CC BY
70
ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Дефицит витамина D: гендерные особенности
Кондратьева Е.И.1, 2, Лошкова Е.В.3, Захарова И.Н.4, Саприна Т.В.3, Шубина Ю.Ф.5, Никонова В.С.1, 2, Мельяновская Ю.Л.1, Зодьбинова А.Э.1, Одинаева Н.Д.2
1 Федеральное государственное бюджетное научное учреждение «Медико-генетический научный центр имени академика Н.П. Бочкова», 115478, г. Москва, Российская Федерация
2 Государственное бюджетное учреждение здравоохранения Московской области «Научно-исследовательский клинический институт детства Министерства здравоохранения Московской области», 115093, г. Мытищи, Московская область, Российская Федерация
3 Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Сибирский государственный медицинский университет» Министерства здравоохранения Российской Федерации, 634050, г. Томск, Российская Федерация
4 Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования «Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования» Министерства здравоохранения Российской Федерации, 125993, г. Москва, Российская Федерация
5 Государственное бюджетное учреждение здравоохранения города Москвы «Морозовская детская городская клиническая больница Департамента здравоохранения города Москвы», 119049, г. Москва, Российская Федерация
Исследования по оценке статуса витамина D для определения частоты дефицита 25(0H)D, выраженности нарушений обмена витамина D и фокусных популяций с наибольшими проблемами в обеспеченности витамином D считают актуальными и в мире, и в Российской Федерации. В ходе данных исследований было установлено, что мужчины крайне редко определяют статус 25(0H)D. Тяжелый дефицит витамина D выявлен у 83% мужчин с медианой значений 19,40 нг/мл и 82,8% женщин с медианой 19,80 нг/мл. Наиболее уязвимые возрастные категории с низкой обеспеченностью витамином D у мужчин - ранний детский возраст и молодой возраст от 19 до 22 лет. В женской популяции самые низкие значения 25(0H)D (18,84 нг/мл) зарегистрированы в старческом возрасте.
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки. Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Вклад авторов. Разработка концепции и дизайна, обсуждение рукописи и проверка содержания, окончательное утверждение для публикации рукописи - Кондратьева Е.И.; окончательное утверждение для публикации рукописи - Захарова И.Н.; статистическая обработка, подготовка и структурирование материала статьи, анализ и интерпретация данных -Лошкова Е.В.; консультативная помощь, проверка критически важного интеллектуального содержания; организация лабораторных исследований, анализ и интерпретация данных - Шубина Ю.Ф.; консультативная помощь, обсуждение и интерпретация данных - Одинаева Н.Д.; проведение лабораторных исследований, анализ и интерпретация данных - Мельяновская Ю.Л.; проведение лабораторных исследований, анализ и интерпретация данных - Зодьбинова А.Э.
Для цитирования: Кондратьева Е.И., Лошкова Е.В., Захарова И.Н., Саприна Т.В., Шубина Ю.Ф., Никонова В.С., Мельяновская Ю.Л., Зодьбинова А.Э., Одинаева Н.Д. Дефицит витамина D: гендерные особенности // Эндокринология: новости, мнения, обучение. 2021. Т. 10, № 2. C. 18-25. DOI: https://doi.org/10.33029/2304-9529-2021-10-2-18-25 Статья поступила в редакцию 27.04.2021. Принята в печать 02.06.2021.
Ключевые слова:
витамин D, дефицит, дети, взрослые, мужчины, женщины
Vitamin D deficiency: gender characteristics
Kondratyeva E.I.1 Loshkova E.V.3, Zakharova I.N.4, Saprina T. V.3 Shubina Yu.F.5, Nikonova V.S.12, Melyanovskaya Yu.L.1, Zodbinova A.E.1, Odinaeva N.D.2
1 Medical Genetics Research Centre, 115478, Moscow, Russian Federation
2 Research Clinical Institute of Childhood of the Ministry of Healthcare of the Moscow Region, 115093, Mytishchi, Moscow Region, Russian Federation
3 Siberian State Medical University, 634050, Tomsk, Russian Federation
4 Russian Medical Academy of Continuing Professional Education, 125993, Moscow, Russian Federation
5 Morozov Children's City Clinical Hospital, 119049, Moscow, Russian Federation
Studies assessing vitamin D status are relevant both in the world and in the Russian Federation to determine the frequency of 25(OH)D deficiency, the severity of vitamin D metabolism disorders and focus populations with the greatest problems in vitamin D supply. We have shown that men are extremely rare determine the status 25(OH)D. It was found that 83% of men have severe vitamin D deficiency with a median of 19.40 ng/ml and 82.8% of women, with a median of 19.80 ng/ml. The most vulnerable age groups with low vitamin D supply in men are early childhood and young age from 19 to 22 years. In the female population, the lowest values of 25(OH)D (18.84 ng/ml) are observed in old age.
Keywords:
vitamin D
deficiency, children, adults, men, women
Funding. The study had no sponsor support.
Conflict of interest. The authors declare no conflict of interest.
Conclusion. Concept and design development discussion of the manuscript and content verification, final approval for the publication of the manuscript - Kondratyeva E.I.; final approval for the publication of the manuscript - Zakharova I.N.; statistical processing, preparation and structuring of the article material, analysis and interpretation of data - Loshkova E.V.; advisory assistance, verification of critical intellectual content; organization of laboratory research, analysis and interpretation of data - Shubina Yu.F.; advice, discussion and interpretation of data - Odinaeva N.D.; laboratory research, analysis and interpretation of data - Melianovskaya Yu.L.; laboratory research, analysis and interpretation of data - Zodbinova A.E.
