CC BY
67
Н. И. Илиев,
Тульский государственный педагогический университет
им. Л. Н. Толстого М. Ю. Барабанова
Тульский государственный педагогический университет
им. Л. Н. Толстого
ДЕТСКОЕ ОТНОШЕНИЕ К СМЕРТИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В данной статье рассмотрены проблемы психологического воздействия смерти на ребенка и отражение данного вопроса в произведениях русской классической литературы. Проанализированы произведения таких авторов, как И. С. Шмелев, Л. Н. Толстой, Л. И. Чарская, К. В. Лукашевич, В. Г. Короленко и выявлены основные характеристики эмоционального состояния ребенка, столкнувшегося со смертью, а также стилистические и языковые средства выражения этого состояния в тексте. В результате анализа автором доказывается, что смерть близкого человека для ребенка становится не просто стрессовой ситуацией, а границей, на которой заканчивается детство и начинается взрослая жизнь.
Ключевые слова: Психология, детское восприятие, внутренний мир ребенка, проблема детского восприятия смерти.
N. I. Iliev
Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University
(Tula, Russia) M. Yu. Barabanova Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University
(Tula, Russia)
CHILDREN'S ATTITUDE TO DEATH IN RUSSIAN LITERATURE
This article deals with the challenges of psychological impact of death on a child and the reflection of this issue in the Russian classical literature works. The paper analyzes works of such authors as I. S. Shmelev, L. N. Tolstoy, L. I. Charskaya, K. V. Lukashevich, V. G. Korolenko. It identifies the main characteristics of the emotional state of the child faced with death, as well as stylistic and linguistic means of expression of this state in the text. As a result of the analysis, the author proves that the death of a loved one for a child becomes not just a stressful situation, but the border on which childhood ends and adult life begins.
Keywords: Psychology, children's perception, child's inner world, children's perception of
death.
DOI 10.22405/2304-4772-2019-1 -3-210-216
Внутренний мир человека, его мысли и эмоции издавна являются одной из основных тем художественной литературы. Восприятие человеком окружающей действительности, трансформация его сознания под воздействием внешних факторов затрагивается в произведениях любой жанровой принадлежности. Быть может, сама художественная литература как явление и была создана для того, чтобы объяснить тайны человеческого сознания.
В раскрытии этих тайн отечественной литературе принадлежит особое место. Произведения русских авторов наполнены множеством деталей, оттенков и переплетений, складывающихся в единую картину эмоционально -чувственного состояния героя.
Герой в русской литературе представлен разной временной локализацией, разными социальными, возрастными и тендерными группами. Русские писатели традиционно уделяли большое внимание раскрытию внутреннего мира своих персонажей, но с особым вниманием относились к описанию душевных переживаний персонажей-детей, что обусловлено многогранностью, непосредственностью, оригинальностью, эмоциональностью детского восприятия действительности.
Для ребёнка характерно радостное, позитивное отношение к жизни, умение сохранять оптимизм даже в самых печальных, порой трагических обстоятельствах. Именно поэтому перед писателем, решившимся показать отношение персонажа - ребёнка к смерти, и особенно к смерти близкого и дорогого человека, стоит чрезвычайно сложная задача.
Пожалуй, первым литератором, поставившим её и успешно справившимся с её решением, был Л. Н. Толстой в повести «Детство».
Герою повести Николеньке 10 лет. Ему предстоит пережить смерть горячо любимой матери. Эта потеря воспринимается им очень тяжело. Первой реакцией Николеньки является отрицание, переходящее затем в страх. Но неожиданность смерти матери значительно усиливает именно отрицание, что в тексте повести обозначается акцентированием постоянного пребывания героя на грани сна и реальности.
Николенька находится в состоянии большой растерянности, страдает от перепадов эмоций, от ощущения нереальности происходящего. Не сталкиваясь со смертью никогда прежде, он не знает, как себя правильно вести; наблюдая за реакцией окружающих, мальчик старается театрально продемонстрировать всем свое страдание и опустошенность, чтобы не выглядеть бесчувственным и равнодушным. Во многом это является следствием и подлинного страха, охватившего его при виде почившей матери. После похорон, однако, он сам признается себе в своем тщеславном желании покрасоваться страданием. Однако взглянув на старую нянюшку Наталью Савишну, утратившую всякую волю к жизни, истинно, без показного трагизма горевавшую о потере своей воспитанницы, Николенька обретает первый и, по его словам, наиболее важный толчок к дальнейшему развитию своей личности. На морально -этическом уровне он испытывает отвращение к человеческому лицемерию и нежеланию быть самим собой даже при встрече со страшным горем.
