CC BY
34
8. Dostoevskiy F. M. Prestuplenie i nakazanie (Crime and punishment) (1866) // Natsionalnyiy korpus russkogo yazyika URL: http://www. ruscorpora.ru. >corpora-intro.html (Accessed: 11.05.2016). (In Russian).
9. Levitskaya A. A. Aspektualnost v osetinskom yazyike: geneticheskie predposyilki, arealnyie svyazi, tipologicheskoe shodstvo (Aspectuality in the Ossetian Language: genetic background, areal links, typological similarity) // Voprosyi yazyikoznaniya. 2004. No. 1. P. 29-41. (In Russian).
10. Levitskaya A. A. O vidovoy nesootnositelnosti v sovremennom osetinskom yazyike (vliyanie universalnyih idioetnicheskih faktorov) (On aspect inaccordance in modern Ossetian (influence of universal ethnic factors) // Voprosyi yazyikoznaniya. 2007. No. 5. P. 89-107. (In Russian).
11. Peshkovskiy A. M. Russkiy sintaksis v nauchnom osveschenii (Russian syntax in scientific interpretation). Moscow: Uchpedgiz. 1956. 511 p. (In Russian).
12. Russkaya grammatika (Russian grammar): In 2 Vols. Moscow: Institute of Russian Language named after V. V. Vinogradov, 2005 [RG-80]. (In Russian).
13. Yakobson R. O. Shifteryi, glagolnyie kategorii i russkiy glagol (Shifters, verbal categories and Russian verb) // Printsipyi tipologicheskogo analiza yazyikov raznogo stroya (The principles of typological analysis of different system languages). Moscow: Nauka, 1972. P. 95-114. (In Russian).
УДК 811.161.1
З. И. Годизова
ДИАХРОНИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ СМЯГЧИТЕЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ ПРИСТАВОК ПОД- И НАД-
В статье рассматривается формирование смягчительного значения приставок под- и над- в русском языке XI-XVII вв., а также определяется функционально-стилистическая окраска глаголов с этим значением и их происхождение на основании ряда критериев. Устанавливается, что первичными значениями приставок под- и над- являются пространственные, из которых развились вторичные интенсивные значения путем пе-
реосмысления, метафоризации первичных значений в результате взаимодействия с глаголами производящей базы.
Ключевые слова: словообразовательный тип, префиксальное словообразование, смягчительный способ действия, пространственное значение, интенсивные значения, семантическая эволюция приставок, мотивирующая база.
Z. I. Godizova
DIACHRONIC DESCRIPTION OF PREFIXES POD- AND NAD- ATTENUATIVE MEANING
The article deals with the formation of prefixes pod- and nad- attenuative meaning in the Russian language of the 11th-17th centuries and defines the functional and stylistic coloring of the verbs with this meaning and their origin on the basis of certain criteria. It has been found out that primary meaning of prefixes pod- and nad- is the spatial one, which later developed
into secondary intensive meaning via rethinking, metaphorizing of the primary meaning as a result of interaction with verbs of producing base.
Key words: word-formation type, prefixal word- formation, attenuative way of action, spatial meaning, intensive meaning, semantic evolution prefixes, motivating base.
Исследование динамики развития интенсивных способов глагольного действия в русском языке XI-XVII вв. неразрывно связано с
проблемой описания семантики префиксов, механизма развития различных значений у префиксов.
Первичными значениями приставок являются пространственные1 (или пространственно-результативные), на основе которых в результате метафорических переносов, вызванных взаимодействием приставок с глаголами производящей базы, а иногда и под влиянием внешнего контекста развиваются вторичные значения (в том числе интенсивные2). При определении пространственных значений важно выделить семантические компоненты, составляющие это значение, а также их сочетания в разных значениях префикса.
Развитие вторичных количественных значений определяется действием тенденции к абстрагированию выражаемых значений. В ходе исторического развития языковые значения проходят эволюцию от конкретных к абстрактным. Приставочные значения не являются исключением. Переход от исходных значений к последующим развивается в языке по мере осмысления говорящим тех или иных концептов - времени, количества, качества и т.д.
