CC BY
197
Отечественная история
О.А. Патрикеева
Депутаты-ораторы в I Государственной думе Российской империи
Статья посвящена малоизученной проблеме - становлению парламентского ораторского искусства в России в I Государственной думе. На примере думских речей ее лучших ораторов рассмотрены три основных стиля ораторских выступлений: эмоционально-экспрессивный, рационально-аналитический, синтетический. Материал для подобного исследования дают воспоминания, письма, дневники журналистов, депутатов, служащих аппарата Государственной думы. В статье также использованы стенограммы думских заседаний, периодическая печать того времени, новые архивные документы.
Ключевые слова: парламентское ораторское искусство, парламентское красноречие, политическая риторика, политическая метафора, ораторы в I Государственной думе.
Открытие I Государственной думы стало событием, оказавшим огромное влияние на такой важный аспект политической культуры России, как ораторское искусство. Кампания по выборам в первое общенациональное представительство развернулась в конце декабря 1905 г. Политические партии занялись организацией предвыборных митингов и собраний. «Городская интеллигенция валом валила на митинги, упивалась новым для нее искусством красноречия» [19, с. 388], - вспоминала известная журналистка А.В. Тыркова. В ход шли простые и доходчивые лозунги, нейтральные и разговорные слова, отдельные элементы высокого стиля, понятные широкой аудитории. «От политической речи, сказанной на митинге, нет необходимости требовать ни строгого теоретического обоснования, ни строгого логического развития мысли, - писал юрист-кадет В.М. Гессен. - Цель этой речи - создание определенного настроения, укрепление или завоевание политических симпатий» [4]. Само слово «оратор», по свидетельству современников, «было брошено революционной волной в оборот» в 1905 г. именно «в смысле митингового агитатора» [11, с. 4].
Думские выступления потребовали от ораторов более сложных и разнообразных речевых средств, большей строгости и точности языка, юридической и экономической терминологии, сложных оборотов официально-деловой речи. «Речь в законодательном собрании должна доказывать и убеждать, - отмечал В.М. Гессен. - Аудитория, с которой приходится
иметь дело оратору в законодательном собрании, существенно отличается от аудитории политических митингов; она отличается, прежде всего, тем, что состоит из людей, принадлежащих к разным политическим партиям» [4]. В стенах парламента становились неуместными разговорные, а тем более жаргонные выражения.
Если содержательная часть думских выступлений в I Государственной думе изучена в отечественной исторической науке достаточно подробно [14; 17; 21], то способ их подачи, форма изложения затрагивались лишь попутно и эпизодически, не становясь предметом специального рассмотрения. Исчерпывающее представление о содержании ораторских баталий, разыгрывавшихся в зале заседаний Таврического дворца, можно получить благодаря высокому уровню стенографирования деятельности Думы. Однако даже самые безупречные стенограммы думских заседаний не способны передать живой интонации разговорной речи, возможности в устном выступлении выразить свое отношение к произносимому не только словами, но и мимикой, жестом, тембром голоса, системой логических ударений и пауз. Такие внеязыковые средства речи очень оживляют выступление, экономят слова, компенсируют недоговоренное. «В отчетах мы только слушаем Думу, и то без интонаций, страшно важных, - с сожалением отмечал известный писатель и публицист В.В. Розанов, часто посещавший думские заседания. - Это очень мало. Это одна логика и грамматика. Нет колорита, цветов, запаха» [18]. Отчасти восполнить этот пробел, почувствовать «колорит», «цвета» и «запах» думских дебатов начала ХХ в. помогают воспоминания, письма, дневники их участников и свидетелей - депутатов, членов правительства, журналистов, служащих аппарата Государственной думы [5; 6; 9; 13; 19]. В характеристиках думцев, как правило, присутствуют рассуждения об их манере говорить.
С точки зрения эмоционально-языковой выразительности, в риторике еще со времен Цицерона различают три стиля ораторского выступления: эмоционально-экспрессивный, рационально-аналитический и синтетический, вбирающий в себя особенности первых двух. Как свидетельствовали публицисты того времени, «в Государственной думе не было недостатка в способных, талантливых ораторах, производящих впечатление, увлекающих слушателей; при этом каждый из них имел свои особенности» [3, с. 5].
