CC BY
60
41/2005 Г^
_Вестник Ставропольского государственного университета щЩ
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
ДЕТЕРМИНАЦИЯ ПОНЯТИЯ КОНЦЕССИИ И КОНЦЕССИОННОГО СОГЛАШЕНИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ МЫСЛИ
Н.В. Курысь
THE DETERMINATION OF CONCESSION AND CONCESSIVE AGREEMENT CONCEPTS IN THE RUSSIAN HISTORICAL-LEGAL CONCEPTION
Kurys N.V.
The article defines the concept and characteristic features of concession and concessive agreement legal nature on the basis of historical regulations developed in the Russian jurisprudence. A brief description of the pre-revolutionary status of concessive agreements greatly differing in theoretical and law applicable interpretation is given. Different modern estimations of administrative, civil law and international legal nature of concessive agreements are presented.
В статье определяются понятие и характерные особенности правовой природыi концессий и концессионных соглашений на основе исторических положений, выработанных отечественной юридической наукой, дается краткая характеристика дореволюционного статуса концессионных договоров, существенно различающихся в теоретической и правоприменительной трактовке. Представленыi различные современные оценки административной, цивилистической и международно-правовой природыI концессионных соглашений.
УДК 342+338.246.027.3
Современные исследователи правовых форм осуществления инвестиций говорят о четкой тенденции в мировой практике к развитию договорных форм инвестирования, реализуемых в особо крупных размерах (1, с. 137). Российское законодательство пока располагает только двумя законодательными актами, регламентирующими инвестиционные отношения в виде соглашения о разделе продукции и соглашения о финансовой аренде (лизинг). Между тем, основополагающий закон в области регулирования концессионных договоров (а именно они являются базовыми в области инвестиционных договорных отношений) еще не принят, а существует лишь в виде Проекта ФЗ «О концессионных договорах, заключаемых с российскими и иностранными инвесторами». Соглашение о разделе продукции согласно ст. 5 Проекта является одним из видов концессионных договоров, в то время, как уже урегулировано отдельным законом «О соглашениях о разделе продукции» от 30 декабря 1995 г. с последующими изменениями и дополнениями.
Развитие экономических отношений диктует применение различных форм их реализации, урегулированных нормами права. Поэтому принятие закона о концессионных договорах, несмотря на возникшие противоречия, - дело недалекого будущего. Тем актуальнее сегодня вопрос о детерминации понятия концессии и концессионного договора в связи с обеспечением различных форм приложения инвестиций.
Активная дискуссия по вопросу о юридическом понятии концессии имела место в период НЭП и была вызвана ролью концессий, которую они играли в экономической жизни страны. Обращение к ретроспективе вопроса о правовой природе концессионных соглашений, широко освещенном и изученном в работах ряда авторов периода НЭП, может помочь более четко определить структуру понятия, установить тенденции и перспективы развития процесса концессионных отношений. По всей видимости, это будет способствовать принятию единого принципа регулирования отношений, связанных с национальными и иностранными инвестициями, вне зависимости от того, в какую отрасль народного хозяйства они сегодня привлекаются. Опыт ученых НЭП в исследуемом вопросе интересен еще и тем, что для этого периода было характерно сочетание в экономике «плановости» (публичного начала) и «автономности» (частного начала). Такое положение не могло не сказаться на правовом регулировании экономических процессов, что выражалось в двойственности явлений правовой действительности и не могло не отразиться на теоретико-практическом определении и значении понятия концессии и концессионного договора.
