CC BY
7
характеристик больных была использована множественная логистическая регрессия с исходом (жив — умер) как зависимой переменной и с соответствующими проверочными процедурами. Вначале в многомерной модели проверяли факторы, показавшие свою значимость в од-нофакторном анализе. Затем в модель вводили факторы, которые не были значимы в проведенном однофактор-ном анализе, но показали свою значимость в других исследованиях или были предположительно значимы; наконец, модель пошагово «очищали» от показателей выше порога а=10%, так как это допустимый порог статистической значимости для поискового многомерного анализа (р<0,1) [28]. Все факторы в многофакторной модели проверены на возможную нелинейность связи с зависимой переменной. Результаты множественного регрессионного анализа представлены в виде отношений шансов (ОШ) с 95% доверительными интервалами, значений Р, а также графически. Статистическая обработка проводилась с использованием программы Stata, версия 15.0.
Этическая экспертиза
Данное исследование является фрагментом диссертационной работы М.Н. Володиной на тему «Клинические особенности течения сахарного диабета 2 типа у больных с сочетанными нарушениями эмоциональной и когнитивных сфер». Протокол исследования утвержден Независимым комитетом по этике ГУ «МОНИКИ им. М.Ф. Владимирского» 14 июня 2012 г. (протокол № 6). Все пациенты подписали информированное согласие на участие в исследовании.
РЕЗУЛЬТАТЫ
При анализе основных исходных характеристик когорты были получены следующие данные. Из 178 пациентов 145 были женского и 33 мужского пола. Возраст пациентов составил от 37 до 82 лет (средний ± стандартное отклонение [СО] 59,4±8,4 года), длительность СД2 — от 0,5 года до 30 лет (средняя±СО 10,7±6,8 года), индекс массы тела (ИМТ) от 18,5 до 56 кг/м2 (средний±СО 32,8±6,8 кг/м2). По сахароснижающей терапии пациенты распределились следующим образом: только диетотерапия — 2/178 (1,1%), пероральные са-хароснижающие средства (ПСС) — 40/178 (22,5%), инсулин — 93/178 (52,2%) и комбинированная терапия ПСС+инсулин — 43/178 (24,2%). Средний±СО уровень ИЬД1с равнялся 8,7±2,1% (диапазон 4,5-17,7%), при этом у 40/178 (22,5%) он был <7%, у 50/178 (28,1%) — от >7% до <8,5% и у 83/178 (46,6%) — >8,5%.
Осложнения СД2 отсутствовали у 23/178 (12,9%) пациентов. Диабетическая ретинопатия имелась у 116/178 (65,2%), диабетическая полинейропатия — у 125/178 (70,2%), диабетическая нефропатия — у 67/178 (37,6%). Одно хроническое осложнение СД имели 31/178 (17,4%), 2 и более осложнения — 124/178 (69,7%) пациентов. Из СС факторов риска и заболеваний, ассоциированных с СД2, были зарегистрированы: артериальная гипертензия — у 159/178 (89,3%) больных, дислипиде-мия — 149/178 (83,7%), ожирение — 133/178 (74,7%), ишемическая болезнь сердца (ИБС) — 89/178 (50%), атеросклероз другой локализации — 44/178 (24,7%), хроническая сердечная недостаточность (ХСН) — 45/178
(25,3%). Другие клинически значимые сопутствующие заболевания включали болезни печени и желчевыво-дящих путей (51/178, 28,7%), болезни почек (70/178, 39,3%), нервной системы (36/178, 20,2%), щитовидной железы (51/178, 28,7%), бронхиальную астму (10/178, 5,6%).
Главная конечная точка
Через 5 лет была получена информация о витальном статусе 165/178 (92,7%) пациентов, по остальным 13 информация отсутствовала; таким образом, выбывание из исследования составило всего 7,3%. В дальнейшем 178 исходно обследованных пациентов будут обозначаться как группа всех включенных больных (группа ВВБ*), а 165 пациентов с установленным исходом — как группа, завершившая исследование по протоколу** (группа ПП).
При опросе через 5 лет в группе ПП 150 (84%) больных были живы, 15 (8,4%) умерли.
Однофакторный анализ исходных характеристик
пациентов, потенциально ассоциированных
с пятилетней общей смертностью
Для поиска возможных факторов, ассоциированных с 5-летней выживаемостью, вначале был проведен однофакторный анализ, т.е. сравнение групп выживших и умерших по 175 демографическим, социально-экономическим, клиническим, лабораторным и психологическим показателям, которые теоретически могли повлиять на исход. Этот анализ проведен в группе ПП.
В табл. 1 представлены результаты сравнения наиболее важных из этих факторов. Из нее видно, что в сравнении с выжившими пациентами умершие исходно были значимо старше, имели более низкий ИМТ, окружность талии и показатели почечной функции, чаще страдали ХСН и имели более выраженную когнитивную дисфункцию по обеим шкалам (MMSE и Рощиной). Такие факторы, как пол, длительность СД, наличие тяжелых гипоглике-мий в анамнезе, уровень НЬД1с, АД, расчетная скорость клубочковой фильтрации (рСКф), наличие диабетических микроангиопатий, макроангиопатий, диабетзависи-мое качество жизни, депрессия и церебральная ишемия, не были ассоциированы с разницей в выживаемости.
Однофакторный анализ не выявил статистически значимых различий между группой живых и умерших за 5 лет пациентов по следующим исходным характеристикам: семейное положение, уровень образования, трудовая занятость, профессиональная группа, среднемесячный доход, среднемесячные затраты на СД, вид сахароснижающей терапии, длительность инсулиноте-рапии (для пациентов на инсулине), частота самоконтроля гликемии, диабетический кетоацидоз в анамнезе, сопутствующие заболевания печени, легких (учитывались бронхиальная астма и хроническая обструктивная болезнь легких), количество одновременно принимаемых лекарственных препаратов, частота сердечных сокращений, уровни триглицеридов и общего холестерина, а также баллы теста интеллекта Векслера и диа-бетзависимого качества жизни (данные в табл. 1 не приводятся).
* Аналог англ. Intent-to-treat population.
