CC BY
80
том числе за счет формирования собственности у работников - краеугольного камня клерикализма. А после распада социалистического лагеря критика католической философии хозяйства прекратилась, став тем основанием, на котором сотрудничают разные христианские конфессии из бывших стран-конкурентов [10].
Несмотря на довольно субъективную оценку идейных концепций социально-экономического учения Ватикана, надо отдать должное советским исследователям, в частности Акимову, которые вслед за Лениным, критикуя клерикальные концепции, подчеркивали, что они выступают только против этих концепций и производных от них милитаризма и империализма, авторы которых играют религиозными чувствами верующих [11].
Подводя итог анализу критических оценок современной католической философии хозяйства в историографии стран социализма, как ее бывших идейных противников, отметим, что сквозь все исследования советского периода красной нитью проходит негативная оценка клерикальных доктрин. Большинство российских исследователей советского периода рассматривали клерикальные теории как попытку сглаживания противоречий между капитализмом и социализмом с целью отвлечения внимания граждан от классовой борьбы и как базис для дальнейшего усиления интервенции государственно-монополистического капитала. Оценки современной хозяйственной философии Ватикана в работах как отечественных, так и зарубежных исследователей из социалистических стран являются весьма схожими в силу распространявшейся в этих странах концепции научного коммунизма. Оппоненты видят в католических хозяйственных принципах попытку поглощения капиталистическим миром социалистического через предложение «серединного пути», объединяющего капитализм и социализм.
Список литературы
1 Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1976. Т. 17. С. 415-423 . Т. 28. С. 570.
2 Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1976. Т. 17. С. 430-435, 438.
3 Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1976. Т. 17. С. 438. Т. 21. С. 469-470.
4 Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1976. Т. 23. С. 188-189.
5 Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1976. Т. 38. С. 118.
6 Соколов Р. Е. Оппоненты современной канонической философии хозяйства // Философия хозяйства. Альманах центра общественных наук и экономического факультета МГУ. № 5 (77), 2011. С. 114.
7 Штерн И. И. Клерикальные экономические концепции на службе западногерманского империализма //Критика буржуазной политэкономии. М., 1967. С. 46, 48-51; Акимов А. С. Политический клерикализм и правые лидеры СДПГ: сборник статей. Московский энергетический институт. Кафедра истории КПСС. С. 139; Майер Г., Штир П. Фашизм и политический клерикализм /пер. с нем. Н. Г. Комлева. М., 1963. С. 48, 117; Мольнау К. А. Шенебург К.Г. Социологические основы клерикального фашизма / Против современной правовой идеологии империализма : сборник статей / под ред. В. А. Туманова. М., 1962. С. 243.
8 Великович Л. Н. Каски и сутаны (Религия на службе западногерманских империалистов). М., 1962. С. 3, 8, 14, 17, 28-29, 58, 62, 83-84; Штерн И. И. Op. cit. С. 56-58; Акимов А. С. Op. cit. С. 139; Neue Ordnung, Padeborn, Heft 5 /1961,
S. 375; Vorwaerts vom 29. Januar, 1960; Мартынов С. В. Позиция церковных кругов ФРГ в вопросе о «довооружении» НАТО в освещении западногерманской печати/Вопросы историографии германской истории в новейшее время. Вологда, 1982. С. 145.
9 Штерн И. И. Op. cit. С. 55-56; Великович Л. Н. Op. cit. С. 26; Майер, Г.; Штир, П. Op. cit. С. 87].
10 Штерн И. И. Op. cit. С. 5 6; Майер, Г., Штир, П. Op. cit. С. 99, 102, 109-111.
11 Акимов А. С. Op. cit. С. 140.
УДК 1 (091)
И.Н. Степанова Курганский государственный университет
ДЕТЕРМИНАНТЫ СОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ В КОНЦЕПЦИИ ОБЩЕСТВА РИСКА У. БЕКА
Аннотация. В статье анализируется содержание концепции общества риска, разработанной У. Беком: особенности общества риска, его движущие силы, причины рисков и их классификация, средства снижения рисков, статус экологических выводов науки Запада, «феномен капитализма без классов» при сохранении социального неравенства.
