CC BY
157
УДК: 9/36/37/364.01/364.026
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 1
С. И. Бондина
ДЕРЕВЕНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ДОМА В КОНЦЕ XVIII — НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Воспитание питомцев в деревенских округах обоих столичных воспитательных домов играло важную роль в распределении приносимых детей. Существовавшее в Московском воспитательном доме с конца 60-х годов XVIII века, а в Санкт-Петербургском — с декабря 1788 года воспитание детей по деревням официально утверждено указом от 23 декабря 1797 г. [1, л. 9-10]. По этому указу было определено максимальное число младенцев, содержащихся в каждом воспитательном доме, а именно по 500 (затем число младенцев превышало более 1000, хотя грудные отделения были рассчитаны на 900 человек). Остальных предписывалось отпускать с кормилицами по деревням. К 1 января 1904 г. Санкт-Петербургский воспитательный дом отдавал детей на воспитание в 33 округа Санкт-Петербургской, Новгородской и Псковской губернии [2, с. 187]. 26 064 питомца жили в 2448 деревнях у 19 308 воспитателей. В основном крестьяне воспитывали по одному питомцу — 76,3% и 12,6% — по два. Таким образом, к началу XX века воспитание детей в округах Санкт-Петербургского и Московского домов представляло значительную часть их деятельности, которую следует подробно рассмотреть.
Хотя отдача детей в ближайшие деревни Санкт-Петербургской и Московской губерний практиковалась со времен И. И. Бецкого, официально надзор за воспитанием питомцев в деревнях был утвержден указом от 26 февраля 1799 г. Согласно этому указу учреждалась особая Экспедиция о воспитании детей по деревням, отделенная от управления воспитательных домов [3, л. 1-6]. Местность, куда отдавались питомцы Санкт-Петербургского воспитательного дома, была разделена на 6 округов: Павловский, Гатчинский, Красносельский, Ропшинский, Петергофский и Ямбургский. По штату от 8 мая 1799 г. при Экспедиции состояло 18 служащих, в числе которых основные обязанности (осмотр питомцев, ежемесячная доставка ведомостей о числе детей, снабжение кормилиц свидетельствами на получение детей) исполняли частные надзиратели, избиравшиеся из врачей по одному на два округа [4, л. 34-49]. Наблюдать за их работой представлялось почетному опекуну, управляющему воспитательным домом, директору экспедиции и его помощнику — объезжему надзирателю. Каждый из них обязан был посещать деревни не менее трех раз в год. На содержание в среднем 3000 детей по данному штату выплачивалось 66 301 руб., на жалованье и объезды чиновникам — 10 120 руб., таким образом, весь расход составлял 76 421 руб.
В 1810 г. как в Санкт-Петербурге, так и в Москве управление воспитанием питомцев по деревням подверглось реорганизации. По указу от 4 февраля 1810 г. экспедиции внутреннего хозяйства и о воспитании детей по деревням при обоих воспитательных
Бондина Светлана Игоревна — аспирант Санкт-Петербургского государственного университета, bondinasvi@mail.ru
© С. И. Бондина, 2013
домах были соединены в одну — Экспедицию о воспитанниках обоего пола. Должность директора упразднялась. Новая Экспедиция теперь была подчинена почетному опекуну, а также главному надзирателю воспитательного дома, который ведал как питомцами воспитательного дома, так и деревенскими. Штат Санкт-Петербургской экспедиции состоял из 1 помощника главного надзирателя, 3 объезжих надзирателей, 12 окружных надзирателей и 3 лекарей, на жалованье и объезды которых было назначено 13 000 руб. Если Московский воспитательный дом сохранил подобную организацию, то Санкт-Петербургский из-за возросшей смертности детей в деревнях (в 1816 г. 24,77 %, число грудных младенцев 60:100) через семь лет ожидало реформирование. По указу от 11 ноября 1816 г. вновь восстанавливалась отдельная от хозяйственной Деревенская экспедиция под управлением директора, должность которого учреждалась для того, «чтобы лучше вникал во все обстоятельства». Почетный опекун по-прежнему совмещал обе должности — управляющего воспитательным домом и Деревенской экспедиции. По штату от 1 января 1817 г. было назначено 99 служащих (16 человек при экспедиции) с жалованьем 61 760 руб., за содержание 5500 питомцев воспитателям выплачивалось 198 000 руб., всего расход по Деревенской экспедиции составлял 302 660 руб. [4, л. 4]. При этом в обязанности окружных надзирателей вошло наблюдение за тем, чтобы отправляемые из Санкт-Петербургского воспитательного дома дети довозились до самых жилищ воспитателей. В среднем в деревни отправлялось по 50-60 младенцев в неделю.