** Аналог англ. Per protocol population.
Таблица 1. Сравнение исходных характеристик в группах выживших и умерших через 5 лет пациентов с сахарным диабетом 2 типа (однофактор-ный анализ)
Параметры Группы больных СД2 с установленным 5-летним исходом Величина Р*
живы (n=150) умерли (n=15)
Возраст, лет 58,2±7,7 69,1±6,7 0,000005
Мужской пол, N (%) 23 (15,3) 5 (33,3) 0,139
Длительность СД, лет 10,8±6,7 9,2±6,3 0,428
НЬА1с, % 1с 8,7±2,0 8,9±2,6 0,968
ИМТ, кг/м2 33,4±6,8 27,7±4,5 0,00009
Окружность талии, см 102,3±15,2 94,0±13,5 0,028
Систолическое АД, мм рт.ст. 139,9±18,1 142,8±25,2 0,461
Диастолическое АД, мм рт.ст. 83,4±11,3 80,1±10,4 0,237
рСКФ, мл/мин/1,73 м2 97,5±32,3 67,3±20,8 0,00007
Тяжелые гипогликемии в анамнезе, N (%) 14 (9,3) 4 (26,7) 0,063
Диабетическая нейропатия, N (%) 106 (70,7) 10 (66,6) 0,770
Диабетическая нефропатия/ХБП, N (%) 51 (34,0) 7 (46,7) 0,485
Диабетическая ретинопатия, N (%) 97 (64,7) 9 (60,0) 0,780
ИБС, N (%) 69 (46,0) 11 (73,3) 0,057
Макроангиопатии другой локализации (кроме ИБС), N (%) 33 (22,0) 5 (33,3) 0,340
ХСН, N (%) 32 (27,1) 8 (53,3) 0,011
Диабетзависимое качество жизни, средневзвешенный балл (Ки-АРРОоЦ -2,4±1,6 -2,4±1,5 0,810
Шкала депрессии СББР, баллы 22,3±10,4 24,4±9,7 0,524
Шкала депрессии Гамильтона (НАМР-17), суммарный балл 15,5±8,1 18,4±6,5 0,167
Шкала ММББ, суммарный балл 26,8±2,4 24,6±3,8 0,015
Шкала когнитивной дисфункции Рощиной, суммарный балл 17,8±6,4 24,4±7,7 0,001
Шкала ишемии Хачински, суммарный балл 5,0±2,6 6,1±1,9 0,093
АД — артериальное давление; рСКФ — расчетная скорость клубочковой фильтрации; ХБП — хроническая болезнь почек; ИБС — ишемическая болезнь сердца, ХСН — хроническая сердечная недостаточность.
*Р — тест Манна-Уитни для количественных переменных, точный тест Фишера и тест хи-квадрат для категориальных переменных.
Многофакторный анализ (логистическая регрессия) исходных характеристик пациентов, независимо ассоциированных с 5-летней общей смертностью
Необходимость многофакторного анализа диктуется тем, что многочисленные демографические, клинические, лабораторные и психологические факторы могут быть не только разными у выживших и умерших пациентов, но и связаны между собой. Иными словами, найденные при однофакторном анализе различия между какими-либо параметрами (см. табл. 1) могут быть обусловлены не этими параметрами, а другими, с которыми связан каждый из сравниваемых показателей. Регрессионный анализ позволяет идентифицировать значимые факторы, независимо друг от друга ассоциированные с главной конечной точкой.
Результаты многофакторного анализа в группе ПП приводятся в табл. 2, из которой видно, что с исходом «смерть по любой причине» были независимо ассоциированы (в порядке убывания) следующие исходные характеристики больных: мужской пол, возраст, взаимодействие возраста и ИМТ, ХСН (с учетом функционального класса), балл депрессии по шкале Гамильтона и балл когнитивной дисфункции по шкале Рощиной.
Учитывая сложность интерпретации цифровых коэффициентов взаимодействующих переменных в логистической регрессионной модели, ее результаты можно более информативно отразить на графиках предсказанных моделью вероятностей наступления события летального исхода в зависимости от выявленных значимых исходных характеристик пациентов (рис. 1-4).
Таблица 2. Факторы, независимо ассоциированные с пятилетней общей смертностью больных сахарным диабетом 2 типа: результаты логистической регрессии (п=165)
LR X2 (7) 54.31
Log likelihood = -23,112293 Prob> х2 0,0000
Исходные параметры ОШ СО Z P>|z| 95% ДИ
Мужской пол 6,36 6,31 1,87 0,062 0,91 44,4
Возраст 2,06 0,49 3,07 0,002 1,30 3,27
Возраст*ИМТ .984 0,006 -2,49 0,013 0,97 0,997
Функциональный класс ХСН 2,78 1,14 2,50 0,012 1,25 6,21
Балл когнитивной дисфункции (шкала Рощиной) 1,20 0,08 2,76 0,006 1,05 1,35
Балл депрессии (шкала Гамильтона) 1,18 0,08 2,41 0,016 1,03 1,34
Для данной модели псевдокоэффициент детерминации В2 составил 0,5402, площадь под ВОС-кривой — 0,9573. При точке отсечения 0,25 чувствительность модели составила 73,3%, специфичность — 92,7%, процент корректно классифицированных случаев — 90,9%, что указывает на приемлемость модели.
ОШ — отношение шансов; СО — стандартное отклонение; ДИ — доверительный интервал.
В нашей выборке больных СД2 риск смерти закономерно повышался после 65 лет (рис. 1). В самом младшем возрасте (на момент включения — 37 лет) 5-летняя вероятность умереть составила 1,9%, в самом старшем (82 года на момент включения) — 40,9%.
Мужской пол как независимый предиктор смертности (табл. 2) вполне ожидаем, так как продолжительность жизни мужчин в Российской Федерации, в том числе мужчин с СД2, меньше, чем женщин [1]. У мужчин прогнозируемая вероятность смерти в следующие 5 лет составила 18,4%, у женщин — всего 2,9%, т.е. была в 6 раз ниже (на рисунке не представлено).
Вероятность смерти нарастала с увеличением степени тяжести (функционального класса, ФК) ХСН (рис. 2). У пациентов с СД2, исходно не имевших ХСН, она составила 6,0%, у пациентов, исходно страдавших ХСН I ФК по NYHA, — 10,0%, II ФК — 15,7%, III ФК — 22,6% и IV ФК — 30,7%.
Интересная закономерность была выявлена при анализе влияния ИМТ на 5-летнюю смертность (рис. 3). Как видно
из графика, в возрастной группе от 35 и примерно до 55 лет ИМТ не был ассоциирован с вероятностью смерти, однако в старших возрастных группах (более 55 лет) вероятность наступления конечной точки «смерть» была значимо меньше при более высоких исходных значениях ИМТ. При разработке вероятностной модели мы протестировали взаимодействие между возрастом и ИМТ в плане влияния на конечную точку «смерть». Модель, учитывающая эффект взаимодействия возраста и ИМТ, имела больший псевдокоэффициент детерминации В (0,54 в сравнении с 0,5, тест отношения правдоподобия 0,049) (табл. 2), чем модель, включающая возраст и ИМТ по отдельности, но не учитывающая их взаимодействие. Введение в модель взаимодействия ИМТ и возраста существенно не повлияло на коэффициенты и уровни статистической значимости по остальным факторам, независимо ассоциированным с исходом «смерть». Иными словами, по-видимому, имеет место условно «про-тективный» эффект высокого ИМТ в отношении вероятности смерти, который начинает манифестировать с годами, что будет обсуждено далее.
