CC BY
86
Таблица 2
Скорости витания частиц загрязнений, полученные моделированием
Загрязнения Диаметр частиц, мм Плотность, кг/м3 Скорость витания, м/с
Сталь 0,07 7850 0,009
0,16 0,043
0,23 0,08
0,29 0,101
0,42 0,141
Медь 0,06 8960 0,01
0,17 0,039
0,2 0,79
0,44 0,12
1,6 0,183
Титан 0,1 4505 0,012
0,27 0,04
0,34 0,075
0,47 0,105
0,95 0,139
Рис. 2. Моделирование движения частиц в трубе с коленом при скорости потока 2 м/с
Выводы
1. Предложена в среде Flow Simulation математическая модель, в которой определяется скорость витания частиц загрязнений в моющей жидкости трубопроводных систем, и проверена ее адекватность.
2. В модельном эксперименте установлено некоторое отличие результатов опытов и аналитических расчетов по определению скорости витания частиц и критической скорости потока моющей жидкости. Это объясняется тем, что в аналитических уравнениях отсутствует ряд теплофизических параметров (к примеру, вязкость моющей жидкости, шероховатость стенок трубы и др.), значения которых вводятся в математическую модель и сказываются на результатах эксперимента.
Литература
1. Алямовский А.А., Собачкин А.А., Одинцов Е.В., Ха-ритонович А.И., Пономарев Н.Б. SolidWorks. Компьютерное моделирование в инженерной практике. СПб., 2006. 1040 с.
2. Смолдырев А.Е. Гидравлический и пневматический транспорт в металлургии и горном деле. М., 1967. 367 с.
3. Соловьев Б.В. Очистка судовых систем от технологических загрязнений. Л., 1977. 75 с.
4. Соловьев Б.В., Константинов Е.А. Предпусковые очистки и промывки оборудования ЯЭУ. М., 1984. 160 с.
References
1. Alyamovskii A.A., Sobachkin A.A., Odintsov E.V., Kharitonovich A.I., Ponomarev N.B. SolidWorks. Komp'yuter-noe modelirovanie v inzhenernoy praktike [Computer modeling in engineering practice]. St-Peterburg, 2006, 1040 р.
2. Smoldyrev A.E. Gidravlicheskii ipnevmaticheskii transport v metallurgii i gornom dele [Hydraulic and pneumatic transport in metals and mining]. Moscow, 1967, 367 р.
3. Solov'ev B.V. Ochistka sudovykh sistem ot tekhnologi-cheskikh zagryaznenii [Cleaning ship systems from technological pollution]. Leningrad, 1977, 75 р.
4. Solov'ev B.V., Konstantinov E.A. Predpuskovie ochistki i promyvki oborudovaniia IaEU [Pre-start cleaning and washing of nuclear power equipment]. Moscow, 1984, 160 р.
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 82.0
П.А. Антонян
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Н.В. Володина
Череповецкий государственный университет
ДИЛЕТАНТ ОТ ИСКУССТВА И ПРОФЕССИОНАЛ В ИСКУССТВЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА И.С. ТУРГЕНЕВА «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО»)
В статье проводится анализ двух персонажей романа «Дворянское гнездо»: Владимира Паншина и Христофора Лемма. Через призму отношения к искусству и степени вовлеченности в процесс художественного творчества нами дается оценка их роли в тексте произведения. Противопоставление этих героев, как дилетанта и профессионала, введено автором с целью всестороннее характеры данных персонажей.
Дилетантизм в искусстве, герой-дилетант, герой-профессионал, авторская ирония, «любитель».
The article analyzes two characters of novel "Home of the Gentry" - Vladimir Panshin and Christopher Lemm. Through the prism of the attitude to art and the degree of their involvement in art process we assess their role in the text. Contrast of these two characters as the dilettante and the professional was introduced by the author in order to reveal their main features.
Dilettante of art, dilettante character, professional character, authorial irony, "amateur".