Результатом разделения хозяйственной и деревенской экспедиций стало увеличение числа служащих и расходов на их содержание. Во всеподданнейшем докладе статс-секретарь Г. И. Вилламов отмечал, что на 1832 г. в хозяйственной экспедиции в Москве нужды деревенских округов обеспечивало 15 чиновников с жалованьем 10 тыс. руб., в то время как в Санкт-Петербурге при Деревенской экспедиции состояло 173 человека с жалованьем 77 тыс. руб. [4, л. 34]. По штату от 31 декабря 1832 г. на жалованье служащим было определено 88 316 руб., на плату воспитателям 10 174 питомцев — 533 153 руб., всего расход составлял 699 329 руб. [4, л. 5-5 об.]. При этом в округах Московского воспитательного дома замечалась меньшая смертность (за 1810-1860 гг. умерло 14,8 % питомцев против 19,4 % Санкт-Петербургского воспитательного дома), несмотря на то, что, по замечаниям почетного опекуна графа М. Ю. Виельгорского, там не было ни окружных врачей, ни сельских лазаретов [4, л. 30 об.]. Впоследствии основное внимание было обращено не столько на образ управления деревенским ведомством, сколько на принятие мер к сокращению смертности в самих округах: определение на должность окружных надзирателей врачей вместо чиновников (с 1823 г.), открытие новых лазаретов, уменьшение числа округов при увеличении числа помощников окружных врачей. Начало открытию лазаретов в округах положила императрица Мария Федоровна высочайшим рескриптом 3 октября 1827 г. на имя почетного опекуна И. Ф. Саврасова [5, л. 26-58 об.]. Для уменьшения скученности младенцев в самом Санкт-Петербургском воспитательном доме предписывалось учреждать лазареты в округах на 25-30 больных и отправлять младенцев с кормилицами через 6 недель после поступления последних в дом. К началу 1874 г. в округах действовало 11 лазаретов, в которых лечилось 3217 питомцев [6, с. 97].
Стоит отметить, что количество округов Санкт-Петербургского воспитательного дома постоянно менялось. Как отмечалось, при учреждении Экспедиции о воспитании детей по деревням в 1799 г. их было 6; в 1809 г. число округов увеличилось до 10.
По указу от 4 февраля 1810 г. деревни были разделены на 12 частей, но в 1823 г. их количество снова вернулось к 10: 1-й Ямбургский, 2-й Ямбургский, Кубаницкий, Пято-горский, Гатчинский, Красносельский, Ропшинский, Воронинский, Заречный, Новгородский. Площадь всех округов составила 6390,04 кв. км [6, с. X]. С 1840 по 1859 гг. существовал также Финляндский округ [6, с. 93]. К 1877 г. насчитывалось 18 округов, при этом они располагались на значительном друг от друга расстоянии: Ямбургский 1-й, Ямбургский 2-й, Изварский, Гатчинский, Красносельский, Ропшинский, Копорский, округ колоний, Гарболовский, Токсовский, Любанский, Веребьинский, Боровенский, Угловский, Лугский, Плюсский, Новосельский, Псковский [6, с. XI]. К 1891 г. площадь 16 деревенских округов составляла 26750 кв. км (Санкт-Петербургская, смежные с ней Псковская и Новгородская губернии) [7, с. 107]. 22 округа Московского воспитательного дома располагались на 74 900 кв. км (Московская, смежные с ней Смоленская, Калужская, Тульская и Владимирская губернии).
