CC BY
8
БОТ: 10.30842/1е1ер230690152447
А. Н. Соболев
(Институт лингвистических исследований РАН)
ДИАЛЕКТНАЯ КОГЕРЕНТНОСТЬ РЕЧИ НА СЕРБСКОМ
ТИМОКСКОМ ГОВОРЕ (на материале идиома села Петруша, община Княжевац)1
В статье анализируется текст на восточносербском тимокском говоре, отражающий устную речь информантки 1908 г. р. из с. Петруша. Цель исследования — установление степени диалектной когерентности этой речи с учетом параметров ее микровариативности. Признаки «базового» тимокского говора рассмотрены на всех уровнях языковой структуры на фоне инодиалектных, в т. ч. стандартноязыко-вых членов диалектных различий, а также нейтральных черт. Распределение признаков по уровням структуры языка неравномерно: ударение — 194/72, фонетика и фонология — 177/52, морфология, морфонология и морфосинтаксис — 194/20, синтаксис — 61/0, лексика — 104/21. В тексте в 2294 словоформы выявлено 728 реализаций тимок-ских и 164 инодиалектных признаков, условно имеющих равный «вес». Вероятность встретить один «тимокский» признак приходится на 3,15 словоформы, тогда как на одной словоформе реализуется 0,32 признака. Отношение количества реализованных диалектных признаков к общему количеству словоформ текста на «базовом» тимокском говоре отражает диалектную когерентность текста. Признаки говора реализуются системно, достаточно полно, последовательно и пропорционально на всех языковых уровнях. В статье вырабатывается представление о критериях и параметрах эталонности диалектных текстов, выстраивается фундамент для сравнения образцов речи на иных формах бытования сербского языка в регионе на шкале диалектной когерентности, в т. ч. в будущем — с применением автоматических методов исследования. Прилагаются образцы текста в транскрипции МФА.
Ключевые слова: диалектный текст, диалектная когерентность речи, количественные методы в диалектологии, сербская диалектология, тимокский говор, идиом села
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РФФИ 18-512-76002 ЭРА_а «Изучение дивергенции и конвергенции традиций Центральных Балкан: реализация и перцепция». Автор признателен Д. В. Конёр и анонимным рецензентам за ценные замечания, способствовавшие улучшению первоначального варианта статьи.
A. N. Sobolev (Institute for Linguistic Studies, RAS)
Dialect coherence of the speech production in Timok patoi of Serbian
(on the data from the Petrusa idiom in Knjazevac municipality)
The paper deals with a text in Timok patoi from Eastern Serbia, presenting oral speech production of a female informant born in 1908 in the village of Petrusa. The research question is as follows: what is the degree of the dialect coherence of the text, taking into account the parameters of its microvariation. The features of the "base" Timok patoi (in German — Grundmundart) were analyzed at all levels of the language structure and contrasted to the non-Timok features of other dialects of Serbian, including the Standard Serbian. Some neutral features, which don't build any dialectal opposition, were also taken into account. The quantitative distribution of the Timok features versus non-Timok ones along the levels of the language structure is as follows: accent — 194/72 (ex., momk'a ~ m'omka 'a guy'), phonetics and phonology — 177/52 (ex., v'|na ~ v'una 'wool'), morphology, morphonology and morphosyntax — 194/20 (ex. ogled^'ape 'matchmaker' ~ svir'atji 'musicians'; p'ostar 'older' ~ ran'ije 'earlier'), syntax — 61/0, lexicon — 104/20 (grsnitfijtje ~ konop^'ijte 'hemp field'). Among 2294 tokens of the text, 728 bear a Timok feature and 164 — a non-Timok one; the convention is, that the features have the same "weight". The probability to encounter a Timok feature in the text makes up every 3,15 tokens; one token has henceforth 0,32 of a Timok feature. The ratio of the dialect features, which are actualized in the informant's speech production, to the whole amount of the tokens in the text, embodies the dialect coherence of the latter. The "base" dialect characteristics appear systematically, full enough, consequently and proportionally distributed over all levels of language structure. The paper works on criteria and parameters for the measurement standards, or etalons for texts in a dialect, creating a base for future comparison of doculects (texts reflecting speech production) in all existing forms of the Serbian language in the region. Advancement to machine analysis is possible in future. Text samples, transcribed in IPA, are attached.
Keywords: text in a dialect, dialect coherence of speech, quantitative methods in dialectology, dialects of Serbian, Timok idiom, idiom of a village.
Введение
Из перспективы языковой ситуации сегодняшнего дня (Cirkovic 2018) не будет большим преувеличением утверждать, что в начале 1990-х гг. была задокументирована речь последних носителей восточносербского тимокского говора, владевших им в качестве L1 и полноценно им пользовавшихся как основным средством общения. За четверть века этот традиционный, «базовый» говор (ср. нем. Grundmundart) был вытеснен литературным сербским языком, а также совершенно еще не изученным региолектом Восточной Сербии, который в сербской лингвис-
тике иногда нетерминологически называют полудиалектом. Транскрибированные тексты на тимокском говоре, изданные в 1998 г., были источником материала для «Диалектологического атласа Восточной Сербии и Западной Болгарии» (ДАВСЗБ) (Sobolev 1998), но исчерпывающе не анализировались на предмет внутренней диалектной когерентности и всех деталей вариативности речи их авторов. Так же и другие опубликованные образцы традиционной речи Тимокского края и Восточной Сербии никогда не исследовались с этой точки зрения как самостоятельный объект, а оставались скорее иллюстрацией к наблюдениям диалектологов.
Таким образом, нам неизвестно, насколько полно и последовательно реализуются различительные признаки традиционного, «базового» говора в устной речи информантов, остенсив-но определяемой специалистами в качестве диалектной. Решение этой проблемы для «базового» говора позволит получить представление о критериях и параметрах эталонности диалектных текстов и обрести фундамент для сравнения образцов речи на иных формах бытования сербского языка в регионе.
Цель статьи — установление степени диалектной когерентности речи на «базовом» восточносербском тимокском говоре с учетом параметров его микровариативности.