Механизм развития вторичных значений из первичных достаточно сложен: соединение приставки и мотивирующего глагола устраняет многозначность префикса, актуализирует в нем нужный компонент, вычленяется какая-то одна сема из инвариантного значения префикса, происходит сдвиг в семантике приставочного глагола, в результате чего появляется переносное значение, более абстрактное, которое в дальнейшем утрачивает связь с исходным инвариантным. Далее в процесс префиксального глагольного словообразования привлекаются производящие основы с более абстрактной семантикой. Таким образом, в семантической эволюции приставок значительная роль принадлежит глаголам производящей (мо-
1 Первичными в том смысле, что именно на базе пространственных значений развиваются другие, более абстрактные (временные, количественные) значения приставок, при этом пространственные значения не представляют собой нечто неделимое, монолитное, а включают разные семы, из которых актуализируется та или те семы, которые совместимы с семантикой базового глагола.
2 Под интенсивными значениями и интенсивными способами глагольного действия мы подразумеваем значения и способы глагольного действия, содержащие различные оттенки интенсивности в диапазоне от повышенной до ослабленной интенсивности.
тивирующей) базы. Движущая сила появления новых значений приставок - сочетание форманта с новым пластом мотивирующих глаголов; разнообразие вторичных значений приставок представляет собой результат взаимодействия их в ходе длительного исторического развития языка с базовыми глаголами, принадлежащими к разным семантическим классам. Важную роль при этом играет семантическая совместимость приставки и производящего глагола, благодаря которой оказывается возможным их соединение.
Из интенсивных значений приставки поди над- выражают значение смягчительного способа действия. Рассмотрим динамику становления этого значения.
Приставка под- привлекала внимание исследователей. Она рассматривается, например, в монографии Л. А. Вараксина [1], который отмечает, что значение приближения к кому-, чему-либо, присущее в современном русском языке производным с приставкой под-, является результатом переосмысления и развития исконного (то есть пространственного - З. Г.) значения этой приставки -направленности действия в сторону нижней части, к низу или под низ чего-нибудь. Л. А. Вараксин приводит мнение А. Н. Гвоздева, что из «идеи низа» возникает значение приближения, ибо, будучи направленным в сторону нижней части, к низу чего-либо, субъект или объект действия в то же время приближается к этому предмету [3, с. 369]. Таким образом, делает вывод Л. А. Вараксин, в соединении с глаголами перемещения приставка под- выражает либо значение направленности действия под предмет, либо значение приближения к чему-либо, а уже из этих значений развиваются все остальные оттенки мутационного и модификационного характера [1, с. 81-82].
Н. П. Некрасов обращает внимание на составной характер данного префикса и обусловленность его значения составляющими элементами по- и до-: «Обстоятельственный смысл предлога подъ объясняется из смысла тех простых предлогов, из которых он составлен. Предлогом по- ограничивается объем обстоятельства, когда он соединяется с падежами, и - действия, когда сливается с глаголом, предлогом до- обозначается крайний предел того и другого. Следовательно,
взятыя вместе, они выражают крайний предел ограничения объема как обстоятельства, так и действия, т.е. ограничение объема с оттенком указания на предел, к которому ограничение должно приближаться... Понятию о низе, нижней, низшей стороне, разумеется, придается здесь самое широкое значение в вещественном и нравственном отношении» [9, с. 221-222].
В более поздних работах приставка под-рассматривалась в работах В. А. Плунгяна [10], А. Эндресен, Ю. Кузнецовой, А. Макаровой, С. Соколовой, Л. Янды, О. Ляшевской, Т. Нессета [21], А. Макаровой [22].
