CC BY
81
Сущность философского мышления состоит в синте- своеобразие метафизического мышления, но и выяснить
зе, но синтезе нс межпредметном, а трансцендентном. более общую проблему-что такое философия.
Уяснение этого вопроса позволяет понять не только
ЛИТЕРАТУРА
1 Вышеславцев Б.П Этик« преображенного Эроса М Республика, 1994
2 Трё.чьч Э. Историзм н его проблемы М.: Юрист, 1994.
3 Виндельбанд В. Избранное: Дух и история М.: Юрист. 1995.
4 Энгельс Ф Анти-Дюринг Псреворо! п науке, произведенный господином Ьвгснпсм Дюрингом М.: Политиздат, 1973.
5. Философская энциклопедия. М Сов. энцикл., 1970. Т 5.
6 Бердяев НА. О назначении человека М Республика, 1993,
7 Бердяев Н А. Философия свободного духа. М Республика, 1994.
8 Дильтей В. Сущность философии М Ииграда. 2001.
9 Ву ндт В, Психология народов М Итд-во Эксмо; СПб.: [ cira Fanlastica, 2002.
10. Челпанов Г. Введение в философию 7-е изд. Москва, Псфоград; Харьков: Ит Т-ва «В В Думнов, - наследи. Бр. Салаевых», 1918
11 Аристотель. Метафизика //Сочинения В 4 т М Мысль. 1976 Т I.
12 Кант И. Критика чистого разума СПб , 1902
13. Бердяев НА. Смысл не гори и М Мысль, 1990.
14 Энгельс Ф. Диалектика природы М Политиздат, 1975.
15 Гегель!',В Энциклопедия философских наук Т I Наука логики М : Мысль, 1974.
16 Маркуче Г. Разум и революция Гегель и становление социальной теории CII6 Владимир Даль, 2000.
17. Фихте И Г Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о сущности новейшей философии // Фихю И Г. Сочинения В 2 т. СПб.: Миф-
рил. 1993 Т I
18. Фихте И Г 1(аукоученне н его общих чертах // Там же Г 2.
19. Фихте И Г Первое введение и наукоучснис //Там же ! 1
20 Гартман Н К основоположению онюлоши СПб Наука 2003 2! Яковенко Б В Мошь философии СПб Паука. 2000
22 Дьюи Д. Реконструкция в философии: Проблемы человек;» М Реснубинка. 2003
23 Тойнби А Дж Постижение истории М npoipecc. 1996
24 Ортега-и-Гассет X Что такое философия? М Наука. 1991
25. Бердяев Н А. Царство Духа и царство Кесаря М Республика, 1995 26 Богданов А. А Эмпириомонизм Статьи по философии М Республика, 2003 27. Кассирер Э. Избранное Опыт наук о человеке М Гардарика, 1998
Статья поступила и научную редакцию «Философия» 21 февраля 2004 i УДК 800/86/ 87.801
Г И Катткина
ДИАЛЕКТНЫЙ ЯЗЫК КАК КОД ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ
Работа выполнена при финансовой поддержке Совета по грантам Президента РФ и государственной поддержке ведущих научных школ (НШ 1736.2003.6) и гранта Российского гуманитарного научного фонда (03-04-00427 а/7)
Язык манифестирует духовную и социальную кулыуру общества. Диалектные словари - один из источников интерпретационных схем культурной тралицни
Любой национальный язык, в том числе и русский, Н И. Срезневский, и «Толковый словарь живого вели-
представляет сооой архисиаему, объединяющую диф- корусского языка» В И. Даля (1864 -1866), во второе
ференииальные формы его существования, которые в издание которого (1880 г.) в качестве предисловия бы*
современной литературе обозначаются как функцио- ли включены два доклада автора и его статья «О наре-
нальные подсистемы, подъязыки, страты, варианты, чиях русского языка» (1852), систематизирующая на-
экзистенциальные формы и т.д. К числу основных блюдепия над диалектными различиями. На рубеже
функциональных подсистем русскою языка до енх пор XIX-XX вв. Л И. Соболевский ввел курс диалектологии
относятся русские диалекты (говоры), т.е. средство об- в университетскую программу, а А.А. Шахматов принял
щения территориально* ограниченных коллективов. участие в организации Московской диалектологической
В России впервые обратили внимание на диалект- комиссии, чья работа в 1903-1932 гг. во многом опреде-
ную лексику еще в 30-е гг. XVIII в.: участники Север- лила судьбу отечественной науки. Под влиянием этой
ной экспедиции начали сбор номенклатуры местных комиссии сформировалась московская диалектологиче-
промыслов, а также названий местных реалий, предме- Ская школа, во главе которой стоял Р.И. Аванесов, руко-
тов обихода и т.п., а в 1756 г. данные диалектизмы час- водивший работой соответствующего сектора АН
тично были представлены в двухтомном фуде СМ I. Кра- СССР в 1939-1980 гг. На вторую половину XX в. при-
шенинникова «Описание земли Камчатки». Традиция ХОДИТся и становление томской диалектологической
была продолжена П.С. Палласом, ма1ериалы многих школы, связанной прежде всего с именами В.В. Палаги-
научных экспедиций публиковались в виде путевых ной и ои Блиновой [1], Томская школа исследует
записок и статей в журналах как научных, так и диалектный массив Среднего Приобья, возникший в
имевших более широкое распространение. своеобразной этнокультурной среде русских старожи-
Частично диалектная лексика вошла в «Словарь лов Сибири [2].
