CC BY
239
104
ВЕСНІК МДПУ імя І. П. ШАМЯКІНА
8П.16Г373
Т. В. Федунова
ДЕФИНИЦИОННЫЙ АНАЛИЗ КАК МЕТОД КОНТРАСТИВНОЙ ЛЕКСИКОЛОГИИ (на материале лексики русского и белорусского языков)
В статье освещается проблема дефиниционного анализа как метода контрастивного изучения языков. Определяется его роль и статус в процессе сопоставительного изучения лексики двух языков, раскрыты характерологические черты дефиниции как элемента лексикографического описания. Отмечены основные приоритетные направления, имеющие своей целью системное описание семасиологической стороны сравниваемых языков. Представлены проблемные моменты в ходе дефиниционного анализа, продиктованные непоследовательностью в дифференциальной семантизации лексем.
Введение
Изучение семантической области языка долгое время находилось под вопросом в силу того, что семантику нельзя представить в виде чётко очерченных формализованных схем. Оперирование содержательной стороной того или иного языка обусловлено рядом трудностей, поскольку она не дана в непосредственном наблюдении. Именно это и обусловливает факт перекрещивания лингвистических вопросов с вопросами, затрагивающими сферу психической деятельности носителей языка [1, 6].
Гибкость и подвижность лексики явились причиной того, что достаточно долгое время исследователи акцентировали своё внимание на изучении лишь формальной стороны слова с полной нивелировкой возможности изучения его содержательного плана. Анализ семасиологического аспекта языковой системы, так долго находившегося в тени, позволяет наряду с ономасиологическим определить тот самый специфический «привкус языка», о котором говорил В. Матезиус: «Самым гибким элементом в наименовании является его значение. Оно определено четырьмя основными факторами: вещественным содержанием, символической значимостью, эмоциональным акцентом и специфическим привкусом конкретного языка» [2, 63-64].
Целью данной статьи выступает определение роли, назначения и статуса дефиниционного анализа как метода контрастивной лексикологии в процессе сопоставительного изучения лексики двух языков (применительно к нашему исследованию - русского и белорусского), обоснованное констатирование его приоритетных направлений и проблемных аспектов, которые должны быть всегда в поле зрения исследователя-контрастивиста, занимающегося сопоставлением двух или более лексических систем.
Результаты исследования и их обсуждение
Зачастую в процессе анализа под вопросом находится правомерность использования тех или иных словарей, служащих одним из главных источников определения содержательной стороны лексемы и семантической структуры слова-полисеманта как альтернатива контекстуальному анализу или методу анкетирования, имеющему в своей основе скорее цель верификации полученных данных. Проводя дефиниционный анализ, исследователь должен учитывать и недоработки самих составителей словарных статей.
Сложность проведения дефиниционного анализа, состоящего на службе у контрастивного изучения языков, заключена в свёрнутости и потенциальности значения слова, поэтому «... даже самый полный словарь не охватывает всего возможного содержания слов, связанного со всем жизненным опытом человека и вытекающего из самого неожиданного языкового или внеязыкового контекста» [3, 14]. На эту свёрнутость значения указывает и В. В. Налимов в своей монографии «Вероятностная модель языка»: «Мы никогда не можем утверждать, что нельзя придумать еще одной фразы, которая как-нибудь иначе, чем это было ранее, раскрывала бы смысл слова. Именно в этом . смысле можно говорить о континуальности мышления, если исходить из анализа семантики языка» [4, 217].
В лингвистической литературе нет однозначного решения вопроса, связанного с предоставлением/непредоставлением самостоятельного и лингвистически обоснованного статуса
ФШАЛАГГЧНЫЯ НАВУКІ
105
дефиниционного анализа как метода контрастивной лексикологии и в связи с этим не определён статус дефиниции как элемента лексикографического описания.
Так, одни исследователи (Ю. А. Найда, О. Н. Селиверстова и др.) считают неправомерным наделять дефиницию релевантностью в решении той или иной задачи контрастивных исследований, оставляя за ней только свойство эвентуальности (возможности) быть одним из способов контрастивного описания семантической структуры слова: «Дефиниция, являясь элементом сугубо лексикографического описания, представляется нам лишь одним из способов описания семантических структур, она может быть, а может и не быть релевантной для решения той или иной исследовательской задачи» [5, 64].