Итак, еще римские юристы признавали за какой-либо страной положительное право изъятия определенных предметов из гражданского оборота и подчинение судьбы таких предметов действию особых норм. Воля отдельного человека, его желание заставить внешнюю природу служить частным интересам встречают противодействие со стороны общественной власти. Частный интерес уступает место интересу общественному. Но может случиться, что интересы коллектива, которые заставляют изъять определенную группу предметов или даже один определенный объект из частного обладания, вынудят к обратным действиям: в интересах общественной пользы изъятый, по общему правилу, из частного обладания предмет передается, обычно на известных условиях, в обладание данного частного лица и происходит своего рода «изъятие из
изъятия» (2, с. 5). Но при этом, возвращение данного предмета из общественного в частное владение может быть произведено лишь посредством акта публичной власти. Именно концессия является таким актом публичной власти, предоставляющим в целях общественной пользы, на известных условиях, в частное обладание предмет, по общему правилу из общего оборота изъятый (2, с. 5). Обычное употребление слова «концессия» подразумевало также объект, предоставленный в силу акта публичной власти. Соответственно, совокупность норм, регулирующих предоставление концессий и права и обязанности сторон, в 20-е годы называлась концессионным правом.
До вступления в силу с 1 января 1923 г. Гражданского кодекса РСФСР понятие концессии употреблялось советским законодательством только в случаях привлечения иностранного капитала к хозяйственной деятельности в СССР. С момента издания Гражданского кодекса понятие концессии стало относиться не только к иностранному капиталу, но и к капиталу внутреннему, которому предоставлялось владеть предприятием выше установленного законом размера (ст. 55 ГК) (3, с. 396), а также осуществлять, помимо прочего, деятельность, которая связана с владением имуществом, изъятым из гражданского оборота. Тем не менее, абсолютное большинство концессий, предоставленных советским правительством, в качестве одного из субъектов имели иностранных физических или юридических лиц.
В советской и иностранной правовой литературе делались попытки противопоставить понятие концессии понятию разрешения, выдаваемого органами власти на владение, например, предметами, изъятыми из частного оборота. При этом, В.Н. Шретер, например, разрешение правительства представлял как акт правительства о допуске к деятельности, которая сама по себе может быть свободной, а концессия - как допуск частного капитала в сферу деятельности, принципиально для него закрытую и осуществляемую самим государством (4, с. 1-15). И.Н. Бернштейн опровергает этот довод, на-
41/2005
Вестник Ставропольского государственного университета
зывая концессию усложненным по форме разрешением, которое в зависимости от характера и объема предоставляемых прав, облекалось в ту или иную форму, выдавалось тем или иным органом государства (5, с. 13-14). Тем более, что действующее советское законодательство знало концессии как сферу деятельности, не осуществляемой «принципиально самим государством» (например, предоставление права горных разработок иностранному лицу) (6, с. 3).
Толкованием возникающих вопросов о юридической природе концессии занимались и соответствующие государственные органы. Разъяснение III Отдела Наркомата юстиции на предмет «Юридической природы договора концессии», в частности, указывало на то, что слово «концессия» являлось синонимом, включающим в себя два различных понятия: концессию как разрешение и концессию как право в изъятие действующих законов (7, с. 321-322).
Объекты, изъятые из гражданского оборота, были определены советским законодательством. В Ст .20 ГК РСФСР указывалось, что такое имущество могло быть объектом гражданского оборота лишь в отмеченных законом пределах. Например, ст. 53 ГК РСФСР устанавливала, что земля, недра, леса, воды, железные дороги общего пользования, их подвижной состав и летательные аппараты могут быть исключительно собственностью государства. Ст. 54 ГК РСФСР перечисляла те предметы, которые могли быть предметом частной собственности. Это не муниципализированные строения, торговые и промышленные предприятия, имеющие наемных рабочих в количестве, не превышающем предусмотренного особыми законами, орудия и средства производства, деньги, ценные бумаги и прочие ценности, предметы домашнего обихода и т.д., т.е. всякое имущество, не изъятое из частного оборота. Но ст. 55 ГК РСФСР указывала, что на основании концессии, испрашиваемой у правительства, отдельные объекты, хотя и изъятые из гражданского оборота, могли быть предметом частной собственности. Это предприятия, в которых число наемных рабочих выше установленного за-
коном, телеграф, радиотелеграф, а равно и другие сооружения, имеющие государственное значение. Таким образом, ст. 55 ГК совершенно логично позволяет сделать вывод о том, что всякого рода предметы, даже изъятые гражданскими законами из частного оборота, за исключением тех, которые были указаны в Конституции (земля, недра, леса, воды...), могли быть предметом частной собственности или находиться во владении частных лиц на основании специального разрешения (концессии), выдаваемого соответствующими правительственными органами. Необходимо отметить, что толкование данной статьи было неоднозначным (8, с. 286-287). В частности, она прямо противоречила концессионным договорам (кроме договоров на производство иностранцами строительных работ) (9), в содержание которых не входило право собственности, как на арендованное, так и привнесенное имущество.
