CC BY
193
В.В. Казаченок
(КЮИ МВД России)
прохождение службы в тюремных учреждениях казанской губернии В XIX В. - начале XX ВВ.
В статье рассматривается порядок и условия прохождения службы в пенитенциарных учреждениях Казанской губернии в XIX в. - начале XX вв., раскрывается структура штатов тюремных учреждений, как в г. Казани, так и в уездах губернии. Прослеживается политика Главного тюремного управления на повышение качества несения тюремной службы в различных местах заключения.
Ключевые слова: служба, Казанская губерния, тюрьма, начальник, надзиратели, стража.
В XIX в. ведомственная принадлежность органов и учреждений пенитенциарной системы была разнообразна, существенно влияя на порядок расстановки тюремных штатов и замещения должностей кандидатами. Законодательное решение кадровых вопросов мест заключения до тюремной реформы 1879 г. имело, как правило, частный характер: численность штатов и материальное содержание должностей определялись в индивидуальном для каждого места заключения порядке. Казанская губерния не была исключением.
Государственная уголовно-исполнительная политика XIX в. способствовала развитию пенитенциарной системы в Казанской губернии. Руководство тюремными замками осуществлялось смотрителями, правовой статус которых регламентировался более тщательно. Помимо руководства, к основным штатным должностям пенитенциарной системы относились и чины тюремной стражи, осуществлявшие выполнение основной задачи тюрьмы - изоляцию преступников и пресечение их побегов, чем и определялось их преобладание в структуре тюремных должностей.
Однако, по выражению А.П. Соломона, надзиратель в 1830-е гг. представлял собой жалкое зрелище, ничем не отличаясь от арестантской массы. Он имел жалование 8 рублей в месяц при собственной пище и одежде.[1] Правовой статус нижних тю-
ремных чинов в первую половину XIX в. был весьма низок, что выражалось в отсутствии авторитета как у тюремных смотрителей, так и у арестантов.
В конце XIX в. осуществляется перестройка системы тюремных органов. В губернском городе Казани пенитенциарными учреждениями являлись: губернская тюрьма, центральная пересыльная тюрьма, исправительное арестное отделение, земский арестный дом, воспитательно-исправительный ремесленный приют (для малолетних). Казанский губернский тюремный комитет контролировал деятельность всех мест заключения в губернии и являлся местным органом Главного тюремного управления (далее ГТУ). В каждом из одиннадцати уездных городов Казанской губернии имелась уездная тюрьма, находящаяся под попечением Уездного тюремного отделения.[2]
Управление отдельными местами заключения гражданского ведомства и тюремной стражи подробно представлены в утвержденных Постановлением Государственного совета следующих правилах:
«1. Лица, управляющие отдельными местами заключения, и тюремная стража - состоят в ведении МВД по главному тюремному управлению.
2. Министр внутренних дел является главным начальником указанных выше лиц и тюремной стражи; ближайшее же заве-дывание ими вверяется: общее по всей Им-
перии - начальнику главного тюремного управления, а местное в каждой губернии или области - губернатору или начальнику области, по принадлежности.
3. Управление отдельными местами заключения составляют: а) начальники тюрем и их помощники; б) помощницы начальников тюрем или смотрительницы, заведывающие женскими отделениями; в) состоящие при сих местах священники, дьяконы и псаломщики и г) врачи, фельдшеры и фельдшерицы.
4. Тюремная стража состоит из: а) старших и младших тюремных надзирателей и б) старших и младших надзирательниц - для надзора за содержащимися женского пола.
5. Не имеющим военных чинов должностным лицам управления отдельными местами заключения, а именно начальникам тюрем и их помощникам присваивается особая форма обмундирования и вооружения. Оружием и боевыми патронами указанные чины снабжаются с военных складов за счет сметных сумм МВД.
6. Тюремные надзиратели назначаются и увольняются начальниками мест заключения и состоят в полном их подчинении.
7. Тюремным надзирателям и надзирательницам, исправно и беспорочно прослужившим в страже пять лет, назначенный им оклад содержания увеличивается на одну треть, прослужившим десять лет - прибавляется к окладу еще одна треть, а прослужившим пятнадцать лет - назначается за дальнейшую службу двойной оклад содержания.
