CC BY
6УДК 343.851
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧЕБОКСАРСКОГО УЕЗДНОГО ОТДЕЛЕНИЯ ОБЩЕСТВА ПОПЕЧИТЕЛЬНОГО О ТЮРЬМАХ В СФЕРЕ ОРГАНИЗАЦИИ ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
Н.И. Петренко
В статье на основе широкого круга архивных источников анализируется деятельность Чебоксарского уездного отделения по обеспечению функционирования Чебоксарского уездного тюремного замка как типичной для Российской империи XIX в. уездной структуры Общества попечительного о тюрьмах и уездного места лишения свободы. В статье делается акцент на эволюцию места и роли уездных отделений в пенитенциарной практике в зависимости от статуса Общества попечительного о тюрьмах и его влияния на деятельность пенитенциарной системы в целом. Автором освещены различные вопросы обеспечения деятельности Чебоксарского уездного тюремного замка, включая кадровое обеспечение, документооборот, содержание и этапирование арестантов, режимные требования и охрану. Рассмотрена проблема координации деятельности государственных органов и должностных лиц в пенитенциарной сфере.
Ключевые слова: Общество попечительное о тюрьмах; пенитенциарная система; уездное отделение; арестанты; тюремный замок; места лишения свободы; этапирование арестантов; режим отбывания наказания; конвойная стража.
N.I. Petrenko. ACTIVITY OF CHEBOKSARY COUNTY BRANCH OF THE PRISON TRUSTEE SOCIETY IN THE FIELD OF ORGANIZATION OF EXECUTION OF PUNISHMENT IN THE FORM OF DEPRIVATION OF LIBERTY
On the basis of a wide range of archival sources, the article analyzes the activities of the Cheboksary County department to ensure the functioning of the Cheboksary County prison Castle as a typical for the Russian Empire of the nineteenth century county structure of the Prison Trustee Society and the county place of imprisonment. The article focuses on the evolution of the place and role of county offices in penitentiary practice, depending on the status of the Prison Care Society and its impact on the activities of the penitentiary system as a whole. The author highlights various issues of ensuring the activities of the Cheboksary county prison castle, including staffing, document management, maintenance and staging of prisoners, regime requirements and security. The problem of coordination of the activities of state bodies and officials in the penitentiary sphere is considered.
Keywords: Prison Care Society; penitentiary system; county department; prisoners; prison lock; places of deprivation of liberty; staging of prisoners; regime of serving sentences; escort guards.
В 1842 г. в десяти уездных городах Казанской губернии были учреждены уездные отделения и Чебоксарский уездный комитет Общества попечительного о тюрьмах, который в 1852 г. был переименован в Чебоксарское уездное отделение. Члены комитета были наделены правом беспрепятственно посещать Чебоксарский тюремный замок по специальным билетам за подписью смотрителя замка. Помимо надзорных функций, комитет сконцентрировал в своих руках финансирование жизнедеятельности тюремного замка. Так, 20 января 1847 г городской думой по запросу комитета было «отпущено из казны на жалование надзирателя замка 33 руб. 33 коп., на отопление и освещение тюремного замка 73 руб. 23 коп., а всего сто шесть рублей пятьдесят копеек серебром». Также за счет земских сборов и собственных
средств комитет финансировал содержание в тюремном замке «исправляющего должность письмоводителя мещанина Андриана Ивановича Низкопоклоникова - жалованье 4 руб. 16 % коп. серебром, надзирателя отставного унтер-офицера Павла Визгина - жалованье 8 руб. 33 V коп. серебром, служителя Василия Ивановича Горлодерова - жалованье 2 руб. 85 % коп. серебром». Из бюджета уездного комитета было оплачено «мытье арестантского белья унтер-офицерской женой Лукерьей Симовой» [10].
Бюджет уездного комитета на 1 января 1847 г. состоял из «капитала, принадлежащего Обществу и хранящегося в кладовой Чебоксарского уездного казначейства, 325 руб. 63 % коп.; заработанного арестантами 3 руб. 76 % коп., а всего серебром 329 руб. 40 У коп.» [9].
