CC BY
231ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
УДК 327.51
ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ В КОНЦЕ XIX ВЕКА: ПОЗИЦИЯ РОССИИ
Белоглазов Альберт Владиславович,
кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры международных отношений, мировой политики и дипломатии Института международных отношений КФУ, Казань.
Albert.Beloglazov@kpfu. ги
Введение
Чуть более века назад закончилась Первая мировая война - невиданная по масштабам и чудовищная по жестокости катастрофа, в которую были втянуты 38 государств с общим населением в 1,5 млрд человек. Потери армий всех государств - участников войны по последним данным составили почти 11 млн военнослужащих [23, с. 4]. Потери же среди мирного населения, как от оружия, так и от голода и эпидемий, спровоцированных войной, превысили 20 млн человек.
Российская империя понесла в этой войне особенно ощутимые потери. Погибли более 1,5 млн ее граждан, были ранены около 5 млн, попали в плен 2,5 млн, были оккупированы многие экономически развитые и густонаселенные территории на западе страны. Война спровоцировала системный кризис в стране, приведший к двум революциям и в конечном итоге к гибели Российской империи и кровопролитной Гражданской войне.
Многие беды и проблемы нашей страны, так или иначе, берут начало в катастрофических последствиях участия России в Первой мировой войне на стороне Антанты, использовавшей ее «в качестве важного, но второстепенного элемента» [21, с. 13], а российскую армию как «пушечное мясо». И, конечно, по прошествии века, необходимо задуматься, можно ли было избежать этого, была ли у России альтернатива?
Теоретически, на рубеже веков их было даже три: предотвратить войну в целом, не участвовать в войне, оставаясь нейтральной стороной, либо, вступив в союз с Германией и Австро-Венгрией, участвовать в войне формально, без протяженных фронтов вдоль границ. Так почему же они становились все менее реальными, и, напротив, постепенно выкристаллизовывалась новая конфигурация европейской политики России, приведшая ее позже в Антанту? Для ответа на этот вопрос рассмотрим кратко дипломатическую подготовку к Первой мировой войне в конце XIX века через призму эволюции российской дипломатии.
1. Распад Союза трех императоров и сближение с Францией
На протяжении всего XIX века главными геополитическими противниками Российской империи были Британская империя и периодически примыкавшая к ней Франция. В противоборстве с ними Россия опиралась на основных союзников - Пруссию (с 1870 года Германию) и Австро-Венгрию. В первой половине XIX века их стремление к сближению вылилось в создание
Священного Союза, а во второй половине - Союза трех императоров, скрепленного соглашениями 1873, 1881 и 1884 годов.
Одновременно в период между вторым и третьим соглашениями, Германия и Австро-Венгрия создали Тройственный союз с Италией. Секретный договор о нем был подписан 20 мая 1882 года сроком на 5 лет с возможностью продления. По нему Германия и Австро-Венгрия обязывались прийти на помощь Италии в случае нападения на нее Франции, Италия же обещала аналогичные действия при нападении Франции на Германию. Австро-Венгрия предполагала вступить в войну лишь в случае вступления в войну России. В случае нападения на одну из держав Союза двух и более противников все его участники обязывались вступить в войну одновременно. Однако Италия оговаривала, что в случае одиночного нападения Англии на Германию или Австро-Венгрию она не будет оказывать им помощь [27]. Это объяснялось тем, что британский флот господствовал в Средиземном море, а Италия обладала протяженным и уязвимым побережьем.
Таким образом, первоначально Тройственный союз создавался не для агрессии против России, а в основном для защиты от Франции и Великобритании. В пользу этого свидетельствует то, что 27 марта 1884 года в Берлине был подписан протокол о продлении Союза трех императоров еще на три года практически без изменений. Свидание трех императоров в сентябре 1884 года в польских охотничьих угодьях российских царей Скерневицах, а также встреча Александра III в августе 1885 года в моравском городке Кремзире с Францем Иосифом подтвердили принятые решения.