Введение
Говоря о герое-дилетанте от искусства в творчестве И.С. Тургенева, необходимо, прежде всего, рассмотреть роман «Дворянское гнездо», в котором подобный тип персонажа изображен автором наиболее развернуто. Более того, в данном произведении представлен не только герой-дилетант от искусства -Владимир Николаевич Паншин, но и профессионал в искусстве - Христофор Федорович Лемм.
Дилетантизм возник вместе с профессиональными занятиями наукой и искусством и представлял собой способ организации досуга1. Исключая отрицательный оценочный смысл этого понятия, можно сказать о нем следующее. Во-первых, творческая деятельность осуществляется дилетантом не под воздействием внешнего принуждения или стимула, а по собственному выбору, из склонности, «по охоте», т.е. она мотивирована внутренним побуждением; и, во-вторых, она относится к сфере досуга, ко времени, свободному от выполнения различных обязанностей, в том числе, и профессиональных.
Термин «дилетантизм» в том виде, как принято его употреблять сейчас, сформировался в середине XIX века. До этого в России слова «дилетант» и «любитель» при господстве дворянско-аристокра-тической речевой культуры не несли в себе негативной окраски2. Затем с углублением профессионали-
1 См. об этом: Кожевников С. Б. Дилетантизм в искусстве и повседневности // Человек. Сообщество. Управление. 2004. №1. С. 24-35.
2 См. об этом: Щенникова Л. С. Дилетантизм как культурное явление // Вестник Псковского государственного
зации и демократизации литературная речь сближается со специальным и научным языком, и слово «профессионал» делается антонимом слов «любитель», «дилетант», которые в свою очередь приобрели негативные или даже пренебрежительные конно-
3
тации .
Музыка, литература, танец, растворенные в повседневности, становящиеся необходимой частью досуга, а не кропотливого труда, естественно входили в жизнь, как высших социальных слоев, так и мещанства. Человек XIX века в большинстве случаев оставался только ценителем искусства, не стремясь сделать из него карьеры. Отсюда идут и истоки дилетантизма как способа реализации творческих устремлений. Естественно, что такое распространенное явление не могло остаться без внимания писателей того времени и нашло отражения в их произведениях.
И.С. Тургенев как художник обладал «исключительной прозорливостью и чуткостью» [3, с. 120], его внимание «было постоянно приковано к новым явлениям жизни общества» [3, с. 120]. В его произведениях мы можем проследить не только само явление дилетантизма, получившее распространение среди дворян, но и то, какую роль оно играет в общей структуре текста.
университета. Серия: Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки. 2011. №13. С. 12-14.
3 См. об этом: Щенникова Л. С. Дилетантизм как культурное явление // Вестник Псковского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки. 2011. №13. С. 12-14.
Основная часть
Рассматривая явления дилетантизма и профессионализма в романе «Дворянское гнездо», необходимо отметить противопоставление героев Паншина и Лемма. Как было сказано выше, исторически эти культурные явления (дилетантизм и профессионализм) существовали и существуют в неразрывной связи, и их воплощение Тургеневым в образах двух персонажей в тексте произведения нельзя назвать случайным, тем более что обычно в литературе подобное сопоставление встречается не часто.
Паншин предстает в романе молодым перспективным чиновником, ловким и даровитым. Его принимают как в петербургском обществе, так и в доме Калитиных, а Марья Дмитриевна всячески ему симпатизирует и считает прекрасной партией для своей дочери. Взаимоотношения Лизы и Паншина являются одной из важных составляющей экспозиции романа, предшествующей развитию сюжета.
Говоря о способностях Паншина к различным видам искусства, следует привести характеристику самого Тургенева: «Все ему далось: он мило пел, бойко рисовал, писал стихи, весьма недурно играл на сцене» [5, с. 15]. Автор отмечает способности героя, но использует для этого слова «мило», «бойко», которые характеризуют опыты в искусстве Паншина, скорее, как производящие приятное впечатление на публику, а не как нечто серьезное.