Начиная с 1873 г. уездное отделение начи-
нает финансировать зарплату фонарщика, а также услуг прачки и банщика «за опарку арестантов» из расчета рубль в месяц [5].
На первоначальном этапе деятельности уездного комитета особую актуальность приобрело формирование кадрового состава тюремного замка. В 1847 г. Казанский губернский комитет Общества попечительного направил в Чебоксарский уездный комитет формулярный список на уволенного со службы из Свияж-ской инвалидной команды коллежского регистратора Ф.А. Винокурова для согласования его назначения на должность смотрителя Чебоксарского тюремного замка. Однако уездный комитет согласия на назначения не дал и 2 апреля 1847 г. на своем заседании постановил, что «состоящий при Чебоксарском тюремном замке надзиратель отставной унтер-офицер Григорий Парфенов с 1841 г. отправляет должность свою при похвальном поведении его с особенным усердием во всех отношениях и в никаких предосудительных поступках не замечен...» [11]. Было констатировано, что комитет назначение Ф.А. Виноградова на должность смотрителя «за полезное признать не может» и возвращает обратно формулярный список на него [11]. Так, в связи с неудовлетворительным отношением к своим обязанностям смотритель тюремного замка Онучин постановлением Чебоксарского уездного отделения Общества попечительного от 19 июня 1881 г. был освобожден от должности и заменен коллежским асессором В.П. Тихановским.
Стараниями членов Чебоксарского уездного отделения был наведен порядок в документальном оформлении при приеме арестантов в тюремный замок. Основанием для содержания арестанта под стражей являлся исполнительный лист мирового судьи. Была заведена специальная «Книга для записки арестантов, поступающих в Чебоксарский тюремный замок». В ней указывался: порядковый номер; дата поступления; ФИО арестанта; возраст; преступления, за которые содержится; от какого присутственного места заключен под стражу; приметы и рост преступника; состояние здоровья; когда и куда убыл; основание убытия.
Смотритель тюремного замка был обязан ежемесячно предоставлять в Чебоксарское уездное полицейское управление сведения об арестантах по специальной форме, где отражались данные о контингенте, кормовых деньгах, числе работающих арестантов и их заработках.
При освобождении арестанта из тюремного замка после отбытия наказания ему вручались личные документы, о чем составлялась расписка.
Уездное отделение тщательно соблюдало
требование нормативных документов о дифференцированном содержании арестантов учитывая возможности тюремного замка. Так, в годовом отчете уездного отделения отмечалось, что «в городовом тюремном замке подсудимые арестанты размещаются следующим образом: женщины от мужчин содержаться отдельно, классные чиновники также отдельно, по количеству содержащихся арестантов и по тесноте помещений встречались затруднения размещать их свободно по званию, возрасту, роду и важности преступлений, а равно и осужденных, отдельно от состоящих под судом и следствием» [5]. Для увеличения вместимости тюремного замка уездное отделение постоянно, начиная с 1860 г., ставило перед губернским комитетом вопрос о надстройке второго этажа, но получало отказ, так как губернский комитет планировал постройку нового здания Чебоксарского тюремного замка.
Несмотря на то что этапирование арестантов находились в ведении Чебоксарского уездного полицейского управления, уездное отделение Общества попечительного о тюрьмах косвенно участвовало в этом процессе, поскольку и начальник Чебоксарской команды внутренней стражи, и уездный исправник входили в число директоров уездного отделения и неоднократно вносили в повестки заседаний отделения вопросы, связанные с этапированием арестантов. Для постоянного размещения этапируемых арестантов отделение арендовало два частных дома.
Уездное отделение целенаправленно работало по совершенствованию дисциплинарной практики. На своем заседании 16 июня 1861 г. оно обсудило циркуляр начальника Казанской губернии от 08.06.1861 № 43 «Об объявлении извлечения из Инструкции к приложению к ст. 96 Устава о содержании под стражей», где излагались правила посещения арестантов и объявлялся перечень лиц, имеющих на это право. Было принято решение «объявить оное всем арестантам через прочтение им ... принять настоящие правила к неукоснительному исполнению и один экземпляр оных передать для сего смотрителю тюремного замка, а другой прибить на стену в караульной комнате» [1].
