CC BY
27
Социальная история России
ОТНОШЕНИЕ РАБОЧИХ УРАЛА К СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМУ СОРЕВНОВАНИЮ В УСЛОВИЯХ НАСАЖДЕНИЯ МОБИЛИЗАЦИОННЫХ ФОРМ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА В 1928-1932 ГГ.
И.В. ИЛЬИНЫХ
Социально-гуманитарный институт Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия 622031, Нижний Тагил, ул. Красногвардейская, 57
В статье в контексте анализа социальных, идеологических, психологических аспектов социалистического соревнования рассматривается проблема взаимодействия управленческих структур и населения Урала в ходе трудовой мобилизации рубежа 1920-1930-х гг. Автор сопоставляет официальную точку зрения властей на необходимость трудового активизма и повседневные настроения в условиях насаждения мобилизационных форм организации труда.
Необходимость преодоления технико-экономической отсталости СССР требовала кардинальных преобразований, осуществления мер по мобилизации материальных и духовных сил и ресурсов страны. Аграрный кризис и срыв хлебозаготовок 1927-1928 гг. убедили советское руководство в необходимости изменения экономической политики страны, что предполагало и корректировку политико-идеологических методов осуществления выбранного курса. Одними из основных условий реализации замысла форсированной индустриализации являлось повышение производительности труда, что требовало от руководства страны постоянного поиска новых технологий стимуляции трудовой активности, получивших в советской историографии название «ураганных идеологий»1. Организационным средством решения задачи модернизации страны становилось внедрение мобилизационных форм труда (социалистических соревнований, субботников, движения ударников), а также проведение массовых хозяйственно-политических кампаний («займовых», «колдоговорных» и т.д.). Выбор данных форм руководства социально-экономическими процессами объяснялся стремлением решать возникающие проблемы путем решительного наскока, «кавалерийской атаки», что было присуще стилю мышления и деятельности поколения политиков, пришедших к власти после гражданской войны2. Мобилизационные мероприятия рубежа 1920-1930-х гг. сохраняли характер революционной «кампанейщины», определяемой С.В. Яровым как часть политического ритуала, контролировавшегося сверху, который консервировал «митинговый» дух эпохи и искусственно поддерживал общественную активность3.
В нашей статье мы рассмотрим социальные, идеологические, психологические и организационные аспекты социалистического соревнования как формы трудовой мобилизации рабочих в период первой пятилетки (1928-1932), когда трудовое состязание, согласно постановлению ЦК ВКП(б) «О социалистическом соревновании
фабрик и заводов» от 9 мая 1929 г., должно было стать основой формирования нового отношения рабочих к труду4.
Согласно официальной статистике, в результате проводимых властью мероприятий по популяризации соревнований уже летом 1930 г. социалистическим соревнованием в промышленности Урала было охвачено 30-35 % рабочих, к началу 1931 г. - 60 %, а в первой половине 1932 г. - 60-70 %5. Анализ хода социалистического соревнования позволяет поставить вопрос, объективно не рассматривавшийся в советской историографии: соизмеримы ли в качественном соотношении фиксируемый в официальных документах высокий уровень участия рабочих в трудовых состязаниях и повседневные настроения и модели поведения членов производственных коллективов?
Длительное время в советской историографии бытовал тезис о массовом участии населения страны, всех ее регионов в политической и хозяйственной жизни в период индустриализации. Этот исследовательский стереотип являлся закономерным следствием изучения только конвенциональных (социально-легальных) типов общественного поведения. Советские историки, ссылаясь на протоколы общезаводских и городских собраний, обосновывали тезис о доминировании в заводской среде положительного восприятия новой формы социалистического строительства при незначительном количестве критических высказываний. Действительно, согласно официальным источникам, основными поведенческими установками рабочих по отношению к участию в соревновании было желание «помогать и жертвовать»6. Осознавая важность совместно выполняемого дела, рабочие высказывались в ходе прений на производственных совещаниях в поддержку «нового отношения к труду», в резолюциях городских собраний, в рапортах Всесоюзным съездам ударных бригад производственные коллективы приветствовали соревнования - «залог скорейшего выполнения пятилетки» и Коммунистическую партию -«вождя и организатора социалистического строительства». Проведенный нами анализ протоколов общегородских собраний и производственных совещаний позволяет выделить основные смысловые единицы высказываний рабочих, определявших их позитивное отношение к соревнованию. Наиболее часто рабочими публично озвучивались следующие мотивы участия в нем: необходимость интенсивно трудиться для достижения общих целей, готовность поступиться личными интересами для выполнения производственных планов, самоидентификация себя как «помощника государства», готовность терпеть социальные и материальные лишения для осуществления задач пятилетнего плана развития народного хозяйства, стремление принести в «жертву» пятилетке личностно-значимые ценности, мечты, планы. Необходимо учитывать, что в данном случае анализировались официальные протоколы собраний, участники которых сознательно проявляли лояльность по отношению к действиям властей, что являлось формой адаптации к новым жизненным условиям.