В теоретическом плане в статье предлагается отказаться от социолингвистического подхода к определению диалектной речи, свойственного диалектографии начального периода «первых открытий», как речи пожилых уроженок данной местности, в течение жизни не покидавших обследуемый населенный пункт и занимающихся традиционными для населенного пункта видами деятельности (ср.: Sobolev 2014). Этот подход заменен здесь собственно лингвистическим, при котором диалектной признается речь, в необходимой и достаточной степени обладающая хорошо известными и детально описанными в науке различительными признаками (см. о тимокском говоре: Belie 1905; Stanojevie 1911; Dinie 2008). Носителем говора в нашем понимании является тот, кто системно, в необходимой и достаточной степени, реализует в своей спонтанной речи характеристики говора. При таком подходе можно избежать девальвации понятия «диалект» в ситуации перехода местных уроженцев женского пола на иные формы речи, отличные от традиционного, «базового» говора; точно так же можно избежать девальвации любого лингвонима в случае смены языка говорящими при сохранении неразрывно связанной с пред-
шествующим языком этнической идентичности. Абсурдно применение атрибута «диалектный» к спонтанной устной речи de facto на стандартной форме языка, как это практикуется в ряде работ по английской корпусной диалектологии (см.: Szmrecsanyi, Anderwald 2018)2.
В практическом плане у нас появятся основания для сравнения не абстрактных лингвистических единиц, таких как говор, группа говоров, диалект, диалектная группа, наречие и диалектный язык, представляемых в виде списков различительных диалектных признаков, а конкретных материальных речевых объектов — диалектных, региолектных и стандартноязы-ковых текстов (ср. англ. doculect), статус которых можно будет определить, располагая их на шкале диалектной когерентности. Предлагаемый подход, в частности, позволит «измерить» импрессионистические оценки «хороший носитель диалекта» и «хороший диалектный текст». В дополнение к недавней работе (Konior, Makarova, Sobolev 2019), где был предложен метод лингвистического профилирования информанта, в настоящей статье будет установлено отношение количества реализованных диалектных признаков к общему количеству словоформ текста на «базовом» тимокском говоре. При этом будут приняты во внимание те обстоятельства, что на одной словоформе может реализовываться от 0 до нескольких диалектных признаков, а сами признаки могут реализовываться как на каждой словоформе, так и ни на одной из словоформ текста. Такие итоговые показатели, по нашему мнению, прямо отразят диалектную когерентность текста. При этом возможны показатели в диапазоне от 0 до N (количества всех словоформ текста, умноженного на количество всех рассматриваемых признаков в той невероятной ситуации, в которой на каждой словоформе одновременно реализовывались бы все такие диалектные признаки). В будущем возможно сопоставление с другими текстами из с. Петруша, из Тимокского региона, а также с целым рядом устных текстов на диалектах Восточной Сербии, накопленных к сегодняшнему дню в сербской диалектологии и оцифрованных. При этом желательно совершить переход к автоматическим методам исследования, практикуемым в агрегационной диалектологии. Разумеется, данный подход затруднительно реали-
2
Инфляционное употребление терминов диалект и диалектный помимо корпусной диалектологии имеет место и в антропологической лингвистике (этнолингвистике).
зовать в тех лингвистических традициях, которые не накопили достаточного количества филологически выверенных аутентичных «базовых» диалектных текстов.
Определение признака, свойственного «базовому» сербскому тимокскому говору, производится остенсивно: им считается член диалектного различия (Луапевоу, Ог1оуа 1965), противопоставленный праюжнославянскому состоянию и состоянию в иных сербских говорах и диалектах, включая сюда и стандартный сербский язык3.
В статье анализируется речь крестьянки Зорки Радованович, 1908 г. р., среди наших информантов самой пожилой уроженки и жительницы села Петруша (серб. диал. ре1х'и|а)4. В отличие от издания 1998 г., в котором использовалась дополненная транскрипция «Общеславянского лингвистического атласа» и «Карпатского диалектологического атласа», для целей настоящей работы диалектный текст был представлен в международном фонетическом алфавите; соответственно, все примеры, как и показательные фрагменты текста в Приложении, приводятся в МФА. В квадратные скобки заключены неясные фрагменты текста. В круглых скобках указано количество извлеченных автором вручную словоформ, на которых реализуется тот или иной диалектный признак. Курсивом выделены словоформы и их фрагменты, иллюстрирующие нужное явление; при противопоставлении форм курсивом выделяется диалектный член оппозиции.
Отражающий устную речь нашей информантки текст (2294 словоформы) не является единым и цельным монологом, а состоит из фрагментов интервью на различные темы, связанные с традиционной жизнью села. Реплики интервьюера, как и в издании 1998 г., опущены. В тексте имеется фольклорное включение, а также пересказ интервью, некогда данного информанткой на рынке в г. Заечар; эти незначительные по объему фрагменты отдельно не анализируются. Рефлексия З. Радова-нович о своем языке содержит атрибуты «старинный» ('1за бшо 7у'аН ¿■¿агш^ 7) и «сельский, крестьянский» говор (у1па, у'1па оё
3
Инодиалектные и стандартные сербские формы в статье не приводятся. В соответствии с традицией русской славистики, примеры не переводятся.
4 Речь второй информантки экспедиции 1995 г., а также речь информантов проводившихся в конце 2010-х гг. экспедиций Института балканистики Сербской академии наук и искусств планируется рассмотреть в следующих публикациях.
'ovfíse. рэ 'eto t3ak'oj seX'atftqi), противопоставленный стандартному сербскому языку и — «болгарскому», на котором говорят в одном из ближайших сел микрорегиона (i kor'ito, on'i m'alo b'ugarski vr'eve, m'alo zam'etu).
Характеристики устной спонтанной речи
Не являются диалектными следующие характеристики славянской устной речи как таковой: апокопы, элизии и синкопы (ne m ' og; d 'ide u v'odu; dvaest'ina; b'ej^te, t'olko), некоторые ассимиляциии, палатализации и депалатализации (otseífemo, izatfemo; b'eXt^e, ov'oXÍ£kji, ts'r^e; k'ontfe), индивидуальные реализации безударных гласных (Jikjer эк, ср. J'ekjer, s'irepe), «промежуточные реализации» звонких и глухих согласных (oVts'u, inter'esujej^), окказиональные межслоговые ассимиляции (slim'ili), свободная позиция атрибута ('imam dve 'ovíse nej'alove), бессоюзные глагольные построения (st'ara9ts mi 'uzne isetf e), паратаксис в целевых конструкциях (pa 'idem pa ftip'em dev'ojke), а также именительный темы (j'a sramot'a me). Эти характеристики в дальнейшем не рассматриваются.