Ключевые слова: общество риска, безопасность, модернизационные и цивилизационные риски, классовые риски, научная и социальная рациональность, «капитализм без классов», индивидуализация социального неравенства, личная этика.
I.N. Stepanova Kurgan State University
SOCIAL BEHAVIOR DETERMINANTS IN THE U. BECK'S CONCEPT OF RISK SOCIETY
Annotation. The author analyses U. Beck's concept of risk society: features of the risk society, its driving forces, the causes of risks and their classification, means of risk reduction, the status
100
Вестник КГУ, 2017. № 1
of the environmental conclusions in the Western science, «the phenomenon of capitalism without classes» with social inequality.
Keywords: risk society, security, modernization and civilizational risks, class risks, scientific and social rationality, «capitalism without classes»,"individualization of social inequality, personal ethics.
Концепция общества риска, разработанная У. Беком, является широко известной и популярной на Западе и в нашей стране. Российский рецензент книги, где изложена эта концепция, А. Филиппов дал ей высокую оценку: «"Общество риска" - в точном смысле слова эпохальная книга, если и не составившая эпоху, то, во всяком случае, как говорят немцы, соопределившая ее... Труд Уильриха Бека принадлежит к тем важным сочинениям, которые задали (по меньшей мере в европейской науке) новый тон социологического рассуждения. .это политический трактат по общей социологии» [1].
Сегодня общепринятым считается понимание исторического процесса в форме трех последовательно сменяющих друг друга этапов общества: доиндустриальное - индустриальное - постиндустриальное. Каким образом вписывается в эту последовательность общество риска? Сам Бек отвечает на этот вопрос следующим образом: «Мы являемся свидетелями - субъектом и объектом - разлома внутри модерна, отделяющегося от контуров классического индустриального общества и обретающего новые очертания - очертания (индустриального) "общества риска"» [2]. Указание на модерн свидетельствует о том, что Бек принимает и другое членение исторического процесса на до-модерн - модерн - постмодерн. Поэтому он определяет общество риска как другой модерн. Таким образом, речь идет о позднем этапе существования индустриального общества, которое кардинально отличается от классического этапа. В связи с этим возникает вопрос об общих особенностях общества риска. К их числу относятся качество общности, ее ценности и идеалы, которые Бек определяет следующим образом: «Классовые общества в своем развитии устремлены к идеалу равенства (в различных трактовках от равенства шансов до вариантов социалистических моделей общественного устройства). Не так обстоит дело в обществе риска. Его нормативный и движущий принцип - безопасность. Место ценностной системы общества "неравенства" занимает, таким образом, ценностная система "небезопасного общества''» [1].
К другим особенностям относятся «объективная общность глобальной опасности», что ведет к различным противоречиям и конфликтам. Эти противоречия наслаиваются на классовые противоречия, выступая как «противоречия между теми, кто подвержен рискам, и теми, кто извлекает из них выгоду». Тем не менее их нельзя ото-жде ствлять , по скольку кро ме ры н очных ри сков СЕРИЯ «ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ», ВЫПУСК 13
существуют и цивилизационные. В обществе риска растет роль знания, науки, коммуникаций, что кроме позитивного значения имеет и негативное, поскольку порождает противоречия «между теми, кто производит риски, и теми, кто их потребляет». В связи с этим Бек определяет общество риска как «общество науки, коммуникативных и информационных средств». Риски обладают способностью не только повторяться, но и распространяться, становиться всеобщими. Место устранения дефицита в классическом индустриальном обществе занимает в обществе риска ликвидация риска, нарушающего устойчивость государств и многогосударственных объединений. Ценность равенства является целепозитивной, ценность рисков целеоборонительной. Движущую силу прежнего общества Бек именует формулой «Я хочу есть!», а общества риска - «Я боюсь!». «Место общности нужды, - пишет он, - занимает общность страха» [1]. Но страх может служить и инструментом политического конформизма, и инструментом политического взрыва. «К концу века, - пишет П. Тищенко, - страх становится мощным политическим инструментом, которым пользуются не только зеленые партии и группы, но и все остальные - от представителей традиционного эсте-блишмента до экстремистских групп и новых религиозных сект» [3, 36].
