CC BY
0Научная статья УДК 323.2
https://d0i.0rg/10.52883/2619-0214-2024-7-2-145-155
Исторические науки
ДИАЛОГ ОБЩЕСТВА И ГОСУДАРСТВА В ПЕРИОД ПОЗДНЕЙ ИМПЕРИИ НА ПРИМЕРЕ ПРОЕКТА УСТАВА КАЗАНСКОГО ОБЩЕСТВА ТРЕЗВОСТИ 1893 ГОДА
*Мухин В.И., **Фахрутдинов Р.Р.
*VIgMukhin@yandex.ru, **fahrutdinov.rail@mail.ru Казанский (Приволжский) федеральный университет, Казань, Россия
Аннотация. В статье представлен анализ взглядов члена Казанского общества трезвости В.И. Батурина относительно характера деятельности общества, его целей и положения в социально-политической структуре российского общества второй половины XIX в., изложенных им в проекте устава общества. Значимым институтом становления российского общества в рассматриваемый период являются общественные организации, носящие «полулегальный характер»: сфера их деятельности, в большинстве случае, не определяется государством. Устав становится своеобразной площадкой для поиска границ, в рамках которой могут существовать данные организации. В статье проект устава рассматривается как точка возможного взаимодействия по актуальным политическим вопросам между властью, нарождающимся обществом и простыми обывателями.
Ключевые слова: российское общество, общественное движение, Казань, общества трезвости, устав, социальный институт, государство.
Для цитирования: Мухин В.И., Фахрутдинов Р.Р. Диалог общества и государства в период поздней империи на примере проекта устава Казанского общества трезвости 1893 года. Наследие и современность = Heritage and Modern Times. 2024;7(2):145-155.
Контент доступен под лицензией Creative Commons Attribution 4.0 License. This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
© Мухин В.И., Фахрутдинов Р.Р., 2024 © Наследие и современность, 2024
A DIALOGUE BETWEEN SOCIETY AND THE STATE
IN THE ERA OF THE LATE EMPIRE ON THE EXAMPLE OF THE 1893 DRAFT CHARTER OF THE KAZAN SOBRIETY SOCIETY
Mukhin V.I., **Fakhrutdinov R.R.
*VIgMukhin@yandex.ru, **fahrutdinov.rail@mail.ru Kazan (Volga region) Federal University
Abstract. The article presents analysis of the views of V.I. Baturin, a member of the Kazan Sobriety Society, regarding the nature of the society's activities, its goals and position in the socio-political structure of Russian society in the second half of the XIX century, as set out by him in the draft charter of the society. A significant institution of the formation of Russian society in the period under review are public organizations that have a "semi-legal character": the scope of their activities in most cases is not determined by the state. The Charter becomes a kind of platform for defining the boundaries within which these organizations can exist. The article considers the draft charter as a point of possible interaction between authorities, emerging society and ordinary citizens on topical political issues.
Key words: Russian society, social movement, Kazan, sobriety societies, charter, social institution, state.
For citation: Mukhin V.I., "Fakhrutdinov R.R. A dialogue between society and the state in the era of the late empire on the example of the 1893 draft charter of the Kazan sobriety society. Heritage and Modern Times. 2024;7(2):145-155.
Феномен обществ трезвости актуализируется в связи с необходимостью всестороннего взгляда на процессы становления российского общества, где общественные организации занимают одну из ключевых позиций [1, с. 282; 2, с. 7-23] наряду с органами местного самоуправления - земствами [2, с. 24]. В случае Казанской губернии немаловажную роль играло, в частности, Казанское общество трезвости (далее - КОТ).
Вопрос об определении понятия «общество» и соотношения его с понятием «государство» до сих пор является спорным, хотя в исследовательском пространстве периодически предпринимаются попытки его декодирования. Важную роль в этом процессе берёт на метод Begriffgeschichte (история понятий), в рамках которого создаются интересные работы, одна из таких призвана насколько это возможно раскрыть значение понятия «общество» применимо к немецкой истории [3, с. 93-219].
Исходя из трудностей трактовки понятия, вопрос о становлении российского общества как феномена (под этим подразумевается в настоящей работе понятие «гражданского общества», близкое к его современному значению, а именно образованная и активная часть на© Mukhin V.I., Fakhrutdinov R.R., 2024 © Heritage and Modern Times, 2024
селения) остаётся дискуссионным. Так, ряд исследователей полагает, что оно берёт своё начало ещё в реформах Петра Великого [4, с. 521; 5, с. 53]. Причём, поначалу государство собственноручно создавало общество [6, с. 84].