Как известно, дилетант без специального образования может достичь определенного мастерства. Примеры тому есть как в истории (художник Николай Майков), так и в творчестве самого Тургенева (скульптор Павел Шубин из романа «Дворянское Гнездо»). Однако Тургенев подчеркнуто оценивает Паншина только как «любителя», вкладывая в данное определение негативные коннотации. Об этом также рассуждает П.В. Анненков в своей статье «Наша жизнь в «Дворянском гнезде» Тургенева»: «Удивительный представитель русской полуобразованности и русского фальшивого развития, которые так изумляют иностранцев, он наделен всеми возможными талантами: талантом живописца, музыкальным, чиновничьим, но в той степени, какая нужна, чтобы занимать, тешить людей и никогда не приносить им ни духовной, ни вещественной пользы. Он и оратор, и берейтор, и светский человек - и все это в меру, так чтобы ничто не походило на настоящее дело или призвание. Всякое дело или призвание требуют участия души и мысли, а душа и мысль Паншина обращены только к самому себе» [1, с. 215]. В своей характеристике Анненков рассуждает не только об образе одного конкретного героя, но о явлении дилетантизма в целом, получившем большое распространение среди дворянства того времени. Подобное легкомысленное и даже пренебрежительное отношение Паншина к искусству связано, прежде всего, с тем, что он видит в искусстве только его развлекательную составляющую. Для молодого человека или девушки полезно было играть на музыкальных инструментах, заниматься сочинительством, танцевать -именно для того, чтобы произвести хорошее впечатление, скрасить вечер. В провинции такие занятия
искусством являлись одним из немногих развлечений. А. С. Пушкин в романе в стихах «Евгений Онегин» описывает одну из подобных ситуаций:
Зовут соседа к самовару,
А Дуня разливает чай,
Ей шепчут: «Дуня, примечай!»
Потом приносят и гитару:
И запищит она (Бог мой!):
Приди в чертог ко мне златой!.. [5, с. 36-37]
Серьезные намерения превратить дилетантские попытки в карьеру или призвание в дворянской среде, начиная с 30-40-х гг. XIX века, рассматривались старшим поколением как баловство и пустая трата времени. Как отмечает С. Б. Кожевников в своей работе «Дилетантизм в искусстве и повседневности», «в XIX в. человек, имевший склонность к изящным искусствам, но родившийся аристократом, не смел и думать о стезе художника. В противном случае он рисковал быть подвергнутым насмешкам и повторить судьбу Нерона или Дионисия-старшего, над художественными амбициями которых втайне потешались Рим и Сиракузы» [3, с. 25]. Для молодых и перспективных людей того времени гораздо важнее было, выражаясь словами героя романа И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «делать дело». С одной стороны, Паншин это понимает и следует данной установке; с другой - авторская ирония по отношению к нему обусловлена не его дилетантизмом в искусстве, а его легкомысленным отношением ко всем своим занятиям. Кроме того, для него занятия творчеством - способ сблизиться с Лизой, на которой он намеревается жениться.
Паншин пишет романс на собственные стихи с целью произвести впечатление на Калитиных, но, когда дело доходит до исполнения сонаты в четыре руки, со смехом бросает играть, как только терпит неудачу. Тургенев пишет: «Свое и заученное он играл очень мило, но разбирал плохо» [6, с. 22]. Рисует он всегда один и тот же простой пейзаж. Возвращаясь к первому упомянутому нами описанию, данному Тургеневым, следует отметить, что в характеристике слов и поступков Паншина, а также в речи данного персонажа часто используются слова «легкий», «ловкий», «шутя», «небрежно» и т.д.: «В рисунке, да и вообще в жизни, - говорил Паншин, сгибая голову то направо, то налево, - легкость и смелость - первое дело» [6, с. 23]. Кроме того, Паншин «никогда не мог забыться и увлечься вполне» [6, с. 15], в работе был довольно успешным чиновником, но «говорил о ней шутя, как оно и следует светскому человеку, не придающему особенного значения своим трудам» [6, с. 16]. Слово «мило» является ключевым в характеристике героя Тургеневым, и в нем, несомненно, заключена авторская ирония. Паншин предстает внешне привлекательным, но поверхностным и легкомысленным человеком, даже бесчувственным. Его дилетантизм в искусстве в контексте романа характеризует его именно с этой стороны. Неспособность ценить прекрасное, отношение к музыке или живописи как к безделице говорит также и о его неспособности сопереживать или любить. Брак
с Лизой для него всего лишь удачная партия, но не привязанность к ней.