18 июня 1887 года канцлер Отто фон Бисмарк и посол России в Германии Павел Андреевич Шувалов, сторонник сближения России и Германии, подписали «Договор перестраховки» - последнее из важных российско-германских соглашений. Его первая статья гласила: «В случае если бы одна из высоких договаривающихся сторон оказалась в состоянии войны с третьей великой державой, другая сторона будет соблюдать по отношению к первой благожелательный нейтралитет и приложит все старания к локализации конфликта. Это обязательство не относится к войне против Австрии или Франции, в случае если бы таковая возникла вследствие нападения на одну из последних держав одной из высоких договаривающихся сторон» [12, с. 267].
Интересно, что Великобритания не являлась исключением в перестраховочном договоре. В случае войны с ней Германии или России они еще действовали бы сообща, или, по крайней мере, ни одна из них не поддержала бы Великобританию.
В 1888 году умер Вильгельм I, а через три месяца - наследовавший престол его сын Фридрих III. Кайзером стал Вильгельм II, внук Вильгельма I, в начале своего царствования относившийся к союзу с Россией более скептически, чем дед. В январе 1890 года О. фон Бисмарк и П.А. Шувалов начали переговоры о продлении договора перестраховки, срок которого истекал в июне. Однако в марте того же года Вильгельм II отправил О. фон Бисмарка в отставку, видимо под влиянием барона Фридриха Августа фон Гольштейна, «серого кардинала» немецкой внешней политики. Новый канцлер, генерал Георг-Лео Каприви, полагал, что договор бесполезен, поскольку война с Россией неизбежна. В итоге летом 1890 года Германия отказалась от продления «перестраховочного договора».
Отчасти это было сделано, на наш взгляд, под влиянием Великобритании, начавшей предпринимать шаги по сближению с Тройственным союзом. Так, 9 ноября 1886 года английский премьер-министр Роберт Солсбери дал понять, что если Австро-Венгрия объявит войну России, Англия последует за ней [7, с. 253]. В 1887 году Великобритания подписала с Италией и Австро-Венгрией два Средиземноморских соглашения - от 12 февраля и 12 декабря соответственно, направленные против планов России в отношении проливов. В 1890 году Германия и Великобритания заключили Гельголандско-занзибарское соглашение, урегулировавшее англо-германские противоречия в Африке и передававшее Германии остров Гельголанд, важный для защиты устья Эльбы [26].
Не случайно современник этих событий, крупнейший исследователь европейской дипломатии XIX века Антонен Дебидур подразделял Европу того периода на две дипломатические группы. К первой он относил Россию и Францию. «Вторая группа состоит в основном из Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия), ... с которым в данный момент значительно сблизилась Англия» [5, с. 487-488]. В примечаниях к «Дипломатической истории Европы» он уточнял, что отношения Англии и Германии «стали особенно дружественными главным образом с момента воцарения Вильгельма II», подчеркивая, что королева Виктория приходится ему бабкой, а принц Уэльский - дядей [5, с. 582].
Россия сделала из этих событий однозначный вывод и начала процесс сближения с Францией. Еще в 1887 году она получила первый французский заем в размере 500 млн франков, а к началу 1890 года общий объем кредитов был доведен до 2,6 млрд франков. Весной 1891 года Франция предложила России заключить союз, но Россия не торопилась с ответом.
В мае 1891 года, на год раньше срока, был возобновлен Тройственный союз. В России так же, как и во Франции, опасались вступления в него Англии, о чем прямо говорил министр иностранных дел Н.К. Гирс в письме российскому послу в Париже Артуру Павловичу Моренгейму: «Положение, создавшееся в Европе, в силу открытого возобновления Тройственного союза и более или менее вероятного присоединения Великобритании к политическим целям, преследуемым этим союзом, вызвало во время недавнего пребывания здесь г. де-Лабулэ обмен мнениями между французским послом и мною» [14, с. 278].