В. А. Плунгян, например, рассматривает вопрос о количестве значений приставки и критериях выделения этих значений в современном русском языке. Этот вопрос логически перетекает в проблему взаимоотношений между различными значениями приставки, т.е. проблему полисемии и омонимии. В. А. Плунгян отмечает, что «основная проблема описания полисемии состоит в поиске механизмов, соотносящих некоторый предлагаемый исследователем набор a priori различных значений с одним и тем же материальным носителем языковой единицы. Почему семантически различное оказывается формально совпадающим? Как преодолеть теоретический дискомфорт, возникающий в этой ситуации?» [10, с.96]. При этом предлагается обычно два решения, продолжает В. А. Плунгян: либо вовсе не замечать полисемии, либо объявить ее с помощью определенных процедур несуществующей. Первый подход («списочный») предполагает простое перечисление значений без анализа связей между ними; второй подход означает построение «инварианта», что «дает возможность считать, что значение у каждой языковой формы все-таки одно -их наблюдаемое многообразие является не более чем контекстным семантическим эффектом» [10, с. 96]. В. А. Плунгян предлагает при описании семантики приставок выделять семантические блоки и искать связи между ними: что их объединяет, какие варианты имеются внутри семантических блоков. Преимуществом подобного решения он считает то, что семантические блоки гораздо ближе к конкретному языковому материалу, чем инвариантное значение, вместе с тем каждый из них сохраняет свою онтологическую
самостоятельность [10]. М. А. Кронгауз предлагает другой способ избежать недостатки инвариантного способа представления семантики приставки - связать все значения приставки цепочечно, т.е. найти между ними локальные связи, а не глобальные [6, с. 17]. В настоящее время описание семантических сетей для различных глагольных приставок представлено во многих работах [23; 8; 10; 20; 4], и такой путь исследования семантики приставок представляется весьма перспективным, позволяющим более адекватно описать все их значения. Однако для диахронического исследования значений приставок более приемлемой нам представляется концепция, согласно которой описание системы значений русских глагольных приставок осуществляется на основе существования семантических связей между разными значениями одной и той же приставки и закономерного их развития от прямого пространственного значения [2; 5].
Пространственное значение приставки под- традиционно определяется как направленность в сторону нижней части предмета, под предмет. В нашем материале1 это значение отчетливо проявляется во многих глаголах сэтой приставкой,например, подопнути -'пнуть снизу' [Сл РЯ XI-XVII]; подпалити -'поджечь снизу, подпалить' [Сл РЯ XI-XVII].
В современном русском языке приставка под- выражает смягчительное (аттенуа-тивное) значение, которому соответствуют такие словообразовательные типы: «действие, названное мотивирующим глаголом, совершить с незначительной интенсивностью»: подбодрить «немного ободрить», подзабыть (прост.), подзакусить (прост.), подпухнуть (разг.), подранить (спец.), подсократить (прост.); «действие, названное мотивирующим глаголом, совершить дополнительно и, как правило, с незначительной
1 В качестве материала исследования использовались данные исторических, этимологических, толковых, словообразовательных словарей, в том числе содержащийся в них иллюстративный материал с принятыми в этих словарях обозначениями источников, а также материалы картотек Словаря русского языка Х!-ХУ!! вв. [14] и Словаря древнерусского языка Х!-Х!У вв. [12], хранящиеся в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН. При определении стилистического статуса глаголов привлекался Словарь русских народных говоров [13].
интенсивностью»: подгладить, подварить, подгрузить, подкапать, подкипятить, подкопить [11, с. 366-367].
Глаголы с приставкой под- в смягчительном значении появляются в старорусском языке с XV в., основная их доля приходится на XVI-XVII вв. Полагаем, что переходным звеном в развитии этого типа можно считать старославянизм подсыпати, в котором пространственная семантика осложнилась интенсивной - значением смягчительности (в [16] он зафиксирован в значении 'насыпать под что-н.', а в [14] - в значении 'добавить, насыпав, подсыпать1).
В качестве мотивирующих глаголов данного словообразовательного типа послужили преимущественно глаголы конкретного воздействия на предмет, изменения состояния (переходные, предельные), редко - глаголы состояния (непереходные, непредельные):
подпр£ти - 'подгнить, спреть'. - По удо-ламъ гдё по низкымъ мйстомъ подъ снегомъ подпрвлъ корень ржаныи. Псков, л. (Погод.). 6993 г. [Срезн.]; 'подопреть, подгнить' [14];
подхорошити - 'подправить, улучшить'. Аще др® во садовное стоить промежи двою огороду... и свнь творить единому огороду, и пакость творить, осподарь дерева того подхорошить вгтвие. Кн. законные, 49. XV в. ~Х11-ХШ вв. [14];
подтопити - 'затопить, подтопить'. И князь великий ходил под Тулу сам и под Тулою стоял многое время, а взял: водою подтопил острог, воду взвел на Упе на реке. Пискар. лет., 125. XVII в. (Михайло Васильев) на р®кв на Пел® заплотъ мельничной заплотилъ и мельницы построилъ и тймъ своимъ заплотомъ наши старые мельницы подтопилъ. Баг. Мат., 104. 1681 г. [14];
подскоблити - 'немного стесать, соскоблить'. Межа тому Федорову поместью... дубъ потъскобъленъ. Отказн. кн. южновелико-рус., 72. 1625 г. Изба, что куплена у Матфйя Ширяева, вверху дорубить... въ сёняхъ же и въ шёти верхние мосты подскоблить. ДАИ X, 132. 1682 г. [14];
подсушити - 'слегка высушить, подсушить'. Кожуру ту скоблит(ь) да подсушит(ь) ея на солнце. Указ. о промысл., 2. XVII в. [14]; и другие (подсытити (подсычивати), под-щипати, подновити, подорвати, подсохну-ти, подсурмити).
