CC BY
17
Вестник Челябинского государственного университета.
2018. № 4 (414). Филологические науки. Вып. 112. С. 120—126.
УДК 81 + 811.8126
ББК 81.2.03
ДИФТОНГИ В ИСТОРИИ СЛОВАЦКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА
К. В. Лифанов
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, Москва, Россия
Характерной особенностью словацкого литературного языка являются четыре восходящих дифтонга, которые не сразу стали принадлежностью его фонологической системы. Процесс закрепления дифтонгов в словацком литературном языке, происходивший неодновременно, и является предметом рассмотрения в данной статье. В ходе изложения также выявляются специфические особенности их функционирования.
Ключевые слова: словацкий литературный язык, кодификация, восходящие дифтонги, бездиф-тонговый характер, графика.
Одной из ярких особенностей фонетической системы словацкого литературного языка является наличие четырех восходящих дифтонгов ie, ia, ш и ио (графически о). Указанные дифтонги по-разному представлены в словацких диалектах. Наибольшее распространение имеет дифтонг ie, характеризующий среднесловацкий диалект в целом (хотя в отдельных его юго-восточных говорах он отсутствует), а также северные и восточные говоры западнословацкого диалекта. Несколько меньше регион распространения дифтонга о, который также отсутствует в некоторых юго-восточных говорах среднесловацкого диалекта, а также в ряде говоров западнословацкого диалекта, где он не подвергся дифтонгизации. Еще в меньшей степени распространены дифтонги ia и ш: первый характеризует только сред-несловацкий диалект без окраинных оравских и гемерских говоров, а второй даже в среднесло-вацком диалекте в целом конкурирует с долгим й. В восточнословацком же диалекте дифтонги не представлены вовсе, так как в нем отсутствует фонологическая долгота. Не удивительно, что различия в распространении дифтонгов в диалектах обусловило их разную историю в словацком литературном языке.
Дифтонги в докодификационный период
Как известно, первые памятники словацкой письменности нелатинского происхождения появляются в XIV в. Эти памятники были написаны на древнечешском языке, который значительно отличался от современного на всех языковых уровнях, в том числе и от интересующего нас фонетического. Период становления современной фонетической системы чешского литературно-
го языка приходится главным образом на XVI в., когда многие фонетические явления — результаты языковых процессов, осуществившихся ранее, — закрепились в языке письменных текстов. В это же время в языке словацкой письменности также происходят важные процессы, прежде всего фонетические и морфологические, которые приводят к появлению нового, отличного от чешского идиома. Суть этих процессов заключалась во взаимодействии древнечешского литературного языка с югозападнословацкими говорами, прежде всего трнавским, что объяснимо тем, что в это время Трнава становится резиденцией венгерского архиепископа, а также центром рекатолизации населения. В XVII в. значение Трнавы еще более возрастает, так как здесь был открыт университет с собственной типографией. Не удивительно, что трнавский и близкий ему загорский регионы становятся центром формирования словацкой письменной традиции. Языковые элементы югозапад-нословацкого происхождения первоначально проникают в письменные тексты на чешском языке как ошибки. Как отмечал Н. И. Толстой, первоначально такие изменения представляют собой отклонение от нормы, однако в дальнейшем оно само превращается в норму [6], что в итоге приводит к изменению всей шкалы «ценностной ориентации в отношении целого ряда внутриструктур-ных элементов» по признаку "нормативности — ненормативности" [5. С. 29]. Формируясь в Трнаве, возникший идиом, который в словакистике вслед за Э. Паулини традиционно называют «культурным западнословацким языком» [11], хотя он вполне соответствует критериям литературного языка [2], получает распространение на всей территории Словакии. При этом он, однако, мог
приобретать некоторые черты местных говоров, которые, однако, полностью не вытесняли все элементы западнословацкого (трнавского) происхождения, сосуществуя с ними в текстах в разных пропорциях. При этом региональные элементы могли быть представлены в минимальной степени или даже вообще отсутствовать в письменных текстах. В этом случае текст, созданный в разных регионах Словакии, мог по своим характеристикам полностью совпадать с текстами, записанными в Юго-Западной Словакии.