В приведенной ниже таблице содержатся сведения о количестве взятых из дома младенцах, умерших в деревнях, и об общем числе питомцев с интервалом в пять лет (1800-1860 гг.)
Таблица численности взятых в деревни, умерших и живших в округах Санкт-Петербургского и Московского воспитательных домов:1
Год Взято из воспитательных домов в деревни Умерло Всего в округах состояло
Санкт-Петербург Москва Санкт-Петербург Москва Санкт-Петербург Москва
1800 1219 1759 1103 1627 3735 3641
1805 1536 1807 1225 1256 5598 6023
1810 1947 1975 1458 1471 6345 8177
1815 1744 1341 1540 1057 6892 7145
1820 2303 1891 1549 1204 8268 8934
1825 2809 4105 2186 2589 10692 15543
1830 3060 3672 1972 2443 12564 21231
1835 4093 5625 3172 3783 16967 30044
1840 3289 5673 2686 4280 16971 30847
1845 2350 6349 3412 4309 20049 33235
1850 4182 6928 3419 5208 19710 33279
1855 5530 8915 4026 7694 21030 37389
1860 — 9979 4449 8562 23661 39666
1 Материалом о числе детей, взятых из Санкт-Петербургского воспитательного дома, послужили данные годовых отчетов Санкт-Петербургского опекунского совета за 1805, 1810, 1815, 1820, 1825, 1830, 1835, 1840, 1845, 1850 и 1855 гг. [8, л. 1 об.], [9, л. 3 об.], [10, л. 1 об.], [11, л. 31], [12. л. 7 об.-8], [13, л. 20 об.], [14, л. 22], [15, л. 44б], [16, л. 59], [17, л. 85], [18, л. 120], а также отчет по Деревенской экспедиции за 1810 г. [19, л. 25 об.]. Данные о смертности и общем числе детей — из опубликованных материалов по истории Санкт-Петербургского и Московского воспитательных домов [20, с. 99, 107, 110, 115, 127], [6, Таблица смертности питомцев всех возрастов в округах воспитательного дома, выраженная графически в процентах в период времени с 1800 по 1875 год]; сведения о количестве детей, взятых из воспитательного дома в Москве в 1805 г. почерпнуты из отчета по Московской деревенской экспедиции за 1805 г. [21, л. 1 об.].
Как следует из данных таблицы, наблюдается тенденция увеличения численности питомцев в деревнях. Если сравнить общий процент смертности в Москве и Санкт-Петербурге за 1810-1860 гг., то окажется, что в Москве он был ниже (14,8% против 19,4%). По мнению исследователя Д. Рансела, это было связано с тем, что дети отправлялись в округа из Санкт-Петербургского воспитательного дома в более раннем возрасте (одна неделя) по сравнению с московскими питомцами (от трех до шести недель и старше) и, следовательно, были сильнее подвержены грубому влиянию крестьянского быта. [22, с. 186]. Однако число взятых на воспитание младенцев было не всегда равномерно. Стоит отметить уменьшение числа принятых в деревни детей с 1835 по 1840 гг. по Санкт-Петербургскому воспитательному дому. Снижение числа желающих взять на воспитание питомцев началось с 1839 г., когда в округа из воспитательного дома поступило 3698 человек [23, л. 44б], хотя на 1838 г. их насчитывалось 4117 [24, л. 41б]. Так как потенциальными воспитательницами являлись временные кормилицы (в отличие от годовых и полугодовых кормилиц, временные кормили ребенка в воспитательном доме от 2 до 4 недель, чтобы затем взять его на воспитание в деревню), то эта тенденция связана с уменьшением их числа за тот же период. Если в 1838 г. временных кормилиц насчитывалось 4067, то в 1840 г. оставалось 3338.2 Причиной тому был ряд указов, запрещавших крестьянкам брать детей в деревни на воспитание. Указом от 3 марта 1839 г. крестьянкам дворцовых имений не разрешалось поступать кормилицами в воспитательные дома [25, л. 49]. В частных имениях жалобы помещиков на то, что в деревнях, где крестьянки берут из воспитательного дома питомцев, наблюдается большая смертность из-за венерических заболеваний, разносились еще в начале 30-х гг. XIX века. В апреле 1839 г. петербургское дворянство обратилось к воспитательному дому с требованием не принимать в грудное отделение крестьянок без свидетельства вотчинного начальства (выдавал