Диалектные признаки «базового» тимокского говора
Представляемые ниже языковые признаки получают одну из трех характеристик:
«базовый» тимокский член диалектного различия, или тимокский диалектный признак;
инодиалектный член различия, или признак иного говора и/или сербского стандартного языка;
нейтральная черта, не отражающая диалектного различия.
Ударение
В самом строгом смысле, все ортотонические словоформы текста маркированы как диалектные, поскольку на них реализуется динамическое экспираторное, а не тоническое ударение. В настоящей статье в качестве диалектного признака будет рассматриваться не качество и количество, а лишь доретракцион-ное место ударения. Из акцентологических характеристик несомненно «базовой» тимокской диалектной чертой является прежде всего окситонеза, примеров которой 118:
ast'al (3), ad'et, bajt'a, bajt'u, bo3'iíf (3), dэar'ak, det'e, drvfís'e (2), dzvezd'a, jajís'e, kol'aíf (2), mal'a, mlek'o (2), momVk, muzaVet (искаж. muhabet), nog'a (2), ovtS'a, ovifar (2), paskurn'ik,
post'av, гз'э^, siroífe, sob'or, sol'3ak, tel'e, tr^'ak (3), ven'sts, ven'3aís (2), veriEfitf, vist'an, vojnik; vrapís'i, dets'a; na vr'a, svip'u (2);
onu, on i, ov'saj, onoj (5), moj'e, tvoj'e, koj'a, koj'i, ksakv'o, kolk'a;
tssn'a, ttrnro,vood'i, goteeme, pbeen'i;
nes'am, nesm'o, zarad'im, clad'em. Jtip'em, namlz'ef, dad'e (3), jed'e, pojed'e, zov'e se (7), opetf'e, isetj'e, izved'e se, sed'i (2), dones'u, doved'u, jed'u, kmt'u, smej'u se, zov'u se (3), setj'u, 1ез'и, íj'al, pritjek'al, dov'el, bil'i, mogl'i. prejtip'e. ub'i, zamutf'i se, poka3'i;
kudfe, ovdfe, ovdfek, ofud, nafam (2), nasred, kadfa, starinsk^i.
Таков же перенос ударения на проклитику в случае p' o-planin (ср. нейтральные na-ruí^e, ne-znam). Диалектным является смещение ударения на энклитику: da l 'i je fistina.
Акцентные колебания, в ряде случаев частотные, отмечены с соотношении (74 ~ 25) в лексемах momk'a (4) ~ m^mka (2), gradina ~ grfadinu, sel 'o ~ sfelo, sramot 'a ~ sramfota (2); moj 'a ~ mfoja, on' aj ~ fonaj (5), dobr'o ~ dfobro, kak'o (6) ~ kfako (4); bil'o (10) ~ bfilo (3), im 'alo (3) ~ fimalo se, bol 'i (3) ~ bfoli, uv'atimo ~ fuvati se; pod 'i ~ pfodi. Очень стабильно ударение в вариативных формах tdk'oj (3) ~ tdak' oj (10) ~ tdk'o (1) ~ tdak'o (24) ~ tak'o (2) при единичном tfako в пересказе речи для радиопередачи.
В сфере акцента особенно ярким инодиалектным (стандарт-ноязыковым) признаком является ретракция ударения, представленная в тексте целым рядом частотных словоформ (47): gfodina (4), gfodinu (3), gfodine (1), ruífak (4); jfedno (3), fedno (2), jfednoga; fijla (5) , ПЪ/э% dfojli (3); mfogsal; sfama (3), а также narod, troiísa, ífovek, JfekJer; pfeífeno; mfoju, fova; pituje, pitaju, fuvati se, rfodi; k^je; gfotovo. Несвойственные говору акцентные черты встречаются и в пересказе чужой речи: a kfa3u da je b' ilo s' elo negde gfore upl'aninu.
Тимокских членов акцентологических различий — 194, инодиалектных — 72.
Фонетика и фонология
В тимокской области лексикализовано произношение seFo. В говоре лексикализован результат межслоговой ассимиляции в УЧЛИ o/u/imo,yü/eniíse при единичном is^mo.
В говоре системна редукция безударных гласных э и a (например dэariujemo se, tэavрэaniak, ^э^р).
Диалектный признак — рефлексы прасл. *ъ, *ь и вторичных редуцированных под ударением b'adpak (2; при b'a3dpak); d'an (2, напр. m'etfkJin d'an); d'afln (7); m'ane (при m'ani); m'ansifko; m'ansisko; s'ak (4), s'aflga (4; при s'ad / s'at); ovVj; d3an'afls, dsan'aska; n3aifaska; kupVifko, JikJer'ak, ven'ats, ven'aflis; 1'эзи, 1'эазе, гз'аОд; mom'aflk, so1'aflk; nes'am (2), ij'al (2). В безударной позиции соответствующие рефлексы диалектны в j'edafln (3), st'abfln, d'ojsl и d'ojafl1, sv'ekaflr, v'etaflr, а также в лексика-лизованных формах sob'or, sob'aru (искаж. sob'eru), osomd'eset (2; ср. 'osam) где *ъ и вторичный редуцированный соответственно > o.
Не свойственны тимокскому говору рефлексы *ъ и *ь под ударением 'a (d'ana, m'ani, t9avp9an'ak; s'ad / s'at) и 'a3 (b'a3dpak, d'a3n, d'a3na, op'a3nisi, ven'a3ts, maz'a3k), а также b'a3/. Из стандартного сербского языка в говор проникла форма r'uifak.
Лексикализован особый диалектный рефлекс ятя в or'esi.
Для говора характерно отсутствие ограничений в дистрибуции слогообразующего г в анлауте, ауслауте и в соседстве с гласным: r^s^p, v'r, na vr'a, t'ru.
Ярким признаком «базового» говора является такая единица фонологического инвентаря, как слогообразующее /, которое реализуется после губных, зубных и заднеязычных согласных: m/z'emo, izm/z'emo, nam/z'ej; v'/na (2); st/ffemo; k/ifina. При этом такое произношение характеризуется информанткой как «сельское, крестьянское» (v'lna, v'lna od 'ovfise. ps 'eto tsak'oj seX'afJtQi). В позиции после губных, однако, гораздо частотнее и < *l: b'wgarskJi, j'abwiekJe, p'wno, v'wnu, что, как и форма d«3'ina, можно признать импортом из стандартного языка. Диалектными являются формы, отражающие древние чередования *l ~ *1'a: izv/'aifimo, v/'aife, v/aifili; premfazujemo.