8. Начальники тюрем, их помощники и помощницы пользуются сокращенными сроками выслуги на пенсию, по расчету 25 лет службы за 35 лет. Тюремным надзирателям принадлежит равным образом право на пенсию» и др.[3]
Управление местами заключения г. Казани осуществлялось в соответствии с общероссийскими правилами. Состав администрации тюремных учреждений был идентичен для всех мест заключения и состоял из начальника и его помощника. Различия были только в количестве тюремной стражи и обслуживающего персонала. Тюремная стража Казанской губернской тюрьмы состояла из
двух старших надзирателей (один из них при тюремной больнице), пятнадцати младших надзирателей и двух надзирательниц. Надзор Казанского исправительного отделения состоял из 17 надзирателей. Начальник отделения наблюдал и делал распоряжения по всем частям управления: хозяйства, надзора и внутреннего порядка, руководил арестантскими работами. Помощник заведовал полицейской частью в отделении, следил за чистотой и порядком, за приготовлением пищи арестантам, а также за работами в мастерских с ведением надлежащей отчетности. Старший надзиратель, помимо наблюдения за общим порядком в отделении и за исправным несением службы младших надзирателей, заведовал цейхгаузом доносочных и собственных арестантских вещей. Из двух хозяйственных надзирателей один заведовал хозяйством и имел на хранении съестные припасы, а другой - мастерскими. Среди шести постовых надзирателей один состоял при конторе, один - привратник, четыре выводных для внешних работ и два запасных.[4]
Устройство и управление уездными тюрьмами было аналогично губернскому. Как правило, администрация уездной тюрьмы состояла из начальника и надзирателей, число которых зависело от численности заключенных и колебалось от 6 до 15. В наиболее крупных уездных тюрьмах в помощь начальнику назначался помощник (например, в Чистополе и Лаишево).
Начальнику уездной тюрьмы принадлежала административная власть. Он ведал общими вопросами хозяйства, надзора и внутреннего порядка, а также руководил арестантскими работами. Учитывая, что в уездных тюрьмах старший надзиратель в отсутствие начальника тюрьмы является его заместителем и что лицо, несущее эти обязанности, должно быть трезвого и безупречного поведения, опытное, исполнительное и вполне заслуживающее доверия своего непосредственного начальства, тюремное отделение распорядилось замещать вакантные должности старших надзирателей с «большой осмотрительностью» и преимущественно из лиц персонала тюремной стражи, заслуживающих доверия.[5]
В случае болезни или отпуска начальника уездной тюрьмы его обязанности, как правило, исполнял полицейский чиновник. Так, в феврале 1892 г. исполнение обязанностей начальника Мамадышской уездной тюрьмы было возложено на регистратора Полицейского управления П.П. Бенедиктова, в марта того же года назначенного на должность помощника Казанского губернского тюремного инспектора.[6]
Численность штатного состава администрации мест заключения в большей степени зависела от количества мест заключения и числа заключенных. В связи с отменой ссылки по закону 10-12 июня 1900 г. и заменой ее в большинстве случаев лишением свободы, численность срочных арестантов в местах заключения стала расти. Поэтому Главное тюремное управление (далее - ГТУ) стремилось к увеличению численности тюремной стражи (на каждые 20 арестантов должен был выделяться один надзиратель).[7] Вопрос об увеличении численности тюремной стражи обсуждался на заседаниях Общества попечительного о тюрьмах. Например, в журнале заседаний Чистопольского уездного отделения общества попечительного о тюрьмах (1887-1896 гг.) говорилось о необходимости увеличения числа младших тюремных надзирателей на 15 человек и увеличения им содержания со 120 руб. до 150 руб. в год.[8]
Благодаря настойчивым прошениям Казанского губернатора, циркуляром ГТУ от 18 января 1895 № 719 в тюрьмах Казанской губернии добавлены: в Казанской губернской тюрьме один младший надзиратель с окладом в 180 руб. и 275 руб. в год на канцелярию тюрьмы; в Спасской уездной тюрьме один младший надзиратель с окладом в 150 руб., одна надзирательница с окладом в 120 руб. и 25 руб. в год на расходы по канцелярии тюрьмы; в Чистопольской уездной тюрьме 180 руб. в год на канцелярию.[9]