Учитывая ориентацию дореволюционного российского, а потом, в какой-то степени, советского права на зарубежный законодательный опыт и доктрины, советские юристы рассматривают сущность концессии в сравнении с французским и немецким понятием об этом вопросе. Так, с французской точки зрения, которой придерживались и некоторые советские ученые (10, с. 47), концессионер несет публичную службу (service public), поскольку осуществляет деятельность, направленную на удовлетворение интересов общества. Тем самым, концессионер как бы замещает собой публичную власть, с которой он вступил в договор, и которая передала ему осуществление публично-правовых полномочий (2, с. 30-31). Понятие публичной службы выросло на почве французского административного права, что характерно именно для системы французского права. Таким образом, с одной из теоретических точек зрения, природа концессии по французскому праву - административно-правовая. Перенесение понятия об осуществлении концессионером публично-правовых полномочий относительно права СССР, по мнению Б.А. Ландау, недопустимо. Предоставляя концессию, советское
правительство не поручало концессионеру отправление деятельности, составляющей часть государственного управления, не делало его органом государства. Действительно, советское законодательство никак не могло видеть иностранного концессионера, капиталиста и потенциального врага, в качестве органа своей власти, разрешая осуществлять деятельность, связанную с составляющей частью государственного управления. Поэтому концессии, с точки зрения советского права, предоставлялись в целях развития производительности страны, опираясь при необходимости на определенные льготы в экономической области, но наименьшие уступки в публично-правовой.
На основании приведенных выше положений советскими юристами был выведен ряд определений. Так, И.Н. Бернштейн полагал, что «...концессией является разрешение власти, предоставляющее лицу (физическому или юридическому) право либо заниматься деятельностью, закрытой ранее для данного лица или осуществляемой по общему правилу самим государством, либо обладать такими имущественными объектами, которые в силу общих законов изъяты из гражданского оборота» (5, с. 16).
Б.А. Ландау в своем определении, приведенном ранее, настаивает на указании целевого значения концессии в виде общественной пользы (развитие производительных сил страны, улучшение санитарного состояния данной местности) (2, с. 27-28). Концессия, по его утверждению, предоставляется не за что-нибудь, а для чего-нибудь, т.е. для общественно-полезных целей. Соглашаясь с этим мнением, мы, тем не менее, хотели бы отметить, что целевое назначение логичнее отнести к признакам концессии, тем более, что оно имеет двоякое значение. Так, государство, выдавая концессию, преследует, наряду с другими, общественно-полезные цели. Предприниматель же, осуществляющий ту или иную деятельность в соответствии с этой концессией, преследует, как правило, цель получения личной прибыли или выгоды.
В другом, более кратком определении Б.А. Ландау указывал, что «концессия есть
привилегия и, как таковая, создает определенное правоотношение и единичное право концессионера» (2, с. 33). Слово «привилегия», достаточно редко употреблявшееся в данном контексте, на наш взгляд, органично вписывается в понятие вместо «исключительного права». В этом, формальном, определении советское право сходилось с немецкой доктриной. Фактически концессия - акт верховной власти, в компетенцию которой входят вопросы об изменении законов и приостановления их действия. И потому государство, делясь своими прерогативами с концессионером в торгово-экономической сфере, не ограничивает себя относительно осуществления своих верховных прав (2, с. 32-33).