Полноценное оформление российского общества можно отнести ко времени правления Александра II, когда политические течения предшествующих эпох утратили сословный характер. Период Великих реформ явился важным шагом «к правовому государству и гражданскому обществу» [7, с. 308]. Важной характеристикой гражданского общества является его участие в борьбе за получение государственной власти, которым и отличается пореформенная Россия [8, с. 233]. Это становится возможным в связи со взятым властью курсом на открытие сферы политического для публичного обсуждения [6, с. 83; 1, с. 101, 245-246], который до того серьёзно осложнял попытки выстраивания диалога между государством и населением [8, с. 247]. И.Б. Орлов выделяет ряд критериев, которым должно соответствовать формирующееся гражданское общество, исходя из этого он описывает три модели развития общества в России: патерналистская или охранительная, при которой общество конструируется государством; радикальная, при которой общество сохраняет автономию от государства и модель «контролируемого общества», при которой оба актора сотрудничают друг с другом. Из упомянутых моделей третья кажется наиболее подходящей в отношении деятельности Казанского общества трезвости [6, с. 92-94]
В 1850-х гг. общества трезвости, ещё не носившие никакой юридически закреплённой структуры, превратились в своеобразную форму сотрудничества между «обществом и народом, став как бы порождением народной и общественной инициативы» [5, с. 327]. После окончательного признания со стороны государства (на рубеже 18801890-х гг.) общества трезвости стали точкой соприкосновения интересов государства, общества и населения.
Общества трезвости могут быть интересны и с другой позиции -исследования конструирующейся русской нации. Процесс нациестрои-тельства второй половины XIX века опирался на разнообразные социальные институты - от органов государственной власти до литературы и прессы. Ввиду двух самых крупных кризисов в русской общественной мысли XIX века - кризис церкви и кризис власти - границы «русско-сти» стало достаточно сложно определить [9, с. 72-73]. В начале столетия конфессиональный и этнический признак обозначались друг через друга, к примеру: «русский - это православный» (таким образом, старообрядцы не воспринимались частью общности «русских» [10, с. 122]), сюда же относились и все лояльные царскому режиму подданные [11, с. 106-107]. Так, Э. Хобсбаум доказывает это положение по отношению к однородным в этническом плане государствам Китая и Японии, но подобное утверждение можно отнести и к России начала - середины XIX в. В этот период происходит конструирование «национального тела», о чём свидетельствует, наиболее ярко, «триада Уварова». Однако во второй половине XIX века растёт доля славян, вовлечённых в рево-
люционное движение, что рождает в идеологическом ключе их вытеснение из единого этнического пространства [9, с. 187]; к тому же, для некоторых консервативных мыслителей становится очевидным, что даже белорусы-католики являются частью «общерусской нации». Так, М.Н. Катков писал, что «ни христианство, ни православие не совпадут с какою-либо одною народностью» [9, с. 73].
Возникает необходимость поиска нового фундамента для объединения различных этнических групп в единое сообщество. Вполне возможно, что в случае программы обществ трезвости приходится говорить о физикализации, а местами и медикализации нации. Предпринимается попытка определять национальную принадлежность через физиологические свойства [12, с. 134]. Иными словами, «русские - те, кто не пьют». Однако изучение деятельности Казанского общества трезвости в контексте биополитики и дискурса телесности заслуживает отдельного внимания исследователей. Мера участия общества трезвости в означенных вопросах характеризуется степенью вовлеченности в непубличные политические процессы второй половины XIX в. [13, с. 12-13]. В провинциальном городе России во второй половине XIX века питейные лавки и дома терпимости выступали в том числе в качестве институтов социализации [14, с. 140-141]. Таким образом, особенного рассмотрения заслуживает деятельность КОТ как корпорации, противостоящей в вопросах интеграции в социальное пространство России периода поздней империи общедоступного досуга.