О. Н. Селиверстова категорично свидетельствует, что формулирование семантических признаков на основе существующих словарных дефиниций нельзя считать собственно исследовательским приёмом анализа. Их следует рассматривать, скорее, как систематизацию уже полученных данных [6].
Тем не менее позволим себе не согласиться с этой точкой зрения: ведь именно словари и должны давать тот начальный, исходный базис для дальнейших изысканий и уточнений в рамках контрастивного изучения языков. Часто неполные или ошибочные данные должны перепроверяться и уточняться по другим словарям (желательно с привлечением целого корпуса двуязычных, толковых и синонимических словарей) с последующей унификацией и созданием собственного метаязыка при извлечении семантических компонентов. Конечно, исследователь вправе избрать и другой путь, идущий не от дефиниционного анализа, а от анализа определённого корпуса текстов с извлечением семантических компонентов в зависимости от контекстуальной сочетаемости анализируемых лексем. Но и здесь не избежать многих неточностей, так как в контексте реализуется только одно из всех возможных значений слова, собрать воедино которые - весьма кропотливый труд.
Другие исследователи (И. Арнольд, Р. А. Будагов и др.) представляют диаметрально противоположный подход к рассмотрению возможности оперировать дефиниционным контентом словаря для анализа семантической структуры слов. В этом случае «... словарь принимается как вполне достоверный информант, достаточно точно отражающий словарный состав и возможности употребления слов. Более того, словарь служит как источник материала, а примеры, собранные в литературе, только иллюстрируют его данные» [7, 6].
Мы считаем правомерным опираться на точку зрения Р. А. Будагова, свидетельствующего об объективном характере словарных статей, последовательно отражающих и репрезентирующих лексикографическую традицию: «Не подлежит никакому сомнению, что показания лучших толковых словарей имеют объективный характер. Хотя возможность отдельных неточностей и ошибок все же не исключается, следует помнить, что составители серьёзных словарей обычно учитывают как предшествующую лексикографическую традицию, так и новые данные, относящиеся к “жизни слова” в широком смысле: его употребительность в современном языке, его стилевые и стилистические особенности, его сочетаемость с другими словами в обиходной речи и у крупнейших писателей и т. д. Поэтому, опираясь на подобные словари и нередко проверяя их материалы перекрёстными лексикографическими источниками, семасиолог может судить об объективном значении слов в ту или иную историческую эпоху» [8, 18].
Проблемы, которые сопровождают дефиниционный анализ как один из методов контрастивной лексикологии, заключающийся в выявлении семантических и функциональных признаков сопоставляемых лексических единиц нескольких языков, можно представить в следующих проблемных аспектах.
Во-первых, в разном структурировании одного и того же содержания лексического значения в различных словарях даже в пределах одного и того же языка. Противопоставление сравниваемых слов оказывается затруднительным по той причине, что в разных словарях одно и то же лексическое содержание по-разному структурируется. По справедливому замечанию Р. А. Будагова, «наиболее уязвимой стороной почти всех без исключения современных словарей . является как раз сторона семасиологическая: объяснение тех или иных значений слова, их группировка, толкование смысловых переходов и т. п.» [8, 25]. Разночтения в содержании лексического значения в словарях даже одного языка отмечается и З. И. Раду: «... словари одного и того же языка, даже вышедшие примерно в одно и то же время, далеко не едины в осмыслении семантической стороны. Нередко они отличаются один от другого как составом выделяемых смысловых сегментов, так и расположением этих сегментов в словарной статье» [9, 16].
