CC BY
21
Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 26 (381). Философия. Социология. Культурология. Вып. 38. С. 16-23.
ЧЕЛОВЕК,
ОБЩЕСТВО,
КУЛЬТУРА
з
УДК 1:316 ББК 60.03
М. Н. Сальникова
ДИНАМИКА ОБЩЕСТВА В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНОГО ГЕНОТИПА
В статье выделяются ключевые типы подходов к изучению социального генотипа. Особое внимание уделяется критическому рассмотрению подхода экономикоцентристского типа. Анализируется возможность, находясь в контексте концептуальных оснований ключевых теорий социального генотипа, выразить сущностную природу социального процесса и его динамику.
Ключевые слова: социальный генотип; теория институциональных матриц; культура; социальный процесс.
Общество — это память, упрямо повторяющая уже найденные, знакомые решения, которая избегает сложностей и опасных мечтаний о чем-либо ином.
Ф. Бродель
Потребность превратить «пестрое и шумное смятение» отдельных общественных событий в систематизированный и обобщенный образ социальной реальности заставляет современных ученых ставить вопрос о существовании социального аналога биологической наследственности. Согласно мысли сторонников возможности перенесения теоретических схем из биологии в теорию общества, в недрах общества должны существовать особые наследственные структуры, представленные особыми сущностями: генами, репликаторами, «формами для отливки» или матрицами. Тенденция подобных сущностей сохраняться на протяжении длительного времени играет в обществе ту же роль, что и генетическая наследственность в биологическом организме. Постоянно реплицируясь, т. е. создавая копии самого себя, генный комплекс определяет возможную конституцию общества, он же обеспечивает эффективность функционирования общества.
Поиск ответа на вопрос о том, что именно в обществе играет роль, аналогичную роли си-
стемы репликаторов в биологическом организме, в современной социально-гуманитарной науке происходит под разными углами зрения. Однако можно обозначить три ключевых типа подхода. В рамках подхода первого типа в качестве искомого генетического механизма учеными выделяется тип беспрестанно воспроизводящейся триединой институциональной структуры. Подход первого типа экономико-центричен. Ученые предлагают считать роль экономических структур главенствующим фактором в деле становления политических и идеологических структур общества (Е. Н. Стариков, С. Г. Кир дина). Во втором, культуро-центристском подходе, в качестве генного комплекса, указывающего, каким образом должно строиться социальное тело, учеными выделяется культура. Последняя понимается как совокупный опыт человечества, объективированный в знаковой форме (Э. Ильенков, М. К. Петров, В. С. Степин). Третий подход призван конкретизировать культуроцентрист-ские концепции социального генотипа. Вни-
мание исследователей концентрируется здесь на поиске конкретных культурных сущностей, способных выступить в роли аналогичной той, которую в живых организмах исполняет ген (Н. Луман, Р. Докинз). Рассмотрим подробно основные теории социального генотипа и динамику общественных структур в рамках заявленного исследовательского поля.
Ученые, работающие в русле подхода первого типа, придают особое значение роли особенностей природы в процессе формирования той глубинной структуры, дальнейшие репродукции которой определят развитие общества. Ученые констатируют: тот или иной тип природной среды способствует становлению того или иного типа хозяйствования, тип хозяйствования становится базисом, определяющим развитие адекватных ему политических и идеологических структур [1. С. 83-84]. Процесс развития общества редуцируется авторами к перманентному воспроизводству базовых структур общества, заданных еще на заре становления общества спецификой экономических структур. Сведения из истории общества показывают, что неотъемлемой характеристикой общества, определяющей его возможное целостное развитие, нельзя считать единственно триаду: способ производства, форму обмена и порядок потребления. Так, К. Поланьи показал, что экономика вплоть до наступления эпохи современности (регулируемая в указанный период в пределах всего земного шара только принципами взаимности, перераспределения или домашнего хозяйства) являла собой лишь «подсовокупность» социальной жизни, которую последняя включала «в свою сеть и в свою [систему] принуждения» [2. С. 216]. Только в более позднее время - в XIX в., выделяясь мотивационно, освобождаясь от контроля со стороны культурных, политических, социальных структур, экономика трансформируется в рыночную и только в качестве рыночной становится определяющим фактором развития общества. К. Поланьи дал убедительное обоснование тезиса о том, что вплоть до возникновения рыночного обмена как формы интеграции хозяйственной жизни в эпоху современности, способ хозяйствования сам по себе не оказывал существенного влияния на основные формы человеческого поведения, при этом специфика последних определялись ансамблем всех культурных или социальных форм [3. С. 58]. «Попытка приложить экономический детерминизм ко всем видам обществ будет чистой утопией»
[4. С. 42], - подытоживает К. Поланьи.