Вплоть до начала XX века деятельность появившихся ещё во второй половине прошлого столетия обществ трезвости на этапе формирования фактически не регулировалась со стороны государства, хотя и осуществлялись функции учёта и надзора за этими организациями. Единственной юридической формой, помогающей определить общества трезвости, были уставы (в некоторых губерниях империи - правила и условия). К составлению уставов общественных организаций, создаваемых на территории Российской империи, не предъявлялось особых требований вплоть до 1906 г., когда появился указ «О временных правилах об обществах и союзах», впервые на общероссийском уровне определивший процесс формирования и структуру общественных организаций. Таким образом, с одной стороны, в уставе могли содержаться фактически любые положения. С другой, государство предоставляло Министерству внутренних дел и губернским властям все полномочия для регистрации или отклонения уставов, оставляя вопрос о функционировании данного социального института субъективному мнению представителей чиновничества [15, с. 23].
Поскольку общества трезвости вполне можно определить как точку диалога представителей власти, общества и населения по «алкогольному вопросу» [16, с. 3-4], анализ уставов этих организаций может высветить важные моменты репрезентации их деятельности глазами учредителей, чаще всего и выступавших составителями уставов. В этой связи, интерес к проекту устава Казанского общества трезвости состоит в возможности раскрытия позиции его составителя о задачах КОТ.
Примечательным является и то, что составителем документа выступил не член-учредитель, а рядовой член общества, чиновник Владимир Иванович Батурин. Таким образом, в фокусе нашего внимания оказывается взгляд провинциального чиновника на задачи и деятельность общества трезвости.
В июле 1892 году заканчивается разработка устава Казанского общества трезвости, 30 числа его утверждает товарищ Министра внутренних дел Н.И. Шебеко. Устав состоит из 33 параграфов и отдельного положения об обстоятельствах возможного закрытия общества. В феврале 1893 года, предварительно пройдя проверку в цензурном комитете, устав отпечатывают в типографии Казанского императорского университета вместе с новоутверждёнными «Правилами для образования отделов Казанского общества трезвости», списком членов общества и распорядком заседаний. В списке одиннадцатым по счёту значится «Батурин Владимир Иванович. Чин.» [17, с. 15]. В списке наименование сословной принадлежности сокращается до первых трёх-четырёх букв («мещ.» - мещане, «крест.» - крестьяне). Таким образом узнаём, что Владимир Иванович относится к чиновничеству. Стоит отметить, что сословное происхождение отмечают сами заявители при подаче прошения о принятии в общество, дополнительного уточнения не ведётся.
Уже 3 января 1893 года на первом заседании комитета Казанского общества трезвости помимо прочего под шестым пунктом постановлено «предложить г. Батурину представить соображения об участковых попечителях из членов общества» [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д.3. Л. 1 об.]. На данном этапе предполагается, что проект В.И. Батурина будет затрагивать лишь одну, сугубо внутреннюю сферу деятельности КОТ. Из дальнейшего анализа источников становится ясно, что 28 января 1893 года документ, составленный В.И. Батуриным, был читан на заседании Комитета общества трезвости. Именно здесь он впервые упомянут в качестве проекта устава: «Слушан проект устава г. Батурина о попечитель-ствах. Постановлено принять к сведению и воспользоваться в будущем его проектом как материалом» [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 7].
Согласно проекту из числа членов Казанского общества трезвости создаётся отдельный, подчинённый правлению орган, именуемый Участковым Попечительством [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 15]. Целью в том же §35 проекта заявлена помощь одержимым алкогольным недугом и их семьям во всех формах. Таким образом, заранее очерчивается граница их деятельности. В §37 конкретизируются векторы деятельности Попечительств, они должны: бороться со стереотипами о полезности вина, обеспечивать культурные формы досуга для потенциальных алкоголиков и заниматься лечением последних. В §38 автор проекта раскрывает конкретные мероприятия, планируемые Попечительства-ми для осуществления всех упомянутых целей. Среди прочего, там сказано об открытиях амбулатории и лечебниц, содержании в них пьяниц, а также устройстве приютов и школ для детей, родители которых страдают алкоголизмом. Все эти меры резонно рассматривать как вторжение в сферу деятельности земских учреждений. «Положением о губерн-
ских и уездных земских учреждениях» от 1 января 1864 года земствам предписывается «участие <...> в попечении <...> о народном здравии» [18, с. 2]. В царствование Александра III некоторые ключевые аспекты реформы были пересмотрены, но вопросы организации медицины остались в руках земств [19, с. 495, 502].