Гласный o в позиции после палатального сонанта в od'avnajf^o — характеристика говора, но ср. n'aje.
Рефлексы прасл. *tj, *kti в большинстве своем диалектные: sv'et^u, t^'erka, v'otJt?kJe; veritfitJ, p'i1itJi; tJu, tJJe (2), 'otJemo se,'otJe (2), 'otJeJ, n'etJemo, p1atJJ a1i, pov'rtJu se; s'etJamo (se); при этом лексикализованы формы говора baft'a, baJt'u. Исключениями являются k'utu (важно, что собственно диалектным обозначением дома является 'i3a) и bo3'itJ.
Диалектный рефлекс прасл. *dj отмечен в og1edj'ape; ср. d|'urd|ovd9an.
«Базовому» говору свойственна группа которая сохраняется во всех примерах без исключения: ё'о/^еш, ё'о/^е/, ё'о/^ешо, ё'о/^и, ё'о/^е (3), п'/еш, р'о/'^и (2).
Диалектным является сохранение группы губной + }: §г'оЬ/е, но ср. копорЯ'^е (при тимокском названии конопли §'гБпгЕ$е, а конопляного поля §г8п1^1/1^е).
Т. наз. новая йотация дентальных согласных реализована (йу'е^е; 1г'е/е§) и не представляет собой дифференциальной диалектной черты.
Палатализации к и § перед гласными переднего ряда не имеют исключений, групп *к1, *§е в речи нет: Ь'^агекг, кф'е1и, к'кке, ш'е!]кт, пек;', оу'оА^г, Бк7пе, Бе^'а!^'; у'о^ке, кги/ке, ш'и£ре, /Шег'эк; Ъ'еА^е, УаЬи^ке, Й'гр^е, п'а-ги^е, у'о|]^е; ёг'и^г; после палатальных сонантов ёеу'о/^иШ (1; при ёеу'о/ки (7)); ко/'иЯ^и, ше^аЯ^^а, оу'оА^г; Беё'е^и, В форме ёеу^ке (4) и во фразеологизме Ь'о^а ш'а/ка из фольклорного текста палатализация, однако, отсутствует.
Говору свойственна аффриката
В говоре полностью осуществлена утрата заднеязычного к (22): 'а^, аАлпи, '1за, 1аёа°у'та, ГеЬа3^ (2), 'оё1ш, ёооё'Па, 'о!]е (2), 'о!]е/, о!е^а1- (3), г'арепи (к'о^ешо Бугр'и г'арепи), пег'арепа; ша1'а; иЬ'1; местоимения ^р'1, 1; в т. ч. его субституция (к'и/па, к'и/пЖа).
Достаточно последовательна субституция согласного /: к'ош, Б'оуге, у1Б!'ап; при инодиалектном каГапа, каГапи.
Для говора характерен ряд изменений (геБр. отсутствие изменений) в группах согласных:
-7ш- > -7п-: 'игпе, 'игпе/;
б1-: ¿7'1уе;
-Б1- > -Б-: р'о^е (1) УБ. р'о^/е (12);
-шп- > -ш1-: т/'о§о (2) уб. тп'о§о (1);
-81 > -8: /'е^, рЫп'аел1, /езп'ае^;
-Ьу- > -у-: Чп^ай ке, пауаГ'^а чат ке, ш/айто; г-'гЬто, г'гЛа;
-у- > -\р-: р пуга ол^ь'а, ср. р 'гуо (3).
Яркий тимокский признак в речи — сохранение финальнослогового 1, не имеющее исключений прежде всего в формах причастия м. р. ед. ч.: Ь'1/, ёоу'е/, ё'о/э/, 1ш'а/ (2), 1]'э/ (2), ргт!]ек'а/; ср. также !Беё'1/!8е.
Тимокских членов фонетических и фонологических различий — 177, инодиалектных — 52.
Морфология, морфонология и морфосинтаксис
Среди форм имен существительных следует признать диалектными 6: мн. ч. м. р. r'ozi; мн. ч. м. р. m'u3/e; мн. ч. м. р. ogled3'ape; мн. ч. м. р. k'orepe; мн. ч. м. р. p'utifta; мн. ч. ср. р. p'ilit/i. При отвлечении от характеристик ударения, инодиа-лектными являются формы мн. ч. существительных м. р. (8): A,'udi, g'osti; d'arovi, v'etrovi; svir'affi; jeks'eri, kol'aífi, pr'ozori. Нейтральны формы, исходящие на -k и -c, например op'a3ntsi, sok'atsi, vrapts 'i; таковы же архаичные формы m'ati, m'ater. Признаком говора является ср. р. plural tantum klffina.
Возможно, окказионально согласование имени существительного ffar'ape в м.р.: j'a dad'em ^im ffar'ape, pleten 7 ov'ako od v'unu, n'e kupVtfko.
Важный системный признак говора — аналитизм именного словоизменения, очень последовательно реализованный в нашем тексте. Приведем все примеры аналитического выражения семантических ролей именами существительными (29):
семантическая роль «бенефициант», маркируемая в синтетических славянских языках дативом (1): d'avamo 'edno dr'ugo na on'oga d'' effka;
семантическая роль «посессор», маркируемая в синтетических славянских языках дативом, а балканских языках — синкретической формой генитива-датива (3): bajt'a na momk'a; ta si r'riEju k'od na dev'ojku kod m'ater; t'i 'uznej 'ovtse i m'oje i tv'oje i na on'og dr'ugog komf iju, tr'' eteg;
семантические роли «источник, материал, часть и проч.», маркируемая генитивом (5): mlek'o od 'ovíse; pleten'i od v'unu; o d'rvo k'rs; ven'aaís o tsv' efg je; t'urimo od sl'amu pom'alko;
семантическая роль «инструмент, средство, сопровождающий признак и проч.», маркируемая в синтетических славянских языках инструменталом (7): s9s jeks' eri ... sv'e to 'opnemo; m'effka sds r'ozi ogu^'ila d'uvar; s j'edno pr'ase i s 'ednu ovts'u; pop'arimo s k ip'elu v'odu; daYujemo se s d'arovi; pet 'ovfíse s ml'eko;
периферийная семантическая роль «место, цель перемещения и под.», маркируемая генитивом, дативом, инструменталом и локативом (13): do glav'ifjku; pr'eko r'eku; 'okolo k'oju; t'urimo kod 'ovtse, t'urimo kot kr'ave, t'urimo kod sv ' ipe; v'rAa po ' onaj n'arodf; n'osimo po v'otfqÚe; 'ima k'rs pod v'enik; k'upe u dutg'an; 'ima u s' ito v'una; ov'ak u f aku; opeífemo na rj' эар.