Одновременно с выражением поддержки соревнованиям в рабочей среде вырабатывались и формы протеста против них: забастовки, «волынки», митинги, саботаж, подача коллективных жалоб, обращения в камеры по решению трудовых конфликтов. Претензии, выдвигавшиеся рабочими в ходе различных акций протеста, содержали прежде всего экономические требования по ликвидации конфликтных ситуаций, обусловленные интенсификацией производства и введением новых форм оплаты и стимулирования труда7. При этом необходимо учитывать, что в предшествующий период, на протяжении 1920-х гг. в ходе хозяйственно-политических кампаний на промышленных предприятиях СССР мероприятия по ужесточению трудовой дисциплины, снижению
расценок и пересмотру норм выработки проводились неукоснительно, несмотря на то, что они вызывали острый протест в рабочей среде8.
Причинами конфликтов становились, главным образом, противоречия между производственными коллективами и администрацией при принятии новых коллективных договоров, изменение норм выработки и расценок, плохие условия труда, неудовлетворительное качество сырья, что существенно сказывалось на отношении рабочих к соревнованию. Типичными были негативные высказывания рабочих в адрес трудовых состязаний, отражавшие их общее недовольство условиями труда и уровнем материального обеспечения: «Соревнования - это хомут для рабочих»; «Эти соревнования я считаю обманом рабочего, которого уже не знают, как заманить на удочку для выполнения производственных программ и снижения себестоимости»; «На какой черт нам соревнования, это детская игрушка; нужно накормить рабочего мясом, тогда он будет работать и без соревнований»; «Нас заставляют вступать в ударные бригады, требуют интенсивности труда путем разных социалистических соревнований, а о норме, о том, как накор-мигь рабочего, заботы не имеют, а с жареной водичкой много не наработаешь»9.
Фактором, влиявшим на характер «протестного активизма» рабочих, было существование налаженной системы политического контроля, при которой активные формы рабочего протеста не могли получить массового распространения. Так, в первом полугодии 1929 г. в среднем по стране в каждую декаду месяца происходило 17-19 забастовок, из которых 1-2 организовывались на Урале, причем в них принимала участие лишь часть трудовых коллективов10. Сформировавшийся в новых политических условиях конформизм, стремление договориться с властями, групповой эгоизм, цеховая ограниченность, трансформация прежних представлений о рабочей солидарности обусловили изменение внутризаводского поведения рабочих, их выбор, главным образом, тактик «тихого саботажа» соревнований и «перекладывания» ударной работы на более активных лидеров из их среды, главным образом коммунистов. Однако, как отмечалось на заводских собраниях, «не все коммунисты прониклись сознанием в деле соревнования». Так, в мартеновском цехе Надеждинского завода, где было принято решение в условиях соревнований работать в Пасху без прогулов, на работу не вышли 180 человек, в том числе 14,4 % членов партии11.
В целом, сопоставление официальных статистических данных с материалами информационных сводок комитетов ВКП(б) и ЦК ВСРМ позволяет говорить о том, что значительное число участников трудовых состязаний как среди коммунистов, так и среди беспартийных, являлось «мертвыми душами». Типичным явлением были свидетельства уполномоченных Уралобкома ВКП(б) о формальном участии рабочих в соревновании. В одном из них говорилось о том, что в среднем «при посещении 6-7 забоев лишь одна артель заявляла, что соревнуется, все остальные заявляли, что не знали, хотя все числились соревнующимися»12.
Выбор уральцами моделей трудового поведения, динамика распространения проте-стных форм рабочего активизма были во многом обусловлены спецификой регионального развития, традициями рабочей самоорганизации, политикой местных властей в рабочем вопросе, а также социокультурным обликом основной части членов производственных коллективов. Как отмечается в информационных сводках Уралобкома ВКП (б) «О ходе развития соцсоревнования», «большинство оппозиционно-настроенных к соревнованию лиц составляли рабочие, связанные со своим хозяйством»13. Именно «потомственные пролетарии с домиком» выступали в качестве основных участников различных форм рабочего протеста. Но, сохраняя тесную связь с землей и домашним хозяйством,
они лишь периодически проявляли активность, в повседневной жизни стремясь отстраниться от активного участия в общественной и политической деятельности, замкнувшись в кругу частных жизненных проблем.