Позднее, уже после завершения НЭП, понятие концессии трактовалось и вовсе коротко как «сдача в эксплуатацию на определенных условиях предприятий, земельных недр, участков земли, принадлежащих государству или муниципальной власти» (11, с. 181).
Современное определение концессии, в той или иной трактовке, но сущности которого придерживаются ведущие российские юристы, воплотило в себе основные позиции и положения, разработанные ранее. Под концессией понимают акт, посредством которого государство наделяет частное лицо правом участвовать в осуществлении некоторых из своих функций в хозяйственной сфере. При этом концессионер находится в более привилегированном положении, чем другие участники экономического оборота. Концессия может предоставляться как путем односторонних действий государства, так и в форме договора с концессионером (12, с. 8). В нашей стране был выбран, как мы уже отмечали, второй путь, которого придерживаются и ныне.
Следующий вопрос, подлежащий рассмотрению в настоящей работе - правовая природа концессионного договора как формы облечения концессий. Советский закон периода НЭП в некоторых случаях употреблял слово «концессия», не указывая форму, в которую она должна облекаться (ст. 6 Горного положения СССР, ст. 55 ГК РСФСР). В
41/2005
Вестник Ставропольского государственного университета
других случаях закон прямо говорил о концессионных договорах (постановление об учреждении Главконцесскома, п.з ст. 1 Конституции СССР 1924 г. и др.). На основании анализа вышеизложенных положений, И.Н. Бернштейн сделал вывод о формальном признании советским законодательством концессий в форме одностороннего акта (5, с. 18). Он ссылался на то, что о концессионных договорах закон говорил в тех случаях, когда налицо была сложная хозяйственная деятельность, требующая не только ее разрешения, но и предоставления ряда дополнительных льгот и изъятий, когда возникает дополнительная гарантия для правительства, что концессионер предоставленную концессию будет вести в направлении, желательном правительству, или когда деятельность концессионера специально требует обеспечения интересов третьих лиц (коммунальные концессии). С другой стороны, когда характер деятельности концессионера не осложнен вышеуказанными моментами, концессия может вылиться в форму одностороннего акта власти. Но применительно к экономике в период НЭП, уместно говорить только о концессионном договоре как форме облечения концессии, поскольку все концессии занимавшей первое место обрабатывающей промышленности (24 концессии, 20 млн. руб.) и добывающей (14 и 28 соответственно), а также в сельском хозяйстве (7 и 2, 0) оформлялись посредством концессионных договоров (12). Например, концессионный договор правительства РСФСР с английским акционерным обществом «Руссгол-ландолес Лимитед» (13) или концессионный договор правительства Союза ССР с английским обществом «Лена Голдфилдз Лими-тед».
Интересную теоретико-правовую трактовку концессионного договора представлял Б.А. Ландау. В настоящее время эту концепцию развивает при рассмотрении ретроспективы вопроса Ю.М. Юмашев. Как известно, советскому праву периода НЭП был чужд принцип разделения властей. Соответственно, формальное понятие закона отсутствовало. Законотворческой компетенцией, согласно Конституции СССР от 31
января 1924 г., обладали СНК СССР, ЦИК и Съезд Советов СССР. Поэтому под декретами и постановлениями (ст. ст. 8, 18, 29, 38 Конституции СССР) следует понимать законы в материальном смысле. Согласно ст. 5 Положения о совете Народных Комиссаров Союза ССР (14) и ст. ст. 8, 13 Декрета об учреждении Главного Концессионного Комитета при СНК СССР (15), к предметам ведения СНК СССР относились «рассмотрение и утверждение концессионных договоров». Таким образом, органом, предоставляющим концессии по советскому праву является СНК СССР, независимо от значения концессии (местное или общесоюзное) (2, с. 41-42). Повышенное внимание и значение, которое придавали центральные органы власти любым концессиям с участием иностранного капитала, обусловливалось, в частности, пониманием под концессией продолжения классовой борьбы с мировым капиталом (16).