Как следствие, Россия пошла навстречу предложениям, исходившим от Франции, и в августе 1891 года подписала договор консультативного типа, который был выражен в форме обмена письмами А.П. Моренгейма и министра иностранных дел Франции Александра Рибо [16, 17]. На наш взгляд, его главным смыслом для России было предотвращение изоляции на случай нападения на нее Англии или ее союзников. Об этом свидетельствует письмо А. Рибо французскому военному министру Ш. Фрейсине, в котором говорилось: «Россия хочет добиться нашей помощи даже против Англии, которую считает уже связанной с Тройственным союзом» [7, с. 287].
Летом 1892 года Франция предложила России заключить военную конвенцию. Предварительно она была подписана представителями генеральных штабов обоих государств. В ней прописывалось, что если на Францию нападут Германия или Италия, «Россия употребит все войска, какими она может располагать для нападения на Германию». То же обязывалась сделать и Франция в случае, если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии [9, с. 388].
Александр III приказал отправить ее текст на утверждение в МИД, где Н.К. Гирс всячески затягивал процесс подписания, считая вполне достаточным Союзный договор, и, видимо, осознавая опасность чересчур тесного военного сближения с Францией. Однако в 1893 году Германия начала таможенную войну с Россией одновременно с принятием закона об усилении армии. Российские товары были обложены более высокими пошлинами, чем товары других стран. Доля участия России в поставках хлеба в Германию существенно сократилась. В июне 1893 года С.Ю. Витте ответил значительным повышением пошлин на германский импорт в Россию [3, с. 250-251]. Обе стороны несли большие убытки. В этих условиях 27 декабря 1893 года Н.К. Гирс сообщил А. Рибо, что конвенция принята [15, с. 283].
Таким образом, сформировалось два оборонительных блока -Тройственный союз, к которому тогда планировалось привлечь и Великобританию, и франко-российский союз. Следовательно, главным побудительным мотивом переориентации российской дипломатии на Францию были опасения вступить в конфликт с Великобританией и Тройственным союзом одновременно, оказавшись при этом без союзников.
Однако к 1894 году руководители германской внешней политики окончательно убедились в нежелании Великобритании присоединиться к Тройственному союзу, поскольку она активно пыталась столкнуть союзы между собой, оставаясь в стороне. Осознав, что таможенная война не приводит к желаемым результатам, германская дипломатия предложила российскому правительству возобновить переговоры. 10 февраля 1894 года в Берлине был заключен новый российско-германский торговый договор сроком на десять лет, по которому обе страны снижали пошлины на товары друг друга.
Одновременно в отставку был отправлен сторонник войны с Россией Каприви, и министром иностранных дел Германии стал князь Хлодвиг Гогенлоэ. По воспоминаниям С.Ю. Витте, Александр III после заключения договора сказал про Вильгельма II: «Я признаю, что в данном случае он действительно вел себя чрезвычайно корректно; я в первый раз увидел, что действительно он искренне желает не вполне с нами разойтись» [3, с. 254].
Таким образом, забрезжила надежда на потепление отношений с Германией и восстановление Союза трех императоров, которую Александр III реализовать не успел.
2. Европейская дипломатия в конце XIX века и политика Николая
В октябре 1894 года Александр III умер, и на престол взошел его сын Николай II. Это было благоприятное время для восстановления дружественных российско-германских отношений, поскольку раздел мира на сферы колониального влияния вошел в завершающую стадию, а Германия и Великобритания выступали в этом процессе как наиболее активные конкуренты.
Великобритания в этот период сформулировала идею «Более великой Британии», то есть программой минимум выдвигала сохранение контроля над территориями, входящими в ее обширнейшую колониальную империю, а программой максимум - захват новых владений и мировое господство [24]. Работы Ч. Дилка «Более Великая Британия», С. Родса «Символ веры», Д. Сили «Экспансия Англии», обосновывающие необходимость сохранения за Британской империей
господствующего положения в мире, находили горячий отклик среди политических элит. Эти и подобные работы пропагандировали исключительность англичан, призванных нести «бремя белого человека» по управлению нецивилизованными народами [28, p. 16].