Академии Российской» (1789-1794). Собственно диа- Сам термин «диалектный язык» в отечественную
лектология зародилась как продолжение диалектной лек- науКу ввел Р.И. Аванесов: «Диалектный язык - поня-
сикографии XIX в., к ее вершинам, бесспорно, относятся тне, противоположное литературному языку ...он в
«Опыт областного великорусского словаря» (1852), в принципе является бесписьменным, то есть, как прави-
создании которого принимали участие А.Х. Востоков и ло, обладает только устной формой; он по преимуществу
служит для обиходно-бытового общения - в крестьянской семье, среди односельчан, в текущей производственной деятельности» [3. С. 10]. Именно русские диалекты русского языка преимущественно и функционировали в России, основное население которой еще В первой трети XX в. оставалось сельским (но данным переписи 1926 г., только IS % жителей РСФСР были горожанами [4]). К 1980-м гг. отечественная диалектология, разделявшая убеждение Н И. Даля в том, что «наши местные говоры законные дети русского языка» [5. C. XVIII], уже достигла сравнительной полноты: описано диалектное членение современного русского языка, создана типология как противопоставленных, так и непротивопоставленных диалектных различий, описаны многие говоры как частные разновидности диалектного языка, исследовано социально и функционально обусловленное варьирование говора, продолжается лингвогеографическое картографирование, отражающее территориальную структуру диалектного языка.
В этой же парадигме шло изучение русских говоров Сибири. По мнению 11.Я. Черных [6], начало данной работы следует датировать 1812 г. в связи с появлением в «Казанских известиях» статьи Ненашевского, которая называлась «Нечто о простонародных сибирских словах». К середине XIX в. накопилось много разрозненных наблюдений, и их впервые сумел обобщить, введя и сам термин «сибирское наречие», В.И. Даль. Как особенность сибирских говоров он, в частности, отметил их архаические черты: «Чем дальше в глушь, в Сибирь, чем далее от больших дорог, тем старобытнее язык и, вероятно, таков, каким был за 200 лет. Вот для образчика несколько местных слов2: погодье (ненастье), обутки (башмаки), братан, сродный (двоюродный брат), сестренница, сродная (двоюродная сестра), селеток (теленок, жеребенок нынешнего приплода), третьяк (теленок, жеребенок по третьему году), живец (родник), перенова (пороша), гнус (насекомое), забой (сугроб), подволока (подбой под лыжами), притески (уступы по берегу, от воды), строганина (мерзлая строганая рыба), мопоспый (скоромный), прохожий (беглый)» [5, C. XLVIII].
Осознание того, что русские старожилы Сибири особая этническая группа, сформировалось и России уже к рубежу XIX-XX вв. В качестве примера стоит привести мнение, высказанное в 1913 г. известным этнографом A.A. Макаренко3. Данное убеждение разделяли не только этнографы: А.М. Селищев в 1921 г. цитирует некоего Г И. Маляревского, который, описывая говор Тобольской губернии, отмечал: «Первая особенность сибирского говора., монотонность и невыразительность. Сибиряк говорит без повышений и понижений голоса, без оттенков, как капусту рубит... Эта особенность, вероятно, стоит в связи с сухим и рассудочным характером старожила, не склонного к излиянию чувств» (цит. по: [8. С. 2]). А.М. Селищев понимал, насколько «скудны сведения о языке русскою населения Сибири», именно он обосновал актуальность сибирской диалектологии: «Между гем, изучение говоров Сибири представляет глубокий интерес. Не говоря уже об общем научном значении этого изучения, отметим следующие стороны диалектологии Сибири:
I) Русские говоры Сибири, оторвавшись от ближайших говоров Европейской России, начали свою жизнь с тем запасом звуков, форм и лексики, какой был свойственен говорам их метрополии в XVI, в XVII веках. Сравнительное изучение говоров Сибири и европейской части России прольет свет па состояние тех или иных русских диалектов в XVI и в XVII столетиях. С другой стороны, такое изучение укажет, какие языковые процессы были пережиты русскими переселенцами в Сибири в течение последних 300-200 лет. [...]
