CC BY
24УДК 903.59
Б01: 10.14258/пгеиг(2021)3-03 О. А. Фелорук
Алтайский государственный университет, Барнаул (Россия)
ДЕТСКИЕ ПОГРЕБЕНИЯ С УКРАШЕНИЯМИ В АНДРОНОВСКИХ (ФЕДОРОВСКИХ) НЕКРОПОЛЯХ СТЕПНОГО И ЛЕСОСТЕПНОГО АЛТАЯ
Статья посвящена анализу детских захоронений, содержащих украшения андронов-ской (федоровской) культуры степного и лесостепного Алтая. Для проведения исследования были отобраны материалы четырех наиболее крупных могильников региона, по которым имеются антропологические определения. Установлено, что украшения в детских захоронениях содержатся редко. Они могли сопровождать детей с самого рождения, но намного чаще встречаются в погребениях детей старше трех лет. В могилы к детям клали как типично «женские», так и «мужские» ювелирные изделия, также выделяется категория «детских» и «подростковых» украшений. Наиболее распространенные категории изделий (для территории Алтая) — кольцевидные (трубчатые) биметаллические серьги, а также проволочные бронзовые кольцевидные серьги. Помимо наличия украшений, некоторые захоронения выделялись из общей массы и по другим признакам, таким как глубина, внутримогильные конструкции, орнаментация сосудов и др. Большинство детских захоронений с украшениями располагались рядом с погребениями взрослых, также содержавшими украшения.
Интерпретация подобных захоронений — открытый вопрос. Украшения могли служить детям в качестве оберегов, их могли класть в детские погребения в качестве подношений высшим силам, у детей второй возрастной группы они также могли быть частью костюма.
Ключевые слова: андроновская (федоровская) культура, степной и лесостепной Алтай, погребальный обряд, детские погребения, украшения, эпоха развитой бронзы.
Цитирование статьи:
Федорук О. А. Детские погребения с украшениями в андроновских (федоровских) некрополях степного и лесостепного Алтая // Народы и религии Евразии. 2021. № 3 (26). С. 36-48.
БОТ: 10.14258/пгеиг(2021)3-03
O. A. Fedoruk
Altai State University, Barnaul (Russia)
CHILDREN'S BURIALS WITH JEWELRY IN THE ANDRONOVSKY (FEDOROVSKY) NECROPOLES OF THE STEPPE AND FOREST-STEPPE ALTAY
The article is devoted to the analysis of children's burials containing jewelry of the Andronov (Fedorov) culture of the steppe and forest-steppe Altai. For the study, materials from the four largest burial grounds in the region were selected, for which anthropological determinations were also made.
As a result, it was found that children's burials rarely contain jewelry. They could accompany children from birth, but are much more common in the burials of children over three years old. There are both typically "female" and "male" jewelry, the category of "children's" and "teenage" jewelry is also distinguished. The most common categories of jewelry (for the territory of Altai) are ring-shaped (tubular) bimetallic earrings, as well as wire bronze ring-shaped earrings. In addition to the presence of decorations, some burials were distinguished from the general mass by other features, such as depth, intra-grave structures, ornamentation of vessels, etc. Most of the children's burials with jewelry were located next to the burials of adults, which also contained jewelry.
The interpretation of such burials is an open question. Jewelry could serve as amulets for children, they could be placed in children's burials as offerings to higher powers, for children of the second age group, they could also be part of a costume.
Keywords: Andronovo (Fedorovo) culture, steppe and forest-steppe Altai, funeral rite, children's burials, jewelry, the developed Bronze Age.
For citation:
Fedoruk O. A. Children's burials with jewelry in the andronovsky (fedorovsky) necropoles of the steppe and forest-steppe Altay. Nations and religions of Eurasia. 2021. № 3 (26). P. 36-48.
DOI: 10.14258/nreur(2021)3-03
Федорук Ольга Александровна, кандидат исторических наук, научный сотрудник Лаборатории междисциплинарного изучения археологии Западной Сибири и Алтая Алтайского государственного университета, Барнаул (Россия). Адрес для контактов: olunka.p@mail.ru
Fedoruk Olga Aleksandrovna, candidate of historical Sciences, researcher of the Laboratory for Interdisciplinary Study of Archeology of Western Siberia and Altai. Altai State University, Barnaul (Russia). Contact address: olunka.p@mail.ru
Введение
В последние годы в отечественной археологии довольно активно разрабатывается тема палеосоциальных реконструкций. В рамках данного направления все чаще стали появляться работы, посвященные детским захоронениям эпохи бронзы. В них рассматриваются как общие вопросы погребальной обрядности, так и отдельные ее аспекты [Умеренкова, 2015; 2018; Сотникова, 2014; 2018; Минор, 2010; 2019; Берсенева, 2008; 2017; Куприянова, 2015]. В целом проблемы детской погребальной обрядности находятся в стадии разработки и накопления материала, особенно по региону Западной Сибири.