Надзиратели при исполнении служебных обязанностей должны были носить форменную одежду. Циркуляром ГТУ от 12 августа 1893 г. № 10 нижним чинам во время состояния на службе в учреждениях гражданского ведомства было разрешено носить на
форменной одежде наружные отличия, полученные им за сверхсрочную службу. [10]
При исполнении своих служебных обязанностей надзирателям выдавалось оружие, использовавшееся в соответствии с инструкцией о порядке обращения надзирателей мест заключения с револьверами, направленной 26 января 1885 г. Казанским губернским правлением в Казанский губернский тюремный комитет. В инструкции указывалось, что надзиратели, находящиеся на постах внутри тюремных помещений, а также при сопровождении арестантов по городу или на работы вооружаются револьверами. Надзиратели должны были уметь пользоваться револьверами, запасные патроны к револьверам хранились под замком в конторе места заключения и выдавались по мере действительной необходимости. Револьверы могли применяться только в следующих случаях: 1) для запугивания охраняемого лица или поста; 2) для защиты самого себя; и 3) против арестанта, совершающего побег. [11]
Предусматривалось несколько категорий надзирателей. К обязанностям «наружного надзирателя» относилась охрана тюрем, в т.ч. и от передачи сообщений и передач с «воли». «Выводные надзиратели» должны были сопровождать заключенных на прогулках, во время мытья в бане, обучения в школе и т.д. «Хозяйственные надзиратели» наблюдали за арестантами при производстве внутренних работ. Имелись также «надзиратели при посторонних» - в их обязанности входило наблюдать за арестантами, находящимися в больницах (не тюремных).
Деятельность тюремных служащих, тесно связанная с рядом хозяйственных операций, всегда привлекала к себе зоркое внимание общества и печати. В целях предупреждения нареканий и стремясь поставить на должную высоту служебную честь и достоинство чинов ведомства, начальник ГТУ указал: 1) не приобретать для своих личных нужд никаких предметов у поставщиков тюремного ведомства в данной местности; 2) не покупать из тюремных учреждений продуктов, таких как выпекаемый в тюремных пекарнях хлеб, овощи с тюремных огородов, молоко с находящихся при местах заключения ферм
и т.п.; 3) не содержать при местах заключения принадлежащих тюремным служащим домашних животных и птиц; 4) воздерживаться от заказов в тюремных мастерских каких-либо изделий для личных нужд, а в случаях исключительной необходимости таких заказов принимать все меры к немедленной уплате денег по расценкам, установленным в данной мастерской.[12]
В пенитенциарных учреждениях на тюремного служащего составлялся послужной список установленного единого образца, в который вносились сведения по следующим разделам:
I. Звание, имя, отчество, фамилия, должность, возраст, вероисповедание, знаки отличия;
II. Место приписки, а также состоял ли прежде на государственной службе: военной или гражданской (если прежде служил, то следует выписать прохождение им службы);
III. Был ли в походах против неприятеля и в самих сражениях, когда;
IV. Получает ли за прежнюю службу пенсию и какую именно;
V. Служба по тюремному ведомству с указанием, когда и на какую должность назначен, какой, когда и откуда получал оклад содержания; когда и в каком размере удостоен добавочным содержанием; был ли в отпуске (не менее недели) и когда; был ли чем награждаем и когда; когда и почему уволен;
VI. Был ли под следствием и судом, подвергался ли дисциплинарным взысканиям;
VII. Семейное положение: имя, отчество жены, имена и даты рождения детей. Находятся ли жена и дети при нем, какого они вероисповедания.[13]
Послужные списки надзирателей с ведомостью о деньгах ежегодно представлялись в тюремное отделение Казанского губернского правления для рассмотрения вопроса о выплате им добавочного содержания за выслугу лет. Списки прошнуровывались, пронумеровывались и скреплялись печатью начальника тюрьмы.