For citation: Kondratyeva E.I., Loshkova E.V., Zakharova I.N., Saprina T.V., Shubina Yu.F., Nikonova V.S., Melyanovskaya Yu.L., Zodbinova A.E., Odinaeva N.D. Vitamin D deficiency: gender characteristics. Endokrinologiya: novosti, mneniya, obuchenie [Endocrinology: News, Opinions, Training]. 2021; 10 (2): 18-25. DOI: https://doi.org/10.33029/2304-9529-2021-10-2-18-25 (in Russian) Received 27.04.2021. Accepted 02.06.2021.
Тестирование на определение содержания витамина й в сыворотке крови и использование добавок витамина й значительно увеличились в последние годы. В настоящее время роль добавок витамина й, а также его оптимальная доза и статус - предмет дискуссий [1-4]. Однако большая часть влияний и биологических эффектов витамина й с успехом экстраполирована на женское здоровье, в то время как в отношении мужской популяции пропаганда определения его статуса, популяризация знаний, рекомендации обследования как среди населения, так и среди специалистов остаются крайне низкими [3, 4]. Необходимо продолжать крупные попу-ляционные исследования для определения статуса витамина й в зависимости от пола с целью совершенствования подходов к профилактике и коррекции недостаточности 25(ОН)й.
Цель исследования - оценить уровень витамина й у мужчин и женщин в различные возрастные периоды и сезоны года.
Материал и методы
Дизайн исследования: одномоментное неконтролируемое диагностическое кросс-секционное исследование. Включенные в исследование пациенты проходили обследование по направлению врача поликлиники или самостоятельно.
Общая выборка составила 10 707 человек. В исследование включены 8441 (78,8%) женщина и 2266 (21,2%) мужчин, средний возраст обследованных 49,86+21,92 года. Общая группа включила 1501 (15%) ребенка до 18 лет и 9206 (85%) взрослых, проживающих в Москве и Московской области.
В общей выборке преобладали пациенты с болезнями эндокринной системы, расстройствами питания и нарушениями обмена веществ (39%). Обследование прошли 37,8% человек. Были выявлены пациенты с заболеваниями костно-мышеч-ной системы и соединительной ткани - 10%, мочеполовой системы - 3%, болезнями кожи - 2,1%, органов пищеварения - 2,0%; с новообразованиями - 1,4%; заболеваниями системы кровообращения - 1,1%, крови и нервной системы - по
1,0%. Кроме того, включили 0,6% беременных, 0,5% пациентов с заболеваниями дыхательной системы, врожденными аномалиями развития - 0,3%, инфекционными и паразитарными заболеваниями и заболеваниями глаз - по 0,1%.
В исследовании было проанализировано содержание в сыворотке крови 25(0H)D у мужчин и женщин разного возраста в зависимости от продолжительности солнечного света и сезона года. Зимой обследовали 21,7% (n=2323) человек, весной - 28,4% (n=3036), летом - 22% (n=2357) и осенью -27,9% (n=2991).
Определение концентрации 25(0H)D в сыворотке крови проводили методом иммуноферментного анализа с использованием наборов фирмы Immunodiagnostic Systems Ltd. (IDS) к автоматическому многоканальному фотометру ELX808 для микропланшетов (BioTek Instruments, США). За адекватное содержание 25(0H)D в сыворотке крови принимали концентрацию 25(0H)D >30 нг/мл, недостаточностью витамина D считали концентрацию 25(0H)D 20-29 нг/мл, дефицит - 10-19 нг/мл, выраженный дефицит <10 нг/мл [1, 2]. За низкую обеспеченность принимали все значения 25(0H)D <30 нг/мл.
Статистическую обработку полученных данных проводили с помощью пакета прикладных программ Statistica. В качестве мер для описания исходной выборки использовали критерии среднего арифметического (М) и стандартного отклонения (SD), в то время как интерпретацию полученных результатов (не имеющих нормального распределения) проводили с использованием медианы (Ме), а также нижнего и верхнего квартилей: Q1(25%) и Q3(75%). В целях сопоставления полученных выборок по количественному признаку использовали У-критерий Манна-Уитни. Различия считали статистически значимыми при p<0,05.
Результаты
В детской возрастной группе (n=1501) были обследованы 761 (50,7%) мальчик и 740 (49,3%) девочек (табл. 1). Выборка
Таблица 1. Распределение пациентов по полу и возрасту
Показатель Мужской пол, п (%),%* Женский пол, п (%),%* Итого, п (%)
Возраст, годы: <3 133 (5,9), 52,0 123 (1,5), 48,0 256 (2,4)
4-7 139 (6,1), 52,9 124 (1,5), 47,1 263 (2,5)
8-10 113 (5,0), 51,6 106 (1,3), 48,4 219 (2,0)
11-18 376 (16,6), 49,3 387 (4,6), 50,7 763 (7,1)
Всего, дети 761 (33,6), 50,4 740 (8,9), 49,3 1501 (15,0)
19-21 64 (2,8), 44,1 81 (1,0), 55,9 145 (1,4)
22-35 265 (11,7), 24,2 830 (9,8), 75,8 1095 (10,2)
36-55 (женщины), 36-60 (мужчины) 657 (29,0), 23,8 2107 (25,0), 76,2 2764 (25,8)
56-75 (женщины), 60-75 (мужчины) 389 (17,2), 9,4 3770 (44,7), 90,6 4159 (38,8)
>76 130 (5,7), 12,5 913 (10,8), 87,5 1043 (9,7)
Всего, взрослые 1526 (91,1), 16,6 7680 (66,4), 83,4 9206 (85,0)
Всего 2266 (100), 21,2 8441 (100,0), 78,8 10 707 (100,0)
Примечание. В скобках указан процент при разделении групп по полу; *% - процентное соотношение по полу внутри возрастных категорий.