Германия же, создав мощный индустриальный комплекс, остро нуждалась в новых источниках сырья и рынках сбыта, которые были в основном поделены. Поэтому для нее был необходим передел мира. Причем передел этот предполагался в основном в Африке и на Ближнем Востоке за счет английских, французских, а также, возможно, и голландских, бельгийских и португальских сфер влияния. Но противоречия Германии с Великобританией были системообразующими. Так, в 1894 году Германия совместно с Францией сорвала договор об аренде Великобританией части Конго для связи колониальных владений в Северной и Южной Африке. Одновременно она поощряла буров на сопротивление английской экспансии.
Однако английская дипломатия делала все, чтобы в этот период избежать прямого столкновения с Германией. К этому ее побуждали три обстоятельства: рост российского влияния на Дальнем Востоке, конфликт с Францией из-за контроля над Верхним Нилом и подготовка к англо-бурской войне [22, с. 637]. У России колоний не было, и, следовательно, не было объективных предпосылок для столкновения с Германией. Поэтому новое сближение России с Германией в тот период было вполне возможным.
Через несколько месяцев после смерти Александра III, в январе 1895 года, умер и Н.К. Гирс, и новым министром иностранных дел стал А.Б. Лобанов-Ростовский, бывший до этого послом в Англии, Австро-Венгрии и Германии. Возможно, и поэтому в данный период российская дипломатия пыталась одновременно налаживать отношения и с Великобританией, и со странами Тройственного союза.
Так, 11 марта 1895 года было подписано англо-российское соглашение о разграничении сфер влияния в области Памира, оформленное в виде обмена нотами между российским послом в Лондоне бароном Егором Егоровичем Стаалем и статс-секретарем по иностранным делам Великобритании графом Джоном Кимберли. По нему российские территории в Центральной Азии и английские владения в Индии должна была разграничивать разделительная полоса афганской территории. Вскоре, когда такая полоса была создана, ноты были дополнены «Описанием российско-государственной границы на Памире, от озера Виктория (Зор-Куль) до пределов Китайской империи, проведенной смешанной международной комиссией» [20, с. 284-286]. Тем самым Российская и Британская империи избегали в будущем прямых военных столкновений, как во время Афганского кризиса 1885 года, однако дружественными их отношения назвать было сложно.
Одновременно наметилось потепление в российско-германских отношениях. Весьма важным делом в тот период была защита Китая от посягательств Японии. Любопытно, что 23 апреля 1895 года представители России, Германии и Франции выступили в Токио одновременно, но по отдельности, потребовав от Японии освобождения захваченного Ляодунского полуострова. Поддерживая Россию в этом вопросе, Вильгельм II обещал Николаю II: «Я сделаю все, что в моей власти, чтобы поддержать спокойствие в Европе и охранить тыл России так, чтобы никто не мог помешать твоим действиям на Дальнем Востоке» [11, с. 8].
Еще более стимулировало российский курс ориентации на Германию новое стремительное ухудшение российско-английских отношений из-за Персии. Англия активно закреплялась там не только с помощью военной силы, но и через долговое закабаление шахского правительства. Тегеран обратился за помощью к России, которая через государственный Ссудный банк с 1895 года начала финансировать выплату английских долгов, получив за это концессии на строительство дорог в Северном Иране. Возникла реальная возможность выхода России к Персидскому заливу, чего Англия категорически не могла допустить. После того, как в начале лета 1895 года лидер консерваторов и противник России лорд Роберт Гаскойн-Сесил Солсбери в очередной раз одновременно занял посты премьер-министра и министра иностранных дел, российско-английские отношения вновь серьезно обострились.
На этой волне Николай II 30 августа 1895 года принял германского канцлера Х. Гогенлоэ, выразив желание, чтобы кайзер поддерживал завязавшуюся между монархами переписку и писал ему, когда сочтет нужным [13, с. 118]. В последовавшем за этим событием письме Вильгельм II написал Николаю II пророческие строки: «Если Франция, открыто или тайно подстрекаемая к этому, будет продолжать своим поведением так нарушать и правила международной вежливости, и самый мир, то в один прекрасный день, мой дорогой Ники, ты окажешься nolens volens внезапно втянутым в самую страшную войну, какую когда-либо видела Европа! И в развязывании ее народные массы и история, может быть, обвинят тебя же» [13, с. 123].
