CC BY
0Актуальные вопросы исторических наук
Actual questions of historical sciences
Даренская И.В.
Кандидат исторических наук. Нижнетагильский государственный социально-педагогический институт (филиал) ФГАОУ ВО «Российский государственный профессионально-педагогический университет», г. Нижний Тагил.
«диалог с властью»/ «диалог с народом» в контексте мобилизационных механизмов в индустриальных городах урала в период «великого перелома»*
Аннотация. В статье на основе привлечения широкого круга источников анализируются формы диалога власти и общества в ходе проведения мобилизационных кампаний раннесовесткой эпохи. Автор рассматривает формы, которые были распространены на Урале в период «великого перелома»: собрания как формат общественных форумов с двухсторонней коммуникацией, диалог власти и общества на страницах средств массовой информации и посредством отправки «писем во власть». На основе анализа организационно-распорядительных, аналитических материалов, «эго-до-кументов» и городского фольклора рассмотрены вербальные и невербальные реакции населения индустриальных городов на предлагаемые формы взаимодействия, проанализированы причины участия\неучастия, сопоставлены мотивы власти и общества поддерживать диалоговый формат. Трактуя мобилизационные кампании как действия руководства страны по вовлечению в процесс форсированных преобразований населения с целью получения политического и экономического результата, автор доказывает необходимость руководства страны поддерживать диалог с обществом как инструмент реализации задач кампаний.
© Даренская И.В., 2024.
Ключевые слова: власть, мобилизационные кампании, «великий перелом», диалог, собрания.
Darenskaia I.V.
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Nizhny Tagil State Social and Pedagogical Institute (branch) of the Russian State Vocational Pedagogical University, Nizhny Tagil.
"Dialogue with the people" in the context of mobilization mechanisms in the industrial cities of the Urals during the period of the "great turning point"
Abstract. Based on the involvement of a wide range of archival materials, the article analyzes the forms of dialogue between government and society during the mobilization campaigns of the early Soviet era. The article examines the forms that were common in the Urals during the "great turning point": meetings as a format of public forums with two-way communication, a dialogue between government and society on the pages of the media and by sending "letters to the authorities". On the basis of organizational and administrative, analytical materials, "ego documents" and urban folklore, the verbal and non-verbal reactions of the population of industrial cities to the proposed forms of interaction are considered, the reasons for participation/non-participation are analyzed, the motives of the authorities and society to maintain a dialogue format are compared. Interpreting mobilization campaigns as actions of the country's leadership to involve the population in the process of forced transformations in order to obtain political and economic results, the author proves the need for the country's leadership to maintain a dialogue with society as a tool for implementing the objectives of the campaigns.
Key words: Power, mobilization campaigns, "great turning point", dialogue.
В сложных условиях обострения международной ситуации, возникновения «новой угрозы» и восприятия СССР как «осаждённой крепости» руководство страны понимало необходимость проведения системных мобилизационных кампаний. Для обеспечения государства необходимыми
экономическими ресурсами важно было выстроить диалог с обществом, обеспечить политическую и социальную поддержку курса, найти «общий язык» с первыми генерациями строителей социализма.
В научном исследовании проблем взаимодействия власти и общества в контексте «великого перелома» выделяются три этапа, последовательная смена которых обусловлена изменением политического курса и произошедшими методологическими поворотами. Если первый этап (конец 1920-х-середина 1980-х гг.) характеризовался доминантой марксистко-ле-нинских установок на оценку реализуемого курса, то со второй половины 1980-х по начало 1990-х гг. происходит смена исследовательских моделей в контексте деидеологизации истории. Третий период развития исследования проблем взаимодействия власти и общества (середина 1990-х гг. - по настоящее время) отличается многообразием ракурсов к изучению диалога власти и общества на основе междисциплинарного подхода к проведению научных исследований.
Решение поставленных партийно-государственным аппаратом задач форсированного развития страны определило организацию массовых мобилизационных кампаний, которые можно трактовать как системные действия руководства страны по вовлечению в процесс форсированных преобразований населения с целью получения политического и экономического результата1. С.А. Красильников, исследую опыт социальной мобилизации, отмечает, что для всех кампаний этого периода были характерны следующие черты: институциональность, интенсивность, директивность, перманентность, всеохватность, ресурсозатратность и экстраординарность2.
Важно отметить, что, организуя процесс «массовизации» кампании, власть не отказывалась от идеи диалога с обществом, видя в этом огромный ресурс и потенциал для обеспечения поддержки курса. В рамках данной статьи рассмотрим технологии осуществления и сопровождения мобилизационных кампаний на Урале, приемы сохранения политического диалога власти и населения индустриальных городов в условиях мобилизационного воздействия государственных институтов.