взрослых составила 9206 человек, 83,4% женщин и 16,6% мужчин. В возрастной группе 19-21 года преобладали женщины (55,9 против 44,1% мужчин). В группе 22-35 лет женщин в 3 раза больше, чем мужчин (24,2 против 75,8%), аналогичная ситуация сохраняется в возрасте от 36 до 55-60 лет (23,8% мужчин и 76,2% женщин), в пожилом возрасте (с 56-60 до 75 лет) количество обследованных женщин продолжает расти и почти 10-кратно превышает количество мужчин (90,6 против 9,4%). В старческом возрасте (выше 76 лет) процент женщин остается стабильно высоким (87,5 в сравнении с 12,5% мужчин) (см. табл. 1).
Обследование пациентов проведено в разные сезоны года с целью последующей оценки содержания 25(ОН)Р в сыворотке
крови в зависимости от выраженности инсоляции и количества солнечных дней. Структура пациентов по возрасту в зависимости от времени года представлена в табл. 2. Зимой были обследованы 2323 (21,7%) человека, весной - 3036 (28,4%) человек, летом - 2357 (22%) и осенью - 2991 (27,9%) (см. табл. 2).
Обеспеченность 25(ОН)й была сопоставима у женщин и мужчин (табл. 3). Выраженный дефицит 25(ОН)Р обнаружен у 7,7% женщин и с такой же частотой у мужчин (7,9%). Дефицит и недостаточность 25(ОН)й выявляли одинаково часто у мужчин и женщин. В целом частота низкой обеспеченности 25(ОН)Р была высокой как среди женщин (82,7%), так и среди мужчин (83%) (см. табл. 3).
Таблица 2. Распределение пациентов по возрасту в зависимости от времени года, п
| Возраст, годы
Показатель <3 н 8-10 11-18 19-21 22-35 36-55 (женщины), 36-60(мужчины) 56-75 (женщины), 60-75(мужчины) >76 Итого
Количество женщин 123 124 106 387 81 830 2107 3770 913 8441
Количество мужчин 133 139 113 376 64 265 657 389 130 2266
Всего 256 263 219 763 145 1095 2764 4159 1043 10 707
Зима 64 58 45 168 41 252 611 891 193 2323
Весна 74 84 57 269 33 285 730 1208 296 3036
Лето 54 49 49 122 28 254 650 897 254 2357
Осень 64 72 68 204 43 304 773 1163 300 2991
Таблица 3. Выраженность дефицита 25(OH)D у обследованных, n (%)
Концентрация 25(ОН)Э в сыворотке крови, нг/мл Женщины Мужчины Всего
<10,00 652 (7,7) 179 (7,9) 831 (7,8)
10,01-20,00 3666 (43,4) 1015 (44,8) 4681 (43,7)
20,01-29,90 2675 (31,7) 687 (30,3) 3362 (31,4)
Итого 6993 (82,7) 1881 (83) 8874 (82,9)
>30,00 1448 (17,2) 385 (17,0) 1833 (17,1)
Всего 8441 (100) 2266 (100) 10 707 (100,0)
В общей группе обследованных концентрация 25(ОН)й соответствовала дефициту [Ме 19,80 нг/мл (14,19-26,50) у женщин и 19,40 нг/мл (14,4-26,5) у мужчин] (табл. 4). Наиболее низкая медиана концентрации 25(ОН)й зарегистрирована весной (17,70 нг/мл) и зимой (18,80 нг/мл), с незначительной положительной тенденцией летом (20,40 нг/мл) и осенью (22,00 нг/мл). Показатели концентрации 25(ОН)й, соответствующие 25-му процентилю, демонстрируют выраженный дефицит зимой (13,9 нг/мл) и весной (13,2 нг/мл), с небольшой положительной динамикой летом (14,8 нг/мл) и осенью (16,00 нг/мл) (см. табл. 4). Показатели концентрации 25(ОН)Р, соответствующие 75-му процентилю, также демонстрируют недостаточность 25(ОН)й в различное время года: зимой -25,14 нг/мл, весной - 23,9 нг/мл, летом - 27,4 нг/мл, осенью -29,2 нг/мл (см. табл. 4).
При сравнении внутри возрастных групп в зависимости от сезона года выявлены более низкие значения 25(ОН)й у мужчин в возрасте от 18 до 75 лет в зимнее время года, в то время как в старческом возрасте уровень 25(ОН)й был несколько ниже у женщин (табл. 5). В детском возрасте с рождения и до 7 лет у мальчиков также выявлена более низкая обеспеченность витамином й, а с 8 до 18 лет значения 25(ОН)й становятся выше у мальчиков (см. табл. 5).