Риск связан со страхом, но риск представляет объективную возможность опасности, а «страх связывает внутреннее и внешнее в субъективном мире переживаний» [4, 38]. Поэтому страх можно определить как ответ индивида на возможный риск. Нахождение индивидов в обществе риска и страха требует выяснения двух вопросов: от чего зависят риски, каковы их причины и каким образом в ментальности и поведении предотвратить риски, бороться с ними.
Отвечая на первый вопрос, Бек создает обширную панораму рисков и их причин. Это риски модернизационные, связанные с промышленностью и сельским хозяйством: смог, зараженность земли пестицидами, технические катастрофы типа аварий на нефтехимических заводах, нефтяных вышках в океане или разлива нефти при аварии морских судов, рост радиоактивности из-за аварий на атомных электростанциях и при испытании атомных бомб, производство геномоди-фицированных продуктов, массовые эпидемии из-за искусственно выведенных в лабораториях вирусов и т.д. Эти риски имеют тенденцию к глобализации, переплетаясь с экологическими рисками. Это риски техногенные, в значительной мере связанные с наукой. Целый ряд таких рисков является невидимыми (состояние воздуха, уровень радиоактивности и т.д.), поэтому их связь с причинами открывается только теоретическому сознанию. Существуют риски, связанные с идеологией: национализм, фашизм, радикальный ислам.
Наконец, есть специфические классовые риски . Бе к утверждает: « Исто рия расп ределения -101
рисков показывает, что риски, как и богатства, распределяются по классовой схеме, только в обратном порядке: богатства сосредоточиваются в верхних слоях, риски в нижних. Этот "закон" специфически классового распределения рисков и тем самым обострения классовых противоречий... долгое время считался и считается до сих пор одним из центральных измерений риска» [1]. К ним относятся риски остаться безработным, риски перегрузки, облучения, отравления, места жительства, питания, информации, образования. Таким образом «старое социальное неравенство закрепляется на новом уровне». Более того, усиливается новое международное неравенство, ибо существует связь между крайней бедностью в слаборазвитых странах и рисками для их населения. Но автор считает, что цивилизационные риски не детерминируются классовым фактором: «Нужда иерархична, смог демократичен». Отсюда делается вывод об «уравнительном эффекте» цивилиза-ционных рисков и их тенденции к глобализации: весь мир оказывается зависимым от рисков.
Анализ различных видов риска закономерно приводит Бека к выводу о необходимости использовать многие средства для их снижения. Он не полагается на то, что предпринимательский класс и государство примут в этом активное участие. Предприниматели потому, что борьба с рисками снижает их прибыли: «В джунглях корпорати-вистского общества просто не находится места для осознания глобальной угрозы». Государство потому, что цели экономики массового потребления для него гораздо важнее, чем цели борьбы с рисками. Рабочее движение утратило свою революционность и адаптировалось к современной экономике, получая «свою часть общего пирога». В результате индустриальное общество «систематически производит угрозу самому себе накоплением и экономическим использованием рисков». Но материальное благополучие, свидетельствует автор, не обеспечивает душевного здоровья. «Люди, -пишет Бек, - не нищенствуют, а благоденствуют, живут в обществе массового потребления и изобилия. они чаще всего образованы и информированы, но их мучает страх, они ощущают угрозу и готовы целенаправленно ей противодействовать, чтобы не допустить единственно возможной проверки истинности своих пессимистических видений будущего» [1]. В связи с этим возникает проблема нового политического субъекта и осознания им рисков, поскольку, по мнению философа, в обществе риска в отличие от классового общества «сознание (знание) определяет бытие».