Согласно ведомости о деньгах 1895 г., в тюрьмах г. Казани (Казанской губернской тюрьме и Центральной пересыльной тюрьме) старшие надзиратели получали штат-
ное жалованье из казны в размере 240 руб. в год, младшие надзиратели - 180 руб. в год. Кроме этого, они получали так называемое «добавочное содержание» за выслугу лет (5 лет, 10 лет, 15 лет). При выслуге 15 лет добавочное содержание у старшего надзирателя составляло 240 руб. в год, при выслуге 10 лет - 160 руб., при выслуге 5 лет - 80 руб. соответственно. У младших надзирателей добавочное содержание рассчитывалось аналогично исходя из штатного жалованья. В исправительном арестантском отделении г. Казани размер добавочного содержания исчислялся несколько иначе. Так, старший надзиратель получал добавочное жалование 200 руб. в год, при штатном жаловании 240руб. в год, младшийнадзиратель 1 разряда
- 180 руб., при штатном жаловании 200 руб., младший надзиратель 2 разряда - 180 руб., при штатном жаловании 180 руб. в год.[14]
В уездных тюрьмах размер жалования тюремной стражи был немного ниже: старший надзиратель получал 180 руб. в год, младший - 120 руб. Добавочное содержание также исходило из суммы жалования и количества выслуженных лет. Старший надзиратель при выслуге 5 лет получал добавочного содержания - 60 руб., при выслуге 10 лет
- 120 руб., а при выслуге 15 лет - 180 руб. Аналогично рассчитывалось добавочное содержание младшего надзирателя: за 5 лет -40 руб., 10 лет - 80 руб., 15 лет - 120 руб.[15]
Параллельно с ростом чинов тюремной стражи в Казанской губернии прогрессирует их материальное положение. Месячное жалование начальника уездной тюрьмы, например в Мамадыше, в 1916 г. составляло 24 руб. 25 коп., помимо этого, выплачивались столовые 24 руб. 25 коп. и канцелярские деньги (в январе сумма составляла -8 руб., в феврале - 15 руб.), в совокупности в год выходило более 700 руб. У старшего надзирателя жалование составляло 300 руб. в год, у младшего надзирателя - 240 руб., но без остальных выплат.[16]
Несмотря на повышение денежного содержания тюремным чинам, в целом материальное положение, особенно надзирательского состава, признавалось не совсем благополучным, что создавало проблемы с комплек-
тованием тюрем. Поэтому губернские власти по мере возможности пытались своими силами облегчить материальное положение тюремной администрации посредством предоставлении казенной квартиры. Губернские и уездные пенитенциарные учреждения должны были обязательно включать в себя: жилые помещения для управленческого персонала; помещения, предназначенные для потребностей административной тюрьмы; собственно арестантские камеры; хозяйственные помещения и больницу.
Новелла о проживании «чинов управления и надзора» была достаточно конструктивной, поскольку позволяла оперативно решать любые возникающие в тюремном учреждении проблемы. Квартиры для персонала создавались таким образом, чтобы не было непосредственной связи (разного рода коридоров, тамбуров и т.д.) с другими тюремными помещениями.
Хорошая обеспеченность казенными квартирами была в губернских тюремных учреждениях, из-за переполненности камер заключенными не все уездные тюрьмы могли позволить выделить отдельные обособленные помещения для своих сотрудников. Подробные сведения о количестве служащих пенитенциарных учреждений Казанской губернии, которым были предоставлены казенные квартиры, представлены в таблице.[17]
Однако не все тюремные служащие относились к казенным квартирам с должным уважением. При проверке мест заключения в 1914 г. было выявлено, что некоторые чины тюремной администрации и надзора содержат в занимаемых ими казенных помещениях своих родственников как квартирантов, а иногда и посторонних лиц, что приводило к лишним расходам казны на отопление, воду и содержание зданий. С целью пресечения подобной практики 5 января 1915 г. ГТУ издало циркуляр № 2 с требованием размещения в казенных квартирах лишь родственников нуждающихся в материальной помощи тюремных служащих, а из посторонних лиц - только «состоящих в услужении». Исключение из установленного порядка могло быть допущено только с разрешения губер-
наторов, начальников областей и градоначальников или тюремного инспектора.[18]
Одной из главных проблем обеспечения эффективности работы пенитенциарных учреждений не только Казанской губернии, но и России в целом, было отсутствие специально подготовленных кадров для службы в тюремном ведомстве. По результатам ревизии уездных тюрем Казанской губернии губернским тюремным инспектором в 1900 г. было отмечено, что в некоторых тюрьмах старшими надзирателями служат малознающие и совершенно не опытные в тюремной службе люди. Данные факты отмечались не только в отношении чинов тюремной стражи, но и руководящего состава пенитенциарных учреждений. Так, в 1867 г. Казанский губернатор, делая доклад в Губернском правлении, отметил, что смотритель Цивильского тюремного замка «не знает и не понимает своих обязанностей и по умственным своим способностям никогда и не будет их знать».[19] Впервые к проблеме профессиональной подготовки тюремных служащих обратился русский исследователь Н.М. Ядринцев, который подчернул: «Для всего этого мы полагаем необходимым, чтобы при назначении начальников и смотрителей тюрем был положен известный образовательный ценз или специальный экзамен ... желательно, чтобы у нас были применены те же заботы к специальному образованию смотрителей и наблюдающих за преступниками, как это делается в Германии и Англии».[20]
С этой целью была создана Казанская школа стражников, программа которой включала в себя 7 отделов, посвященных изучению Закона Божия; общий отдел, включавший понятия о государстве, правительстве, верховной власти, законе, административном устройстве губернии и уезда; полицейскую часть; судебные части для стражников и урядников; строевую часть; ветеринарию и медицину.[21] Тем самым предполагалось подготовить персонал пенитенциарных учреждений, имеющий высокий морально-нравственный и профессиональный уровень. Однако до конца существования школы стражников она почти не финансировалась и не поддержива-
Таблица.