Вероятность смерти
.6
.2
0
ОШ 2,06 (95% ДИ 1,30-3,27) D Л АЛО
Г \Jf\J\JZ.
40 45
Вероятность смерти
.4
.2
0
ОШ 2,78 (95% ДИ 1,25-6,21) P=0,012
70 75 80
0
50 55 60 65 Возраст, годы
ОШ — отношение шансов, ДИ — доверительный интервал ОШ — отношение шансов, ДИ — доверительный интервал
1 2 ХСН, ФК по NYHA
3
Рисунок 1. Результаты логистического регрессионного анализа: вероятность смерти в течение 5 лет в зависимости от возраста пациента.
Рисунок 2. Результаты логистического регрессионного анализа: вероятность смерти в течение 5 лет в зависимости от функционального класса хронической сердечной недостаточности (по ЫУНА).
Вероятность смерти
1
.6 .4 .2 0
OLLI 2,3 (95% ДИ 1,10-4,81)
Р=0,02
— I
- -а-1»-
18,5
23,5
33,5
38,5
Возраст
35 лет 45 лет 55 лет 65 лет 75 лет
28,5 ИМТ, кг/м2
Рисунок 3. Результаты логистического регрессионного анализа: вероятность смерти в течение 5 лет в зависимости от взаимодействия индекса
массы тела с возрастом.
Вероятность смерти
ОШ 1,18 (95% ДИ 1,03-1,34)
P=0,016
5 10 15 20 25 30 Шкала депрессии Гамильтона, баллы
35
Рисунок 4. Результаты логистического регрессионного анализа: вероятность смерти в течение 5 лет в зависимости от балла депрессии по шкале Гамильтона.
Вероятность смерти
ОШ 1,20 (95% ДИ 1,05-1,35) P=0,006
1 3 1 8 23 28 Шкала Рощиной, баллы
33
38
Рисунок 5. Результаты логистического регрессионного анализа: вероятность смерти в течение 5 лет в зависимости от балла когнитивной дисфункции по шкале Рощиной.
0
0
3
8
Балл депрессии по шкале Гамильтона был независимо ассоциирован с исходом «смерть» (табл. 2, рис. 4). Прогнозируемая вероятность смерти в течение следующих 5 лет для наименьшего и наивысшего баллов депрессии составила 2,1 и 25,6% соответственно.
Балл когнитивной дисфункции по шкале Рощиной также оказался значимым независимым предиктором 5-летней общей смертности (табл. 2, рис. 5). Наивысший балл когнитивной дисфункции был ассоциирован с 33% прогнозируемой вероятностью смерти в следующие 5 лет, наименьший — с 1,2%.
Остальные показатели, которые были значимыми предикторами общей смертности в других исследованиях [14, 18] или являются предположительно значимыми (длительность СД, уровни НЬА1с, липидов, инсулинотерапия, тяжелая гипогликемия или кетоацидоз в анамнезе, хронические осложнения СД, артериальная гипертензия, диабетические микроангиопатии, ИБС, цереброваскулярные болезни, балл ишемии головного мозга, хроническая болезнь почек (ХБП), диабетзависимое качество жизни и др., тера-
пия препаратами различных фармакологических классов, частота самоконтроля, уровень образования и дохода, профессиональная занятость, семейное положение) не продемонстрировали значимой независимой ассоциации с 5-летней общей смертностью больных СД2 в нашей выборке.
Дополнительные виды анализа
Учитывая малое количество исходов (смерть — 15 случаев), результаты логистической регрессии были проверены с применением метода Firth [29] в модификации Heinze and Schemper [30], при этом были получены результаты, практически совпадающие с первой моделью.
Как уже отмечалось, группа ПП в нашем исследовании была меньше исходной группы ВВБ (13 пациентов были утеряны из-под наблюдения). С учетом этого, мы выполнили многофакторный регрессионный анализ по «наихудшему сценарию», в который эти 13 пациентов были введены как умершие (так называемый «анализ чувствительности»). При этом в качестве значимых предикторов 5-летней общей смертности были получены абсолютно
те же факторы, что и в первой модели: мужской пол, возраст, функциональный класс ХСН, ИМТ, балл депрессии и балл когнитивной дисфункции. Идентичные результаты обеих моделей (как с исключением утерянных пациентов [группа ПП], так и с анализом утерянных как умерших [группа ВВБ, наихудший сценарий]) с высокой вероятностью позволяют предполагать, что утерянные из-под наблюдения больные в действительности умерли.
ОБСУЖДЕНИЕ
Данное исследование проведено в выборке больных СД2, госпитализированных в отделение третичного уровня эндокринологической помощи. В этом смысле группа пациентов была репрезентативной для стационарных пациентов, т.е. более тяжелых и/или проблемных, чем амбулаторные. Однако достаточная демографическая, клиническая, социальная и психологическая гетерогенность исследуемой выборки, а также ее муль-тиморбидность не только делали ее типичной для госпитализированных больных СД2, но и позволяли получить необходимое для анализа количество событий, относящихся к главной конечной точке (смерти), за планировавшийся пятилетний период наблюдения. Выполнение исследования на амбулаторной выборке пациентов потребовало бы намного более длительного наблюдения для набора достаточного числа исходов или существенного увеличения размера выборки.
Это исследование является первым в России проспективным исследованием влияния самых разных характеристик больных СД2 на пятилетнюю общую смертность и существенно отли чается от всех опубликованных зарубежных аналогов кардинально большим количеством одновременно изученных демографических, социально-экономических, клинических, лабораторных и психологических показателей, которые потенциально могли повлиять на исход (в общей сложности более 170 параметров).