Таким образом, концессионный договор являлся специальным законом СССР, поскольку он утверждался СНК СССР и в нем содержались определенные изъятия из общего правового регулирования, в частности, в гражданско-правовой сфере. И поэтому нормы концессионных договоров имели примат над аналогичными нормами общих законов СССР и союзных республик. Однако, в то же время, государственная власть новым специальным законом могла изменить или даже отменить акт о предоставлении концессии. Тем не менее, советскому праву периода НЭП было присуще и еще одно определение, которое полностью отражало правовую природу концессии и концессионного договора: концессия есть специальный закон, издаваемый СНК СССР и предоставляющий, в целях общественной пользы на известных условиях, в частное пользование предметы, постановлениями Гражданского Кодекса изъятые из частного оборота (2, с. 43).
Классическая правовая теория изначально относила концессионный договор к категории, так называемых, административных договоров, характеризуемых заведомо неравноправным положением концессионе-
ра, односторонними правами государства. Актом, который служил правооснованием для получения инвестором концессионных прав, являлся не сам договор, а властный акт государства (в форме особого разрешения), «дарующего» концессионеру собственные, одному лишь государству принадлежащие права. Сам термин «концессия» означал санкционированную государством уступку прав (17). В то же время, эти права предоставляются частному лицу (концессионеру) в обмен на исполнение с его стороны определенных обязательств, которые были приняты концессионером на себя посредством добровольного волеизъявления и ходатайства о предоставлении концессии к органу публичной власти. Как отмечал еще дореволюционный исследователь Л.С. Таль, концессионный договор «обнимает» в сущности два договора. Первый является административным актом, регламентирующим правовое положение концессионера; второй составляет гражданский договор между теми же сторонами, устанавливающий имущественные последствия и условия эксплуатации (18, с. 24). Так что концессионный договор содержит в себе два элемента: во-первых, это акт публичной власти, точнее, специальный закон; во-вторых, это акт, исходящий от частного лица и констатирующий его согласие подчиниться тем специальным нормам (например, нормам, регулирующим порядок организации или эксплуатации данного предприятия), которые постановлены в акте предоставления концессии. Таким образом, концессионный договор, как отмечалось ранее, обладал (и обладает в настоящее время) одновременно чертами публично-правового акта и гражданско-правового договора (19, с. 46). Аналогичной позиции придерживались дореволюционные ученые в вопросах детерминации правовой природы концессионных договоров, хотя в сенатской практике господствовала исключительно цивилисти-ческая природа концессии (20, с. 107).
Советская доктрина права не предусматривала правовой защиты частных лиц против государства. Никаких прав у личности, независимых от воли государства, не существовало. Концессионный договор не
являлся в чистом виде договором частного права. Основной его элемент - публично-правовой акт предоставления концессии, спор между концессионером и государством не мог рассматриваться как спор о гражданском праве (в отличие от дореволюционной практики). Соответственно, в концессионный договор НЭП не вносились гражданско-правовые элементы. Он воплощал в себе все признаки классического административного договора. Вместе с тем, советский концессионный договор отличался от чистых французских административно-правовых актов минимумом публично-правовых уступок, а от договорных, принятых в странах англо-американского права, - ярко выраженным неравноправием сторон.