3) Русские выходцы из разных местностей России, поселившись в Сибири, оказывали влияние одни на других. Ассимиляция происходила и в отношении языка. Влияние шло преимущественно со стороны постелей северно-великорусских говоров. Ог средне великорусов и от языка ...“общерусского”... усвоено в некоторых местах аканье и иканье.
4) Русские поселенцы в Сибири и сибирские инородцы приходили в различные взаимоотношения. Следы этих взаимоотношений отражаются также в языке» |8. С. 5-61.
Кроме тою, в этот период стало ясно, что среди сибирских говоров следует различать, во-первых, говоры давнею, старожилого населения Сибири, потомства сибирских землепроходцев и ее первых заселыциков и, во-вторых, говоры новоселев позднейших, с середины XIX в , переселенцев из Европейской России.
«Диалектологическии очерк Сибири» А.М. Селище-ва посвящен описанию прежде всего звукового состава, морфологии и выяснению судьбы языкового наследства. вынесенного предками сибиряков с северо-востока Европейской России.
Следующий шаг был сделан П.Я. Черных, чья книга «Сибирские говоры» издавалась, при постоянной переработке. в 1934, 1936 и 1953 гг. Стоит отметить, что на ней лежит яркий отпечаток эпохи. Автор критикует сели ше веки й «Очерк», в частности, за то, что там «не заключается никакого материала для суждения об отражении в прошлом классовой и профессиональной дифференциации сибирскою крестьянства в лексике и фразеологии сибирских говоров» [6. С. 36]. Сам Г1.Я. Черных включил в монографию раздел «"Язык деревни” как общественное явление». Понятен современный интерес к данной формулировке, однако автор подразумевал лишь следующее: «Местный говор может быть изучаем и как явление общественной жизни. Если говорить вообще, имея в виду не только местные говоры советской эпохи, можно допустить даже возможность отражения в говорах классовой дифференциации общества (например, в старой дореволюционной России), конечно, в известной мере и в известных рамках (словарный состав, фразеология). Однако таких специфических слов очень немного, а главное, “влияние”, о котором идет речь, не затрагивает самого существа языка - ею основного словарного фонда и грамматического строя | . ..] В современной сибирской колхозной деревне, где кулачество как класс давно уже ликвидировано, а “бедных крестьян” не имеется, тем не менее не наблюдается полной однородности, ‘‘монолитности” говоров в каждом отдельном населенном пункте. Наблюдатели отмечают, что передовые, ведущие группы колхозного населения по языку отличаются в лексическом и
иных отношениях от других колхозников, особенно старших поколений. Их речь близка к речи сельской интеллигенции (учитель, врач, агроном, техник и т.д.) и, стаю быть, к литературному языку» (6. С. 45-461. Есть и раздел «Новые явлении в говорах колхозной сибирской деревни», завершающийся следующим утверждением: «Для нас, работников в области народною просвещения и культуры, изучение процесса слияния местных говоров с общенародным русским литературным языком представляет не только теоретический интерес. Мы имеет полную возможность и должны принять самое активное участие в лом процессе... сделать всех рабочих и всех крестьян культурными и образованными» |6. С 82]. Подобная позиция в конце Iс>41)-х и была близка мноінм исследоваїелям.
Однако к oO-70-м п. XX н. стало ясно, чіо, песмоіря на росі культуры (в первую очередь и смысле грамотности). крестьянские диалекты ме исчезаю і и не умирают, но мед.ієн но трансформируются в особые новые формы, коюрые стали называть полу диалектами, реї иолектами. Одновременно диалектологии, освободившись от грубой идеологизации стіп икс кого периода, вернулась в старое русло, намеченное корифеями.
Не случайно последний вузовский учебник, вышедший в свет в 1с>()7 г., сообщает: «Прелмеюм диалектологии являются территориальные разновидности языка... Любой диалект может быть изучен и описан имманентно, как язык социума, теми способами, которые выработала современная лингвистика. Но специфика лиалектолої ии как особой научной дисциплины состоит в том, что речевой факт рассматривается как факт территориальной дифференциации общенародного языка в перспективе сопоставления с ,фугнми территориальными разновидностями языка и выявления различий на фоне того общего, что объелиниет диалекты в один национальный язык. Диа-ЛЄ КТ О.ЗОІ и чес кое изучение требует системною подхода, при котором любой факт языка анализируется в координатах частной диалектной системы с взаимосвязанными компонентами, и предполагает территориально-социальный аспект, когда этот факт получает интерпретацию уже в масштабе территориальной дифференциации национального языка» [9. С. 3-4]. Таким образом, несмотря на выдвинутый тезис о том, что диалект огражаеі культуру ею носителей, традиционная диалектология, существующая в рамках системно-структурной и функциональной парадигмы, не уделяет этому особого внимания.
