CC BY
57
УДК 1(=161.1)(092)
И. Г. Родченко
Деятельность В. К. Сережникова в развитии отечественной художественной культуры
Выявлены особенности деятельности В. К. Сережникова в сфере художественной культуры 20-30-х гг. XX в. Он стал одним из первых творцов фактически нового направления в художественной культуре России -художественного чтения. Организатор обучения, профессиональный чтец, создатель жанра коллективной декламации, теоретик - Сережников был репрессирован, и значение его деятельности оказалось незаслуженно приниженным. Сережников ставил спектакли в жанре хорового чтения, ярко отразившего тенденции поиска новой общности в начале века, он возглавлял Государственный институт слова, собрав под его крышей выдающихся деятелей науки, искусства и культуры, он же первым опубликовал библиографию теоретических трудов по искусству художественной и ораторской речи. В статье обосновано признание его первенства и особого значения его деятельной активности в развитии «художественного слова», раскрыты малоизученные страницы биографии и творческого пути профессора «живого слова».
Ключевые слова: Василий Константинович Сережников, художественная культура, культура звучащего слова, художественное чтение, коллективная декламация, культура начала XX в., Государственный институт слова
Igor' G. Rodchenko Vasilii K. Serezhnikov's activity in development of Russian art culture
The article is devoted to the definition of the real role of Vasilii K. Seryozhnikov in the development of artistic culture of the 1920-1930's. He became one of the first creators of a new type of artistic reading. The organizer of the discipline, professional reader, creator of the genre of collective declamation, the theorist - Serezhnikov was repressed and his role in the artistic culture had turned out to be undeservedly lowered. Serezhnikov became the director of performances in the genre of choral reading, vividly reflecting the tendency to search for a new community at the beginning of the century, he headed the State Institute of Word, collecting under his roof prominent figures of science, art and culture, he was the first publisher a bibliography of theoretical works on the art of fiction and public speaking. The author of the article raises the question of Serezhnikov's primacy in creating the art of the artistic reading as a separate type of art and opens up the new pages of the biography and professional way of the professor of the «living word».
Keywords: Vasilii K. Serezhnikov, art culture, culture of word sond, artitstic reading, collective declamation, culture of 20th century, State Institute of Word DOI 10.30725/2619-0303-2019-2-74-81
Предреволюционная и революционная ситуация в России была ознаменована одним важным обстоятельством - страна заговорила вслух, заговорила на площадях, в учреждениях, на эстраде, в клубах и домашних вечерах. Луначарский, выступая в 1919 г. на открытии в Петрограде Института живого слова, так сформулировал отношение новой власти к звучащей речи: «Россия заговорила, и заголосила даже, и нам необходимо, чтобы этот разговор приобрел как можно скорее четкость, чтобы было возможно больше таких людей, которые говорили бы то, что они думают, которые умели бы влиять на своего ближнего и которые умели бы парализовать вред влияния, если это влияние демагогическое, если это злые чары, благодаря которым тот или другой ритор побивает словом» [1, с. 22]. В политической истории революцию
1917 г. называют риторической, потому что подготовлена она была агитаторами в окопах Первой мировой войны и осуществлена ораторами, выступавшими с балконов и броневиков. В художественной культуре того времени звучащая речь обнаруживала свое усиливающееся влияние на эстраде, где актеры-декламаторы исполняли стихи и прозу; в школах, где появился предмет «Выразительная речь» и педагог Василий Петрович Острогорский публиковал свои методические пособия по этому предмету; в публикациях первых отечественных трудов по теории декламации и выразительной речи П. Д. Боборыкина, М. М. Бродовского, Д. Д. Коро-вякова. Страна увлеклась «живым словом», и это увлечение потребовало новых знаний и новых умений. Одним из результатов этого увлечения стало появление особого направления в куль-
туре, существующего до сегодняшнего дня и во многом определившего особенности художественной культуры страны в XX в. - искусства художественного чтения.