при условии, если родной ребенок кормилицы старше 9 месяцев или умер) с одним лишь разрешением окружного врача [25, л. 67]. Воспитательный дом откликнулся на эту просьбу, но на уступки в запрете на отдачу временным кормилицам детей на воспитание не пошел. Если учесть, что в 1838 г. в число временных кормилиц поступило 3658 помещичьих крестьянок, то такой указ нанес существенный урон воспитательному дому [25, л. 58]. С середины 60-х гг. XIX века смертность в округах Санкт-Петербургского воспитательного дома несколько снизилась (с 4449 в 1860 г. до 3835 в 1875 г.), что было связано с принятием ряда административных мер и развитием частной инициативы, о которых будет сказано ниже.
В обязанности Деревенской экспедиция Санкт-Петербургского воспитательного дома входили два предмета: надзор за воспитанием питомцев в деревнях и поиск достаточного числа временных кормилиц. До середины XIX века основное внимание было обращено на поступление в дом достаточного числа будущих воспитательниц, чтобы освобождать переполненное грудное отделение. Для этого крестьянок привлекали суммой награждения за приход, особенно высокой в период летних работ. Так как начальство воспитательного дома было заинтересовано как можно быстрее отправить питомцев в деревни, отмечались случаи, когда младенцев отсылали с кормилицами на следующий день после рождения. 4 июля 1797 г. Мария Федоровна призывала отдавать на воспитание только здоровых питомцев (в мороз вообще их не отсылать) [26, л. 3].
2 [6, Таблица, показывающая графически отношение числа временных кормилиц в Воспитательном доме к числу общего приноса детей в Воспитательный дом в период времени 1817-1827, 1829-1833, 1838-1847 и 1852-1876 годы].
19 декабря 1800 г. опекунским советом было принято решение оставлять каждого младенца с кормилицей в доме от 2 до 4 недель и отдавать с этой же кормилицей на воспитание [27, л. 7]. Согласно указу от 23 декабря 1797 г. дети росли до трех лет у своих временных кормилиц и затем, после прививания оспы, отправлялись в государственные имения к назначенным Экспедицией государственного хозяйства воспитателям. За содержание питомцев обоего пола от 3 до 7 лет воспитатели получали по 18 руб. и по 2 руб. награждения ежегодно, за воспитание мальчика от 7 до 17 лет, а девочки до 15 лет (при выходе в замужество выдавалось 25 руб.) платили по 18 руб. К 18 годам предполагалось снабжать воспитанника домом, участком земли и на первый год семенами от Экспедиции государственного хозяйства, после чего он уже получал статус государственного крестьянина (18 руб. годового содержания выдавались воспитаннику при выпуске из ведения воспитательного дома на покупку сельскохозяйственных орудий). Всего за июль-август 1798 г. Экспедицией государственного хозяйства по деревням Санкт-Петербугского, Лугского и Новоладожского уезда было роздано 284 питомца, по Московской губернии — 72 [28, л. 133-138]. Это был первый случай, предусматривающий поселение питомца на своей земле отдельным хозяйством. Но, как показало время, он не имел положительных последствий. Сельские общества неохотно брали питомцев под свое покровительство, так как требуемое наделение питомца землей встречало протест у местных крестьян. К середине XIX века появились другие способы устройства дальнейшей участи питомца. Если в московских округах было характерно усыновление питомца воспитателями после достижения им совершеннолетия или приписка к крестьянским семьям без наделения землей (по указу от 25 июня 1837 г.), то воспитанники петербургских округов обычно шли в город и примыкали там к мещанскому сословию [29, л. 29]. Практика поселения питомца на отдельно выделенном участке земли была возобновлена лишь в 1863 г. отношением Московского опекунского совета, дополнительно предусматривающего выплату воспитаннику 30 руб. после достижения им 21 года [29, л. 38].