В данной работе мы остановимся на детских захоронениях андроновской (федоровской) культуры степного и лесостепного Алтая, содержащих украшения. Нами были проанализированы материалы четырех наиболее крупных и хорошо изученных могильников (Фирсово-XIV, Рублево-VIII, Чекановский Лог-X, Кытманово), исследованных на данной территории, по которым имеются антропологические определения.
Материалы и методы
К детским мы отнесли захоронения индивидов, входящих в первые две возрастные категории, традиционно выделяемые антропологами: infantilis I (период детства I) — от 0 до 6-7 лет, infantilis II (период детства II) — от 6-7 до 12-13 лет [Алексеев, 1972: 3].
На некрополе Фирсово-XIV в восьми детских могилах (6,5% от общего количества детских погребений на памятнике) были найдены предметы, которые относятся к категории украшений. На могильнике Чекановский Лог-X исследовано также восемь подобных погребений (7,8%) [Демин, Запрудский, Ситников, 2011]. На памятнике Рубле-во-VIII четыре детских захоронения содержали украшения (7,7%). На некрополе Кыт-маново в двух погребениях дети сопровождались украшениями, в том числе в одном совместном захоронении взрослого и ребенка (всего имеется информация о 34 погребениях, семь из них — детские) [Уманский, Кирюшин, Грушин, 2007].
В детских захоронениях были обнаружены следующие категории украшений (классификация дана по: [Запрудский, 2011; Аванесова, 1991]).
Серьги с раструбом. На Рублево-VIII две цельнолитые золотые серьги с раструбом обнаружены в погребении ребенка пяти-шести с половиной лет (могила № 81) (рис. 1-1, 2). На могильнике Чекановский Лог-X одна серьга была найдена в погребении ребенка 10 лет (могила № 4), две — в погребении ребенка трех-четырех лет (могила № 113). Данные экземпляры также выполнены из золота. На Кытманово серьги с раструбом находились в погребении мужчины и ребенка четырех-шести лет (могила № 23) (рис. 1-3). На черепах обоих индивидов обнаружено по одной бронзовой серьге с раструбом.
Кольцевидные серьги с коническим приемником (трубчатые по Н. А. Аванесовой [1991]). На Фирсово-XIV обнаружены в двух случаях: в погребениях ребенка 11-12 лет (могила № 210) и трех-четырех лет (могила № 130). Причем в погребении № 130 серьги были обнаружены не на черепе, а у юго-западной стенки могилы. На Рублево-VIII одна кольчатая серьга была найлена у ребенка трех лет (могила № 65) (рис. 1-4). На памятнике Чекановский Лог-X три детских могилы содержали по две кольчатые серьги. Во всех случаях это были погребения детей трех-четырех лет (могилы № 52, 116, 148). Все найденные экземпляры представляли собой биметаллические изделия (бронзовая основа, обернутая золотым листком).
Рис. 1. Украшения из детских захоронений: 1, 2, 4, 6-13 - могильник Рублево-VIII; 3 - могильник Кытманово [Уманский, Кирюшин, Грушин, 2007: 94, рис. 38-3]; 5, 14-20 - могильник Фирсово-XIV (14-17 [Позднякова, 2001: 254, рис. 1-7-10; 18-20 [Кирюшин, Папин, Тур и др., 2015: 140, рис. 70. - 2-4]); 21-23 - могильник Чекановский
Лог-X [Демин, Запрудский, Ситников, 2011: 109, рис. 18. - 3-5] Fig. 1. Decorations from children's graves: 1, 2, 4, 6-13-the burial ground of Rublevo-VIII; 3-the burial ground of Kytmanovo [Umansky, Kiryushin, Grushin, 2007: 94, fig. 38-3]; 5, 14-20 -Firsovo-XIVburial ground (14-17 [Pozdnyakova, 2001: 254, fig. 1-7-10; 18-20 [Kiryushin, Papin, Turi et al., 2015: 140, Fig. 70. - 2-4]); 21-23 - Chekanovsky Log-X burial ground [Demin, Zaprudsky, Sitnikov, 2011: 109, fig. 18. - 3-5]
Подвески в полтора оборота. Обнаружены в одном случае на могильнике Фирсово-XIV (могила № 280) (рис. 1.-5). Здесь у ребенка трех с половиной лет под черепом обнаружена одна биметаллическая подвеска в 1,5 оборота, а также бронзовые бусы, биметаллическая пронизь и раковина.
Ромбовидные подвески. Зафиксирован один случай нахождения бронзовых подвесок в детском захоронении (могила № 202 Фирсово-Х^) (рис. 1.-14-17). Ромбические подвески находились за спиной погребенного.