Значение незначительной степени интенсивности действия развивается в результате
переосмысления пространственного значения приставки под- - из идеи низа, подобно тому, как, например, значение излишней интенсивности действия для приставки на-развивается из представления о верхе, т.е. значение верхней границы действия перерастает в значение высокой меры действия.
Представляется интересным определение функционально-стилистического и генетического статуса глаголов смягчительного способа действия с приставкой под-. Словообразование - один из важнейших факторов стилистической организации текста. Формирование определенных словообразовательных типов часто связано с определенной стилистической сферой языка, особенности которой они и отражают, противопоставля-ясь в этом отношении образованиям, принадлежащим к другим жанрово-стилистиче-ским группам языка.
Глаголы смягчительного способа действия с приставкой под- - это глаголы с разговорной окраской1. Основная сфера их функционирования - это светские памятники и деловая письменность. Некоторые глаголы встречаются и в летописях, но в контекстах, которые можно обозначить как летописный рассказ. Более употребительны глаголы подновити, подсытити (подсычивати), подскоблити, подорвати, подсыпати, под-сохнути, подпрЁти, подтопити, из которых только глагол подновити имеется уже в древнерусских памятниках, остальные -только в старорусских, например:
подновити - 'подновить, восстановить'. Иде Святоплъкъ, Володимиръ, Давидъ и вся земля просто русская на половьце, и поб^диша я, и възяшя д®ти ихъ, и городъ подънови Сур-
1 Критериями, позволяющими определить стилистический статус слова, мы, вслед за И. С. Улу-хановым, считаем следующие: 1) характер памятников, в которых слово зафиксировано (на основании данных [12], [14], частично [15]);
2) наличие/отсутствие слова в говорах; 3) формальные показатели слова; 4) учет системных связей и отношений (стилистические синонимы, омонимическое отталкивание и т.п.); 5) семантический критерий (например, тяготение некоторых семантических групп к памятникам определенной жанровой принадлежности) [17; 18; 19]. При этом следует иметь в виду, что под стилистической классификацией слов мы подразумеваем в значительной степени жанровую классификацию, так как полноценные функциональные стили речи еще не были сформированы в указанный период.
товъ и Шарукань. Новг. I лет., 120. Будетъ гдв межи и грани заросли и доведется ихъ подновити, и... къ ггмъ зарослымъ межамъ послати дворянина добра и велвти тъ межи и грани подновити. А.Уст.И, 117. 1695 г. [14].
Остальные глаголы менее употребительны, например: подсурмити, подщипати, подхорошити, подсушити:
подсурмити - 'подкрасить сурьмой'. А прелюбодгйца бйпилами, румянами умаза-лася, брови и очи подсурмила. Ав. Кн. толк., 541. XVN-XVШ вв. 1677 г. [14].
В [13] имеются глаголы подтопить, подсушить, подщипать (в значении 'подобрать, подоткнуть подол одежды1); кроме того, есть глагол подскоблиться (в значении 'найти подход к кому-л., пуская в ход хитрость, лесть, угодничество1), а также в форме несовершенного вида представлен глагол подхорошити (подхорашивать - 'прихорашивать1).
По происхождению все глаголы - восточнославянские новообразования, кроме глагола подсыпати, который является старославянизмом, но в [24] он отмечен не в смягчительном значении, а в пространственном ('насыпать под что-н.)
