CC BY
90
УДК 947.073
ФРУМЕНКОВА Татьяна Георгиевна, кандидат исторических наук, доцент кафедры русской истории Российского государственного университета имени А.И. Герцена. Автор 104 научных публикаций, в т.ч. двух монографий
ДЕТСКИЕ ПРИЮТЫ В АРХАНГЕЛЬСКЕ В ЦАРСТВОВАНИЕ
НИКОЛАЯ I (1841-1854 гг.)
Детские приюты, покровительство монарха, благотворительность, общественная инициатива, попечительство
27 декабря 1839 г. Николай I подписал «Положение о детских приютах» — заведениях «для призрения и первоначального образования бедных обоего пола детей». Общий надзор за ними был возложен на работавший в Петербурге Комитет главного попечительства детских приютов из знатных особ, назначенных императором. Первым его председателем стал граф Г.А. Строганов. Для организации приютов в каждой губернии полагалось создать губернское попечительство под председательством губернатора с участием епархиального архиерея, губернского предводителя дворянства, вице-губернатора, городского головы, попечительницы и директора приютов. Общее руководство приютами в губернском городе осуществляла попечительница. Предполагалось, что ею станет жена одного из крупных городских чиновников, хотя прямо об этом в «Положении» не говорилось. Попечительница избирала директора, преимущественно из врачей, и почетного старшину приюта из купцов-
благотворителей. Последнему полагалось помогать попечительнице, собирать пожертвования и вести работу с родителями воспитанников. С детьми занималась смотрительница — «благонадежная особа женского пола и преимущественно получившая образование в каком-либо заведении, состоящем под покровительством императрицы». Она выполняла обязанности воспитательницы, учительницы, экономки и отчасти няньки и постоянно находилась рядом с питомцами1.
Идея создания приютов как заведений дневного пребывания детей бедных родителей завоевала признание в кругах благотворителей, близких ко двору. Их появление диктовалось условиями жизни в больших городах, вовлекавшими женщин в сферу производства. Покровительницей приютов стала императрица Александра Федоровна, что прекрасно вписывалось в уваровскую триаду, положенную в то время в основу воспитания.
Система приютов основывалась на благотворительности, к которой от имени мо-
нарха призывала зажиточное население местная администрация. Выход в свет «Положения» должен был стать сигналом для сбора средств и открытия губернских попечи-тельств (ранее приюты работали только в столице). Дело не сразу сдвинулось с мертвой точки. В 1839 г. появился приют в Вильно; в Архангельске, Туле и Екатеринославе приюты начали действовать с 1841 г.2 К концу 1849 г. в России работало 68 приютов3.
Детский приют в Архангельске стал вторым в провинции. Развитие новой системы замедляли финансовые трудности. Обеспечить приют полагалось силами общественности. Архангельское городское общество участвовало в реализации благотворительных инициатив со времен Екатерины II4. Состоятельные горожане быстро откликнулись на пожелание Николая I и его супруги создать приют. Повлияли и привилегии местных купцов. В декабре 1840 г. военный губернатор сообщил в Петербург, что городское общество «составило акт с изъяснением всеподданнейшей благодарности за те льготы, которыми оно пользовалось в течение
20 лет в платеже подушных и гильдейских повинностей», и собрало на детский приют 6708 р. асс. В ответ горожанам объявили «монаршую признательность», но предписали положить «прочное основание сему заведению, определив на постоянное содержание оного <...> надлежащие способы». Губернское попечительство было создано 6 декабря 1840 г. Отчет директора за 1841 г. сообщал, что всего удалось собрать более 2650 р. «На первоначальное обзаведение» было потрачено 153 р., на содержание приюта с 21 апреля по 21 июля 1841 г. — свыше 78 р. Часть денег отослали для приращения в Сохранную казну Воспитательного дома. Существование же приюта обеспечивало архангельское городовое общество, жертвовавшее «на этот предмет 1/4 процента с объявляемых ежегодно купеческих капиталов и по 50 р. от мещан»5. Должность попечительницы при-
няла на себя супруга начальника таможенного округа М.П. Гаккель, а должность директора — попечитель заведений Приказа общественного призрения В.Е. Михайлов. Почетными членами попечительства стали крупнейшие благотворители: потомственный почетный гражданин Э. Брандт, нарвский почетный гражданин Х. Грель и купец 2-й гильдии П. Куйкин, старшиной приюта — купец 1-й гильдии А.И. дес-Фонтейнес.