Бусы, пронизи. На Фирсово-Х^ обнаружены в трех могилах. В погребении ребенка одного-полутора лет (могила № 202) часть бронзовых пронизей находилась в районе грудины, одна пастовая пронизь — в районе запястий, несколько бронзовых пронизей были разбросаны по дну могилы. Также погребение содержало три ромбических подвески (см. ниже). В описанной выше могиле № 280 скопление бронзовых бусин было обнаружено напротив рук погребенного. На могильнике Рублево-VIII в погребении ребенка 10-12 лет (могила № 60) были обнаружены пастовые пронизи, которые были разбросаны по всей могиле: часть пронизей находилась напротив костей рук, несколько в районе колен погребенного и в восточном углу могилы (рис. 1.-6-13).
Бляшки-нашивки. Одна круглая бляшка была обнаружена в погребении ребенка двух лет на Фирсово-Х^. Она находилась напротив лица погребенного.
Проволочные кольцевидные серьги. Одна бронзовая проволочная серьга обнаружена в парном детском погребении Кытманово (могила № 8) детей шести-семи лет. Несколько проволочных серег найдено на могильнике Чекановский Лог-Х. Пара бронзовых кольцевидных серег найдена в захоронении новорожденного (могила № 71). Еще две проволочных серьги были обнаружены в могиле ребенка возрастом до года (могила № 72). Интересно, что они были изготовлены из белого металла, что не характерно для территории Алтая. Одна имела спиральный завиток, от второй остался лишь обломок (рис. 1.-21, 22).
Еще в четырех погребениях (два на Фирсово-Х^ (в одном случае точный возраст ребенка не установлен (могила № 44), в другом — обнаружен в коллективном захоронении у ребенка пяти с половиной — шести лет (могила № 38 из раскопок 2010-2011 гг.) (рис. 1.-19, 20), по одному на памятнике Чекановский Лог-Х (младенец, могила № 76) (рис. 1.-23) и Рублево^Ш (ребенок трех-четырехлет, могила № 76) были обнаружены небольшие фрагменты бронзовых изделий. Скорее всего, это также были проволочные серьги.
Подвески из раковины моллюска. Обнаружены в трех случаях на Фирсово-Х^. В могиле № 280 раковина обнаружена на черепе ребенка. В захоронении ребенка шести месяцев (могила № 93) просверленная раковина обнаружена в районе грудины погребенного. Еще одна могила была коллективным захоронением трех детей (могила № 38 из раскопок 2010-2011 гг.) [Кирюшин, Папин, Тур и др., 2015: 17]. Подвеска находилась в районе шеи самого старшего из погребенных — ребенка пяти с половиной — шести лет (рис. 1-18).
Полученные результаты и их обсуждение
Имеющиеся в нашем распоряжении материалы свидетельствуют о том, что детей при погребении могли сопровождать украшениями уже с рождения. Однако у детей старше трех лет украшения встречаются гораздо чаще: только 3% детей в возрасте до трех лет были снабжены украшениями, в то время как в категории детей старше трех лет украшения встречались в 32% случаев.
Среди наиболее часто встречающихся изделий — кольцевидные (трубчатые) биметаллические серьги, а также проволочные бронзовые кольцевидные серьги.
Проведенный нами ранее анализ позволил установить, что такие категории украшений, как подвески в полтора оборота, бусы и пронизи, листовидные, ромбовидные подвески, бляшки, характерны для женского костюма. Данные виды изделий появляются у девушек с 13-15 лет, а сложносоставные головные и нагрудные уборы — с 1820 лет. Кольцевидные (трубчатые) биметаллические серьги, не сочетающиеся с другими украшениями, являются характерной чертой мужского убранства. В женских захоронениях такие серьги встречаются только в составе сложного ушного гарнитура [Фе-дорук, 2013: 138].
Серьги с раструбом, по-видимому, относились к «универсальным» украшениям и не являлись гендерным маркером, так как они встречаются и в женских, и в мужских захоронениях.
Подвески из раковин на территории Алтая встречаются довольно редко. В погребениях женщин они были обнаружены в комплексе с другими украшениями. В одном случае подвески из раковин были найдены в мужском захоронении [Федорук, 2013: 140].
Кольцевидные проволочные серьги можно отнести к категории «детских» и «подростковых» украшений, так как большая часть подобных экземпляров была обнаружена именно в погребении детей и подростков. Лишь в нескольких случаях проволочные серьги встречены в погребениях женщин. Следует отметить, что в погребальных комплексах сопредельных территорий проволочные серьги со спиральным завитком также чаще всего обранужены в детских погребениях [Аванесова, 1991: 57].
Из всех известных на территории Алтая андроновских украшений в детских захоронениях ни разу не были встречены такие категории, как браслеты и перстни со спиралевидными навершиями, «лапчатые» подвески (трапециевидные с бородавчатыми выпуклостями), листовидные подвески. Они также являются частью женского убранства.