Весной у мужчин в возрасте 19-21 год выявлены достоверно низкие значения 25(ОН)й (р<0,05), затем в возрасте 21-35 лет уровень 25(ОН)й в сыворотке крови женщин становится значимо ниже, в 36-55 лет показатели 25(ОН)й у женщин и мужчин сопоставимы. В пожилом возрасте у мужчин имеется тенденция к снижению показателей 25(ОН)й, а в старческом
возрасте обеспеченность 25(ОН)й у женщин снижается более значимо (17,59 против 21,40 нг/мл, р<0,05). У девочек с рождения и до 3 лет более высокий уровень 25(ОН)й в сыворотке крови по сравнению с мальчиками (48,22 против 35,67 нг/мл, р<0,05). В группе детей 4-7 лет значения 25(ОН)й выше у мальчиков, а затем, вплоть до взрослого возраста, обеспеченность 25(ОН)й вновь ухудшается (см. табл. 5).
Летом в возрасте 19-21 года у мужчин зарегистрирована значимо худшая обеспеченность 25(ОН)й по сравнению с женщинами (18,35 против 25,85 нг/мл, р<0,05). В молодом возрасте различий по полу не выявлено, а вот к пожилому возрасту уровень 25(ОН)й в сыворотке крови снижается более значимо (19,43 против 22,05 нг/мл, р<0,05), в старческом возрасте низкая обеспеченность одинакова у мужчин и женщин (см. табл. 5). Показатель обеспеченности 25(ОН)й у девочек с рождения и до 10 лет в летний сезон выше (р<0,05). В подростковом возрасте уровень 25(ОН)й в сыворотке крови выше у мальчиков (23,28 против 20,31 нг/мл, р<0,05) (см. табл. 5).
Осенью у мужчин в возрасте 19-21 год регистрируют значимо низкий уровень 25(ОН)й (16,76, 23,61 нг/мл, р<0,05), затем в возрасте 22-35 лет показатель обеспеченности 25(ОН)й у мужчин выше (28,39 против 25,38 нг/мл, р<0,05), а в старческом возрасте достоверно низкие значения выявлены у женщин (19,68 против 21,93 нг/мл, р <0,05). Мальчики с рождения и до 7 лет имеют лучшую обеспеченность 25(ОН)й (см. табл. 5).
В общей группе в течение всего года зарегистрирован значимо низкий уровень 25(ОН)й у обследованных мужского пола в возрастных группах 0-3 года и 19-22 лет (р<0,05), женского пола в старческом возрасте (р<0,05).
Таблица 4. Содержание 25(ОН)Р (нг/мл) в зависимости от пола и сезона года [М±т; Ме (<^-<3^]
Группа Содержание 25(ОН^, нг/мл Значимость 1
Мужчины 22,03±12,40; 19,80 (14,4-26,5) р1-2=0,849
Женщины 22,30±13,67; 19,40 (14,19-26,50) р1-3=0,001
Зима 20,85±11,14; 18,80 (13,90-25,14) р1-4=0,001
Весна 20,48±13,34; 17,70 (13,20-23,90) р2-3=0,001
Лето 22,80±12,37; 20,40 (14,80-27,40) р2-4=0,001
Осень 24,12±13,02; 22,00 (16,00-29,20) рэ-4=0,001
Примечание. р - достоверность различий между показателями пациентов, обследованных зимой и весной; р - достоверность различий между показателями пациентов, обследованных зимой и летом; р - достоверность различий между показателями пациентов, обследованных зимой и осенью; р2 3- достоверность различий между показателями пациентов, обследованных весной и летом; р2_4 - достоверность различий между показателями пациентов, обследованных весной и осенью; р3_4 - достоверность различий между показателями пациентов, обследованных летом и осенью.
Таблица 5. Среднее значение уровня 25(ОН)Р, нг/мл в зависимости от пола, возраста и времени года, п, %
Возраст, годы
19-21 21-35 36-55 56-75
Показатель <3 н 8-10 11-18 (женщины) и 19-22 (мужчины) (женщины) и 22-35 (мужчины) (женщины) или 36-60 (мужчины) (женщины) или 60-75 (мужчины) >76 Итого
Зима [среднее значение 25(ОН)Э, нг/мл]
Ж 39,27* 18,38* 17,25 16,25 16,54 20,79 21,52 21,26 19,68 21,03
М 34,91 16,56 17,57 16,68 14,71* 19,32 20,71 20,98 20,47 20,29
Всего 36,68 17,34 17,41 16,48 15,56 20,38 21,30 21,23 19,80 20,85
Весна [среднее значение 25(ОН)Э, нг/мл]
Ж 48,22* 18,00 20,60* 15,80 19,33 20,57* 20,69 21,09 17,59* 20,60
М 35,67 20,03* 17,42 14,75* 16,80* 22,25* 20,35 19,86 21,40 19,98
Всего 42,28 19,09 18,81 15,32 18,33 20,94 20,62 20,98 17,86 20,48
Лето [среднее значение 25(ОН)Э, нг/мл]
Ж 39,12* 28,18* 24,85* 20,31 25,85* 24,88 23,26 22,05* 18,73 22,61
М 36,29 25,96 22,38 23,28* 18,35 24,82 24,53 19,43 18,79 23,51
Всего 37,50 27,04 23,69 21,70 22,90 24,87 23,59 21,78 18,74 22,80
Осень [среднее значение 25(ОН)Э, нг/мл]
Ж 41,21 22,30 23,01 21,82 23,61 25,38 24,28 23,94 19,68* 23,81
М 49,56* 27,31* 22,96 21,60 16,76* 28,39* 24,08 24,98 21,93 25,36
Всего 44,99 24,80 22,98 21,70 20,74 26,16 24,24 24,03 19,90 24,12
Всего [среднее значение 25(ОН)Э, нг/мл]
Ж 42,63* 21,29 21,64 18,14 21,37 22,97 22,47 22,14 18,84* 22,03
М 38,63 22,16 20,22 18,46 16,34* 23,81 22,51 21,34 20,32 22,30
Всего 40,55 21,75 20,91 18,30 19,15 23,17 22,48 22,06 19,02 22,09
Примечание. Ж - женщины; М - мужчины; * - значимость различий р<0,05.