Простое сравнение групп выживших и умерших пациентов (однофакторный анализ) показало, что умершие за 5 лет пациенты были исходно старше, чаще страдали ХСН, имели меньшие ИМТ и окружность талии, сниженную рСКФ и худшие показатели по шкалам когнитивных функций (ММББ и шкале Рощиной). Хорошо известно, что при проведении многофакторного анализа некоторые зависимости, выявленные в однофакторном анализе, могут исчезнуть, т.е. потерять значимость в контексте множества взаимодействующих факторов, но могут обнаруживаться новые ассоциации, которые при однофак-торном анализе были «замаскированы». В сравнении с однофакторным, многофакторный логистический регрессионный анализ с поправкой на вмешивающиеся факторы и созависимости дал следующие результаты:
• подтвердил, что независимыми предикторами 5-летней общей смертности являются возраст, функциональный класс ХСН и степень когнитивной дисфункции по шкале Рощиной;
• выявил независимое отрицательное влияние мужского пола и балла депрессии по шкале Гамильтона и положительное влияние взаимодействия ИМТ с возрастом на пятилетнюю общую смертность;
• не подтвердил самостоятельное значение окружности талии (вероятно, из-за закономерной корреляции
с ИМТ), рСКФ (видимо, из-за тесной корреляции с ХСН в рамках кардиоренального синдрома) и балла когнитивной дисфункции по шкале ММББ. Последнее может быть обусловлено меньшей чувствительностью шкалы ММББ к выявлению и количественной оценке когнитивной дисфункции, особенно ее начальных проявлений, в сравнении со шкалой Рощиной. С нашей точки зрения, представляет интерес выявленное слабое, но значимое и независимое протективное влияние ИМТ в отношении общей смертности в старших возрастных группах. Уже известно, что масса тела, ассоциированная с максимальной выживаемостью, увеличивается с возрастом; более того, существует так называемый «парадокс ожирения» [31], то есть повышенный риск развития СС заболеваний, но сниженный риск СС смертности у лиц с ожирением. Интересно, что взаимодействие ИМТ и возраста оказалось значимым фактором в многомерной модели только при включении в нее ФК ХСН, а при его исключении из модели взаимодействие возраста и ИМТ полностью теряло статистическую значимость. Возможно, этот феномен следует рассматривать с учетом показанной в ряде метаанализов протективной роли более высокого ИМТ для выживаемости именно больных ХСН [32]. Ранее считалось, что этот протективный эффект присутствует только у пациентов с ХСН без диабета [33], однако полученные нами данные впервые показали, что он возможен и у пациентов с СД2.
Обращает на себя внимание, что с 5-летней общей смертностью не был значимо ассоциирован ни один параметр, относящийся непосредственно к СД (длительность СД, исходный уровень НЬА1с, острые и хронические осложнения СД, вид сахароснижающей терапии, частота самоконтроля гликемии). В этом отношении наши данные перекликаются с результатами работы Б. МаууаБ и соавт. [18], которые на существенно большей группе больных СД2 также выявили такие предикторы смертности, как ХСН и возраст, но не нашли связи с уровнем НЬА1с и длительностью СД. Роль ХСН, возраста и мужского пола как предикторов общей смертности больных СД2 была показана и в других работах [14, 34].
Мы не обнаружили независимой связи 5-летней общей смертности с параметрами, которые влияли на нее в исследованиях других авторов, в первую очередь с различными атеросклеротическими СС-заболеваниями и дислипидемией, рСКФ/другими показателями почечной функции/ХБП, социально-экономическим статусом пациентов, в частности низким или средним уровнем доходов и низким уровнем образования [17, 19, 34-37]. Это может объясняться в первую очередь меньшим размером нашей когорты в сравнении с количеством пациентов в указанных многоцентровых исследованиях.
С другой стороны, данное исследование — первое проспективное исследование в мире, в котором, наряду с широким спектром клинико-лабораторных и социально-экономических факторов, одновременно оценивалось влияние показателей психоэмоционального и когнитивного функционирования на общую смертность. То, что депрессия и когнитивная дисфункция вошли в перечень независимых предикторов 5-летней общей смертности даже в относительно небольшой выборке, опередив СС-заболевания, ХБП, острые и хронические осложнения СД, указывает на их чрезвычайно важное
клиническое значение для прогноза жизни больных СД2. Использованные нами дополнительные виды анализа подтвердили валидность полученных результатов.
Ограничения исследования
Основными ограничениями исследования являются небольшой размер выборки, пилотный одноцентровой характер исследования и отсутствие верификации модели на сторонней выборке (именно последний факт не позволяет назвать выявленные значимые факторы «предикторами»). В связи с относительно небольшой выборкой и с тем, что в задачи исследования не входил анализ времени до наступления события смерти, мы не использовали метод Каплана-Майера для анализа выживаемости. Малое количество исходов (п=15) не дает возможности проанализировать структуру причин смерти, но такая задача в исследовании и не ставилась. Среди участников исследования также практически не было пациентов с такими стадиями онкологических заболеваний, которые могли бы повлиять на 5-летний прогноз.
Направления дальнейших исследований
Полученные результаты желательно подтвердить на большем количестве пациентов, включая амбулаторных, в многоцентровом российском исследовании; не исключено, что это позволило бы расширить перечень факторов, значимо связанных с общей смертностью при СД2, а при подтверждении этих факторов на сторонней выборке уже с уверенностью назвать их именно «предикторами смертности».
Важно, что три из выявленных факторов, независимо ассоциированных со смертностью, — ХСН, депрессия и когнитивная дисфункция — являются модифицируемыми, хотя и в разной степени. Это ставит вопрос об их более активном раннем выявлении и лечении, а также о проведении исследований возможного влияния лечения депрессивных и когнитивных расстройств на прогноз жизни. Пока таких исследований, в том числе зарубежных, практически нет. Более того, диагностика соответствующих расстройств у больных СД в России находится на крайне недостаточном уровне, несмотря на существование доступных скри-нинговых шкальных методов диагностики [20], которые могут использоваться врачами любой специальности. Так, ни один из участников данного исследования, страдавших депрессией или когнитивной дисфункцией, ранее не имел установленного диагноза и не получал соответствующую терапию с доказанной эффективностью.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Это первое в России пилотное проспективное исследование, направленное на поиск факторов, значимо ассоциированных с общей смертностью больных СД2 в следующие 5 лет. Оно показало, что когнитивная дисфункция и депрессия обладают небольшим, но значимым отрицательным влиянием на 5-летнюю смертность. Как «предикторы» смерти в нашей выборке они оказались более значимы, чем контроль гликемии, любые осложнения СД и СС-заболевания, кроме ХСН. Влияние возраста на выживаемость самоочевидно, а более высокая вероятность смерти у больных СД мужчин соответствует более короткой продолжительности жизни мужчин в целом. Все остальные исходные клинико-лабораторные, демографические, психологические и социально-экономические характеристики не были значимо ассоциированы с 5-летней общей смертностью. Отсутствие независимой ассоциации между другой клинически значимой СС- и почечной патологией, с одной стороны, и общей смертностью — с другой может объясняться небольшим объемом выборки и малым числом исходов. Полученные результаты подчеркивают важность своевременной диагностики и лечения депрессии и когнитивной дисфункции при СД2.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Источники финансирования. Работа выполнена без привлечения дополнительных источников финансирования, стандартное обследование больных в рамках обязательного медицинского страхования проводилось во время их госпитализации в эндокринологическое отделение, а психологическое тестирование и оценка дальнейшего витального статуса — по инициативе авторов.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с содержанием настоящей статьи.