С началом 1990-х гг. связано становление в гуманитарном знании новой научной парадигмы н возникновение целого ряда лингвистических дисциплин, объект, цели и методы которых пока трудно разграничим». В первую очередь это лингвокулыурология, лингеоэкология, этнолингвистика. Собственно говоря, вновь многие проблемы, актуальные для данного направления, были нащупаны в практике диалектного словаро-строения Так, еще в 1971 г. Ф II. Сороколетов, анализируя тип толково-переводного словаря, утвердившийся в отечественной диалектной лексикографии, писал: «Надо заметить, что составители словаря (как и большинство читателей его) не владеют лексической системой диалекта, они вынуждены осваивать диалект‘ извне*', основываясь на материалах записей, которые, конечно, не фиксируют всего богатства диалектного словаря... Тол-
кование значений в этом случае неизбежно переходит от определения значений слова к раскрытию идей, понятий, к описанию предметов и явлений. Создается положение, при котором тесно переплетаются принципы толковых и энциклопедических словарей, в диалектном словаре это явление неизбежно» [10. С. 182-183]. Он же наметил классы слов, толкование которых необходимо предполагает приведение энциклопедических сведений: «Прежде всего, это слова, обозначающие предметы и явления, отсутствующие в общенародном пользовании. то есть относящиеся к специфическим чертам духовной и материальной культуры, социальному укладу, быту и т.п. Вся ремесленно-профессиональная терминология, включаемая в словарь, слова и термины, обозначающие поия гия, связанные с особенностями быта, с обычаями, обрядами, поверьями, играми, то есть этнографизмы в широком смысле слова, должны быть обязательно определены энциклопедически, то есть путем раскрытия самих специфических реалий, идей и понятий. Такие объяснения необходимы для названий одежды, обуви, предметов утвари, сельскохозяйственных орудий, орудий рыбной ловли, названий частей двора и дома, особенно для тех, которые в настоящее время уже вышли из употребления, Названия кушаний и напитков также в большинстве своем нуждаются в энциклопедических толкованиях, при которых должны быть указаны различия в сорте, в составных компонентах, в способах приготовления, в назначении и т.д. - черты, которые в ряде случаев обусловливают го или иное наименование» [10. С. 183].
Здесь намеренно приведена столь обширная цитата: она подчеркивает, что «этнографизмьг» и «культура» рассматриваются в 1970-е гг. преимущественно в материальном плане. И только в рамках антропоцентрическою подхода стал возможен возврат на новом уровне к идее В.И. Даля о том, что словарь может научить чшателей понимать жизнь народа. Великий лек-си кограф отметил, что «в бытовом (этнографическом) отношении местный словарь получает еще другое значение: он указывает на происхождение и сродство поколений» (5. С. XL.HI], и эту функцию можно отнести не только к словарям, но и к собственно лексике.
Диалекту свойственны все базовые функции языка коммуникативная, когнитивная и кумулятивная. Следовательно, считая язык неотъемлемым орудием культуры (и имея в виду при этом прежде всего литературный язык), мы должны признать, что и диалект является культурным кодом. Более того, поскольку диалект изначально древнее любого литературного языка, он формировался и развивался в рамках того типа культуры, который связан с земледелием и крестьянскими общинами. Данный тип культуры называют народной (в социально-демографическом плане), этнографической (в плане наибольшей концентрации соответствующей специфики), но чаще всего - традиционной культурой. Традиция выступает как орудие сохранения духовных оснований, инструмент, позволяющий воплощать эти основополагающие принципы во всех сферах общественной и частной жизни людей. Определяемый традицией образ жизни признается носителями данной культуры в качестве единственно верного и само собой разумеющегося. Понимаемая подобным образом тра-
днция транслировалась посредством включения каждого нового поколения в жизнь семьи.
Однако XX в., помимо глубочайших социальных изменений, был связан в России с такими объективными процессами, как урбанизация, усиление миграции, рост образования и резкое увеличение потока информации, все это привело к тому, что социальная база традиционной культуры стала быстро сужаться. Теперь традиция, лежащая в основании соответствующего типа культуры, транслируется вербально, Происходит это как посредством специфических текстов, составляющих часть уел ной культуры в понимании С.Е. Никитиной, гак и посредством лексики. Причем не только на том поверхностном уровне, когда в лексике искали объективацию классовою расслоения (см. приведенную выше цитату П.Я. Черных). Объективация традиции касается интерпретационных рамок, схем, алгоритмов.
Казалось бы, здесь возникает очевидное противоречие: диалектный язык, к отличие от национального литературного языка, в первую очередь обслуживает коммуникацию в рамках повседневности, иначе говоря, быта, профанного существования. Но в рамках традиционной культуры оппозиция профанного и сакральною тоже имеет место, как и в культуре элитарной. Скажем больше, традиционная культура немыслима вне этой оппозиции, и универсум действительности интерпретируется по-разному в зависимости от культурных установок: одни и те же явления, предметы, отношения могли выступать и в профанном, и в сакральном смысле [II, 12|.