В области экономики первобытных обществ фундаментальное значение имеют результаты исследований К. Леви-Строса. Философ пытается выявить принцип, превращающий все элементы первобытного общества в единое целое. В качестве такого принципа К. Леви-Строс выделяет реципрокность или взаимность. Ученый считает, что воспринимать реципрокность «как факт, имеющий экономическую природу, было бы совершенно неверно и непродуктивно» [5. С. 96]. Взаимность не только не выводится ни из одного общественного института, но сама открывает путь к существованию всем общественным институтам. К. Леви-Строс подчеркивает: «Взаимность — вот что устанавливает характерную для человека социальность, называемую нами культурой, и указывает на нее» [5. С. 100]. Взаимность зиждется на невозможности замкнутости человека в узких рамках своего существа, на идее признания другого как такового, на идее первичности союза. По мысли К. Леви-Строса, культура возникает, когда человек, выходя за пределы самого себя, впервые обращается к другому человеку с даром. В мире культуры, в противовес природному миру, любой предмет, будь то пища или имущество, труд или услуги, земля или титулы, представляет собой предмет передачи и возмещения. Принцип взаимности указывает на невозможность получения какого-ли-бо блага «для себя и через себя, вместо того, чтобы получить через другого и для другого» [5. С. 73]. Стремление к получению блага единственно для себя, стремление к индивидуальному присвоению предмета оказывается несовместимым с культурообразующим принципом взаимности. Данное стремление грозит низвергнуть человека в изначальную бездну природного хаоса.
Идея возведения культурного инструментария (смыслов, ценностей, идей, нравственных и эстетических установок) в ранг интеграционной оси общества выходит на первый план также в учении П. Сорокина. П. Сорокин создает собственный логико-смысловой метод исследования общества. Суть логико-смысло-вого метода состоит в обнаружении главного смысла («основания») культуры, скрытого за разрозненными фрагментами культуры. П. Сорокин определяет главный смысл культуры как тот объединяющий принцип определенного культурного синтеза, который пронизывает все его компоненты и придает значение каждому
из них. Главный смысл культуры превращает культуру в единое целое, «ни одна существенная часть которого не есть нечто случайное, но органично соединена с остальными» [6. С. 19]. Смыслы культуры сосредотачиваются в особой сфере разума, которую ученый называет «ментальностью культуры». Все находящиеся в сфере разума элементы: формы экономической, социальной, политической организации, структуры личностной организации человека - сосуществуют друг с другом не в пространственном или механическом соседстве, но оказываются взаимосвязанными, изменяющимися параллельно, тесно «прилаженными друг к другу». П. Сорокин настаивает на выделении «двух глубоко различных типов интегрированной культуры, каждый из которых обладает собственной ментальностью» [6. С. 45]. Ученый обозначает данные типы как идеациональ-ный и чувственный типы культуры. Главным смыслом идеациональной культуры выступает идея поиска истинного сверхчувственного мира за пределами чувственно воспринимаемого мира. Последний признается неистинным. Степень совершенства способа добывания материальных благ, форма обмена благами, интенсивность их потребления — в рамках идеационального общества все оказывается в подчиненном положении у идеи незначимости реального, чувственно воспринимаемого мира. Процесс организации материальных условий жизни предстает перед человеком как злая необходимость, привязывающая его к иллюзорному миру реальности. Экономика в рамках такого общества становится непроцветающей. Чувственная культура во всем отличается от идеациональной. Специфика чувственной культуры определяется чувственной ментальностью. Природа чувственной ментальности состоит в представлении об эмпирической реальности как о первичной и единственно существующей реальности. Главным смыслом чувственной ментальности выступает идея превращения природы, человека в эффективные средства удовлетворения бесконечно растущих чувственных потребностей. Богатство «превращается фактически в высшую оценку ценностей», потому что «за деньги все можно купить, всех и вся можно удовольствовать» [6. С. 58]. Непрерывное совершенствование способов добывания материальных благ, необходимых для увеличения чувственного счастья людей, приводит к тому, что экономика в рамках культуры такого типа становится про-
цветающей.