Культура художественного чтения в России имела глубокие корни и была связана с устным народным художественным творчеством, храмовой проповедью и авторским чтением, получившим распространение в XIX в. В начале XX в. появились профессиональные чтецы и студии декламации. В 1930-х гг. художественное чтение превратилось в отдельное направление в художественной культуре, имевшее своих творцов и огромную армию почитателей. До сегодняшнего дня докатилась слава знаменитых на всю страну исполнителей поэзии и прозы Д. Журавлева, С. Кочаряна, А. Шварца, А. Закушняка, И. Ильинского, В. Аксенова и других. В пространстве отечественной культуры прошлого века художественное чтение заняло особое и влиятельное место. Связано это было с традиционно уважительным отношением к слову, с появлением радио и переводом в целях просвещения в разряд звучащей литературы многих художественных произведений, с поисками самостоятельного творческого пути актерами, ищущими новых возможностей для творчества и нашедших себя в этом искусстве. Среди тех, кто создавал этот жанр, тех, кто посвятил свою жизнь практике художественного чтения и теоретическому обоснованию этого искусства, был и почти забытый сегодня, незаслуженно лишенный понимания истинной его роли в истории «живого слова» Василий Константинович Сережников. Свободный художник, как он сам себя называл, создавший в 1913 г. первые в России «Курсы дикции и декламации», преобразованные в 1919 г. в Государственный институт декламации и, через год, реформированный и переименованный в Государственный институт слова. Им же был создан первый в России Передвижной театр чтеца, написаны теоретические труды по искусству художественной речи и ораторскому искусству. Он стал основоположником и теоретиком жанра коллективной декламации, особенно популярной в первые годы советской власти. Вместе с ним работали и у него учились такие известные специалисты в области художественного чтения, как Е. Ф. Саричева, А. Я. Закушняк, Н. М. Эфрос и П. М. Ярославцев. В созданных им организациях преподавали философы И. А. Ильин, Н. А. Бердяев, Г. Г Шпет и Ф. А. Степун, филологи Ю. И. Айхенвальд и Д. Н. Ушаков, поэты Борис Пастернак и Андрей Белый, театральный деятель и педагог князь С. М. Волконский и многие другие.
Почему имя профессора Сережникова оказалось забыто, а роль его в отечественной
культуре и истории «живого слова» затушевана? Ответ на этот вопрос можно найти в книге Н. Ю. Верховского «О чтецах: очерки развития советского искусства художественного чтения», изданной в 1950 г. и посвященной истории художественного чтения в нашей стране. Отмечая заслуги Сережникова в «хоровой декламации» и упоминая о его сольных опытах чтеца, Ю. В. Верховский, например, пишет, что созданный им Театр чтеца был в сущности «речевой хор, который стараниями своего руководителя и с помощью самой заурядной рекламной шумихи настойчиво стремился утвердить хоровое чтение как основной для революционной деятельности жанр литературного исполнительства» [2, с. 86-87]. Верховский, в духе того времени, называет Сережникова «эстетом-идеалистом» и причисляет его к тем, что «копались здесь в придуманных ими „моторных", „напевно-говорных" и прочих методах», а репертуар их состоял сплошь «из образцов реакционной поэзии». Возможно, подобные обвинения, выдвинутые против В. К. Сережникова в 1936 г., определили ему место в лагере, а затем в ссылке, что послужило забвению его имени и его дела на долгие годы.
Нам почти ничего, кроме даты рождения -4 апреля 1885 г., неизвестно о его детстве и отрочестве. Однако мы можем предположить, что он родился в «с. Тундутово Черноярского уезда Астраханской губернии в бедной казачьей семье. Дед и отец его были неграмотными и в нижних чинах, обрабатывали землю, мать до замужества - горничная, после - прачка, дядя и двоюродные братья - или чернорабочие, или ремесленники. И дед, и отец умерли в один год (1883), и семья впала в нищету. У матери осталось на руках шестеро детей» [3, с. 144]. Эта биографическая справка о Викторе Константиновиче Сережникове - ученом, авторе многих работ по античной философии,репрессированном в 1937 г. и умершем в лагере. Их родственная связь - предположение, но некоторые факты говорят нам, что предположение это верное. Так князь Сергей Михайлович Волконский, знавший Василия Сережникова и работавший у него в Государственном институте слова, в своих воспоминаниях упоминает гастроли по провинции: «Но чаще всего ездили в Смоленск. Там был ректором вновь основанного университета брат Сережникова, Сергей Константинович. Он был когда-то гувернером детей моего покойного брата Григория, когда он жил в Ментоне; там и я его видал» [4, с. 324]. В биографическом очерке С. Г. Корсакова, посвященном Виктору Константиновичу Сережникову, сказано, что: «В августе 1919 г. Социалистическая академия
направила Сережникова в Смоленск для организации университета. Сережников возглавил новый университет в качестве ректора и проработал здесь до 1923 г. Одновременно с сентября 1919 г. он руководил рабфаком» [3, с. 145]. Удивителен факт гувернерства, учитывая, что Виктор Сережников был видным социалистом и представителем ЦК партии меньшевиков, но, по информации Корсакова, он «5 мая 1907 г. во время разгрома фракции был арестован и после пребывания под следствием в Петербургской пересыльной тюрьме приговорен в августе 1907 г. к ссылке в Вологодскую губернию. Ссылка была заменена высылкой за границу», где «после продолжительных скитаний по Германии, Италии, Швейцарии и Франции в погоне за заработком, Сережников в декабре 1908 г. осел, наконец, в Париже, где провел последние два года эмиграции, работая переводчиком в парижском представительстве издательства Семенова» [3, с. 145]. Думаем, что Волконский в мемуарах ошибочно называет Виктора Константиновича Сергеем и речь идет о родном брате Василия Константиновича Викторе Константиновиче, что позволяет нам установить место его рождения и состав семьи. После окончания Астраханского музыкального училища, Василий Сережников уезжает в Москву [5].