Сказанное может быть продемонстрировано на примере такого концепта, как время. Если рассмотреть диалектную объективацию времени, то выявленные модели имеют довольно серьезное отличие от тех, которые исследователи выстраивают по данным литературною языка и текстов, созданных на нем. Так, Е С. Яковлева говорит о трех моделях времени в русской языковой картине мира: бытовой (минимальные единицы секунда, минута), надбытовой (миг, мгновенье) и аналитической (момент), акцентирующих квалитативное значение времени. Ею делается вывод: «Показательно, что разговорная речь эксплицирует семантику быстроты и экспрессивности, апеллируя к количественному аспекту времени» [13. С. 139]. Однако пласт темпоральной лексики среднеобских старожильческих говоров заставляет думать, что в народной культуре функционируют бытовая и надбытовая модель времени и вряд ли есть следы аналитической модели. При этом, бесспорно, здесь существует очень яркая оппозиция сакрального и профанного времени [11]. Разумеется, многообразие интерпретаций в данном случае совершенно естественное следствие эмпирической ненаблюдаемое!и времени, следовательно, некоторый «разброс значений» зависит в том числе и от выбранной исследователем интерпретационной схемы. Таким образом, если предположить изоморфизм уровней организации материи и уровней темпоральности, то следует вычленить физическое, биологическое, историческое и социальное время. Маргинальность оснований начинает проявляться при анализе лексического наполнения4, связанного с тем или иным уровнем.
Наименее противоречивая картина предстает, пожалуй, только при объективации времени физического.
Данный уровень соотносится с бытовой моделью времени в понимании Е.С, Яковлевой, но трактуется нами несколько шире. Так, кроме единиц счета времени [ 14], сюда относятся и наименования несчетных темпоральных континуумов и темпоральных вех, как, например: рекостав ‘период замерзания реки’ (“Пошёл [брат] пей (ком, речкой, рекостав был. Хотел пить, зачерпнуть в полынью хотел. Бился. Уже рекостав. Кетъ стаёт, речка, уже снежок пошёл" [IV]); хлебозор ‘зарница в пору созревания хлеба’ ("Хлебозоры как играют, когда вызревши, то вот молнии-хлебозоры " (И|), сеногной ‘мелкий затяжной дождь в сенокосную пору’ ( 'Даже бывали года, когда суслоны прели. Пройдёт доиии, солнце выглядит Маленько погодя опеть дошш. Его так и зовут сеногной. Сено-то гниёт. Вот потому и назвали " [IV]); бабье лето ‘ненастное дождливое лето5 (“Бабье лето - как баба плачет, когда с мужем плохо живёт. Так и лето" [VI11]); при (на) чьей-либо памяти ‘при чьей-либо жизни' ("При моих памятях много занимались хлебопашеством" [VII]; 'Вот ети четыре дома - и всё братья. А ети чужие, уж приехали на памяти " [VII]); при моей быль-ности ‘в период жизни’ { 'При моей быльности ещё лампов не было" [V]). Физическая темпоральность связана и с наименованиями процессов, характерных для определенных временных периодов: "Есть такое
[слово] "шбуранило" или "забурило” — это для зимы, а летом, хоть глаза выстегай, никто не скажет. ”Бу-сить" - )пю летно, как туман: сыплет, сыплет, моросит, забуешо значит [VIII]; “Если ореховый год, она медлит ся больше. Бегуч ой год она [белка] с места на место передвигается [I].
К единицам физического времени следует отнести всевозможные корреляторы, которые являются модификацией основной темпоральной шкалы нашего сознания ПРОШЛОЕ - НАСТОЯЩЕЕ - БУДУЩЕЕ и выступают и как континуумы: ноне ‘в настоящее время, теперь* ("Поне крадучи и счас убивает кто [лосей] [VI]), и как темпоральные вехи: от роду родов ‘с самого детства1 ("Он [отец] у нас курить сроду не курил, от роду родов" [II]); искони век ‘издавна, с давних пор' ( “Искони век деды жгш* и старики наши жили, занимались пашней" [I]); надысь ‘недавно, несколько дней назад’ {"Надысь пошла в контору спросить про трудодни'’ [1]); черти в кулачки не били ‘на рассвете, очень рано’ ("Ещё черти в кулачки не били, а уж идёшь снопы вязать " [V]) и т.д. Физическое время объективируют и всевозможные парамегризаторы длительности, протяженности каких-либо процессов и явлений: дивный ‘длительный’ ("Через дивно время выяснилось, что он поджёг” [I]); номентально ‘очень быстро, моментально* ("Я номентально продал (грибы). опешь поехал с ей" [VI]); как с огня ‘очень быстро, энергично’ ("Осподи, они как с огня торопились на картошку без ума" [VIII]); живой рукой ‘очень быстро' ("Быки - барахляная скотина, конём-то живой рукой доедешь, а с быком не то" [VII]); большая песня ‘занятие, дело, требующее много времени’ ("Один инструмент собирать, это всё большая песня " [VI]); без утиху ‘беспрерывно, постоянно’ ("Всё лето без утиху работают два павозка [паузка]" [VII]); от начала ‘в первое время, сначала’ ("От начала, как помнится, в