Несомненно диалектными являются такие члены различия, как петрифицированные падежные формы (5): p'o-planin (ген.), na vr'a (ген.?), kn'ot/i (дат.), j'utrom (инстр.), v'etferom (инстр.). Напротив, в цитируемом информанткой в фольклорном тексте (zamuijfi se b'oj m'ajka od ign'eta do boj' ißkja) и в цитате из официального кадастра (osomd'eset ' ara) представлены падежные формы, для тимокского говора нехарактерные.
Говору свойственны количественные конструкции аппозитивного типа (5): pet ' ovVtse s ml'eko, deset' ina br'avi ' ovttse; k'ovu s'ireße; fufen' itse m'eso; kk' itke isv'eßkke; ср. kolk'a ti je nog'a duj'ina. Отмечен паукал tri d'sana, t'olko d'ana, pe-d'ana.
Примеры аналитического выражения семантических ролей местоимениями (3):
«бенефициант»: on'i na m'en k'upe;
«инструмент и под.»: kv'o su pra'ili n'e-znam s t'oj; p'a se p'rvo sß'i obl'a3imo.
rp U U U
Такой диалектный признак, как определенный артикль отмечен очень редко, лишь в 5 случаях при конкретных существительных всех трех родов в форме ед.ч. и только в t-форме: ven'' disdat, dev' ojigutu, r' ekutu, kotl'eto,jajts' eto. Все употребления артиклевых форм не дейктические, но сугубо референтные, это:
1) повторное упоминание референта в контексте
ven' disdat (i izv'ijemo ven' dais i dones'emo k'ui£kji i p'osle t'uj om'esimo l'eba3is ov'oAiekji, p'a na sr'ed 'ima d'upka. i preml'azujemo 'ovtse t'uj na t'aj l'ebats. a ven'disdat t'urimo, koj'a se p'rvpa ovts'a ojagp'ila, on'i, m'i t'urimo ven'sis na .p'u);
dev'ojiqutu (k'oj 'ottje, 'on j'edsan d'sn pr'ai ko dev'ojku, a dr'ugji dsan kod m'omka. pa p'osle se pov'rtju ko dev'ojiqutu, ps tri d'sana sv'adba);
jajis'eto (k'ao s'utra d?'urd?ovda3n, a s'at 'idemo u ven'a3is. ...pones'emo jajts' e, pones'emo sol'3ak... u kotl'eto mlz'emo 'ovtse... jajis 'eto t'urimo p'odi kotl'e i sol'sak m'alko);
2) референция к объекту, восстанавливаемому из контекста kotl 'eto (i preml'azujemo 'ovtse ... u kotl 'eto mlz'emo 'ovtse);
3) референция к общеизвестному единичному объекту r'ekutu (d'ole 'imamo po r'ekutu .p'ivu).
Артиклевая морфема отмечена при наречии места kud'eto. Ср. неясное употребление gd' e vo 'ima sok'atsi.
Диалектными являются вопросительные местоимения — одушевленное k'uj / k'oj, неодушевленное kv'o (2; на фоне ft'o, встреченного в устойчивом выражении ft'o da n'e, и отри-
цательного nIfta) и kdakv'o (в ksakv'o b'ilo 'что бы то ни было'), качественное tdakv'oj, количественное ovЪЩкк1.
«Базовый» говор отличают краткие формы личных местоимений
1 л. мн. ч., аккузатив ni: tsak'o ni pros'ili;
1 л. мн. ч., датив ni (3): bil'o ni sramot'a; t'o ni s'elo takv'o bil'o; t'uj ov'am ni Jt'alo; t'amo ni su bil'e g'rsniíse;
3 л. ед. ч. ж. р., аккузатив ju (4): dov'el ju k'uí^i (ср. рэа je izvl'affimo);
3 л. мн.ч., аккузатив: m'i si i popas'emo (диалектна и полная фома ß 7).
Диалектной является дативная форма возвратного местоимения si (i j'a ífuvam za m'en si s'irepe, t'i tfuva3 za t'ep s'irepe).
Таковы же формы указательных местоимений:
м. р. ovr9aj kom/'ija, ov'ija pr'ozori (при on'aj k'rs, 'onaj JikJer'3k, 'onaj z'avoj);
ж. р. ov' aj mal'a, ov' uj k'uí^u; t' aj okol'ina; on' uj d'upffiísu (при on'a met'aAípa, on'e JuJen'iíse);
ср. р. on' oj d^'ubre, on'oj drvfís'e (при on'o s'eme, on'o sel'o).
Говор характеризует притяжательное местоимение ß'ojni (nes'u juß'ojni dav'ali).
Диалектным является употребление краткой формы датива личных местоимений в притяжательной функции: i k'ad se ifuji, st'ara3ís mi 'uzne iseífe...
Удвоение объекта, выраженного личным местоимением, говору не свойственно: ß' ega ispr'ate; j'a dad'emßim ifar'ape.
Для говора характерны аналитические формы компаратива имен прилагательных и наречий p 'ostar, наречий p 'omalko, p' o nat'am (2), в отличие от синтетической ran' ije.
Диалектными являются собирательные числительные для лиц мужского пола, из которых первое — приблизительное: pe-fest'ina, deset'ina.
Признак говора — формы презенса глагола 'быть' при отрицании: 1 л. ед. ч. nes'эт (2), 3 л. ед. ч. n' e / n' ee / n 'eje, 1 л. мн. ч. nesm 'o, 3 л. мн. ч. nes'u (3), а также формы глагола 'хотеть; любить': 2 л. ед. ч. 'otfef, 3 л. ед. ч. 'otfe (k'oj 'otfe, 'on...), 1 л. мн. ч. ' otfemo se, 3 л. мн. ч. 'offe (d'ojdu koj'i 'offe), 1 л. мн. ч. отриц. n 'etfemo, перфект otej'ala sam, otej'ala, otej'alismo se.
Морфонологические характеристики ряда глагольных форм — dood'ila, zb'ira, zb'eremo и sэb'eremo; p'uftim; zn'aej (2; при zn'aj (5)); nakJiís 'ofim se; p'ituje, premepuv 'ala sa3m se, zbiruv 'ali smo; seífu, lej 'u, opkaXu, uz'imu, zam'etu — признак говора.