Таким образом, дилетантизм Паншина присутствует в тексте романа как один из элементов характеристики данного персонажа. Его любительские занятия искусством продиктованы желанием понравиться, отличиться, а не стремлением создать что-то, самосовершенствоваться. В конце романа читатель узнает, что он начал заниматься литературным творчеством из тех же побуждений.
Лемм, как «профессионал» в искусстве, противопоставлен Паншину. Тургенев использует часто употребляемый им прием - приводит в тексте романа краткую биографию персонажа. Родившись в Германии в семье музыкантов и получив домашнее музыкальное образование, он очень рано стал зарабатывать себе на жизнь музыкой, из-за того, что в восемь лет осиротел. Лемм, в конечном итоге, дослужился до дирижерского места. В двадцать восемь лет он попал в Россию, куда его выписал один помещик в свой оркестр, однако позже оказался без гроша, и не желал возвращаться в Германию нищим.
Противоположными являются авторские характеристики внешности Паншина и Лемма. Лемм находится в чужой стране, он стар, немногословен, держится очень отстраненно, свои чувства и эмоции предпочитает больше выражать жестами и мимикой, нежели словами: «Подождав немного и смахнув пыль с сапогов толстым носовым платком, человек этот внезапно съежил глаза, угрюмо сжал губы, согнул свою, и без того сутулую, спину и медленно вошел в гостиную» [6, с. 17]. Однако далее в тексте следует уточнение: «...но для того, кто умел не останавливаться на первых впечатлениях, что-то доброе, честное, что-то необыкновенное виднелось в этом полуразрушенном существе» [6, с. 20]. Тургенев симпатизирует Лемму и под его непривлекательной внешностью видит тонко чувствующую натуру настоящего музыканта.
Лемм является «профессионалом» и потому, что зарабатывает музыкой на жизнь, и потому, что живет ей, умеет ее тонко чувствовать. Неслучайно опыты Паншина в музыке неприятны ему. В них не чувствуется прилежания и старания, которое требуется в овладении даже простыми музыкальными формами, и которых старый композитор требовал от Лизы. Лемм видел, чего стоили его ученице ее занятия музыкой, сколько сил вложила девушка в изучение музыкальных произведений под его руководством.
Лемм по-отечески любит Лизу, для него музыка -единственная, практически сокровенная связь с ней. Своими легкомысленными и в некотором смысле пошлыми опытами Паншин практически вторгается в личное пространство между героями, нарушая эту связь.
Слово «дилетант» по отношению к Паншину звучит как в авторской речи, так и из уст Лемма, ведь он как «профессионал» видит отношение молодого человека к искусству. Примечателен и тот факт, что Тургенев сделал Лемма поклонником Баха и Генделя - своих любимых композиторов [2]. Автор устанавливает со своим героем дружескую, почти интимную связь. Он солидарен с Леммом в оценке Паншина как
дилетанта, в оценке его взглядов и отношении к искусству. Тургенев, несомненно, симпатизирует своему герою.
Наконец, именно музыка Лемма становится апофеозом любви Лаврецкого и Лизы, звучит после сцены их свидания и продолжает ее. Это характеризует Лемма как «профессионала» в музыке, способного создать выдающееся произведение.