Самым популярным оратором I Государственной думы стал известный столичный адвокат, член ЦК Конституционно-демократической партии Федор Измайлович Родичев, выступавший в эмоционально-экспрессивном стиле. «Он был художник слова, оратор Божьей милостью»
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
[19, с. 407], - свидетельствовала А.В. Тыркова. Ф.И. Родичева часто сравнивали с Мирабо. Как и великий французский трибун, он начинал говорить очень медленно, тихо, постепенно все более и более воодушевляясь. Лучший оратор кадетов великолепно владел техникой речи: сильным выразительным голосом, четкой дикцией. «У Родичева громадный темперамент, какая-то дикая сила. Он бьет врага молотом, толчет его в ступке, мелет жерновами... Он потрясает залу. Бешеные аплодисменты не заглушают его громовой голос» [9, л. 424], - восхищались современники. Примечательно, что сравнение особого ритма ораторских выступлений Ф.И. Родичева с «ударом молота» приводят самые разные его слушатели. В их воспоминаниях он то «разражается целым каскадом эффектных фраз, производящих впечатление ударов молота» [12, с. 70], то придает словам «раздельно и с ударением произносимым, как бы силу удара молота по наковальне» [6, с. 68].
Впечатление от выступлений «русского Мирабо» и воздействие их на аудиторию усиливались благодаря его выразительной жестикуляции. Жест, как известно, уточняет мысль, оживляет ее, в сочетании со словами обостряет ее эмоциональное звучание, способствует лучшему восприятию. А.В. Тыркова вспоминала: «У Родичева, когда он говорил, была привычка высоко подымать правую руку, точно сбрасывать с пальцев фразу за фразой» [19, с. 477].
Любимым риторическим приемом Ф.И. Родичева, к которому он часто и охотно прибегал, была политическая метафора. Приведем лишь некоторые из них: «гнилой труп прошлого режима» [8, стлб. 1494], «апостолы положения об усиленной охране» [Там же, стлб. 1882], «рак лжи и произвола» [Там же, стлб. 1885], «змея русского правосудия» [7, стлб. 739]. Подобные обороты речи насыщали ее выразительными образами, удерживали внимание слушателей, надолго сохранялись в памяти. Самая известная политическая метафора Ф.И. Родичева, «столыпинский галстук», прочно вошла в ряд крылатых выражений того времени.
Федор Измайлович Родичев - яркий пример публичного политика, регулярно появлявшегося на думской трибуне для артикуляции социально значимых интересов, которые необходимо учитывать при принятии законов. Однако Ф.И. Родичев, непревзойденный обличитель произвола властей, оказался мало приспособлен к каждодневной, кропотливой законодательной работе. «Лучшие его речи были произнесены по поводу событий, возмущавших общественную совесть, - вспоминал один из депутатов-перводумцев М.М. Винавер. - Я не могу себе представить его докладчиком по вопросу, требующему логической разработки. Партия выпускала его всегда, когда ставились вопросы боевые» [2, с. 255-256].
На этот факт указывали и недоброжелатели кадетов: «Это первый тенор кадетской партии... Его выпускают не для того, чтобы он проводил ту или иную мысль, но чтобы создал непременно то, а не иное настроение. Когда настроение готово, выходит кто-нибудь из разряда дельцов партии и делает, что предположено» [1, с. 39].
Оратором «родичевского типа» называли депутата-трудовика Алексея Федоровича Аладьина. Правда, поклонники Ф.И. Родичева считали, что «копии далеко до оригинала» [12, с. 71]. «Он говорит в высокой степени неприятным горловым голосом с самой утрированной аффектацией. Г ово-рит с ухватками уличного оратора самого последнего разбора» [15], -писала об А.Ф. Аладьине пресса.
В «синтетическом» стиле выступал с трибуны I Г осударственной думы известный столичный правовед, член ЦК Конституционно-демократической партии Владимир Дмитриевич Набоков. Не секрет, что внешний вид оратора, его стиль, манера поведения часто более красноречивы, чем его слова. «Баловень судьбы, он был воспитан в тех светски-бюрократических верхах, где хорошие манеры были необходимой частью хорошего образования. Говорил он так же свободно и уверенно, как и выглядел. Человек очень умный, он умел смягчать свое умственное превосходство улыбкой, то приветливой, а то и насмешливой» [19, с. 389], - вспоминала А.В. Тыркова. Состоятельный русский аристократ и эстет В.Д. Набоков заслуженно считался самым элегантным депутатом дореволюционного российского парламента. Его костюмы, галстуки и даже «сверкающие запонки» часто становились «предметом подражания и зависти» [20, с. 238].
