CC BY
90
Философский журнал
The Philosophy Journal 2018, Vol. 11, No. 1, pp. 143-159 DOI: 10.21146/2072-0726-2018-11-1-143-159
2018. Т. 11. № 1. С. 143-159 УДК 101.9
ДЕМИФОЛОГИЗАЦИЯ КАК ФИЛОСОФСКАЯ ЗАДАЧА СУДЬБА НИКОЛАЯ ЧЕРНЫШЕВСКОГО*
Участники: В.К. Кантор, Е.В. Бессчетнова Организатор проекта - Ю.В. Синеокая
Кантор Владимир Карлович - доктор философских наук, заведующий Международной лабораторией исследований русско-европейского интеллектуального диалога, ординарный профессор. Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики». Российская Федерация, 105066, г Москва, ул. Старая Басманная, д. 21, стр. 4. Член редколлегии журнала «Вопросы философии». Российская Федерация, 117997, Москва, ул. Профсоюзная, д. 90, ком. 336; e-mail: vlkantor@mail.ru
Бессчетнова Елена Валерьевна - кандидат философских наук, заместитель заведующего Международной лабораторией исследований русско-европейского интеллектуального диалога, преподаватель школы философии факультета гуманитарных наук. Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики». Российская Федерация, 105066, г. Москва, ул. Старая Басманная, д. 21, стр. 4; e-mail: ebesschetnova@hse.ru
Публикуемая беседа, состоявшаяся в библиотеке им. Ф.М. Достоевского в рамках цикла «Реплики», была посвящена обсуждению книги В.К. Кантора «"Срубленное древо жизни". Судьба Николая Чернышевского». В этой книге впервые предпринята попытка демифологизации жизни и идей одного из крупнейших мыслителей России, пожалуй, с самой трагичной судьбой. Власть подарила ему двадцать лет Сибири вдали не только от книг и интеллектуальной жизни, но вдали от просто развитых и образованных людей. Из реформатора и постепеновца, блистательного мыслителя, сына протоиерея, человека, вернувшего России идеи христианства в обличье современного ему позитивизма, литератора, вызвавшего к жизни в России, по мысли Бахтина, идеологический роман, миф сотворил революционера. В его идее разумного эгоизма видели злобный утилитаризм, хотя это была перефразировка знаменитой формулы Христа: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Это поразительная история человека, ни разу не унизившегося до просьб о помиловании, русского Сократа, с невероятным чувством личного достоинства, из которого власть создала фантом революционера, что способствовало развитию тех сил, против которых выступал Чернышевский. В итоге место реформатора заняли крайние радикалы.
Ключевые слова: Чернышевский, христианство, реформатор, разумный эгоизм, золотое правило христианской этики, эстетика жизни, новые люди, христианский социализм
* Статья подготовлена в результате проведения работы в рамках Программы фундаментальных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) и с использованием средств субсидии в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации «5-100».
© Коллектив авторов
В.К. Кантор. Позвольте мне начать нашу беседу, поскольку в ее основе лежит все же моя книга о Чернышевском, в которой я попытался - вопреки советско-ленинскому и набоковскому объяснению - посмотреть на мыслителя в контексте слов Василия Розанова, увидевшего в нем деятеля масштаба Петра Великого, спиритуалистическое solo, человека «с перунами в душе». Его трагическая гибель, гибель «древа жизни», по определению Розанова, произошла в стране Обломовых. Это все мы и должны обсудить. Но для начала мне безусловно следует представить свою собеседницу - молодую исследовательницу, автора книги о Соловьеве и Леонтьеве, а также нескольких замечательных статей о Чернышевском1. Думаю свои идеи она выскажет в нашей беседе.
Е.В. Бессчетнова. Говоря о книге «"Срубленное древо жизни". Судьба Николая Чернышевского», невозможно не сказать о чрезвычайном интересе, который она вызвала в общественной и интеллектуальной жизни академического сообщества. Рецензенты отмечают, что в книге произошло по сути дела возрождение Чернышевского и его реабилитация не только как мыслителя, но и как личности. Естественно, этот взгляд будет для многих непривычен и неприемлем, все-таки еще устойчива советская легенда о нем как непосредственном предшественнике большевизма, но это только усиливает оригинальность книги.
Если говорить о наследии Чернышевского, то существует как минимум два поколения, которые по-разному его воспринимают: первое поколение то, для которого Чернышевский - один из персонажей ночных кошмаров школьника советского периода, когда всех заставляли читать роман «Что делать?» и учить наизусть четвертый сон Веры Павловны. Второй тип - это молодое поколение, для которого имя Чернышевского практически не значит ничего, за исключением того, что в их родном городе так названа улица или есть университет имени Чернышевского, или библиотека, или же памятник на одной из улиц. Честно признаюсь, у меня прежде не возникало желания даже открыть роман «Что делать?» и я даже не могла подумать, что он настолько увлекательный. Чернышевского мне открыл профессор Владимир Карлович Кантор. Книга о Чернышевском - это не первая его работа о мыслителе. Им написано более десятка статей2, и даже в его романе «Крепость» герой пишет статью о Чернышевском. И вот мой вопрос к Вам: Владимир Карлович, что именно впервые привлекло вас к личности Чернышевского в 70-е годы прошлого века?
В.К. Кантор. Ответ прост и может показаться глуповатым. Но это правда. После восьмого класса нам было велено читать летом Чернышевского. Я уже тогда был влюблен в классическую литературу девятнадцатого века. А потому прочитал не только «Что делать?», но и десятка два статей Чернышевского - о гоголевском периоде русской литературы, где много было рассуждений о немецкой эстетике, том о Лессинге и т. д. И меня поразила невероятная энергия его текстов при всей стилистической шероховатости, которую я отметил. Я ни у кого такого слога не встречал, я ничего не пони-
Бессчетнова Е.В. Владимир Соловьев и Константин Леонтьев о бытии России: в предчувствии катастрофы. М.; СПб., 2017; Бессчетнова Е.В. Эстетика Н.Г. Чернышевского и Вл.С. Соловьева как путь к преображению мира // Вопр. философии. 2014. № 3. С. 105— 111; Бессчетнова Е.В. Новые люди Н.Г. Чернышевского и современные социальные практики // Человек. 2016. № 3. С. 100-108.
См., например: Кантор В.К. Эстетика жизни (Споры вокруг второго - 1865 r. - издания «Эстетических отношений к действительности») // Вопросы философии. 1985. № 5. С. 38-49; Кантор В.К. Голгофник versus Варавва. К полемике Чернышевского и Герцена о России // Вопр. лит. 2013. № 6. С. 294-331; Кантор В.К. «Подпольный человек» против «новых людей», или О торжестве зла в мироустройстве // Вопр. философии. 2015. № 3. С. 102-115.
