CC BY
98
УДК 070.42:159.937
ДЕСТРУКТИВНОСТЬ МЕДИААГРЕССИИ В ЖУРНАЛИСТСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ: К ПРОБЛЕМЕ РАЗВИТИЯ ЭКОЛОГИИ ЗРИТЕЛЬСКОГО ВОСПРИЯТИЯ
© 2006 г. А. И. Вертешин
Поморский государственный университет им. М. В. Ломоносова, г. Архангельск
Статья посвящена теме восприятия аудивидеоматериалов аудиторией и разработке методов и технологий борьбы с медиаагрессией. Ключевые слова: экология зрительского восприятия, журналистика, медиаагрессия, деструктивная деятельность журналистики.
Экология зрительского восприятия — одно из молодых научных направлений. Оно связано с исследованиями воздействия материалов СМИ, прежде всего телевидения, на подрастающее поколение, созданием обучающих технологий, формированием общественного мнения, препятствующего целенаправленной медиаагрессии.
Первым среди отечественных ученых выдвинул идею о развитии экологии зрительского восприятия Н. Ф. Хилько. Данное направление, по его мнению, является составной частью зрительской культуры, предполагающей «умеренность в просмотрах», контроль и возрастные ограничения по отношению к аудиовизуальной продукции, способность к критическому анализу экранных текстов разных видов и жанров, использование экологической стратегии противодействия натуралистическому изображению насилия на экране, «сохранению духовно-эстетической ориентации в рамках собственной зрительской концепции» [6].
В статье сделана попытка в рамках экологии зрительского восприятия проанализировать политические аспекты медиаагрессии, связи ее с развитием политических отношений в России.
О деструктивности средств массовой информации впервые заговорили в XX столетии. В Соединенных Штатах Америки, славящихся своей свободой слова, независимостью журналистики, вдруг заметили, что «четвертая власть» стала наносить непоправимый ущерб обществу, что пресса стала позиционировать как социальный институт, противопоставляющий себя общепринятым нормам и ценностям.
Конструктивное и деструктивное образуют собственную подсистему в журналистике. Во-первых, наличие этих явлений в российской масс-медиа отражает развитие политической системы государства. Во-вторых, эти явления демонстрируют установку социума на доминирование определенных ценностей в обществе, восприятие новых ценностей в результате социокультурного обмена с западной цивилизацией. В-третьих, конструктивность и деструктивность обосновывается качественными характеристиками журналистских кадров и менеджмента в этом сообществе. В-четвертых, и это самое главное, на наш взгляд, можно говорить о трех типах журналистики в периоде трансформации — конструктивном, деструктивном и смешанном.
Существование конструктивного, деструктивного и смешанного типов журналистики основано на онтологическом подходе, понимании того, что в российском обществе периода трансформации существуют страты, направленные на конструктивное и деструктивное воспроизводство. Их взаимосвязь с журналистикой очевидна, поскольку для воспроизводства необходимо наличие коммуникаций и информации, обмен ресурсами. Кроме того, гетероаллелизм в социуме закономерен
в силу множественности развития общества, становления в нем адаптационных процессов и процессов самоорганизации.
Деструктивность в журналистике в российском обществе связывают с медиагрессией. Согласно последним опросам населения, проведенным агентством РОМИР, 45 % россиян требуют защитить их от показа сцен насилия по телевидению, 24 % предлагают разрешать показ только в новостных выпусках, но без жестоких натуралистических сцен, 24 % — в позднее время, недоступное детям. Лишь 2 % телезрителей считают, что сцены насилия можно сделать доступными в любое время в любых передачах, 5 % — только в новостях, они же допускают жестокие натуралистические сцены [2]. Таким образом, целевая аудитория, российские телезрители достаточно взвешенно воспринимают то, что преподносит им «четвертая власть».
Понятия медиаагрессии и профессиональной журналистики сопряженные. Можно выдвинуть гипотезу, согласно которой использование медиаагрессии — одно из средств решения стратегических задач в современной российской политике. Журналистика не всегда бывает ведущей, а выполняет здесь вспомогательную роль, поскольку если медиаагрессия на телеэкране приобретает характер масштабного, бурно развивается, то следует предположить: существуют силы — финансовые, политические, которые стремятся защитить свои интересы в телекомпаниях.
Так, трансляция на весь мир подробностей трагедии в Нью-Йорке — разрушение двух зданий торгового центра 11 сентября 2001 года — позволила правительству США обосновать меры по борьбе с международным терроризмом. Трансляция, а также последовавшие за ней изменения внутренней и внешней политики страны повысили рейтинги американского президента и мэра Нью-Йорка.