Общая картина восприятия смерти Николенькой сходна с той, что описывается в романе И. С. Шмелева «Лето Господне».
Маленькому Ване всего 6 лет. В течение многих дней он наблюдает за тем, как его любимый и любящий, молодой, раньше всегда весёлый и сильный отец медленно угасает от болезни. Последовательно периоды надежды на выздоровление сменяются моментами отчаяния. Первые становятся все короче,
последние - длиннее. Наконец, наступает понимание того, что смерть неизбежна. Отец умирает дома, в окружении родных.
Смерть отца становится для мальчика не только жестоким ударом судьбы, но и причиной, подтолкнувшей его к принятию и развитию внутри себя идеи непредсказуемости и неизбежности Божьей воли, с которой можно лишь безропотно смириться.
Если до кончины отца Ваня верил в бессмертие души только лишь потому, что ему об этом рассказывал любимый и уважаемый им наставник, старик Горкин, то после эта вера обрела истинную силу. Это обусловлено надеждой на то, что отец не исчез бесследно, а обрел новую жизнь на небесах, и взирает оттуда на своего сына.
Ваня в своем столкновении со смертью проходит путь от страха и отрицания случившегося до принятия и личностного перерождения во многом благодаря поддержке и любви своего старшего друга и воспитателя Горкина.
Сравнив роман Ивана Сергеевича Шмелева «Лето Господне» и повесть Льва Николаевича Толстого «Детство», можно четко проследить сходство реакции двух главных героев, мальчиков Вани и Николеньки, на потерю одного из родителей.
Наблюдая за развитием сюжета обоих произведений, мы видим, что мальчики до момента непосредственного столкновения с трагедией не имеют четкого представления о том, что являет собой смерть. Оба воспитываются в православных традициях, и смерть воспринимается ими как нечто таинственное, нечто такое, что ожидает каждого человека по окончании его земного пути, однако далекое и непонятное. Во многом именно поэтому момент встречи лицом к лицу со смертью становится для них потрясением, коренным образом преображающим их восприятие жизни.
Повесть Владимира Галактионовича Короленко «В дурном обществе» также затрагивает тему переживания смерти детьми. В этом произведении речь идет о том, как ребёнок переживает смерть близкого друга-ровесника.
В отличие от героев И. С. Шмелёва и Л. Н.Толстого главный герой повести В. Г. Короленко, шестилетний мальчик Вася, к моменту начала повествования уже знаком со смертью - он потерял мать. Можно предположить, что ребенок, рано столкнувшийся с такой потерей, может душевно очерстветь, закрыться, утратить чувствительность и сострадание. Однако это предположение ошибочно, и в произведении мы видим совсем иную картину.
Вася знакомится с мальчиком по имени Валек и его сестрой Марусей, живущими в нищете в подвале старой часовни с отцом и несколькими другими нищими. Несмотря на сначала настороженное отношение друг и другу и различие в социальном положении (отец Васи - судья), между ребятами зарождается настоящая дружба. Неизвестно, как развивались бы отношения между героями, сколько продлилась бы их дружба, если бы не болезнь маленькой Маруси. В течение нескольких глав мы являемся свидетелями медленного угасания Маруси, а затем ее смерти. Вопреки читательским
ожиданиям В. Г. Короленко в эпизоде, в котором Вася впервые видит тело Маруси, не прибегает к каким-либо ярким языковым приемам, демонстрируя изобразительную лаконичность. По сути, перед нами немая сцена, нарушаемая лишь редкими всхлипами присутствующих и стуком топорика Штык-юнкера, мастерящего гроб.
В повести нет лингвистически яркого описания проявления каких-либо чувств и у главного героя. Если у И. С. Шмелёва и Л. Н. Толстого подробно описывается эмоционально-психологическое состояние ребенка в трагический момент столкновения со смертью, то В. Г. Короленко о чувствах Васи скупо сообщает в одном предложении: «...и горькие слезы только теперь, при виде этого безжизненного тела, сдавили мне горло» [4, с. 188].