Исходя из вышеизложенного мы можем предположить, что кольцевидные (трубчатые) биметаллические серьги маркировали погребения мальчиков. В таком случае элементы мужского костюма появлялись у детей начиная с трехлетнего возраста (ранее нами была указана категория с рождения [Федорук, 2013: 140], однако проволочные серьги, обнаруженные в погребении младенца, были ошибочно отнесены нами по описанию к категории кольцевидных с коническим приемником), в то время как типично «женские» украшения встречаются в детских захоронениях в виде исключения. Учитывая тот факт, что количество возрастных степеней у мужчин и женщин может не совпадать [Гагач, 2017: 38], можно предположить, что у мальчиков знаки гендера появлялись раньше.
Существовала в андроновском костюме, видимо, и категория «детских» украшений, к которым можно отнести проволочные кольцевидные серьги и, возможно, подвески из раковин (вне сочетания с другими украшениями).
В то же время обращение к этнографическим данным не позволяет однозначно интерпретировать погребения детей с определенным типом украшений (особенно первой возрастной группы) как захоронения мальчиков или девочек. У многих традиционных народов дети до достижения определенного возраста (5-7 лет) считались бесполыми существами и именовались единым термином [Байбурин, 1991, с. 262]. По мнению С. В. Сотниковой, украшения в погребениях детей младшего возраста прежде всего выполняли роль оберегов и не служили указанием на половую принадлежность ребенка [Сотникова, 2014: 65-66].
Особый интерес в этом случае представляет могила № 202 Фирсово-ХЩ где был захоронен ребенок около одного-полутора лет с ромбовидными подвесками, относящимися к категории накосных украшений. Они были расположены за спиной погребенного, на уровне пояса, так как если бы являлись завершением косоплетки.
Случаи нахождения листовидных и ромбовидных подвесок в погребении детей в возрасте до года известны на территории Томского Приобья, на могильнике Елов-ский комплекс-Н [Умеренкова, 2017: 155]. Учитывая тот факт, что дети данной возрастной категории физически не могли их носить, помещение данных видов украшений, скорее всего, носило ритуальный характер. То же можно сказать о подвесках в полтора оборота и бляшках. В женском костюме эти украшения составляли сложный головной или нагрудный убор, в то время как в детских захоронениях они встречаются в единичном экземпляре. Скорее всего, они не являлись частью костюма, а выполняли исключительно магические функции. Пытаясь объяснить большое количество детских захоронений с украшениями на могильнике Еловский комплекс-Н, О. В. Умеренкова предположила, что, помещая в могилу с младенцем богатое убранство, население пыталось остановить детскую смертность [Умеренкова, 2017: 155].
С. В. Сотникова на основе анализа материала алакульских погребений детей с перевернутыми сосудами, содержащими ювелирные изделия, а также привлечения этнографических данных, предполагает, что украшения в таких погребениях выступали в качестве даров Богине-матери в надежде получения ответного дара — прекращения детской смертности и болезней, а также рождения новых детей [Сотникова, 2018: 21].
С другой стороны, у детей второй возрастной группы вполне могли проявляться гендерные различия, в том числе и в костюме. В таком случае остается вопрос: почему украшения встречаются лишь в некоторых погребениях? Впрочем, данная проблема остается актуальной и при анализе захоронений взрослых индивидов.
Почти половина из проанализированных детских погребений с украшениями выделялись и по другим параметрам. В частности, девять детских захоронений (могилы № 60, 65, 81 Рублево^Ш; № 93, 130, 210 Фирсово-ХЩ № 4, 52, 113 Чекановского Ло-га-Х) были довольно глубокими (от 1,3 до 1,8 м), что более характерно для захоронений взрослых. В семи погребениях (могилы № 60, 65, 81 Рублево^Ш; № 130, 202, 210, 38 Фирсово-Х^) обнаружены остатки деревянных конструкций, что не типично для детских захоронений. В могиле № 60 Рублевой!!! найдены кости животных — остатки
поминальной пищи. Подобные находки в целом для территории Алтая довольно редки и встречаются в основном в погребениях взрослых. В погребениях № 202, 210 Фир-сово-Х1У были установлены сосуды, характерные для взрослых захоронений: горшки с трехзональной разбивкой композиции и сложной орнаментацией [Федорук, 2015: 259]. В могиле № 280 этого же памятника было установлено два сосуда: один с простой орнаментацией («елочка»), другой — с более сложным орнаментом и трехзональной композицией. К сожалению, мы не располагаем информацией о сосудах из могил Че-кановского Лога-Х.
«Взрослые» черты в погребениях № 210 Фирсово-Х1У, № 60 Рублево-УШ, № 4 Чека-новского Лога-Х можно объяснить тем, что захороненные в них индивиды (10-12 лет) вполне могли перейти в возрастную категорию подростковости/юношества. Согласно имеющимся данным, у индоариев верхняя возрастная граница детства определялась 8-12 годами. В этот период производился «обряд второго рождения», после которого дети переходили в принципиально иное социальное состояние [Бэшем, 1977: 174-178; Цимиданов, 2008: 15].