жизни очень тяжело было" [VII]);редкий случай ‘редко, иногда’ ГУ себя ночами работали. // стары всё работали. Я всего четвёртый год не держу поросёнка и коровы. [Сейчас] т>л подмыть - и то редкий случай, а то было шестьдесят пять лет. я сшшо сено ставила" |VII|); (V скором виде ‘скоро, быстро’ {"Это тёс доромут, а так она в скором виде сопреет. Ежли лесина целиком, хватает" [ V J); с житьём ‘на несколько днем, с ночевкой’ ( "Дед-то её с житьём уехал косить. )а речку сейчас еи)иют" [ V |); до порогу ‘ненадолго, на очень короткое время' ("Правда говорят: гостинна еда до порогу. Уже ись хочу” [VII |>
[ шпицы биологическою и исторического времени представлены u i опорах намного уже, Как правило, но номпнаиип различных стадий биологических объектов, а также исторических феноменов и связанных с ними предметов, свопов, о [ношении; годовик ‘i одовалое животное' ( Огляну i. а на полатях годовик чежит" |1|); сслеток ‘жеребенок первою года' ("Если нонче родился, его называют "сслеток”, а на другой год * * л он ч ак ом" н а ’ш ватся” [ X V11J); . мол одя* не пик * м о л о-дой скот' (‘'.V' нас много-много молодяж нику наросло" [VII]); костерька ‘молодой осетр’ (“У костерьки-то нос, как у свиньи, осётр потом из его " |1|); травянка ‘молодая щука' (" "Травянка” называли просто и всё. Она маленькая, она маленьких гольянов ловит " [VII]); мал одёж ‘молодой лес’ ("Молодёж нарос. Красиво так. Сходите, девки” [VII]); перестой ‘перестоявший срок рубки лес, зашивающий на корню' {"Заготовку вели [лесники]. Ну, перестой-то убрали, тоже требуется. Перестойны деревья, старые, а их насовывается " [VII]); на свету ‘в поре цветения’ ("Счас дожди надо, вся картошка на свету" [VII]); краску■ принимать ‘становиться золотисто-желтым при созревании (о злаках)’ ( "Кус даёт, краску приняла рожь. Осенью кус даёт. Колос вверху бывает ” [II]).
Некоторые единицы исторического времени вновь могут функционировать и как континуумы, и как темпоральные вехи. Одним из ядерных маркеров данною уровня в среднеобских говорах является лексема переворот в значении “Октябрьская социалистическая революция 1917 года' ("Она говорит, что в переворот я выходила [замуж]. Это было, когда белы-то шли всё” [VII]; "Дожили мы до переворота” [VII]). лексему революция словари начали фиксировать гораздо позже ("Браття его ешо до революции здесь жили" [VII]), сше реже встречаются в словарях фиксации слов революционер (“Про революционер не слыхапи. Слуху не было” [VII]); ревтрибунал ("А ты знаешь, за лошадь было... Ревтрибунал судип. Такая борьба была, что oii-eit-ёй!” [VII]). Вторым ядерным маркером данного среза темпоральности в сибирских старожильческих говорах является лексема война в значении ‘Великая Отечественная война 1941-1945 гг.\ По количеству фиксаций в картотеках томских диалектных словарей это имя существительное выходит на уровень предлогов и союзов, что косвенно свидетельствует о значимости номинируемого исторического события. Для носителей традиционной культуры Великая Отечественная война стала едва ли не главной темпоральной вехой, делящей судьбу всякого пережившею военное лихолетье на три континуума [15] (Сорок пять человек не вернулось с войны в
деревню; Как объявили войну, на двух машинах здесь-ка повезли; В войну известно как жили: работали, траву ели [VII]). Кроме того, можно привести менее частотные единицы при той жизни ‘при царской власти’ С*Отец мой уж русский. Раньше ясашны мы писались. При этой жизни нас брали в армию, а нас уж никуда не брали при той жизни” [V]); при старом време ‘при царском режиме’ (“При старом време торговал” [V])*
Что касается социального уровня тем порать ности, то словарный состав диалекта объективирует гораздо более сложное ею устройство 116]. Так, единицы лексики, связанные с ним, входят в несколько семантических полей, например, “брак” (девка, вдовуха, мужик, раз-жеия, холостёжь), “трудовая деятельность” (пахарь, стряпча, подёшщина, строк), “возраст” (сарынь, старей, в маленьком виде). Единицы последнего поля сле-дуеі представить более подробно: они связаны с теми видами социальных состояний, которые в рамках традиционной культуры не имеют исключений. Здесь наиболее сильнб влияние изменений, произошедших в России в XX в., поскольку такими вновь возникшими состояния ми в традиционной кулыуре стали те, которые связаны с обязательным средним образованием, а также с возможностью ухода с работы при достижении определенного возраста. Следовательно, единицы школа и особенно пенсия по функции сближаются с подвижными (относительными) маркерами физического времени. (Ср.: "Она в года вошла - ну, пятнадцать. шестнад-
цать, семнадцать, созрела Поумнела. Была дурочка, а топерь поумнела” [VII]; "Из годов вышла - на пензию пошла, уже списанный человек С военного учёта снятый - говорят всё, “из годов вышел " [VII]; ' Так как я вышел из годов и накосил сена двадцать шесть центнеров. Прошу это сено мне отдать (д. бум.)” [VII]; “Я косить не стала, мать, потому что не года: семьдесят первый пошёл ” [VII]; "Он счас имеет годы " [V].