106
ВЕСНІК МДПУ імя І. П. ШАМЯКІНА
Так, например, в толковых словарях русского языка по-разному представлено содержание лексического значения слова стол в его основном лексико-семантическом варианте
‘род, предмет мебели’:
• в «Толковом словаре русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой данное лексическое значение представлено как «предмет мебели в виде широкой горизонтальной пластины на опорах, ножках» [10, 769];
• в «Новейшем большом толковом словаре русского языка» С. А. Кузнецова как
«род мебели в виде широкой пластины из досок, пластмассы и других материалов, укреплённый в горизонтальном положении на одной или нескольких ножках, служащий для размещения на поверхности каких-либо предметов» [11, 1272];
• в «Современном толковом словаре русского языка» Т. Ф. Ефремовой как «предмет мебели в виде широкой горизонтальной доски на одной или нескольких ножках (иногда с ящиками, тумбочками), на который кладут или ставят что-либо» [12, 420];
• в четырёхтомном «Словаре русского языка» под редакцией А. П. Евгеньевой как «род мебели (в виде широкой доски или нескольких досок, соединенных вместе и укреплённых в горизонтальном положении на одной или нескольких ножках), на который ставят или кладут что-либо при работе, еде и т. п.» [13, 271];
• в «Большом толковом словаре русского языка» Д. Н. Ушакова значение подано как
«предмет домашней мебели, представляющий собой широкую поверхность из различных материалов, укреплённых на одной или нескольких ножах и служащий для того, чтобы ставить или класть что-нибудь на него» [14, 1014].
Сравнив все представленные выше дефиниции, мы можем вычленить в их составе такие интегральные семные компоненты, как ‘предмет мебели’, ‘широкая горизонтальная доска или пластина’, ‘одна или несколько ножек’. В то же время эти дефиниции обладают и рядом несовпадающих сем - ‘характеристика материала - из досок или пластмассы’, ‘назначение данного предмета мебели - ставить, класть, размещать что-либо’, ‘условия эксплуатации -при еде, работе’. Кроме того, одна из дефиниций содержит и вероятностную сему ‘иногда с ящиками, тумбочками’.
Семная структура белорусскоязычного переводного аналога, по данным пятитомного ТСБМ, представлена семами ‘прадмет мэблі’, ‘шырокая гарызантальная дошка’, ‘на ножках’ с выделением вероятностной семы ‘часам з шуфлядамі, тумбачкамі ’ и семы назначения ‘класці, ставіць што-н.’
Во-вторых, при дефиниционном анализе необходимо учитывать и корректировать недостатки лексикографического описания, среди которых выделим следующие:
> неполнота охвата всех дифференциальных признаков значения или приписывание значению отсутствующих у него в действительности дифференциальных признаков. Данная проблема должна разрешаться в рамках вопроса, какие признаки считать обязательными для представления лексического значения слова и необходимыми для опознавания слова в ряду себе подобных, а какие необязательными, второстепенными, дополнительными. Так, полагаем правомерным вопрос, состоящий в том, обязательно ли считать дифференциальным признаком присутствие вероятностной семы в семной структуре русскоязычной лексемы шкаф ‘иногда с выдвигающимися внутренними ящиками’ наряду с общими, интегральными признаками, в одинаковой мере репрезентирующими семную структуру русской и белорусской лексем -‘предмет мебели’, ‘стоячий ящик с дверцами’, ‘для хранения чего-л.’. В этом случае необходимо решить, является ли эта сема необходимым элементом лексического значения или она принадлежит сфере энциклопедического знания;
> разная структурация семантической структуры слова.
Так, СРЯ регистрирует только два структурных компонента лексемы индивидуализм -‘система взглядов, отношение к действительности ’ и ‘определённый образ мыслей, жизненного ориентира’:
Индивидуализм. 1. Нравственный принцип буржуазной идеологии и морали, согласно которому интересы отдельной личности, индивидуума ставятся выше интересов общества, коллектива.
2. Стремление к выражению своей личности, своей индивидуальности в противопоставлении себя коллективу, а также поведение, выражающее такое стремление (индивидуализм творца) [15, 665].
ФШАЛАГГЧНЫЯ НАВУКІ
107
Однако в семантическом словаре Н. Ю. Шведовой зафиксирован ещё один компонент семантический структуры ‘эгоизм, горделивость’, выделенный в ранг третьего самостоятельного лексико-семантического варианта, который невозможно оставить без внимания:
3. Противопоставление себя, своей личности, взглядов другим (индивидуализм эгоиста) [16, 264];
> чрезмерная дробность значения, состоящая в смешении значения слова и значения контекста (употребления). Отсюда вытекает и неоправданное дробление значения исходного слова, имеющее своим следствием искусственную многозначность лексемы. Так, в ТСБМ семантическая структура лексемы лёгкі представлена в виде синтеза следующих лексикосемантических вариантов и их оттенков, где выделение оттенков значения максимизировано по причине учёта всех контекстуальных приращений:
Лёгкі. 1. Які мае невялікі цяжар, мала важыць (лёгкі чамадан).