В остальных случаях, можно предположить, что не характерные для детских могил черты могли подчеркивать особый, вероятно, сакральный статус данных захоронений.
Особый интерес, на наш взгляд, представляет анализ планиграфии таких погребений. При ее рассмотрении установлено, что большая часть детских могил, содержавших украшения, располагалась рядом со взрослыми, также имевшими «богатый» инвентарь. Так, на Рублево-УШ все четыре детских погребения были расположены вокруг могилы № 85, в которой была захоронена женщина, снабженная большим количеством украшений (ушной гарнитур, нагрудник, браслеты, кольца, низки бус на ногах).
На могильнике Фирсово-Х1У четыре детских захоронения также находились в непосредственной близости от погребений женщин с украшениями. Две детских могилы (№ 202 и 210) были расположены рядом с биритуальным захоронением № 222, в котором на кремированных останках было найдено множество женских украшений. Детская могила № 256 — рядом с парным погребением женщины и мужчины (№ 311), где женщина была снабжена украшениями.
Для могильника Чекановский Лог-Х доступна информация по расположению части детских погребений с украшениями. Так, могилы № 71, 72, 76 находились практически по центру могильного поля, недалеко от погребения № 74, содержавшего кремированные останки взрослого человека Одна могила (№ 4) была расположена в юго-западной части могильника в скоплении с другими детскими погребениями [Савко, 2018: 103-104].
На Кытманово одиночное детское погребение (№ 8) находилось рядом с погребением мужчины и ребенка (№ 23) [Уманский, Кирюшин, Грушин, 2007: 63].
Можно предположить, что погребения взрослых и детей с украшениями были взаимосвязаны, возможно, представляли собой сложный ритуальный комплекс. Если принять во внимание гипотезу о том, что женщины, носившие сложный головной убор, могли иметь отношение к отправлению культа [Позднякова, 2000: 52], то такое предположение может быть вполне вероятным. Н. А. Берсенева на основе анализа детских захоронений эпохи бронзы Южного Урала считает, что в обществе того периода не было
единой практики посмертного обращения с детьми. С ними обращались в зависимости от обстоятельств как с объектами или субъектами, вкладывая различные смысл в разные типы погребений [Берсенева, 2017: 10].
Заключение
Таким образом, проведенный анализ показал, что захоронения детей редко содержат украшения. Они могли сопровождать детей с самого рождения, но намного чаще встречаются в погребениях детей старше трех лет.
Наиболее распространенные категории изделий (для территории Алтая) — кольцевидные (трубчатые) биметаллические серьги, а также проволочные бронзовые кольцевидные серьги. Встречаются как типично «женские», так и «мужские» категории изделий. Существовала в андроновском костюме, видимо, и категория «детских» украшений.
Помимо наличия украшений, подобные захоронения могли выделятся из общей массы и по другим признакам, таким как глубина, внутримогильные конструкции, орнаментация сосудов и др. Большинство детских захоронений с украшениями располагались рядом с погребениями взрослых, также содержавшими украшения.
Интерпретация подобных захоронений — открытый вопрос. Украшения могли служить детям в качестве оберегов, их могли класть в детские погребения в качестве подношений высшим силам, у детей второй возрастной группы они также могли быть частью костюма.
Благодарности
Работа подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 19-09-00511 А «Биоархеологические подходы к проблемам адаптации андроновского населения Алтая».
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Аванесова Н. А. Культура пастушеских племен эпохи бронзы азиатской части СССР (по металлическим изделиям). Ташкент : Изд-во ФАН, 1991. 200 с.
Алексеев В. П. Палеодемография СССР // Советская археология. 1972. № 1. С. 3-21.
Байбурин А. К. Обрядовые формы половой идентификации детей // Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб. : Наука, 1991. С. 257-265.
Берсенева Н. А. Гендерный символизм в детских погребениях синташтинской культуры // Проблемы истории, филологии, культуры. 2008. Вып. 22. С. 99-109.
Берсенева Н. А. Детские захоронения в контексте погребальной обрядности эпохи бронзы Южного Урала: субъект или объект? // Уфимский археологический вестник. 2017. Вып. 17. С. 8-12.
Бэшем А. Л. Чудо, которым была Индия. М. : Наука, 1977. 616 с.
Гагач М. Г. Возрастной символизм и критерии возраста в древних и современных культурах // Культура и образование: научно-информационный журнал вузов культуры и искусств. 2017. № 3 (26). С. 36-41.
Демин М. А., Запрудский С. С., Ситников С. М. Андроновские украшения Гилевско-го археологического микрорайона. Барнаул : АлтГПА, 2011. 128 с.
Запрудский С. С. Украшения андроновской культуры Обь-Иртышского междуречья : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Барнаул, 2011. 23 с.