Анализ источников позволяет выделить основные причины негативного отношения рабочих к соревнованиям: диспропорция между интенсивностью труда, уровнем норм и расценок; непризнание соревнования как пути повышения производительности труда; недостаточная эффективность и планомерность действий администрации. Это вело к распространению представления среди рабочих, что «дело идет о снижении зарплаты; если дать высокую производительность труда, то администрация снизит расценки, а это невыгодно». В сводках писем в корреспондентские отделы городских и заводских газет отмечаются критические высказывания рабочих в адрес соревнования, которое, как указывалось в одном из них, «вводится для того, чтобы в пот вогнать рабочего, последние соки из него выжать»14.
Конфликтность ситуации, созданная принудительным вовлечением в соревнования, негативно сказывалась на социальных отношениях в трудовых коллективах. Агрессия части рабочих, вызванная навязываем новых форм организации труда и снижением его оплаты, была направлена против тех из их среды, кто поддерживал новые нормы трудовых отношений: повсеместно фиксировались случаи разбойных нападений, драк, угроз, порчи имущества. Подобные поведенческие и речевые формы протеста носили, по преимуществу, индивидуальный характер, поскольку, как отмечают исследователи, в ситуации, когда рабочие были поглощены задачей личного выживания в условиях постоянного дефицита, при потогонной системе ударного труда, физическом запугивании и публичном осмеянии, трудящиеся могли сопротивляться новым трудовым порядкам индивидуально, но только не на коллективной основе15.
Анализируя сложности в организации социалистических соревнований, центральные и местные власти осознавали необходимость трансформации трудовой этики, которая, по определению B.C. Тяжельниковой и А.К. Соколова, складывалась из устойчивых ментальных конструкций предшествующего времени и «наложения» на них новых представлений16. Анализируя факторы, влиявшие на формирование новой производственной морали, стоит отметить дихотомичность в восприятии труда, то есть психологически не сочетаемое соединение основ традиционной крестьянской трудовой морали с установками, продуцируемыми индустриальными формами трудовых отношений, что обусловливало внутренний личностный конфликт новых работников. Стремясь изменить отношение к соревнованию, власть формировала «нового» человека на производстве, одной из составляющих характеристик личности которого являлся массовый энтузиазм, основанный на реализации триады «сознательность - дисциплина - благосостояние». При организации соревнований руководство страны уделяло особое внимание формированию побудительной мотивации рабочих. Согласно классической теории трудовых отношений К. и Ч. Тилли, мотивация труда складывается из трех элементов: компенсации за труд, форм принуждения к выполнению обязанностей и обязательств, которые связывают воедино компенсированность труда с его насильствешюстью17.
Первоначальной задачей администрации, использовавшей побудительный механизм воздействия (апелляцию к солидарности), являлось изменение отношения рабочих к труду. Создание атмосферы «трудового азарта», личностного соперничества, выражаемого в словесной формуле «врешь, не догонишь», прямое столкновение «здоровых трудовых амбиций» являлись одними из действенных форм повышения производительности труда. Эффективными приемами мобилизации трудовой активности рабочих было
использование авторитета лидеров государства, местных административных работников, а также гласность итогов соревнований. В заголовках статей, сообщениях рабкоров, регулярно тиражируемой символике и атрибутике соревнований, посредством афиширования материальных и моральных поощрений лидеров трудовых состязаний, «клеймения» «летунов и рвачей» формировалось лояльное общественное мнение по отношению к рабочему соперничеству. Осознавая необходимость применения наряду с моральными поощрениями материальных стимулов, администрация заводов находила разумный баланс между этими видами воздействия на трудовою активность. Позволим себе не согласиться с мнением ряда историков о том, что ударничество, замышлявшееся как инструмент интенсификации труда с помощью вознаграждения, в силу незначительного объема премий и льгот, утратило свое влияние на производительность труда. По нашему мнению, надежда получить, если не привилегированное жилье, то «ударные карточки», премии, ценные подарки, грамоты, подстегивала все производственные коллективы.