Восходящие дифтонги ie и ио с высокой частотностью фиксируются уже в древнейших памятниках письменности словацкого происхождения, однако их интерпретация вызывает определенные сложности. Это объясняется тем, что названные памятники были написаны на древне-чешском языке в словацкой редакции, в фонетической системе которого дифтонг ie был обычным еще в первой половине XVI в. [13], а дифтонг ио — до конца XVI в. [12]. Полагаем, что косвенным доказательством чешского происхождения указанных дифтонгов является проникновение в язык словацких памятников письменности чешского нисходящего дифтонга ои, отсутствующего в словацком языке. Этот факт, наряду с некоторыми другими, свидетельствует о том, что, несмотря на то, что в Словакии начала формироваться региональная редакция древнечешского литературного языка, связь с пражским центром в первые десятилетия XVI в. продолжала сохраняться.
Дальнейшая судьба трех перечисленных дифтонгов в рассматриваемых идиомах — чешском и словацком, — оказалась разной. В чешском литературном языке происходит монофтонгизация дифтонгов ie и ио, изменившихся соответственно в í и й (графически и), а дифтонг ои закрепился во всех позициях, кроме абсолютного начала слова. В языке же словацкой письменности происходят сложные процессы, связанные со спецификой характера письменного идиома. Как мы уже отметили раньше, в своем классическом, инвариантном виде этот идиом функционировал в трнавском регионе Юго-Западной Словакии. Характерной особенностью фонетической системы данного идиома становится полное отсутствие дифтонгов [8]. Иными словами, в нем не только утрачиваются дифтонги ie и ио, как в чешском литературном языке, но и не закрепляется дифтонг ои.
Выпускники Трнавского университета направляются во все регионы Словакии, куда попадает
также печатная продукция трнавской типографии, что способствует распространению формирующегося идиома по всей территории Словакии. При этом, как мы уже упомянули выше, допускается проникновение в него элементов местных говоров. Одним из таких элементов являются дифтонги, которые начинают характеризовать прежде всего его среднесловацкий вариант. При этом, однако, они в целом не меняют бездиф-тонговый характер этого идиома, поскольку их употребление допускается, но не является обязательным. При этом репертуар дифтонгов увеличивается, поскольку наряду с дифтонгами ie и uo в текстах появляется также дифтонг ia. Наличие же элементов инвариантной (трнавской) формы практически во всех письменных текстах XVI-XVIII вв., в том числе и долгих монофтонгов в соответствии со среднесловацкими дифтонгами, сохраняет целостность данного идиома и не позволяет ему распасться. При этом анализ тенденций развития языка письменных текстов, представляющих собой одну канцелярию или один и тот же текст, воспроизводившийся через определенный период времени, показывает, что, несмотря на существенные колебания в реализации этих тенденций, в целом его эволюция имела одно генеральное направление — сближение с инвариантным трнавским вариантом. Об этом, в частности, свидетельствуют языковые изменения в формулах крещения и венчания «Остригомского ритуала» [2], «Елшавской городской книги 1566-1710 гг.» [1] «Левочских формул присяг XVI-XIX вв.» [10].
Итак, в период, непосредственно предшествовавший кодификации словацкого литературного языка, восходящие дифтонги ie, uo и ia были представлены в отдельных текстах, созданных в Средней, а также частично Северо-Западной и Восточной Словакии, но не являлись облига-торным элементом фонетической системы этого идиома, а лишь маркером его регионального происхождения. Частотность дифтонгов в этих текстах являлась вариативной от высокой степени насыщенности ими текста до полного отсутствия.
Дифтонги в словацком литературном языке,
кодифицированном А. Бернолаком (1787)
Общесловацкий идиом с инвариантом в трнав-ском регионе Юго-Западной Словакии прошел все необходимые фазы в развитии современного литературного языка. На нем создавалась богатая католическая литература, высокохудожественные произведения поэзии барокко, включая
шедевр словацкой литературы — поэтическое произведение Г. Гавловича «Пастушья школа, нравов житница» (1755), первый словацкий роман Й. И. Байзы «Юноши Рене похождения и приключения» (1783), на него был осуществлен полный перевод Библии (до 1756 г.). В 1787 г. он был кодифицирован католическим священником А. Бернолаком. Кодификация литературного языка, однако, была довольно специфической, поскольку А. Бернолак за ее основу взял не инвариантную форму рассматриваемого диалекта, а региональную, функционировавшую в северной части Средней Словакии [4]. Объяснить этот факт можно тем, что кодификатор был родом из этого региона, а точнее — из д. Сланица на Ораве, где и прожил детские и отроческие годы. Позже он учился в гимназии г. Ружомберок в Липтове, также расположенном на севере Средней Словакии.