Участие авторов. Старостина Е.Г. — концепция и дизайн исследования, анализ данных и интерпретация результатов, написание и редактирование текста, утверждение итоговой версии рукописи; Володина М.Н. — организация исследования, сбор и анализ данных, написание текста; Старостин И.В. — подготовка базы данных, статистический анализ и интерпретация результатов, редактирование текста. Все авторы одобрили финальную версию статьи перед публикацией, выразили согласие нести ответственность за все аспекты работы, подразумевающую надлежащее изучение и решение вопросов, связанных с точностью или добросовестностью любой части работы
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ | REFERENCES
1. Дедов И.И., Шестакова М.В., Викулова О.К., и др. Эпидемиологические характеристики сахарного диабета в Российской Федерации: клинико-статистический анализ по данным Федерального регистра сахарного диабета на 01.01.2021 // Сахарный диабет. — 2021. — Т. 24.— №3. — С. 204-221. [Dedov II, Shestakova MV, Vikulova OK, et al. Epidemiological characteristics
of diabetes mellitus in the Russian Federation: clinical and statistical analysis according to the Federal diabetes register data of 01.01.2021. Diabetes mellitus. 2021;24(3):204-221. (In Russ.)]. doi: https://doi. org/10.14341/DM12759
2. Алгоритмы специализированной медицинской помощи больным сахарным диабетом / Под редакцией И.И. Дедова, М.В. Шестаковой, А.Ю. Майорова. — 10-й выпуск
(дополненный). — М.; 2021. [Standards of specialized diabetes care. Ed. by II Dedov, MV Shestakova, AYu Mayorov. 10th Edition. (In Russ.)]. doi: https://doi.org/10.14341/DM12802
3. Roy T, Lloyd CE. Epidemiology of depression and diabetes: a systematic review. J Affect Disord. 2012;142 Suppl:S8-21. doi: https://doi.org/10.1016/S0165-0327(12)70004-6.
4. Semenkovich K, Brown M, Svrakic D, Lustman P. Depression in type 2 diabetes mellitus: prevalence, impact, and treatment. Drugs. 2015:75(6);577-587. doi: https://doi.org/10.1007/s40265-015-0347-4
5. Katon WJ, Rutter C, Simon G, et al. The association of comorbid depression with mortality in patients with type 2 diabetes. Diabetes Care. 2005;28(11):2668-72. doi: https://doi.org/10.2337/diacare.28.11.2668.
6. Naicker K, Johnson JA, Skogen JC, et al. Type 2 diabetes and comorbid symptoms of depression and anxiety: longitudinal associations with mortality risk. Diabetes Care. 2017;40(3):352-358. doi: https://doi.org/10.2337/dc16-2018.
7. Van Dornan FEP, Nefs G, Schram MT, et al. Depression and risk of mortality in people with diabetes mellitus: a systematic review and meta-analysis. PloSOne. 2013;8:e57-68.
doi: https://doi.org/10.1371/journal.pone.0057058
8. Machado MO, Veronese N, Sanches M, et al. The association of depression and all-cause and cause-specific mortality: an umbrella review of systematic reviews and meta-analyses. BMC Med. 2018;16(1):112. doi: https://doi.org/10.1186/s12916-018-1101-z.
9. Старостина Е.Г., Володина М.Н., Старостин И.В., Бобров А.Е. Депрессия и сахарный диабет как коморбидные заболевания // Русский медицинский журнал. — 2017. — T. 22. — C. 1613-1620. [Starostina EG, Volodina MN, Starostin IV, Bobrov AE. Depression and diabetes mellitus as comorbid disorders. Russian Medical Journal. 2017;22:1613-1620. (In Russ.)].
10. Dewey ME, Saz P. Dementia, cognitive impairment and mortality in persons aged 65 and over living in the community: a systematic review of the literature. Int J Geriatr Psychiatry. 2001;16(8):751-61. doi: https://doi.org/10.1002/gps.397.
11. Perna L, Wahl H, Mons U, et al. Cognitive impairment, all-cause and cause-specific mortality among non-demented older adults. Age Ageing. 2015;44:445-451. doi: https://doi.org/10.1093/ageing/afu188.
12. Diaz-Venegas С, Schneider ВС, Myrskylä M, Meht NK. Life expectancy with and without cognitive impairment by diabetes status among older Americans. PLoS One. 2017;12(12):e0190488. doi: https://doi.org/10.1371/journal.pone.0190488.
13. Martinez M, Dawson AZ, Lu K, et al. Effect of cognitive impairment on risk of death in Hispanic/Latino adults over the age of 50 residing in the United States with and without diabetes: data from the Health and Retirement Study 1995-2014. Alzheimers Dement. 2021 Dec 7. doi: https://doi.org/10.1002/alz.12521.
14. McEwen LN, Karter AJ, Waitzfelder BE, et al. Predictors of mortality over 8 years in type 2 diabetic patients: Translating Research Into Action for Diabetes (TRIAD). Diabetes Care. 2012;35(6):1301-1309. doi: https://doi.org/10.2337/dc11-2281.
15. Chiu SYH, Chen YI, Lu JR, et al. Developing a prediction model for 7-year and 10-year all-cause mortality risk in type 2 diabetes using a hospital-based prospective cohort study. J Clin Med. 2021;10(20):4779. doi: https://doi.org/10.3390/jcm10204779.
16. Clements JM, West BT, Yaker Z, et al. Disparities in diabetes-related multiple chronic conditions and mortality:
The influence of race. Diabetes Res Clin Pract. 2020;159:107984. doi: https://doi.org/10.1016/j.diabres.2019.107984.
17. Okui T. Socioeconomic Predictors of diabetes mortality in Japan: an ecological study using municipality-specific data. J PrevMed Public Health. 2021;54(5):352-359. doi: https://doi.org/10.3961/jpmph.21.215.
18. Mayyas FA, Ibrahim KS. Predictors of mortality among patients with type 2 diabetes in Jordan. BMCEndocr Disord. 2021;21(1):200. doi: https://doi.org/10.1186/s12902-021-00866-8.
19. Wu MC, Lee WJ, Tschen SM, et al. Predictors of mortality in hospitalized diabetic patients: a 7-year prospective study. Diabetes Res Clin Pract. 2008;80(3):449-454. doi: https://doi.org/10.1016/j.diabres.2007.11.020.
20. Андрющенко А.В., Дробижев МД, Добровольский А.В. Сравнительная оценка шкал CES-D, BDI и HADS в диагностике депрессий общемедицинской практики // Журнал неврологии и психиатрии им. Корсакова. — 2003.—T. 5. — C. 11-18. [Andriushchenko AV, Drobizhev MIu, Dobrovol'skiy AV. A comparative validation of the scale CES-D, BDI, and HADS(d) in diagnosis of depressive disorders in general practice. Zh Nevrol Psikhiatr Im S S Korsakova. 2003;5:11-18. (In Russ.)].