Современников покорял голос Владимира Дмитриевича, сильный, редкий по тембру, «задушевный и проникновенный» [Там же, с. 239], восхищало умение спокойно и уверенно отстаивать занимаемую позицию. «Наиболее изысканным думским оратором был В.Д. Набоков, умевший резкие мысли облекать в самую корректную форму. Ему, между прочим, кадетская фракция поручила прочесть с трибуны и комментировать ответный Адрес Думы на тронную речь. Это выступление Набокова было по изяществу формы образцом парламентского красноречия» [13, с. 354], - считал соратник В.Д. Набокова по кадетской партии князь В.А. Оболенский. «Набоков говорил на пятерку, лучше всех. И голос, и манеры у него прекрасные» [15], - восторгалось «Новое время», не замеченное в симпатиях к конституционным демократам.
Примером рационально-аналитического стиля, спокойного по тону, близкого к академической речи, выдержанного в строгих логических категориях, служат выступления в I Государственной думе члена ЦК
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
Конституционно-демократической партии, бывшего декана юридического факультета Санкт-Петербургского университета, профессора Льва Иосифовича Петражицкого. «Говорил он тихо, просто, скрашивая речь тонкой иронией, - вспоминала А.В. Тыркова. - ...По складу ума, проницательного и уравновешенного, Петражицкий был противником крайностей. Они шли вразрез с его мышлением, по элегантной своей четкости сходным с мышлением математика. То, что кабинетный ученый с таким требовательным умом согласился стать политиком, показывает, как широко захватило освободительное движение людей самого разнообразного склада» [19, с. 412].
Как известно, I Государственная дума, вошла в историю, как «Дума народного гнева». Она во многом унаследовала митинговый пафос -последовательное коллективное нагнетание эмоций, отодвигающих на второй план конструктивную работу. Самым востребованным стилем оратораторского выступления в I Государственной думе оказался эмоционально-экспрессивный. Митинговые выступления как образец речевого поведения стали главным источником парламентского красноречия депу-татов-перводумцев.
Библиографический список
1. Васильев Н.П. Правда о кадетах. СПб., 1907.
2. Винавер М.М. Вожди кадетской партии: Из воспоминаний // Новый журнал. 1945. № 10. С. 250-262.
3. Воронов Л.Н. Пора за дело. К выборам в Государственную думу. М., 1906.
4. Гессен В.М. Парламентское красноречие // Речь. 1906. 10 мая.
5. Глинка Я.В. Одиннадцать лет в Государственной думе. 1906-1917. Дневник и воспоминания. М., 2001.
6. Головин Ф.А. Воспоминания Ф.А. Головина о Государственной думе // Исторический архив. 1959. № 6. С. 56-81.
7. Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв второй. 1907 г. В 2 т. СПб., 1907. Т. 2.
8. Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв первый. 1906 г. В 2 т. СПб., 1906-1907. Т. 2.
9. Дневник Смирновой-Сазоновой С.И. Январь - сентябрь 1906 г. // Рукописный отдел Института русской литературы Российской академии наук (РО ИРЛИ РАН). Ф. 285 (С.И. Смирнова-Сазонова). Оп. 1. Д. 48. Л. 424.
10. Луначарский А.В. Три кадета. СПб., 1907.
11. Маклаков В.А. Плевако. М., 1911.
12. Могилянский М.М. Первая Государственная дума. СПб., 1907.
13. Оболенский В.А. Моя жизнь. Мои современники. Париж, 1988.
14. Патрикеева О.А. «Женский вопрос» в I Государственной думе Российской империи // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. Сер. «История и политология». 2012. № 4. С. 36-45.
15. Пиленко А.А. Из Государственной думы // Новое время. 1906. 30 апреля.
16. Пиленко А.А. Из Государственной думы // Новое время. 1906. 14 мая.
17. Портнягина Н.А. I Государственная дума в борьбе за власть: оценка революционного террора // Вестник Ленинградского государственного университета им А.С. Пушкина. Т. 4. Сер. «История». 2013. № 3. С. 140—150.
18. Розанов В.В. В Таврическом дворце // Новое время. 1906. 4 июня.
19. Тыркова-Вильямс А.В. На путях к свободе: Воспоминания. М., 1998.
20. Чуковский К.И. Дневник. 1901-1929. М., 1991.
21. Шацилло К.Ф. Первая Государственная дума // Отечественная история. 1996. № 4. С. 60-71.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