13 октября 1895 года А.Б. Лобанов-Ростовский по поручению Николая II встретился с Вильгельмом II. На этой встрече кайзер предложил воссоздать Союз трех императоров, заявив: «Если же с ее [Франции - А.Б.] стороны появились бы поползновения к экспансии при помощи революционной пропаганды, то три императора, объединившись между собой, могли бы ее полностью раздавить. Мы достаточно сильны для этого» [10, с. 268]. Однако его предложение не нашло поддержки у нового российского министра. «Это все та же игра, чтобы привлечь Россию: взывать к монархическим и консервативным принципам, манить Константинополем и обещать поддержку Германии во всех восточных делах» [1, с. 301] - заявил он на докладе Николаю II. Очевидно, что А.Б. Лобанов-Ростовский стал первым из министров, открыто высказавшимся против укрепления российско-германских отношений.
Однако Николай II все-таки продолжал политику постепенного сближения с Германией и Австро-Венгрией, одновременно укрепляя и союз с Францией. Так, в ходе поездки по странам Европы 13 августа 1896 года он посетил в Вене императора Франца-Иосифа с двухдневным визитом. Во время этого визита А.Б. Лобанов-Ростовский и министр иностранных дел Австро-Венгрии Агенор Голуховский договорились о поддержании постоянных контактов и признали общей целью сохранение существующего порядка вещей на Балканах. Однако на обратном пути из Вены А.Ю. Лобанов-Ростовский скоропостижно скончался, поэтому 22 августа Николай II выехал в Берлин уже в сопровождении нового министра иностранных дел Николая Павловича Шишкина. На переговорах поднимались в основном вопросы торговли, и Вильгельм II даже предложил создание таможенного союза для противодействия американской торговой экспансии [3, с. 353-354].
В начале 1897 года А. Голуховский передал вновь назначенному российскому министру иностранных дел Михаилу Николаевичу Муравьеву, что он придает большое значение сотрудничеству с Россией. В апреле 1897 года во время визита императора Франца-Иосифа в Петербург, министры после переговоров пришли к консенсусу, одобренному монархами и оформленному в виде писем послу Австро-Венгрии в России князю Лихтенштейну.
В них указывалось, что стороны отказываются от территориальных претензий на Балканах и поддерживают статус-кво. Они подчеркивали, что их «правительства не имеют на Балканском полуострове никаких иных целей, кроме как поддержание, укрепление и мирное развитие создавшихся там малых государств» [19, с. 306]. Стороны подтверждали закрытие черноморских проливов для военных судов любых держав. В случае изменений ситуации на Балканах в связи с распадом Османской империи обе стороны договаривались «о готовности действовать согласованно» [19, с. 305]. Таким образом, соглашение обеспечивало мирное развитие российско-австрийских отношений и вновь открывало дорогу к возрождению Союза трех императоров.
На фоне этих событий, в конце июля 1897 года Вильгельм II также нанес ответный визит в Петербург. На переговорах, в которых принимал участие и С.Ю. Витте, обсуждались торговые вопросы, политика в Китае и Ближневосточный кризис. Интересно, что в ответ на проект антиамериканского таможенного союза С.Ю. Витте предложил совместные меры против всех заморских стран, включая и Великобританию. Однако от этого предложения немецкая сторона отказалась [6, с. 363].
В сентябре 1897 года начальник Главного штаба Николай Николаевич Обручев встретился с новым германским статс-секретарем по иностранным делам Бернгардом фон Бюловым. При встрече было сделано заявление от имени М.Н. Муравьева, что главный враг обеих держав - Англия, против которой континентальным державам следовало бы заключить союз с целью поддержания статус-кво в Европе, но Б. фон Бюлов отклонил это предложение [25, s. 88-89].