мал, как теперь я думаю, но энергия была настолько захватывающей, что я своим школьным друзьям говорил, как это здорово. Они рассказали о моем восторге учителю литературы, тот сказал: «Ты у нас интеллектуал, сделаешь доклад о "Что делать?"». Я сказал: «Нет, я совершенно этот роман не понял, поэтому говорить лучше не буду». Потом аналогичная история произошла в университете, когда с меня требовали курсовую по эстетике Чернышевского. Я увильнул, я не мог сформулировать, что это такое. Уже много позже я все-таки это сформулировал, и вышла статья в «Вопросах философии» под названием «Эстетика жизни». Она очень понравилась моему другу, замечательному философу и писателю, издавшему на Западе роман, за который он получил премию Владимира Даля, Владимиру Кормеру. Он хотел вернуться в подзаконную литературу и предложил: «Давай напишем сценарий по Чернышевскому, прямо так и назовем "Эстетика жизни"». И мы, наверное, полгода писали сценарий. Написали первую часть. Остановились на аресте Чернышевского. Потом случилась беда. Кормер тяжело заболел, через год скончался. Без соавтора продолжать было неприлично, и я положил рукопись в дальний ящик. Спустя тридцать лет в Саратове у меня возникли хорошие отношения с музеем Чернышевского, журналом «Волга» и крупнейшим специалистом по Чернышевскому А.А. Демченко. Главному редактору «Волги» Елизавете Мартыновой я обмолвился, что у меня где-то валяется сценарий по Чернышевскому. «Поищите», - сказала она. Надежды найти не было никакой. Но, видимо, Господь вел меня, я нашел по прошествии трех десятков лет этот текст. Написал преамбулу, изменил заглавие (теперь это «Посланный в мир»3), отправил в журнал, и текст был опубликован.
Е.В. Бессчетнова. Диссертация Чернышевского называется «Эстетические отношения искусства к действительности». Главный ее тезис «Прекрасное есть жизнь», это и основной контекст идей мыслителя. Об этом писал Вл. С. Соловьев. Думаю, Вы правы, связывая этот тезис со словами Христа, говорившего, что он пришел дать жизнь вечную. И здесь нельзя не согласиться с Вами, что это позиция не атеиста, а глубоко верующего христианина. Жизнь в христианстве является высшей ценностью. А принявший христианскую систему ценностей тем самым «перешел от смерти в жизнь». Повсюду жизнь - вот основной пафос Чернышевского. При этом наивысшую ценность составляет жизнь человека, которую Чернышевский определял как постоянное духовное усилие, чтобы оставаться живым. «Прекрасное есть жизнь» - именно этот тезис становится основным в эстетической концепции Чернышевского. Тезис «Прекрасное есть жизнь» для Чернышевского вовсе не означал, что современная ему действительность совершенна, наоборот, в ней, несомненно, присутствует и красота, и уродство, и поэтому главная цель человека и его деятельности есть преображение природы и общественной жизни. Как бы это ни было парадоксально, данный взгляд Чернышевского вполне созвучен с эстетикой жизни К.Н. Леонтьева. Эстетику Леонтьев искал не в искусстве, а в самой жизни - «картины жизни» для него были неравноценны «картинам для удовольствия зрителя».
Позиция Чернышевского также схожа с тезисом Достоевского - искать человека в человеке. Не случайно эпиграфом к книге поставлена фраза Чернышевского, что «прогресс - это стремление к возведению человека в человеческий сан». Кстати сказать, и название Вашей первой статьи в данном контексте не случайно. Верно?
См.: Кантор В., Кормер В. Посланный в мир (Н.Г. Чернышевский). Киносценарий // Волга - XXI век. 2015. № 3-4. С. 135-164.
В.К. Кантор. До сих пор меня спрашивают - откуда возникло название статьи «Эстетика жизни»? Дело в том, что Чернышевского очень долго считали и до сих пор считают всего лишь продолжателем Фейербаха, что он просто изложил его философию, поэтому он материалист, атеист и так далее. Я попробовал посмотреть немного под другим углом зрения - ведь диссертация писалась для русских внутри России. Какая же была проблема главная в России в этот момент? Это тема смерти личности: «Мертвые души» у Гоголя, Некропо-лис, то есть город мертвых, обозначенный Чаадаевым как место написания его «Философического письма». Ибо основная задача самодержавного и любого авторитарного государства - это смерть личности, человек должен погибнуть за государство. Чернышевский выдвигает совершенно другой тезис - «Прекрасное есть жизнь!». Он писал в своем эстетическом трактате, что есть разное представление о жизни в разных слоях общества. В высшем слое общества - это избалованная красавица, а в народе - это «крепкая здоровая девка». Что же мы, образованные, понимаем под словом «жизнь» - это лик, лицо, очи. Мыслитель выдвигает совершенно христианскую форму, прекрасное есть лик. Прекрасное есть жизнь глаз, прекрасное есть жизнь духа.
Е.В. Бессчетнова. Главная задача книги сформулирована следующим образом: «я должен попытаться преодолеть фантомность этой фигуры» (с. 7). Разумеется, чтобы понять становление личности такого масштаба, необходимо показать его бытовой и культурный контекст. Весьма существенно место рождения героя - Саратов, город на Волге, реке, которую Василий Розанов называл «русским Нилом». Существенно и то, что Чернышевский был сыном протоиерея и закончил семинарию, где был одним из лучших учеников. Важен культурный контекст его жизни. Он выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета. Первую свою работу «Словарь к Ипатьевской летописи» написал под руководством историка древнерусской литературы, великого филолога И.И. Срезневского, защитил магистерскую диссертацию под руководством знаменитого либерала профессора А.В. Никитенко, писал в «Отечественных записках», затем стал публиковаться в «Современнике», где довольно скоро Некрасов сделал его вторым человеком в журнале, оставляя его руководителем журнала на время своих отъездов, полемизировал с Герценом, Огаревым, Катковым, Тургеневым. Его двоюродным братом был академик А.Н. Пыпин, близко общавшийся с Вл. Соловьевым, который писал о трагическом пути Чернышевского, его нравственной позиции, напоминавшей позицию святого, и высоко оценил его диссертацию в своей статье «Первый шаг к положительной эстетике». Отец философа, историк С.М. Соловьев - убежденный государственник и человек, далекий от идей реалистов-радикалов шестидесятых годов, - негодовал по поводу ареста и ссылки Чернышевского и открыто говорил об этом с другими людьми. Но, наверное, самые точные слова о Чернышевском принадлежат В.В. Розанову: «Конечно, не использовать такую кипучую энергию, как у Чернышевского, для государственного строительства - было преступлением, граничащим со злодеянием. <.. .> В одной этой действительно замечательной биографии мы подошли к Древу Жизни: но - взяли и срубили его. Срубили, "чтобы ободрать на лапти" Обломовым» (с. 5). Заглавие книги (цитата Розанова) является камертоном для всей книги. В ней Вы рисуете Чернышевского как одну самых ярких индивидуальностей России, но что повлияло на его становление? В каком контексте происходило становление этой личности?
В.К. Кантор. Это вопрос резонный и более чем справедливый. Повлияло все, как на каждого из нас влияет все. Во-первых, я начну даже не с родителей, не с отца, хотя отец был удивительный человек. Это Волга, Саратов,
Евразия. Это ситуации, когда еще его родственники попадали в плен к кочевым племенам, его дядя бежал от кочевников, добираясь до места. Это разбойники, ведь Волга славилась невероятным количеством разбойников, я не говорю уже про Пугачева и Разина. Жизнь на краю смерти. Это то, что было дано Толстому в Севастополе и на Кавказе, когда он поехал воевать, что Достоевскому дано было на каторге - в Мертвом доме - понимание другой стороны России, России огромной, нестоличной. Чернышевский это понимал с детства. Герцен повторял, что у нас нет прошлого, мы можем писать заново все. Т. е. как нет прошлого? Еще какое, отвечал Чернышевский. Только звуки языка, которым писалось наше прошлое, не похожи на звуки европейского языка. Это звуки восточных племен, кочевников, дикие и страшные, - вот наше прошлое. И нам нужно от него избавляться так же, как западу избавляться от своего прошлого. От кочевников Батыя мы имеем понятие произвола. Все делать волей прихоти.