В Архангельске, имевшем небольшую прослойку дворян и чиновников, возникли проблемы с выбором смотрительницы приюта. По «Положению» ей полагалось провести 3 месяца в одном из столичных приютов кандидаткой, а затем сдать экзамен. Смотрительницами обычно становились дочери или вдовы обедневших чиновников, направлявшиеся из столицы на службу в губернские города. В сентябре 1841 г. Архангельское попечительство сообщило в Комитет, что в городе не нашлось выпускницы Мариинских учебных заведений, и к работе «в звании кандидатки» допустили вдову Онежского исправника А.А. Кривкович. В пансионе пастора Рейнбота при евангелической церкви в Петербурге она «обучалась всем предметам, входящим в круг женского воспитания <. >. Ныне, по истечение трех месяцев <...>, попечительство <...> производило ей испытание, обратив при том внимание на способности ее <...>; на успехи ее занятий, порядок и опрятность». В результате А.А. Крив-кович утвердили в звании смотрительницы6.
Детский приют в Архангельске был торжественно открыт 21 апреля 1841 г., в день тезоименитства императрицы. Средств хватало на содержание 20 детей, но удалось собрать только 9 человек. Дети, одетые «в сообразно их возрасту платье, находились при открытии приюта». К концу 1841 г. питомцев стало 15 (9 мальчиков и 6 девочек). Двое из них были детьми чиновников, 8 — мещан, четверо — крестьян, один — солдата. Один ребенок достиг 9 лет, один — 7 лет, 6 детей — 8 лет,
трое — 6 лет, двум было по 5 лет, одному — 4 и троим — 3 года. Все они принадлежали «к самому бедному классу городских обывателей» 7.
Приют разместился в наемном доме. На обед питомцы получали «щи с говядиною, с крупою или капустою, и кашу, ячменную или овсяную, или вместо каши — молоко, которое им давано было и на полдник; а в постные дни — уху из свежей, соленой или сушеной рыбы и кашу». Продукты закупались «свежие и здоровые». «Весьма хорошие» хлеб и квас готовили прямо в приюте. Мальчикам выдавали халаты (верхнюю одежду вроде курток), а девочкам — платья из «плотного полосатого тика» и передники из пестряди. С детьми, ничему «в домах родителей не учеными», занимался священник. Вскоре они бойко читали молитвы, пересказывали события священной истории. После первого урока, по рекомендации «Положения», смотрительница приучала детей «ходить ровно, в такт, занимаясь также счислением». Затем учитель приходского училища Н. Плотников обучал воспитанников чтению по «методе Ланкастера». В полдень ребята обедали и до двух часов получали «свободу играть и резвиться», причем смотрительница и ее помощница старались «истреблять дурные и поощрять добрые» наклонности детей. После игр девочек учили вязать чулки, при этом детям читали рассказы и сказки. Учение завершалось уроком письма. Уроки были непродолжительными и не утомляли малышей8.
М.П. Гаккель отличалась активностью, высказала ряд идей, имевших общероссийский отклик. В 1841 г. она выступила с инициативой организации лотереи в пользу приюта (одной из первых в провинции). В том же году М.П. Гаккель предложила содержать в приюте нескольких девочек до
15 лет «для образования хорошей домашней прислуги». Попечительство согласилось: дочери бедняков в период навигации работали «на буянах и пристанях», после чего не годи-
лись в служанки, няньки и горничные. Предложение утвердила императрица. Архангельск стал первым городом, где разрешили при достижении воспитанницами 10 лет открыть «переходное заведение», готовившее их к взрослой жизни. В 1842 г. после жалобы попечительницы в Комитет в приюте исправили допущенные ранее отступления от правил. Его директором стал врач П.И. Клионовский, со времени открытия заведения наблюдавший за здоровьем детей. Он склонил аптекаря «доставлять безвозмездно для детей медикаментов до 30 р. сер. в год». Смотрительница и ее дочь-помощница наконец получили полное жалование. По просьбе М.П. Гаккель попечительство предложило ее супругу занять место помощника попечительницы со следующей формулировкой: хотя в законе о такой возможности не говорится, но «прибавление члена, принимающего на себя обязанности иметь <. > попечение» о приюте, очень по-лезно9.