Преамбула к проекту инструкций по деятельности членов общества трезвости, являющихся попечителями, дополняет высказанный ранее тезис: в частности, там содержится следующая строчка: «.сфера деятельности участковых Попечителей и, вообще, всех членов Общества Трезвости близко касается функций правительственной власти» [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 16 об.]. Фактически, общество трезвости предлагает государству некоторый «договор», в рамках которого обязуется помочь в надзоре за теми сферами жизни, которые не в полной мере контролируются государством. Несмотря на отсутствие конкретики в представленном положении, подчёркивается, что общество трезвости становится лишь помощником государства, что обуславливает положение общества как союзника государства в реализации социальной программы правительства.
Исходя из анализа документа, можно констатировать, что деятельность участковых Попечителей постепенно отходит от взаимоотношения членов общества с людьми, страдающими от алкогольного недуга, но захватывает и другие социальные категории: «Особенному же вниманию участковых Попечителей должны подлежать: 1. Сироты, состоящие под опекою; 2. отдельные предприниматели, эксплуатирующие детский труд, как то: акробаты, странствующие музыканты, содержатели певческих хоров; 3. дети, закабаляемые нищими; 4. дети, при родителях или родственниках, жестоко с ними обращающихся; 5. дети, лишенные какого-либо пристанища и беспризорные (в частных ночлежных домах, нищие на улицах), 6. одним словом, все заведения: фабричные, промышленные, торговые и ремесленные; частные ночлежные дома, постоялые дворы, артельные квартиры, дома терпимости, трактиры, кабаки, портерные и винные лавки и друг. заведения, где сходятся и живут лица, предающиеся пьянству; где приходят, живут, обучаются и работают дети под руководством и вниманием последних» [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 18].
Это положение высвечивает ряд проблемных вопросов. Первым из них является подчёркнутый интерес к детям, тематике детства как таковой. Представляется затруднительным описать деятельность КОТ без обращения внимания к истории детства, поскольку воплощение части положений в отношении людей, страдающих от алкоголизма, не происходит без внимания к их домочадцам. Более того, через детей, как мы видим, реализуется своеобразная «экспансия» общества трезвости для контроля за другими социально осуждаемыми формами досуга (бордели, питейные дома и т.д.) и местами скопления пьяниц (фабрики, ремесленные мастерские и др.) [20, с. 176-178]. Таким образом, через контроль за «приватной территорией» детского пространства [21, с. 80], которая не всегда может определяться исключительно рамками
семьи и дома, но и тех областей, где ребёнок остаётся выброшен из поля зрения социума, а, следовательно, отдан сам себе, идёт попытка подчинения промышленных предприятий (возможно, для дальнейшей выработки программы решения «рабочего вопроса») и маргинальных форм досуга.
В конечном счете, представляется неясным, что, в понимании В.И. Батурина, включает в себя «особое внимание Общества», рассуждая о необходимости следить за оборотом алкогольной продукции, автор проекта говорит лишь об обязанности членов общества доносить о нарушениях в означенной области. Притом, участковые Попечители, согласно §8 проекта инструкций для возможности посещать места, «где интересы, законность охраняемые, лиц, подлежащих попечению Общества, и, сами, последние могут так, или иначе подвергаться соблазну и преступным посягательствам» [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 17 об.], обеспечиваются специальными значками. Ввиду расплывчатости определения, неясно, где кончается юрисдикция самоназначенных Попечительств.
Согласно преамбуле второго отдела проекта инструкций, озаглавленного как «Обнаружение преступлений», КОТ берёт на себя обязанность по содействию органам правительственной власти в розыске преступников, совершивших злодеяние в нетрезвом виде [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Лл. 19-19 об.]. В примечании втором §11 проекта инструкций общество берёт на себя посредничество между частными лицами, желающими донести на преступников и правоохранительными органами. Автор объясняет это тем, что «весьма много, опасаясь явки в полицию, вызовов в суд, ответственности за неосновательное обвинение, мщения, хлопот и т.п., вынужденные скрывать известное им от официальных органов власти, охотно сообщают о том частному Обществу» [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 20]. Таким образом, В.И. Батурин заявляет, что КОТ обладает необходимым ресурсом для доведения этих заявлений до сведений власти и достаточным уровнем доверия в обществе, чтобы стать своеобразной «третьей силой».