В решении проблемы избавления от рисков люди обращаются к науке и ее экспертам. Ранее они были склонны верить в науку, научную рациональность, но сегодня эта вера исчезает. Это объясняется не только явной зависимостью наук (особенно технических) от бизнеса, но и их узкой специализацией, неспособностью выявить гума-нита р н ые а с п е к_т ы м о_д е р н и зационны х рис к о в . 102
Это выражается в преуменьшении опасности атомных рисков («грехопадение атомной физики и технологии»); установлении допустимых «предельных уровней» радиоактивности, загрязненности, защиты растений и животных и т.д. («допустимое отравление»), которые объявляются стандартами научности; манипулировании статистическими цифровыми данными; умолчаниях в экологических предписаниях («лакуны умолчания»); перенесении в определении допустимой величины результатов опытов над животными на человека; систематическом увеличении допустимых для человека доз экологических параметров. Наука начинает скрывать риски от общественности. В результате Бек делает вывод, что «своим отношением к цивили-зационным рискам наука во многих отраслях знания пока что утратила свое историческое право на рациональность» [1]. Но статус науки и ее экологических выводов используется со стороны власти и бизнеса для того, чтобы не бороться с рисками.
Бек выделяет несколько способов решения проблемы рисков. Одним из них является возникновение социальной рациональности, которая более реалистически и с учетом ценности человеческой жизни оценивает риски. Одной из ее форм является новая экологическая мораль, которая лишает модернизационные риски скрытости, требует от производств объяснений, добивается признания их виновности, что означает для них покрытие ущерба и потерю лица. Экологическая мораль служит детерминационным фактором действий экологических партий и экологических движений.
Другими формами являются публичное обсуждение компетенции производственного менеджмента, качества продукции, используемой энергии, ликвидации отходов производства, которые становятся проблемами правительственной политики. Бек утверждает, что все это осознание и действие происходят «не в форме открытой, а в форме "тихой революции", как следствие изменений в сознании всех, как переворот без субъекта, без смены элит при сохранении старого порядка» [1].
Но Бек не во всем прав: рост влияния экологических партий (например, партии зеленых в Германии) свидетельствует о том, что субъект сохраняется, но только становится иным. Сегодня возникли массовые движения против непродуманной миграционной политики в Евросоюзе, возродились из политического небытия правые националистические партии и движения, которые приобрели массовый характер. В основе этой солидарности людей находится страх за свою жизнь, за риски превратиться в своих странах в меньшинство, которому правила жизни навязывают мигранты, страх за уничтожение своей культуры, страх за отказ от традиционных христианских ценностей относительно брака, семьи, полового воспитания детей. Дилемма между человеком и порядком, обеспечиваемым государством, ставит под вопрос требования к демократии и обязыва-е_т к п р и н я т и ю н о в ых р е ш е н и й . Б е к с_ч и тает_, ч т о
Вестник КГУ, 2017. № 1
нужно разрушить эту дилемму, но пути которые он предлагает, связаны с его интерпретацией субъекта социального и политического действия.
Бек считает, что если в классическом индустриальном обществе таким субъектом был рабочий класс и рабочее профсоюзное движение, то в обществе риска такими субъектами становятся отдельные индивиды. «Во всех богатых западных индустриальных странах, - пишет он, - ...в процессе общественно полезной модернизации после второй мировой войны произошел общественный сдвиг доселе невиданного размаха и динамизма в сторону индивидуализации (причем при сохранившихся в значительной мере отношениях неравенства). .люди освобождаются от классово окрашенных отношений и форм жизнеобеспечения в семье и начинают в большей мере зависеть от самих себя и своей индивидуальной судьбы на рынке труда с его рисками, шансами и противоречиями. .применительно к действиям людей связь с социальными классами отступает на задний план» [1]. В результате философ делает вывод, что мы сталкиваемся с «феноменом капитализма без классов», но с сохранившимися структурами и формами социального неравенства.
На наш взгляд, классы сохранятся, но наступила пауза в их активности, особенно это касается рабочего класса, связанного с промышленностью. Но, например, в связи с экономическими санкциями Евросоюза против России и обратными санкциями России на ввоз сельскохозяйственной продукции из Европы усилилось протестное общественное движение фермеров, которые лишились крупного рынка сбыта своей продукции. Участились их демонстрации, пикеты у правительственных зданий, перекрытие дорог в больших городах и т.д. Поэтому сделанное Беком обобщение о тенденции «бесклассового характера» социального неравенства в западном обществе представляется не соответствующим действительности. Скорее, можно говорить о возникновении новых субъектов социального и политического действия.