Указом от 13 января 1801 г. прежний порядок был отменен. Теперь воспитатели могли содержать у себя детей до 6-8 лет [26, л. 24]. К 1817 г. установилась следующая последовательность оплаты труда временных кормилиц: за приход в дом кормилица получала от 50 коп. до 1 руб. 25 коп. (в зависимости от времени года), в деревнях она получала по 2 руб. 50 коп. или 1 пуд 20 фунтов муки и награждение 18 руб. в год [5, л. 11]. Как отмечал в своих рассуждениях о сохранении жизни питомцев статс-секретарь Г. И. Вилламов, крестьянки часто привязывались к детям и не хотели отдавать их после семи лет воспитания [27, л. 82 об.-83]. Поэтому он предложил оставлять питомца у крестьянки и после семи лет, если она хорошо его содержит. По правилам 1840 г. за воспитание питомцев по деревням за первые 5 лет Деревенская экспедиция платила по 1 руб. 50 коп., от 6 до 8 лет — по 1 руб. 25 коп., от 8 до 16 лет — по 1 руб. в месяц, награждение за приход кормилицы в дом составляло 3 руб. (при недостатке более 100 кормилиц) [30, л. 129-129 об.]. Однако, как отмечал почетный опекун Санкт-Петербургского воспитательного дома М. К. Цеймерн, выдача повышенного награждения за один лишь приход в дом приводила к злоупотреблениям: крестьянки специально дожидались, когда наступит дефицит в кормилицах [30, л. 116 об.]. С 1 января 1858 г. вступили в силу новые правила оплаты. Основное внимание теперь уделялось не разгрузке грудного отделения воспитательного дома, а сохранению жизни питомцев в самих деревнях. В первые два года воспитательница получала по 2 руб. 20 коп.,
в последующие три — по 2 руб., от 5 до 8 лет — по 1 руб. 50 коп., от 8 до 15 лет — по 1 руб. в месяц [30, л. 129 об.]. По достижении младенцем одного года крестьянке выдавалось 5 руб. единовременно за сохранение его жизни. Награждение за приход в дом было снижено до 1 руб. и то при крайнем недостатке в кормилицах. Примером того, как проходило воспитание в середине XIX века в самих округах, служит Санкт-Петербургский уезд, разделенный на два округа: Гарболовский и округ колоний. Первый принимал на воспитание детей до 10 лет, причем среди воспитателей преобладало чухонское население. Затем воспитанники поступали в округ колоний, населенный русским населением и снабженный школами [31, л. 9 об.]. Обычно брали на воспитание по одному питомцу. Были и исключения. Так, крестьянка Фекла Трофимова деревни Панкова Пятогорско-го округа, впервые за всю историю Деревенской экспедиции, из 9 взятых на воспитание питомцев вскормила 7, за что была награждена 100 руб. указом от 7 июня 1836 г. [32, л. 1]. Но такие случаи встречались редко.