Пожертвования росли, и в 1842 г. число питомцев решили увеличить до 3010, но в действительности их было только 24. Бедняки неохотно отдавали в приют своих детей. Попечители даже теряли уверенность, что заведение сможет принести пользу тем, для кого оно предназначено. Сообщая об успехах развития детей, один из отчетов заключал, что они подают «надежду на значительнейшее мало-помалу поступление детей в будущее время, ибо не скоро и не легко действовать на народ грубый, закоренелый и во всяком образовании детей первоначально видящий только потерю хотя и скудного, но какого-нибудь прибытка, который могли ему доставить те дети» 11.
В 1843 г. Комитет предписал выслать смотрительницу на стажировку в столицу, но попечительство не нашло на это средств. К тому же, во время «публичных испытаний» дети показывали результаты «по возрасту каждого весьма достаточные». Комитет
приказал «вытребовать сюда г. Кривкович» при увеличении средств приюта или взять смотрительницу из столицы, так как единообразие есть «неизменное правило для приютов, которые ни под каким предлогом не должны быть <...> смешиваемы с какими бы то ни было школами, но <...> ведены по особо им принадлежащей системе, сообразной назначению нравственно-воспитательных учреждений» 12.
В 1843 г. число питомцев возросло до 40 (13 мальчиков и 27 девочек). Попечительству удалось преодолеть предубеждение и «невежественные толки»: «Почти весь комплект был тотчас замещен»13 . «Упражнения в хорном пении молитв и кантов», по мнению попечителей, оказывали «быстрое и благоприятное влияние», и смотрительница не имела надобности прибегать к каким-либо исправительным мерам, достаточно было словесного напоминания14.
В 1845 г. старшим воспитанницам исполнилось по 10 лет, и в Комитет представили доклад М.П. Гаккель о переходном классе для «девочек, которые после выхода из приюта не могут быть помещены в другие заведения, по неимению таковых в Архангельске, и, оставляя приют, возвращаются к родителям в таком возрасте, где нравственность их еще не упрочена, и все полезное, чему их учили и приучали в приюте, скоро забудется, и так сказать положенная в душе их искра добра погаснет. Мальчики же по оставлении приюта могут быть помещены в <. > училища, а также к ремесленникам для обучения». За 4 года из приюта был выпущен один мальчик, поступивший в училище, а затем отданный к ремесленнику в обучение, и три девочки, вернувшиеся домой «к старым дурным привычкам». К тому же, в приюте к началу 1845 г. девочки составляли 3/4 питомцев. До 16 лет предполагалось продолжить начальное образование воспитанниц, а главное, совершенствовать их «в разных женских рукоделиях» для под-
готовки служанок, так как «недостаток таковых в Архангельске становится год от году все чувствительнее».
Коллеги попечительницы утверждали, что переходный класс мог способствовать росту числа воспитанников, так как до них «доходили слухи, что родители собственно не отдают детей своих в приют потому, что они удаляются из сего заведения в том возрасте, когда нравственность их упрочена быть не может». Петербург поддержал их намерение, и 21 апреля 1845 г. (в четвертую годовщину приюта) переходный класс для
5 учениц был торжественно открыт. В 1846 г. в нем насчитывалось уже 14 девочек, обучавшихся «работать на пяльцах», вязать, кроить, шить белье и платья15.
Открытие переходного класса стало последним крупным делом М.П. Гаккель. В ноябре 1845 г. она уволилась якобы из-за того, что «настоящей зимой будет в Петербурге». Истинной причиной увольнения, видимо, стал приезд в Архангельск нового военного губернатора, вице-адмирала маркиза А.И. де Траверсе. На место попечительницы по должности мужа явно претендовала его жена. Не случайно губернское попечительство «забыло поблагодарить» М.П. Гаккель за работу. Признание пришло из Петербурга. Комитет обратил внимание, что первая попечительница за 4 года «поставила оное [дело. — Прим. Т.Ф.] на степень совершенства, заслужившую внимание <. > вел. кн. Константина Николаевича во время посещения <...> Архангельска, — что самое открытие приюта в сем отдаленном крае было соединено с большими затруднениями, требовавшими особых усилий и умений распространить в низших классах надлежащие о сих питомниках сведения». Члены Комитета выразили ей признательность за «благотворительные труды»16.