// Тонки, няшчыльны (лёгкае летняе плацце).
//Які мала грэе, няцёплы (лёгкая коўдра).
//Які здаецца бязважкім, прыгожым (пры збудаванні).
//Які лёгка ператраўляецца, не тлусты (пра ежу).
2. Спрытны, прыгожы, хуткі (пра паходку, рух i пад.).
3. Просты, даступны разуменню.
//Няцяжкі для выканання, нескладаны (работа).
//Просты, ясны (стыль).
//Вясёлы, мілагучны, несур’ёзны (музыка).
//Які дастаецца, набываецца без цяжкасцей (заработак).
//Які не прычыняе цяжкасцей (дзень, смерць і пад.).
4. Нязначны, невялікі, слабы (па велічыні, сіле, ступені праяўлення).
// Слабы, неглубокі (пра сон, дрымоту).
// Чуць прыкметны (лёгкая усмешка).
//Нямоцны, слабы (пра шум, трэск і пад.).
//Які слаба праяўляецца (лёгкая іронія).
//Які слаба дзейнічае, нямоцны (пра віно, тытунь і пад.).
//Які не з’яўляецца небяспечным для жыцця і хутка вылечваецца (лёгкая прастуда, захворванне).
5. Павярхоўны, неглыбокі, несур’ёзны (лёгкія адносіны да жыцця).
//Бесклапотны, легкадумны (лёгкае жыццё).
6. Які не мае цяжкага ўзбраення; рухомы (лёгкія танкі) [17, 40];
> цепочки, круги, тавтология в толкованиях, не оправданные какими-либо задачами описания. Отсутствие последовательно разработанной теории семантического анализа слова привело к многочисленным противоречиям в толковых словарях, обусловленным «замкнутым кругом» в толкованиях значений слов, когда одно толкование то и дело отсылает к другому. В лингвистике существует две полярные точки зрения на природу «круговых» определений.
Одни лингвисты (У. Вайнрайх, С. Д. Кацнельсон и др.) полагают данного рода определения необходимым и ведущим признаком лексикографической практики: «В целом семантическое описание должно быть направлено не к “абсолютным” определениям, а к таким, которые отграничивают значение слова от слова с подобными значениями (синонимов). Следует откровенно признать, что образующийся в результате логический круг является не пороком, а ведущим признаком лексикографии» [18, 30].
С. Д. Кацнельсон более детально и иллюстративно обосновывает свою точку зрения: «Когда мы в словаре Ушакова в статье курица читаем: “домашняя птица - самка петуха”, а затем в статье петух: “домашняя птица - самец кур”, то перед нами пример кругового определения, способный вызвать у логиков улыбку. Но в задачи толкового словаря входит не создание стройной и непротиворечивой теории птицеводства и т. п., а раскрытие семантического содержания слова» [19, 20].
Другая точка зрения (Т. П. Ломтев и др.) позиционирует «замкнутый круг» в толковании значений как существенный недостаток и недоработку лексикографической практики: «В современных словарях есть существенные недостатки, заключающиеся в так называемом порочном круге: значение одного слова истолковывается с помощью другого, а значение последнего с помощью первого» [20, 30]. По справедливому замечанию исследователя, подобного рода «круговые
108
ВЕСНІК МДПУ імя І. П. ШАМЯКІНА
определения» способствуют выявлению разности предметов, но не способны раскрыть интересующее нас смысловое содержание лексем.
Действительно, вряд ли информативны будут следующие толкования в ТСБМ, отсылающие одно к другому и таким образом замыкающиеся на самих себе:
Прыстойны. 1. Які адпавядае прынятым правілам прыстойнасці [21, 479].
Прыстойнасць. 1. Уласцівасць прыстойнага.
Ганарлівы. Ганарысты, фанабэрысты [22, 107].
Фанабэрысты. Разм. Які любіць фанабэрыцца; схільны да фанабэрыі; з фанабэрыяй. // Уласцівы такому чалавеку.
Фанабэрыцца. Разм. Трымацца з фанабэрыяй; задавацца.