В сфере морфосинтаксиса глагола диалектными являются: возвратные формы реципрока (напр. zov'emo se 'приглашаем друг друга');
дативно-возвратные формы глагола с частицей si (23): s'sk si me bol'i; 'ovtse tfuvrali smo si; m'i smo si k'ui£kji tfuvrali; m'i si i popas'emo; otej'ali si; 'ali si on'a otejr ala, nes'u ju vlaifili; jiv'ela sdam si d'obro; da si k'upim vist'an, da si к'upim od'elo; p'' ojdu si dev'ojka i m'omsak i svek'rva; p's si ' idu t'am, ts si r'utfu k'od...; tr^'ak si sed'i na j'edno m'esto; a k'uj si je st'alsan ovtfar; m'i si zov 'emo 'i3a; i s'sk si t 'uramo; i s'sk si n' osi vod'itsu; в т. ч. с опущением бытийного глагола: i j'utrom k'oren si t'uj; a s'amo si tsak'oj muzaVet; ov'akvo si sel'o;
формы футура 1 л. ед. ч. tju: gd'e tfu da n' ajdem; 3 л. ед.ч. m'etfka tfe n9atfsska da d' ojde t'uj; 1 л. мн.ч. k'at tfe da ga k'olemo.
В отличие от других локальных идиомов тимокского говора, при вспомогательном глаголе (частице) футура и при модальных глаголах не зафиксировано опущения частицы конъюнктива (союза) da: gd'e ffu da n'ajdem; ne m' og da te rast'eram da ti oupr'itfam; ne m'ogu dd 'idem; da m'og da 'odim; m' oj da k'ajef; ne m' oj da bor'avite; j'a v' olim da d' ojdef t'i na r'uijak.
Диалектным является предлог p' odi ~ pod' i (jajis'eto t'urimo p'odi kotl'e; pod'i ast'al); ср. с pr'e n'ekji d'san; pr'e d?'urd?ovd3an.
Говор характеризует очень редкая указательная частица et' e (pra'ili s'irepe. et' e ka3k'o smo prav'ili) при гораздо более частотных нейтральных 'eto (12) и 'evo (4). Диалектными являются частицы be (1; при br'e ) и p' э (2; p'a (7)).
В области словообразования к списку диалектных членов различий следует отнести суффиксы имен существительных, в подавляющем большинстве случаев деминутивные: -ep-: s'ire^e 'сыр';
-'ak / -'sk: t3avp3an'ak; Jikjer'эк; sol'эак; -'e: kotl'e;
-enise: det'entse; p'iletse;
-'its-: ovif itse, trav'itse, vod'itsu (об освященной воде);
-'if: venifit/;
-'iijk-: vod'it/ku, glav'it/ku, ijen'it/ku;
-ije: k'onffe;
-Efenise: tse&'ikifenfse,
а также деминутивные суффиксы прилагательных -'iijk-: strajn'it/ka kp'iga (из фольклорного текста); -sEjk- и -stsk-: m'эnэt/ko и m's^ttsko.
Не имеют диалектного статуса суффикс имен существительных -a3is (l'eba3ts), а также безударный -its- (d'upifitsu; k'ujnitsa; kr'avitsa3) и нек. др.
Признак говора — форманты в наречиях m'alko, dr'uk/e, t9ak'o/ (11) и tsk'o/ (3), kud'e, ovd'ek (2), ovd'eka, ovd'ekaj, j'o/te.
Тимокских членов морфологических различий — 194, ино-диалектных — 20.
Синтаксис
В говоре частотны диалектные бытийные предложения с опущением формы 3 л. ед. ч. глагола «быть» (19): j'a sramot'a me da st'anem uz momk'a; n'ego sram'ota me, sram'ota me; a et'rva b'a3/ prist'adena. on'a iz oJVane, a m'oj d'ever od'ovde iz m'oju k'utJu; рэ tri dVna sv'adba; t'o zn'aj kэak'o?; 'i, tэg'aj, 'ovaj, i s'irepe k'olko 'otfej; р'э i ko ner'apena...; j'utrom k'oren si t'uj; t'o n'ova g'odina; zn'aej, kэak'o t'oj na d¡?'urd¡?ovdэan? k'ao s'utra d?'urd?ovda3n...; t'uj ov'am ni Jt'alo; ov'akvo si sel'o; i on'o Aub'ava; t'oj d'ole v'itkovats; рэ 'eto tэak'oj se^'atftçi. Ср. pa t'o je ov'ako; k'ad je met'aÀiça...; a k'uj si je st'aban ovifar...
Диалектными являются формы перфекта 3 л. без вспомогательного глагола:
ед. ч. (22) tэak'o bil'o ran'ije; 'ali si on'a otej'ala; 'on priifek'al i dov'el ju k'uiçi; tэak'o bil'o (5); t'oj tэak'oj bil'o; t'uj tэak'o b'ilo; kuj m'ogэal; t'uj bil'a sed'epiçkja; i t'uj bil'o igr'anka, s'ine, pa ml'ogo bil'o dobr'o; b'sf m'oja m'ati popev'ala na bo3'iif "kol'edo" (2); im'alo m'eifkjin d'a3n. i moj'a m'ati t'o j'ojte rabot'ila; dood'ila m'eijka sэs r'ozi ogu^'ila d'uvar; t'o ni s'elo takv'o bil'o;
мн. ч. (11) ta pron'a/li t'am; pэ ispuis'ale mi v'ene unutr'ajpe; i tэak'o ni pros'ili; otej'ali si, tэk'oj se dogovor'ili; bil'i p'rvo ogled3'ape. svir'aifi d'ojli ^eg'ovi; don'eli p'eifeno pr'ase; 'ali pr'ozori bil'i sp'oÀa t'am; i d'ojli; i on'i sv'e t'oj slim'ili. Ср. t'amo ni su bil'e g'rsniise.
Субъектные бытийные предложения на основе глагола «иметь», в т. ч. возвратного: j'ok, n'' ema m' etjka; t'amo se 'imalo kaf ana — характеристика говора. Таково же отсутствие согласования между субъектом и предикатом в ср. р.: ladaov'ina t'uj t'ureno na on'aj k'rs ot k'amen; i t'uj bil'o igr'anka.
Нейтральны назывные предложения: siroijfe od 'osam g'odine; i r'uifak i igr'anka.