Обращение А. Бернолака к рассматриваемому идиому самым существенным образом отразилось на кодификации дифтонгов. В целом его кодификация системы вокализма, как и инвариантная форма этого идиома, характеризуется отсутствием дифтонгов. Вместе с тем на ее периферии отмечается наиболее распространенный в словацких диалектах дифтонг ie, допускаемый в северном среднесловацком варианте этого идиома. Этот дифтонг (графически ge), однако, в кодификации также выступает главным образом в качестве допустимого в некоторых глагольных формах и отдельных лексемах наряду с основной формой с монофтонгом: recf recem (recgem), hrizt' hrizem (hrizgem), hust hudem (hud'gem), klast kla-dem (kladgem), mest met'em (met'gem), prast' pradem (prad'gem), west wedem (wedgem) [7], dita / deta / d'get'a, diwca / dewca / d'gewca. И только формы настоящего времени глаголов wedet и powe-det (ср. 1 лицо единственного числа соответственно wgem и powgem) с дифтонгом считаются А. Бернолаком основными, хотя и у этих глаголов были кодифицированы формы с монофтонгом (ср. wim иpowim).
Приведенные примеры, содержащие дифтонги, как и целый ряд других кодифицированных А. Бернолаком форм, имеющих преимущественно среднесловацкое происхождение, однако, так и не стали достоянием бернолаковского литературного языка. Это показывает анализ произведений разных жанров шестнадцати авторов-бернола-ковцев, в которых не было обнаружено ни одной формы с дифтонгом [3]. Ср. примеры, в которых
в соответствии с кодификацией А. Бернолака мог бы быть представлен дифтонг ie:
Co Boh zgawil, to wime s Castki spisaného (Габел); I rekel k nemu Boh: i ga wim, ze si uprim-nim Srdcom to ucinil (Палкович); zwol'ag Ditki twé k obecnég Sl'awnost'i tégto (Фиала); A toto Prislubeni o budûcém Wikupitelowi od Rodicow Détkàm za-nechané (Гульяк); ponewac oni Polowicu Srdca zanechawagû, gakzto Rodice Détkam (Газда); ac-kol'wek kteri mûdri Lekar wi gich pod istu, potreb-nû Meru dawat' Nemocnému, moze z gegich Mocû ai uzdrawowat (Фандли); Citanj, a uslichanj was k nemu priwed'é (Байза); w kterég wipisuge wsecki Bludi, které od Casu Krista Pana do Casu swého bol'i, a klade (Месарош).
Дифтонги в литературном языке, кодифицированном Л. Штуром
В кодификации протестанта Л. Штура (18441846 гг.), основанной на базе северных средне-словацких говоров, ситуация в отражении дифтонгов принципиально меняется. Кодификатор вводит в словацкий литературный язык три восходящих дифтонга ie, ia (графически je, ja) и uo.1 Примечательно, однако, что объем функционирования дифтонгов в литературном языке, кодифицированном Л. Штуром, по сравнению с современным словацким литературным языком существенно отличался.
Частотность дифтонга ie в языке Л. Штура была наиболее близка современной. Пожалуй, самым значительным отклонением, снизившим ее впоследствии, является выделение особого склонения прилагательных, причастий, порядковых числительных и некоторых местоимений твердой разновидности, которое ранее полностью совпа-
1 Сам Л. Штур считал, как и в чешском языке, дифтонгом сочетание гласных ou. Значительно позже было показано, что названное сочетание, представленное только в формах творительного падежа единственного числа имен существительных и прилагательных женского рода и некоторых личных местоимений возникло не в результате дифтонгизации û, как в чешском языке, а в результате неполного осуществления процесса контракции праславянского сочетания ojç, так как осуществилась только его первая фаза — выпадение интервокального j, но стяжения гласных не произошло. Поскольку сочетание звуков ou в словацком языке не чередуется в родственных словах с кратким гласным, с функциональной точки зрения дифтонгом оно не является. В чешском же языке это полноценный функциональный дифтонг. Ср. примеры: bouda 'будка' — bud 'будок', zkoumat 'исследовать' — vyzkum 'исследование'.