В сентябре 2004 года российские телеканалы транслировали на весь мир другую трагедию — последствия захвата террористами заложников в Беслане и их освобождение в ходе антитеррористической операции. Несколько часов повторяющихся кадров: бегущие из-под пуль террористов ребятишки, радостные родители, наконец-то встретившие своих мальчиков и девочек, слезы мужчин, потерявших самое дорогое — своих детей... Но миллионы наших соотечественников и зарубежных телезрителей встретились с хорошей дозой медиаагрессии.
Существуют разновидности этого термина — медианасилие, медиажестокость. Медиаагрессией, по нашему мнению, следует называть целенаправленное, системное применение СМИ для изменения общественного мнения с помощью публикаций, оскорбляющих политические, национальные, религиозные, нравственные чувства аудитории, в том числе в рамках технологий «промывания мозгов». Медианасилие и медиажестокость — это частные и бессистемные формы воздействия на аудиторию с применением тех
же методов, с которыми аудитория СМИ встречается чаще всего. Их источник — кинофильмы, теле- и радиопередачи, печатные материалы.
В производстве информационных продуктов с использованием медиаагрессии есть заказчики, исполнители и медиапотребители. В этом треугольнике существуют отлаженные взаимосвязи, кроме того, каждая из сторон обладает собственными, но отнюдь не равнозначными ресурсами.
Субъектами отношений в медиаагрессии являются заказчики подобных информационных продуктов. Прежде всего владельцы массмедиа, топменеджеры СМИ. И здесь проявляются их финансовые интересы: «клюква» со сценами насилия на телеэкране активно воспринимается зрителями, высокий рейтинг подобных передач и фильмов обеспечивает приток рекламы, повышается ее стоимость. Миллионными тиражами выходят таблоиды, специализирующиеся на сенсациях, в том числе уголовного характера
— массовость и популярность подобных изданий также позволяет привлекать рекламодателей.
В самом незавидном положении оказывается объект отношений в медиаагрессии — читатели газет и журналов, телезрители и радиослушатели, воспринимающие эти материалы. Возникает вопрос: а так ли уж безобидны трагические сцены с демонстрацией жертв на телеэкране, в газетах и журналах? Даже показанные в «благородных целях», как это было во время событий в Беслане?
Психологи различают три уровня возможного воздействия медиаагрессии на аудиторию — поведенческий, аффективный (эмоциональный) и когнитивный.
Поведенческий уровень: американские ученые (одни из первых обративших внимание на данную проблему [1], пришли к выводу, что агрессия и насилие выборочно и по-разному воздействуют на людей. У одних подобные телесцены стимулируют агрессивное поведение (дизингибитация), другие испытывают физиологическое возбуждение, третьи считают, что агрессивные импульсы надо вывести безопасным путем, четвертые пытаются имитировать сцены насилия, пятые с большей готовностью принимают насилие в реальной жизни (десенсибилизация).
Аффективное, или эмоциональное, воздействие медиаагрессии выражается либо в виде незамедлительной реакции людей — испуга, беспокойства, либо в том, что они начинают продолжительное время испытывать устойчивый страх, опасение стать жертвами преступления.
Когнитивное воздействие медианасилия представляет собой изменение восприятия зрителем реального мира. Так, зрители начинают преувеличивать опасность окружающей среды в результате постоянного потребления сцен насилия и агрессии.
Не меньшую опасность представляют собой сексуальные сцены, порнография на телеэкране, вызывающие агрессивное поведение мужчин [3]. Замечено,
что психологические травмы, полученные индивидами во время показа сцен насилия, проявляются через двадцать лет. Многие маньяки, насильники обучались на газетно-журнальных сенсационных репортажах, что важно — с крупными, иногда цветными фотографиями жертв, на соответствующих телепрограммах и радиопередачах.
Объектом отношений является исполнитель «заказа» на медиаагрессию — российская журналистика. И здесь она применяет самые влиятельные и небезобидные методы — психологического воздействия. Телевидение, а оно все больше вторгается в жизнь россиян, демонстрирует информационные элементы, способные вызвать массовые психологические трав-матизации. Е. Пронина приводит тому следующие причины: а) съемка человека врасплох в момент острого горя и отчаяния; б) показ человека в ситуации унижения, оскорбляющего его человеческое достоинство; в) демонстрация пыток, морального и физического издевательства; г) прямое или косвенное оправдание действий агрессора, явившихся причиной страдания жертвы; показ торжества и безнаказанности насильника (будь то конкретные лица или социальный объект); д) предоставление слова в эфире насильнику (что косвенно легализует его действия); прямое или косвенное обвинение или порицание самой жертвы; е) призывы к коллективному покаянию или искуплению; ж) сарказм или юмор по адресу жертвы [4]. Российское телевидение сделало все, чтобы большая часть этих элементов присутствовала при показе событий в Беслане.