Кирюшин Ю. Ф., Папин Д. В., Тур С. С., Пилипенко А. С., Федорук А. С., Федорук О. А., Фролов Я. В. Погребальный обряд древнего населения Барнаульского Приобья (материалы из раскопок 2010-2011 гг. грунтового могильника Фирсово-Х1У). Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2015. 208 с.
Куприянова Е. В. Реконструкция детского погребального костюма эпохи бронзы по материалам могильника Степное У11 // Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 6 (361). История. Вып. 63. С. 8-15.
Минор О. В. Реконструкция способа ношения украшений в детском погребальном костюме карасукской эпохи // Альманах современной науки и образования. 2010. № 1 (32). Ч. II. С. 65-68.
Минор О. В. Детские погребения эпохи поздней бронзы Хакасско-Минусинской котловины: обобщающий анализ // Вестник Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова. 2019. № 2 (28). С. 34-40.
Позднякова О. А. Проблема интерпретации погребений женщин с головными уборами (по материалам андроновского комплекса могильника Фирсово-Х1У) // Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной Азии. Новосибирск, 2000. Т. 3. С. 47-52.
Позднякова О. А. Накосные украшения из андроновских могильников Лесостепного Алтая // Историко-культурное наследие Северной Азии: Итоги и перспективы изучения на рубеже тысячелетий : материалы ХП Региональной археолого-этнографи-ческой студенческой конференции. Барнаул, 25-30 марта 2001 г. Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2001. С. 251-254.
Савко И. А. Особенности планиграфии детских погребений (по материалам андро-новского могильника Чекановский Лог-10) // Древние и традиционные культуры Сибири и Дальнего Востока: проблемы, гипотезы, факты : материалы ЬУШ Российской (с международным участием) археолого-этнографической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Омск : Полиграфист, 2018. С. 103-105.
Сотникова С. В. Детские погребения с наборами астрагалов как отражение детской сферы сакральности // Вестник Пермского университета. 2014. Вып. 1 (24) С. 60-70.
Сотникова С. В. Алакульские погребения с сосудами без орнамента: к вопросу о сфере детской сакральности // Уфимский археологический вестник. 2018. Вып. 18. С.16-23. Б01: https://doi.org/10.31833/uav.2018.18.002.
Уманский А. П., Кирюшин Ю. Ф., Грушин С. П. Погребальный обряд населения ан-дроновской культуры Причумышья (по материалам могильника Кытманово). Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2007. 132 с.
Умеренкова О. В. К проблеме детских захоронений на территории Западной Сибири (на основе анализа украшений эпохи бронзы) // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. № 1 (61). Т. 3. С. 97-103.
Умеренкова О. В. К проблеме социальной реконструкции общества (на основе анализа украшений) // Теория и практика археологических исследований 2017. № 2 (18). С.152-163. Б01: 10.14258АраК2017)2(18).-13.
Федорук О. А. О половозрастной обусловленности андроновских украшений (по материалам погребальных памятников степного и лесостепного Алтая) // Вопросы археологии и истории юга Западной Сибири : материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 90-летию со дня рождения заслуженного деятеля науки РФ профессора А. П. Уманского. Барнаул : АлтГПА, 2013. С. 136-142.
Федорук О. А. Погребальный обряд андроновской культуры степного и лесостепного Алтая: анализ половозрастных различий // Известия Алтайского государственного университета. 2015. Вып. 3 (87). Т. 2. С. 256-260. DOI: 10.14258/izvasu(2015)3.2.-40.
Цимиданов В. В. Возрастная стратификация общества срубной культуры // Ма-терiали та дослщження з археолоп'! Схщно!' Украши: вщ неолггу до юммершщв : Збiрник наукових праць. Луганськ, 2008. № 8.
REFERENCES
Avanesova N. A. Kul'tura pastusheskikh piemen epokhi bronzy aziatskoi chasti SSSR (po metallicheskim izdeliiam). [The culture of the shepherd tribes of the Bronze Age of the Asian part of the USSR (for metal products)]. Tashkent: Izd-vo FAN, 1991. 200 s. (in Russian).
Alekseev V. P. Paleodemografiia SSSR [Paleodemography of the USSR] Sovetskaia arkheologiia. [Soviet archeology] 1972. № 1. S. 3-21 (in Russian).
Baiburin A. K. Obriadovye formy polovoi identifikatsii detei [Ritual forms of sexual identification of children] Etnicheskie stereotipy muzhskogo i zhenskogo povedeniia [Ethnic stereotypes of male and female behavior]. SPb.: Nauka, 1991. S. 257-265 (in Russian).
Berseneva N. A. Gendernyi simvolizm v detskikh pogrebeniiakh sintashtinskoi kul'tury [Gender symbolism in children's burials of Sintashta culture] Problemy istorii, filologii, kul'tury [Problems of history, philology, culture]. 2008. Vol. 22. S. 99-109 (in Russian).