Вскоре, в марте 1898 года, Англия устами министра колоний Джозефа Чемберлена предложила Германии заключить союзный договор. Однако и Б. фон Бюлов, и Вильгельм II сразу же оценили предложение как попытку втянуть Германию в конфликт с Россией, и не приняли предложение. Более того, Вильгельм написал об этом в личном письме Николаю, поясняя, что союз направлен против России, а также спросил, что может дать Россия Германии взамен этого союза? [22, с. 690-692]. Если бы Николай II в ответ предложил российско-германский союз, предложение, на наш взгляд, могло быть принято.
Однако, поскольку этого не случилось, 30 августа 1898 года Германия заключила с Англией Договор о разделе португальских владений в Африке, надеясь расширить за их счет свои колониальные территории. За это Германия отказывалась от поддержки на юге Африки бурских государств, которые решила захватить Англия. Правда, через год германские дипломаты выяснили, что англичане их обманули, секретно подтвердив Виндзорский договор с Португалией о гарантии неприкосновенности ее колоний [2, с. 135].
Несмотря на осторожную позицию российской дипломатии по отношению к Германии, угроза новой войны, в которую будет втянута Россия, была ею осознана и отрефлексирована предельно четко. Видимо, это и послужило
побудительным мотивом для Николая II выступить с беспрецедентным миротворческим предложением ко всем мировым державам.
3. Гаагская мирная конференция 1899 года и позиция России
24 августа 1898 года министр иностранных дел граф Михаил Николаевич Муравьев вручил по повелению Николая II всем аккредитованным в Санкт-Петербурге иностранным представителям предложение созыва международного форума по разоружению. В нем были следующие строки: «Охранение всеобщего мира и возможное сокращение тяготеющих над всеми народами чрезмерных вооружений являются, при настоящем положении вещей, целью, к которой должны бы стремиться усилия всех правительств. Положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастья - таков ныне высший долг для всех государств» [18, с. 98-100].
Поскольку предложение было беспрецедентным, почти год ушел на обсуждение и согласование повестки дня с предполагаемыми участниками конференции. В итоге в новой ноте М.Н. Муравьева от 11 января 1899 года, обращенной к иностранным диппредставителям в Российской империи, было сформулировано восемь пунктов. Из них первые четыре были посвящены проблеме ограничения вооружений, а остальные - вопросам международного права в конфликтных ситуациях.
Нам показался особенно интересным и актуально звучащим последний, восьмой пункт повестки, провозглашавший «принятие начала применения добрых услуг, посредничества и добровольного третейского разбирательства в подходящих случаях, с целью предотвращения вооруженных между государствами столкновений; соглашение о способе применения этих средств и установление однообразной практики в их употреблении» [4]. Иными словами, это означало утверждение приоритета дипломатических методов разрешения конфликтов над военными.
По соглашению между державами, местом конференции была избрана Гаага. Приглашение участвовать в ней было принято всеми европейскими державами и шестью неевропейскими - Соединенными Штатами Америки, Мексикой, Китаем, Японией, Персией и Сиамом. Болгария, по требованию Турции, была допущена лишь в качестве наблюдателя.
Россию представлял посол в Великобритании барон Е.Е. Стааль, он же был избран председателем конференции как представитель государства -инициатора. Конференция открылась 18 мая, в день рождения Николая II, и продолжалась до 29 июля 1899 года. Любопытно, что журналисты не были допущены на конференцию, и поэтому о ней нет полных данных - лишь краткие официальные коммюнике для печати. Рискнем предположить, что у западных государств были настолько воинственные возражения против российских миротворческих предложений, что они не хотели выносить их на всеобщее обозрение. Видимо, в связи с этим и оказалась недостижимой основная цель российской дипломатии на этом мероприятии - заключение Договора о всеобщем сокращении вооружений и военных бюджетов, или хотя бы о замораживании их на существующем уровне.
Однако Конференция приняла три знаковые конвенции. В первой из них «О мирном разрешении международных споров» были установлены общие
правила мирного урегулирования конфликтов между державами, для чего рекомендовалось прибегать к арбитражу. Конвенция предусматривала создание Постоянной палаты третейского суда в Гааге, которая существует до наших дней.