В 1904-1913 гг. В. К. Сережников служил актером и не без успеха участвовал в постановках на сцене театра Корша.
Этот первый частный театр появился в Москве после того, как в марте 1882 г. был издан закон «отменявший монопольные права казенной театральной Дирекции и предоставлявший полную свободу частным театрам в столицах» [6, с. 1]. В разные годы в нем играли такие звезды российской сцены, как В. Н. Давидов, А. А. Яблоч-кина, А. Я. Глама-Мещерская, А. А Остужев, Л. М. Леонидов и другие. Именно здесь впервые была поставлена «Власть тьмы» Л. Н. Толстого и первая на сцене пьеса А. П. Чехова «Иванов».
В 1912 г. В. К. Сережников получил роль в немом фильме Василия Гончарова «1812 год», посвященном нашествию Наполеона и Отечественной войне. Фильм был снят на производстве Александра Хонжонкова и завоевал большую популярность, хотя игра самого Сережникова была встречена прохладно: «Мы не видели великого Бонапарта, гения-полководца, завоевателя мира; перед нами наивно двигался плохо загримированный и очень самоуверенный актер, вся игра которого состояла в страшном вращении глаз и шаблонно-театральных позах» (цит. по: [7]). Впрочем, Сережников играл Наполеона вместе с Павлом Кнорром - актеры меняли друг друга на площадке, и так как съем-
ка происходила на общих и средних планах, то зрители не различали актеров. Возможно, критика подогрела желание актера покинуть театр и приступить к самостоятельной карьере.
14 (27) ноября 1913 г. начали работу Московские курсы дикции и декламации свободного художника В. К. Сережникова. В Российском государственном архиве литературы и искусства хранится первая афиша курсов, текст которой гласит: «Целью Курсов является систематическое усвоение техники речи и ораторского искусства и приемов логического и художественного чтения разных видов литературных произведений и научной прозы... Преподаванием означенных предметов курсы идут навстречу учащимся, педагогам, ораторам, юристам, лекторам, артистам и любителям драматического искусства и любителям красноречия» [5]. Организация такого обучения была в духе того времени и отвечала культурным запросам общества.
Что стало настоящей причиной сменить работу и стать первооткрывателем нового дела, сказать трудно. Возможно, предприимчивость, о которой упоминал в своих воспоминаниях Волконский, называя Сережникова «рекламистом», и желание коммерческого успеха, возможно поиск реализации своих актерских амбиций, но в этих случаях вряд ли, столкнувшись с первыми трудностями, Сережников не отказался бы от этой идеи, однако он, наоборот, на протяжении всей своей жизни и даже в Бутырской тюрьме («Был у нас еще чтец, заслуженный артист республики Василий Константинович Сережников. Он как-то выступил с „Рассказом Мармеладова" из „Преступления и наказания" Достоевского» [8, с. 345]), последовательно поручал себя культуре.
Возможно, что эти причины имели место, но главным мотивом был интерес Василия Константиновича к искусству Живого слова.
В своем отчете о десяти годах профессиональной деятельности, он пишет: «Курсы встали на путь пропаганды художественного чтения как самостоятельной отрасли искусства, вне общепринятой связи с искусством театра, и всей своей деятельностью стремились внедрять в сознание широких кругов общества необходимость знаний и навыков в области живого слова каждому культурному человеку, а не только актеру» [9, с. 4],
Слова о самостоятельной отрасли искусства являются ключом к пониманию истинной роли В. К. Сережникова в художественной истории России, ведь принято считать таким первооткрывателем исключительно А. Я. Закушняка. Так ли это на самом деле? Сегодня сформирована и не вызывает сомнений следующая точка зре-
ния: «Несмотря на долгую историю возникновения и становления искусства звучащего слова временем рождения его как самостоятельного жанра сценического творчества принято считать 1924 г. Тогда почти одновременно выступили со своими программами А. Я. Закушняк и В. Н. Яхонтов» [10].