Фанабэрыя. Разм. Пыхлiвасць, зазнайства, ганарыстасць.
Гуманны. Дабрачынны, чалавечны, прасякнуты павагай да людзей [22, 107].
Дабрачынны. Тое, што i дабрадзейны.
Дабрадзейны. Які характарызуецца дабрадзейнасцю; дабрачынны.
Дабрадзейнасць. Маральныя яшсці, учынкі дабрадзея (у 1 знач.); дабрачыннасць.
В-третьих, дефиниционный анализ иногда затруднён тем, что значение той или иной лексемы (семемы) объясняется через подачу её синонимов. В таком случае для выделения интегральных и имеющихся дифференциальных сем при семном анализе необходимо «развёртывание» семного состава близких по значению синонимов. Так, ТСБМ определяет первый лексико-семантический вариант белорусскоязычной лексемы звычка 1 как ‘Павадка, прывычка ’. В этом случае семный состав будет представлен суммарной величиной £ неповторяющихся сем в составе семной структуры семем павадка и прывычка:
X = [‘павадка’] + [‘прывычка’] = [‘манера паводзіць сябе’] + [‘манера паводзін’ + + ‘звычайная, пастаянная’] = ‘манера паводзін’ + ‘звычайная, пастаянная’.
Наконец, в-четвёртых, в ходе дефиниционного анализа можно отметить, что словарные формулировки по-разному выделяют отдельные значения многозначного слова. Без сомнения, «известный субъективизм в филиации неизбежен, и в этом, в общем, нет большой беды: главное, чтобы были учтены все значения и их оттенки» [23, 19]. Только в этом случае оказывается возможным вскрыть существующую проблему противопоставления самостоятельного ЛСВ в одном языке и оттенка семемы в другом, и наоборот.
Неоспоримым утверждением оказывается то, что «... так называемые “оттенки значения” являются, как правило, существенной частью значения сопоставляемых единиц, дифференцирующей их семантически» [24, 57].
Так, выявление в ходе контрастивного анализа несовпадения в определении статуса значения как отдельного самостоятельного ЛСВ или оттенка семемы в двух языках является одним из индикаторов своеобразия семантической структуры лексемы. Так, значение лексической единицы вьюн ‘ловкий, пронырливый человек’ в русском языке представлено, по данным всех авторитетных толковых словарей русского языка, как самостоятельный лексико-семантический вариант. В то же время в ТСБМ данное значение имеет статус оттенка второго лексикосемантического варианта.
Уюн 2. Перан. Разм. Рухавы, жвавы чалавек // Пранырлівы, лаўкач [25, 99].
Таким образом, реализуется соотношение «самостоятельный лексико-семантический вариант в русском языке - оттенок значения в белорусском».
Все эти проблемы дают нам основание затронуть вопрос о самом характере словарной дефиниции, подлежащей детальному изучению в ходе контрастивного анализа. Выделяемый еще Ч. Филлмором принцип «минимального толкования» не всегда чётко и последовательно выдерживается в словарных статьях: «Ключевым понятием в теории лексической семантики . является принцип “минимального толкования” (minimal definition). В соответствии с этим принципом семантическое описание каждой лексической единицы должно включать те и только те признаки, которые и отличают её от всех остальных лексических единиц данного языка» [26, 27]. Эго и понятно, так как составители толковых словарей выступают, прежде всего, как систематизаторы всего спектра значений, а уж задача исследователя-контрастивиста выделить те существенные семантические признаки, которые будут представлять каждое слово в сравниваемых языках.
ФШАЛАГГЧНЫЯ НАВУКІ
109
Исследователь, проводя дефиниционный анализ, должен опираться прежде всего на практически достаточную дефиницию для определённой лексемы, отличной от избыточной дефиниции, передающей уже энциклопедические сведения и выходящей за рамки компонентов, необходимых и достаточных для представления лексического значения. Такие дефиниционные описания выходят за собственно лингвистические рамки и содержат больше информации, необходимой для лексического значения слова.
Выводы
Анализ проблемных аспектов в процессе дефиниционного анализа лексических единиц и их последовательный учёт позволяет выделить и основные приоритетные направления в контрастивных исследованиях.