Четвёртый отдел проекта инструкции дополняет вероятное участие участковых попечителей в судебных делах, совершённых людьми в нетрезвом виде или по отношению к таковым. Автор проекта предлагает наделить Комитет общества трезвости правом обращения к полицейским по всем вопросам, связанным с судопроизводством для защиты интересов потерпевшего. Более того, по мысли В.И. Батурина, «ходатайство Комитета [общества трезвости] должно обнимать собою все стадии судебного производства до исполнения приговоров включительно» [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 22 об.]. §23 четвёртого отдела содержит столь обширный перечень вопросов, которые включают в себя ходатайства комитета, что участковые Попечители по функционалу пытаются поставить себя на один уровень с присяжными поверенными (стоит оговориться, что это лишь попытка расширения собственных полномочий).
В заключение к проекту автор выражает уверенность, что все обозначенные в нём пункты не встретят препятствия со стороны правоохранительных органов. Интересным с точки зрения выстраивания диалога между властью и населением является утверждение В.И. Батурина о том, что основной задачей инструкции является «нормирование тех отношений, в которые Общество Трезвости <...> должно стать к местному населению, администрации, суду, прокурорскому надзору и к друг. местам и лицам» [ГАРТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 23]. Фактически в финальных положениях проекта подчёркивается связующая роль общества во взаимоотношениях между упомянутыми акторами.
После написания, проект необходимо было представить на Общем Собрании членов общества. Вероятнее всего, он не был в конечном итоге вынесен на обсуждение: в резолюции членов Комитета общества, оставленной на докладе В.И. Батурина предлагается не допускать проект устава на рассмотрение, ввиду того, «некоторые параграфы проекта не соответствуют уставу Общества» [ГА РТ. Ф. 127. Оп. 2. Д. 3. Л. 50 об.]. Затруднительно установить, какому положению устава не соответствовал проект, поскольку ни одна статья не вступала в явное противоречие с первоначально принятым уставом и потому вполне мог рассматриваться как дополнение к нему. Можно предположить, что правление, опасаясь вероятного принятия документа, решило не допустить такой возможности. В противном случае (для одобрения согласно §29 утверждённого устава, требуется не менее двух третей голосов, что является не таким большим порогом) в противовес правлению мог создаться альтернативный центр принятия решений.
Таким образом, Казанское общество трезвости планировало, согласно проекту устава, включиться во взаимодействие с губернской властью по социально-политическим вопросам. Правление общества отвергло вариант взаимодействия с властью по пути, предложенному В.И. Батуриным («встраивание» в систему как одного из «срединных акторов», права которых были бы практически уравновешены с полномочиями органов государственной власти), но в целом не отказалось от этой возможности. Общество заняло положение одной из некоторых общественных организаций, постепенно расширяя сферу деятельности. Об этом свидетельствует, к примеру, попытка институционализа-ции литературы, которая предпринималась со стороны государства и общества, но шла в одном направлении. Активное участие Казанского общества трезвости в вопросах обустройства народных читален ещё требует дополнительного изучения исследователями ввиду высокой значимости литературы как института конструирования российского гражданского общества.
Список источников
1. Соловьёв КА. Политическая система Российской империи в 1881-1905 гг.: проблема законотворчества. М.: Политическая энциклопедия, 2018.
2. Соловьёв КА. Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала XX века. М.: Новое литературное обозрение, 2021.
3. Словарь основных исторических понятий: Избранные статьи в 2-х т. Т. 2 / Пер. с немецкого К. Левинсон; сост. Ю. Зарецкий, К. Левинсон, И. Ширле; научн. ред. перевода Ю. Арнаутова. М.: Новое литературное обозрение, 2014.
4. Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII века (опыт целостного анализа). М.: РГГУ, 2001.
5. Гросул ВЯ. Русское общество XVIII-XIX веков: Традиции и новации. М.: Наука, 2003.
6. Орлов И. XIX век в истории России: абсолютистская власть и зарождающееся гражданское общество // Россия и Германия. Общество и государство: исторический опыт взаимодействия / Под общ. ред. Н. Катцера, Р. Крумма, М. Урнова. М.: РОССПЭН, 2012. С. 82-102.
7. Казакова-Апкаримова Е.Ю. Россия в XIX в.: переход от сословного общества к гражданскому // Проблемы истории. Екатеринбург: Волот, 2011. Вып. 9.: Россия и Запад в переходную эпоху от средневековья к новому времени. С. 305-315.
8. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII -начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. 2-е изд, испр. В 2 т. Т. 2. СПб., 2003.