В 1918 г. состоялось открытие первой советской студии декламации. Скорее всего, как многие представители творческой интеллигенции, Василий Сережников с радостью встретил Февральскую и Октябрьскую революции. В архиве сохранилась вырезка из газеты: «13-е октября, в помещении бывшего театра „Олимпия", а теперь клуба „Коммуна" состоялось торжественное открытие студии декламации» [5]. Произносились речи - выступал, например, тов. Стеклов от Всероссийского Центрального Исполнительского Комитета и еще несколько человек от других молодых советских учреждений. В газетной заметке наблюдателя под инициалами Э. Р. сказано: «С театром „Олимпия" для марьинорощинских обитателей связано многое. Знаменательно, что 1-я народная студия декламации - искусства „привилегированных" - открылась именно там, где раньше была пошлая „Электричка" - единственное культурно-просветительское место отдыха молодежи, рабочих и в то же время место свидания фабрикантов „корешок" и хулиганов всех рангов, наводнявших эту глухую, темную окраину Москвы» [5]. Для представителей власти открытие студии совпадает с задачами Пролеткульта и очень своевременно «когда России есть так много о чем сказать» [5]. Выступление на открытии самого Сережникова не было принято аудиторией «марьинорощинских обитателей» с большим интересом. Он говорил о теории декламации, о важности этого искусства для пролетариата, но, по всей видимости, сам был очень далек от понимания их интересов, говорил сложно и только форма его речи («звучно произнося слова, умело открывая рот и делая эффектные паузы» [5]) привлекала внимание собравшихся. Неудача лекции была компенсирована успехом чтецкой работы. Сережников читал «Тройку» Гоголя. В результате этой агитации в студию записались несколько десятков человек.
Сам факт открытия студии говорит о приоритетах большевиков, только что взявших власть в стране в свои руки и ведших в то время войну на выживание. В первые годы революции молчащий человек побеждался говорящим. В молчании была угроза для власти - возможность индивидуального осмысления. Речь же, особенно речь коллективная, стала способом отказа от индивидуализма, способом разру-
шения сословных границ и способом влияния на общественное сознание. Культура первых послереволюционных лет - это культура комитетов и ячеек, агитирующая и декламирующая.
Нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский поддерживал идею речевого воспитания трудящихся, а молодое правительство большевиков понимало, что его основной ударной силой остается пропаганда и нужны те, кто мог бы выполнять задачи лекторов на местах, ораторов большевистской партии, рабочих и служащих, способных доносить идеи революции в устном художественном творчестве.
«Человек, который молчит в эпоху политических кризисов, это получеловек. Он обязан говорить. Он обязан говорить даже тогда, когда сказать полностью свое слово означает рисковать. Он не обязан быть Дон Кихотом, он может выбирать время, но гражданская обязанность человека, обязанность человека всяких убеждений, от черносотенца до анархиста включительно, заключается в том, чтобы не молчать в такое время, чтобы не молчать, когда обладаешь способностью высказывать адекватно свои чувства, обладаешь способностью волновать и увлекать. И отсюда, в такую эпоху, как наша, это значение речи приобретает еще одну черту, весьма властно требующую от всякого человека позаботиться о развитии в себе этого дара речи» [1, с. 23].
Воспользовавшись дружеским отношением наркома Луначарского к идее обучения широких масс трудящихся художественной и ораторской речи, Сережникову удалось обеспечить государственное финансирование своим курсам, превратив их сначала в Государственный институт декламации (работал с осени 1919 г. до осени 1920 г.), затем в Государственный институт слова (с осени 1920 г. до января 1922 г.).
Критическое отношение к тому, как были устроены эти учебные заведения, звучит в воспоминаниях А. Я. Закушняка. Он вспоминал: «В учреждении царил хаос. Подбор преподавателей и студентов был пестр и случаен, учебные планы лишены конкретности, общая установка учреждения малопонятна. Все это вместе представляло невероятную кашу. Я вел дисциплину рассказывания на последнем курсе. Ко мне попали уже два года проучившиеся и не мною принятые студенты. Состав их был крайне разнороден, а стремления темны, как морской туман. У большинства их них не было никаких сценических, голосовых и дикционных данных» [11, с. 96]. Важно помнить, какое это было время. Шла война, люди жили в голоде, в холодное время учреждения не отапливались. Для многих преподавателей и студентов Институт стал спасением. Ольга
Волкогонова в книге о Николае Бердяеве пишет:
Несмотря на лавку писателей, прокормиться было все равно трудно. Еще одним источником существования для него в 1918 г. стало чтение лекций в Государственном институте слова. Некоторые знакомые Бердяева ухватились за возможность преподавать здесь, потому что это означало небольшой продовольственный паек (институт-то был государственным!) и освобождение от общественных работ для ряда преподавателей (не для всех). Подрабатывал там и Бердяев - читал курс по этике. Композитор и музыковед Л. Л. Сабанеев, который читал там курс «Музыки речи», вспоминал, как он, Вяч. Иванов и князь С. М. Волконский, тоже работавшие в ГИСе, возвращались с лекций, шли по Воздвиженке, где три месяца зимой посредине улицы и напротив института слова лежала дохлая лошадь, которую сначала ели собаки, потом вороны и мелкие пташки. Вяч. Иванов, очень зябкий, был облачен в две чрезвычайно старые шубы и какие-то глубокие ботфорты. Князь Волконский - во что-то вроде костюма альпиниста, в теплых чулках и коротких штанах. Я был в какой-то телячьей куртке, которую мне выдал Дом ученых, и оттого имел «коммунистический» вид. Конечно, во время лекций все эти костюмы не снимались, ибо отопления не было [12, с. 146].