Итак, идеи К. Поланьи, П. Сорокина, К. Ле-ви-Строса ярко свидетельствуют против сведения движения человеческого общества к перманентному воспроизводству самокопирующейся экономической формы, определяющей направленность духовных устремлений людей.
Но если не формы экономической жизни, обусловливающие развитие иных форм общественной жизни, то, что представляют собой те встроенные программы, многократное повторение которых приводит общество к эффективному функционированию? Создатели концепций второго типа отказываются от догматизма причинного метода, вводят идею о взаимной обусловленности явлений, а в качестве генного комплекса, указывающего, каким образом должно строиться социальное тело, выделяют культуру. Последняя понимается как развитая в процессе человеческой истории система над-биологической информации. Передача культурного наследия аналогична генетической передаче: культура обладает особыми институтами и механизмами, обеспечивающими ей возможность многократно производить единства одного и того же класса. Подобно тому, как гены косвенно контролируют изготовление молекул белка, коды культуры контролируют создание человека. Коды культуры представляют собой развитые в процессе человеческой истории всеобщие нормы поведения, мышления и деятельности, сохраненные в памяти человечества «посредством слова, посредством словесно зафиксированного «определения»» [7. С. 119]. Осевшие в культуре продукты творчества предшествующих поколений людей активно формируют вновь появляющихся в культуре людей по своему образу и подобию, программируя направленность их мышления и деятельности. Мышление и поведение каждого отдельного человека, включающегося в преднаходимую ситуацию, конституируются на основе исторически сложившегося и переданного мыслящему и действующему индивиду коллективного опыта. При этом человек оказывается способным вырваться из сети социально унаследованных детерминант лишь в той мере, в какой это позволяет сделать определенный набор детерминант, свойственный исторически определенному типу социальной организации. Культура словно предоставляет в распоряжение человека заранее заданный набор «атомов мысли» и действия, из которых человек (как из деталей детского строитель-
ного набора) складывает собственные идеи и действия. Эти интеллектуальные опоры, унаследованные от предшествующих поколений людей, образуют своеобразную духовную оснастку, мыслительный инструментарий общества. Программирующая человека информация передается от поколения к поколению «с помощью процесса, который в широком смысле можно назвать имитацией» [8]. Действия и поступки одних людей становятся образцами для других. Транслируемые от одного человека к другому одни и те же программы поведения, общения и деятельности могут быть многократно реализованы по всему земному шару. Регулируемые кодами культуры различные виды мышления, деятельности и взаимодействия людей, обеспечивают воспроизводство и развитие экономических, политических, идеологических структур общества и их связей.
В рамках третьего подхода происходит конкретизация культуроцентристских концепций социального генотипа. В качестве конкретных культурных сущностей, способных выступить в роли порождающего информационного ядра общества, отвечающего за его воспроизводство, выделяются самореплицирующиеся образы памяти (Блюм), идеи (Боулдинг), инструкции (Клоук), генерализированные языковые символы (Н. Луман), мимы (Р. Докинз), универсалии культуры (В. С. Степин). Так, Н. Луман в качестве генотипа социального организма рассматривает «язык как медиум, как совокупность «слабо сопряженных» и поэтому свободно конкурирующих за место в коммуникации элементов» [9. С. 40]. В роли социальных генов у Н. Лумана выступают «генерализированные языковые символы», «обобщающие» в своих значениях самые широкие социальные сферы: системы политики, права, искусства, хозяйства, религии, любви. С точки зрения Н. Лумана, «фенотипом»—реализацией, воплощением генотипа - следует считать коммуникацию. Подобно тому, как в живом организме гены «выступают своего рода инструкциями для конструирования белковых тел» [9. С. 44], в социуме программами-инструкциями по конструированию коммуникаций выступают языковые символические коды (истина, право, деньги, любовь, прекрасное, вера и т.д.). Согласно Н. Луману, любое общество представляет собой систему (последовательности) коммуникации. «Агрегации коммуникаций в системы, в их неслучайные последовательности оказываются такими же машинами по
воспроизводству одних и тех же смыслов (экономических, политических, правовых, религиозных), каковыми являются организмы - как биологические машины для воспроизводства одних и тех же генов» [9. С. 50].
Таким образом, рассмотрение общества сквозь призму понятия «генотип» предполагает обнаружение системы репликаторов, самокопирующихся «чертежей», необходимых для построения социального организма.