Казанский губернский комитет Общества попечительного 31 августа 1870 г. информировал Чебоксарское уездное отделение, а оно, в свою очередь, предписанием от 05.09.1870 № 122 довело до сведения смотрителя замка то, что «в некоторых тюрьмах арестанты выпускаются без конвоя в отдаленные от камер ретирадные места и для прогулок по двору, что
лишает часовых всякого значения и не только отымает у них возможность следить за арестантами, но и подвергает их случайностям нападения и насилия со стороны прогуливающихся арестантов». В связи с этим уездное отделение обратилось к Чебоксарскому воинскому начальнику со следующей просьбой: «сделать с Вашей стороны зависящие распоряжения, приказать кому следует при назначении караула в тюремный замок, каждый раз нижним чинам, чтоб они строго исполняли свои обязанности ... а также исполняли требования и распоряжения смотрителя замка.» [1].
16 сентября 1876 г. уездное отделение за № 218 отправило смотрителю тюремного замка предписание, что согласно уставу караульной службы у начальника караула должен находиться только ключ от ворот тюремного замка, а ключи от арестантских камер должны быть только у смотрителя замка. А на практике «в здании тюремного замка ключи от арестантских камер вопреки правилам находятся в руках караульного начальника» [7]. После вмешательства отделения ситуация с ключами была приведена в соответствии с правилами караульной службы.
8 августа 1890 г. на своем заседании уездное отделение рассмотрело направленный товарищем прокурором Чебоксарского участка Казанского окружного суда рапорт начальника Чебоксарской уездной тюрьмы о нарушениях, допущенных арестантами при производстве обыска в камере тюрьмы. После изучения всех обстоятельств дела было принято решение виновных арестантов подвергнуть «заключению в темную комнату на трое суток . и в уединенную комнату на одну неделю» [7].
21 марта 1896 г. товарищу прокурора окружного суда по Чебоксарскому уезду было направлено прошение крестьянки Чебоксарского уезда Богородской волости деревни Ка-рамышевой Масторы Гисматульевной Ахметь-зяновой с жалобой на оскорбления и побои, нанесенные ей младшим надзирателем Чебоксарской уездной тюрьмы Кириллом Ивановым при посещении ею в тюрьме мужа, арестанта из крестьян Чебоксарского уезда Богородской волости деревни Янгильдиной Мухамет - Занира Ахметьзянова. По данному факту уездным исправником, начальником тюрьмы и членами уездного отделения Общества попечительного была проведена служебная проверка, в ходе которой выяснилось, что Ахметзянова оговорила надзирателя по просьбе ее мужа, у которого во время обыска Кирилл Иванов изъял табак, тайно приносимый ей мужу.
В материалах комиссии было отмечено,
что «надзирателям внушено, быть вежливыми с посторонними лицами, поэтому нельзя допустить, что бы кто-либо из них позволил себе неприлично выразится по адресу посетителей, а тем более наносить . побои». В пользу невиновности Кирилла Иванова свидетельствовал и тот факт, что жалоба была написана грамотно и каллиграфическим почерком, а Ахметзянова была неграмотна и плохо владела русским языком. Комиссия пришла к выводу, что факты, изложенные в жалобе, не соответствуют действительности. Она рекомендовала начальнику тюрьмы не привлекать к ответственности надзирателя Кирилла Иванова [7].
Аналогичная комиссия была создана и для расследования другого инцидента, произошедшего 17 июля 1896 г. Уездный исправник В.И. Ефимов, будучи членом Чебоксарского уездного отделения, предоставил в губернское отделение материалы проверки по поводу нанесения побоев арестанту Дмитрию Кузьмину. В материалах было установлено, что 16 июня 1896 г. осужденный за кражу на восемь месяцев лишения свободы крестьянин Чебоксарского уезда деревни Апехтиной Дмитрий Кузьмин отказался выходить на «огульные работы по тюрьме», за что был посажен на двое суток в карцер. Во время водворения в карцер Кузьмин ругался, обзывал надзирателей, угрожал им и оказал сопротивление младшему надзирателю Антонову, часовому у карцера младшему надзирателю Федосееву и старшему надзирателю Захарову. В ходе проверки было установлено, что Кузьмин и ранее привлекался к дисциплинарной ответственности за нарушения режима. Комиссия в действиях персонала тюрьмы нарушений законодательства не усмотрела и приняла решение усилить воспитательную работу с арестантами [13].