Конечно, влияние месторазвития важно, но много важнее было влияние отца. Отец был протоиереем Сергиевской церкви. А родом был из села Чернышева Пензенской губернии: отсюда фамилия, полученная им в семинарии, из которой Гаврила Иванович вынес блестящее знание древних языков и французского. По приказу Петра в церкви могли служить только священники, кончившие семинарию. Что такое семинария? Мы не понимаем ее уровня, воспринимая семинарию по «Очеркам бурсы» Помяловского. А семинария - это латынь, греческий, обязательно живой европейский. Чернышевский с отцом переписывался на серебряной латыни, его любимый писатель был Цицерон, он его цитировал постоянно и читал. Вообще, если говорить о языках, Чернышевский знал одиннадцать языков. Кроме церковнославянского, древнегреческого, латыни, основных современных языков он знал татарский, персидский, арабский. Когда он попал в «Современник», он вел среди прочего зарубежный отдел, обзор политических событий - читал по-английски, по-французски, по-немецки, по-итальянски. Кстати, он был единственный из русских мыслителей, которого при жизни оценил западный гений. Я говорю о Марксе, который писал, что единственный мыслитель в России, делающий честь этой стране, - это Чернышевский. Комментарии Чернышевского к книгам знаменитого английского экономиста Дж. Милля поразили Маркса, который считал, что никто лучше не понимает экономики, чем русский Чернышевский. Чтобы читать Чернышевского, Маркс выучил русский язык. Но вернемся к церкви. Одна деталь очень любопытная. В Саратов приехал известный граф Сперанский - один из первых русских реформаторов, тоже бывший семинарист. И он пригласил отца Николая Гавриловича к себе в секретари. Тот сказал «нет» - отказ дорогого стоил, потому что его соученик, которого он рекомендовал графу Сперанскому, стал тайным советником, сенатором. Он отказался, т. к. считал себя пастырем, а не чиновником. Это семейная легенда, и практически последняя статья Чернышевского перед арестом - о Сперанском, под названием «Русский реформатор». Один из епископов, приезжавший в Саратов, после беседы с маленьким Николенькой сказал: «Это же надежда русской церкви». Это христианское начало в нем осталось. Но на семейном совете было решено отправить сына в университет. Один из священников сказал его матери: «Что же вы делаете - это будущее церковное светило». Она ответила: «Вы же знаете, как сейчас относятся к священникам, их слово ничего не стоит». Жизненная задача Чернышевского была попытаться в новом - совершенно светском варианте - дать идеи христианства, чтобы они были услышаны. Как раз его идея разумного эгоизма - одна из
таких попыток. В этой его идее видели злобный утилитаризм, хотя это была перефразировка знаменитой формулы Христа: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», ибо человек, ненавидящий себя, не знающий чувства любви, будет ненавидеть и других.
Е.В. Бессчетнова. Я уже упомянула об университетских учителях Чернышевского: Срезневском и Никитенко. Как они, на Ваш взгляд, повлияли на него?
В.К. Кантор. Срезневский был специалист по древнерусской литературе. У него Чернышевский, как Вы уже отметили, писал первую работу. Она была опубликована в 1853 году в «Прибавлениях» ко второму тому «Известий Императорской Академии наук по отделению русского языка и словесности». В словаре Ипатьевской летописи, в которой князь Владимир произнес о крестившихся русичах, что отныне они стали «новые люди». Потом эти слова прозвучат в романе «Что делать?». Второй его учитель был Никитенко - известный русский литератор, литературовед, цензор, у которого много славных было поступков в жизни. Скажем, когда «Мертвые души» Гоголя были запрещены московской цензурой, писатель привез рукопись в Петербург. Никитенко, бывший Петербургским цензором, смог ее пробить. Никитенко был профессором, у которого Чернышевский писал диссертацию. У нас часто говорят, что это вариация на мотивы Фейербаха. Американская исследовательница Ирина Паперно написала, что у Чернышевского идеи Фейербаха легли на мощный православный фундамент. Думаю, она права. Заметим, что, читая Фейербаха, он не выходил за пределы религиозных проблем, ибо первая прочитанная им книга немецкого философа называлась «Сущность христианства».
Е.В. Бессчетнова. Чернышевский был абсолютно свободным и независимым мыслителем, кумиром русской молодежи 1850-х годов. Как Вы думаете: какие идеи создали такой эффект, какие идеи могли молодежь привлечь и какие идеи заставили власть опасаться распространения влияния идей Чернышевского?
В.К. Кантор. Вопрос очень сложный. Надо сказать, что популярность Чернышевского была действительно невероятной. Был такой советский историк В.Ф. Антонов, который написал прекрасную книгу о Чернышевском как реформаторе. Автор показывает, что критик не только не был революционером, он был против революции. Но власти не нравилась независимость мысли, «непочтительность к авторитетам», как он говорил. Разумеется, молодежи это импонировало, и Чернышевский это чувствовал. Но был человек, которого он любил как сына. Это Добролюбов. Тоже семинарист, тоже с Волги. Как, кстати, и драматург Александр Островский, любимый автор обоих мыслителей, тоже сын священника, семинарист, хотя и родившийся в Москве, но семинарию кончавший в Костроме.
Е.В. Бессчетнова. И тоже сын священника.
В.К. Кантор. Да. Когда Чернышевский с ним познакомился, Добролюбову было девятнадцать лет. Молодой человек показал одну из первых своих статей, спросив, можно ли ему попробовать писать для «Современника». Попробуйте, сказал Чернышевский. Посмотрел и сказал, что молодой человек пишет то, что надо. Это был действительно второй голос Чернышевского, его второе я. Смерть Добролюбова была потрясением для него и для молодежи. Вернусь к Тургеневу. Тургенев был очень большим занудой, все время повторялся, обращал на себя внимание. Добролюбов слушал-слушал и говорит: «Иван Сергеевич, знаете, мне неохота с вами говорить. Скучно. Давайте просто не будем», - и ушел. Можете представить, как классик открыл рот и
растерянно обратился к Чернышевскому: «Николай Гаврилович, вот вы змея простая, а Добролюбов очковая»4. Считается, что Тургенев в Базарове вывел Добролюбова. Но Чернышевского все же дворяне гораздо больше не любили, чем Добролюбова. От Тургенева пошла шутка о клоповоняющем господине. Что могут они, эти семинаристы, когда мы воспитаны на великой немецкой классике! В ответ Чернышевский наносит мощный и изящный удар. Он пишет трактат: «Лессинг, его время, его жизнь и деятельность»5. Я думаю, что мало кому из присутствующих скажет нечто этот его шаг. Ну знаменитый драматург, ну автор весьма популярного эстетического трактата «Лаокоон». Но знает ли кто, что Лессинг - тоже сын священника. Окончил богословский факультет, то есть по сути тоже из семинаристов. А именно он родил немецкую классику, его последователями были Шиллер, Гёте, Кант, Гегель, Шеллинг и прочие. Когда Чернышевский эту книгу выпустил, литераторы-дворяне открыли рот. Во-первых, никому не приходило в голову, что семинарист знает так блистательно немецкую литературу и философию. А во-вторых, он показал, что семинарист - это мощная интеллектуальная сила: от Лессинга до Чернышевского.