Обсуждение
В соответствии с дизайном настоящего исследования из 10 707 человек, включенных в него, было лишь 21,2% лиц мужского пола, причем в группе взрослого населения из 9206 человек обследованы 16,6% мужчин. Данная ситуация обусловлена дизайном исследования и объясняется привычными стереотипами о меньшей значимости проблемы снижения минеральной плотности кости и остеопороза у мужчин. По-прежнему население и врачи первичного звена здравоохранения недостаточно информированы о проблеме глобального дефицита 25(ОН)Р, которая одинаково затрагивает как мужскую, так и женскую часть населения. И, как следствие, мужчины реже подвергаются скринингу, им реже устанавливают диагноз, и они реже получают адекватную терапию [5].
На примере большой выборки была продемонстрирована низкая обеспеченность 25(ОН)й в общей популяции. Одинаково глубокие изменения обмена 25(ОН)й выявлены как у женщин (среднее значение 22,03 нг/мл, медиана 19,40 нг/мл), так и у мужчин (среднее значение 22,30 нг/мл, медиана 19,80 нг/мл). Во всех возрастных периодах у взрослых уровень 25(ОН)й не достигает нормальных значений. Взрослое население страдает от дефицита 25(ОН)Р в течение всего года, в том числе в летний сезон. На сегодняшний день хорошо известно, что дефицит витамина Р <50 нмоль/л, или <20 нг/мл,
связан с неблагоприятными исходами для скелета, включая переломы и потерю костной массы [1, 2, 4, 6-8].
У мальчиков с самого рождения выявляют более значимые проблемы с обеспеченностью 25(ОН)Р по сравнению с девочками. Особенно отчетливо эта разница видна в теплое время года. Так, концентрация 25(ОН)Р в сыворотке крови мальчиков с рождения и до подросткового возраста значимо ниже в летний период. А весной у мальчиков-подростков вообще зарегистрированы самые низкие показатели 25(ОН)Р (14,75 нг/мл) из всей выборки пациентов (п=10 707). Такая катастрофически низкая обеспеченность совпадает с периодом активного роста, гормональными и иммунными изменениями в организме. В свете подобного полученного результата необходимо сказать, что тяжелый дефицит витамина Р с концентрацией <30 нмоль/л, или 12 нг/мл, резко увеличивает риск внезапной смерти, инфекций и многих других заболеваний, поэтому его следует по возможности избегать [9-13]. Осенью обеспеченность 25(ОН)Р у мальчиков с рождения и до 7 лет улучшается, однако нормальный уровень показателя определяют только в первые 3 года жизни, а в более старшем возрасте регистрируют дефицит 25(ОН)Р.
Особого внимания заслуживает возрастная категория мужчин от 19 до 22 лет, которая отличается самой низкой обеспеченностью 25(ОН)Р в течение всего года, особенно велика разница насыщения 25(ОН)Р между мужчинами и женщинами в летний период. В этом возрасте у мужчин регистрируют более глубокие нарушения
обмена 25(ОН)й, предположительно связанные с гормональным статусом, наличием вредных привычек и т.д. [5, 14-17].
Обращают на себя внимание и общие тренды более низких значений 25(ОН)й у мужчин вне зависимости от сезона года и возраста.
В старческом возрасте самая низкая обеспеченность 25(ОН)й зарегистрирована в женской популяции (18,84 против 20,32 нг/мл, р<0,05). По оценкам исследователей, у каждой 3-й женщины и каждого 5-го мужчины есть риск переломов после 50 лет [16]. Причем огромную социальную значимость имеет тот факт, что риск летальных осложнений у мужчин с переломом бедра выше, чем у женщин [5].
Безусловно, витамин Р - не панацея и, скорее всего, эффективен только при его дефиците, поскольку, вероятнее всего, относится к ассоциативным, а не причинным факторам многих заболеваний [8, 9]. Однако, учитывая его редкие побочные эффекты и относительно широкий терапевтический диапазон, он может быть использован в важной, недорогой и безопасной адъювантной терапии многих заболеваний, что служит предметом продолжающихся исследований в этой области [7, 10, 11].
Существует довольно широкий выбор препаратов, содержащих холекальциферол, но большинство из зарегистрированных на отечественном рынке - биологически активные добавки (БАД). Необходимо понимать, что только лекарственное средство, а не БАД, имеет зарегистрированное показание «лечение недостаточности и дефицита витамина Р» и может быть назначено в терапевтических дозах с лечебной целью. Появление в Российской Федерации лекарственного препарата колекаль-циферола (ФортеДетрим) в дозах 4000 и 10 000 МЕ дает более широкие возможности в терапии дефицита витамина Р, позволяет в короткие сроки достигать целевых значений 25(ОН)Р в сыворотке крови при различных исходных уровнях дефицита, не опасаясь передозировки. Согласно клиническим рекомендациям Российской ассоциации эндокринологов по диагностике, лечению и профилактике дефицита витамина Р у взрослых, лечение дефицита витамина Р [уровень 25(ОН)Р в сыворотке крови <20 нг/мл] у взрослых рекомендовано начинать с суммарной насыщающей дозы колекальциферола 400 000 МЕ в течение 8 нед с дальнейшим переходом на поддерживающие дозы. Для коррекции недостаточности витамина Р [уровень 25(ОН)Р в сыворотке крови 20-29 нг/мл] рекомендовано использовать насыщающие дозы с дальнейшим переходом на поддержива-
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
ющую терапию, но с использованием половины суммарной насыщающей дозы, применяемой для коррекции дефицита витамина Р (400 000 МЕ колекальциферола суммарно в течение 4 нед). Пациентам с ожирением, мальабсорбцией и приемом препаратов, нарушающих метаболизм витамина Р, для восполнения дефицита или поддержания адекватного уровня 25(0Н) Р в крови требуются дозы в 2-3 раза выше применяемых для лечения пациентов, не имеющих этих состояний, в режиме ежедневного приема, т.е. порядка 6000-10 000 МЕ/сут [2].