Существенной проблемой в уездных городах было трудоустройство арестантов. Чебоксарское отделение в качестве факторов, препятствующих организации трудоустройства арестантов, отмечало, что арестанты в основном «мастерства не знают», а в силу «малой оплачиваемости задельного труда не вознаграждаются затраты, которые отделение обязано делать на вознаграждение наряжаемого караула» [6]. Обычно арестанты использовались на работах по благоустройству территории и ремонту здания тюремного замка, вывоза мусора, подвоза песка и глины для ремонта печей. В последующем усилиями директоров отделения в тюремном замке были организованы столярная и переплетная мастерские. Работы арестантов вне тюрьмы активизировались в 1899 г. на
строительстве Чебоксарского казенного винного склада № 3.
Серьезным препятствием для организации арестантского труда стало решение Военного министерства не наряжать конвои к арестантам, выведенным из тюрем уездных городов на работы. 28 января 1881 г. уездный воинский начальник проинформировал Чебоксарское уездное отделение, что «конвоя из местных команд к арестантам, высылаемым на работы из тюремных замков, впредь назначаться не будет». Подобная практика вскоре была отменена Главным тюремным управлением. 1 июня 1888 г. губернское правление, ссылаясь на письмо Главного тюремного управления от 20.05.1888 № 6579, «уведомило, что к выводу срочных арестантов, содержащихся в тюремных замках, на внешние работы и на расстояние даже свыше 10 верст препятствий не встречается, с тем, однако, чтобы тюремной администрацией принимались все необходимые меры к предупреждению побегов и чтобы арестанты высылались на работы не большими партиями, с круговой друг за друга ответственностью.» [2].
Вывод арестантов на расстояние более 10 верст допускался только «за надлежащим конвоем и при благоприятных условиях для окарауливания», под личную ответственность начальника тюрьмы и с разрешения местного исправника. В случае побега арестанта с внешних работ начальник тюремного замка обязан был немедленно проинформировать о побеге губернского тюремного инспектора, уездного исправника и товарища прокурора и организовать розыск бежавшего.
По инициативе Чебоксарского уездного отделения начальник тюрьмы А.Г. Малов ввел специальные дневники выводимых на работу арестантов, где отмечались все данные связанные с их трудоиспользованием. Аналогичные дневники были введены и для учета личных арестантских вещей. Инициатива была одобрена тюремным отделением губернского правления, и подобные дневники были введены в практику деятельности всех уездных тюрем губернии. За это А.Г. Малов удостоился весьма лестной оценки тюремного инспектора.
В 1906 г. титулярный советник А.Г. Малов был назначен на должность начальника Казанской пересыльной тюрьмы, а в 1910 г. он стал начальником Казанского исправительного арестантского отделения. 1 января 1911 г. указом императора по гражданскому ведомству он был награжден орденом Святой Анны 3 степени, а 4 февраля этого же года ему была вручена грамота Главного тюремного управления [12].
Члены Чебоксарского уездного отделения
Общества попечительного обязаны были регулярно посещать с проверкой тюремный замок и делать об этом отметку в специальной «Книге для расписки лиц, посещающих Чебоксарский тюремный замок». Книга нумеровалась и шнуровалась, скреплялась печатью уездного отделения Общества попечительного и подписью директора. Как следует из архивных документов, посещения были довольно часты, как правило, несколько раз в неделю. Обычно в книге указывалось, кто посетил замок, ставилась подпись посетившего, либо делалась развернутая запись, например: «1868 февраля 1 сего числа при посещении мной тюремного замка неисправностей не найдено и при окармлива-нии арестантов вся пища доброкачественного свойства. Директор (подпись)» [4]. Уездное отделение также вело журнал заседаний, где освещались вопросы, выносимые на обсуждение, текущие дела и принятые по ним решения. Обычно в месяц проводилось 5-6 заседаний. В журнале кратко излагалась суть вопроса и принятое по нему решение с подписями членов отделения.