Но представляется важным другой вывод Бека об устранении семейной морали из-за участившихся разводов и обнищания женщин с детьми, оставшихся без социального обеспечения. Бек усматривает в этом ликвидацию сословного деления общества, присущего классическому индустриальному обществу: действующими лицами становятся индивиды вне семьи. Правда, Бек не отрицает того, что возникают новые социокультурные общности (молодежные) со своими субкультурами и новые протестные движения в защиту окружающей среды, мира и прав женщин. Можно говорить и о новых общественных движениях против законодательных решений в США и Евросоюзе, о признании прав сексуальных меньшинств, возрождении протестных движений против проявлений расизма в США. Поэтому общий вывод Бека о том, что вопросы социального неравенст ва в развитых ст ра н ах ут ратили сво ю СЕРИЯ «ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ», ВЫПУСК 13
остроту или что в Германии живут «по ту сторону классового общества» вряд ли соответствует действительности. Но структура социального неравенства и протестных движений сегодня, действительно, изменилась.
Нередко те позитивные социальные изменения, которые произошли в Германии, самой богатой стране Евросоюза (увеличение средней продолжительности жизни, высокий жизненный уровень трудящихся масс, социальные лифты, которые обеспечиваются возможностями получения образования) Бек экстраполирует на все западное общество. И при этом остаются «за кадром» причины этого социального благополучия в Германии: приток дешевой рабочей силы из стран Ближнего Востока и восточноевропейских стран, привилегированное положение Германии на общем рынке Евросоюза, навязывающей свои стандарты качества и вытесняющей товары и продукты менее развитых стран Евросоюза. В результате делается вывод о том, что возникают государства всеобщего благоденствия, происходит индивидуализация социального неравенства, которое «обрело личный, повседневный, нелегитимный. характер» и «происходит распад традиционного классового общества».
Делая эти выводы, Бек берет в союзники К. Маркса, который считал, что индустриальный капитализм вызовет процесс освобождения класса трудящихся. Очевидно, он при этом опирается на идеи Маркса [5, 100-101] о существовании трех основных исторических типов социальности: отношения личной зависимости в докапиталистическом обществе, отношения вещной зависимости в капиталистическом обществе и отношения свободных индивидуальностей в коммунистическом обществе. Но при этом игнорируется тот факт, что при явном улучшении жизни трудящихся классов при современном капитализме сохраняются отношения отчуждения в масштабах общества, человек выполняет социальную роль товара, меновой стоимости, по-прежнему класс предпринимателей получает прибыль путем присвоения прибавочной стоимости, сохраняется социальное неравенство на уровне доходов, управления, влияния на социальную систему. К чести Бека следует отметить, что он признает возможности обострения социального неравенства (рост безработицы из-за автоматизации производства) и образования классов. Все эти процессы уже произошли сегодня, и в Евросоюзе будет увеличиваться безработица и снижаться жизненный уровень трудящихся из-за массового наплыва мигрантов, содержание которых ложится грузом на социальные расходы правительств.