С другой стороны, низкий статус витамина Р становится очень распространенным явлением во всем мире. Было проведено значительное количество исследований (от фундаментальных до клинических), в которых выявили связь концентрации 25(ОН)Р в сыворотке крови с хроническими заболеваниями и острыми состояниями [12, 13]. Более того, большое количество доступных в настоящее время наблюдений демонстрирует патофизиологические ассоциации витамина Р с энергетическим гомеостазом, регуляцией иммунной и эндокринной систем [4, 18]. Поэтому популяризация профилактических программ, регламентирующих прием витамина Р как в общей популяции, так и в определенных группах риска, а также, возможно, систематическое обогащение пищевых продуктов витамином Р позволило бы избежать его серьезного дефицита и представляется важной задачей для практического здравоохранения и государства.
Выводы
1. Сохраняется низкая частота определения содержания 25(ОН)Р у мужчин. В исследуемой выборке соотношение мужчины : женщины составляет 1:5, что диктует необходимость популяризации знаний об эффектах витамина Р в мужской популяции.
2. Нормальный уровень 25(ОН)Р в сыворотке крови зарегистрирован у 17,0% мужчин и 17,2% женщин.
3. Низкую обеспеченность 25(ОН)Р выявили у 83% мужчин (медиана содержания составляет 19,40 нг/мл) и 82,8% женщин (медиана - 19,80 нг/мл).
4. У обследованных мужского пола самый низкий статус 25(ОН)Р был определен в периоды сразу после рождения и до 3 лет, а также в возрасте 19-22 лет.
5. Для женщин характерны минимальные значения 25(ОН)Р (18,84 нг/мл) в старческом возрасте.
Кондратьева Елена Ивановна (Elena I. Kondratyeva) - доктор медицинских наук, профессор, руководитель научно-клинического отдела муковисцидоза, заведующий кафедрой генетики болезней дыхательной системы Института высшего и дополнительного профессионального образования ФГБНУ МГНЦ, Москва; заместитель директора по научной работе ГБУЗ МО «НИКИ детства МЗМО», Мытищи, Московская область, Российская Федерация E-mail: elenafpk@mail.ru https://orcid.org/0000-0001-6395-0407
Лошкова Елена Владимировна (Elena V. Loshkova)* - кандидат медицинских наук, доцент кафедры госпитальной педиатрии, кафедры факультетской педиатрии с курсом детских болезней лечебного факультета ФГБОУ ВО СибГМУ Минздрава России, Томск, Российская Федерация E-mail: loshkova@rambler.ru https://orcid.org/0000-0002-3043-8674
* Автор для корреспонденции.
Захарова Ирина Николаевна (Irina N. Zakharova) - заслуженный врач РФ, доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой педиатрии с курсом поликлинической педиатрии им. акад. Г.Н. Сперанского ФГБОУ ДПО РМАНПО Минздрава России, Москва, Российская Федерация E-mail: zakharova-rmapo@yandex.ru https://orcid.org/0000-0003-4200-4598
Cаприна Татьяна Владимировна (Tatiana V. Saprina) - доктор медицинских наук, профессор кафедры факультетской терапии ФГБОУ ВО СибГМУ Минздрава России, Томск, Российская Федерация E-mail: tvsaprina@gmail.com https://orcid.org/0000-0001-9011-8720
Шубина Юлия Федоровна (Yuliya Fedorovna Shubina) - врач клинической лабораторной диагностики, заведующий централизованной клинико-диагностической лабораторией ГБУЗ «Морозовская ДГКБ ДЗМ», Москва, Российская Федерация E-mail: shubinaj@mail.ru https://orcid.org/0000-0001-8661-3817
Никонова Виктория Сергеевна (Victoria S. Nikonova) - старший научный сотрудник научно-клинического отдела муковис-цидоза ФГБНУ МГНЦ, Москва, Российская Федерация E-mail: nikonovavs@mail.ru https://orcid.org/0000-0001-5618-7490
Мельяновская Юлия Леонидовна (Yulia L. Melianovskaya) - научный сотрудник научно-клинического отдела муковисцидоза ФГБНУ МГНЦ, Москва, Российская Федерация E-mail: melcat@mail.ru https://orcid.org/0000-0002-8814-5532
Зодьбинова Айса Эдуардовна (Aysa E. Zodbinova) - научный сотрудник научно-клинического отдела муковисцидоза ФГБНУ МГНЦ, Москва, Российская Федерация E-mail: azodbinova@mail.ru https://orcid.org/0000-0003-4745-0618
Одинаева Нисо Джумаевна (Niso D. Odinaeva) - доктор медицинских наук, профессор, директор ГБУЗ МО «НИКИ детства МЗМО», Мытищи, Московская область, Российская федерация E-mail: info@mokdcd.ru https://orcid.org/0000-0001-5214-8072
ЛИТЕРАТУРА
1. Национальная программа «Недостаточность витамина D у детей и подростков Российской Федерации: современные подходы к коррекции» / Союз педиатров России и др. Москва: ПедиатрЪ, 2018. 96 с.