В советской юридической литературе позднего периода были отражены все существовавшие отечественные оценки правовой природы концессионных соглашений. Проф. М.М. Богуславский, касаясь правовой природы концессионных соглашений, относил их к категории административных (21, с. 104). В конечном счете, в своих работах М.М. Богуславский выделял в сложных правоотношениях отношения государства с частным лицом, с одной стороны, и отношения между субъектами гражданского права, с другой стороны. Таким образом, он давал самостоятельную оценку правовой природе отношений между государством и частным лицом, что позволяло рассматривать эти отношения как отношения власти и подчинения. Это, в принципе, не противоречило положениям по этому вопросу, выдвигавшимся в работах авторов периода НЭП. Концепция, относящая концессионные договоры к категории публично-правового характера, т.е., к административно-правовым актам, нашла отражение также в работах проф. В.П. Мозолина (22), М.И. Кулагина (23) и др. Цивилистическая трактовка, относящая рассматриваемые договоры к гражданско-правовым, наиболее обоснована в работах проф. Н.Н. Вознесенской (24), Н.Г. Дорониной (25, 26), Н.Г. Семилютиной (26), А.А. Костина (27). Базируясь на теории хозяйственного права, А.Г. Богатырев относит, в частности, концессионные договоры к ка-
41/2005
Вестник Ставропольского государственного университета
тегории соглашений об инвестициях или инвестиционных соглашений, и рассматривает их как особого рода соглашения (28, с. 67-81). При этом административно-правовая концепция инвестиционных соглашений представляется ему наиболее убедительной (29, с. 74).
В советской юридической науке не нашла отражения точка зрения о международно-правовой природе концессионных или, по А.Г. Богатыреву, инвестиционных соглашений. Такой взгляд присущ, скорее, американским и английским авторам (30, с. 137; 31, с. 113).
Рассматриваемые выше концепции правовой природы концессионных (инвестиционных) договоров (гражданско-правовая, административно-правовая и международно-правовая) исходили, как правило, не из специфики инвестиционных отношений, а из политики государств по отношению к иностранным инвестициям как иностранной частной собственности. Политизированный подход к экономическим интересам, присущий также и Российскому государству на всех этапах его развития, определял приверженность к защите национально-государственных интересов через институты национального и международного права. Особенно такой подход был характерен для СССР в период НЭП и позже.
Исходя из тенденции развития транснационализма в современных международных экономических отношениях, в том числе и в инвестиционных, появляются и развиваются новые нетрадиционные нормы, институты, формы и методы правового регулирования. В современную эпоху, в условиях, когда концессионный договор вышел на широкую международную арену, его административные начала подверглись коренным изменениям. Как указывает С.А. Сосна (17, с. 66), внесение в концессионный договор гражданско-правовых элементов особенно характерно для стран, остро нуждающихся в иностранных инвестициях. Реально концессионный договор зачастую не столько формулируется в соответствии с буквой закона и правовой теорией, сколько определяется
соотношением спроса и предложения на международном рынке инвестиций.
Все концепции и подходы к определению правовой природы концессионных договоров имеют право на жизнь. Единого и окончательного решения по определению правовой природы этих договоров в настоящее время в теории правового регулирования осуществления инвестиций, по нашему мнению, нет. Тем не менее, в правовой доктрине преобладает мнение, на наш взгляд, наиболее оптимальное, которое определяет концессионный договор как особый, «смешанный» тип договора, соединяющий в себе в непостоянных, меняющихся пропорциях публично- и гражданско-правовые начала (17, с. 71). Такое положение позволяет говорить о чертах исторической преемственности в детерминации понятия концессии и концессионных соглашений, в частности, с позицией дореволюционных ученых. А сочетание публично-правового и гражданско-правового регулирования позволяет согласовать индивидуальные и коллективные, частные и общественные, государственные и международные интересы для наиболее рационального развития человечества.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вознесенская Н.Н. Иностранные инвестиции: Россия и мировой опыт (сравнительно-правовой комментарий). - М.: Юридическая фирма «КОНТРАКТ», «ИНФРА-М», 2001.
2. Ландау Б.А. Концессионное право Союза ССР. - М.: Право и жизнь, 1925.
3. Гражданский кодекс с постатейно систематизированными материалами / Под ред. С.В. Александровского. - М., 1928.
4. Шретер В.Н. Концессионное право // Вестник промышленности, торговли, транспорта. -1923. - № 9-10.