Е.В. Бессчетнова. Главным делом Чернышевского стал журнал «Современник». Фактически Некрасов передал ему управление журналом. Их встреча была не просто важна для Чернышевского, но во многом решила его судьбу. Как, на ваш взгляд, выстраивались отношения Чернышевского и Некрасова?
В.К. Кантор. Это действительно почти романическая история, потому что считалось, что «Современник» издает Панаев. Некрасов как бы при нем. Чернышевский первые статьи публиковал у Краевского. Одна из первых его статей о поэтике Аристотеля, которого он читал по-гречески. Мы не очень понимаем уровень этого человека. Кстати, Лосев сказал, что в России было лишь два настоящих эстетика - Соловьев и Чернышевский6. Эти слова дорогого стоят. Чернышевский понес потом свои статьи в «Современник», поскольку молодая жена требовала денег, нужно было много и везде писать и печататься.
Некрасов полностью принял Чернышевского, сказав: «Мне понравилось, что вы написали, будьте нашим постоянным автором»7. Надо понять, что такое Некрасов, почему он оценил Чернышевского. Он прошел примерно ту же страшную школу жизни. Он был из дворян, но отец не хотел, чтобы он поступал в университет, его отправляли в промышленное училище. Приехал, поступил сам в университет. Вольноопределяющийся - значит без денег, без стипендии. И вот в течение нескольких лет он ходил в столовую, где бесплатно давали хлеб и соль. Он прикрывался газетой и брал хлеб, солил его и этим питался. Не случайно в конце жизни у него был рак желудка. Жить было негде. Он снимал углы. Вот эта жизнь, которую он прошел, - она позволяла
4 Чернышевский Н.Г. В изъявление признательности // Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: в 16 т. Т. X. М., 1951. С. 123.
5 Чернышевский Н.Г. Лессинг, его время, его жизнь и деятельность // Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: в 16 т. Т. IV. М., 1948. С. 5-221.
6 Бибихин приводит слова Лосева: «Что в России. Россия беспросветное мужичество. В России нужно только водку и селедку. Алкоголизм и селедка. Эстетики мизерные. Ну вот только Владимир Соловьев. Он защищал тезис Чернышевского, что прекрасное есть жизнь. Так же как греки, онтологично. Прекрасное есть бытие. Вот разве что он. <...> Чернышевского диссертация хороша. <.. > Главное у него правильно» (БибихинВ.В. Алексей Федорович Лосев. Сергей Сергеевич Аверинцев. М., 2004. С. 23).
7 Чернышевский Н.Г. Воспоминания о Некрасове // Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: в 16 т. Т. I. М., 1939. С. 716.
ему видеть то, что дворянину Тургеневу в голову не приходило. В сущности Некрасов в каком-то смысле создал Чернышевского, он дал ему журнал. Когда он уезжал на 1,5 года в Европу, он сделал Чернышевского главным редактором. Понимаете, что такое вести лучший журнал России? Реально главным редактором стал Чернышевский, которому приносили статьи, стихи, прозу. Это сумасшедшая работа, договоры с типографией, с распространителями, авторами и т. д. При этом он писал всю ту же свою невероятную норму, он спал по 2-3 часа в сутки. У него была конторка наверху квартиры. Ольга Сократовна развлекалась, шум, студенты приходили. А он сидит и пишет. Когда ему говорили: «Трудно вам было на каторге, голодно?» - он отвечал, что привык, что ему в день хватало кружки воды и горбушки хлеба. О Некрасове еще два слова. Чернышевский был благородный и благодарный человек. Он без конца повторял, что Некрасову обязан всем, если бы не было Некрасова, не было бы и его.
Е.В. Бессчетнова. Несмотря на то, что авторитет Чернышевского в обществе рос, у императора начиналась боязнь Чернышевского. Откуда у Александра II страх реформаторов? Получается оксюморон. Император реформатор и боялся реформаторов.
В.К. Кантор. Потому что император хотел тех реформ, которые не меняли бы сущности самодержавия, никакой конституции. Чернышевский был арестован в июле 1962 года, сразу после крестьянской реформы, причем интересно, что его арестовывал жандарм Федор Ракеев, который еще ротмистром отвозил тело Пушкина в Святые горы. Это был, видимо, специалист по литераторам. Чернышевский был уверен, что арест его ненадолго, не было ничего компрометирующего. И вправду четыре месяца не знали, к чему прицепиться. Все его статьи прошли цензуру и т. д. Наконец, Чернышевский написал императору письмо с требованием справедливого суда. Но требовать у императора ничего нельзя! Да еще и подписался: «Ваш подданный Николай Чернышевский» - даже не верноподданный. Можете представить ярость императора? Русский мыслитель выступил как европейский человек, гражданин, который обращается к другому гражданину. Это послужило причиной долговечной ярости императора. Независимость для авторитарного властителя страшнее всего. «Великий бунтарь» Бакунин написал Николаю, отцу Александра II, из крепости письмо, где подписался «кающийся грешник Михаил Бакунин». А здесь абсолютная непочтительность. Надо было его наказать, посадить? Но как? Был Костомаров, которого мы называем доносчиком, он не был доносчиком, он был клеветником. История Костомарова проста: как раз он был революционером, его арестовали, отправили на Кавказ, он дико перепугался, произнес знаменитое «слово и дело». Что он все расскажет про Чернышевского, но рассказывать-то нечего было. Тогда он сочинил роман в духе Эжена Сю или Конан Дойла, что Чернышевский, как главный преступник Лондона, профессор Мориарти из рассказов о Шерлоке Холмсе, сидит и плетет вокруг себя паутину революционеров, подземные ходы, склады с оружием, литературой. Послали в третье отделение. Там пожали плечами и не поверили. Тогда он попросил работы Чернышевского, мол, он их откомментирует. Он комментировал каждую фразу Чернышевского как призыв к революции и произнес классическую, далее любимую фразу Ленина: «Подцензурными статьями он воспитывал революционеров»8. Ленин в сущности повторил слова Костомарова. Интересно, судьба с ним распо-
Ленин В.И. Гонители земства и аннибалы либерализма // Ленин В.И. Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 5. М., 1967. С. 29.
рядилась жестоко. Когда его выпустили из камеры, где он писал все наветы на Чернышевского, он тяжело заболел, его уложили в больницу для бедных, потому что для третьего отделения он был отработанный материал. Там он вскорости умер. К нему относились плохо все, даже врачи и медсестры, они знали, что он оклеветал выдающегося человека, и за его гробом шла одна мать. Никаких реальных обвинений против Чернышевского не было выдвинуто. Можно сказать, что его судили как героя набоковского романа «Приглашение на казнь» Цинцинната за «мысленное преступление».