2. Пигарова Е.А., Рожинская Л.Я, Белая Ж.Е. и др. Клинические рекомендации Российской ассоциации эндокринологов по диагностике, лечению и профилактике дефицита витамина D у взрослых // Проблемы эндокринологии. 2016. Т. 62, № 4. С. 60-84.
3. Петрушкина А.А., Пигарова Е.А., Рожинская Л.Я. Эпидемиология дефицита витамина D в Российской Федерации // Остеопороз и остеопатии. 2018. Т. 21, № 3. С. 15-20. DOI: https://doi.org/10.14341/osteo10038
4. Amrein K., Scherkl M., Hoffmann M. et al. Vitamin D deficiency 2.0: an update on the current status worldwide // Eur. J. Clin. Nutr. 2020. Vol. 74. P. 1498-1513. DOI: https://doi.org/10.1038/s41430-020-0558-y
5. Rinonapoli G., Ruggiero C., Meccariello L., Bisaccia M., Ceccarini P., Car-affa A. Osteoporosis in men: a review of an underestimated bone condition // Int. J. Mol. Sci. 2021. Vol. 22, N 4. P. 2105. DOI: https://doi.org/10.3390/ ijms22042105 PMID: 33672656; PMCID: PMC 7924179.
6. Crowe F.L., Jolly K., MacArthur C., Manaseki-Holland S., Gittoes N., Hewison M. et al. Trends in the incidence of testing for vitamin D deficiency in primary care in the UK: a retrospective analysis of The Health Improvement Network (THIN), 2005-2015 // BMJ Open. 2019. Vol. 9, N 6. Article ID e028355.
7. Martucci G., Tuzzolino F., Arcadipane A., Pieber T.R., Schnedl C., Urbanic Purkart T. et al. The effect of high-dose cholecalciferolon bioavailable vitamin D levels in critically ill patients: a post hoc analysis of the VITdAL-ICU trial // Intensive Care Med. 2017. Vol. 43. P. 1732-1734. DOI: https://doi.org/10.1007/ s00134-017-4846-5
8. Cashman K.D., Dowling K.G., Skrabakova Z., Gonzalez-Gross M., Valtuena J., De Henauw S. et al. Vitamin D deficiency in Europe: pandemic? // Am.J. Clin. Nutr. 2016. Vol. 103. P. 1033-1044. DOI: https://doi.org/10.3945/ ajcn.115.120873
9. Grant W.B., Boucher B.J. Why secondary analyses in vitamin d clinical trials are important and how to improve vitamin d clinical trial outcome ana-
lyses - a comment on «Extra-Skeletal Effects of Vitamin D, Nutrients. 2019, 11, 1460» // Nutrients. 2019. Vol. 11. P. 2182.
10. Manson J.E., Cook N.R., Lee I.M., Christen W., Bassuk S.S., Mora S. et al. Vitamin D supplements and prevention of cancer and cardiovascular disease // N. Engl. J. Med. 2018. Vol. 380. P. 33-44. DOI: https://doi.org/10.1056/NE-JMoa1809944
11. Pittas A.G., Dawson-Hughes B., Sheehan P., Ware J.H., Knowler W.C., Aroda V.R. et al. Vitamin D supplementation and prevention of type 2 diabetes // N. Engl. J. Med. 2019. Vol. 381. P. 520-530. DOI: https://doi.org/10.1056/ NEJMoa1900906
12. Zhang Y., Fang F., Tang J., Jia L., Feng Y., Xu P. et al. Association between vitamin D supplementation and mortality: systematic review and meta-analysis // BMJ. 2019. Vol. 366. Article ID I4673. DOI: https://doi.org/10.1136/ bmj.l4673
13. Amrein K., Martucci G., McNally J.D. When not to use meta-analysis: analysing the meta-analyses on vitamin D in critical care // Clin. Nutr. 2017. Vol. 36. P. 1729-1730. DOI: https://doi.org/10.1016/j.clnu.2017.08.009
14. Бабенко А.Ю., Лаевская М.Ю. Остеопороз. Гендерные особенности профилактики и лечения // РМЖ. 2017. № 22. С. 1646-1650.
15. Лесняк О.М. Актуальные вопросы диагностики и лечения остеопроза у мужчин в амбулаторной практике // Российский семейный врач. 2017. Т. 21, № 1. С. 39-44.
16. Curtis E.M. et al. Epidemiology of fractures in the United Kingdom 1988-2012: variation with age, sex, geography, ethnicity and socioeconomic status // Bone. 2016. Vol. 87. P. 19-26.
17. Willson T., Nelson S.D., Newbold J., Nelson R.E., LaFleur J. The clinical epidemiology of male osteoporosis: a review of the recent literature // Clin. Epidemiol. 2015. Vol. 7. P. 65-76. DOI: https://doi.org/10.2147/CLEPS 40966 PMID: 25657593; PMCID: PMC 4295898.