Berseneva N. A. Detskie zakhoroneniia v kontekste pogrebal'noi obriadnosti epokhi bronzy Iuzhnogo Urala: sub'ekt ili ob'ekt? [Children's burials in the context of the burial rituals of the Bronze Age of the Southern Urals: a subject or an object?] Ufimskii arkheologicheskii vestnik [Ufa Archaeological vestnik]. 2017. Vol. 17. S. 8-12 (in Russian).
Basham A. L. Wonder That Was India. London: Picador. 1954. 572 p. (Russ. ed.: Beshem A. L. Chudo, kotorym byla Indiia M.: Nauka, 1977. 616 s. (in Russian).
Gagach M. G. Vozrastnoi simvolizm i kriterii vozrasta v drevnikh i sovremennykh kul'turakh [Age symbolism and age criteria in ancient and modern cultures] Kul'tura i obrazovanie: nauchno-informatsionnyi zhurnal vuzov kul'tury i iskusstv [Culture and education: scientific and information journal of universities of culture and arts]. 2017. № 3 (26). S. 3641 (in Russian).
Demin M. A., Zaprudskii S. S., Sitnikov S. M. Andronovskie ukrasheniia Gilevskogo arkheologicheskogo mikroraiona [Andronovo decorations of the Gilevsky archaeological microdistrict]. Barnaul: AltGPA, 2011. 128 s. (in Russian).
Zaprudskii S. S. Ukrasheniia andronovskoi kul'tury Ob' — Irtyshskogo mezhdurech'ia. Avtoref. diss. kand. ist. nauk. [Decorations of the Andronovo culture of the Ob-Irtysh interfluve. Ph. D. Thesis in History]. Barnaul, 2011. 23 s. (in Russian).
Kiryushin YU.F., Papin D. V., Tur S. S., Pilipenko A. S., Fedoruk A. S., Fedoruk O. A., Frolov YA.V. Pogrebal'nyj obryad drevnego naseleniya Barnaulskogo Priob'ya (materialy iz raskopok
2010-2011 gg. gruntovogo mogil'nika Firsovo-XIV) [Funeral rite of the ancient population of the Barnaul Ob region (materials from excavations in 2010-2011 of the Firsovo-XIV ground burial ground)]. Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta, 2015. 208 s. (in Russian).
Kupriianova E. V. Rekonstruktsiia detskogo pogrebal'nogo kostiuma epokhi bronzy po materialam mogil'nika Stepnoe VII [Reconstruction of a children's burial suit of the Bronze Age based on materials from the Stepnoye VII burial ground] Vestnik Cheliabinskogo gosudarstvennogo universiteta [Vestnik of the Chelyabinsk State University]. 2015. № 6 (361). Istoriia. Vol. 63. S. 8-15 (in Russian).
Minor O. V. Rekonstruktsiia sposoba nosheniia ukrashenii v detskom pogrebal'nom kostiume karasukskoi epokhi [Reconstruction of the way of wearing jewelry in children's funeral costume of the Karasuk era] Al'manakh sovremennoi nauki i obrazovaniia [Almanac of modern science and education]. 2010. № 1 (32). Ch. II. S. 65-68 (in Russian).
Minor O. V. Detskie pogrebeniia epokhi pozdnei bronzy khakassko-minusinskoi kotloviny: obobshchaiushchii analiz [Children's burials of the Late Bronze Age of the Khakass-Minusinsk Basin: a generalizing analysis] Vestnik Khakasskogo gosudarstvennogo universiteta im. N. F. Katanova [Vestnik of the Khakass State University N. F. Katanova]. 2019. № 2 (28). S. 34-40 (in Russian).
Pozdniakova O. A. Problema interpretatsii pogrebenii zhenshchin s golovnymi uborami (po materialam andronovskogo kompleksa mogil'nika Firsovo-XIV) [The problem of interpreting the burials of women with headdresses (based on materials from the Andronovo complex of the Firsovo-XIV burial ground)] Nasledie drevnikh i traditsionnykh kul'tur Severnoi i Tsentral'noi Azii [Heritage of ancient and traditional cultures of North and Central Asia]. Novosibirsk, 2000. T. 3. S. 47-52 (in Russian).
Pozdnjakova O. A. Nakosnye ukrashenija iz andronovskih mogil'nikov Lesostepnogo Altaja [The problem of interpreting the burials of women with headdresses (based on the materials of the Andronovo complex of the Firsovo-XIV burial ground)] Istoriko-kul'turnoe nasledie Severnoj Azii: Itogi i perspektivy izuchenija na rubezhe tysjacheletij (Materialy XLI Regional'noj arheologo-jetnograficheskoj studencheskoj konferencii. Barnaul, 25-30 marta 2001 g.) [Historical and Cultural Heritage of North Asia: Results and Prospects of Study at the Turn of the Millennium (Materials of the XLI Regional Archaeological and Ethnographic Student Conference. Barnaul, March 25-30, 2001)] Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta, 2001. S. 251254 (in Russian).