В рамках концепций социального генотипа первого типа в качестве до бесконечности воспроизводящей себя генетической системы ученые признают систему институтов общества, образовавшихся на заре становления общества на базе природной среды определенного типа. Во втором случае аналогом системы генетических кодов учеными признается культура, понимаемая как система «надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях» [10. С. 341].
Стоит сказать, что концепции социального генотипа первого типа отличает от концепций социального генотипа второго типа гораздо более существенная черта, нежели отсутствие в рамках последних идеи о локализации истоков формирования социогенетических кодов в какой-то одной области бытия общества (экономической, политической, идеологической). Речь идет о способности учений, построенных с помощью методов аналогового моделирования, разрешить проблему реального процесса, развития, движения общества. Так, если предположить, что развитие общества сводится к беспрестанному копированию какого бы то ни было одного и того же исходного структурного единства, то при сравнении состояния одного общества в один период с состоянием этого же общества, но в другой период, мы бы каждый раз обнаруживали сущностное тождество сравниваемого. К данному выводу и приходят авторы концепций первого типа, утверждая, что в рамках определенного природного пространства сначала формируется, а затем на протяжении всего времени господствует институциональная структура того или иного типа. К примеру, «как ножом в арбузе», экономико-ориентированные авторы «вырезают на пробу» фрагменты из истории (от античности до наших дней) обществ европейского пространства, возросших, по мысли авторов,
на базе природной среды «некоммунального» типа. «Разглядывая анализируемые фрагменты», «поворачивая ту или иную грань», авторы приходят к выводу о неизменном господстве в рамках рассматриваемых фрагментов структур индивидуализма, демократии и рынка. Очевидно, что данный способ мысли оборачивается статичностью. При проведении анализа общества фактор времени оказывается здесь незадействованным. Не учитывается ключевая идея, согласно которой «мировоззренческие основания европейской культуры в процессе эволюции прошли ряд этапов» [11. С. 97].
Так, О. Шпенглер обнаружил, что метафизическая структура, явившая к жизни наличную действительность древнеевропейского общества, сущностно отличается от структуры, влекущей к своему свершению современный европейский мир. Философ замечает: «Понадобилась вся религиозно-философская, исто-рико-художественная, социально-критическая работа XIX столетия, не для того чтобы научить нас понимать драмы Эсхила, платоновское учение, Аполлона и Диониса, афинское государство, цезаризм - от этого мы еще очень далеки, - но чтобы внушить нам наконец, как неизмеримо чуждо и далеко нам все это во внутреннем смысле, более чуждо, пожалуй, чем мексиканские боги и индийская архитектура» [12. С. 158]. О. Шпенглер обнаружил, что не существует никакого единого «европейского» организма, вызванного к жизни сохраняющейся от античности и до наших дней скрытой структурой: картина современного европейского мира по структуре совершенно отличается от картины европейского мира античности; картина «единичной» души современного западного человека совершенно чужда картине «персональной» души античного человека.
О том, что европейские общества не всегда отличали структуры, называемые сегодня типично европейскими или западными, также пишет Н. Элиас. Исследователь считает, что если бы стало возможным реально переместить современного европейского человека из настоящего его собственного общества в прошлое того же самого общества, то в прошлом современный европейский человек не обнаружил бы идей и ценностей, отличающих современное европейское общество. Обнаружив в прошлом своего собственного общества господство таких идей и ценностей, которые сегодня принято расценивать как «незападные», «неевропейские», человек оказался бы «ино-
земцем» в рамках прошлого своего собственного общества [13. С. 49]. К примеру, ключевой образ современной социальной практики, - образ человека как самоценного индивида, хозяина собственной жизни, лишенного всех Мы-отношений, оказывается образом, далеко выходящим за пределы социальной практики античного мира. А если принять за отправную точку положение, согласно которому культура представляет собой единое целое, элементы которого связаны так, что каждый элемент культуры «зависит от других таким образом, что может выступать в том виде, в котором выявляется лишь в связи с другими и через эту связь» [5. С. 24], то становится ясно, что господство в социальной практике европейского человека в пределах предсовременного этапа развития общества Мы-идентичности над Я-идентичностью должно сигнализировать о господстве на предсовременном этапе развития общества таких политических и экономических структур, которые бы соответствовали структуре Мы-идентичности, но не Я-идентичности.