Приставка над- не привлекала активного внимания исследователей. Она рассматривается в монографии Г. А. Волохиной и З. Д. Поповой [2], а также М. А. Кронгаузом [8].
М. А. Кронгауз приводит два описания этой приставки - в толковом словаре и академической грамматике. В свою очередь, он описывает конкретные подзначения этой приставки в современном русском языке (всего 6, а также одно подзначение, представленное циркумфиксом над-...-ся) в соответствии со схемой, предложенной в другой работе [7]. Основными продуктивными семантическими компонентами, позволяющими объединить подзначения этой приставки в единую сеть, он считает следующие: 'верх', ■увеличение', 'разрушение', 'различие высокого и низкого статусов' [8, с. 93]. Кроме того, применительно к современному русскому языку М. А. Кронгауз делает вывод, что, очевидно, здесь имеет место разрушающаяся система, так как глаголы с этой приставкой либо уже устарели, либо находятся в процессе устаревания, к тому же количество этих глаголов постепенно уменьшается [8, с. 93].
Пространственное значение приставки над- Г. А. Волохина и З. Д. Попова форму-
лируют следующим образом: «окончить перемещение субъекта/объекта выше пространственного ориентира» [2, с. 38]. Авторы отмечают также, что она антонимична приставке под-.
В Русской грамматике зафиксировано два словообразовательных типа с приставкой над-: «дополнительно увеличить размеры предмета, добавить что-н. к предмету (иногда к его верхней части) с помощью действия, названного мотивирующим глаголом»: надстроить, надклеить, надвязать, надсыпать, надшить; «распространить действие, названное мотивирующим глаголом, на небольшую часть поверхности предмета»: надпилить, надгрызть, надколоть, надпороть, надрезать, надрубить, надсечь [11, с. 361]. Семантика интенсивности содержится во втором словообразовательном типе, соответствующем смягчительному способу действия.
В русском языке XI-XVII вв. зафиксировано только два глагола с приставкой над-, имеющих семантику смягчительного (атте-нуативного) способа действия:
надломити - Потчесл конь под нимъ и надломи емоу ногоу малоу. Переясл. л. 38 [15]; 'сломать не до конца, надломить'. 2 буравцы, лом надломлен, вёкша железная у переметные ноги. А. Кир.-Б. м., Г., №104. 1656 г. - Безл. А что были у соли два анба-ришка старых, и в тванбары клали сол(ь), и у тёх анбаришков матицы сол(ю) надломило. Якут. а., карт. 5, №29, сст. 4. 1645 г. [14];
надрЁзати- 'слегка разрезать, надрезать'. Иерей обратя артосъ и надрвжетъ копьемъ крестовидно святый артосъ, глаголя: жрет ся агнецъ божий. Арс. Сух. Проскинитарий, 289. 1653 г. [14].
Малочисленность глаголов с этим значением в указанный период позволяет сделать вывод, что семантика смягчительности у приставки над- находится только в процессе становления. Очевидно, можно предположить, что это значение развивается из пространственного в результате переноса значения: «действие осуществляется немного, несколько выше пространственного ориентира» - «действие осуществляется в незначительной степени».
С точки зрения стилистической глаголы надломити, надръзати можно оценить скорее как нейтральные: глагол надломити в
значении 'сломать (о переломе какой-л. кости)' употребляется в книжных памятниках, а в значении 'сломать не до конца, надломить' - в деловой письменности:
надломити - в значении 'сломать не до конца, надломить'; 'сломать (о переломе ка-кой-л. кости)'. И сему въборзё идущу, и бывъ на Волзв спадеся с коня и надломи си ногу. Пролог, июль, 702. 1643 г. [14]. Этот глагол зафиксирован в СРНГ (но в значении 'увеличить, набить (цену)').
Для глагола надръзати приведено функционирование в книжном памятнике, в [13] он не зафиксирован, что обусловливает предположительное отнесение его к разряду нейтральных.
Таким образом, исследование динамики становления смягчительного значения приставок под- и над- показало, что оно развилось из их пространственных значений путем переосмысления, метафоризации этих значений в результате взаимодействия с глаголами производящей базы.