Чрезвычайно агрессивная политика популяризации соревнований, дисциплинарные меры воздействия на тех, кто уклонялся от них, вызывали негативные реакции рабочих, что приводило к снижению производственного эффекта трудовых состязаний. Это объяснялось также и тем, что, как отметил Б.Н. Миронов, «узкое место трудовой этики российского рабочего состояло не в том, что он в принципе не мог интенсивно работать, а в том, что работать в полную силу он считал необходимым лишь в экстраординарных случаях, да и в эти минуты трудового энтузиазма он не мог трудиться качественно из-за недостатка квалификации, знаний, рачительности и элементарной дисциплины»18. В условиях централизованной экономики интенсификация труда и увеличение объемов производства требовали соответствующих темпов развития от смежных отраслей, что не всегда соответствовало экономическим реалиям и приводило или к дефициту необходимых комплектующих, или перепроизводству отдельных видов продукции. Несмотря на недостатки в организации соревнований, когда ориентация партийных, заводских, профсоюзных властей на количественные показатели обусловила развитие трудового соперничества в форме «кампанейщины», что приводило к соответствующим «обрядам» интенсификации производства и разрешения конфликтов, а также распространение проте-стных форм поведения в рабочей среде, позитивный опыт в организации состязаний обусловил закрепление на заводах Урала данной формы мобилизации трудовой активности рабочих. Этому способствовала также трансформация традиционной крестьянской трудовой этики под воздействием новых представлений о характере труда, учет местными работниками агитационно-пропагандистского аппарата ментальных особенностей уральского населения. Нельзя сказать, что рабочие становились пассивными объектами экономических и политических манипуляций власти. В обмен на кратковременные или долговременные физические усилия рабочие получали определенный «социальный пакет» льгот и привилегий. Не менее значимым для рядовых рабочих, помимо материальных «бонусов» участия в соревновании, был факт общественного признания, овладения почетной профессией, возможность дальнейшего карьерного роста и получения профессионального образования, а также обретение нового социального статуса, позволявшего выстраивать иную тактику взаимодействия с властью.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Горинов М.М. Советская история 1920-1930-х годов: от мифов к реальности // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. - М, 1996. - С. 272.
2 Ульянова С. Б. Массовые хозяйственно-политические кампании в системе стимулирования труда в 1920-е годы (Кампания по поднятию производительности труда в Ленинградской промышленности в 1924-1925 гг.) // Социальная история. Ежегодник 2001/2002. - М., 2004.-С. 143.
3 Яров С.В. Массовое сознание в 1917-1920 гг.: формы политизации // Проблемы социально-экономической и политической истории России Х1Х-ХХ веков. - СПб., 1999. - С. 512.
4 Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1927-1931. - М., 1970. - Т. 4. - С. 264-266.
5 Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦЦОО СО). -Ф. 9. - Оп. 1. - Д. 1332. - Л. 33-36.
6 РГАСПИ. - Ф. 17. - Оп. 85. - Д. 311. - Л. 79.
7. ЦДОО СО. - Ф.9. - Оп. 1. - Д. 1156. - Л. 234.; Нижнетагильский городской исторический архив (НТГИА). - Ф. 70. - Оп. 1.-Д. 311.-Л. 15-127.
8 Ульянова С.Б. Массовые хозяйственно-политические кампании... - С. 156.
9 ЦДОО СО. - Ф. 4. - Оп. 7. - Д. 52. - Л. 18-19.; Там же. - Д. 255. - Л. 200-220; НТГИА. -Ф. Р-21.-ОП. 1.-Д. 811.-Л. 310.; Там же.-Д. 1162.-Л. 168.
10 РГАСПИ. - Ф.17. - Оп. 85. - Д. 311; ЦДОО СО. - Ф. 9. - Оп. 1. - Д. 1146. - Л. 143о&-144.
11 Рабочий. - 1929. - 15 мая; ЦДОО СО. - Ф. 9. - Оп. 1. - Д. 1146. - Л. 143об-144.
12 ЦДОО СО. - Ф. 4. - Оп. 10. - Д. 201. - Л. 97.
13 Там же. - Ф. 9. - Оп. 1. - Л. 144, 1146.
14 Пролетарий. - 1929. - 27 мая.
15 Коткин С. Говорить «по-большевистки» // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Советский период: Антология. - Самара, 2001. - С. 253.
6 Тяжелъникова В. С., Соколов А.К. Отношение к труду: факторы изменения и консервации трудовой этики рабочих в советский период. // Социальная история. 2001/2002. - М., 2004. - С. 69.
17 Классификация предложена Чарльзом и Крисом Тили; Цит. по: Ван дер Линден М., Лукассен Я. Пролегомены к глобальной рабочей истории // Социальная история. 1997. - М., 1998.-С. 200.
18 Миронов Б.Н. «Послал Бог работу, да отнял черт охоту»: трудовая этика российских рабочих в пореформенное время // Социальная история. Ежегодник 1998/1999. - М., 1999. - С. 278.
URAL WORKERS' ATTITUDE TO SOCIALIST COMPETITION IN THE CONTEXT OF WORK INCENTIVES POLICY IN 1928-1932
I.V. ILYINIKH
Social Humanitarian Institute State Academy of Social Pedagogy of Nizhni Tagil 57 Krasnogvardeyskaya Str., Nizhni Tagil, 622031 Russia
In the article the problem of cooperation of the government apparatus with the population of the Urals during the labour mobilization between 1920-193 0s is considered in the context of analysis of the social, ideological and psychological aspects of socialist emulation. The author compares the official point of view on the necessity of labour activity with the daily public mood and workers’ pattern of behavior in an atmosphere of spreading of labour mobilization forms.