Несмотря на трудности институты функционировали и выпускали студентов. Осенью 1919 г. из нескольких сотен поступавших в число студентов были зачислены около 200 человек, из которых, в свою очередь, к занятиям приступили 105 человек. К концу двухгодичного обучения осталось четыре десятка, а выпускались в первые годы единицы. Сам Сережников объяснял такое положение дел тем, что программа основного отделения была приемлемой для тех, кто хотел учиться декламации, тем же, кто специализировался по литературно-поэтической или художественного рассказывания не хватало первый год практики по своему направлению (специализация начиналась на втором году обучения). Многие получали общегуманитарную подготовку в Институте и уходили поступать в другие учебные заведения, например, театральные школы. Шел постоянный поиск лучшей организационной структуры, и в 1920 г. с первого года появились специализированные отделения - декламационное, художественного рассказывания, ораторское и литературно-поэтическое. Приглашались педагоги, испытывались новые программы. Так в 1919 г.
В. Сережников пишет письмо Андрею Белому с просьбой прочесть курс лекций по ритмическому жесту с оплатой 525 р. за час [13]. В этом же году на первом курсе Института читались лекции и проводились занятия по анатомии и физиологии дыхания (ларинголог, фониатр, профессор Ф. Ф. Заседателев), музыкальной грамоте и музыке речи (пианист, композитор, педагог А. Ф. Титов), балетной гимнастике (танцовщик Московских императорских театров, педагог К. А. Бек), чтению художественной литературы (литературный критик-импрессионист Ю. И. Айхенвальд), историческому обзору Западной поэзии (историк литературы, профессор МГУ П. С. Коган), введению в науку о языке и орфоэпию (лингвист, один из организаторов реформы русского языка и соавтор Толкового словаря Д. Н. Ушаков), введению в эстетику (философ, писатель и публицист, в будущем один из идеологов Белого движения И. А. Ильин). Особенная роль принадлежала там Вячеславу Иванову, идеи которого ментально питали отца-основателя еще с 1910-х гг.: он не просто читал там лекции, но и вел с 29 февраля по 1 августа 1920 г. поэтический кружок. Каждое из прозвучавших имен составило бы честь любому учебному заведению.
Сережников пытается укрепить доверие власти, и в 1921 г. ГИС открывает Студию агитационной речи с предметами: Программа и тактика РКП, Советское строительство, Методы агитации и пропаганды и др. Однако интерес к Институту со стороны власти падает, и «к 1-му января 1922 г. ГИС был лишен государственного финансирования, как государственное высшее учебное заведение, прекратил свое существование» [9, с. 13].
Сережников не успокаивается, и на базе бывшего государственного института организуется частный Московский институт декламации профессора Сережникова. ГИСу было предложено слиться с Высшим литературно-художественным институтом, учрежденным В. Я. Брюсовым, но ГИС не пошел на это слияние, хотя часть студентов перешла в этот институт.
В 1920-е гг. искусство художественного чтения всерьез воспринимали немногие. Для организаторов концертных площадок чтецы были чем-то вроде необязательного дополнения к программе. Натану Эфросу запоминался «умоляющий шепот администратора, сопровождавший выход на сцену: „Пожалуйста, посмешнее; а главное, покороче"» [14, с. 36]. Сережников создает первый в стране Московский передвижной театр чтеца, основу которого составили его выпускники в ГИСе и ученики в МИДе. Театр чтеца открывает целый этап в развитии культу-
ры художественного чтения, он «1. Представляет собой впервые организованное литературно-музыкально-декламационное учреждение, ставящее себе целью тональное воспроизведение лирической и эпической поэзии в планомерно выдержанных программах... 2. Стремится к тональному оживлению лучших творений старых и новых поэтом и поднятию культуры живого слова - этого сильнейшего орудия эстетического воздействия и ценнейшего достояния человека. и 3. Осуществляет намеченные цели силами специально организованной труппы» [9, с. 47].
Продолжилась его активная концертная деятельность (в 1920-1921 гг. со студентами Сережников выезжал на Украину, работал в Смоленске и городах Подмосковья). С искусством коллективной декламации и сольными номерами знакомились жители Поволжья. Как настоящий просветитель, Сережников действовал при организации дела смело и целенаправленно. Прежде всего лично как администратор объездил несколько городов и сел на Волге и договорился о концертах, затем собрал труппу, исходя из экономических возможностей (вместо необходимых 35 человек, взял 21) и передвигаясь бесплацкартными вагонами, по реке в каютах третьего класса, ночуя в школах и питаясь вскладчину, Театр чтеца давал свои концерты. Участник этих гастролей Натан Эфрос вспоминает:
Концерты проходили с большим успехом. Рабочие, а мы выступали главным образом для них, принимали нас с энтузиазмом. Вечера наши строились так.