Во-первых, дефиниционный анализ лексем ставит одной из своих основополагающих целей определение контрастивного соотношения анализируемых единиц и в связи с этим имеет своим результатом создание максимально исчерпывающего характерологического описания данных элементов исследуемых языков.
Во-вторых, рассмотрение лексического значения слов по словарным дефинициям и его лексикографической репрезентации позволяет установить характер и типы смысловой структуры слов.
В-третьих, дефиниционный анализ даёт возможность проследить типичные случаи различий, несоответствий в передаче информации: 1) использование для передачи одной и той же информации различных средств, например, слов в одном языке и описательных сочетаний -в другом; 2) разное членение одного и того же объекта на части; 3) разная иерархия семантических компонентов, в связи с чем происходит и разное объединение слов в семантические группы.
В-четвёртых, дефиниционный анализ позволяет решить проблемы, связанные с унификацией структуры лексемы, и дать материал для нового направления семасиологии -теории семантической структуры слова.
Ввиду отсутствия унификации в представлении семантической структуры слова исследователь должен самостоятельно, применяя дополнительные методы контекстуального анализа, «выравнивать» и «эксплицировать» семантические отрезки, включая их в систему значения.
Наконец, рассмотрение языка на фоне другого при помощи дефиниционного анализа имеет целью установить не только системную, но и контрастивную значимость языковых единиц. Именно в рамках контрастивного описания обнаруживаются контрастивные особенности слов.
Таким образом, дефиниционный анализ, несмотря на недостатки лексикографического описания и отсутствия последовательно разработанной теории семантического анализа, оказывающей своё влияние на составление словарных статей, может выступать в качестве полноправного метода в процессе контрастивного изучения лексической системы двух языков. Проведение контрастивных исследований в области лексики нескольких языков с учётом приоритетных направлений дефиниционного анализа позволит представить семасиологическую сторону каждого языка в отдельности и оба сопоставляемых языка в сопоставительном ключе с выделением контрастивных черт.
Перечень принятых в статье обозначений и сокращений
СРЯ - Словарь русского языка;
ТСБМ - Тлумачальны слоўнік беларускай мовы.
Литература
1. Кузнецов, А. М. Проблемы компонентного анализа в лексике. Научно-аналитический обзор / А. М. Кузнецов. - М. : ИНИОН, 1980. - 58 с.
2. Матезиус, В. Язык и стиль / В. Матезиус // Избранные труды по языкознанию : пер. с чеш., англ. / закл. ст. Д. В. Сичинавы. - М. : Едиториал УРСС, 2003. - 232 с. - С. 54-133.
3. Кузнецов, А. М. Проблемы компонентной семасиологии (от компонентного анализа к компонентному синтезу) : науч. доклад по опубликованным трудам, представленный к защите на соискание учён. степени д-ра филол. наук : 10.02.19 / Рос. АН, Ин-т языкознания. - М., 1992. - 87 с.
4. Налимов, В. В. Вероятностная модель языка. О соотношении естественных и искусственных языков / В. В. Налимов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Наука, 1979. - 303 с.
5. Найда, Ю. А. Процедуры анализа компонентной структуры референциального значения / Ю. А. Найда // Новое в зарубежной лингвистике. - М. : Прогресс, 1983. - Вып. XIV : Проблемы и методы лексикографии. - С. 61-74.
110
ВЕСНІК МДПУ імя І. П. ШАМЯКІНА
6. Селиверстова, О. Н. Компонентный анализ многозначных слов (на материале некоторых русских глаголов) / О. Н. Селиверстова. - М. : Наука, 1975. - 240 с.
7. Арнольд, И. В. Семантическая структура слова в современном английском языке и методика её исследования (на материале имени существительного) : автореф. дис. ... д-ра филол. наук : 10.02.04 / И. В. Арнольд. - Л., 1966. - 33 с.
8. Будагов, Р. А. Сравнительно-семасиологические исследования (Романские языки) / Р. А. Будагов. - М. : изд-во Моск. ун-та, 1963. - 302 с.
9. Раду, З. И. Метасхема при сопоставительных исследованиях / З. И. Раду // Некоторые проблемы современного французского и других романских языков / М-во нар. образования МССР, Кишинев. гос. ун-т им. В. И. Ленина. - Кишинёв, 1973. - С. 7-17.
10. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка : 80 000 слов и фразеологических выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова ; Рос. акад. наук, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. - 4-е изд., доп. - М. : ООО «ИТИ Технологии», 2003. - 944 с.
11. Новейший большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. - СПб. : «Норинт» ; М. : «РИПОЛ классик», 2008. - 1536 с.
12. Ефремова, Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка : в 3 т. : ок. 160 000 слов / Т. Ф. Ефремова. - М. : АСТ : Астрель, 2006. - Т. 3 : Р-Я. - 973 с.
13. Словарь русского языка : в 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. ; под ред. А. П. Евгеньевой. - 3-е изд., стереотип. - М. : Русский язык, 1985-1988. - Т. 4 : С-Я. - 1988. - 800 с.
14. Ушаков, Д. Н. Большой толковый словарь современного русского языка / Д. Н. Ушаков. - М. : «Альта-Принт», 2007. - 1239 с.
15. Словарь русского языка : в 4 т. / АН СССР, Ин-т рус. яз. ; под ред. А. П. Евгеньевой. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Русский язык, 1981. - Т. 1 : А-Й. - 1981. - 698 с.
16. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений / РАН, Ин-т рус. яз. ; под общ. ред. Н. Ю. Шведовой. - Т. 3 : Имена существительные с абстрактным значением: Бытие. Материя, пространство, время. Связи, отношения, зависимости. Духовный мир. Состояние природы, человека. Общество : 30 000 слов и фразеологических выражений / ред. А. С. Белоусова. - М. : Азбуковник, 2003. - 720 с.
17. Тлумачальны слоўнік беларускай мовы : у 5 т. / [рэд. тома П. М. Гапановіч]. - Мінск : гал. рэд. Беларус. Сав. Энцыклапедыі, 1979. - Т. 3 : Л-П. - 672 с.
18. Weinreich, U. Lexicographic Definition in Descriptive Semantics / U. Weinreich // International Journal of American Linguistics. - 1962. - Vol. 28. - № 2. - Part IV. - P. 25-43.
19. Кацнельсон, С. Д. Содержание слова, значение и обозначение / С. Д. Кацнельсон ; под общ. ред. В. М. Жирмунского, М. М. Гухман, С. Д. Кацнельсона. - Изд. 2-е, стереотип. - М. : Едиториал УРСС, 2004. - 112 с.
20. Ломтев, Т. П. О построении аналитико-смыслового словаря русского языка / Т. П. Ломтев // Русский язык за рубежом. - 1967. - № 3. - С. 30-36.
21. Тлумачальны слоўнік беларускай мовы : у 5 т. / [рэд. тома Г. Ф. Вештарт, Г. М. Прышчэпчык]. -Мінск : гал. рэд. Беларус. Сав. Энцыклапедыі, 1980. - Т. 4 : П-Р. - 768 с.
22. Тлумачальны слоўнік беларускай мовы : у 5 т. / [рэд. тома А. Я. Баханькоў]. - Мінск : гал. рэд. Беларус. Сав. Энцыклапедыі, 1978. - Т. 2 : Г-К. - 768 с.
23. Берков, В. П. Двуязычная лексикография : учебник / В. П. Берков. - 2-е изд., перераб. и доп. -М. : ООО «Изд-во Астрель» : ООО «Изд-во АСТ» : ООО «Транзиткнига», 2004. - 236 с.
24. Бережан, С. Г. Семантическая эквивалентность лексических единиц / С. Г. Бережан. - Кишинёв, Штиинца, 1973. - 372 с.
25. Тлумачальны слоўнік беларускай мовы : у 5 т. / [рэд. тома М. Р. Суднік]. - Мінск : Беларус. Сав. Энцыклапедыя, 1984. - Т. 5, кн. 2 : У-Я. - 608 с.
26. Филлмор, Дж. Ч. Об организации семантической информации в словаре / Дж. Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. - М. : Прогресс, 1983. - Вып. XIV : Проблемы и методы лексикографии. - С. 23-60.
Summary
The article is devoted to the consideration of the role and status of definitional analysis during the contrastive study of languages. In addition, the status of the definition is presented as an element of lexicographic description. In the article basic priority directions of definitional analysis are set and problem aspects are marked during the conducted analysis.
Поступила в редакцию 01.02.11.