Конечно, Бек прав, когда говорит о ликвидации тех устойчивых норм, ценностных ориентаций и стилей жизни, которые признавал М. Вебер, описывая общество развивающегося капитализма. При этом он ссылается на исследования «обуржу-азивания рабочего класса» и «уравнивания среднего сословия». Но его выводу об исчезновении кл ассо во й структур ы западного об ще ства про-103
тиворечат приводимые им же данные о нарастании массовой безработицы, уменьшении доходов многих социальных слоев населения, снижении социальных пособий и т.д. Правда, и этим данным он находит объяснение, утверждая, что безработица есть не коллективная судьба людей, имеющих определенную социально-классовую принадлежность, а личная судьба отдельных индивидов, их биографическая судьба (женщины, малообразованные и неквалифицированные, пенсионеры и т.д.). «Безработица, - пишет Бек, - большой группы населения распыляется по индивидуальным «случаям» и не вызывает политических протестов. .индивидуализация делает биографии людей разностороннее, антагонистичнее, уязвимее, неопределеннее, беззащитнее перед лицом катастроф» [1]. Он признает, что безработица («каждый пострадавший был безработным в среднем 1,6 раза», безработица в Германии более или менее затронула 14 млн человек), новая бедность диктуют определенный тип поведения: бедности стыдятся, ее скрывают, нарастают чувства разочарования, безнадежности, страха за будущее, отчаяния, потери уверенности в завтрашнем дне. Бек признает и демократизацию безработицы: от нее не гарантированы даже те, кто «наверху», происходит «выравнивание шансов сверху вниз».
Приводя множество фактов массовой безработицы в богатых западных странах (на примере Германии), Бек делает ряд выводов: 1) классы исчезают, но социальное неравенство сохраняется, и «генерализуются основополагающие признаки классового характера»; 2) растут общности риска; 3) меняются ценностные ориентации: переход от семейной этики к личной этике, основанной на принципе «обязанностей по отношению к самому себе»; 4) теряет привлекательность идея социальной мобильности; 5) «неравенство не устраняется, а только переносится в область индивидуализации социальных рисков»; 6) «возрастает значение ориентации на индивидуальный успех»; 7) на смену классовым конфликтам приходят конфликты на основе «врожденных» признаков: расы, цвета кожи, пола, этнической принадлежности, возраста, телесных изъянов; 8) возникает новая социальная структура, восприимчивая к пропаганде; 9) возникают коалиции с протестными настроениями и действиями в различных ситуациях.
По сути дела, у Бека речь идет о том, что в новом обществе риска в связи с изменением производства и расширением сферы досуга и потребления количественно сокращается состав рабочего класса и увеличивается социальная стратификация общества, в результате чего оно дифференцируется на множество социальных страт, локально автономных по месту занятости. В связи с этим на место классовых конфликтов при сохранении модернизационных рисков приходят новые социальные конфликты и протестные движения - раздробленные, малочисленные, не оказ ыва ю щ и е влияния н а власт ь . 104
Но это состояние западного общества является неустойчивым и может при определенных социальных условиях измениться. Массовый наплыв сегодня мигрантов, несущих другой образ жизни и мыслей, другую культуру в страны Евросоюза, приводит к дифференциации общественного сознания на «своих» и «чужих» и объединению людей в новые социальные протестные движения, возглавляемые часто правыми иди даже нацистскими партиями, которые получают все большую популярность, что при демократической политической системе может привести к крупным социально-политическим изменениям. Массовая безработица и снижение жизненного уровня людей в сфере промышленности может снова возродить солидарность рабочих и их классовую борьбу. Поэтому те социальные изменения, которые существуют в современных богатых странах Запада, являются не константами, а переменными, не гарантирующими от модернизационных рисков. Риски же являются фактором, сплачивающим людей, что гарантирует в западном обществе новые социальные конфликты.
Список литературы
1 Филиппов А. «Общество риска» как политический трактат по фундаментальной социологии. Общество риска: На пути к другому модерну. URL: http://riskprom.ru/ publ/38-1-0-215
2 Бек У. Общество риска. URL; http://royallib.com/book/ bek_ulfih/obshchestvo_fiska_na_puti_k_drugomu_modernu.html
3 Тищенко П. Ответственность и риск в эпоху «другого» модерна //Логос. 2006. №41(55).
4 Касумов Т. К., Гасанова Л. К. Страхи в жизни и жизнь в страхе //Вопросы философии. 2014. №1. С.38.
5 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М., 1968. Т. 46, Ч.1.
УДК 130.2
С.С.Федулов
Курганский государственный университет
ЦИНИЗМ В ИСКУССТВЕ: МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ СМЫСЛЫ И ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
Аннотация. В статье исследуется феномен цинизма в искусстве, который, по мнению автоВестник КГУ, 2017. № 1