Для приставки под- значение незначительной степени интенсивности действия развивается в результате переосмысления
пространственного значения - из идеи низа. Глаголы с приставкой под- в смягчительном значении появляются в старорусском языке с XV в., основная их доля приходится на XVI-XVII вв. У приставки над- значение смягчи-тельности развивается из пространственного в результате переноса значения: «действие осуществляется немного, несколько выше пространственного ориентира» - «действие осуществляется в незначительной степени». Малочисленность глаголов с этим значением в указанный период позволяет предположить, что семантика смягчительности у приставки над- в старорусскую эпоху находится только в процессе становления.
В целом можно сделать вывод о том, что субъективно-модальные значения получают бурное развитие в старорусскую эпоху (XV-XVII вв.) в связи с тем, что в это время значительно возрастает роль и самосознание говорящего и пишущего субъекта, возникает потребность для него выразить свое отношение к тому, о чем он повествует. В этом смысле пространственные (нейтральные) значения приставок были лишены субъективно-модальной окраски.
Литература
1. Вараксин Л. А. Семантический аспект русской глагольной префиксации. Екатеринбург: УГУ 1996. 179 с.
2. Волохина Г А., Попова З. Д. Русские глагольные приставки: семантическое устройство, системные отношения. Воронеж: ВГУ, 1993. 196 с.
3. Гвоздев А. Н. Современный русский язык. Ч. I. 3-е изд. М.: Просвещение, 1967. 432 с.
4. Горелик Е. В. Описание глагольной приставки у- // Глагольные префиксы и префиксальные глаголы. 2001. Т.5. №1. С. 37-69.
5. Дмитриева О. И. Динамическая модель русской внутриглагольной префиксации. Саратов: СГУ, 2005. 221 с.
6. Кронгауз М. А. Исследования в области глагольной префиксации: современное положение дел и перспективы // Глагольная префиксация в русском языке: Сборник статей. М.: Русские словари, 1997. С. 4-27.
7. Кронгауз М. А. Приставки и глаголы в русском языке: Семантическая грамматика М.: Языки русской культуры, 1998. 288 с.
8. Кронгауз М. А. Опыт семантического описания приставки над- // Глагольные префиксы и префиксальные глаголы. 2001. Т.5. №1. С. 85-95.
9. Некрасов Н. П. О значении форм русского глагола. СПб.: В типографии и литографии И. Паульсона и К, 1865. 313 с.
10. Плунгян В. А. Приставка под- в русском языке: описание семантической сети // Московский лингвистический журнал. 2001. Т.1. №5. С. 95-124.
11. Русская грамматика: В 2 т. М.: Институт русского языка им. В.В. Виноградова, 2005 [РГ-80].
12. Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.): В 10 т. М.: Русский язык, 1988-2013 [сДрЯ XI-XIV].
13. Словарь русских народных говоров. М.-Л.: Наука, 1965-2007. Вып. 1-44 [СРНГ].
14. Словарь русского языка XI-XVII вв. М.: Наука, 1975-2008. Вып. 1-28 [СлРЯ XI-XVII].
15. Срезневский И. И. Материалы к словарю древнерусского языка: В 3 т. М.: Знак, 2003. (Репринт. изд.) [Срезн.].
16. Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.) / под. ред. Р. М. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М.: Русский язык, 1999 [СС].
17. Улуханов И. С., Солдатенкова Т. Н. О некоторых перспективах изучения исторической лексикологии русского языка // Russian Lingustics. 2002. №26. P. 29-62.
18. Улуханов И. С., Солдатенкова Т. Н. Семантика древнерусской разговорной лексики // Russian Lingustics. 2004. №28. P. 361-400.
19. Улуханов И. С., Солдатенкова Т. Н. Семантика древнерусской разговорной лексики (социальные названия лиц) // Russian Lingustics. 2006. №30 (1). P. 1-52.
20.Якунина Д. В. Приставка при-: построение семантической сети // Глагольные префиксы и префиксальные глаголы. 2001. Т.5. №1. С. 125-131.
21. Endresen A., Janda L. A., Kuznetsova J. , Lyashevskaya O., Makarova A., Nesset T., Sokolova S. Russian 'purely aspectual' prefixes: Not so 'empty' after all?" // Scando-Slavica. Association of Nordic Slavists and Baltologists, 2012. No. 58 (2). P. 231-291.