21. Hamilton M. A rating scale for depression. J Neurol Neurosurg Psychiatry. 1960;23(1):56-62. doi: https://doi.org/10.1136/jnnp.23.156
22. Смулевич А.Б. Депрессии в общей медицине. Руководство для врачей. —М.: Медицинское информационное агентство; 2001. — 782 с. [Smulevich AB. Depressiivobshhejmedicine. Rukovodstvo dlja vrachej. M.: Medicinskoe informacionnoe agentstvo; 2001. 782 p.
(In Russ.)].
23. Корсакова Н.К., Балашова Е.Ю., Рощина И.Ф. Экспресс-методика оценки когнитивных функций при нормальном старении // Журнал неврологии и психиатрии им. C.C. Корсакова. —
2009. — Т. 109. — № 2. — С. 44-50. [Korsakova NK, Balashova EIu, Roshchina IF. Express method of assessment of cognitive functions in normal aging. Zh Nevrol Psikhiatr lm S S Korsakova. 2009;109(2):44-50. (In Russ.)].
24. Гаврилова С.И. Фармакотерапия болезни Альцгеймера. — М.: Пульс; 2003. — 115 c. [Gavrilova SI. Farmakoterapija bolezni Al'cgejmera. M.: izd-vo «Pul's»; 2003. 115 р. (In Russ.)].
25. Folstein MF, Folstein SE, McHugh PR. «Mini-mental state».
A practical method for grading the cognitive state of patients for the clinician. J Psychiatric Research. 1975;12 (3):189-198. doi: https://doi.org/10.1016/0022-3956(75)90026-6.
26. Бурлачук Л.Ф. Словарь-справочник по психодиагностике. 3-е изд. — СПб.: Питер, 2007. — 688 с. [Burlachuk LF. Slovar'-spravochnik po psihodiagnostike. 3-e izd. SPb.: Piter, 2007. 688 p. (In Russ.)].
27. Старостина Е.Г. Биомедицинские и психосоциальные аспекты сахарного диабета и ожирения: взаимодействие врача и пациента и пути его оптимизации. Автореф. дисс. ... доктора мед. наук.
М., 2003 [Starostina EG. Biomedicinskie i psihosocial'nye aspekty saharnogo diabeta i ozhirenija: vzaimodejstvie vracha i pacienta i puti ego optimizacii. Avtoref.diss.... doktoramed. nauk. M., 2003. (In Russ.)].
28. Vittinghoff E, Glidden DV, Shiboski SC, McCulloch CE. Regression methods in biostatistics. 2nd ed. Springer, 2012.
29. Firth D. Bias reduction of maximum likelihood estimates. Biometrika. 1993;80(1):27-38. doi: https://doi.org/10.2307/2336755
30. Heinze G, Schemper M. A solution to the problem of separation in logistic regression. Statistics in Medicine. 2002;21(16):2409-2419. doi: https://doi.org/10.1002/sim.1047
31. Chapman IM. Obesity paradox during aging. Interdiscip Top Gerontol. 2010;37:20-36. doi: https://doi.org/10.1159/000319992.
32. Horwich TB, Fonarow GC, Hamilton MA, et al. The relationship between obesity and mortality in patients with heart failure. J Am Coll Cardiol. 2001;38(3):789-795. doi: https://doi.org/10.1016/s0735-1097(01)01448-6.
33. Zamora E, Lupón J, Enjuanes C, et al. No benefit from the obesity paradox for diabetic patients with heart failure. Eur J Heart Fail. 2016;18:851-858. doi: https://doi.org/10.1002/ejhf.576.
34. Rodríguez-Sánchez B, Cantarero-Prieto D. Socioeconomic differences in the associations between diabetes
and hospital admission and mortality among older adults in Europe. Econ Hum Biol. 2019;33:89-100. doi: https://doi.org/10.1016/j.ehb.2018.12.007.
35. Kim NH, Kim TJ, Kim NH, et al. Relative and combined effects of socioeconomic status and diabetes on mortality: a nationwide cohort study. Medicine (Baltimore). 2016;95:e4403. doi: https://doi.org/10.1097/MD.0000000000004403
36. Rawshani A, Svensson AM, Zethelius B, et al. Association between socioeconomic status and mortality, cardiovascular disease, and cancer in patients with type 2 diabetes. JAMA Internal Medicine. 2016;176(8):1146-1154. doi: https://doi.org/10.1001/jamainternmed.2016.2940
37. Anjana RM, Mohan V, Rangarajan S, et al. Contrasting associations between diabetes and cardiovascular mortality rates in low-, middle-, and high-income countries: cohort study data from 143,567 individuals in 21 countries in the PURE study. Diabetes Care. 2020;43(12):3094-3101. doi: https://doi.org/10.2337/dc20-0886.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ [AUTHORS INFO]
*Старостина Елена Георгиевна, д.м.н., профессор [Elena G. Starostina, MD, PhD, Professor]; адрес: 129110, г. Москва, ул. Щепкина, д. 61/2 [129110, Ul. Schepkina 61/2, Moscow, Russia]; ORCID: https://orcid.org/0000-0002-3328-2812; Researcher ID: C-9409-2014; eLibrary SPIN: 6977-0793; e-mail: elena.starostina@rambler.ru
Володина Марина Николаевна, н.с. [Marina N. Volodina, research associate]; ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7860-403X; Scopus Author ID: 222099; eLibrary SPIN: 7393-5841; e-mail: marinaendokrinol@mail.ru Старостин Иван Васильевич, к.м.н. [Ivan V. Starostin, MD, PhD]; Researcher ID: C-5383-2014; ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4974-6500; eLibrary SPIN 1113-2250; e-mail: ivs_01@bk.ru
ЦИТИРОВАТЬ:
Старостина Е.Г., Володина М.Н., Старостин И.В. Депрессия, когнитивная дисфункция и другие факторы, ассоциированные с 5-летней общей смертностью при сахарном диабете 2 типа: пилотное проспективное наблюдательное исследование// Сахарный диабет. — 2022. — Т. 25. — №4. — С. 327-337. doi: https://doi.org/10.14341/DM12926
TO CITE THIS ARTICLE:
Starostin EG, Volodina MN, Starostin IV. Depression, cognitive dysfunction and other factors associated with 5-year overall mortality in type 2 diabetes mellitus: a pilot prospective observational study. Diabetes Mellitus. 2022;25(4):327-337. doi: https://doi.org/10.14341/DM12926
ЧАСТОТА ВСТРЕЧАЕМОСТИ И ОТЯГОЩАЮЩИЕ ФАКТОРЫ СИНДРОМА ГИПОГОНАДИЗМА У МУЖЧИН С САХАРНЫМ ДИАБЕТОМ 2 ТИПА
© Р.В. Роживанов, М.О. Чернова, Г.А. Мельниченко, М.В. Шестакова, Н.Г. Мокрышева
Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии, Москва
ОБОСНОВАНИЕ. Мужской гипогонадизм ассоциирован с сахарным диабетом 2 типа (СД2), в связи с этим представляет интерес исследование частоты его встречаемости. Клинические симптомы гипогонадизма являются неспецифическими, и в основе его выявления лежит лабораторная диагностика. Оптимальным методом этой диагностики является тандемная масс-спектрометрия, которая и применена в нашем исследовании.
