван по требованию турецких властей. Однако письма Гильфердинга
к М. Ф. Раевскому свидетельствуют о его добровольном решении покинуть дипломатическую службу: «.меня согласились отозвать из Боснии, где я не хотел засиживаться не потому, чтобы место было тяжело, а потому, что семейные отношения призывают домой», - писал Гильфердинг23.
1 января 1858 г. коллежскому асессору, управляющему консульством в Сараево А. Ф. Гильфердингу был пожалован орден Святой Анны III степени. Александр Федорович сердечно благодарил за эту награду Ковалевского, но вместе с тем писал: «.если бы мне был представлен выбор. охотнее видел бы крестик не на себе, а на груди доброго товарища сараевского изгнания, который более меня, кажется, заслужил такой награды. Для меня пребывание в Сараеве, по своей кратковременности, было приятной оригинальностью, и дало мне возможность совершить путешествие, которого я особенно желал и которое вознаградилось богатой археологической добычей. Пока я проводил часть лета в привлекательных для меня изысканиях, г. Ио-нин осужден был на затворничество в душном турецком городе»24.
В Боснии Гильфердинг оставался еще около пяти месяцев. Возвращался домой он через Мостар, взяв на воспитание уроженца этого города Йована Дреча25.
После отъезда Гильфердинга в тюрьму за шпионаж и подстрекательство к восстанию попал Ионин, в заключении он провел три дня, после чего бежал в Австрию26. В конечном итоге он вернулся на свой пост в Сараево.
Так закончилась история короткого пребывания Гильфердинга на посту русского консула в Боснии. Несмотря на то, что эту должность он занимал меньше года, им был задан вектор ведения русской политики в регионе. История с обвинением русских агентов в подстрекательстве к восстанию имела и положительный результат. В 1858 г. было открыто консульство в Мостаре27. «Путешествие по Боснии, Герцеговине и Старой Сербии» раскрыло мир и историю этого региона не только преемникам на посту консула, но и всему русскому обществу. Благодаря своим поездкам по славянским землям Турции Гильфер-динг добился решения задачи, которую ставил перед ним Горчаков. Россия стала известна местному населению. Смутное представление о великой славянской державе стало приобретать явственные черты, особенно когда с подачи Гильфердинга в эти края систематически начала поступать материальная помощь из России. Первый русский консул оставил о себе добрую память у местных жителей. Можно привести следующий пример. В 1867 г. Зеницкая церковная община об-
ратилась к русскому царю с просьбой оказать материальную помощь местной школе и церкви. В письме говорилось о том, что до 1857 г. местные жители не знали о существовании большого православного государства, которое может стать их покровителем. Об этом стало известно после приезда русского консула Александра Гильфердинга, который многим запомнился и открыл глаза в Боснии. На прошение прислать им необходимые церковные книги и убранства консул незамедлительно откликнулся. Местные жители, увидев дары царства русского, со слезами на глазах благодарили Бога28.
Гильфердинг вернулся в Россию, покинул дипломатическое ведомство, но Босния осталась в его жизни. Он уделял большое внимание этим краям как общественный деятель и ученый. Александр Федорович являлся членом Московского славянского комитета, позже возглавил его отделение в Петербурге. Ему принадлежит идея и организация отправки боснийских и герцеговинских мальчиков на учебу в Россию29. На основе собранных им данных было налажено систематическое оказание помощи церквям Боснии и Герцеговины. Он оказывал активную поддержку Стаке Скендеровой в деле открытия школы для девочек в Сараево30.
Занявший после Гильфердинга пост консула в Сараево Е. Р. Щу-лепников пробыл на этой должности около десяти лет. Его удаление со службы было связано со скандалом. Увлекаясь карточными играми, русский дипломат погряз в долгах. После него вплоть до Восточного кризиса середины 1870-х гг. пост занимал Алексей Николаевич Кудрявцев. Он отличался вспыльчивым характером и постоянно конфликтовал с иностранными коллегами и местными властями. Примечательно, что преемники Гильфердинга не владели сербским языком. Они продолжали начатую им деятельность по распределению материальной помощи православным славянам, приходившей от русских благотворителей. Вплоть до оккупации Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией не менялась позиция России по ориентации исключительно на православное население региона.
Надежды Ионина на краткосрочное пребывание среди турецких славян не оправдались. Он всю свою жизнь посвятил дипломатической службе. На Балканах он провел около тридцати лет31. В Сараево он пробыл до 1860 г. Гильфердинг неоднократно ходатайствовал о переводе своего коллеги на службу в более благополучные края. Ио-нин не отличался крепким здоровьем. Несколько раз за свое пребывание на Балканах он находился на грани жизни и смерти32. Однако судьба надолго свела его с турецкими славянами.
Русский МИД пошел на своего рода эксперимент, сознательно назначая на короткий срок на должность консула в новое место ученого, знатока истории и культуры местного населения. Собранные Гильфердингом данные и глубокий анализ положения дел в регионе позволили определиться с характером русской политики в Боснии. Значение его этнографического труда об этих краях невозможно переоценить. Следует отметить, что всего этого было бы трудно достичь без помощи А. С. Ионина. Поэтому Гильфердинга и Ионина можно смело назвать первооткрывателями Боснии и Герцеговины для русского человека.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Pelidija E. Bosansko-ruski odnosi u XVIII stolecu // Bosna i Hercegovi-na i svijet. Sarajevo, 1996.