В марте 1846 г. попечительницей стала маркиза М.К. де Траверсе. Осенью она организовала стажировку А.А. Кривкович в сто-
лице. В 1848 г. по представлению военного губернатора смотрительница получила «от щедрот» императрицы серьги с бриллиантами «за исполнение в течение семи лет обязанностей своих <...> с отличным усердием и примерным старанием». В 1847 г. по просьбе маркизы «дамы здешнего общества» пожертвовали свои вещи для лотереи, которая помогла выручить 406 р. серебром. Неизвестно, состоялась ли лотерея, подготовленная М.П. Гаккель, зато ее преемница за свои деяния удостоилась «благоволения» императрицы17.
В феврале того же 1847 г. военный губернатор и командир Архангельского порта маркиз А.И. де Траверсе направил в Комитет главного попечительства «Записку о необходимости учредить в Соломбальском военном селении морского ведомства детский приют». Он сообщал, что «Соломбальское селение <...> образует как бы отдельный город, <...> оно, по управлению своему, изъято вовсе от всякой зависимости и влияния архангельского губернского начальства и <. > управляется главным командиром Архангельского порта <...>. Селение это населено почти одними людьми военными, а именно: служащими в порте и отставными нижними чинами и их семействами. Жителей в нем считается <...> более 10 тысяч душ обоего пола». Не занятые на военной службе соломбальцы, по преимуществу «состояния бедного», трудились в порту во время навигации, оставляя «почти на целые сутки детей своих без призора».
Власть губернского попечительства не распространялась на Соломбалу, и главный командир порта сам признал необходимым открыть здесь приют. По его обращению общество поверенных от торговых домов, производящее выгрузку и развозку балласта с приходящих кораблей, обязалось жертвовать в пользу приюта ежегодно по 3 к. серебром с каждой тонны предъявленного к выгрузке балласта, и за 1846 г. уже внесло 300 р.
серебром. Кроме того, маркиз планировал проводить благотворительные лотереи и концерты, привлекать взносы частных лиц. «Для наивящего же упрочения существования приюта» его супруга с помощью благотворителей отстраивала дом «со всеми возможными удобностями».
У ~~Г Т ? У*-
План здания Соломбальского приюта
Приют, получивший наименование Кон-стантиновского в честь великого князя Константина Николаевича, был открыт 9 сентября 1849 г. в доме, пожертвованном М.К. де Траверсе, и, по мнению попечительства, был обязан ей своим существованием. Собранный ее усилиями капитал к 1850 г. достиг 2713 р., дом приюта был застрахован на 10 тыс. р. и приносил дополнительный доход. Попечительница позаботилась о мебели и посуде. В 1849 г. она за свой счет выстроила в Соломбале и сдала попечительству деревянную мукомольную мельницу с конюшней, застраховав их на 1500 р. Попечительство отдало мельницу местным купцам с платой по 100 р. серебром в год. За организацию соломбальского приюта М.К. де Траверсе удостоилась «высочайшего благоволения». Создание второго приюта стало главным делом маркизы, стремившейся перещеголять предшественницу на ниве благотворения.
Не забывала она и о городском приюте: устраивала в его пользу лотереи и «благородные спектакли». В июле 1847 г. в Архангельске произошел пожар, заставивший отло-
жить «мысли о покупке или строительстве дома» для городского приюта. В 1848 г. попечительство закупило в городе «удобное место, более 1500 квадратных саженей». Из казенных лесов разрешено было вырубить 1700 деревьев. В 1849 г. строительство дома началось18.
Деятельность М.К. де Траверсе была прервана кончиной мужа в феврале 1850 г. Летом того же года маркиза уволилась «по случаю оставления ею Архангельска по домашним обстоятельствам». В отличие от предшественницы, ее заслуги были высоко оценены коллегами. Они напомнили начальству о пожертвованиях попечительницы, о том, что число питомцев за годы ее служения возросло с 36 до 148, восторгались «благоустройством детей, их познаниями и работами». Императрица вторично удостоила маркизу «благоволением». Кстати, несколько лет спустя Константиновский приют вынужден был избавиться от наспех возведенных сооружений, пожертвованных М.К. де Траверсе. Они оказались убыточными19.