К основным диалоговым формам взаимодействия власти и общества относятся несколько каналов взаимодействия: 1) организация партийных, производственных, отчетно-выборных собраний и совещаний; 2) создание и поддержка регулярного и ритуального канала обратной связи на страницах средств массовой информации; 3) лигитимация сбора жалоб и предло-
1 Ильиных И.В. Взаимоотношения власти и городского населения Урала в ходе мобилизационных кампаний 1928-1932 гг.: диссертация кандидата исторических наук : 07.00.02. Екатеринбург, 2007
2 Красильников С.А. Раннесоветский опыт социальной мобилизации: теория для истории // Уральский исторический вестник. 2018. № 4 (61). С. 38-44.
жений населения посредством «писем во власть» и других форм.
Первым ключевым форматом построения «диалога общества с властью» и «диалога власти с обществом» стали собрания как коммуникативный канал обсуждения актуальных тем. Информационными и тематическими поводами для созыва собраний могли быть производственные аспекты (обсуждение рационализаторских предложений, проработка технологических аспектов), политические мотивы (отчетно-выборные собрания как этап избирательных кампаний органов власти, собрания по «проработке» кандидатов в процессе выдвиженческих кампаний, собрания по «критике» и «самокритике»), идеологические аспекты (индивидуальная и коллективная «проработка» по обсуждению резолюций и директив партийно-государственных органов).
Организация собраний играла значительную роль во взаимодействии власти и общества: собрания служили проводником официальной идеологии, легализованным и контролируемым механизмом снятия социального напряжения и выражения критических взглядов, каналом «обратной связи» для определения маркеров и трудностей реализации курса форсированной модернизации, технологией формирования положительного имиджа власти, представления о ее открытости и готовности к диалогу с обществом.
Анализируя функционал собраний, рассмотрим проблемы, которые возникали при их организации.
При внешнем отрицании нормативов по количеству участников собраний были неформально зафиксированные показатели к количеству присутствующих участников, поэтому организаторы собраний, зачастую, были вынуждены использовать административный ресурс в качестве основного канала привлечения участников. Почему властям так важно было обеспечивать критерий «массовости»? Участвуя в массовом событии, гражданин как бы становился со-участником события, его индивидуальная позиция подавлялась большинством и он начинал разделять доминирующую точку зрения. В информационной справке от 30 ноября 1929 года о выполнении директив ЦК о постановке агитации среди рабочих оговаривалось: обязать местные партийные организации установить определённый день на неделе для массовых собраний рабочих с участием в них руководящих работников, обеспечить широкое развёртывание групповой агитации, в связи с переходом предприятий на 2-3 смены приспособить проведение собраний под сменную работу3.
Нормативность созыва собраний и плотность их проведения вызывали негативную реакцию населения. Анализ докладных записок профсоюз-
3 Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО). Ф.4. Оп.7. Д.417. Л.52.
ных и партийных органов позволяет сделать вывод, что чаще всего участники были недовольны «частыми дерганьями» на собрания и различные совещания»4. В сводке «О состоянии массовой работы по союзу металлистов» за 1928 год отмечалось, что процент посещения цеховых собраний варьировался с следующем сегменте: 55,6% за 1 квартал, 56,3% за 2 квартал, 47,1% за 3 квартал и 53% за 4 квартал 1928 года5. В определенной степени посещаемость собраний зависела от природно-климатического фактора и сезонности цикла сельскохозяйственных работ, поскольку в индустриальных городах Урала рабочие и служащие еще не утратили связь с деревней, сохраняя связь с индивидуальным хозяйством.
Типичными негативными вербальными и поведенческими реакциями была расстановка акцентов на причинах непосещения собраний: «нет времени, «работаю в 2 смены», «не хожу, так как не сосчитать этих совещаний», «далеко ходить от квартиры», «очень малознаком с темой совещаний», «мало посещаю, нужно больше оповещать»6. Приведем диалог из заметки «Не идут» рабкора «Шир.»: - Ну как, пойдешь на производственное совещание?» - «Да не, знаешь. Мне по домашности надо. Времени нет». После диалога рабкор конституировал, что «обычно это только отговорка. На самом деле Нейво-Шайтанские рабочие перестают ходить на совещания совсем не из-за того, что нет времени. Весь гвоздь - в выполнении предложений»7.
Технологии игнорирования собраний массово отражены в других формах городского фольклора. Обобщая причины низкой явки на собрания, при формальной констатации высокой степени посещения, отметим несистематичность их проведения, недостаточное оповещение, несогласованность различных органов в дате и времени проведения собраний, что приводило, зачастую, к дублированию содержания.