Е.В. Бессчетнова. Чернышевский писал свое первое большое литературное произведение уже после ареста. Мифов вокруг романа сложилось не меньше, чем вокруг самого автора. Его называли и катехизисом революционера, и евангелием нигилистов. П.А. Кропоткин писал, что роман «Что делать?» стал откровением для молодежи того времени, превратился в программу, сделался знаменем. Но какую программу на самом деле дал Чернышевский в своем романе, действительно ли это был призыв к подполью и революции? В книге подробно описаны различные мнения о романе, но главный тезис полностью опровергает представление о произведении как о литературной агитации к свержению существующего строя. Это роман о любви и труде в христианском понимании. В действительности, если не искать в тексте призывов к революционному действию, не вкладывать их туда, то в нем можно увидеть только идеи, говорящие о необходимости изменения взгляда отдельного человека на себя, призыва полюбить себя и ближних и начать вести деятельную жизнь, тогда и окружающий мир изменится. Считалось, что «Что делать?» - это ответ на тургеневского Базарова. И в своем романе Чернышевский дает новое понимание молодых людей, отличных от нигилистов.
В.К. Кантор. Начну с того, что ни один из его новых людей не является революционером. Ригориста Рахметова архимандрит Бухарев называл русским подвижником, святым. Придя к Вере Павловне, Рахметов говорит: «Вы разрушали благосостояние 50 человек, - что значит 50 человек! - вы вредили делу человечества, изменяли делу прогресса. Это, Вера Павловна, то, что на церковном языке называется грехом против духа святого, - грехом, о котором говорится, что всякий другой грех может быть отпущен человеку, но этот -никак, никогда»9. Это Рахметов, суровый человек, ригорист. Оставшись ночевать, он ищет в библиотеке Лопухова, что почитать перед сном, и выбирает трактовку Ньютоном апокалипсиса. Это сильная деталь!
Так вот, роман начинается самоубийством одного из главных героев -Лопухова. Потом Вера Павловна поет знаменитую песенку французских санкюлотов «Дела пойдут». Но революционные мотивы Чернышевский опускает и дает якобы перевод этой песни, который не имеет ничего общего с ее реальным содержанием. Вот новые слова: «Да, пела она, мы бедные. Мы необразованные, но мы будем учиться, работать и мы разбогатеем, станем сильными и властными»10. Никакой революции. Для того времени этот прием был понятен, по-другому все воспринималось. Что делает «самоубийца» Лопухов? Он уезжает в Америку и возвращается предпринимателем.
Е.В. Бессчетнова. Не предпринимателем. А сотрудником крупной компании.
В.К. Кантор. Ну не важно. Буржуазной компании. У нас часто говорили, что конец романа, где все в цветах, бледный мужчина в черном, радостная женщина встречает бледного мужчину - символичен. Советское литературо-
9 Чернышевский Н.Г. Что делать? Из рассказов о новых людях. Л., 1976. С. 222-223.
10 Там же. С. 9-10.
ведение писало, что изображена революция, освободившая автора. Но на самом деле автор был уверен, что его выпустят, поскольку нет за ним преступления. Когда вышел роман «Что делать?», и публика думала: раз напечатали роман, то автора выпустят. Вопрос, почему третье отделение роман разрешило? Любопытный вопрос. Потому что в новых людях оно увидело не радикалов, а людей дела, причем верующих. В «Повести временных лет» Владимир после крещения русских в Днепре говорит: «Христос Бог, сотворивший небо и землю! Взгляни на новых людей этих»11. Не забудем, что Чернышевский писал словарь к «Ипатьевской летописи», соответственно, этот эпизод не мог не знать. А известный автор «Хроник Нарнии» Клайв Стейплз Льюис пишет в своей книге «Просто христианство»12, что новые люди появились после Нового завета. Для Чернышевского это было очевидным.
Е.В. Бессчетнова. Новые люди у Чернышевского появляются, когда начинает дуть еще слабый ветер свободы, когда появляется платформа для развития. Познание и собственное дело становятся для них основой жизни, а любовь к себе, к окружающим людям, осознание того, что прекрасное есть жизнь, широта дерзаний и смелость поступков - главными качествами новых людей. Это был призыв к буржуазному предпринимательству, а не бомбометанию (см. с. 345). Кроме того, если провести аналогии с современным нам капиталистическим обществом, то нетрудно сделать вывод, что мастерские Веры Павловны - это start up с инновационным принципом распределения прибыли, сама героиня - социальный предприниматель. Лопухов, в свою очередь, - это представитель крупного корпоративного бизнеса. Он же работал на заводе, в конторе заводской, а после своего самоубийства уезжает в Америку и становится служащим крупной английской компании, под именем Чарльза Бьюмонта возвращается в Россию. Кирсанов - третий главный герой - занимается научными исследованиями. Он медик и при этом у него своя кафедра. Он проводит эксперименты, занимается научными исследованиями. Три типа деятельности современных молодых людей, которые каждый сегодня может выбрать в качестве приоритетного для себя. А сам роман «Что делать?» - это прежде всего роман о любви, о любви к женщине, о любви к ближнему как самому себе. Именно так первоначально восприняли роман молодые люди того времени, многие буквально последовали примеру Лопухова и Верочки, убегали из дома и втайне венчались. Интересно, что даже Третье отделение первоначально пропустило роман в печать, увидев в нем лишь любовную линию. Любовь Лопухова к Вере Павловне - пример безграничной любви мужчины к женщине, на которую способен не каждый, но каждый должен стремиться к ней. Это любовь духовно развитого человека, любовь, в основе которой - христианская заповедь «Возлюби ближнего своего как самого себя». Лопухов отказывается ради Веры Павловны не только от карьеры медика, но и полностью от своей прежней жизни и даже имени. Примечательно, что для Чернышевского любовь между героями является нормой для человека. В романе не раз подчеркивается, что в этом нет ничего особенного и невероятного. Чернышевский был убежден, что чувство, подобное чувству героев, оказывается началом любви к жизни и другим людям.
В.К. Кантор. Никакой революции, заметим себе. Чарльз Бьюмонт женится на дочери миллионера Кате Полозовой. Для Чернышевского миллионы не преступление. Любопытно, откуда пошла идея революции. Об этом писал
11 Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси: XI - начало XII века. М., 1978. С. 133.
12 Льюис К.С. Просто христианство. М., 1994.
профессор Цион - человек, не любивший Чернышевского. Он иронизировал, замечая, что молодые люди, прочитавшие «Что делать?», если их спросят, что это такое, скажут, что, мол, плохой роман, но там три важные идеи: 1) быть верным самому себе, 2) найти подругу по сердцу и по душе, 3) не очень понятно было, что делать. Заводить мастерские? Не хотим. Мы драться хотим. Подруга была под рукой, независимости у них было выше крыши. И вдруг случилась Парижская коммуна, и тут-то они и поняли, вот оно! Спустя 10 лет после романа они поняли, что имел в виду Чернышевский. Вот так родилась легенда о революционном пафосе.
Е.В. Бессчетнова. Владимир Сергеевич Соловьев в статье «Из литературных воспоминаний. Н.Г. Чернышевский» приводит в пример слова своего отца, который в домашнем разговоре со своим другом возмущался: «Что же это такое? - говорил отец. - Берут из общества одного из самых видных людей, писателя <...> такого человека в один прекрасный день без всякого ясного повода берут, сажают в тюрьму, держат года, - никому ничего неизвестно, - судят каким-то секретным судом, совершенно некомпетентным, к которому ни один человек в России доверия и уважения иметь не может и который само правительство объявило никуда не годным, - и вот, наконец <.> этот Чернышевский, которого оно (общество. - В.К.) знает только как писателя, ссылается на каторгу за политическое преступление, - а о каком-нибудь доказательстве его преступности, о каком-нибудь определенном факте нет и помину»13. Был ли суд на самом деле?