Третьей попечительницей в 1850 г. была утверждена жена нового военного губернатора вице-адмирала Р.П. Бойля — В.А. Бойль, с «готовностию изъявившая согласие принять на себя» эти обязанности. Ее муж стал председателем попечительства в январе 1851 г. Начало их работы омрачило очередное стихийное бедствие — пожар 29 мая 1851 г. В числе 185 домов были «истреблены пожаром» наемное здание, в котором размещался архангельский приют, а также «почти отстроенный <. > для сего заведения дом», который был застрахован от огня на 4000 р. серебром. К счастью, дети, а также имущество приюта не пострадали. Несмотря на опасения военного губернатора, уже
18 июня того же года попечительству удалось снять часть дома, а 9 июля приют возобновил работу. Страховка помогла в третий раз начать строительство здания городского приюта. Попечительство надеялось завершить строительство в том же 1853 г.20
В конце царствования Николая I приюты жили относительно спокойно. «Публичные испытания» в начале 1850-х гг. показали вполне удовлетворительные успехи питомцев в учебе и рукоделии. Часто менялись приютские врачи, причем в Архангельске, вопреки общему правилу, их редко удавалось убедить занять директорское кресло. В конце концов, от идеи использования казенных врачей в качестве директоров приюта в Архангельске пришлось отказаться. Директорами стали купцы, и они служили подолгу. Директор архангельского приюта купец Е.А. Плотников к весне 1853 г., когда информация о нем впервые появляется в отчетах, исполнял свои обязанности почти 9 лет «с полным успехом», заботился о приютском хозяйстве, жертвовал вещи с условием не показывать их в отчетах.
Прочно сидели на своих местах и почетные старшины. Так, почетный старшина Константиновского приюта, купец 3-й гильдии А.А. Геллерман служил с основания приюта до конца периода. По его инициативе компания, развозившая балласт, ежегодно отчисляла в пользу приюта до 500 р. Меньше повезло приюту с директором: купец В.А. Никитин в конце 1851 г. разорился и уволился. В июле 1852 г. директором был назначен купец 1-й гильдии В. Грибанов: прежний директор попал в тюрьму за долги.
В обоих приютах сменились помощницы смотрительниц. В 1850 г. Мария Кривкович уволилась в связи с замужеством. Смотрительница попросила определить на вакансию другую свою дочь Евфразию, окончившую Елизаветинское училище в Петербурге. Комитет утвердил назначение. М. Кривко-вич «за десятилетнюю ревностную службу» наградили годовым окладом. 28-летняя вдова коллежского советника Е. Мысова, служившая в Константиновском приюте, осенью 1851 г. пожелала занять место смотрительницы в одном из приютов России и отправилась в Петербург «для приготовле-
ния себя к этой должности». Ее место заняла жительница Архангельска, «иностранка девица» М. Фохт, принявшая российское подданство и имевшая свидетельство о праве на первоначальное обучение детей21 .
Новшества находились в русле общей эволюции приютов и были связаны с купеческой инициативой. В приюте во всех смыслах этого слова больше всего нуждались сироты, особенно в провинции, где всесословных сиротских заведений не хватало. Создание же сиротских отделений вступало в противоречие с главной идеей приютов, призванных заменить семью лишь на дневное время, и Комитет долго возражал против них. Наконец, в 1849 г. в Петербурге открылось «ночлежное отделение для 28 круглых сирот» 22.
Это был сигнал для провинции. Архангельск вновь оказался в первых рядах. 25 октября 1851 г. бессменный почетный старшина городского приюта А.И. дес-Фонтейнес в письме к попечительнице выразил желание содержать в приюте на своем иждивении
6 девочек-сирот «по его избранию». Попечительство с благодарностью приняло его предложение. В Комитете к новой инициативе отнеслись настороженно. Из Петербурга поинтересовались: «Угодно ли будет г. дес-Фонтейнесу упрочить дальнейшее существование ночлежного <...> отделения принятием на себя постоянно всех по оному расходов и выдать попечительству подписку в своем на сие согласии; <...> в случае отказа г. почетного старшины от дачи обязательства, дозволяют ли попечительству средства его принять на собственный счет все расходы по содержанию отделения»23.
Недоверие к благотворительной инициативе показалось в Архангельске оскорбительным. По мнению коллег, письменная просьба почетного старшины и стала его обязательством. Требовать от него особой подписки они посчитали для себя неудобным, а для жертвователя — стеснительным.