Вторым аспектом организации собраний является их формализованный характер. Анализируя формы диалога власти и общества, которые использовались на собраниях как формате общественных форумов, отметим, что если ранее допускалась дискуссия и обсуждения, то уже к концу 1920-х гг. полемичность заменялась стопроцентным «рукоподнимательст-вом» за необходимые резолюции. Рабочие и другие категории, присутствующие на собраниях, осознавали идеологически декоративный характер общественных форумов и не стремились принимать активное участие в прениях. Как отмечали рабочие «мой голос посчитают при голосовании за
4 Нижнетагильский городской исторический архив (НТГИА). Ф.Р-70. Оп.2. Д.220. Л.77об.
5 ЦДООСО.Ф.4.Оп.7. Д.312.Л.174.
6 НТГИА. Ф.113. Оп.1. Д.28. Л.54.
7 Рабочий. 1828. 1 февраля. №27 (619)
резолюции - уже достаточно»8.
Вторым каналом поддержания диалога власти и общества становились средства массовой информации. Манипулируя настроения и представления общества, власть включала в процесс выстраивания диалога с обществом периодику, структурируя эмоции, чувства и представления населении, создавая условия для проявления активизма и поддержки9.
Центральные и региональные средства массовой информации старались не только оперативно освещать актуальные новости международной политики и повестку внутригосударственных событий, но и формировали лояльное общественное мнение. Для властей страницы газет были рупором курса и полем политического диалога. Как отмечал Дж.Брукс, средства массовой информации стали пространством «публичного разговора с теми, кто ей сочувствовал»10.
Для использования агитационного и диалогового потенциала прессы власть стремилась увеличить количество подписчиков газет и журналов. С.П. Постниковов и М.А. Фельдман, исследуя социокультурный облик рабочих, приводят данные о количестве подписчиков газет в индустриальных городах Урала, констатируя, что оно варьировалось от 64 до 86%11. Анализируя материалы подписки на газеты на заводах Урала в 1929 г., отметим что 49,9% населения регулярно читали прессу, 26,7% нерегулярно обращались к материалам средств массовой информации и 23,4% населения не читали газеты и журналы12.
Местные и заводские многотиражные издания, которые пользовались большим интересом у населения, так как были максимально приближены к местным особенностям и интересам населения, также отличались повышенной идеологизированностью. Как отмечено в обзорах и справках о работе редакции «Уральский рабочий», газета в контексте идей внутрипартийной демократии и пролетарской самокритики применяла следующие методы: организацию рабочих бригад по обследованию предприятий, инициировала «боевые тревоги рабкоров», участвовала в показательных судах над прогульщиками13.
8 ЦДООСО. Ф.4. Оп.10. Д.241. Л.98.
9 Поршнева О.С., Даренская И.В. Протестные акции и настроения городского населения Урала в период «великого перелома» (1928-1932 гг.) // Уральский исторический вестник. 2017. № 3 (56). С. 101-110.
10 Брукс Дж. «Спасибо, товарищ Сталин! Культура советского общества от революции до «холодной войны» // Отечественная история. 2004. № 4. С. 179.
11 Постников С.П., Фельдман М.А. Социокультурный облик промышленных рабочих Урала (1900-1941). Екатеринбург, 2006. С. 386.
12 История социалистической экономики СССР. В 7 т. Т. 3. Создание фундамента социалистической экономики в СССР. 1926-1932 гг. - М.: 1977.
13 ЦДООСО. Ф.4.Оп.7. Д.308.Л.3.
Рабочие корреспонденты, выявляя недостатки на местах и направляя заметки в прессу, были важным диалоговым каналом между властью и обществом. В газетах было создано несколько рубрик, связанных с рабкоровским движением, названия которых отражали специфику работы корреспондентов: «Здесь-плохо», «Беседа с рабкором», «Нас спрашивают - мы отвечаем», «О чем говорят рабочие», «Понемногу о плохом». В контексте реализации задач «великого перелома» вырос объем направляемых рабкорами заметок. Так за период с января по октябрь 1929 года в редакцию «Уральского рабочего» поступило 2922 заметки, которые были не напечатаны и 5120 напечатаны. Из ненапечатанных заметок отправлено для расследования - 330 заметок, для принятия мер в соответствующие органы - 2480 заметок. Для организации обратной связи с рабочими корреспондентами в газетах была введена рубрика «Почтовый ящик», которая содержала ответы на непринятые заметки рабкоров и причины их отклонения. Например, рабкору Трефилову было отказано в печати заметки «За культуру», так как она опиралась на мелкий факт, рабкору «Шило» указано, что «заметка про квартирный кризис не пойдет, так как нет конкретных фактов». Рабкору «1973» отказано в печати заметки «Кроют матом» и дан совет напечатать ее в стенгазете, а рабкору «Серпу», его заметку рекомендовали отправить в профсоюз.
Для сохранения иллюзии диалоговых форм власть использовала формат «писем во власть». Письма населения, отправленные на имя руководителей государства, пересылались на места с просьбой сообщить о приятых мерах адресатам и в копии секретному отделу ЦК ВКП(Б)14. Поступающие сигналы обратной связи обязательно должны были быть адресными (анонимные жалобы не рассматривались), принимались от граждан как в письменной, так и в устной форме.