Доклад В. К. Сережникова о культуре звучащего слова. Художественное чтение в сольном и коллективном (хоровом) исполнении. Читали произведения классической и современной литературы. Затем шло второе отделение концерта, и по окончании устраивался диспут. Выступавшие обсуждали наш репертуар, исполнительские достоинства и недостатки, доходчивость отдельных произведений и прочее [14, с. 46].
Стоит обратить внимание на этот открытый способ коммуникации со слушателями, во время которого высказывалось отношение к новому искусству, определялись критерии и формировался вкус.
Даже в кратком, пунктирном перечислении заслуг В. К. Сережникова виден масштаб его деятельности, и он провоцирует вопрос: так кто же был первым в развитии художественного слова в России? Именно так прозвучал вопрос в заметке Юрия Алянского, посвященной Александру Яковлевичу Закушняку, опубликованной
в альманахе «Театральные легенды» в 1973 г. Сам автор ответил на него так: «Закушняк, возможно, и не был первым. Америку открыли до него. Но Закушняк, подобно скульптору, отсекающему в глыбе камня все лишнее, освобождающему для людей видимый поначалу ему одному скульптурный образ, освободил искусство рассказчика, искусство художественного чтения, от всего случайного, лишнего, ненужного» [15, с. 3]. Что именно было случайным и ненужным, сказать трудно. Сам Закушняк о своей роли пишет так: «Когда я начал работать над звучащим словом, русской эстрады, собственно говоря, не существовало, ибо сборные благотворительные вечера были вполне самостоятельным, так сказать, филантропическим жанром, а на площадках летних садов подвизались почти без исключения заграничные гастролеры. Редкие русские эстрадники, если их можно так назвать, довольствовались в большинстве легкомысленными песенками и куплетами» [15, с. 77-78]. Скорее роль не изобретателя нового искусства, а художника, перенесшего знакомое искусство в новые условия - на профессиональную эстраду, сыграл в истории художественного чтения А. Я. Закушняк. Ему же принадлежит право первооткрывателя жанра литературного рассказывания на эстраде. Он первым сделал этот жанр профессией. На наш взгляд, роль неменьшую - создателя первых учебных заведений, в которых искусству художественной речи стали обучать, где в том числе в качестве педагога по рассказыванию работал и А. Я. Закушняк, роль одного из первых теоретиков нового искусства, деятеля синкретической культуры живого слова, объединяющей ораторское мастерство, выразительное чтение, коллективную декламацию, технику речи и многие другие направления, роль просветителя и педагога, чтеца и декламатора сыграл Василий Константинович Сережников. В многих своих начинаниях именно он был первым.
Библиография Сережникова насчитывает два десятка изданий и отдельных публикаций. Среди основных работ несколько пособий, таких как «Техника речи», «Музыка слова и школа оратора», «Картавость и методы ее устранения», «Коллективная декламация». Помимо трудов по теории художественного чтения и ораторского искусства, Сережников издавал чтецкие сборники. В предисловии к изданному на свои средства в 1927 г. сборнику «Сатира и юмор» он пишет: «Если целью первого моего сборника (Чтец-Декламатор. Красная Новь, 1923) было показать отражение в поэзии главных моментов русского революционного движения, а второго (Чтец. Госиздат, 1926) - познакомить
с образцами классической и современной художественной литературы, то целью настоящего третьего сборника, по своему содержанию совершенно отличного от первых двух, является ознакомление нового читателя с лучшими авторами сатирической и юмористической литературы XIX и XX вв., начиная с И. А. Крылова и кончая авторами наших дней» [11, с. 2]. Сборники пользовались популярностью и выходили вторым изданием, но опубликованное в 1928 г. переиздание сборника «Сатира и юмор» было запрещено, потому что в него вошел ряд произведений эмигрантов - Саши Черного, Теффи, Арк. Аверченко (в том числе его рассказ «Фокус великого кино»), Мих. Кольцова, А. Зорича [16].
Благодаря Сережникову у нас есть библиографический указатель по художественному чтению, охватывающий период с начала XVIII в. и до 1929 г. включительно. Это первый такого рода библиографический указатель в России. Указатель опубликован в сборнике «Мастерство чтеца» в 1930 г. [17, с. 157-220].