В.К. Кантор. Формально, да. Собрались сенаторы, которые судили. Они долго спорили, они не знали, за что его посадить, в чем обвинить. Но потом решено было по совокупности. А главный обвинитель - шеф жандармов генерал Потапов. Тоже история, не могу не рассказать, она комическая. Когда генерал Потапов, главный деятель, который подзуживал Костомарова, вышел в отставку, то император хотел его взять в Государственную Думу, но брат императора сказал: «Ты что, у него размягчение мозга, нельзя такого брать». Действительно прославился потом Потапов тем, что, когда он ездил по Европе, всегда заезжал в Майнц, подходил к статуе Гуттенберга, показывал ей язык, и ехал дальше.
Казнь была классической, похожей на костер Джордано Бруно. Народ сзади кричал «уничтожить, расстрелять его, враг императора, государства». И только узкий круг свободомыслов, которые собрались вокруг, поддерживал его. Интересно, что в глазах каторжан он не революционер, а ученый, носитель нравственной силы. И прозвище у него было на каторге «Стержень нравственности».
Е.В. Бессчетнова. Давайте поговорим об окружении Чернышевского на каторге. Если у Достоевского в «Записках из Мертвого дома» мы понимаем, что его окружали реальные преступники, то каково было окружение Чернышевского? В своей книге Вы ставите Чернышевского и Достоевского рядом в истории русской культуры. На разных примерах отмечается близость взглядов мыслителей, в то время как большинство исследовательских работ написаны с целью развести их. Кроме того, в книге показано, как сама судьба постоянно сближала мыслителей. Вывод можно сделать следующий: несмотря на внешне неблизкие отношения, два гения на каком-то почти подсознательном уровне испытывали глубочайшее уважение друг к другу. Пересечение Чернышевского с Достоевским еще в первый счастли-
13 Соловьев В.С. Из литературных воспоминаний. Н.Г. Чернышевский // Соловьев В.С. Соч.: в 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 641-642.
вый и деятельный период жизни первого было своего рода увертюрой, ведь ему также суждено было стать идеологическим преступником, увидеть дно человеческого существования и «мертвый дом», но только гораздо в более жесткой и беспощадной форме.
В.К. Кантор. Это разница огромная. Там уголовных не было. Там были политические. Это был период, когда политические арестовывались десятками. Александр Второй - вроде бы Освободитель, отменил крепостное право, но меня поразило, как зарубежная пресса того времени замечала о жестокости императора, который даже приговоры к длительному тюремному заключению менял на повешение, даже не расстрел, а именно повешение. По поводу Чернышевского русские эмигранты писали, что даже декабристов, которые выступили против царя с оружием в руках, наказали меньше, чем Чернышевского. Но на каторге ему повезло (первые семь лет), его окружали люди, которые его обожали. Он сочинял романы и пересказывал их. Страшнее была Вилюйская долина смерти. От семилетней каторги идут замечательные рассказы, самоирония, которая из философов в России была свойственна только Соловьеву. Скажем, он сочинил такую легенду. К имаму Шамилю пришел пророк и сказал, что в Петербурге есть ученый, который пишет книгу, которая перевернет весь мир. Шамиль спросил, когда это произойдет. Когда баран закричит козлом, сказал пророк. Имам приказал пророка казнить и ушел к очередной жене. Когда он наутро вышел, то увидел барана, который кричал козлом. Имам задумался и послал своих верных мюридов найти этого ученого в Петербурге и убить. Они долго его искали, и один из них нашел. Человек сидел на последнем этаже какого-то многоквартирного питерского страшного дома. Он сидел перед открытой печкой и бросал листочки в огонь. Мюрид спросил «Это ты человек, который написал книгу, которая перевернет мир?». - «Я». - «Имам приказал тебя убить». Человек печально посмотрел на посланца имама: «Подожди, дай вначале сожгу свою книгу». Его сотоварищи по каторге спросили, это вы были тем ученым? Нет, ответил Чернышевский, я был тот баран, который начал кричать козлом. Самоирония удивительная.
Е.В. Бессчетнова. Но потом он попал в Вилюйск, который называли «долиной смерти». Как существовал Чернышевский в долине смерти, ведь его не только ограничили в пространстве и поместили в ужасные условия, но и запретили писать. Происходили бесконечные обыски, все написанное тут же уничтожалось. И это было ужаснее, чем физическая смерть, Чернышевского хотели лишить самого главного в его жизни - возможности свободно писать и мыслить. Иными словами, целью было не физическое уничтожение Чернышевского, а уничтожение его как мыслителя. Короленко, сам прошедший сибирскую ссылку, писал: «Было очевидно, что этот человек удивительно владеет собой, держит себя в руках и не дает тяжелому и безжизненному отупению далекого захолустья победить свой могучий ум и здравый смысл, который всегда отличал его и прежде, служа главным орудием его в полемике "с псевдоучеными авторитетами". Но сколько силы растрачено в этом пустом пространстве на бесплодную борьбу с мертвым болотом! Я видел людей, которые прожили в сибирской глуши гораздо меньше Чернышевского и не в таких условиях, и на них подчас не оставалось человеческого облика. <...> Нужно было обладать могучим умом Чернышевского, чтобы не поддаться одиночеству долгой сибирской ссылки, без товарищей и друзей. Он не поддался и, насколько среда была к этому способна, подымал ее до себя»14.
14 Короленко В.Г. Воспоминания о Чернышевском // Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников: в 2 т. Т. 2. Саратов, 1959. С. 307-308.
В.К. Кантор. Убийство было явное. Вилюйск называли долиной смерти, там гуляла проказа, холера, люди хронически болели пневмонией, туберкулезом и т. д. Охранники менялись каждый год, чтобы не померли. Чернышевский просидел там двенадцать лет, причем самое ужасное было то, что, хотя после каторги по приговору суда он должен был идти на вечное поселение в европейской части России, по приказу императора его отправили в Вилюйск. Это патологическая ненависть была удивительная. Это значило убить философа. Он, в сущности, был Сократом русской культуры. Помните, Сократу предложили не философствовать в обмен на прощение, а он ответил, что не получится, что он не может не философствовать.
Е.В. Бессчетнова. Вы свою книгу называете «Апология Чернышевского», и сразу напрашивается аналогия с апологией Сократа. А какова перекличка судеб Чернышевского и Сократа?
В.К. Кантор. Он принял то, что ему было предписано. Как Сократ выпил свою цикуту, так и Чернышевский принял все наказания. В какой-то момент совесть у императора проснулась, он прислал генерала с предложением Чернышевскому подать просьбу о помиловании, оно уже было написано, осталось только подписать, и тогда его освободили бы. Чернышевский спросил: «Мне кажется, что я сослан только потому, что моя голова и голова шефа жандармов Шувалова устроены на разный манер, - а об этом разве можно просить помилования?»15.