Таким образом, на Урале в 1920-х-1930-х гг. формировались система политического диалога, которая, наряду с типовыми характеристиками (массовость, ритуальность, подконтрольность), отражала и специфические черты, характеризующее взаимодействие власти и население индустриальных городов, когда видимая активность не соответствовала внутренней пассивности. Использование диалоговых форм взаимодействия, к которым относились организация и участие в различного плана общественных форумах, поддержка обратной связи на страницах средств массовой информации, лигитимация сбора жалоб и предложений населения посредством «писем во власть», было взаимовыгодным процессом для власти и населения. Если руководство центральных и местных органов власти через поддержание диалога формировало основные смысловые конструкты, тезисы проводи-
14 РГАСПИ. Ф.17. Оп.85. Д.431. Л.18.
мого курса, собирало информацию о их поддержке населением и создавало представление об открытости власти и иллюзию у населения, что оно влияет на принятие решение, то население включалось в диалоговый процесс по нескольким мотивам: в надежде «достучаться», донести информацию, доказать свою лояльность или используя диалог в качестве лифта социальной мобильности.
Библиографический список:
1. Брукс Дж. «Спасибо, товарищ Сталин! Культура советского общества от революции до «холодной войны» // Отечественная история. 2004. № 4. С. 179.
2. Ильиных И.В. Взаимоотношения власти и городского населения Урала в ходе мобилизационных кампаний 1928-1932 гг.: диссертация кандидата исторических наук: 07.00.02. Екатеринбург, 2007.
3. История социалистической экономики СССР. В 7 т. Т. 3. Создание фундамента социалистической экономики в СССР. 1926-1932 гг. - М.: 1977.
4. Красильников С.А. Раннесоветский опыт социальной мобилизации: теория для истории // Уральский исторический вестник. 2018. № 4 (61). С. 38-44.
5. Нижнетагильский городской исторический архив (НТГИА). Ф.Р-70. Оп.2. Д.220. Л.77об.; НТГИА. Ф.113. Оп.1. Д.28. Л.54.
6. Поршнева О.С., Даренская И.В. Протестные акции и настроения городского населения Урала в период «великого перелома» (1928-1932 гг.) // Уральский исторический вестник. 2017. № 3 (56). С. 101-110.
7. Постников С.П., Фельдман М.А. Социокультурный облик промышленных рабочих Урала (1900-1941). Екатеринбург, 2006. С. 386.
8. Рабочий. 1828. 1 февраля. № 27 (619).
9. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф.17. Оп.85. Д.431. Л.18.
10. Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО). Ф.4. Оп.7. Д.417. Л.52.; ЦДООСО. Ф.4. 0п.10. Д.241. Л.98; ЦДООСО. Ф.4.Оп.7. Д.308.Л.3.; ЦДООСО.Ф.4.Оп.7. Д.312.Л.174.
Reference
1. Brooks J. "Thank you, Comrade Stalin! The culture of Soviet society from the revolution to the Cold War // Domestic history. 2004. № 4. P. 179.
2. Ilyinykh I.V. The relationship between the authorities and the urban population of the Urals during the mobilization campaigns of 1928-1932: dissertation of a candidate of historical sciences: 07.00.02. Ekaterinburg, 2007.
3. History of the socialist economy of the USSR. In 7 volumes. Vol. 3. Creating the foundation of a socialist economy in the USSR. 1926-1932 - M.: 1977.
4. Krasilnikov S.A. Early Soviet experience of social mobilization: theory for history // Ural Historical Bulletin. 2018. № 4 (61). P. 38-44.
5. Nizhny Tagil City Historical Archive (NTGIA). F.R-70. Op.2. D.220. L.77ob.; NTGIA. F.113. Op.1. D.28. L.54.
6. Porshneva O.S., Darenskaya I.V. Protest actions and sentiments of the urban population of the Urals during the period of the "great turning point" (1928-1932) // Ural Historical Bulletin. 2017. № 3 (56). P. 101-110.
7. Postnikov S.P., Feldman M.A. Sociocultural appearance of industrial workers of the Urals (1900-1941). Ekaterinburg, 2006. P. 386.
8. Worker. 1828. February 1. № 27 (619).
9. Russian State Archive of Socio-Political History (RGASPI). F.17. Op.85. D.431. L.18.
10. Documentation Center for Public Organizations of the Sverdlovsk Region (CDOOSO). F.4. Op.7. D.417. L.52.; CDOOSO. F.4. Op.10. D.241. L.98; CDOOSO. F.4.Op.7. D.308.L.3.; TsDOOSO.F.4.Op.7. D.312.L.174.