9. Миллер А. Империя Романовых и национализм: Эссе по методологии исторического исследования. 2-е изд., испр. и доп. М.: Новое литературное обозрение, 2010.
10. Крестьянинов А. «Отступничество в раскол» в Казанской епархии: старообрядцы в приходской жизни русской деревни // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2020. N 38 (3). С. 116-148.
11. Хобсбаум Э. [Hobsbawm E.] Нации и национализм после 1780 года / пер. с англ. А.А. Васильева. СПб.: Алетейя, 1998.
12. Ловчев ВМ. Алкоголь в российской культуре (конфликтологический аспект). Казань: КНИТУ, 2013.
13. Алексеев И.Е. Трезвость и политика (из истории Чистопольского отдела «Казанского общества трезвости») // Четырнадцатые традиционные чтения: материалы научно-практических чтений, посвящённых казанскому трезвенническому движению, Казань, 11 сентября 2023 г. Казань: Эйфория. 2023. N 2 (141). С. 12-31.
14. Вишленкова ЕА. Культура повседневности провинциального города: Казань и казанцы в XIX-XX вв. / Е.А. Вишленкова, С.Ю. Малышева, А.А. Сальникова. Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 2008.
15. Быкова А.Г. Общества трезвости в истории трезвенного движения в России в XIX - начале XX вв. // Омский научный вестник. 2005. N 4 (23). С. 22-26.
16. Быкова А.Г. Алкогольный вопрос в Российской империи во второй половине XIX - начале XX вв.: автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Омск, 2012.
17. Устав Казанского общества трезвости с правилами для образования отделов и список членов его. Казань: Тип. Имп. университета, 1892.
18. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. Т. 39, отделение 1. СПб: Тип. II Отделения СЕИВК, 1867.
19. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. Т. 10, отделение 1. СПб: Государственная типография, 1893.
20. Малышева С.Ю. «Рождение досуга»: возникновение и эволюция понятия в XIX веке // Изобретения века: Проблемы и модели времени в России и Европе XIX столетия / Ред. Е. Вишленкова, Д. Сдвижков. М.: Новое литературное обозрение, 2013. С. 173-186.
21. Филипова А.Г. Социальное пространство детства: принципы маркирования территорий // Журнал исследований социальной политики. 2012. Т. 10, N 1. С. 79-94-
Список сокращений
ГАРТ - Государственный архив Республики Татарстан
КОТ - Казанское общество трезвости
References
1. Solov'ev KA. Politicheskaya sistema Rossiiskoi imperii v 1881-1905 gg.: problema zakonotvorchestva. M.: Politicheskaya entsiklopediya, 2018.
2. Solov'ev KA. Soyuz osvobozhdeniya. Liberal'naya oppozitsiya v Rossii nachala XX veka. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2021.
3. Slovar' osnovnykh istoricheskikh ponyatii: Izbrannye stat'i v 2-kh t. T. 2 / Per. s nemetskogo K. Levinson; sost. Yu. Zaretskii, K. Levinson, I. Shirle; nauchn. red. perevoda Yu. Arnautova. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2014.
4. Kamenskii A.B. Ot Petra I do Pavla I: reformy v Rossii XVIII veka (opyt tselostnogo analiza). M.: RGGU, 2001.
5. Grosul V.Ya. Russkoe obshchestvo XVIII-XIX vekov: Traditsii i novatsii. M.: Nauka, 2003.
6. Orlov I. XIX vek v istorii Rossii: absolyutistskaya vlast' i zarozhdayushcheesya grazhdanskoe obshchestvo // Rossiya i Germaniya. Obshchestvo i gosudarstvo: istoricheskii opyt vzaimodeistviya / Pod obshch. red. N. Kattsera, R. Krumma, M. Urnova. M.: ROSSPEN, 2012. S. 82-102.
7. Kazakova-Apkarimova E.Yu. Rossiya v XIX v.: perekhod ot soslovnogo obshchestva k grazhdanskomu // Problemy istorii. Ekaterinburg: Volot, 2011. Vyp. 9.: Rossiya i Zapad v perekhodnuyu epokhu ot srednevekov'ya k novomu vremeni. S. 305-315.
8. Mironov BN. Sotsial'naya istoriya Rossii perioda imperii (XVIII - nachalo XX v.). Genezis lichnosti, demokraticheskoi sem'i, grazhdanskogo obshchestva i pravovogo gosudarstva. 2-e izd, ispr. V 2 t. T. 2. SPb., 2003.