дало с мягкой. Таким образом, в ряде форм этих частей речи дифтонг ie был заменен долгим монофтонгом é; ср. примеры непосредственно из шту-ровских текстов или текстов, которые Л. Штур редактировал: zbitocnuo bi bolo chcjet' Slovencinu na rec spisovnú povisuvat' a to co vlastnjeho (совр. vlastného) závazku a zivota ñemá na nohi stavet' (NRS); djela násho velebnjeho Holljeho (совр. veleb-ného Hollého) vnútrnou svojou cenou odváza pedes-jat druhích versami a versáckamí visipaních kñizjek a kñizt'icjek? (NS); Celje (совр. celé) stohi rozlicních písem a proseb sa kazdí den na zelení stuol doñjesli a zase odñjesli (SNN); Casto sa zhrknu v slovách hláski, ktorje (совр. ktoré) sa ñebars znásajú a jedna druhej pri vislovuvañí zavadzá (NRS).
Употребление лексем и словоформ с дифтонгами uo и ia в литературном языке, кодифицированном Л. Штуром, было заметно ниже, чем в современном литературном языке, что имело разные причины. Так, первый, с одной стороны, утратился в формах именительного и винительного падежей единственного числа прилагательных, так как был заменен долгим монофтонгом é, а с другой — был реализован в префиксе лексем, заимствованных из чешского языка, где первоначально был представлен ú (в чешском языке графически й). Ср. примеры:
Z prídavních mjen vezmime na dokaz odchodnost'i ích skloñeñja od náshoprídavnuo meno Ceskuo jed-neho ukonceñja (NS); Kdo tejto dúveri (совр. dóve-ra) k ludu násmu ñemá, ten zúfa nad namí a strat'í sa (NS); jeho zdarlivost'ou a lúbezními i dúrazními (совр. dórazny) slovmi velebnjeho starca... pohnutí boli (SNN); Lebo este ñikdi sa ñepotrebuvali a ñe-prinásali tak vázñe a preñikavje dúvodi (совр. dó-vod) (SNN); ze táto bezuzdnost uz % roka s hroz-nou obecních dúlezitos'í (совр. dólezitost) ujmou a zañedbañím trvá (SNN).
Дифтонг же ia непоследовательно реализовался в позиции после консонантов c и dz, где часто выступал á. Это явление было обусловлено индивидуальной интерпретацией Л. Штуром консонантной системы словацкого литературного языка. По мнению кодификатора, согласные c и dz являлись средними, то есть не твердыми и не мягкими [15]. Вследствие этого в одних грамматических формах после них представлен дифтонг ia (графически ja), а в других — долгий монофтонг á: «Им. падеж мн. числа оканчивается долгим гласным, например srdcá, vrecá, plecá (plece), однако если предшествует долгий гласный, сокращается; например, líce в им. падеже множествен-
ного числа lica и так далее. Так и в других падежах. Vajce имеет форму vajcja, как и в других падежах: vajcjam в дательном, vajcjach в предложном... Подобные окончания часто имеют и другие существительные, оканчивающиеся на ce, например, plecja, vrecja, plecjach, vrecjach и так далее» [15. C. 206-207]. Казалось бы, что он все же склоняется к рекомендации употреблять формы с дифтонгом, поскольку пишет, что у некоторых глаголов долгое а "растворяется" в ja, например, в форме vracjam, тогда как форма vracam "режет словакам слух" [Sttr http://www.juls.savba.sk/ ediela/nrs/nauka_reci_slovenskej.html]. Тем не менее он сам употребляет обе названные формы, образованные от одних и тех же слов: vracja sa (NRS); obracjam (NRS) — ... vraca, sa obraca (NRS). Ср. другие примеры: Vo spojenich obcach sй straniva vojni s Mexicom pre spojenje Texasa so spojenimi obcami bez starosti (SNN); srdca (NS); cudza (NRS) — snadnejsia (NS); stojacja (NRS); prevracjam (NRS).