К концу XIX в. по мере отстранения Общества попечительного от управления пенитенциарными учреждениями меняются и акценты в субъектном составе лиц, на которых возлагалась обязанность проверять тюремные учреждения. Согласно циркулярам Министерства внутренних дел № 117 от 17.09.1878 и от 09.04.1879 № 40 в уездных городах полицмейстер и уездный исправник обязаны были «регулярно, не реже чем через день, осматривать места нахождения арестантов, как бытовую, так и рабочую зону тюремного замка» и «иметь неослабное наблюдение за исполнением начальниками тюрем возложенных на них обязанностей» [12]. Циркуляром Главного тюремного управления от 29.11.1889 № 25 предписывалось в уездных тюрьмах завести специальные журналы для записи полицмейстером и исправником замечаний. Каждый начальник уездной тюрьмы губернии обязан был ежемесячно докладывать рапортом тюремному отделению Казанского губернского правления о количестве и времени посещений тюрьмы уездным исправником и о сделанных им замечаниях.
Входили в сферу влияния уездного отделения Общества попечительного и вопросы конвойной стражи. Так, 2 мая 1888 г. уездный воинский начальник обратился в уездное отделение и к начальнику тюрьмы с напоминанием о том, что в больнице содержатся пересыльные и срочные арестанты, «окарауливаемые нижними чинами 1 роты 86 резервного пехотного
батальона». Далее он разъяснял, что «вследствие требования Управления Начальника 19 местной бригады об освобождении от наряда в больницу караула от резервной роты просит уведомить его о возможности производить ока-рауливание . арестантов чинами местной тюремной стражи» [2].
Уездное отделение постоянно держало на контроле и вопросы координации деятельности администрации уездного тюремного замка с другими службами и органами. Так, 1 июля 1880 г. казанский губернатор секретным предписанием за № 1049 обязал Чебоксарское уездное отделение «сделать распоряжение, чтобы смотритель тюремного замка допускал начальников губернских жандармских управлений и их помощников к снятию с содержимых в замке бродяг и вообще арестантов, звание которых остается не обнаруженным, фотографических карточек...» [16].
1 сентября 1880 г. Чебоксарское уездное отделение получило от губернатора распоряжение обеспечить, чтобы «присяжные поверенные, помощники их, и вообще все защитники допускались к арестантам не иначе как по предъявлению на то ордера от г. Председателя Окружного Суда.». За нарушение установленного порядка смотритель подлежал «строжайшей ответственности» [8].
Чебоксарское уездное отделения Общества попечительного о тюрьмах ежегодно направляло в губернский комитет отчеты о своей деятельности. Отчет представлял собой перечень развернутых сведений по установленной схеме. Примером может служить отчет за 1872 г., где подробно освещались следующие разделы: «1. Состояние мест заключения. 2. О порядке размещения арестантов и о снабжении их одеждою, бельем, обувью и постелями. 3. Об устройстве хозяйственной части, хранении денежных сумм и расходе оных. 4. О духовном назидании и нравственном исправлении арестантов. 5. О содержании больных арестантов. 6. О занятии арестантов работами. 7. О содержащихся за казенные долги. 8. О малолетних детях при родителях арестантах. 9. О малолетних арестантах. 10. О пожертвованиях. 11. Вообще о действиях по улучшению положения тюремных арестантов. 12. Особые действия по разбору нищих. 13. О богадельни в городе Чебоксарах». К отчету прилагалась ведомость прихода и расхода сумм по Чебоксарскому тюремному отделению за 1872 г. В начале ведомости указывался «остаток денег на 1 января 1872 г. - 1171 руб., в том числе казенных сумм - 83 руб. 19 коп. и сумм в билетах Государственного Казначейства - 1088 руб.» [3].