Можно предположить, что подобная скупость на слова и речевые приемы обусловлена фактом изображения мертвого ребенка. Эта картина сама по себе ужасна и потрясает до глубины души, она не требует дополнительных разъяснений и средств художественного выражения. И вполне вероятно, что Вася испытывает все те же чувства страха, отчаяния, горечи, отрицания, подобно героям И. С. Шмелева и Л. Н. Толстого, но для мальчика они все сконцентрированы в одном единственном моменте образования «комка в горле». Можно представить, насколько сложно принять факт того, что дети смертны, особенно когда ты сам являешься ребенком. Дети в любой культуре -это воплощение и средоточие жизни и, столкнувшись с фактом того, что смерть не проявляет милости ни к кому, даже к ребёнку, подобную авторскую немногословность легко объяснить.
Л. Н. Толстой, И. С. Шмелёв, В. Г.Короленко описывают ситуации, когда со смертью близких (взрослых или ровесников) сталкиваются маленькие мальчики. Интересно отметить, что все рассмотренные произведения, являясь художественными, основаны на автобиографическом материале, а следовательно, отчасти опираются на личный опыт авторов - мужчин.
В русской литературе есть и другой гендерный вариант детского столкновения со смертью: героями (героинями) произведений являются маленькие девочки, и написаны эти произведения женщинами - писателями.
В повести Лидии Алексеевны Чарской «Княжна Джаваха» главная героиня, одиннадцатилетняя Нина, теряет свою мать, больную чахоткой. Можно предположить, что реакция на смерть матери девочки будет схожей с реакцией мальчиков у И. С. Шмелева и Л. Н. Толстого или даже будет превосходить её по силе. Однако Нина переживает свое горе совсем иначе. Эмоциональный шок оборачивается для нее чувственной немотой, периодом, когда ее эмоции, кажется, умирают вместе с матерью: «Я не могла плакать, хотя ясно сознавала случившееся. Точно ледяные оковы сковали мое сердце... » [1, с. 17]. В языковом плане в тексте при описании момента смерти матери Нины и последующих переживаний девочки Л. А. Чарская использует большое количество многоточий с целью создания особенного паузирования.
Со временем первичное отрицание случившегося сменяется тоской и скорбью, а затем «тихой грустью». Любовь отца, ни на минуту не оставлявшего
Нину, а также величественная, почти волшебная природа Кавказа возвращают девочке утерянное ощущение счастья, исцеляют израненное сердце.
В повести Л. А. Чарской «Записки институтки» мы вновь встречаем Нину уже в качестве подруги главной героини - Люды Влассовской. У девочек много общего, обе они тоскуют по родным краям и стеснены новой непривычной обстановкой Павловского института. Однако их дружбе не суждено было продлиться долго: не дожив до летних экзаменов, Нина умирает от чахотки, так же, как и ее мать.
Реакция Люды на смерть подруги во многом схожа с реакцией Нины на смерть матери. Подобно Нине, Люда скована изнутри, парализованы все ее чувства: «... у меня не было слез. Точно клещами сдавило мне грудь, мешая говорить и плакать» [2, с. 174]. Несмотря на то, что вокруг нее учителя и однокурсницы, Люда чувствует себя брошенной и одинокой. Подобно произведениям И. С. Шмелёва и Л. Н. Толстого в повести Л. А. Чарской возникает мотив сна, нереальности происходящего: «Все это я видела, как сквозь сон. В ушах моих, заглушая пение и голос институток, звучали только последние слова моей дорогой Ниночки.» [2, с. 208]. Несмотря на сильное горе, которое переживает Люда после смерти лучшей подруги, она не забрасывает учебу, даже напротив - начинает еще больше времени проводить за книгами, пытаясь отвлечься, и сдает все экзамены на отличный результат, становясь лучшей ученицей в классе. Можно предположить, что её успех был посвящен памяти покинувшей ее подруги и эти экзамены она сдавала не только за себя, но и за Нину Джаваха.
В автобиографической повести Клавдии Владимировны Лукашевич «Моё милое детство» речь идёт о том, как смерть воспринимается шестилетней девочкой Клавдией. В отличие от героев «Детства» Л. Н. Толстого и «Лета Господня» И. С. Шмелева Клавдия теряет не кого-то из родителей, а любимую няню. Но сила её потрясения и переживаемого ею горя очень велики: «Я помню ужас, который охватил меня, и как я выкрикнула: - Нет, нет! Няня не может умереть! Я заплакала, закричала. И далее ничего не помню.» [3, с. 208]. Так же, как и герои-мальчики, Клавдия проходит через отрицание потери и страх. Но будучи девочкой, она эмоционально чувствительнее и страстнее.