Основными злоупотреблениями, с которыми боролось правление Деревенской экспедиции, были: спекуляции с билетами на выдачу платы за воспитание и жестокое обращение самих воспитателей с детьми. Механизм первого явления выглядел так. Основной контингент воспитателей составляли бедные крестьяне. Они закладывали билеты у более зажиточных, которые под залог билетов продавали им хлеб, прибегая к различным злоупотреблениям: обвесы, продажа некачественной муки, завышенные проценты. В результате крестьянин так и не получал обратно своих билетов и оставался вечным должником [30, л. 216-518]. В 1857 г. почетный опекун Е. П. Вонлярлярский для устранения этого недостатка предложил раздавать плату за воспитание не в Санкт-Петербурге при правлении воспитательного дома, а в самих деревнях при лазаретах. Опекунский совет не поддержал такую инициативу. Во-первых, это вело к дополнительным расходам (27 850 руб. на устройство дополнительных комнат). Во-вторых, лазареты располагались от некоторых деревень на расстоянии 25-30 верст, что еще больше осложнило бы крестьянам приход за платой. Также воспитатели, отправляющиеся за деньгами в Санкт-Петербург, помимо новых товаров по более низким ценам, привозили с собой временных кормилиц. Таким образом, Опекунский совет решил, что перенос выдачи платы крестьянам из города в деревни привел бы к еще большей спекуляции и лишил бы воспитательный дом новых кормилиц. В виде опыта раздача платы на месте была начата в Лугском округе в мае 1861 г.
Против жестокого обращения воспитателей со своими питомцами Деревенская экспедиция приняла ряд указов. Важнейшие среди них: выдача запломбированных шнуров на шею младенцам, а с 1857 г. — самим кормилицам; вывешивание таблички «П. В. Д. » на дверях дома, где живет питомец, для предотвращения случаев передачи ребенка в чужие руки; плата с 1817 г. за привоз питомцев в сельские лазареты по 10 коп. за версту, плата кормилицам по 50 коп. в сутки за пребывание с питомцем в лазарете; с 1865 г. обязательный принос умерших до трех лет питомцев в лазареты; с 1866 г. снабжение их видами на жительство [1, л. 16, 46]. Стоит отметить, что чиновники Деревенской экспедиции осуществляли свои функции по надзору за хорошим воспитанием автономно от других ведомств, до середины XIX века не была узаконена частная инициатива помощи детям. Во многом это было связано с поведением самих кормилиц, которые не всегда сообщали священникам и волостному начальству о взятых и умерших у них питомцах. Эта тенденция наблюдалась как в округах Московского, так и Санкт-Петербургского воспитательных домов. Еще до учреждения Деревенской
экспедиции предписанием Санкт-Петербургского опекунского совета 23 октября 1797 г. на земские суды и священников была возложена обязанность доставлять ведомости о численности детей воспитательного дома в деревнях [32, л. 1 об.]. Но, видимо, это постановление не имело никаких последствий, так же как и в Московской губернии, где в сентябре 1798 г. земская полиция была отстранена от всякого вмешательства в надзор за воспитанием деревенских питомцев [20, с. 106]. 22 ноября 1798 г. московскому губернатору П. Я. Аршеневскому было отказано в его просьбе взять на себя раздачу денег деревенским кормилицам.
О трудностях, которые встречали желающие помочь в воспитании питомцев, можно судить по примеру учреждения звания почетных попечительниц в Гарболов-ском округе [31, л. 16-52 об.]. Отношением 3 мая 1868 г. петербургская земская управа выступила с инициативой учредить должности почетных попечительниц, которые бы помогали окружным врачам в объезде деревень. Почетный опекун Н. А. Шторх встретил это предложение без энтузиазма, предположив, что посторонние лица принесут в устройство призрения питомцев одни затруднения. Журналом Опекунского совета от 24 августа 1869 г. было решено предоставить живущим в этом округе помещицам право делать распоряжения об отправке заболевающих питомцев в лазареты, однако без присвоения им официального звания. Два-три раза в год они должны были сообщать о своих действиях окружным врачам. Но в течение двух лет от них не поступало никаких сведений. Как объяснила одна из попечительниц, они опасались, что без официального звания не будут допущены крестьянами в свои дома для осмотра детей. Указом от 29 января 1872 г. 9 женщинам, избранным земской управой, было предоставлено звание почетных попечительниц с правом получения Мариинского звания отличия беспорочной службы. В их обязанности входило: осмотр питомцев в домах, распоряжение об отправлении заболевающих воспитанников в лазареты, посещение сельских школ и помощь в открытии новых, сообщение обо всех беспорядках окружным врачам, не давая при этом лично никаких распоряжений. К 1 января 1891 г. в округе было уже 18 попечительниц. По инициативе М. Н. Пущиной в 1882 г. они основали общество попечения об улучшении быта питомцев [7, с. 114]. Хотя подобный указ вышел 23 декабря 1873 г. и по Московскому воспитательному дому, там этот институт не привился. Но в декабре 1903 г. с воссозданием института попечителей выступил предводитель дворянства Малоярославского уезда В. П. Обнинский. В своей записке он предлагал в виде опыта учредить попечительства в Малоярославском уезде Калужской губернии [34, с. 3, 7-8]. В отличие от проекта петербургской земской управы, он предлагал предоставить попечителям московского округа более широкие права: переводить питомцев в другие семьи в случае эпидемий или жестокого обращения, выдавать разрешительные записки желающим взять питомцев, за службу в должности попечителя 5 лет награждать почетным гражданством, а за 10 лет — потомственным почетным гражданством.