Вторая конвенция определяла обычаи сухопутной войны. Она указывала на необходимость гуманного обращения с военнопленными, включала в себя положения Женевской Конвенции 1864 года о раненых и больных, а также запрещала использовать отравляющие вещества и обстрелы незащищенных городов или поселений. Жители оккупированных территорий не могли быть принуждены к военной службе, направленной против своей страны.
И, наконец, третья распространяла применение Женевской конвенции 1864 года на морскую войну. Она предусматривала защиту специально помеченных госпитальных судов и требовала лечения раненых и потерпевших кораблекрушение моряков всех воюющих сторон.
Две последние конвенции, никак не ограничивающие гонку вооружений, а лишь интерпретирующие статьи принятого за 35 лет до конференции документа, оказались такими откровенно слабыми и «беззубыми» прежде всего из-за сопротивления Германии и Англии, заинтересованных в быстром развитии сухопутных и морских вооружений соответственно.
Кроме того, на конференции были приняты три декларации -о запрещении сбрасывать взрывчатые вещества с аэростатов и других воздушных аппаратов, об отказе от употребления снарядов с удушающими газами и о запрете использования разрывных пуль.
При этом российская делегация подписала все акты конференции без оговорок, после чего они были своевременно ратифицированы [8, с.120-121]. В отличие от российских коллег, англичане не подписали деклараций о бросании взрывчатых снарядов с аэростатов и об использовании снарядов, распространяющих удушающие газы. Уже это показывает кардинальное отличие подходов России и Великобритании не только к вопросам войны и мира, но и к оружию массового уничтожения. В целом, России удалось несколько смягчить международную напряженность на рубеже веков, но предотвратить войну она не смогла.
Заключение
Подводя итоги, можно констатировать, что в последние два десятилетия XIX века постепенно вызревали предпосылки Первой мировой войны, а также началась ее дипломатическая подготовка, все более нараставшая. Основные противоречия складывались между Германией и Великобританией, выступавших ее основами драйверами. Тем не менее, в этот процесс постепенно втягивалась и Россия, не заинтересованная в войне и отчаянно пытавшаяся ее избежать. Она не только выступала с компромиссными предложениями по многим европейским вопросам, но и явилась инициатором мирной конференции в Гааге. При этом избежать войны или хотя бы минимизировать ее потери Россия могла бы, сохраняя и укрепляя отношения со своими традиционными геополитическими союзниками, прежде всего, с Германией.
Однако мы видим в исследуемый период топтание на месте в этом вопросе как российской, так и германской дипломатии. Каждая из сторон понимала, что их союз не только возможен, но и чрезвычайно важен, но при этом не могла решиться на более смелые и открытые шаги. Германия предпочитала балансировать между Россией и Великобританией, а Россия, соответственно между
Германией и Францией. Но в тот период, в конце XIX века, все еще было обратимо, и война, на наш взгляд, не была неизбежной. Ситуация приобрела очертания фатальной воронки только в начале XX века, но это тема для отдельного исследования.
Литература
1. Антонова Л.В. История российской дипломатии / Л.В. Антонова, Т.А. Просвирова. - М.: Дом Славянской книги, - 2010. - 478 с.
2. Бюлов Б. Воспоминания / Б. Бюлов; пер. с нем.; под ред. и с предисл. В.М. Хвостова. - М.-Л.: Государственное социально-экономическое издательство, - 1935. - 565 с.
3. Витте С.Ю. Избранные воспоминания.1849-1911 / С.Ю. Витте. - М.: Мысль, - 1991. - 720 с.
4. История третейского суда. - иЯЬ: http://interarbiter.moscow/include/ history/history.pdf, свободный (дата обращения: 15.03.2019)
5. Дебидур А. Дипломатическая история Европы. 1814-1878 / А. Дебидур. Ростов - н/Д: Феникс, 1995. Том II. - 606 с.