Смерть няни, столь любимой и столь беззаветно дарящей свое тепло своей воспитаннице, оказала сильное влияние на развитие личности Клавдии. По ее собственным словам, даже будучи взрослой, она часто приходила на могилу няни, окунаясь в бесконечные теплые воспоминания, и в эти дни рождались ее первые литературные произведения.
Со смертью няни Клавдия связывает конец своего детства и начало реалистического восприятия жизни - такой, какая она есть, со всеми невзгодами, горестями и утратами. Однако горе помогает Клавдии сформулировать очень важный морально-этический вывод, который она озвучивает в тексте: «.если ребенок видел в детстве много любви и ласки -это оставляет на нем неизгладимый след счастья на всю жизнь. И то, что заложено хорошего, доброго, поможет разобраться во всех испытаниях и легче,
отраднее пройти жизненный путь» [3, с. 208]. Иными словами, та любовь, которую няня дарила окружающим изо дня в день и которая воспринималась естественной и неотъемлемой ее частью, после смерти няни осталась в сердце Клавдии, став эмоциональной опорой и нравственным ориентиром.
В общекультурном плане данная идея должна оказаться нам исключительно близкой и понятной, должна войти в неразрывную связь с нашей повседневностью. Ведь именно любовь, бесконечная и бескорыстная, способна спасти человеческое существо не только от внешних невзгод, помогая преодолевать все новые и новые препятствия на жизненном пути, но и от самого себя, от губительных и разрушительных идей, от которых страдает человеческая душа, будучи лишённой всякой теплоты.
Подводя итог, можно сказать, что русская литература не раз предоставляла нам возможность посмотреть на мир глазами ребенка. Мы видим, как непосредственно детское восприятие жизни, как ярко воображение, как сильна любовь, как искренно горе.
В реакции детей на смерть есть и различие, и сходство.
Герои рассмотренных произведений сталкиваются со смертью разных людей: кто-то теряет родителей, кто-то - любимую няню, кто-то - близких друзей. Несколько по-разному реагируют на смерть мальчики и девочки.
Общим первичным чувством для всех детей становится отрицание смерти, а затем страх перед ней. Часто авторами акцентируется внимание на вхождение ребенка в состояние, пограничное между сном и реальностью. Для всех героев-детей смерть становится границей, за которой заканчивается светлое и беззаботное детство и начинается период взрослой жизни со всеми ее испытаниями.
Стоит отметить, что все герои рассмотренных произведений вместе с великой утратой обретают и великий дар - дар сострадания и сочувствия. Каждый ребенок сохранил в своей памяти об умершем все самое доброе и светлое. Таким образом, дети по-своему увековечили память о дорогом им человеке и позволили хотя бы части его продолжить существование в мире живых.
Литература
1. Чарская Л. А. Княжна Джаваха. М.: АСТ, 2015. 283 с.
2. Чарская Л. А. Записки институтки. М.: ЭНАС -КНИГА, 2016. 221 с.
3. Лукашевич К. В. Мое милое детство: автобиограф. повесть. М.: Сибирская Благозвонница, 2016. 204 с.
4. Короленко В. Г. В дурном обществе. Реутов, Моск. обл.: Омега, 2017. 188 с.
5. Толстой Л. Н. Детство. М.: Стрекоза, 2018. 157 с.
6. Шмелев И. С. Лето Господне. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2014. 637 с.
References
1. Charskaya L. A. Knyazhna Dzhavakha [Princess Dzhavakha]. Moscow: AST, 2015. 283 p.
2. Charskaya L. A. Zapiski institutki [Notes of a schoolgirl]. Moscow: ENAS-KNIGA, 2016. 221 p.
3. Lukashevich K. V. Moye miloye detstvo [My sweet childhood]: autobiograph. story. Moscow: Sibirskaya Blagozvonnitsa publ, 2016. 204 p.
4. Korolenko V. G. V durnom obshchestve [In a bad company]. Reutov, Moscow region: Omega, 2017. 188 p.
5. Tolstoy L. N. Detstvo [Childhood]. Moscow: Strekoza publ, 2018. 157
p.
6. Shmelev I. S. Leto Gospodne [The Summer of the Lord]. Moscow: Publishing house of the Sretensky Monastery, 2014. 637 p.
Статья поступила в редакцию 18.08.2019 Статья допущена к публикации 30.09.2019
The article was received by the editorial staff 18.08.2019 The article is approved for publication 30.09.2019