Выводы
Таким образом, противопоставление Лемма и Паншина как «профессионала» и «дилетанта» в романе «Дворянское гнездо» не случайно. Через отношение к искусству автор раскрыл характеры двух совершенно разных людей.
Не занимаясь специально музыкой, Тургенев знал и любил ее. Более того, проза Тургенева обладает музыкальностью и ритмичностью, которую можно проследить в смене фрагментов текста, в повторах и контрастах тем, образов и ситуаций, в гармонии построения, в элементах композиции. Не случайно именно Тургенев сумел придать такую музыкальность прозаическим текстам, что они воспринимаются как стихотворения - стихотворения в прозе1.
Литература
1. Анненков П.В. Наше общество в «Дворянском гнезде» Тургенева // Критические очерки. под ред. И. Н. Сухих. С-Пб., 2000. С. 202-232.
2. Гулевич Е.В. Музыкальность как фактор психологизма прозы И.С. Тургенева // Ученые записки Орловского Государственного университета. Сер.: Гуманитарные и социальные пауки. 2009. №3.
3. Кожевников С.Б. Дилетантизм в искусстве и повседневности // Человек. Сообщество. Управление. 2004. №1. С. 24-35.
4. Лотмап Л.М. И.С. Тургенев // История русской литературы. Л., 1982. Т. 3. С. 120-159.
5. Пушкин А.С. Евгений Онегин: Роман в стихах // Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 10 т. Л., 1978.
6. Тургенев И.С. Дворянское гнездо. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Т. 6. М., 1978.
7. Щенникова Л. С. Дилетантизм как культурное явление // Вестник Псковского государственного университета. Сер.: Социально-гуманитарные и психолого-педагогические пауки. 2011. №13. С. 12-14.
References
1. Annenkov P. V. Nashe obshhestvo v «Dvorianskom gnezde» Turgeneva [Our society is in the "Home of the Gentry" by Turgenev]. Kriticheskie ocherki [Critical essays]. St. Petersburg, 2000, pp. 202-232.
2. Gulevich E.V. Muzykal'nost' kak faktor psihologizma prozy I.S. Turgeneva [Musicality as a factor of psychology prose I. S. Turgenev]. Uchenye zapiski orlovskogo Gosu-darstvennogo Universiteta [Bulletin of Oryol State University], 2009, №3,
3. Kozhevnikov S.B. Diletantizm v iskusstve i povsed-nevnosti [Dilettantism in art and everyday life]. Chelovek.
1 См. об этом: Гулевич Е.В. Музыкальность как фактор психологизма прозы И.С. Тургенева // Ученые записки орловского Государственного Университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2009. №3.
Soobshhestvo. Upravlenie [Human. Community. Control], 2004, №1, pp. 24-35.
4. Lotman L.M. I. S. Turgenev [I.S. Turgenev]. Istoriia russkoi literatury [The history of Russian literature]. Leningrad, 1982, pp. 120-159.
5. Pushkin A.S. Evgenii Onegin: Roman v stihah [Eugene Onegin: A Novel in verse]. Pushkin A. S. Polnoe sobranie so-chinenii: V 10 tomah [Pushkin A. S. The Complete Works: in 10 volumes]. Leningrad, 1978. Vol. 5, pp. 5-184.
6. Turgenev I.S. Dvorianskoe gnezdo [Home of the Gentry]. Polnoe sobranie sochinenii i pisem v 30 tomah [Complete works and letters in 30 volumes]. Leningrad, 1978, Vol. 6.
7. Shhennikova L.S. Diletantizm kak kul'turnoe iavlenie [Dilettantism as a cultural phenomenon]. Vestnik Pskovskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Pskov State University], 2011, №13, pp. 12-14.