Дальнейшая судьба дифтонгов в словацком литературном языке
Существенные изменения в отражении дифтонгов в словацком литературном языке представлены в анонимно1 изданной «Краткой словацкой грамматике» [9], положившей конец языковому разделению словаков по конфессиональному признаку. Наряду с кодифицированными Л. Штуром тремя вышеназванными дифтонгами принадлежностью фонетической системы словацкого литературного языка становится также дифтонг iu. Изменяется графическое изображение этих дифтонгов: в штуровских диграфах je и ja графема j была заменена на i, а вместо диграфа uo была введена графема о. Кроме того, вследствие кодификации парадигмы склонения прилагательных и причастий твердой разновидности путем замены дифтонга ie долгим гласным е во флексиях этот долгий гласный стал полноправным членом фонологической системы словацкого литературного языка, хотя и ограниченно функционирующим. Ранее он таковым не являлся, поскольку
1 Автором «Краткой словацкой грамматики» был католик М. Гаттала, который учел в кодификации некоторые предложения протестанта М. М. Годжи. Анонимно она была издана для того, чтобы показать, что грамматика имеет общеобязательный характер для всех словаков, а не является точкой зрения одного автора. Этот момент был подчеркнут также тем, что введение к ней подписали три представителя католиков и три представителя протестантов.
был представлен всего лишь в одной лексеме словацкого происхождения (dcera 'дочь'). Ср. род. пад. ед. ч. dobrieho (krasneho) = cudzieho (sviezeho) (Штур); dobreho (krasneho): cudzieho (sviezeho)1 (Гаттала). В остальном кодификация дифтонгов 1852 г. в целом соответствует современной.
На практике, однако, встречались отклонения от кодификации, когда на месте дифтонга находим долгий монофтонг. Ср. примеры из газеты «Католическе новины» 1889-1890 гг.:
Ked objavitel' Ameriky, Kolumbus, vkrocil na cudzu (совр. cudziu) podu, vztycil na nej zastavu sv. kriza; Z tej istej priciny dalej je Cirkvi, jakokolvek ona na vlastne svoje prava ziarliva je, kazde cudze (совр. cudzie) pravo üctyhodne a sväte; Preto vo svojich vlastnych zalezitost'ach a v medzäch (совр. medziach) svojimi obzvlastnymi cielami vykazanych nie je ziadna podrobena druhej; lez do nasej cistej slovenciny dielka tieto prepracujem a moj jednania sposob silnymi dokazy oduvodmm (совр. odovodne-nim).
Впоследствии кодификация дифтонгов оставалась практически без изменений, а в первые десятилетия XX в. стабилизировалось и их употребление на письме. При этом сохраняются некоторые аномальные грамматические формы и огласовки слов, в которых результаты ожидаемой дифтонгизации не отражены2. Кроме уже названного аномального отклонения в употреблении дифтонга ie в парадигмах склонения прилагательных и причастий с твердым согласным в конце осно-
1 В скобках даны формы, отражающие ритмическое сокращение долгого гласного.
2 В данном случае речь идет о собственно словацких и славянских лексемах, поскольку в лексемах, заимствованных из других языков, результаты процесса дифтонгизации долгих гласных, как правило, не представлены. Ср. примеры: extrem 'крайность', portret 'портрет', europsky 'европейский', chlor 'хлор'.
вы, а также в лексеме dcéra, более многочисленные "сбои" обнаруживаются в отражении дифтонга ia, выступающего после функционально мягких согласных. Нарушения затрагивают как морфологические формы, так и словообразовательные модели. Так, долгое á фиксируется в отдельных формах родительного падежа множественного числа существительных после функционально мягкого согласного в конце основы: sach-ta — sácht 'шахта — шахт'. Отсутствует дифтонг ia также в некоторых широко употребляемых в разговорной речи лексемах чешского или венгерского происхождения: fesák 'франт', nákla-d'ák 'грузовик', bet'ár 'озорник'; ср.: vojak 'солдат', nákladniak 'грузовик'.