Но возможно ли вообще, используя в качестве методологической основы исследования общества указанную биологическую аналогию, не потерять из поля зрения идею общественного развития, изменения, процесса, динамики? Возможность анализа общества с позиций движения находят представители культуроцентристского подхода. Несмотря на то, что «ген - это репликатор с высокой точностью копирования» [8], в процессе копирования могут быть допущены ошибки. В итоге ошибки, допускаемые репликаторами при копировании, делают возможным появление комплекса репликаторов действительно нового типа. Введение идеи мутации позволяет культуроцентристски ориентированным авторам внедрить в теорию социального генотипа идею о возможности случайного образования в обществе совершенно новых структур.
Таким образом, учения о генотипе отсылают к поиску неких передаваемых из прошлого структур, конституирующих нынешние состояния общества. Реплицируясь, данные структуры также превратят нынешние состояния общества в последующие. Естественно, что построение теории на основе данного тезиса несет в себе множество опасностей. Одной из которых становится возможность лишения человека свободы изменять мир посредством собственного мышления и действия. Так, в те-
ориях первого типа за человеком признается единственное право: сначала распознать «реально существующий порядок вещей», а затем «действовать в соответствии с его законами» [1. С. 66]. В рамках теорий второго типа, отдельный человек признается способньм не только осуществлять рефлексию над истоками презумпций, в соответствии с которыми человек мыслит и действует, но и вносить мутации в культуру, «формируя новые варианты, новые
потенциально возможные линии ее динамики» [14. С. 39]. Итак, перенесение теоретических схем из биологии в теорию общества может быть успешным, только если учение, созданное в результате такого перенесения, сможет вместить идею движения общества, предполагающую в конечном итоге представление о человеке как свободном, творческом существе.
Список литературы
1. Кирдина, С. Г. Институциональные матрицы и развитие России. - Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 2001.-308 с.
2. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв. В 3 т. Т. 2. Игры обмена. - М.: Прогресс, 1988. - 632 с.
3. Поланьи, К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. - СПб.: Алетейя, 2002. - 320 с.
4. Поланьи, К. Наша устаревшая рыночная психология // Избранные работы. - М.: Территория будущего, 2010. - С. 31—46.
5. Энафф, М. Клод Леви-Строс и структурная антропология. - СПб.: Гуманитарная Академия, 2010. - 560 с.
6. Сорокин, П. Социальная и культурная динамика: Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общест. отношений. - СПб.: Рус. Христиан, гуманит. ин-т, 2000. - 1054 с.
7. Ильенков, Э. В. Вершина, конец и новая жизнь диалектики // Философия и культура. -М.: Политиздат, 1991.-С. 115-141.
8. Докинз, Р. Эгоистичный ген. [Электронный ресурс]. URL: http://evolution.powernet.ru/ library/gen/content.htm (дата обращения : 28.10.2014).
9. Антоновский, А. Ю. Никлас Луман: эпистемологическое введение в теорию социальных систем. - М.: ИФ-РАН, 2007. - 135 с.
Ю.Новая философская энциклопедия: В 4 т. - М.: Мысль, 2010. Т. 2. - С. 341.
П.Бубнов, Ю. А. Трансформация мировоззренческих оснований западной культуры от пре-модерна до постмодерна /Ю.А. Бубнов, A.A. Радугин // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2014. № 1 (27). - С. 92-99.
12.Шпенглер, О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. В 2 т. Т. 1. Гештальт и действительность. - М.: Мысль, 1998. - 663 с.
13.Элиас, Н. О процессе цивилизации: Социогенетические и психогенетические исследования. В 2 т. Т. 1. Изменения в поведении высшего слоя мирян в странах Запада. - М. — СПб.: Университет, кн., 2001. - 330 с.
14.Степин, В. С. Мировоззренческие универсалии как основание культуры // В. С. Степин. Универсалии восточных культур. - М.: Вост. лит., 2001. - С. 14—42.
Сведения об авторе
Сальникова Милана Нажмудиновна — аспирант кафедры истории философии Воронежского государственного университета.
nikstavr@mail.ru.
22
M. H. CcuibHUKoea
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. No. 26 (381). Philosophy. Sociology. Culturology. Issue 38. Pp. 16-23.
SOCIETY DYNAMIC IN THE FRAMEWORK OF SOCIAL GENOTYPE
Marina N. Salnikova
Postgraduate Student at the Department of history ofphilosophy, Voronezh State University,
nikstavr@mail. ru
The article highlights the key types of approaches to the study of social genotype. Special attention is paid to critical examination of economical-centrist type of approach. This article analyses the possibility to epitomize the essential nature of social process and its dynamics, staying in the context of conceptual reasons of social genotype key study theories.