УДК 81'276.1 [811.161.2+811.351.32]
Э. С. Ветрова
Таврическая академия, Крымский федеральный университет им. В.И. Вернадского
(г. Ставрополь)
ОСОБЕННОСТИ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ГЕНДЕРНЫХ ОТНОШЕНИЙ В УКРАИНСКИХ И ЛЕЗГИНСКИХ ОБРАЩЕНИЯХ
Статья посвящена сопоставительному исследованию тендерных особенностей речевого поведения украинцев и лезгин в ситуации обращения. Рассматриваются вокативы, в которых наиболее ярко отражается тендерный фактор, изучается их влияние на эффективность коммуникации. В результате анализа в обращениях обоих языков обнаружены тендерные асимметрии и тенденция к андроцентричности. Установлено, что в лезгинском языке данные явления проявляются более рельефно, о чем свидетельствуют строго регламентированное общение между мужчинами и женщинами, четкое разграничение «мужских» и «женских» вокативов. В украинской культуре различия между «мужскими» и «женскими» обращениями не столь значительны, а отношения между полами более демократичны. Автор констатирует, что специфика репрезентации гендерных отношений в сопоставляемых языках обусловлена как экстралингвистическими, так и собственно-языковыми факторами.
Речевое поведение, тональность общения, обращения, гендерные асимметрии, андроцентричность, «мужественность», «женственность», украинцы, лезгины.
The article presents the results of a comparative analysis of gender characteristics in verbal behavior of representatives of unrelated cultures in the situation of "address". The use of vocatives in male and female speech is studied, on the ground of the material of the Ukrainian and Lezgin languages; universal and nationally specific features in their semantics and realization of communication are determined. Particular attention is paid to the identification of gender asymmetries in verbal behavior of men and women in each culture. The causes of gender differences are analyzed; their impact on the communication effectiveness is studied. It was found out that addresses in both languages tend to androcentricity. Furthermore, the Lezgin language is more androcentric as compared to Ukrainian, which is manifested in a strictly regulated and restrained nature of the interaction between people of different sexes, a rigid demarcation between male and female vocatives. In Ukrainian there is no clear boundary between the male and female versions of addresses, and communication between the sexes is more democratic in nature. As a result of the research, the author concludes that the reflection of gender relations in Ukrainian and Lezgin addresses has a high ethnic and cultural specificity, due to both extra-linguistic (cultural, historical, social, psychological), and linguistic factors (a lack of gender as a grammatical category in Lezgin, which is inherent in the Ukrainian language).
Verbal behavior, tenor of communication, addresses, gender asymmetries, androcentric, femininity, masculinity, Ukrainians, Lezgins.
Введение
На современном этапе развития лингвистического знания наблюдается активизация внимания ученых к гендерным исследованиям, ориентированным на изучение речевого поведения мужчин и женщин, их предпочтений в выборе лексики, фразеологических оборотов, этикетных форм, синтаксических конструкций и т. д., а также влияния данных речевых средств на успешность коммуникации. Повышенный интерес лингвистов к гендерной проблематике обусловлен сменой научных приоритетов в языкознании, в частности переходом от прагматической трактовки сущности языка к анализу языковых явлений с позиций антропоцентризма. Антропоцентрический взгляд на языковые проблемы, сфокусированный на индивидуальных параметрах человеческой личности,
способствовал развитию идеи о том, что пол человека представляет собой не только биологическую субстанцию, но и культурно детерминированный мыслительный конструкт (гендер). Соответственно, ген-дерно обусловленные модели речевого поведения задаются не природой, а конструируются обществом, предписываются институтами социального контроля и культурными традициями [1].
Проблема гендера в лингвистике не является новой. Особенности речевого поведения мужчин и женщин (на материале романских и германских языков) впервые системно описываются в трудах зарубежных лингвистов: Д. Спендер, Р. Лакофф, О. Есперсена, П. Браун, У. Лабова, П. Траджилла и др. И хотя не все выводы ученых нашли подтверждение, полученные ими данные «способствовали