ЦЕЛЬ. Оценка частоты встречаемости и отягощающих факторов синдрома гипогонадизма у мужчин с СД2, обратившихся за медицинской помощью в связи с основным заболеванием.
МЕТОДЫ. В сплошное одномоментное скрининговое одноцентровое неинтервенционное исследование были включены мужчины с СД2, обратившиеся за медицинской помощью в ФГБУ «НМИЦ эндокринологии» МЗ РФ в период с октября 2021 г. по январь 2022 г. Проводились изучение анамнеза, физикальный осмотр с определением индекса массы тела, измерение общего тестостерона методом тандемной масс-спектрометрии, гликированного гемоглобина и липидного спектра крови. Сравнение групп проведено с помощью U-критерия Манна-Уитни и X с поправкой Йейтса. Статистически значимыми считались различия при p<0,05.
РЕЗУЛЬТАТЫ. Синдром гипогонадизма был выявлен у 355 (70,3%) мужчин. Пациенты с гипогонадизмом имели статистически значимо более выраженное ожирение по сравнению с мужчинами без гипогонадизма, худшие показатели контроля углеводного обмена, более низкие уровни липопротеинов высокой плотности (ЛПВП) и высокие — тригли-церидов. Дополнительный сравнительный анализ среди лиц без ожирения показал наличие статистически значимых различий в уровне гликированного гемоглобина (выше у мужчин с гипогонадизмом) и ЛПВП (ниже у мужчин с гипогонадизмом). Анализ пациентов с гипогонадизмом в зависимости от наличия ожирения продемонстрировал статистически значимые различия между группами в уровне общего тестостерона (ниже у мужчин с ожирением) и тригли-церидов (выше у мужчин с ожирением).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. У 70,3% пациентов с СД2 выявлен синдром гипогонадизма. Его развитие ассоциировано с ожирением, а также неудовлетворительным контролем углеводного обмена.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: гипогонадизм;мужчины; дефицит тестостерона; тестостерон; сахарный диабет; масс-спектрометрия
THE INCIDENCE AND AGGRAVATING FACTORS OF MALE HYPOGONADISM IN TYPE 2 DIABETES
© Roman V. Rozhivanov, Mariia O. Chernova, Galina A. Mel'nichenko, Marina V. Shestakova, Natalya G. Mokrysheva
Endocrinology Research Centre, Moscow, Russia
BACKGROUND: Male hypogonadism is associated with type 2 diabetes mellitus (T2DM), therefore, it is of interest to study its frequency. The clinical symptoms of hypogonadism are not specific, and laboratory diagnostics is the basis for its detection. The optimal method for this diagnostics is isotope dilution liquid chromatography/tandem mass spectrometry, which was used in our study.
AIMS: Assessment of the incidence and aggravating factors of male hypogonadism in type 2 diabetes MATERIALS AND METHODS: A full-design, cross-sectional, screening, single-center, non-interventional study included men with T2DM, who were he was treated in Endocrinology Research Centre, Moscow. The study was conducted from October 2021 to January 2022. Medical history assessment, physical examination with determination of body mass index (BMI), measurement estimation of total testosterone by isotope dilution liquid chromatography/tandem mass spectrometry, glycated hemoglobin (HbA1c) and lipid profiles were performed. The groups were compared using the Mann-Whitney U-test for quantitative indicators and x2 with Yates' correction for qualitative ones. Differences were considered statistically significant with p <0,05. RESULTS: Hypogonadism was detected in 355 (70.3%) men with T2DM. Patients with hypogonadism had statistically significantly higher BMI, worse glycemic control, lower HDL levels, and higher triglycerides than eugonadal men. An additional comparative analysis among non-obese individuals showed the presence of statistically significant differences in the level of HbA1c (higher in hypogonadal men) and HDL (lower in hypogonadal men). An analysis of hypogonadal patients depending on the presence of obesity showed statistically significant differences between groups in the level of total testosterone (lower in obese men) and triglycerides (higher in obese men).
CONCLUSIONS: The prevalence of male hypogonadism in type 2 diabetes was 70,3%. Its development was associated with obesity and poor glycemic control.
KEYWORDS: hypogonadism; men; testosterone deficiency; testosterone; diabetes mellitus; mass-spectrometry
© Endocrinology Research Centre, 2022_Received: 17.05.2022. Accepted: 07.07.2022_BY WC ND
Сахарный диабет 2 типа (СД2) и синдром гипогонадизма у мужчин часто сопутствуют друг другу [1-3]. Дефицит тестостерона играет важную роль в развитии нарушений жирового и углеводного обмена [4, 5]. А компоненты метаболического синдрома (в частности СД2 и ожирение), в свою очередь, влияют на гипоталамо-гипофизарно-го-надную функцию, приводя к развитию гипогонадизма [6, 7]. Таким образом формируется «порочный круг». Уровень тестостерона у лиц с СД2 ниже, чем у здоровых мужчин, в среднем на 2,5 нмоль/л, а распространенность гипогонадизма при СД2 выше, чем у лиц без диабета, и, по данным разных исследователей, может составлять более половины случаев [7-9]. Это значительно выше, чем распространенность возрастного дефицита тестостерона, которая составляет, по данным разных авторов, от 2,1 до 5,7% [4, 7, 9]. Поскольку гипогонадизм у больных СД2 проявляется намного позже завершения периода полового развития, его клинические проявления являются неспецифическими, а распространенность этих симптомов вариабельна, в основе диагностики гипогонадизма лежит лабораторное определение уровня тестостерона [10, 11]. По данным исследования российской популяции мужчин с СД2, проводимого в 2017-2018 гг., частота встречаемости гипогонадизма составила 32,7% [12]. Однако в этом исследовании лабораторная диагностика проводилась путем определения общего тестостерона с помощью иммуноферментного анализа (ИФА) с дальнейшим расчетом свободного тестостерона. Данный метод является менее точным, чем масс-спектроме-трия [13-15]. Российских исследований, посвященных изучению частоты встречаемости гипогонадизма у мужчин с СД2, выявляемого высокоточным методом тандем-ной масс-спектрометрии, позволяющей избежать проблемы «серых зон» в определении общего тестостерона, на большой выборке пациентов ранее не проводилось, что является обоснованием нашего исследования.