5. Бернштейн И.Н. Очерк концессионного права СССР. - М. ;Л.: Госиздат, 1930.
6. Рейхель М.О. Концессии в советском законодательстве и практике // Советское право. -1927. - № 4.
7. п. 3 Разъяснения III Отдела НКЮ по запросу Совнаркома № 404 от 23.04.23 г. // Гражданский кодекс РСФСР с постатейными комментариями. - М., 1925.
8. Марбор К. К вопросу о толковании ст. 55 ГК // Вестник советской юстиции. - 1996. - № 7.
9. О льготных условиях допущения иностранного капитала к производству строительных работ на территории Союза ССР. СЗ СССР. -1926. - № 40. Ст. 293.
10. Носов Н.К. К кризису понятия концессионного договора // Советское право. - 1926. - № 3.
11. Концессии // Большая советская энциклопедия. Т.34. -М.: «ОГИЗ», 1937.
12. Юмашев Ю.М. Отклоняя закон о концессиях, депутаты препятствуют реформам // Финансовые известия. - 1995. - № 21.
13. Концессионный договор правительства РСФСР с английским акционерным обществом «Руссголландолес Лимитед» от 27 марта 1923 года. - М, 1923.
14. СУ.1923. № 107. Ст. 1032.
15. СУ. 1923. № 96. Ст. 952.
16. Карасс А.В. Концессии в Советском праве // Советское право. - 1925. - № 2.
17. Сосна С.А. Концессионные договоры с иностранными инвесторами // Правовое регулирование иностранных инвестиций в России. - М.: РАН, Институт государства и права, 1995.
18. Таль Л.С. Концессионные договоры городских общественных управлений // Вестник гражданского права. - 1915. - № Х1-Х11.
19. Юмашев Ю.М. Иностранные концессии в СССР //Хозяйство и право. - 1989. - № 7.
20. Сосна С.А. Концессионное соглашение: теория и практика. - М., 2002.
21. Богуславский М. М. Перестройка международных экономических отношений и правовая природа концессионных договоров // Международное сотрудничество и международное право. -М.: Наука, 1977.
22. Мозолин С. П. Право США и экспансия американских корпораций. - М.: Наука, 1974.
23. Кулагин М. И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо. -М.: Наука, 1987.
24. Вознесенская Н.Н. Иностранные инвестиции и смешанные предприятия странах Африки. - М, 1975.
25. Доронина Н.Г. Некоторые организационно-правовые аспекты иностранных инвестиций в развивающихся странах (совместные организации): Автореф. дис... канд. юрид. наук. - М., 1979.
26. Доронина Н.Г., Семилютина Н.Г. Государство регулирование инвестиций. - М.: ООО «Гродец-издат», 2003.
27. Костин А.А. Акционерное законодательство стран Ближнего Востока: Автореф. дис. канд. юрид. Наук. - М., 1980.
28. Богатырев А.Г. Инвестиционное право. -М.: «Российское право», 1992.
29. Богатырев А. Г. Государственно-правовой механизм регулирования инвестиционных отношений (вопросы теории): Дис... докт. юрид. наук. - М, 1996.
30. См. подробнее: Мозолин В.П. Ущемление суверенитета развивающихся стран в интересах монополий США // Советское государство и право. - 1970. - № 2.
31. См. подробнее: Тункин Г. И. Сессия Института международного права // Советское государство и право. - 1968. - № 2.
Об авторе
Курысь Наталья Владимировна, кандидат юридических наук, докторант Ставропольского государственного университета, старший преподаватель кафедры теории государства и права СГУ. Сфера научных интересов - правовое обеспечение инвестиционного процесса, исторический аспект проблемы, закономерность и преемственность историко-правовых положений в современном законодательстве, формирование системы инвестиционного законодательства. Количество опубликованных научных и учебно-методических трудов - 30, в том числе монография: Иностранные инвестиции: Российская история (правовое исследование). - СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. - 219 с.
