CC BY
122
Раздел 3
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Редакторы раздела:
СЕРГЕЙ ДМИТРИЕВИЧ БОРТНИКОВ - доктор культурологии, профессор Алтайской государственной академии культуры и искусств (г. Барнаул)
ОЛЬГА ВАСИЛЬЕВНА ПЕРВУШИНА - кандидат культурологии, доцент, проректор по научной работе АлтГАКИ (г. Барнаул)
УДК 008 Bystrova A.N. DEFINITIONS OF CULTURE IN CULTUROLOGICAL KNOWLEDGE. The article is considering the problem of classification definitions of culture, which has a methodological value for the study of culture, allowing you to identify the main trends of philosophical and culturological thought. One can identify some of them, which examine the phenomenon under investigation as system integrity.
Key words: сШШге, integrity, values, standards, ideals, creation, activities, sign and the meaning of culture.
А.Н. Быстрова, д-р. филос. наук, проф. каф. философии и культурологи СГУПС,
г. Новосибирск, E-mail: natanovna38@mail.ru
ДЕФИНИЦИИ КУЛЬТУРЫ В СИСТЕМЕ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
Классификация дефиниций культуры имеет методологическое значение для изучения культуры, позволяя выделить основные направления философско-культурологической мысли, определить то из них, которое рассматривает исследуемое явление как системную целостность.
Ключевые слова: культура, целостность, ценности, нормы, идеалы, творчество, деятельность, знак и смысл культуры.
Каждая эпоха выдвигает в качестве главной проблемы познания ту или иную сферу бытия. В последнем столетии наука поставила в эпицентр своих исследований культуру как интегративное начало, способное выявить, организовать направить общество на достижение конструктивного способа существования.
Сложность и многообразие исследуемого явления породили множество различных попыток выяснения его границ и качественной определенности. Однако сейчас еще вряд ли можно говорить о сложившихся культурологических школах. Многочисленность различных парадигм не демонстрирует полноты и достаточности в изучении культуры. Даже среди тех теорий, которые содержат близкие или похожие взгляды, заметны разночтения в осмыслении феномена культуры.
Так, Н.Г. Багдасарьян выделяет культурно-историческую школу (В. Дильтей, Ф. Гребнер, представители французской «школы Анналов»); социологическую - (П. Сорокин, Т. Парсонс, М. Вебер); а также структурально-символический подход к рассмотрению культуры (Ф. де Соссюр, Э. Кассирер, К. Леви-Стросс, Р. Барт, Ж. Лакан, Ю. М. Лотман), который «имеет большой спектр ветвлений и множество последователей в разных аспектах его разработки» [1, с. 45].
Л.Л. Штуден называет «органическую» или эволюционистскую школу (Э. Тайлор, Дж. Фрэзер, Г. Спенсер и др.), функционалистскую - (Б. Малиновский, Т. Парсонс), социологическую -(О. Конт, Э. Дюркгейм, П. Сорокин, М. Вебер), цивилизационную цивилизационную - (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби), психоаналитическую - (З. Фрейд, К. Юнг, Э. Фромм) [2].
Современное осмысление культуры как особой формы бытия позволяет выделить наличие надприродной школы (Э.Б. Тайлор, М. Хераскович, В. Оствальд и др.), аксиологической, (В. Томас, А. Швейцер, М. Хайдеггер, С. Франк, П.А. Флоренский и др.) нормативной (К. Юнг, Г. Рохэйм, К. Вислер, Р. Бенедикт и др.), деятельностной (М.С. Каган, Э. Маркарян, В.М. Видгоф, В. Межуев), а также эвристической, семиотической, информационной. Присовокупив к этому взгляды на культуру как на феномен, процесс, образ жизни, текст и т.д., мы прихо-
дим к выводу, что в системе культурологии пока отсутствуют сложившиеся «ансамбли». Однако и эта точка зрения будет не вполне соответствовать реальности, поскольку практически все авторы стремятся «схватить», описать и охарактеризовать сверхсложную неравновесную открытую систему, обладающую не только бесконечным количеством разного рода, значимостей, различными формами, отношениями и элементами, но и испытывает на себе воздействие столь же сложных систем, какими являются природа, социум и человек. Разница подходов и взглядов обусловлена тем, что каждый из авторов выделяет в этом многообразии одну какую-либо основу, которая принята им в качестве системообразующей.
Можно считать, что начало было положено С. Пуффендор-фом, отделившим понятие cultura от всякого рода дополнений типа agri cultura, juris cultura и т.д. Однако для создания теории он не имел никаких оснований. В XVII и XVIII веках более актуальным представлялось осмысление методов познания мира, и только затем - роли и места человека в мире и обществе и атрибутивной стороны взаимодействий между ними. Проблемы культуры представлялись одним из атрибутов человека. Исследования, посвященные культурным феноменам, касались по преимуществу искусства (И. Винкельман) или зависимости нравов какого-либо народа от условий внешнего характера (Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, К. Гельвеций). Общему оптимизму во взглядах на развитие человечества, основанному на прогрессе наук и воспитумющем воздействии среды, противостоит точка зрения Руссо, посчитавшего культуру репрессивным началом, подавляющим естественные природные качества человека. Лишь И. Гердер увидел культуру как результат всеобщего развития и проследил её путь от природных феноменов к истории и культуре человека. По Гердеру, учение о человеке и есть учение о культуре, антропология в его понимании совпадает с теорией культуры.