ЦЕЛЬ
Оценка частоты встречаемости и отягощающих факторов синдрома гипогонадизма у мужчин с СД2.
МЕТОДЫ
Дизайн исследования
Сплошное одномоментное скрининговое одноцен-тровое неинтервенционное исследование.
Критерии соответствия
Критерии включения: мужской пол, возраст 40-65 лет, установленный диагноз СД2 в соответствии с действующими на момент проведения исследования алгоритмами [16].
Критерии не включения: нарушения пола и развития; отсутствие хотя бы одного из яичек, крипторхизм, травмы и/или хирургические вмешательства на половых органах; прием препаратов андрогенов, анаболических стероидов, гонадотропинов, антиэстрогенов или антиан-дрогенов в момент исследования или в анамнезе; алкоголизм или наркомания.
Критерии исключения: отказ от участия в исследовании, частичное выполнение программы исследования.
Условия проведения
В исследование были включены мужчины с СД2, обратившиеся за медицинской помощью в ФГБУ «НМИЦ эндокринологии» МЗ РФ.
Продолжительность исследования
Период сбора материала с октября 2021 года по январь 2022 г.
Описание медицинского вмешательства
Проводился забор крови для исследования в утреннее время натощак из локтевой вены.
Основной исход исследования
Показатель частоты встречаемости синдрома гипогонадизма, а также его связь с компенсацией углеводного обмена и наличием осложнений.
Дополнительные исходы исследования
Оценка отягощающего влияния ожирения в отношении гипогонадизма.
Анализ в подгруппах
Проводилось сравнение групп пациентов с гипогонадизмом и без такового по всей выборке пациентов, а также среди мужчин без ожирения. Кроме того, проводился дополнительный анализ групп мужчин с гипогонадизмом в зависимости от наличия или отсутствия ожирения.
Методы регистрации исходов
Анамнестические данные были получены путем опроса, а также анализа электронной карты МИС qMS (медицинская информационная системы ФГБУ НМИЦ эндокринологии) включенных больных СД. При физи-кальном обследовании оценивалось состояние полового оволосения, грудных желез и наружных половых органов. Определение общего тестостерона выполнялось с помощью метод высокоэффективной жидкостной хроматографии с тандемной масс-спектрометрией (ВЭЖХ-МС/МС) на хроматографе Agitent 1290 Infinity II, масс-спектрометре AB Sciex TripleQuad 5500; уровня гликированного гемоглобина — методом ионообменной высокоэффективной жидкостной хроматографии (ВЭЖХ) с помощью автоматического анализатора BIO-RAD D10; липидного профиля крови — методом фотометрии на автоматическом биохимическом анализаторе ARCHITECT с8000 (Abbott). Гипогонадизм диагностировался при уровне общего тестостерона сыворотки крови менее 12,1 нмоль/л.
Осложнения СД диагностировались в соответствии с действующими на момент проведения исследования алгоритмами [16].
Этическая экспертиза
Исследование было одобрено на заседании локального этического комитета ФГБУ «НМИЦ эндокринологии» Минздрава России («Масс-спектрометрическая диагностика и персонализация лечения синдрома гипогонадизма у мужчин с сахарным диабетом 2 типа», протокол №21 от 13.10.2021) и в соответствии с приказом №311 об утверждении регламента прав доступа и работы с интеллектуальной собственностью — Базами данных эндокринопатий
и/или со сведениями, выгружаемыми из баз данных эндо-кринопатий, принадлежащих ФГБУ «НМИЦ эндокринологии» МЗ РФ от 12 августа 2021. Представляемая работа является фрагментом неинтервенционной части исследования.
Статистический анализ
Принципы расчета размера выборки: объем выборки рассчитывался исходя из ожидаемой распространенности в 25%, неявки 20% и ширины 95% доверительного интервала 10%.
Методы статистического анализа данных: статистическая обработка полученных данных была проведена с использованием пакета прикладных программ STATISTICA (StatSoft Inc. США, версия 8.0); количественные
данные представлены в виде медиан и границ интерк-вартильного отрезка, качественные — в виде процентов; сравнение групп осуществлялось непараметрическим методом х2 с поправкой Йейтса для качественных признаков и и-критерия Манна-Уитни — для количественных. Статистически значимыми считали различия при р<0,05.
РЕЗУЛЬТАТЫ
Объекты (участники) исследования
В исследование были включены 505 мужчин с СД2. Характеристики выборки представлены в таблице 1.
Углеводный обмен 39,3% пациентов был в пределах целевых значений.
Таблица 1. Общая характеристика выборки пациентов
Показатель Значение
Общий тестостерон, нмоль/л 10,0 [7,4; 12,9]
Возраст, лет 58 [52; 62]
Длительность СД2, лет 11 [6; 16]
ИМТ, кг/м2 31,8 [28,4; 35,9]
НЬА1, % 1с 8,6 [7,3; 10,2]
Общий холестерин, ммоль/л 4,6 [3,7; 5,6]
ЛПНП, ммоль/л 2,7 [2,0; 3,6]
ЛПВП, ммоль/л 0,99 [0,86; 1,13]
Триглицериды, ммоль/л 1,87 [1,30; 2,71]
Прием статинов, % 47,0
Сахароснижающая терапия, %
Метформин 60,4
иДПП4 20,8
иНГЛТ2 24,8
арГПП1 8,3
СМ 28,3
Комбинированная терапия, включая аналоги инсулина длительного действия 10,9
Базис-болюсная инсулинотерапия 30,3
Инсулинотерапия (всего) 41,2
Осложнения СД2, %
Ретинопатия 40,8
Нефропатия 26,3
Полинейропатия 64,4
ИБС 25,4
ОИМ в анамнезе 5,5
ОНМК в анамнезе 1,6
СДС (все формы) 30,1
Осложнения не выявлены 15,6
Примечания: количественные данные представлены в виде медиан и границ интерквартильного отрезка, качественные — в виде процентов. СД2 — сахарный диабет 2 типа, ИМТ — индекс массы тела, НЬА1с — гликированный гемоглобин, ЛПНП — липопротеины низкой плотности, ЛПВП — липопротеины высокой плотности, иДПП4 — ингибиторы дипептидилпептидазы-4, иНГЛТ2 — ингибиторы натрий-глюкозного котранспортера 2 типа, арГПП1 — агонисты рецептора глюкагоноподобного пептида-1, СМ — препараты сульфонилмочевины, ИБС — ишемическая болезнь сердца, ОИМ — острый инфаркт миокарда, ОНМК — острое нарушение мозгового кровообращения, СДС — синдром диабетической стопы.