Диалектным является определительный союз /t'o (a t'rÀiisa im'alo /t'o se t'ru g'rsniise) и причинный j'el (2; da ti oupr'iifam, j' el
v'idim da se inter esuje3^ za od'avnajpo; рэа je izvl'affimo j'el n'a-rui^e 'ima dsYak).
Диалектны вопросительные конструкции с отрицанием (n' e l t'olko?) и с опущением вопросительной частицы ('esi b'il u v'itkovais?).
Тимокских членов синтаксических различий — 61, инодиа-лектных — 0.
Лексика
Диалектными являются следующие лексемы, представленные в тексте в разных своих словоформах (всего 85):
ast'al, bajt'u, bis'azi, dsYak, d'upka 'дыра',5 d'uvar, grad'ina и gr'adinu, g'rsniise, grsniifijitje, 'i3a, jajis'e, k'oren 'початок кукурузы', k'orepe, k'rs 'отдельно стоящий крест как место совершения обрядов', maz'a3k, m'eifka, m'eifkJin d'san, ml'adenevesta и ml'ada n'evesta, ogled3'ape, our'oisi, paskurn'ik, post'av, pov'ate, sob'or, sol'sak, sram'ota, st'ara^Es 'муж', tr'epka, tr^'ak, t'rAiisa, tfuta3ra, i^erem'ida, do v'adu do r'eku, va^'aviisu, v'enik 'навес (с черепицей) над крестом k'rs', JuJen'iise, zav'etina3;
golem'e, kip'elu v'odu, kupVifko, og'ulen, prist'adena; b'aje, d'uma, d'umamo, p'ile da se izved' e, krut'u ga nag'ore, 'on met' e tr^'ak 'перемещать', 'odim, 'opnemo, otej'ali smo se, popev'ala, preml'azujemo, ssab'eru se, tr^'ak si sed'i na j'edno m'esto, sv'ari, is'uka ga ml'ada n'evesta, j'a te ub' i 'утомить', ta3 se uv' aXa, vlaifili 'украсть (о невесте)', vr'eve, zam'etu, zar'inemo;
d'om, ovd'eka и ovd'ek (ср. ovd'e), tud'eka и t'uj (ср. t'u), on'am, tam (ср. t'amo), ot'ud, od'avna и d'avna, j'utrom, dsVsska, ns^sska, tsg'aj (2) и t'sg, s'sga (ср. вопросит. kad'a), dr'ukje, j'ojte, m'alko.
Сюда же следует отнести также турцизмы (5): ad'et, duie'an, mal'a, muza3v'et (искаж. muhabet), j'ok; фразеологизмы b'eli sv 'et 'все на свете' (zak'oAu b'eli sv 'et 'режут (на свадьбу) очень большое количество скота'), kv' o ffu 'что поделаешь', ' edno dr'ugo 'то да се'; этикетное обращение к младшему собеседнику s' ine.
Признаками говора являются названия стран t'ursko, arna'uisko, микротопонимы Aub'ava; govedar'iisa, Jl'aur,
5 В силу ограниченности объема настоящей публикации диалектные лексемы не снабжаются переводом или толкованием за исключением ряда семантических диалектизмов, имеющих омонимы в стандартном языке.
вт'Поугйа, включая сюда и названия махал, т. е. кварталов села ^итЪ'игШ; кАМДпШ; коко/агШ; т'а1а гека.
Инодиалектный, в т. ч. стандартный пласт представлен лексемами: !£'егка, /п^ёегка, копорАл^е, Гера, у'еИки, у'о1е, §оу'опт, рг йТат, ргг^ато, пароле, к'и^и, к'иЩ и к'иЕ^ (3; уб. ё'от (2) (ёопев'ето ёЪт)), каэо, Б'аё (4) и Б'аёа (1); ср. (Б1тс 2008).
Тимокских членов лексических различий — 104, ино диалектных — 21.
Показатель диалектной когерентности текста
В статье в экспериментальных целях намеренно игнорируется целый ряд значимых разграничений, из которых важнейшими являются противопоставление высокочастотных и низкочастотных форм, полнозначных и служебных слов, а также полностью разделяемое автором структуралистское представление о том, что наличие категории (и единиц категориального инвентаря) занимает более высокий ранг в иерархии различительных признаков, нежели различия в правилах дистрибуции и лексикализованные явления. Всего в тексте в 2294 словоформы выявлено 728 реализаций диалектных признаков, избранных для анализа в качестве свойственных «базовому» сербскому тимокскому говору и условно имеющих равный «вес»; тогда как избранных инодиалектных, в абсолютном большинстве стандартных — 1646. Вероятность встретить один «тимокский» признак приходится на 3,15 словоформы, тогда как на одной словоформе реализуется 0,32 признака7. Один инодиалектный признак приходится на 14 словоформ, на одну словоформу — 0,07 признака. Распределение признаков по уровням языковой структуры неравномерно: ударение — 194/72, фонетика и фонология — 177/52, морфология, морфонология и морфосинтаксис — 194/20, синтаксис — 61/0, лексика — 104/21. Эта неравномерность наиболее очевидна на синтаксическом уровне, исследованном в сербской диалектологии пока еще совершено недостаточно. Но как бы то ни было, данное распределение указывает на то, что сербский
6 Итого релевантными для обобщения были признаны 892 дифференцирующих диалекты признака; с учетом нейтральных признаков общее число единиц анализа намного превышает одну тысячу.
7 Следует обратить внимание на словоформы, на которых реализуется максимальное количество диалектных признаков, например ogledз'qpe, dэan'эska, пэа:[[э8ка, уеп'э{$эа1, dev'ojfдutu,jajís'eto и др.
стандартный язык сильно влияет на тимокский говор на супрасегментном и фонетическом уровне, средне — в лексике, слабо — в морфологии и не влияет вообще — в синтаксисе.
Заключение
Можно заключить, что признаки традиционного, «базового» тимокского говора в устной речи информантки реализуются системно, достаточно полно, последовательно и пропорционально на всех языковых уровнях, что было эксплицитно продемонстрировано в тексте статьи и получило свое количественное выражение. Для признания текста диалектным эти признаки представлены в необходимой и достаточной степени. Более того, вероятно, что полученные значения диалектной когерентности близки к максимально возможным для текста на «базовом» сербском тимокском говоре, записанном на исходе XX в. ив начале XXI в. Это предположение можно будет проверить путем сравнения достаточных по объему научных транскрипций речи на всех формах бытования сербского языка в регионе, расположив их на шкале диалектной когерентности и определив соответствующие «стандарты», или показатели эталонности.