Главным своим достижением сам Сережников считал разработку принципов и приемов новой формы тонального творчества - коллективной декламации. Успех этой формы речевого искусства был в начале 1920-х гг. очевиден: «Трудно назвать клуб, где бы не занимались или, по крайней мере, не пытались заниматься хоровым чтением. Трудно найти школу, где бы в программе вечеров отсутствовало коллективное слово. Недаром почти во всех руководствах по устройству революционных вечеров в клубе и в школе рекомендуется использовать коллективную декламацию и коллективную речь» [18, с. 5]. Профессор Сережников был не единственным пропагандистом этой формы творчества, но среди многих он был первым, кто стал заниматься коллективным чтением еще до революции (первые опыты и выступления с коллективом учеников курсов декламации В. К. Сережникова и совместно с учениками курсов актерского искусства А. Г. Шор состоялись в 1915 и 1916 гг.), и затем стал первым теоретиком этого жанра декламации. Сережников считал, что коллективная декламация выражает устремления революционного времени, отвечает принципам коллективизма и выражает новое «массовое чувство».
Книга о коллективной декламации была подготовлена к изданию еще в 1916 г., но отложена и опубликована через 10 лет с сопроводительной статьей первого из учителей художественной речи Ю. А. Озаровского и в приложении статьей Алекс. Струве - поэта, впервые писавшего специально для декламаторских хоров и самому организовавшего такой хор.
Летом 1936 г. Сережников находился в Бутырской тюрьме. Об этом есть сведения в воспоминаниях его сокамерника Раевского. Сережников просил его передать на волю письма к Кагановичу и другим высокопоставленным ученикам, с которыми он занимался речью индивидуально. Не помогло, потому что последние годы жизни он провел в Казахстане. Вел занятия по технике речи с актерами в студии при алма-атинском Русском театре драмы, выступал как лектор по вопросам культуры речи и художественного слова. Принято считать, что в Алма-Ате он умер и был похоронен. Именно такие сведения встречаются в сети Интернет. Однако в воспоминаниях его ученика А. Слесаренко, опубликованных в 1967 г. в журнале «Неман», сказано о Вольске на берегу Волги, как месте смерти: «Больше я его не видел. Вскоре до меня дошла весть о внезапной смерти Василия Константиновича в приволжском городке Вольске» [19, с. 162]. В этих же воспоминаниях о Волге говорится, как о «родных ему местах», что подтверждает версию о происхождении Василия Константиновича из астраханских казаков. Вероятно, он покинул Алма-Ату в 1947 г. или в 1948 г. и отправился в Крым в поисках заработка, где и встретился со Слесаренко. Прожив в Крыму один или два года, он решил вернуться на малую родину, где не бывал много лет, но доехать уже не смог.
Вклад профессора Сережникова в развитие отечественной художественной культуры значителен. Мы смело можем назвать его одним из главных зачинателей, теоретиков и практиков искусства художественной речи, ставшим популярным в XX в. и во многом определившим облик культуры этого времени. Он создал свою собственную школу, в которой сформулировал особенности художественной речи как особого жанра, вышедшего за границы театра, он же соединил практики художественной речи и ораторское мастерство, искусство рассказывания и поэтику, а вместе с ними еще десятки предметов, создав образец системы обучения «живому слову» на принципах синкретизма, практичности и всеобщности.
Им, как руководителем, были привлечены к обучению студентов лучшие педагоги и лекторы начала XX столетия, создавшие в трудные времена гуманитарный центр, в котором сохранялись научные традиции и шел поиск новых идей развития культуры звучащего слова, идей, которые пережили своих авторов. Сегодня, когда наша цивилизация переживает революцию коммуникаций и публичность становится привычной формой существования, идеи В. К. Сережникова могут оказаться полезны в создании форм и методов современной речевой культуры.
Список литературы
1. Луначарский А. В. Речь на открытии Института живого слова 15 ноября 1918 г. // Записки Института живого слова. 1919. № 1. С. 12-24.
2. Верховский Н. Ю. О чтецах: очерки развития советского искусства художественного чтения. Москва; Ленинград: Искусство, 1950. 284 с.
3. Корсаков С. Н. Виктор Константинович Сережников: биогр. очерк // Философский журнал. 2015. Т. 8, № 3. С. 144-162.
4. Волконский С. М. Мои воспоминания. Москва: Искусство, 1992. URL: https:// litmir.me (дата обращения: 2019-04-19).
5. Российский государственный архив литературы и искусства. Ф. 2706. Оп. 1. Ед. хр. 15: Сережников Василий Константинович.
6. Краткий очерк десятилетней деятельности русского драматического театра в Москве. Москва: Тип. И. В. Кушнерева, 1892. 57 с.
7. Баландина Н. П. Первый фильм об Отечественной // Русская история. 2012. № 1. URL: http://rus-istoria.ru (дата обращения: 2019-04-19).
8. Раевский С. П. Пять веков Раевских. Москва: Ва-гриус, 2005. 592 с.
9. Сережников В. К. 10 лет работы Первой русской школы живого слова Московского института декламации профессора В. К. Сережникова, 27 ноября 1913-1923 гг. Москва: Моск. ин-т декламации, 1923. 71 с.