6. Ерусалимский А.С. Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце XIX века / А.С. Ерусалимский. - М.: Издательство АН СССР, 1951. - 611 с.
7. История внешней политики России в 5 т. Том 4. Вторая половина
XIX века. - М.: Международные отношения. - 1999. - 384 с.
8. История внешней политики России в 5 тт. Том 5. Конец XI - начало
XX века. - М.: Международные отношения, - 1999. - 672 с.
9. Ламздорф В Н. Дневники 1891-1892 годов / В Н. Ламздорф. - М.: Издательство Юрайт, 2019. - 290 с.
10. Ламсдорф В Н. Дневник 1894-1896 / В Н. Ламсдор. - М.: Международные отношения, 1991. - 453 с.
11. Переписка Николая II с Вильгельмом II. - М: Гранд Мастер, 2017. -
320 с.
12. «Перестраховочный» договор между Россией и Германией / Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. - М.: Госполитиздат, 1952. - С. 267-270.
13. Письмо Вильгельма II Николаю II. 26 сентября 1895 г. / Мольтке X. Фон. Русские письма; пер. с нем. М.Ю. Некрасова. - СПб.: Издательство им. Н И. Новикова, 2008. - С. 118.
14. Письмо министра иностранных дел России Гирса послу России в Париже Моренгейму / Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. - М.: Госполитиздат, 1952. - С. 278.
15. Письмо министра иностранных дел России Гирса послу Франции в С.-Петербурге Монтебелло / Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. - М.: Госполитиздат, 1952. - С. 283.
16. Письмо посла России в Париже Моренгейма французскому министру иностранных дел Рибо / Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. - М.: Госполитиздат, 1952. - С. 277-278;
17. Письмо французского министра иностранных дел Рибо послу России в Париже Моренгейму / Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. - М.: Госполитиздат, 1952. - С. 279-280.
18. Рише Ш. Война и мир / Ш. Рише. Киев-Харьков: Южно-Русское издательство Ф.А. Югансона, 1899. - 192 с.
19. Соглашение между Россией и Австро-Венгрией о Балканах / Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. - М.: Госполитиздат, 1952. - С. 306.
20. Соглашение между Россией и Великобританией о разграничении сфер влияния в области Памира / Сборник договоров России с другими государствами (1856-1917). - М.: Государственное издательство политической литературы, 1952. - С. 284-286.
21. Соловьев О.С. Обреченный альянс: заговор империалистов против народов России / О.С. Соловьев. М.: Мысль, - 1986. - 256 с.
22. Хвостов В.М. Начало англо-германского антагонизма. Обострение дальневосточной проблемы / В.М. Хвостов // История дипломатии. - М.: АСТ, -2009. - С. 670-700.
23. Шевенман Ж.П. 1914-2014. Европа выходит из истории? / Ж.П. Шевенман. - М.: АСТ, 2015. - 352 с.
24. Bell D. The Idea of Greater Britain: Empire and the Future of World Order, 1860-1900. - Princeton: Princeton University Press, - 2007. - 336 p.
25. Die Große Politik der europäischen Kabinette, 1871-1914. Sammlung der diplomatischen Akten des Auswärtigen Amtes. Berlin: Deutsche Verlagsgesellschaft für Politik und Geschichte, 1922. Bd. XIII. - №3451. - S. 88-89.
26. Helgoland-Sansibar-Vertrag. Vertrag zwischen Deutschland und England über die Kolonien und Helgoland vom 1. Juli 1890. Das Staatsarchiv, Sammlung der offiziellen Aktenstücke zur Geschichte der Gegenwart, 51.Bd, Leipzig, Verlag von Duncker & Humblot 1891, S. 151. URL: www.deutsche-schutzgebiete.de/helgoland.htm свободный (дата обращения: 15.03.2019).
27. The Triple Alliance. 20 May 1882. URL: http://www.gwpda.org/1914m/ tripally.html свободный (дата обращения: 15.03.2019).
28. Thompson A.S. Imperial Britain: The Empire in British politics. 18801932. / A.S. Thompson. - L: Longman Pub Group, 2000. - 366 p.