Итак, дифтонги в словацком литературном языке имеют длительную и довольно сложную историю. Начиная проникать а памятники словацкой письменности уже в древности, они закрепились в нем в полной мере на уровне кодификации только во второй половине XIX в., а на уровне функционирования — в первые десятилетия XX в. Процесс проникновения и дальнейшего закрепления дифтонгов в вокалической системе словацкого литературного языка коррелирует со степенью их распространенности в словацких диалектах. Так, первым был кодифицирован дифтонг ie, в наибольшей степени представленный в словацких диалектах, а последним — дифтонг iu, представленный в них минимально.
Использованные сокращения
NRS — Stúr Е. Nauka reci slovenskej. — http:// www.juls.savba.sk/ediela/nrs/nauka_reci_slovenskej. html.
NS — Stúr Е. Nárecja Slovenskuo alebo potre-ba písañja v tomto nárecí. — V Presporku, 1846. — http://www.juls.savba.sk/ediela/narecj a_slovenskuo/.
SNN — Slovenskje národñje novini, 1845, c. 12.
Список литературы
1. Лифанов, К. В. Эволюция языка «Елшавской городской книги» 1566-1710 гг. и т. наз. культурный среднесловацкий язык / К. В. Лифанов // Zeitschrift für slavische Philologie, Band 58. — 1999. — Heft 2. — С. 151-170.
2. Лифанов, К. В. Генезис словацкого литературного языка. LINCOM Studies in Slavic Linguistics 21 / К. В. Лифанов. — Muenchen, 2001. — 234 с.
3. Лифанов, К. В. Метаморфозы кодификации А. Бернолака / К. В. Лифанов // Zeitschrift für slavische Philologie, Band 69. — 2012/2013. — Heft 2. — С. 247-280.
4. Лифанов, К. В. Проблема диалектной основы словацкого литературного языка, кодифицированного А. Бернолаком / К. В. Лифанов // Славяноведение. — 2013. — № 1. — С. 83-90.
5. Степанов, Г. В. Социально-функциональная дифференциация литературного языка Испании и Латинской Америки / Г. В. Степанов // Социальная и функциональная дифференциация литературных языков. — М., 1977. — С. 27-40.
6. Толстой, Н. И. Slavia Orthodoxa и Slavia Latina — общее и различное в литературно-языковой ситуации (опыт предварительной оценки) / Н. И. Толстой // Вопр. языкознания. — 1997. — № 2. — С. 16-23.
7. Bernolak, A. Grammatica slavica / A. Bernolak // Gramaticke dielo Antona Bernolaka. Na vydanie pripra-vil a prelozil Juraj Pavelek. — Bratislava, 1964. — S. 114-424.
8. Krajcovic, R. K problematike formovania kultürnej zapadoslovenciny / R. Krajcovic // Sbornik Filozofic-kej fakulty Univerzity Komenskeho. Philologica, 14. — 1962. — S. 67-101.
9. Kratka mluvnica slovenska. — Presporok, 1852. — 61 s.
10. Lifanov, K. Vyvin jazyka Levocskych prisaznych formül zo 16-19. storocia / K. Lifanov // Nova filolo-gicka revue. — 2010. — 2. — C. 3. — S. 120-130.
11. Pauliny, E. Dejiny spisovnej slovenciny. I. Od zaciatkov az po Eudovita Stüra / E. Pauliny. — Bratislava, 1971. — 136 s.
12. Porak, J. Humanisticka cestina / J. Porak. — Praha, 1979. — 171 s.
13. Porak, J. K jazykovym vztahum cestiny a slovenstiny ve starsim obdobi / J. Porak // Acta Universitatis Carolinae. Philologica 4-5, Slavica Pragesnia. XXV. — Praha, 1982. — S. 175-186.
14. Stür, L. Nauka reci slovenskej / L. Stür. — V Presporku, 1846. — URL: www.juls.savba.sk/ediela/nrs/.
15. Stür, E. Nauka reci slovenskej / L. Stür // E. Stür. Dielo v piatich zväzkoch. Zväzok V. Slovencina nasa. — Bratislava, 1957. — S. 153-253.
Сведения об авторе
Лифанов Константин Васильевич — доктор филологических наук, профессор кафедры славянской филологии, Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова. Москва, Россия. lifanov@ hotmail.com
Bulletin of Chelyabinsk State University.