Помимо этого, представляется важным выделить не-нзоморфный уровень темпоральности - культурное время [II, 17]. Оно связано с уже упоминавшейся оппозицией профанного и сакрального, возникшей на самых ранних стадиях культурогенеза. Диалектная лексика объекшвнрует теснейшую связь данною уровня темпоральности с православием, которое пронизывало традиционную культуру России. В настоящее время подобная темпоральность ушла из активной традиции среднеобских деревень: "Вот как придет праздник Петров день. Ой! Все нарядны: и старый, и малый. Везде по завалинкам сидят, как маки цветут " [VIII]; "А то в церкву адили на Христов день ” [VII]; "В Троицу, в четверг, идут венки завивать с гармоньей, с песнями [V].
С одной стороны, целостная система православных сакральных периодов уже разрушена, но, с другой стороны. определенным эквивалентом стали праздники советской эпохи: "Я Восьмого марта частушки пелам [VU]; "Миру было нонче на могилкав! Немыслимо. Около клад-бишша всё машины, машины — родительский день совпало и День Победы” [VII]; “Все сгорело. А это как раз дело было перед Первым маем “ [VII]. При этом и некоторые советские праздники переживают период забвения: "Нервы года в май гуляли, топерь нет ” [VII]. Однако в сибирских старожильческих говорах еще до недавнего времени названия христианских праздников функциони-
ровали в качестве темпоральных вех: “На Петров день мы и поженились. Пообнимались хорошо с башкой, поцеловались. Ломалась она, не иіла. Я её уговорил " [VI];
Мужа-то схоронила в Миколу. А потом приняла в дом другого. Он стал, лешак, пить, я его и погнала" [VI]; "Дохнется Парабель в Николу. Парабель кожный год дохнется. Обь не дохнется кожный год” [VIII]; мСо Сдвиженья зима ранние года, с Покрова зима падает " [VI]; “Восенью свадьба была в Михайлов день. За мной приезжали оттуда. Мы жили у етом краю, а пошла у тот край: "Поехала берёза со двора". Свадебные песни кричали [V]. Вероятно, деформированная традиция сохранила и те из них, которые были связаны с какими-либо хозяйственными работами или нуждами: "Выставлять окошки надо после Егорья - шестого мая" [VII];
"Паужин - в день третья еда. А с Семёнова дня, когда журавли улетают, паужина нет " [VII]; “Нонче огурчиков даже нет, прошлый год были в Петров деньп [VII]. Вновь аналогом являются номинации советских сакральных дат: "И вот уже ноябрь, когда трактора поставишь на ремонт, как обычно всегда мы где-то после Октябрьской" [VII].
Диалектный язык манифестирует духовную, социальную и материальную культуру крестьянских общин. Даже традиционные диалектные словари представляют собой уникальное собрание интерпретационных схем традиционной культуры, а задача современного этапа отечественной диалектологии - изучение национальной картины мира, объективируемой говорами, и создание диалектных словарей лига вокультурологического типа.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Начиная с классических работ XIX в., отечественные исследователи рассматривали диалект как территориально ограниченную форму крестьянской речи Однако в XX в в более широком понимании, например у Е.Д Поливанова, В М Жирмунского и др., диалект выступает и как соииально ограниченная форма языка
2 Из корпуса примеров В И Даля здесь приводятся только те лексемы, которые до сих пор существуют в среднеобских старожильческих говорах, хотя бы как формальные варианты, например: nosoóa и перенов, пере нов ки
3 Приведем его описание русских крестьян Ангарского края «Продолжительное пребывание в состоянии почти полной изолированности (благодаря существованию одного лишь водного пути Ангарой) [7], а также очень слабое развитие школьного дела в крае - все это имело, конечно, и свои дурные последствия Вся совокупность тяжелых условий жизни привела к тому, что сельскохозяйственная деятельность ан-гарцев, за малыми исключениями, словно закостенела в первичных формах отсталой земледельческой культуры; нравы и обычаи у них до удивления архаичны; их духовная жизнь задержалась на низкой, сравнительно, ступени развития и полна суеверных предрассудков Ангар-нам, однако, нельзя не отдать должной похвалы за их удивительную выносливоегь и настойчивость в борьбе за существование в гиблом Ангарском крае, за необыкновенную терпеливость в грудах по насаждению там земледельческой культуры и сохранение мужества в опасностях, связанных с зверопромышленностью в таежной глуши и с рыболовством в бурных порогах и шиверах Ангары. Они также гостеприимны, добродушны, любознательны и способны воспринять «жизнь здоровую» (цит по переизданию 1993 г.[7]).