Далее расписывались источники поступления денег: а) казенные суммы - 1016 руб. 69 У коп.; б) городские суммы - 315 руб.; в) частные суммы: ежегодный взнос от директоров - 20 руб., высыпано из кружек - 11 руб., пожертвовано частными лицами - 40 руб. 30 коп., проценты с билетов Государственного казначейства за год - 43 руб. 52 коп., предоставлено директором казначеем, купцом Шеи-ным, из собственных средств по недостатку частной суммы - 100 руб. Итого 2711 руб. 70 У коп.». Расписывались также статьи расходов: «а) из сумм казенных: на продовольствие арестантов - 781 руб. 45 коп., на покупку лаптей - 182 руб. 98 коп.; б) из сумм городских: на содержание замка - 195 руб., на жалование смотрителя - 120 руб.; в) из частных сумм: на содержание писца - 72 руб., на канцелярские материалы - 20 руб. 15 коп., на разные предметы по содержанию замка и арестантов - 122 руб. 67 коп. Всего израсходовано 1494 руб. 25 коп.». В конце ведомости указывался остаток средств на 1 января 1873 г. - 1217 руб. 45 У коп. и расшифровывалось, что в казенных суммах -129 руб. 45 У коп. и 1088 руб. в билетах Государственного казначейства» [13].
Завершал отчет уездного отделения «Список высочайше утвержденных директоров Чебоксарского уездного отделения Общества попечительного о тюрьмах». Необходимо отметить, что в его состав входили весьма уважаемые и влиятельные люди Чебоксарского уезда: «предводитель дворянства, коллежский советник Н.П. Граве; уездный исправник, надворный советник В.И. Ефимов; городской голова, потомственный почетный гражданин А.П. Астраханцев; благочинный первого округа Чебоксарского уезда, протоирей С.П. Богородицкий; уездный врач, коллежский советник С.М. Вишневский; товарищ прокурора Казанского окружного суда, коллежский советник М.А. Лазарев; уездный член окружного суда, коллежский советник П.Н. Алехин; городской судья, коллежский асессор А.Д. Бимакович; председатель земской управы, дворянин К.Л. До-несуров; купец 2-й гильдии П.Е. Ефремов» [3].
Помимо документации, которую вело уездное отделение, в тюремном замке отдельно еще велись журналы входящей и исходящей корреспонденции; книга учета заказов на арестантские работы; рабочие арестантские книжки; книга личных счетов арестантов; журнал прихода и расхода денежных сумм за арестантские работы; книга выдачи авансов; книга прихода и расхода надзирательских вещей; книга учета новых и доносочных вещей для пересыльных и местных арестантов; книга учета
арестантов; книга учета припасов; книга обысков; арестантские билеты, где учитывались имеющиеся у арестантов деньги, вещи и ценности; книга расхода дров. Контроль за правильностью ведения этой документации, помимо чинов уездной полиции и губернского отделения, возлагался на уездное отделение.
Резюмируя вышеизложенное, представляется возможным констатировать, что деятельность Чебоксарского уездного отделения Общества попечительного о тюрьмах, как и деятельность сотен аналогичных уездных отделений, сыграла ключевую роль в реализации пенитенциарной политики Российской империи. Уездные отделения Общества попечительного о тюрьмах, выступив первоначально как самые массовые субъекты благотворительно-филантропической пенитенциарной практики, позволили модернизировать пенитенциарную систему и привнести в ее деятельность элементы общественно-сословного воздействия. После того как потенциал общественно-благотворительного воздействия начал себя исчерпывать, трансформация губернских и уездных отделений Общества попечительного о тюрьмах в полуофициальные структуры за счет включения в их состав должностных лиц губернского и уездного уровня, представителей дворянского, земского и городского самоуправления, духовенства и купеческого сословия обеспечили нормальное функционирование пенитенциарной системы страны.
Децентрализованная пенитенциарная система, не имевшая до учреждения в 1879 г. Главного тюремного управления, даже единого общеимперского органа управления, с низкоквалифицированным тюремным персоналом и чинами стражи самостоятельно обеспечить требуемый уровень пенитенциарной практики были не в состоянии, особенно в период реформ Александра II. Только включенность в уголовно-исполнительный процесс губернских и уездных структур Общества попечительного о тюрьмах позволила пенитенциарной системе весьма успешно функционировать и противодействовать общеуголовной преступности. Об этом свидетельствует тот факт, что в начале 1917 г. в самый сложный и тяжелый период, накануне крушения империи в более чем 700 тюремных учреждениях, подведомственных Главному тюремному управлению, содержалось немногим более 120 тыс. арестантов, а во второй половине XIX в. этот показатель вообще равнялся 70-80 тыс. чел. [15].