2 Защитой прав католического населения занималось генеральное консульство Австрии, открытое в 1850 г., и вице-консульство Франции, начавшее свою работу в 1853 г.
3 Освободительная борьба народов Боснии и Герцеговины и Россия. 1850-1864. М., 1985. С. 11-13.
4 Хевролина В. М. Борьба России за усиление своих позиций на Балканах в 1856-1875 гг. (деятельность российских консульств) // Геополитические факторы во внешней политике России: вторая половина XVI - начало XX века. М., 2007.
5 С 1856 г. в Османской империи начинается вторая волна реформ танзимата. Изданный султаном хатт-и-хумаюн провозглашал равноправие всего населения Османской империи. Европейские державы должны были следить за воплощением этого постулата в жизнь.
6 Зарубежные славяне и Россия. Документы архива М. Ф. Раевского (40-80 годы XIX века). М., 1975. Т. 1. С. 417.
7 Гильфердинг А. Ф. Письма об истории сербов и болгар. М., 1855.
8 Гильфердинг А. Ф. Исторща срба и бугара. Свеска I. Београд, 1857.
9 НИОР РГБ. Ф. 13. К. 24. Д. 30. Л. 1.
10 Там же. Л. 1об.
11 РО ИРЛИ РАН. Ф. 234. Оп. 4. Д. 53. Л. 11об.-12об.
12 Тепик И. Босна и Херцеговина у руским изворима 1856-1878. Сараjево, 1988. С. 24-25.
13 Освободительная борьба народов Боснии и Герцеговины. С. 76.
14 Тепик И. Босна и Херцеговина... С. 26-28.
15 Освободительная борьба народов Боснии и Герцеговины. С. 53.
16 Там же. С. 118.
17 Гильфердинг А. Ф. Путешествие по Боснии, Герцеговине и Старой Сербии // Гильфердинг А. Ф. Собрание сочинений. М., 1873. Т. 3. Сочинение было переведено на сербский язык. Отзывы современников об этом труде были положительными. В 1860 г. Академия наук присудила Гильфердингу половину Демидовской премии по географии. Эта премия до 1866 г. считалась самой почетной неправительственной наградой в России.
18 Гильфердинг А. Ф. Босния в начале 1858 года // Гильфердинг А. Ф. Собрание сочинений. Т. 3.
19 Освободительная борьба народов Боснии и Герцеговины. С. 121.
20 Там же. С. 123.
21 Там же. С. 79-81.
22 Там же. С. 141-145.
23 ОПИ ГИМ. Ф. 347. Оп. 1. Д. 25. Л. 33-35.
24 РО ИРЛИ. Ф. 93. Оп. 4. Д. 32. Л. 1-2 об.
25 Мельчакова К. В. Первый русский консул в Боснии и Герцеговине А. Ф. Гильфердинг о проблемах славянского населения // Per aspera. М., 2012. Вып. 4. С. 133-143.
26 Тепик И. Босна и Херцеговина. С. 257-265.
27 О необходимости открытия русского дипломатического представительства в главном городе Герцеговины постоянно говорил в своих донесениях Гильфердинг, настаивал на этом и Стремоухов.
28 Радославлевик Н. Гра^а за исторщу сараjевске (дабробосанске) митрополще 1836-1878. Београд, 2007. С. 127.
29 В 1858 г. вместе с иеромонахом Прокопием Чокрило на обучение в Россию прибыла первая группа мальчиков из Боснии и Герцеговины. Среди них был Йован Пичета - отец выдающегося слависта Владимира Ивановича Пичеты.
30 Стака Скендерова (1830-1891) - боснийская просветительница, в период с 1858 по 1878 гг. возглавляла школу для девочек в Сараево, автор сочинения «Летопись Боснии» (пер. А. Ф. Гильфердинга, см.: Гильфердинг А. Ф. Собрание сочинений. Т. 3).
31 С августа 1856 г. был в составе русской дипломатической миссии в Константинополе. С 1857 г. секретарь русского посольства в Сараево. В 1860 г. был переведен в Янину, в период с 1864 по 1869 г. был консулом в Янине. С 1869 г. консул в Дубровнике, с 1875 по 1878 г. генеральный консул. С 1878 г. министр-резидент в Черногории, в
1883 г. временно управлял генеральным консульством в Софии, затем до 1892 г. был чрезвычайным послом и полномочным министром в Бразилии. С 1885 г. посол в Аргентине. Автор сочинения «По Южной Америке» (СПб., 1892). 32 ОР РНБ. Ф. 356. Оп. 1. Д. 176. Л. 4об.
Melchakova K. V. Diplomacy and Travelling in the Unexplored Slavic Lands, Aleksandr Gilferding and Aleksandr Ionin in the Employ of the First Russian Consulate in Saraevo
The article treats the activities of the first stuff-members of the Russian consulate in Saraevo. It concentrates on the role of Aleksandr Ionin and Aleksandr Gilferding in popularising information about the Bosnian Slavs in Russia, establishing contacts with the Orthodox population of the region.
Keywords: Bosnia and Herzegovina, Aleksandr Gilferding, Aleksandr Ionin, Russian consulate in Saraevo, uprising in Herzegovina.