2018. No. 4 (414). Philology Sciences. Iss. 112. Pp. 120—126.
DIPHTHONGS IN THE HISTORY OF THE SLOVAK LITERARY LANGUAGE
K. V. Lifanov
Moscow State University Lomonosov, Moscow, Russia
A characteristic feature of the Slovak literary language are the four rising diphthongs, which immediately
became accessory of his phonological system not at once. The process of their penetration and further stabilization in Slovak literary language took place not at the same time, and just it is the subject of this article. The
specific features of their functioning are also focused in this paper.
Keywords: Slovak literary language, codification, rising diphthongs, undiphthongic character, graphics.
References
1. Lifanov K.V. Evol'ucija jazyka «Jelshavskoj gorodskoj knigi» 1566-1710 gg. i t. naz. kul'turnyj srednes-lovackij jazyk [Evolution of language of «Yelshava town cronicle» 1566-1710 and so called cultured central Slovakian. Zeitschrift für slavische Philologie, Band 58, 1999, Heft 2. Pp. 151-170. (In Russ.).
2. Lifanov K.V. Genezis slovackogo literaturnogo jazyka [Genezis of the Slovak literary language]. LINCOM Studies in Slavic Linguistics 21. Muenchen, 2001. 234 p. (In Russ.).
3. Lifanov K.V. Metamorfozy kodifikacii A. Bernolaka [Metamorphoses of A. Bernolak's codification]. Zeitschriftfür slavische Philologie, Band 69. — 2012/2013, Heft 2. Pp. 247-280. (In Russ.).
4. Lifanov K.V. Problema dialektnoj osnovy slovackogo literaturnogo jazyka, kodificirovannogo A. Berno-lakom [The problem of dialectal base of the Slovak literary language codified by A. Bernolak]. Slavjanovedenie [Slavic studies], 2013, no. 1, pp. 83-90. (In Russ.).
5. Stepanov G.V. Social'no-funkcional'naja differenciacija literaturnogo jazyka Ispanii I Latinskoj Ameri-ki [Social and functional differenciation of the literary language of Spain and Latin America]. Social'naja i functional 'naja differenciacija literaturnyh jazykov [Social and functional differenciation of literary languages]. Moscow, 1977. Pp. 27-40. (In Russ.).
6. Tolstoj N.I. Slavia Orthodoxa i Slavia Latina — obshchee i razlichnoe v literaturno-jazykovoj situacii (opyt predvaritel'noj ocenki) [Slavia Orthodoxa and Slavia Latina — similarities and differences in literary-language situation (preliminary assessment of the experience)]. Voprosy jazykoznanija [Questions of linguistics], 1997, no. 2, pp. 16-23. (In Russ.).
7. Bernolák A. Grammatica slavica. Gramatické dielo Antona Bernoláka. Na vydanie pripravil a prelozil Juraj Pavelek. Bratislava, 1964. Pp. 114-424. (In Slovak).
8. Krajcovic R. K problematike formovania kultúrnej západoslovenciny. Sborník Filozofickej fakulty Uni-verzity Komenského. Philologica, 14, 1962. Pp. 67-101. (In Slovak).
9. Krátka mluvnica slovenská. Presporok, 1852. 61 p. (In Slovak).
10. Lifanov K. Vyvin jazyka Levocskych prísaznych formúl zo 16-19. storocia. Nová filologická revue, 2, 2010, c. 3. Pp. 120-130. (In Slovak).
11. Pauliny E. Dejiny spisovnej slovenciny. I. Od zaciatkov az po Eudovíta Stúra. Bratislava, 1971. 136 p. (In Slovak).
12. Porák J. Humanistická cestina. Praha, 1979. 171 p. (In Czech).
13. Porák J. K jazykovym vztahum cestiny a slovenstiny ve starsím období. Acta Universitatis Carolinae. Philologica 4-5, Slavica Pragesnia. XXV, Praha, 1982. Pp. 175-186. (In Czech).
14. Stúr L. Nauka reci slovenskej. V Presporku, 1846. Available at: www.juls.savba.sk/ediela/nrs/. (In Slo-
15. Stúr E. Náuka reci slovenskej. E. Stúr. Dielo v piatich zväzkoch. Zväzok V. Slovencina nasa. Bratislava, 1957. Pp. 153-253. (In Slovak).