22. Makarova A. Rethinking diminutives: A case study of Russian verbs. Doctoral dissertation. Tromso: University of Tromso. 2014.
23. Roberts C. B. The origins and development of O(B)-prefixed verbs in Russian with the general meaning 'deceve' // Russian linguistics. 1981. V.5. P. 217-233.
24. Slovnik jazyka staroslovenskeho: I—IV. Praha: Nakladatelstvi ceskslovenske akademie ved, 1966-1997 [SJS].
References
1. Varaksin L. A. Semanticheskij aspekt russkoj glagol'noj prefiksacii (The semantic aspect of the Russian verb prefixes). Ekaterinburg: USU, 1996. 179 p. (In Russian).
2. Volohina G. A., Popova Z. D. Russkie glagol'nye pristavki: semanticheskoe ustrojstvo, sistemnye otnoshenija (Russian verb prefixes: semantic structure, system relations). Voronezh: VSU, 1993. 196 p. (In Russian).
3. Gvozdev A. N. Sovremennyj russkij jazyk (Modern Russian language). Part I. Moscow: Prosveshhenie, 1967. 432 p. (In Russian).
4. Gorelik E. V. Opisanie glagol'noj pristavki u- // Glagol'nye prefiksy i prefiksal'nye glagoly (Description of verbal prefixes y - //Verbal prefixes and prefixed verbs). 2001. Vol.5. No. 1. P. 37-69. (In Russian).
5. Dmitrieva O. I. Dinamicheskaja model' russkoj vnutriglagol'noj prefiksacii (Dynamic model of Russian inter -verbal prefixes). Saratov: SSU, 2005. 221 p. (In Russian).
6. Krongauz M. A. Issledovanija v oblasti glagol'noj prefiksacii: sovremennoe polozhenie del i perspektivy (Verbal prefixes studies: current status and prospects) // Glagol'naja prefiksacija v russkom jazyke: Sb. statej. Moscow: Russkie slovari, 1997. P. 4-27. (In Russian).
7. Krongauz M. A. Pristavki i glagoly v russkom jazyke (Prefixes and verbs in the Russian language): Semanticheskaja grammatika Moscwow: Jazyki russkoj kul'tury, 1998. 288 p. (In Russian).
8. Krongauz M. A. Opyt semanticheskogo opisanija pristavki nad- (Semantic description experience of prefix nad-) // Glagol'nye prefiksy i prefiksal'nye glagoly. 2001. Vol.5. No.1. P. 85-95. (In Russian).
9. Nekrasov N. P. O znachenii form russkogo glagola (On the meaning of the Russian verb forms). St. Petersburg: In the printing and lithography I. Paulson and Ko, 1865. 313 p. (In Russian).
10. Plungjan V. A. Pristavka pod- v russkom jazyke: opisanie semanticheskoj seti (Prefix pod- in Russian: description of the semantic system) // Moskovskij lingvisticheskij zhurnal. 2001. Vol. 1. No. 5. P. 95-124. (In Russian).
11. Russkaja grammatika (Russian grammar): In 2 Vols. Moscow: Russian Language Institute named after V. V. Vinogradova, 2005 [RG-80]. (In Russian).
12. Slovar' drevnerusskogo jazyka (XI-XIV vv.) (Dictionary of Old Russian language (XI-XIV centuries): in 2 Vols. Moscow: Russkij jazyk, 1988-2013 [SDRJa XI-XIV]. (In Russian).
13. Slovar' russkih narodnyh govorov (Dictionary of Russian folk dialects). Moscow - Leningrad: Nauka, 19652007. Issues 1-44 [SRNG]. (In Russian).
14. Slovar' russkogo jazyka XI-XVII vv. (The Russian language dictionary of the XI-XVII centuries). Moscow: Nauka, 1975-2008. Issues 1-28 [SlRJa XI-XVII]. (In Russian).
15. Sreznevskij I. I. Materialy k slovarju drevnerusskogo jazyka: (Materials for the Dictionary of Old Russian language): In 3 Vols. Moscow: Znak, 2003. [Srezn.]. (In Russian).
16. Staroslavjanskij slovar' (po rukopisjam X-XI vv.) (Old Slavonic Dictionary (on manuscripts of the X-XI centuries) / ed by R. M. Cejtlin, R. Vecherka and Je. Blagova. Moscow: Russkij jazyk, 1999 [SS]. (In Russian).