Ведомость о количестве чинов тюремной стражи, пользующихся казенными
квартирами в 1908 г.
наименование мест заключения Общее число чинов стражи Число надзирателей и надзирательниц, пользующихся семейными квартирами в тюремных зданиях Число комнат, отведенных под квартиры
несколько семейств в одной комнате По одному семейству в каждом обособленном помещении
старших младших старших младших старших младших
Казанское исправительное арестантское отделение 2 28 6 2 22 29
Казанская губернская тюрьма 3 27 1 11 1 1 11
Казанская пересыльная тюрьма 1 17 9 1 8 14
Козмодемьянская уездная тюрьма 1 5
Лаишевская 1 10
Мамадышская 1 7
Свияжская 1 8 1 1 3
Спасская 1 10 1 3
Тетюшская 1 8
Царевококшайская 1 5
Цивильская 1 7 1 2
Чебоксарская 1 5 1 1 2
Чистопольская 1 12 6 1 3
Ядринская 1 5
итого: 17 154 1 32 9 33 67
171
лась властями. Вследствие этого ее основная задача так и не была выполнена.
С усложнением задач пенитенциарной системы начинают вырабатываться и особые требования к тюремным чинам. При ГТУ с 1 мая 1917 г. учреждаются трехмесячные бесплатные пенитенциарные курсы для специальной подготовки лиц, желающих посвятить себя службе в пенитенциарной системе. В число слушателей принимались лица с высшим или средним образованием, преимущественно офицеры и солдаты-инвалиды, а также с разрешения начальника ГТУ лица, занимающие уже должности по тюремному ведомству. Последним могли выдаваться суточные деньги.[22]
Для улучшения качества прохождения службы тюремной стражи Уфимским полицмейстером, бывшим смотрителем местного тюремного замка Макаровским в 1890 г. был изобретен аппарат для проверки бдительности тюремных надзирателей и лиц, обязанных контролировать их при обходах тюрьмы, за который ему комитетом Казанской научно-промышленной выставки была присуждена серебряная медаль.
Аппарат состоял из обыкновенных стенных часов, в верхней части которых, запираемой ключом, заключен в горизонтальном положении круглый ящик (барабан), разделенный перегородками, сходящимися радиусами на 48 клеток, по числу четвертей часа
в полусутках; над этим ящиком, не касаясь его и выходя наружным концом из футляра часов, помещалась вертикальная трубка.
Круглый ящик двигался силою механизма часов, соразмерно с их ходом и делался полный круг в течение полусуток, причем каждая из 48 клеток оставалась под нижним отверстием трубочки в течение четверти часа, и в этот промежуток времени стоящий на посту дежурный надзиратель должен был положить в верхнее отверстие трубки один из выдаваемых ему шариков, который и попадал в одну из клеточек, соответственно времени его опущения. Отсутствие такого шарика в какой-либо из клеток указывало на ненадлежащее исполнение обязанностей надзирателя, и т.к. на клетках барабана были поставлены цифры (от 1 до 12), то время этой неисправности могло быть определено с точностью до 1/4 часа. Таким же способом можно было производить и проверку лиц, обязанных посещать помещения, где стояли аппараты, которым для удобства контроля, могли выдаваться шарики других цветов.