Keywords: social genotype; institutional matrices theory; culture; social process.
References
1. Kirdina S.G. Institutsionalnye matritsy i razvitie Rossii [Institutional Matrices and Development in Russia]. Novosibirsk, IEIE SB RAS Publ., 2001. 308 p. (In Russ.)
2. Brodel F. Materialnaya tsivilizatsiya, ekonomika i kapitalizm. XV-XVIII w. V 3 t. T. 2. Igiy obmena [Civilization and Capitalism. 15th—18th Centuries in 3 vol. Vol 2. The Wheels of Commerce], Moscow, Progress Publ., 1988. 632 p. (In Russ.)
3. Polani K. Velikaya transformatsiya: politicheskie i ekonomicheskie istoki nashego vremeni [The Great Transformation: The Political and Economic Origins of Our Time]. St. Petersburg, Aletheia Publ., 2002. 320 p. (In Russ.)
4. Polani K. Nasha ustarevshaya rynochnaya psihologiya [Our old market psychology]. Izbrannyie raboty [Selected Works], Moscow, Territoriya buduschego Publ., 2010. pp. 31-46. (In Russ.)
5. Enaff M. Klod Levi-Stros i strukturnaya antropologiya [Claude Levi-Strauss and structural anthropology]. St. Petersburg, Gumanitarnaya Akademiya Publ., 2010. 560 p. (In Russ.)
6. Sorokin P. Sotsialnaya i kulturnaya dinamika: Issledovanie izmeneniy v bolshih sistemah iskusst-va, istiny, etiki, prava i obschest. otnosheniy [Social and Cultural dynamics: A Study of Change in Major Systems of Art, Truth, Ethics, law and Social Relationships]. St. Petersburg, Russian Christian Institute for the Humanities Publ., 2000. 1054 p. (In Russ.)
7. Ilyenkov E.V. Vershina, konets i novaya zhizn dialektiki [The Peak, the End and the New Life of Dialectics]. Filosofiya i kultura [Philosophy and Culture]. Moscow, Politizdat Publ., 1991. pp. 115-141. (In Russ.)
8. Dokinz R. Egoistichnyiy gen [The Selfish Gene]. Available at: URL:http://evolution.powernet.ru/ library/gen/content.htm, accessed 28.10.2014. (In Russ.)
9. Antonovskiy A.Yu. Niklas Luman: epistemologicheskoe wedenie v teoriyu sotsialnyih sistem [Niklas Luhmann: The Epistemic Introduction into the Theory of Social Systems]. Moscow, IPhRAS Publ., 2007. 135 p. (In Russ.)
10.Novaya filosofskaya entsiklopediya: V 41. [The New Encyclopedia of Philosophy in 4 vol.] Moscow, Mysl Publ, 2010. T. 2. P. 341. (In Russ.)
11.Bubnov Yu.A, Radugin A.A. Transformatsiya mirovozzrencheskih osnovaniy zapadnoy kul-tury ot premoderna do postmoderna [Transformation of ideological grounds of Western culture from premodern to postmodern]. Gumanitarnyie issledovaniya v Vostochnoy Sibiri i na Dalnem Vostoke [Humanities Research in the Russian Far East], 2014, no. 1 (27), pp. 92-99. (In Russ.)
12.Shpengler O. Zakat Evropy. Ocherki morfologii mirovoy istorii V2 t. T. 1. Geshtalt i deystvitel-nost [The Decline of the West in 2 vol. Vol 1. Form and Actuality]. Moscow, Mysl Publ, 1998. 663 p. (In Russ.)
13.EliasN. O protsesse tsivilizatsii: Sociogeneticheskie i psihogeneticheskie issledovaniya. V 21. T. 1. Izmeneniya v povedenii vyisshego sloya miryan v stranah Zapada [The Civilizing Process in 2 vol.
Vol 1. The History of Manners] Moscow, St. Petersburg, Universitetskaya kniga Publ., 2001. 330 p. (In Russ.)
14.Stepin V.S. Mirovozzrencheskie universalii как osnovanie kultury [Worldview Universals as the Foundation of Culture]. Universalii vostochnyh kultur [Universals of Eastern cultures]. Stepanyants M.T. (ed.). Moscow, Vostochnaya literatura Publ., 2001. pp. 14-42. (In Russ.)
Статья публикуется впервые, согласна на обработку персональных данных и размещение статьи в открытых источниках.