18. Bouillon R., Carmeliet G., Lieben L., Watanabe M., Perino A., Auwerx J. et al. Vitamin D and energy homeostasis: of mice and men // Nat. Rev. Endocrinol. 2014. Vol. 10. P. 79-87. DOI: https://doi.org/10.1038/nrendo.2013.226
REFERENCES
1. National program «Vitamin D deficiency in children and adolescents of the Russian Federation: modern approaches to correction». In: Union of Pediatricians of Russia et al. Moscow: Pediatr, 2018: 96 p. (in Russian)
2. Pigarova E.A., Rozhinskaya L. Ya., Belaya Zh.E., et al. Clinical guidelines of the Russian Association of Endocrinologists for the diagnosis, treatment and prevention of vitamin D deficiency in adults. Problemy en-dokrinologii [Problems of Endocrinology]. 2016; 62 (4): 60-84. (in Russian)
3. Petrushkina A.A., Pigarova E.A., Rozhinskaya L. Ya. The prevalence of vitamin D deficiency in Russian Federation. Osteoporoz i osteopatii [Osteoporosis and Osteopathy]. 2018; 21 (3): 15-20. DOI: https://doi. org/10.14341/osteo10038 (in Russian)
4. Amrein K., Scherkl M., Hoffmann M., et al. Vitamin D deficiency 2.0: an update on the current status worldwide. Eur J Clin Nutr. 2020; 74: 1498-513. DOI: https://doi.org/10.1038/s41430-020-0558-y
5. Rinonapoli G., Ruggiero C., Meccariello L., Bisaccia M., Ceccarini P., Car-affa A. Osteoporosis in men: a review of an underestimated bone condition. Int J Mol Sci. 2021; 22 (4): 2105. DOI: https://doi.org/10.3390/ ijms22042105 PMID: 33672656; PMCID: PMC 7924179.
6. Crowe F.L., Jolly K., MacArthur C., Manaseki-Holland S., Gittoes N., Hewison M., et al. Trends in the incidence of testing for vitamin D deficiency in primary care in the UK: a retrospective analysis of The Health Improvement Network (THIN), 2005-2015. BMJ Open. 2019; 9 (6): e028355.
7. Martucci G., Tuzzolino F., Arcadipane A., Pieber T.R., Schnedl C., Urbanic Purkart T., et al. The effect of high-dose cholecalciferolon bioavailable vitamin D levels in critically ill patients: a post hoc analysis of the VITdAL-ICU trial. Intensive Care Med. 2017; 43: 1732-4. DOI: https://doi.org/10.1007/s00134-017-4846-5
8. Cashman K.D., Dowling K.G., Skrabakova Z., Gonzalez-Gross M., Valtuena J., De Henauw S., et al. Vitamin D deficiency in Europe: pandemic? Am J Clin Nutr. 2016; 103: 1033-44. DOI: https://doi.org/10.3945/ ajcn.115.120873
9. Grant W.B., Boucher B.J. Why secondary analyses in vitamin d clinical trials are important and how to improve vitamin d clinical trial outcome ana-
lyses - a comment on «Extra-Skeletal Effects of Vitamin D, Nutrients. 2019, 11, 1460». Nutrients. 2019; 11: 2182.
10. Manson J.E., Cook N.R., Lee I.M., Christen W., Bassuk S.S., Mora S., et al. Vitamin D supplements and prevention of cancer and cardiovascular disease. N Engl J Med. 2018; 380: 33-44. DOI: https://doi.org/10.1056/NE-JMoa1809944
11. Pittas A.G., Dawson-Hughes B., Sheehan P., Ware J.H., Knowler W.C., Aroda V.R., et al. Vitamin D supplementation and prevention of type 2 diabetes. N Engl J Med. 2019; 381: 520-30. DOI: https://doi.org/10.1056/NE-JMoa1900906
12. Zhang Y., Fang F., Tang J., Jia L., Feng Y., Xu P., et al. Association between vitamin D supplementation and mortality: systematic review and meta-analysis. BMJ. 2019; 366: I4673. DOI: https://doi.org/10.1136/bmj. l4673
13. Amrein K., Martucci G., McNally J.D. When not to use meta-analysis: analysing the meta-analyses on vitamin D in critical care. Clin Nutr. 2017;36: 1729-30. DOI: https://doi.org/10.1016/j.clnu.2017.08.009
14. Babenko A. Yu., Laevskaya M. Yu. Osteoporosis. Gender characteristics of prevention and treatment. RMZh [Russian Medical Journal]. 2017; (22): 1646-50. (in Russian)
15. Lesnyak O.M. Topical issues of diagnosis and treatment of osteoporosis in men in outpatient practice. Rossiyskiy semeyniy vrach [Russian Family Doctor]. 2017; 21 (1) 39-44. (in Russian)
16. Curtis E.M., et al. Epidemiology of fractures in the United Kingdom 1988-2012: variation with age, sex, geography, ethnicity and socioeconomic status. Bone. 2016; 87: 19-26.
17. Willson T., Nelson S.D., Newbold J., Nelson R.E., LaFleur J. The clinical epidemiology of male osteoporosis: a review of the recent literature. Clin Epidemiol. 2015; 7: 65-76. DOI: https://doi.org/10.2147/CLERS 40966 PMID: 25657593; PMCID: PMC 4295898.
18. Bouillon R., Carmeliet G., Lieben L., Watanabe M., Perino A., Auwerx J., et al. Vitamin D and energy homeostasis: of mice and men. Nat Rev Endocrinol. 2014; 10: 79-87. DOI: https://doi.org/10.1038/nrendo.2013.226