Британские журналисты, обеспокоенные влиянием медиаагрессии, показанной во время событий в Беслане, приняли меры для ограничения подобных кадров на телеэкране.
Вряд ли можно объяснить позицию журналистов при демонстрации медиаагрессии просто стремлением проявить свои профессиональные качества. Причины, на наш взгляд, допустимо более четко ранжировать.
Во-первых, журналистика выступает в качестве мощной идеологической силы, пытающейся изменить поведение аудитории, воздействуя на человеческие ценности. И здесь пресса действует на одной политической площадке с властью, политиками, стремящимися подчинить себе общество во имя определенных целей.
Во-вторых, агрессивное социальное поведение в российской журналистике можно объяснить, используя современные теории агрессии.
1. На действия журналистов свое влияние может оказывать фрустрация, означающая здесь, что человек не получает желаемого. С этим журналисты сталкиваются в тех случаях, когда творческий труд не приносит морального и материального удовлетворения. Фрустрация является неприятным, раздражающим переживанием и именно поэтому вызывает
агрессивное поведение по отношению к окружающей среде.
2. Причиной агрессивного поведения журналиста могут стать встречающиеся в журналистских текстах (даже в собственных СМИ) сведения, включающие элементы насилия, — кинофильмы, телепередачи, статьи в газетах и журналах, в которых в подробностях рассказывается о терактах. Журналисты — одна из активных составных частей аудитории СМИ — вследствие своей профессиональной деятельности вынуждены следить за тенденциями в прессе.
3. Следующими, не менее распространенными, причинами являются маргинальное управление коллективами, конфликты в журналистской среде. Микроклимат в редакциях порождает агрессию, основанную на вербальных и невербальных коммуникациях. Исследования показывают, что человек возвращает окружающей среде через собственные агрессивные действия больше, чем получает от нее.
4. Следствием агрессивной информации в СМИ может стать даже сломанный лифт, давка и скандал в городском транспорте. Как показывают исследования, бурную реакцию вызывает негативное возбуждение, полученное даже несколько часов назад.
В-третьих, только поведенческими факторами нельзя объяснить широкое использование в журналистике сцен насилия и жестокости — сказываются особенности профессиональной российской журналистики:
• маргинальность части журналистских кадров СМИ. Применение эффектных средств (сцены жестокости привлекают внимание аудитории) позволяет привлечь внимание обширной аудитории, то есть добиваться успеха с минимальным использованием творческих ресурсов, профессиональных навыков;
• гипертрофированная связь с рынком рекламы. Материалы с медиаагрессией позволяют повысить рейтинг СМИ, а значит, и расценки для привлекаемой рекламы;
• отсутствие должных профессиональных журналистских норм, стандартов, препятствующих внедрению медиаагрессии в практику;
• отсутствие эффективных властных рычагов, которые препятствовали бы использованию методов медиаагрессии в журналистском творчестве.
О том, что власть действительно бездействует, говорилось и на заседании Государственной думы, обсуждавшей в ноябре 2004 года влияние медиаагрессии на общество. Было предложено внести соответствующие дополнения в Закон РФ «О средствах массовой информации». Поправка предусматривала ограничение показа по ТВ сцен насилия и жестокости с 7 до 22 часов — как в новостных, так в художественных и документальных программах.
На наш взгляд, законодатели вряд ли предпримут радикальные шаги в ограничении медиаагрессии на телевидении. Первый вариант поправки вызвал критику со стороны влиятельных журналистов и руководителей творческих союзов, высшего руководства страны. По словам председателя Госдумы Б. Грызлова, изменения в проект будут внесены во время второго и третьего чтений. Это означает, что динамика борьбы вокруг поправки демонстрирует отсутствие согласованной политики по отношению к информационным процессам в СМИ. То есть применение медиаагрессии будет продолжено.