Кто сыграл основную роль в освобождении Чернышевского? Это смешная история. Народная Воля была разгромлена к тому моменту абсолютно. Осталось там три-четыре человека, которые доживали свой век. И у них появилась светлая идея послать пугательное письмо императору Александру III, что, если он не освободит Чернышевского, они устроят на коронации фейерверк такой, что мало не покажется. Императора это встревожило, и тогда он сказал, что освободит Чернышевского только после коронации, чтобы она прошла спокойно. Так и случилось. Чернышевского освободили и отвезли в жаркую холерную Астрахань. Через пять лет ему разрешили вернуться в Саратов за несколько месяцев до смерти, в конце жизни он очень подружился с Короленко, тот его обожал...
Два слова о его последней фотографии, где он лежит на смертном одре. Он лежит с библией в руках. Эту фотографию было запрещено публиковать. Я был тот человек, который первый опубликовал ее.
Е.В. Бессчетнова. Важно, что в Вашей книге Вы идете против мэйн-стрима, преодолевая установку «незнания Чернышевского». Вы обращаетесь непосредственно к текстам Чернышевского: к его статьям, романам, мемуарам, переписке, личным фотографиям - и работаете с ними так, чтобы увидеть в них самого мыслителя, а не подтверждение господствующей идеологии, гипотез или простых слухов.
Книга демифологизирует и очищает от паутины мнений образ одного из крупнейших мыслителей России. В ней Вы не идеализируете своего героя, а показываете, что Чернышевский проходит через собственные искушения: искушение собственной исключительностью, искушение быть спасителем человечества (Чернышевский в молодости даже был воодушевлен созданием вечного двигателя), искушение женщиной, искушение «медными трубами», но он справляется с ними и как истинно верующий человек со смирением принимает свой крест. Вы ставите Чернышевского в один ряд с ярчайши-
15 Кокосов В.Я. К воспоминаниям о Н.Г. Чернышевском // Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников. М., 1982. С. 363.
ми представителями русской религиозной мысли - с Ф.М. Достоевским и Вл. С. Соловьевым. Будем надеяться, что это исследование станет импульсом не только к переосмыслению наследия Чернышевского, но и к возрождению основных идей мыслителя.
Вопрос из зала. Я хотела спросить: Вы сами, Владимир Карлович, известный писатель, не только философ, Вы написали много романов, повестей, рассказов, очень интересных. Рассказывая о Чернышевском, Вы как бы пишете чуть ли не роман с таким ярким, очень интересным героем. Просто заново открывается, действительно, личность Чернышевского, которая была нам навязана в абсолютно другом ракурсе, и мне очень интересно Ваше мнение о романе «Что делать?». Насколько в художественном плане это интересно, что именно Вы чувствуете, какие образы Вас там завораживают, какие идеи, не какие-то искусственные, а именно через логику художественного образа, что там раскрывается для Вас?
Е.В. Бессчетнова. Можно один комментарий по поводу книги «Что делать?» и другой по поводу книги Владимира Карловича о Чернышевском? Когда я читала, у меня было такое ощущение, что я читаю детективный роман. А «Что делать?» это и есть детектив, потому что начинается с убийства и потом раскрывается сюжет, почему это убийство состоялось. Прямая параллель между книгой Владимира Карловича и романом «Что делать?».
В.К. Кантор. Достоевский, конечно, учитывал этот опыт Чернышевского. Я могу сказать, что, когда я первый раз прочитал этот роман, я был вне себя от восторга, мне все нравилось. Сейчас я могу сказать, что это слабее Достоевского. Но Чернышевский сделал одно невероятно важное художественное открытие. Герои у него определялись не бытом, а идеями. Потом таким писателем стал Достоевский. От него пошел идеологический роман, от Чернышевского. Это впервые было сделано в России.
Вопрос из зала. Я хотел бы спросить, а если бы его не посадили в тюрьму, что бы он написал?
В.К. Кантор. Он собирался писать колоссальную энциклопедию духа. Это был его большой замысел. Он хотел стать чем-то вроде Аристотеля для России и создать «Органон». «Я буду великим учителем, вроде Аристотеля». Впервые, как говорил Розанов, «Россия в его судьбе подошла к древу жизни и срубила его. Чтобы ободрать на лапти Обломову»16, - это Розанов пишет. А по энергии только Петр Великий с ним может сравниться.
Реплика из зала. Я хотел поблагодарить Вас за такой чрезвычайно интересный рассказ. Для меня это просто откровением было. Я не представлял, что из себя представляет этот человек. Он святой, можно сказать. Чрезвычайно интересно продолжение - Ленин и Чернышевский. Т. е., насколько я понимаю, это был любимый роман Ленина, который он цитировал. И вот Вы говорили про диссертацию Чернышевского, что ее воспринимали как революционную, а на самом деле это все легло на почву, в сущности, христианской веры. Это очень интересно.
Список литературы
Бессчетнова Е.В. Эстетика Н.Г. Чернышевского и Вл.С. Соловьева как путь к преображению мира // Вопр. философии. 2014. № 3. С. 105-111.
Бессчетнова Е.В. Новые люди Н.Г. Чернышевского и современные социальные практики // Человек. 2016. № 3. С. 100-108.
16 РозановВ.В. Уединенное // РозановВ.В. Соч.: в 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 208.
Бессчетнова Е.В. Владимир Соловьев и Константин Леонтьев о бытии России: в предчувствии катастрофы. М.; СПб.: Центр гуманитар. инициатив, 2017. 224 с.
Бибихин В.В. Алексей Федорович Лосев. Сергей Сергеевич Аверинцев. М.: Ин-т философии, теологии и истории св. Фомы, 2004. 416 с.
Кантор В., Кормер В. Посланный в мир (Н.Г. Чернышевский). Киносценарий // Волга - XXI век. Саратов. 2015. № 3-4. С. 135-164.
Кантор В.К. «Подпольный человек» против «новых людей», или О торжестве зла в мироустройстве // Вопр. философии. 2015. № 3. С. 102-115.
Кантор В.К. «Срубленное древо жизни». Судьба Николая Чернышевского. М.; СПб.: Центр гуманитар. инициатив, 2016. 528 с.
Кантор В.К. Голгофник versus Варавва. К полемике Чернышевского и Герцена о России // Вопр. лит. 2013. № 6. С. 294-331.
Кантор В.К. Эстетика жизни (Споры вокруг второго - 1865 г. - издания «Эстетических отношений к действительности») // Вопр. философии. 1985. № 5. С. 38-49.
Ленин В.И. Гонители земства и аннибалы либерализма // Ленин В.И. Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 5. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. С. 25-72.
Льюис К.С. Просто христианство / Пер. с англ. И. Череватой. М.: Гендальф, 1994. 272 с.
Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников: в 2 т. / Общ. ред. Ю.Г. Оксмана. Саратов: Саратов. кн. изд-во, 1958-1959.
Н.Г. Чернышевский в воспоминаниях современников / Сост.: Е.И. Покусаев и А.А. Демченко. М.: Худ. лит., 1982. 591 с.
Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси: XI - начало XII века / Сост. и общ. ред. Д.С. Лихачева. М.: Худ. лит., 1978. С. 23-277.
Розанов В.В. Уединенное // Розанов В.В. Соч.: в 2 т. Т. 2. М.: Правда, 1990. С. 196-276.
Соловьев В.С. Из литературных воспоминаний. Н.Г. Чернышевский // СоловьевВ.С. Соч.: в 2 т. Т. 2. М.: Правда, 1989. С. 639-650.
Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: в 16 т. М.: ГИХЛ, 1939-1953. Чернышевский Н.Г. Что делать? Из рассказов о новых людях. Л.: Наука, 1976. 871 с.
Demythologizing as a philosophical enterprise: the fortune of Nikolay Chernyshevsky*
Vladimir K. Kantor
National Research University Higher School of Economics. 21/4 Staraya Basmannaya Str., Moscow, 105066, Russian Federation; e-mail: vlkantor@mail.ru
Elena V. Besschetnova
National Research University Higher School of Economics. 21/4 Staraya Basmannaya Str., Moscow, 105066, Russian Federation; e-mail: ebesschetnova@hse.ru
This is a transcript of another installment of the Rejoinders in a dialogue series held in Dostoyevsky Library in Moscow, this time dedicated to discussing Vladimir Kantor's recent book, The Collapsed Tree of Life, The Fate of Nikolai Chernyshevsky, in which for the first time an attempt is made to demythologize the life and ideas of one of Russia's greatest thinkers and perhaps the most tragic figure of Russian culture. Russian authorities granted
* This paper has been prepared for publication as part of the work within the Program of fundamental studies of the National Research University Higher School of Economics and benefited from financial support within Russian Federation National Support Initiative for the Leading Universities "5-100".
him 20 years of Siberian exile, far away not only from books and literary life but from any educated society. It was only through the workings of myth that reformer and gradualist, speculative thinker and archpriest's son who reintroduced to Russia Christian values in the guise of contemporary positivism and brought to life, in the words of Mikhail Bakhtin, the ideological novel, - that such a man was made a revolutionary. His idea of rational egoism was mistaken for malicious utilitarianism, being nothing else than a paraphrase of Christ's maxim: "Love your neighbor as yourself'. It is a striking story of a man who never degraded himself by asking for mercy, the story of a Russian Socrates, someone who possessed an unusually strong sense of human dignity, unscrupulously misrepresented by the authorities as a seditious character, contributing to the rise of the forces against which Chernyshevsky spoke. Radical activists took the place of a moral reformer. "In one truly remarkable biography we came to the Tree of Life," wrote Vasily Rozanov, "but they took it and cut it down". The author's aim is to give the Russian thought back its essential and pan-European voice. It is men of the same caliber as Chernyshevsky who highlight the true scale of Russia.
Keywords: Chernyshevsky, Christianity, reformer, rational egoism, the golden rule of Christian ethics, aesthetics of life, new men, Christian socialism
References
Besschetnova, E. V "Estetika N. G. Chernyshevskogo I Vl.S. Solov'eva kak put' k preobrazheniyu mira" [Aesthetics of N. G. Chernyshevsky and Vl.S. Solovyov as a way to transform the world], Voprosy filosofii, 2014, No. 3, pp. 105-111. (In Russian)
Besschetnova, E. V. "Novye lyudi N. G. Chernyshevskogo I sovremennye sotsial'nye praktiki" [New people N. G. Chernyshevsky and modern social practices], Chelovek, 2016, No. 3, pp. 100-108. (In Russian)
Besschetnova, E. V Vladimir Solov'ev I Konstantin Leont'ev o bytii Rossii: v predchubstvii katastrofy [Vladimir Solov'ev and Konstantin Leont'ev about the being of Russia: in anticipation of the disaster]. Moscow; St. Petersburg: Tsentr gumanitarnykh initsiativ Publ., 2017. 224 pp. (In Russian)
Bibikhin, V. V. Aleksei Fedorovich Losev. Sergei Sergeevich Averintsev [Alexei Fedorovich Losev. Sergei Sergeevich Averintsev]. Moscow: Institute of philosophy, theology and history of St. Thomas Publ., 2004. 416 pp. (In Russian)
Chernyshevsky, N. G. Chto delat'? Iz rasskazov o novykh lyudyakh [What to do? From stories about new people]. Leningrad: Nauka Publ., 1976. 871 pp. (In Russian)
Chernyshevsky, N. G. Polnoe sobranie sochinenii [Complete works], 16 Vols. Moscow: GIKhL Publ., 1939-1953. (In Russian)
Kantor, V. K. & Kormer, V "Poslannyi v mir (N.G. Chernyshevskii). Kinostsenarii" [Sent to the world. Screenplays], Volga -XXI vek, 2015, No. 3-4, pp. 135-164. (In Russian) Kantor, V K. 'Srublennoe drevo zhizni'. Sud'ba Nikolaya Chernyshevskogo ['Felled the tree of life'. The fate of Nikolai Chernyshevsky]. Moscow; St.Petersburg: Tsentr gumanitarnykh initsiativ Publ., 2016. 528 pp. (In Russian)
Kantor, V K. "'Podpol'nyi chelovek' protiv 'novykh lyudei', ili O torzhestve zla v miroustroistve" ['The underground man' against 'new people', or About the triumph of evil in the world], Voprosy filosofii, 2015, No 3, pp. 102-115. (In Russian)
Kantor, V K. "Estetika zhizni (Spory vokrug vtorogo - 1865 g. - izdaniya 'Esteticheskikh otnoshenii k deistvitel'nosti')", [Aesthetics of life (Disputes around the second - 1865 -publications 'Aesthetic relations to reality')], Voprosy filosofii, 1985, No. 5, pp. 38-49. (In Russian)
Kantor, V. K. "Golgofnik versus Varavva. K polemike Chernyshevskogo I Gertsena o Rossii" [Christ (Golgothik) versus Barabbas. To the polemic of Chernyshevsky and Herzen about Russia], Voprosy literatury, 2013, No. 6, pp. 294-331. (In Russian)
Lenin, V. I. "Goniteli zemstva I annibaly liberalizma" [The Persecutors of the zemstvo and the cannibals of liberalism], in: VI. Lenin, Polnoe sobranie sochinenii [Complele works], Vol. 5. Moscow: Politizdat Publ., 1967, pp. 25-72. (In Russian)
Lewis, C. S. Prosto khristianstvo [Mere Christianity], trans. by I. Cherevataya. Moscow: Gendal'f Publ., 1994. 272 pp. (In Russian)
Oksman, Yu. G. (ed.) N.G. Chernyshevsky v vospominaniyakh sovremennikov [N.G. Chernyshevsky in the memoirs of his contemporaries]. Saratov, 1958-1959. (In Russian)
Pokusaev, E. I. & Demchenko, A. A. (eds.) N.G. Chernyshevsky v vospominaniyakh sovremennikov [N.G. Chernyshevsky in the memoirs of his contemporaries]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura Publ., 1982. 591 pp. (In Russian)
"Povest' vremennykh let" [The Tale of Bygone Years], Pamyatniki literatury Drevnei Rusi: XI - nachalo XII veka [Literary classics of Ancient Russia: 11th century - the beginning of the 12th century]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura Publ., 1978, pp. 23-277. (In Russian)
Rozanov, V. V. "Uedinennoe" [Secluded], in: V.V. Rozanov, Sochineniya [Selected works], Vol. 2. Moscow: Pravda Publ., 1990, pp. 196-276. (In Russian)
Solov'ev, V S. "Iz literaturnykh vospominanii. N.G. Chernyshevskii" [From literary memories. N.G. Chernyshevsky], in: VS. Solov'ev, Sochineniya [Selected works], Vol. 2. Moscow: Pravda Publ., 1989, pp. 639-650. (In Russian)