9. Miller A. Imperiya Romanovykh i natsionalizm: Esse po metodologii istoricheskogo issledovaniya. 2-e izd., ispr. i dop. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2010.
10. Krest'yaninov A. «Otstupnichestvo v raskol» v Kazanskoi eparkhii: staroobryadtsy v prikhodskoi zhizni russkoi derevni / / Gosudarstvo, religiya, tserkov' v Rossii i za rubezhom. 2020. N 38 (3). S. 116-148.
11. Khobsbaum E. [Hobsbawm E.] Natsii i natsionalizm posle 1780 goda / per. s angl. A.A. Vasil'eva. SPb.: Aleteiya, 1998.
12. Lovchev V.M. Alkogol' v rossiiskoi kul'ture (konfliktologicheskii aspekt). Kazan': KNITU, 2013.
13. Alekseev I.E. Trezvost' i politika (iz istorii Chistopol'skogo otdela «Kazanskogo obshchestva trezvosti») // Chetyrnadtsatye traditsionnye chteniya: materialy nauchno-prakticheskikh chtenii, posvyashchennykh kazanskomu trezvennicheskomu dvizheniyu, Kazan', 11 sentyabrya 2023 g. Kazan': Eiforiya. 2023. N 2 (141). S. 12-31.
14. Vishlenkova EA. Kul'tura povsednevnosti provintsial'nogo goroda: Kazan' i kazantsy v XIX-XX vv. / E.A. Vishlenkova, S.Yu. Malysheva, A.A. Sal'nikova. Kazan': Izd-vo Kazan. gos. un-ta, 2008.
15. Bykova A.G. Obshchestva trezvosti v istorii trezvennogo dvizheniya v Rossii v XIX - nachale XX vv. // Omskii nauchnyi vestnik. 2005. N 4 (23). S. 22-26.
16. Bykova A.G. Alkogol'nyi vopros v Rossiiskoi imperii vo vtoroi polovine XIX - nachale XX vv.: avtoref. dis. ... d-ra ist. nauk. Omsk, 2012.
17. Ustav Kazanskogo obshchestva trezvosti s pravilami dlya obrazovaniya otdelov i spisok chlenov ego. Kazan': Tip. Imp. universiteta, 1892.
18. Polnoe sobranie zakonov Rossiiskoi imperii. Sobranie 2-e. T. 39, otdelenie 1. SPb: Tip. II Otdeleniya SEIVK, 1867.
19. Polnoe sobranie zakonov Rossiiskoi imperii. Sobranie 3-e. T. 10, otdelenie 1. SPb: Gosudarstvennaya tipografiya, 1893.
20. Malysheva S.Yu. «Rozhdenie dosuga»: vozniknovenie i evolyutsiya ponyatiya v XIX veke / / Izobreteniya veka: Problemy i modeli vremeni v Rossii i Evrope XIX stoletiya / Red. E. Vishlenkova, D. Sdvizhkov. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2013. S. 173-186.
21. Filipova A.G. Sotsial'noe prostranstvo detstva: printsipy markirovaniya territorii // Zhurnal issledovanii sotsial'noi politiki. 2012. T. 10, N 1. S. 79-94.
Сведения об авторах
Фахрутдинов Раиль Равилович, и.о. директора Института международных отношений, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой исторического и обществоведческого образования Института международных отношений Казанского федерального университета, Казань, Россия. Email: fahrutdinov.rail@mail.ru
Мухин Владимир Игоревич, бакалавр 3 года обучения Института международных отношений Казанского федерального университета, Казань, Россия. Email: VIgMukhin@yandex.ru
Authors of the publication
Fakhrutdinov Rail Ravilovich, Acting Director of the Institute of International Relations, Doctor of History, Professor, Head of the Department of Historical and Social Studies Education, Institute of International Relations, Kazan Federal University, Kazan, Russia. Email: fahrutdinov.rail@mail.ru
Mukhin Vladimir Igorevich,
Bachelor of the third year, Institute of International Relations, Kazan Federal University, Kazan, Russia. Email: VIgMukhin@yandex.ru
Статья поступила в редакцию 26.03.2024; одобрена после рецензирования 18.04.2024; принята к публикации 24.04.2024.
The article was submitted 26.03.2024; approved after reviewing 18.04.2024; accepted for publication 24.04.2024.