Из рассмотрения деятельности Деревенской экспедиции Санкт-Петербургского воспитательного дома видно, что к середине XIX века основные принципы организации воспитания питомцев были ею пересмотрены. Внимание с сохранения жизни младенцев в самом воспитательном доме переключилось на их лучшее содержание в деревнях. Это сказалось на плате за воспитание, учреждение должностей окружных врачей вместо чиновников, открытии лазаретов и школ. Существовал ряд различий в призрении питомцев Санкт-Петербургского и Московского воспитательных домов.
Он выразился как в организации (раздельное и слитное управление), так и в поведении благотворителей (развитие попечительств) и самих крестьян (оседание питомцев в московских деревнях или возвращение петербургских воспитанников обратно в город). Тем не менее основный центр сохранения жизни детей ВУИМ продолжало видеть в воспитательных домах, а не в деревенских округах. Достаточно отметить, что на содержание питомца воспитательного дома в начале XX века выплачивалось 25 руб., в то время как деревенского — 4 руб. в месяц, несмотря на то что в доме он проводил 6 недель своей жизни, а в деревне — 20 лет [35, л. 62].
Источники и литература
1. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 429. Дополнительные постановления к учреждению Воспитательных домов, об оставлении малолетних у кормилиц в поселениях, о плате им денег за содержание младенцев, о воспитанницах, выходящих в замужество за крепостных людей и об отправлении в Академию воспитанников, имеющих отличные способности. 56 л.
2. Селиванов А. Ф. Воспитательные, сиропитательные и сиротские дома, приюты для подкидышей и приюты для малолетних // Общественное и частное призрение в России. СПб.: Типогр. имп. Академии наук, 1907. С. 185-514.
3. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 3. Об учреждении экспедиции о воспитании детей по деревням. 17 л.
4. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 207. О преобразовании Деревенской экспедиции. 71 л.
5. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 115. О способах к приисканию достаточного числа кормилиц, о производстве им платежа и об отвозе их с больными питомцами в лазареты. 35 л.
6. Тарапыгин Ф. А. Материалы для истории Санкт-Петербургского воспитательного дома. СПб.: Ти-погр. Р. Голике, 1878. 97 с.
7. Всеподданнейший отчет по Ведомству учреждений императрицы Марии за 1891 год. СПб.: Типогр. Товарищества «Общественная польза, 1902. 537 с.
8. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 174. Отчеты всех заведений, подведомственных Санкт-Петербургскому опекунскому совету за 1805 г. 28 л.
9. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 177. Отчеты всех заведений, подведомственных Санкт-Петербургскому опекунскому совету за 1810 г. 40 л.
10. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 182. Отчеты всех заведений, подведомственных Санкт-Петербургскому опекунскому совету за 1815 г. 40 л.
11. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 187. Отчеты всех заведений, подведомственных Санкт-Петербургскому опекунскому совету за 1820 г. 43 л.
12. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 192. Отчеты всех заведений, подведомственных Санкт-Петербургскому опекунскому совету за 1825 г. 35 л.
13. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 197. Отчеты всех заведений, подведомственных Опекунскому совету и балансы Санкт-Петербургского и Московского опекунских советов за 1830 г. 30 л.
14. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 253. О поднесении отчетов по Санкт-Петербургскому опекунскому совету и подведомственным ему заведениям за 1835 г. 49 л.
15. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 267. О годовых отчетах по Санкт-Петербургскому опекунскому совету и подведомственных ему заведениях за 1840 г. 76 л.
16. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 335. Годовой отчет по Опекунскому совету и подведомственным ему заведениям за 1845 г. 75 л.
17. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 411. Годовой отчет по Опекунскому совету и подведомственным ему заведениям за 1850 г. Ч. 1. 71 л.
18. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 476. Годовые отчеты по Опекунскому совету и его заведениям за 1855 г. 352 л.
19. РГИА. Ф. 759. Оп. 5. Д. 36. Отчет Санкт-Петербургской деревенской экспедиции за 1806 г. 25 л.
20. Изданный ко дню столетнего юбилея Воспитательного дома 1 сентября 1863 г. Материалы для истории Императорского Московского воспитательного дома. М.: Типогр. Штаба Московского военного округа, 1914. Вып. 1. 261 с.
21. РГИА. Ф. 759. Оп. 5. Д. 29. Отчет Московской деревенской экспедиции за 1805 г. 5 л.
22. Ransel D. L. Mothers of Misery: Child Abandonment in Russia. Princeton: Princeton university press, 1988. 330 р.
23. РГИА. Ф, 758. Оп. 6. Д. 266. О годовых отчетах по Санкт-Петербургскому опекунскому совету и подведомственных ему заведениях за 1839 г. 66 л.
24. РГИА. Ф. 758. Оп. 6. Д. 265. О годовых отчетах по Санкт-Петербургскому опекунскому совету и подведомственных ему заведениях за 1838. 55 л.
25. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 526. О кормилицах Воспитательного дома. 121 л.
26. РГИА. Ф. 758. Оп. 20. Д. 149. О неотправлении вскорости по деревням детей, приносимых в дом.
87 л.
27. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 431. Постановления, относящиеся до учреждения в доме отделения для отправляемых в деревни младенцев, приискания для них кормилиц, а также кормилиц запасных и годовых. 112 л.
28. РГИА. Ф. 1285. Оп. 7. Д. 12. Дело о раздаче из Санкт-Петербургского и Московского воспитательных домов малолетних обоего пола детей для вскормления казенными крестьянами. 171 л.
29. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 484. О порядке водворения питомцев Воспитательного дома без усыновления их крестьянскими семействами в казенных, удельных и частных имениях. 49 л.
30. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 527. Постановления о произвождении платы кормилицам и крестьянам за воспитание и содержание в деревнях питомцев и за провоз их в Санкт-Петербург. 240 л.
31. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 491. По предложению Санкт-Петербургского уездного земского собрания об установлении новых правил для отдачи на вскормление и воспитание питомцев по деревням. 82 л.
32. РГИА. Ф. 758. Оп. 9. Д. 106. О награждении крестьянок за хорошее воспитание и попечение за находящимися у них питомцами. 10 л.
33. РГИА. Ф. 758. Оп. 20. Д. 148. О наблюдении со стороны наших земских судов за образом содержания и призрения отдаваемых по деревням обоего пола питомцев по сообщенной от совета ведомости, где и в каких селениях они воспитываются. 37 л.
34. Записка о попечительстве над питомцами императорского Московского воспитательного дома. Калуга: Типогр. Губернского правления, 1904. 14 с.
35. РГИА. Ф. 759. Оп. 97. Д. 97. Отчет [командированного главноуправляющим чиновника] по обследованию положения питомцев воспитательного дома в сельских округах; Записки [неустановленного лица] о нянях в ВД и об отдаче питомцев для вскармливания родным матерям. 88 л.
Статья поступила в редакцию 13 сентября 2012 г.