Надо сказать, что ситуация вокруг запрета медиаагрессии на российском телевидении имеет иррациональный характер. Подобные проекты в свое время уже предлагались (В. В. Жириновским, депутатом третьего созыва Госдумы Н. Арефьевым, а также Законодательным собранием Владимирской области, правда, в Госдуме фракция «Единой России» приняла к рассмотрению свой вариант), и в то же время, как уверяют специалисты, определенная доля жестокости на экране должна быть. Конечно, при этом психологи и социологи «обязаны» составить для журналистов некие правила, оберегающие психику подрастающего поколения. С одной стороны, реакция власти после дискуссии вокруг поправки свидетельствует о ее слабых позициях по отношению к российской журналистике и СМИ, с другой — использование властью медиаагрессии в военно-политических целях угрожает национальной и экономической безопасности России.
В 2005 году депутаты Мосгордумы выступили с законодательной инициативой: запретить на телеэкранах медианасилие. Причиной послужила демонстрация на телеканале ТНТ сериала «Дом-2» как разрушающего российское общество, пагубно влияющего на молодежь. Иск был основан на материалах экспертов и представлял собой прецедент, в результате которого могли появиться и другие подобные требования к другим телекомпаниям. На наш взгляд, ситуация разрешилась фарсом: после того, как иск был готов к отправке в суд, руководители ведущих телеканалов подписали в Госдуме совместное соглашение, в котором отказывались от демонстрации в телеэфире сцен насилия, жестокости.
Подписание документа в прессе назвали знаковым: две власти — законодательная и «четвертая» сумели договориться по ключевым проблемам информационной политики. Но после этого события в телепрограммах ничего не изменилось. Телезрители снова воспринимают большие дозы медиаагрессии. Это еще раз подтверждает необходимость правового регулирования демонстрации сцен насилия и жестокости на телеэкранах.
Если предположить, что журналистика — влиятельнейшая сила в обществе, способная пренебрегать мнением законодательной власти, то ситуация будет развиваться в трех направлениях: 1) усиления процессов медианасилия; 2) консервации общественных
идей цивилизованной борьбы с насилием вообще, поскольку медианасилие порождает преступников; 3) появления законодательства, блокирующего борьбу с медианасилием под прикрытием свободы слова и независимости журналистики.
В последние годы расширяется борьба с медианасилием благодаря усилиям искусствоведов, педагогов и медиков. Представители различных профессий объединились ради защиты подрастающего поколения от воздействия агрессивного телеэкрана. К числу значимых в этом направлении следует отнести монографию А. В. Федорова «Права ребенка и проблема насилия на российском экране». Автор опубликовал результаты многолетнего исследования воздействия отечественного телевидения на психику детей, подростков и юношеского возраста. Так, выяснилось, что чем старше дети, тем активнее запоминаются ими сцены насилия, тем чаще они обсуждают увиденное [5].
В России первые шаги делает медиаобразование
— новое направление в педагогике и журналистике, позволяющее давать подрастающему поколению знания и навыки по экологии зрительского восприятия материалов СМИ. В научных центрах защищены первые докторские диссертации по медиаобразованию. Это означает, что общество создает системы, обеспечивающие безопасность детям, прежде всего духовную.
Список литературы
1. Брайант Д. Основы воздействия СМИ / Д. Брайант, С. Томпсон ; пер. с англ. — М. : Изд. дом «Вильямс», 2004. — С. 193—214.
2. Ильичев Г. Свободы слова стало больше / Г. Ильичев // Известия. — 2005. — 22 сент. — С. 9.
3. Крейхи Б. Социальная психология агрессивности / Б. Крейхи ; пер. с англ. — СПб., 2003. — С. 133.
4. ПронинаЕ. Категории медиапсихологии / Е. Пронина // Государственная служба. — 2001. — № 2. — С. 68.
5. Федоров А. В. Права ребенка и проблема насилия на российском экране / А. В. Федоров. — Таганрог : Изд-во Кучма, 2004. — С. 187—282.
6. Хилько Н. Ф. Роль аудиовизуальной культуры в творческом самоосуществлении личности / Н. Ф. Хилько.
— Омск : Изд-во Сибирского филиала Российского института культурологии, 2001. — С. 66.
DESTRUCTIVENESS OF MEDIA AGGRESSION IN JOURNALISTIC CREATIVE WORK: PROBLEM OF DEVELOPMENT OF ECOLOGY OF AUDIENCE’S PERCEPTION
A. I. Verteshin
Pomor State University named after М. V. Lomonosov, Arkhangelsk
The article is dedicated to the topic of perception of audiovideomaterials by audience and development of methods and technologies of fight against media aggression.
Key words: ecology of audience’s perception, journalism, media aggression, destructive activity of journalism.