Подобных ограничений «в Архангельске тем более должно стараться избегать, что здесь значительных капиталистов нет, а делаются приношения людьми благотворительными по возможности». В случае же смерти А.И. дес-Фонтейнеса или «расстройства в делах его» попечители намеревались, по крайней мере, завершить воспитание уже принятых девочек. Вопрос рассматривался на заседании Комитета 30 апреля 1852 г. Императрица разрешила создать ночлежное отделение. В том же 1852 г. сиротское отделение на 6 воспитанниц было открыто24.
А.И. дес-Фонтейнес удостоился благоволения императрицы вместе с управляющим акцизно-откупным комиссионерством в Архангельске фридрихсгамским купцом И. Утиным. Последний в 1851 г. пожертвовал на приюты 700 р. серебром с тем, чтобы проценты с 400 р. расходовались на содержание пансионерками двух воспитанниц со-ломбальского приюта. Наконец, в декабре 1852 г. архангельские приюты присоединились еще к одному общероссийскому начинанию. По предложению В.А. Бойль, 12-летняя Мария Вилачева, воспитанница Константи-новского приюта, стала кандидаткой помощницы смотрительницы. Такие девочки помогали взрослым работницам и при этом получали дополнительное образование25.
Переписка архангельских приютов с Петербургом оборвалась в декабре 1853 г. Сказалась, очевидно, тревожная военная обстановка на Севере в годы Крымской войны. После смерти Николая I (1855 г.) и Александры Федоровны (1860 г.) место приютов в системе учебно-воспитательных заведений изменилось. Главным делом императрицы Марии Александровны стало открытие женских гимназий. Приюты работали, но официальный ажиотаж вокруг них утих. В городском приюте в 1867 г. призревались 56 девочек и 3 мальчика, в переходном классе обучались 12, а в ночлежном отделении
жили 6 девочек, Константиновский приют посещали 50 девочек. А.И. дес-Фонтейнес сдержал слово: он содержал сиротское отделение до своей кончины в 1873 г. Позднее «по недостатку средств» оно «уменьшилось до трех кроватей». К 1889 г. в приютах насчитывалось до 160 детей, а на рубеже столетий — около 200 человек, в основном девочек, сохранилось и женское сиротское отделение26.
История детских приютов в Архангельске в царствование Николая I показывает, что инициатива императорской семьи способствовала развитию частной благотворительности на местах. Тон задавали представители губернской администрации. Их почин нашел отклик у купечества. Основанный в 1841 г. в Архангельске городской приют стал первым провинциальным заведением этого рода в великорусских губерниях. В организации приютов на Севере, как и в других губерниях, активное участие принимали губернаторы (по должности — председатели попечительства). Энергично трудились попечительницы — жены чиновников, преимущественно военных губернаторов, что отражало укрепившуюся традицию — назначать на первую по рангу женскую попечительскую должность супругу первого в губернии лица. Пожалуй, впервые в России жены крупных чиновников получили возможность занять солидный полуофициальный пост.
Контроль со стороны императрицы являлся важным стимулом работы попечительства. Инициатива сверху не сразу нашла понимание снизу из-за привычного недоверия низов к действиям начальства. Кроме того, дневной приют требовался прежде всего детям промышленных рабочих, когда и отец, и мать были заняты на производстве. Занятия большинства архангелогородцев, видимо, так или иначе совмещались с их семейной жизнью. Дети, особенно мальчики, рано начинали помогать родителям или
посещали школу. В общественном призрении больше нуждались девочки, для которых еще не было открытых школ. Не случайно с конца 1840-х гг., когда приюты приобрели относительную популярность, их стали посещать преимущественно девочки.
Архангельский опыт, как и работа приютов в иных городах, выявил слабые места «Положения». Во-первых, их посещали дети до 10 лет, и выпускники вновь оставались без присмотра. Осознав эту проблему, М.П. Гак-кель выдвинула идею создания «переходных заведений» — небольших профессиональных училищ для девочек. Первый в России подобный класс открылся в Архангельске в 1845 г. Он нарушал главный принцип приютов, т.к. предусматривал круглосуточное пребывание воспитанниц. Во-вторых, приют был необходим прежде всего сиротам. В столицах эта проблема смягчалась работой Воспитательных домов, но и там в конце 1840-х гг. открылись сиротские отделения. Во многих провинциальных городах не имелось Сиротских домов Приказа общественного призрения. В Архангельске он работал, и необходимость призрения сирот в приюте была осознана позже, но сиротское отделение в 1852 г. все же открылось.