4 Работа построена на материале среднеобских говоров, однако нет никаких сомнений в том, что подобную картину объективируют все русские диалекты при некоторой разнице в корпусе темпоральной лексики
ТОМСКИЕ СЛОВАРИ
Í. (СРСГ) Словарь русских старожильческих говоров средней части бассейна р Оби / Под ред. В В. Палагиной Т. 1-3. Томск Изд-во Том ун-та, 1964-1967
II (СРСТД) Словарь русских старожильческих говоров средней части бассейна р Обн (Дополнение) / Под ред О.И Блиновой, В В Палагиной Т. 1-2 Томск Изд-во Том ун-та, 1975.
Ш (СП) Словарь просторечий русских говоров Среднего Приобья / Под ред. О И Блиновой Томск: Изд-во Том. ун-та, 1977 IV (МДС) Мотивационный диалектный словарь: Говоры Среднего приобья / Под ред. О.И. Блиновой. Т. 1-2. Томск. Изд-во Том. ун-та. 1982-1983.
V. (СС) Среднеобский словарь (Дополнение) / Под ред. В В Палагиной Ч 1-2 Томск: Изд-во Том. ун-та, 1983-1986.
VI. (ПССГ) Полный словарь сибирского говора / Под ред О.И Блиновой Т I -4 Томск Изд-во Том. ун-та, 1992-1995.
VII (ВС) Вершининский словарь / Под ред. О.И. Блиновой Т. 1-7 Томск Изд-во Том. ун-та, 1998-2002
VIII (СОС) Словарь образных слов и выражений народного говора / Под ред О И Блиновой. Томск Изд-во Том. ун-та, 2001.
ЛИТЕРАТУРА
I Блинова О И. Томская лингвистическая школа (взгляд изнутри и извне)// Вестн. Том. гос. ун-та. Гуманит. спец. вып. ист, филол. и культу-рол ф-тов. 1998 Январь. № 266. С. 69-78.
2. Русские говоры Среднего Приобья Ч 1-2 Томск, 1984-1989
3. Аванесов Р И. Очерки русской диалектологии М., 1949.
4. Крысим Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка М.. 1989.
5. Даль В И Толковый словарь живого великорусского языка. М . 1978 Т 1 6 Черных П.Я Сибирские говоры. Иркутск, 1953
7. Макаренко А А. Сибирский народный календарь. Новосибирск. 1993.
8. Селищев А.М. Диалектологический очерк Сибири Вып I Иркутск, 1921.
9. Пожарицкая С.К. Русская диалектология. М., 1997
10 Сороколетов Ф.П. Семантическая структура слова в диалектном словарс // Вопросы изучения лексики русских народных говоров (Диалектная лексика) 1971. Л.. 1971 С 181-189 i 1 Калиткина Г.В Сакральное и профанное время в календарном круге: томские словари в лингвокультурологическом аспекте // Европейские исследования в Сибири. Томск, 2001. С 234-246
12. Калиткина Г.В.. Банкова Т.Б. Традиционная культура русских старожилов Среднего Приобья в языковом коде (аспекты междисциплинарного исследования) // Межкультурная коммуникация теория и практика Томск. 2001. С. 120-132
13. Яковлева Е С Фрагменты русской языковой картины мира модели пространства, времени, восприятия М.. 1994.
14. Калиткина Г.В. Единицы бытового времени и их объективация в говоре // V Житниковские чтения Межкультурные коммуникации в когнитивном аспекте. Челябинск, 2001 С. 228-237.
15 Калиткина Г.В Культурно-специфическая единица война*: к методологии описания // Актуальные проблемы русистики. Вып. 2 Томск. 2003 С 156-167
16. Калиткина Г.В. Стереотипы социального времени в традиционной культуре // Лингвистический ежегодник Сибири. Вып 4-5. Красноярск. 2003. С 102-1 !0.
17. Калиткина Г В Среднеобская диалектная лексика с темпоральным значением концепт ‘вечерка* // Язык в поликультурном пространстве, теоретические и прикладные аспекты Томск, 2001. С. 238-243.
Статья представлена кафедрой русского языка филологического факультета Томского государственного университета, поступила в научную редакцию «Филология» 20 февраля 2004 г.