Список литературы
1. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 185. Оп. 1. Д. 1. Л. 29, 33.
2. ГИА ЧР. Ф. 185. Оп. 1. Д. 158. Л. 22, 24, 26.
3. ГИА ЧР. Ф. 366. Оп. 1. Д. 2. Л. 16-17.
4. ГИА ЧР. Ф. 366. Оп. 1. Д. 48. Л. 1 об.
5. ГИА ЧР. Ф. 366. Оп. 1. Д. 74. Л. 9.
6. ГИА ЧР. Ф. 366. Оп. 1. Д. 85. Л. 31, 33.
7. ГИА ЧР. Ф. 366. Оп. 1. Д. 102. Л. 14, 17, 21, 21 об.
8. ГИА ЧР. Ф. 366. Оп. 1. Д. 127. Л. 87.
9. ГИА ЧР. Ф. 368. Оп. 1. Д. 7. Л. 14.
10. ГИА ЧР. Ф. 368. Оп. 1. Д. 8. Л. 23.
11. ГИА ЧР. Ф. 368. Оп. 1. Д. 10. Ч. 1. Л. 5, 7.
12. Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 2. Оп. 12. Д. 43. Л. 63.
13. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Т. 2. Д. 149. Л. 190193.
14. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Т. 2. Д. 326. Л. 2 об.
15.Памятники российского права: в 35 т. Т. 21. Памятники права Временного правительства / под ред. А.А. Демичева и Р.Л. Хачатурова. М.: Юрлитинформ, 2016. 248 с.
16. Сборник циркуляров, изданных по Главному тюремному управлению в 1879-1910 гг. Ч. 1. 1879-1895. СПб., 1911. С. 207.
References
1. Gosudarstvennyj istoricheskij arkhiv Chu-vashskoj Respubliki [The State Historical Archive of the Chuvash Republic (GIA of the Chechen Republic)]. F. 185. Op. 1. D. 1. L. 29, 33.
2. GIA ChR. F. 185. Op. 1. D. 158. L. 22, 24, 26.
3. GIA ChR. F. 366. Op. 1. D. 2. L. 16-17.
4. GIA ChR. F. 366. Op. 1. D. 48. L. 1 ob.
5. GIA ChR. F. 366. Op. 1. D. 74. L. 9.
6. GIA ChR. F. 366. Op. 1. D. 85. L. 31, 33.
7. GIA ChR. F. 366. Op. 1. D. 102. L. 14, 17, 21, 21 ob.
8. GIA ChR. F. 366. Op. 1. D. 127. L. 87.
9. GIA ChR. F. 368. Op. 1. D. 7. L. 14.
10. GIA ChR. F. 368. Op. 1. D. 8. L. 23.
11. GIA ChR. F. 368. Op. 1. D. 10. Ch. 1. L. 5, 7.
12. NatsionaFnyj arkhiv Respubliki Tatarstan. F. 2. Op. 12. D. 43. L. 63.
13. NA RT. F. 2. Op. 12. T. 2. D. 149. L. 190193.
14. NA RT. F. 2. Op. 12. T. 2. D. 326. L. 2 ob.
15. Pamyatniki rossijskogo prava [Monuments of Russian law]: v 35 t. T. 21. Pamyatniki prava Vre-mennogo praviteFstva / pod red. A.A. Demicheva i R.L. Khachaturova. M.: Yurlitinform, 2016. 248 s.
16. Sbornik cirkulyarov, izdannykh po Glavno-mu tyuremnomu upravleniyu v 1879-1910 gg. Ch. 1. 1879-1895. SPb., 1911. S. 207.
ПЕТРЕНКО Николай Иванович — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: petrenko@mail. ru.
PETRENKO, Nikolay Ivanovich - Doctor of Law, Professor, Head of the Department of Theory and History of State and Law. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of the Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: petrenko@mail.ru.