Приюты предоставили возможность постоянного заработка для бедных женщин из высших и средних сословий. Пример Архангельска подтверждает, что смотрительницами и их помощницами обычно становились вдовы чиновников и их образованные дочери-бесприданницы.
В целом, несмотря на казенщину и излишнюю заорганизованность, приюты явились полезными воспитательными заведениями, способствовавшими пробуждению общественной инициативы. Впоследствии идея приютов будет способствовать появлению как детских садов, так и открытых женских училищ.
Примечания
!Полн. собр. законов Рос. империи, 2 изд. Т. 14. № 13031.
2Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 763. Оп. 2. Д. 62. Л. 14; Отчет о детских приютах. СПб., 1842. С. 55—67.
3Детские приюты ведомства учреждений императрицы Марии (1839—1889 гг.). СПб., 1889. С. 16.
4См.: Фруменкова Т.Г. Воспитательный дом купца П.Ф. Буренина и развитие благотворительности в Архангельске (1778—1788) // Поморский летописец. Вып. 1. Архангельск, 2002. С. 44—77.
5РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 43. Л. 2-3, 4об.-6, 10, 14-17, 19, 30-30об., 61-61об., 65.
6РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 43. Л. 48-50.
7Там же. Л. 20-20об., 31, 44; Отчет о детских приютах. СПб., 1842. С. 31.
8РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 43. Л. 31об.-33об.
9Там же. Л. 23-24, 28-28об., 35-40об., 43-43об., 47, 55, 69-75, 77-77об.
10Там же. Л. 67-68; Отчет о детских приютах. СПб., 1942. Прил. 2.
пОтчет о детских приютах. СПб., 1843. С. 15, 24-25; Отчет о детских приютах. СПб., 1844. С. 28.
12РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 137. Л. 3-5об.; Отчет о детских приютах. СПб., 1844. С. 7-8.
13Отчет о детских приютах. СПб., 1844. С. 27-28. Прил. 1.
14Там же. С. 27-28; РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 137. Л. 2-2об.
15РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 137. Л. 16-29; Колебакина Е.Ю. Общественное призрение и благотворительность в Архангельской губернии (конец XVIII - начало ХХ в.): дис. ... канд. ист. наук. Архангельск, 2002. С. 106-107.
16РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 137. Л. 32-35об. Отчет о детских приютах. СПб., 1848. С. 36.
17Там же. Оп. 1. Д. 5. Журналы. Л. 62; Оп. 2. Д. 304. Л. 66об.; Д.137. Л. 37-53.
18Там же. Д. 137. Л. 58-61; Д. 304. Л. 1, 9об.-10об.; Оп. 1. Д. 5. Журналы. Л. 140об.—141; Отчет о
детских приютах. СПб., 1848. С. 35; СПб., 1850. С. 32; Колебакина Е.Ю. Общественное призрение и
благотворительность. С. 107.
19РГИА. Ф. 763. Оп. 1. Д. 5. Журналы. Л. 190-190об.; Оп. 2. Д. 304. Л. 11-11, 99-100, 105-106.
20Там же. Л. 9об., 22, 25-28, 102-102об.
21 Там же. Л. 13-17об., 29, 40-45, 48, 61, 66об., 76-76об., 83, 89; Оп. 1. Д. 5. Журналы. Л. 296.
22РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 71; Оп. 1. Д. 5. Журналы. Л. 90об.
23Там же. Оп. 2. Д. 304. Л. 51-53об.
24Там же. Л. 56-58., 72-75об.; Оп. 1. Д. 5. Журналы. Л. 277-277об.; Детские приюты ведомства учреждений императрицы Марии. С. 96.
25РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 304. Л. 50, 54-54об, 59-60, 84-87.
26ГААО. Ф. 11. Оп. 1. Д. 50. Л. 8об.-9; РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 56. Л. 131об.; Детские приюты
ведомства учреждений императрицы Марии. С. 96.
Frumenkova Tatiana ORPHAN ASYLUMS IN ARKHANGELSK IN THE REIGN OF NICHOLAS I (1841-1854)
The article is devoted to the beginnings of the daytime stay institutions for poor parents’
children supported by charity. Arkhangelsk repair was one of the first in Russia to arouse social
initiative. The second repair, the orphan department and the professional «transitional class» for girls were opened in the city.
Рецензент - Репневский А.В., доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