Образец говора
d?'urd?ovdэan
2п'ае/, кэак'о Е'о] па ё^'игё^оуёэап? каё Ъ'иёе ^иЕгот, п'е Ъа/ па ё^'игё^оуёаэп, 'а11 к'ао Б'иЕга ё^'игё^оуёаэп, а Б'аЕ '1ёето и уепаэ!$. рг'а1то уеп'эаВ о Езу'еЕр^е ёо г'еки. '1ёето 1 парг'а1то ропеБ'ето ]а_]В'е, ропеБ'ето Бо1'эак, ра Е'иг1то и ^еёпо ЕзеёЧЦГепЕзе р'а ёо у'аёи ёо г'еки. 1 ^у'уето уеп'эа^ 1 ёопеБ'ето к'иЕ^ 1 р'оБ1е Е'ц] от'еБ1то ГеЬа9^ оу'оМр^, р'а па Бг'её '1та ё'ирка. 1 ргетГаэдето 'оуЕБе Е'и па Е^ ГеЪаЕБ. а уеп'э11БэаЕ Е'иг1то, ко^а Бе р'гура оуЕБ'а о]а§р'11а, оп'1, т'1 Е'иг1то уеп'эЕБ па ^р'и. 1 Еэg'aj... и коЕ1'еЕо т^'ето 'оуЕБе, ^тк'ето 'оуЕБе Бу'е. . _]а]Е^'еЕо Е'иг1то р'оё1 коЕ1'е 1 Бо1'эак т'а1ко. 1 р'оБ1е 2аг'1пето оп'и] ё'ирЕЦгЕБи 1 Еэак'о. а Е'о т1'еко 'итето 1 роЕБ'1г1то. 1 иу'аЕ1то 2а ё^'игё^оуёэап, 2ак'о^ето т1'аёо j'agpe 1 оре^ето па гз'э^р. '1ёето па gг'obje, рг'а1то г'и^ак, '1тато g'osti, ё'о]ёи ко]'1 'оЦе, 2оу'ето Бе. ]'а у'о11т ёа ё^ёе/ Е'1 па г'иЦак, 'е11 ]'а ёа ё'о]ёет ко Е'еЪе, Еэак'о. р'ор ра п'об1 уоё'1ЕБи рг'е п'ек-Н ё'эап, ёу'а Ег1 ё'аэпа рг'е ё^'игё^оуёэап 'оп п'об1 у'оёи. а 1 Б'эк п'об1 уоё'1ЕБи. ...к'аЕ ЕЦе ёа ga к'о^ето, т'1 ир'а11то Бу'еЕ^и 1 роёгз'1то oу'ag ёо g1aу'1^u 1 ргек'аё1то бэб Еэаурэап'ак бэб [...] 1 tэg'aj 2ак'о^ето. 'еЕо.
mei[kJin d9an
m'etjjkJin d'san kad'a e. im'alo m'etjjkJin d'a9n. i moj'a m'ati t'o j'ojte rabot'ila. k'ao s'utra m'etjjkJin d'sn. on'a dsan'sska sv'ari k'orepe i v'otjftee. pa kad b'ude kn'oifi, on'a t'uri na pr'ozor k'oren. 'ali pr'ozori bil'i sp'o^a t'am, n'e k'ao ov'ija, n'ego t'am sp'o^a. 'a i on'a t'uri t'uj k'oren i d'uma: "m'etjka tje n3atfsska da d'ojde t'uj da pojed'e k'oren". i j'utrom k'oren si t'uj, n'e ga m'etjka odn'ela, 'ali l^u d'etsu. j'ok, n'ema m'etjka, a s'amo si tsak'oj muzaVet. "'evo d'uvar sv'e og'ulen, dood'ila m'etjjka sss r'ozi ogu^'ila d'uvar". a on'o, da l'i je 'istina, l's^e d'etsu, zn'aje3 dets'a ksak'o su.
Bibliography
Avanesov, R. I. Orlova V. A. 1965: Russkaya dialektologiya [Russian
dialectology]. 2 Ed. M.: Nauka. Belie, A. 1905: Dilalekti Istocne i Juzne Srbije [Dialects of Eastern and Southern Serbia]. In Srpski dijalektoloski zbornik. I. Beograd: Srpska akademija nauka. Cirkovie, S. (Ed.) 2018: Timok. Folkloristicka i lingvisticka terenska istrazivanja. 2015-2017. [Timok area. Field Research in Folklore and Linguistics]. Knjazevac: Narodna biblioteka. Dinie, J. 2008: Timocki dijalekatski recnik [Dictionary of the Timok
dialect]. Beograd: Institut za srpski jezik SANU. Konior, D. V. Makarova A. L. Sobolev A. N. 2019: Statisticeskii metod yazykovogo profilirovaniya nositelia dialekta (na materiale vostoc-noserbskogo idioma sela Bercinovac) [Linguistic/Dialectal Profiling of Dialect Speakers: The Method Presented on the Idiolect from Bercinovac, Eastern Serbia]. In Vestnik Tomskogo gosudarstven-nogo universiteta. Filologiya. 58, 17-33. Sobolev 1998: Sobolev, Andrej N. Sprachatlas Ostserbiens und Westbulgariens. Bd. I. Problemstellung, Materialien und Kommentare, Kartenanalyse. Bd. II. Karten. Bd. III. Texte. Marburg: Biblion Verlag.
Sobolev 2014: Sobolev, Andrej N. Theoriebildung in der Dialektologie: historisch-vergleichende Beschreibung. In Karl Gutschmidt, Sebastian Kempgen, Tilman Berger, and Peter Kosta (eds.). The Slavic Languages. An International Handbook of their Structure, their History and their Investigation. Vol. 2. Berlin: Mouton de Gruyter, 2014, 2067-2074. Stanojevie, M. 1911: Severno-timocki dijalekat (Prilog dijalektologiji istocne Srbije) [The Dialect of northern Timok Area (A Contribution to the dialectology of Eastern Serbia)] In Srpski dijalektoloski zbornik. II. Beograd: Srpska akademija nauka, 360-463. Szmrecsanyi, B. Anderwald L. 2018: Corpus-based approaches to dialect study. In Charles Boberg, John Nerbonne, and Dominic Watt (eds.). The Handbook of Dialectology. Malden, MA: Wiley-Blackwell, 300-313.