Кроме этого способа, бдительность ревизующих лиц можно было проверить еще посредством несложного приспособления, сделанного на том же аппарате и состоящего из телеграфной ленты, обмотанной вокруг того же барабана и выходящей из прикрепленной вблизи его катушки; прорезь в футляре, закрывающем барабан, открывала незначительную ее часть и давала возможность ревизующему написать на ней свою фамилию. А так как внутренняя сторона ленты, движущейся вместе с барабаном, разграфлена на 48 частей, по числу четвертей часа в полусутках соответственно с делениями, проставленными на клетках барабана, то и время контроля этих лиц могло быть определено с той же точностью.
Цена аппарата с приложением 50 цветных шариков и 5 штук контрольных лент составляла 15 руб. (с внутренним маятником) и 13 руб. (с наружным) и рекомендовалась ГТУ для использования в каждой тюрьме.[23]
В целях контроля со стороны губернского начальства как за деятельностью начальников полиции по отношению к надзору
за тюрьмами, так и за исполнительностью и степенью усердия к своим обязанностям начальников тюрем начальник ГТУ Гал-кин-Враской циркуляром № 25 от 29 ноября 1889 г. [24] постановил завести в тюремных конторах книги, в которых посещающие тюрьму излагали бы свои замечания. Книги эти по местам заключения губернских городов представлялись губернатору еженедельно, а по уездным, выписками с объяснением начальников тюрем - ежемесячно или же в указанный им срок.
Вместе с тем для установления наблюдения за действиями начальников тюрем начальник ГТУ предложил завести еще две книги. В одной записывались взыскания, налагаемые на арестантов, с пояснением проступка, за который арестант наказывался, в другой книге отмечались взыскания, налагаемые начальниками тюрем на тюремных надзирателей, также с показаниями действий последних, по поводу которых последовало взыскание.
Тюрьмы Казанской губернии регулярно посещались уездными исправниками, их помощниками и полицмейстерами. Как правило, в рапортах начальников тюрем о посещении их мест заключения указывалось, что замечаний на нарушения правил о порядке содержания в тюрьме арестантов сделано не было.
Однако, как показывала практика, тюрьмы посещались нерегулярно, за что виновные лица наказывались. Так, 06.02.1891 г. в Казанском губернском правлении во время заслушивания доклада о посещении тюремных учреждений Лаишевский уездный исправник получил замечание за то, что в январе месяце он посетил Лаишевскую тюрьму только 8 раз. О посещениях каждый начальник тюрьмы докладывал рапортом Казанскому губернатору ежемесячно.[25]
Во время несения дежурства тюремными надзирателями наклеивались контрольные ленты в специально отведенную для этого книгу, в которой указывались номер поста, дата и фамилии надзирателей.
В случаях нарушения служебной дисциплины в местах заключения к тюремным чинам применялись дисциплинарные
взыскания. Например, в июне 1892 г. исполняющий должность начальника Чистопольской тюрьмы Власов, столоначальник полицейского управления, донес тюремному инспектору, что находящийся в отпуске начальник тюрьмы Кузнецов вмешивается почти каждый день в тюремные дела, посещает тюрьму в пьяном виде, дает арестантам недокуренные им папиросы, ругает надзирателей неприличными словами, одного из них толкнул в грудь. При этом он просил привлечь Кузнецова к ответственности. По данному случаю было сформировано дело, в котором подшиты объяснения, взятые у Кузнецова, Власова и персонала тюрьмы. Однако, рассмотрев материалы дела, Казанское губернское правление определило жалобу Власова, как не подтвердившуюся, оставить без последствий, а Власову и Кузнецову объявить выговор.[26]
В целях стимулирования личного состава пенитенциарных учреждений широко практиковалось поощрительное производство посредством награждения орденами, медалями, выдачи денежных премий и др. Так, начальник Казанской губернской тюрьмы Павел Константинов Лобанов за период службы в должности начальника был награжден орденом Св. Станислава 3 ст. -06.12.1895 г., 02.02.1896 г. получил серебряную медаль в память царствования Александра III, 06.10.1897 г. ему пожалована за труды по первой всеобщей переписи населения Российской империи темно-бронзовая медаль, для ношения на груди на ленте из государственных цветов.[27]
Все тюремные надзиратели освобождались от призыва из запаса в армию, на флот и от службы в государственном ополчении. Они также не подлежали явке на учебные сборы. В этом случае представлялись именные списки о чинах запаса, освобождаемых от призыва с представлением надлежащего о том удостоверения.[28] Начальники же
тюрем из нижних чинов запаса согласно п. 1 ст. 237 Устава о военной повинности (изд. 1886 г.) на поверочные сборы не призывались, но от призыва на действительную военную службу не освобождались.