Savko I. A. Osobennosti planigrafii detskikh pogrebenii (po materialam andronovskogo mogil'nika Chekanovskii Log-10) [Features of the planigraphy of children's burials (based on materials from the Andronovo burial ground Chekanovsky Log-10] Drevnie i traditsionnye kul'tury Sibiri i Dal'nego Vostoka: problemy, gipotezy, fakty. Materialy LVIII Rossiiskoi (s mezhdunarodnym uchastiem) arkheologo-etnograficheskoi konferentsii studentov, aspirantov i molodykh uchenykh) [Ancient and traditional cultures of Siberia and the Far East: problems, hypotheses, facts. Materials of the LVIII Russian (with international participation) archaeological and ethnographic conference of students, graduate students and young scientists]. Omsk: Izdatel' — Poligrafist. 2018. S. 103-105 (in Russian).
Sotnikova S. V. detskie pogrebeniia s naborami astragalov kak otrazhenie detskoi sfery sakral'nosti [Children's burials with sets of astragalus as a reflection of the children's sphere
of sacredness] VestnikPermskogo Universiteta [Vestnik of Perm University]. 2014. Vyp. 1 (24) S. 60-70 (in Russian).
Sotnikova S. V. Alakul'skie pogrebeniia s sosudami bez ornamenta: k voprosu o sfere detskoi sakral'nosti [Alakul burials with vessels without ornament: on the question of the sphere of children's sacredness] Ufimskii arkheologicheskii vestnik [Ufa Archaeological vestnik]. 2018. Vol. 18. S. 16-23. DOI: https://doi.org/10.31833/uav.2018.18.002 (in Russian).
Umanskii A. P., Kiriushin Iu. F., Grushin S. P. Pogrebal'nyi obriad naseleniia andronovskoi kul'tury Prichumysh'ia (po materialam mogil'nika Kytmanovo) [Funeral rite of the population of the Andronovo culture in the Prichumysh region (based on materials from the Kytmanovo burial ground)]. Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta, 2007. 132 s. (in Russian).
Umerenkova O. V. K probleme detskikh zakhoronenii na territorii Zapadnoi Sibiri (na osnove analiza ukrashenii epokhi bronzy) [On the problem of children's burials on the territory of Western Siberia (based on the analysis of jewelry of the Bronze Age)] Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta [Vestnik of Kemerovo State University]. 2015. № 1 (61). T. 3. S. 97-103 (in Russian).
Umerenkova O. V. K probleme sotsial'noi rekonstruktsii obshchestva (na osnove analiza ukrashenii) [On the problem of social reconstruction of society (based on the analysis of jewelry)] Teoriia i praktika arkheologicheskikh issledovanii [Theory and practice of archaeological research]. 2017. № 2 (18). S. 152-163. DOI: 10.14258/tpai(2017)2(18).-13 (in Russian).
Fedoruk O. A. O polovozrastnoi obuslovlennosti andronovskikh ukrashenii (po materialam pogrebal'nykh pamiatnikov stepnogo i lesostepnogo Altaia) [On the gender and age conditionality of the Andronovo jewelry (based on the materials of the burial sites of the steppe and forest-steppe Altai)] Voprosy arkheologii i istorii iuga Zapadnoi Sibiri: materialy vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii, posviashchennoi 90-letiiu so dnia rozhdeniia zasluzhennogo deiatelia nauki RF professora A. P. Umanskogo [Questions of archeology and history of the south of Western Siberia: materials of the All-Russian scientific and practical conference dedicated to the 90th anniversary of the birth of Professor A. P. Umansky]. Barnaul: AltGPA, 2013. S. 136-142 (in Russian).
Fedoruk O. A. Pogrebal'nyi obriad andronovskoi kul'tury stepnogo i lesostepnogo Altaia: analiz polovozrastnykh razlichii [Funeral rite of the Andronov culture of the steppe and forest-steppe Altai: analysis of age and sex differences] Izvestiia Altaiskogo gosudarstvennogo universiteta [Izvestiya of Altai State University]. 2015. Vyp. 3 (87). T. 2. S. 256-260. DOI: 10.14258/izvasu(2015)3.2.-40 (in Russian).
Tsimidanov V. V. Vozrastnaia stratifikatsiia obshchestva srubnoi kul'tury [Age stratification of the Srubna culture society] Materiali ta doslidzhennia z arkheologii Skhidnoi Ukraini: vid neolitu do kimmeriitsiv: Zbirnik naukovikh prats' [Materials and research on the archeology of Eastern Ukraine: from the Neolithic to the Cimmerians: Collection of scientific works]. Lugans'k, 2008. № 8.
Статья поступила в редакцию 13.01.2021 Принята к публикации 13.05.2021 Дата публикации 20.09.2021