10. Кириллова М. Е., Житенев Т. Е. Искусство звучащего слова: история жанра // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. 2012. № 4 (11). С. 144-153. URL: https: // elibrary.ru (дата обращения: 2019-04-19).
11. Закушняк А. Я. Вечера рассказа. Москва: Искусство, 1940. 344 с.
12. Волкогонова О. Бердяев. Москва: Молодая гвардия, 2010. 390 с.
13. Российский государственный архив литературы и искусства. Ф. 53. Оп. 1. Ед. хр. 195. Письмо Президиума Государственного института декламации Театрального отдела Народного комиссариата по просвещению с приглашением прочесть лекцию о «Ритмическом жесте». 1 л.
14. Эфрос Н. Записки чтеца. Москва: Искусство, 1980. 246 с.
15. Алянский Ю. Театральные легенды. Москва: Всесо-юз. театр. о-во, 1973. 304 с.
16. Сережников В. Сатира и юмор: сборник / с поясн. текстом В. И. Бойчевского. Тверь: Автор, 1928. 332 с.
17. Блюм А. В. Запрещенные книги русских писателей и литературоведов, 1917-1991: индекс совет. цензуры с коммент. Санк-Петербург: С.-Петерб. гос. ун-т культуры и искусств, 2003. 403 с.
18. Сережников В. К. Мастерство чтеца: теория и методика худож. чтения. Москва: Теакинопечать, 1930. 227 с.
19. Сережников В. К. Коллективная декламация: теория и практика в популяр. изложении. Москва: Моск. театр. изд-во, 1927. 222 с.
References
1. Lunacharskii A. V. Speech at opening of Living Word Institute, November 15, 1918. Notes of Living Word Institute. 1919. 1, 12-24 (in Russ.).
2. Verkhovskii N. Y. About readers: essays on development of Soviet artistic reading art. Moscow; Leningrad: Iskusstvo, 1950. 284 (in Russ.).
3. Korsakov S. N. Viktor Konstantinovich Serezhnikov: biogr. sketch. Filosofskii zhurnal. 2015. 8 (3), 144-162 (in Russ.).
4. Volkonskii S. M. My memoirs. Moscow: Iskusstvo, 1992. URL: https:// litmir.me (accessed: 2019-04-19) (in Russ.).
5. Russian State Archive of Literature and Art. F. 2706. Op. 1. № 15. Serezhnikov Vasilii Konstantinovich (in Russ.).
6. Brief sketch of Russian Drama Theatre in Moscow ten-year activity. Moscow: I. V. Kushnerev typography, 1892. 57 (in Russ.).
7. Balandina N. P. First film about Great Patriotic War. Russkaya istoriya. 2012. 1. URL: http://rus-istoria.ru (accessed: 2019-04-19) (in Russ.).
8. Raevskii S. P. Five centuries of Raevskii family. Moscow: Vagrius, 2005. 592 (in Russ.).
9. Serezhnikov V. K. 10 years of work of professor's V. K. Serezhnikov First Russian Living Word School in Moscow Recitation Institute, November 27, 1913-1923. Moscow: Moscow Recitation Inst., 1923. 71 (in Russ.).
10. Kirillova M. E., Zhitenev T. E. Art of sounding word: history of the genre. Vestnik of Tatishchev Volzhsky University 2012. 4 (11). C. 144-153. URL: https: // elibrary.ru (accessed: 2019-04-19) (in Russ.).
11. Zakushnyak A. Ya. Evening of story. Moscow: Iskusstvo, 1940. 344 (in Russ.).
12. Volkogonova O. Berdyaev. Moscow: Molodaya gvard-iya, 2010. 390 (in Russ.).
13. Russian State Archive of Literature and Art. F. 53. Op. 1. № 195. Letter from Presidium of State Institute of Recitation in Theatrical department of Commissariat for Education with invitation to give a lecture on «Rhythmic gesture». 1 (in Russ.).
14. Efros N. Reciter's notes. Moscow: Iskusstvo, 1980. 246 (in Russ.).
15. Alyanskii Y. Theatrical legends. Moscow: All-Union Theatre Soc., 1973. 304 (in Russ.).
16. Serezhnikov V.; Boichevskii V. I. (comment) Satire and humor: collection. Tver: Avtor, 1927. 332 (in Russ.).
17. Blyum A. V. Banned books by Russian writers and literary critics, 1917-1991: Soviet censorship index with commentary. Saint Petersburg: Saint Petersburg State Univ. of Culture and Arts, 2003. 403 (in Russ.).
18. Serezhnikov V. K. Skill of reciter: theory and methods of artistic reading. Moscow: Teakinopechat', 1930. 227 (in Russ.).
19. Serezhnikov V. K. Collective recitation: theory and practice in popular exposition. Moscow: Moscow theatre publ. house, 1927. 222 (in Russ.).