17. Uluhanov I. S., Soldatenkova T. N. O nekotoryh perspektivah izuchenija istoricheskoj leksikologii russkogo jazyka (On some prospects in the study of historical lexicology of the Russian language) // Russian Lingustics. 2002. No. 26. P. 29-62. (In Russian).
18. Uluhanov I. S., Soldatenkova T. N. Semantika drevnerusskoj razgovornoj leksiki (Semantics of Old Russian colloquial vocabulary) // Russian Lingustics. 2004. No. 28. P. 361-400. (In Russian).
19. Uluhanov I. S., Soldatenkova T. N. Semantika drevnerusskoj razgovornoj leksiki (social'nye nazvanija lic) (Semantics of Old Russian colloquial vocabulary (persons' social names) // Russian Lingustics. 2006. No. 30 (1). P. 1-52. (In Russian).
20. Jakunina D. V. Pristavka pri-: postroenie semanticheskoj seti (The prefix pri-: formation of semantic system) // Glagol'nye prefiksy i prefiksal'nye glagoly. 2001. Vol. 5. No. 1. P. 125-161. (In Russian).
21. Endresen A., Janda L. A., Kuznetsova J., Lyashevskaya O., Makarova A., Nesset T., Sokolova S. Russian 'purely aspectual' prefixes: Not so 'empty' after all?" // Scando-Slavica. Association of Nordic Slavists and Baltologists, 2012. No. 58 (2). P. 231-291.
22. Makarova A. Rethinking diminutives: A case study of Russian verbs. Doctoral dissertation. Tromso: University of Tromso. 2014.
23. Roberts C. B. The origins and development of O(B)-prefixed verbs in Russian with the general meaning 'deceive' // Russian linguistics. 1981. Vol. 5. P. 217-233.
24. Slovnik jazyka staroslovënského (Vocabulary of the Old Slavonic language): I—IV. Praha: Nakladatelstvi ceskslovenske akademie vëd, 1966—1997 [SJS]. (In Slovak).
УДК 82(091)Лерм
В. М. Грязнова, Я. С. Швецова
СПЕЦИФИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ В РОМАННОМ ТВОРЧЕСТВЕ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА
Настоящее исследование посвящено репрезентации хронотопических (время-пространство) категорий в лирико-психологи-ческом романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Индивидуально-авторские представления о пространстве и времени формируют собственную оригинальную модель художественной реальности писателя-романиста. Многообразие про-
странственно-временных отношений, представленное в романе, принимает форму теоретико-мировоззренческого осознания главными героями своего места и предназначения в мире.
Ключевые слова: время, пространство, хронотоп, М. М. Бахтин, М. Ю. Лермонтов, лирико-психологический роман.
V. М. Gryaznovа, У S. Shvetsova
SPECIFICITY OF THE SPACE AND TIME IN M. Y. LERMONTOV'S NOVEL ART
The present article is focused on the representation of chronotopic (space-time) categories in the lyrical-psychological novel by M. Y. Lermontov «A Hero of Our Time». Individually-author's presentations about the space and time form an original model of the novelist's artistic reality. The vast variety of the
novel's spatio-temporal relations takes a form of the theoretical and ideological self-awareness by main characters which try to find their own place and purpose in the world.
Key words: time, space, chronotope, M. M. Bakhtin, M. Y. Lermontov, lyrical-psychological novel.
Каждое литературное произведение так или иначе являет собой концептуально новый мир, отличный от жизненной (первичной) действительности, либо подобный ей наличием отдельных образов и характеристик объективной реальности. Восприятие художественной (вторичной) действительности основывается, главным образом, через взаимодействие категорий времени и пространства, которые терминологически реализуются в понятии «хронотоп», введен-
ном не только в русскую, но и в зарубежную литературоведческую науку благодаря научным трудам М. М. Бахтина («Формы времени и хронотопа в романе», 1975).
Изначально попытки объяснить сущность категорий времени и пространства с научно-философской точки зрения предпринимались еще во времена существования античной культуры. Так, например, с позиций Демокрита и Платона, это были самостоятельные сущности, не зависимые ни