При увольнении в отставку тюремные служащие подавали прошение на имя начальника тюрьмы, который, в свою очередь, направлял его в Тюремное отделение Казанского губернского правления со своим рапортом, в котором характеризовал старшего надзирателя и ходатайствовал о назначении ему пенсии в соответствии с выслугой лет. Кроме того, сотрудник имел право на освидетельствование врачебным отделением губернского правления в порядке с. 160 Пенсионного устава для получения им пособия за службу. В ГТУ направлялись медицинское свидетельство о болезни уволенного в отставку, послужной список, прошение о ходатайстве пенсии за службу, а также ведомость по форме и список сведений, требуемых при представлении к пенсии и расчет о дополнительных пенсионных вычетах, подлежащих производству при назначении пенсии. Так, бывшему ст. надзирателю М.С. Пятницыну за 25-летнюю службу была назначена пенсия в размере 120 руб., с вычетом 6 р. 50 к. с рассрочкой платежа на 5 лет.[29]
Таким образом, на фоне усложнения задач пенитенциарной системы в XIX - начале XX вв. в тюремных учреждениях Казанской губернии прослеживается тенденция увеличения численности тюремного персонала и повышения требований, предъявляемых к кандидатам на тюремные должности, что считалось одним из основных путей совершенствования практики исполнения наказаний. Прохождение службы в тюремном ведомстве сопровождалось постепенным улучшением материального положения и стимулировалось различного рода поощрениями.
литература
1. См.: Саломон А.П. Тюремное дело в России. СПб. ,1898. С.7.
2. Национальный архив Республики Татарстан (далее - НА РТ). Ф.2. Оп. 12. Д. 1528. Л. 258-260.
3. НА РТ. Ф. 416. Оп. 1. Д. 134. Л. 20.
4. См.: Отчет попечительства над Казанским исправительным арестантским отделением за 1900 год. Казань: Типография Губернского правления, 1901. С.25-26, 35.
5. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 82. Л. 70.
6. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 932. Л. 2,3,7, 48.
7. См.: Детков М.Г. Наказание в царской России. Система его исполнения. М., 1994. С.114.
8. НА РТ. Ф. 816. Оп. 1. Д. 1. Л. 67.
9. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 35. Л. 5-6.
10. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 1430. Л. 179.
11. НА РТ. Ф. 416. Оп. 1. Д. 97. Л. 7,8.
12. НА РТ. Ф. 2 Оп. 12. Д. 520. Л. 1-4.
13. Послужной список младшего надзирателя Казанского исправительного арестантского отделения Мухамет Валея Мухаметзянова / НА РТ Ф. 2. Оп. 12. Д. 36. Л. 7-10.
14. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 37. Л. 6, 55-66.
15. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 1447. Л. 1-107.
16. НА РТ. Ф. 698. Оп. 1. Д. 5. Л. 1-6.
17. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 317.
18. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 518. Л. 1.
19. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 82. Л. 70; НА РТ Ф. 386. Оп. 1. Д. 73. Л. 11.
20. Ядринцев Н.М. Русская община в тюрьме и ссылке. С.-Петербург, 1872. С.78.
21. Программа курса Казанской школы стражников. Казань, 1914.
22. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 755. Л. 4.
23. НА РТ Ф. 2. Оп. 12. Д. 5. Л. 18.
24. НА РТ. Ф. 522. Оп. 1. Д. 162. Л. 3.
25. НА РТ Ф. 2 Оп. 12. Д. 1415. Л. 19.
26. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 1434. Л. 33-52.
27. НА РТ Ф. 816. Оп. 1. Д. 1. Л. 73; НА РТ Ф. 2. Оп. 12. Д. 20. Л. 5; Там же. Д. 1516. Л. 3-6, 15.
28. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 47. Л. 94.
29. НА РТ. Ф. 2. Оп. 12. Д. 490. Л. 1-22.