Многие теоретики, продолжая традиции просветительства, видели культурную динамику как постоянный прогресс. Особенно явственно это прозвучало в XIX веке, во взглядах Гегеля
и Маркса, а затем, в ХХ веке в трудах марксистских теоретиков (например, у Г.В. Плеханова) и у П.К. Энгельиейера, отождествлявшего прогресс культуры с научно-техническим. Современная наука считает, что в культуре, как и в других сверхсложных системах, не может быть однонаправленного линейного движения, поскольку в различные периоды осуществляются не только прогрессивные тенденции.
М.С. Каган по этому поводу замечал: «При всей значимости ... конкретно-исторического и этнологического подхода, позволяющего увидеть богатство культурных форм, выработанных человечеством, и некоторые закономерности их исторической смены, сама сущность культуры, ее инвариантные черты становились все более эфемерными, неуловимыми, растворяясь в многообразии ее феноменальных форм» [3, с. 12].
Многообразие взглядов только подчеркивает значимость исследуемого явления для судеб человечества, его сложность и неоднозначность. Начиная с Тайлора, количество определений культуры постоянно растет, однако в перечисленных и классифицированных К. Клакхоном и А. Крёбером в 1952 году 180 определениях (поделенных на 6 групп) заметна нарастающая неопределенность в рассмотрении культуры. Похожую классификацию в начале 70-х годов предприняли Д. Меннэрс и А. Каплан, предложив иную рубрикацию дефиниций. Этот труд осуществляет попытку осмысления взаимодействия культурологической мысли с философскими теориями и взглядами, предполагая, что только взаимопроникновение культурологии и других общественных наук может оказаться продуктивным для осмысления феномена культуры. Однако, до сих пор «нет не только единого понимания культуры, но и общего взгляда на пути ее изучения, способные преодолеть этот методологический разнобой.» [3, с. 12, 13].
Нами предпринят принцип классификации культурологических теорий по тому, что именно понимается в качестве культуры, поскольку на этом основании строится и вся дальнейшая логика исследования культуры. Это позволяет выделить основные методологические принципы современных культурологических теорий, а, следовательно - границы интерпретации культуры.
Большинство существующих определений базируется на выделении какого-либо одного элемента культуры, принятого за общее основание. Наиболее типичные дефиниции культуры обнаруживают четыре ведущих принципа, лежащих в основании определений культуры:
- определения культуры как совокупности артефактов;
- определения культуры как процесса человеческой деятельности;
- определения культуры как системы коммуникаций;
- системные определения культуры.
Рассмотрим каждую группу дефиниций.
1. Культура как совокупность артефактов. Этот подход противопоставляет природное и искусственное, что предполагает различия в интерпретации культуры от предельно широкого до предельно узкого. В этом случае можно выделить надпри-родное, аксиологическое и нормативное определения культуры.
Надприродное определение культуры - воспроизводит античное представление о мире, в котором противопоставлены хаос и упорядоченный космос, а также естественное и искусственное.
Первым закрепил такое понимание культуры Э.Б. Тайлор, считавший, что культура - это «комплекс, включающий знания, верования, искусства, законы, мораль, обычаи и некоторые другие способности и привычки, обретенные человеком как членом общества» [4, с. 18]. Традиция Тайлора в различной форме укреплялась в более поздние времена:
- «культура, - сотворенная человеком часть окружающей среды» (М. Хераскович);
- «то, что отличает человека от животного» (В. Оствальд);
- целостность человеческого развития, выводящая его за природные границы (И. Херман).
Однако широта определения несет в себе и значительные противоречия:
1. Возникает вопрос о сущности культуры, о том, вполне ли можно считать её явлением, имеющим сугубо надприродный характер. Например, томские ученые сомневаются в кардинальной противоположности культуры и природы: «Структуры, создаваемые культурой, не могут считаться естественными, так как генетически они не предопределены. Их нельзя считать и искусственными, ибо они не являются запланированными продуктами интеллектуального творчества» [5, с. 6].
2. В культуре могут происходить разнонаправленные процессы: уменьшение количества энтропии и упорядочение системы или обратный процесс. Следовательно, в русле надприродного
определения культуры, оба процесса следует считать культурными, а артефакты, независимо от их значимости для настоящего и будущего, воспринимать как достижения культуры.
3. Культура и её артефакты носят не только позитивный характер. Каждый из них, созданный сознательно или стихийно, может вызвать во внешнем относительно него мире целый ряд флуктуаций, как разрушительного, так и созидательного характера. Следовательно, на «мировой линии» культурных монад любая из них может стать точкой бифуркации, и результаты разрушения или созидания оказываются непредсказуемыми.
4. Человек всегда находился в противостоянии с природой. Его диалог с ней представлял собой поиск оптимума не только в материальной, но и в духовной сфере. Эти результаты имеют настолько различную значимость, что для смягчения противоречий между ними приходится вводить дополнительное деление всей системы культуры на подсистемы, уровни, субкультуры. Вся система культуры предстает в подвижном разделении на высокую, примитивную, архаическую, обыденную, народную, массовую, маргинальную культуру. Выделяется профессиональная культура, культура различных социальных групп и т.д. Это членение демонстрирует существенные пласты культуры, неотъемлемые её элементы, но никогда не может стать исчерпывающим.
Следовательно, надприродное определение культуры представляет богатство и разнообразие её феноменов, и в этом -его неоспоримое достоинство. Но согласно законам логики, определение родового понятия путем сравнения его с видовыми сущностями приводит к необходимости идти путем перечисления этих сущностей. При этом невозможно достигнуть желательной полноты в изучении сложного родового понятия, ибо никакое перечисление не предполагает достаточности оснований. Следовательно, культура предстает набором разного рода артефактов, а принципом взаимодействия между ними становится случайность или стихийность. Отсутствие же системообразующего принципа приводит к эклектичности самого представления о культуре. Поэтому уже здесь возникает вопрос о ценностях, содержащихся во всем массиве созданного людьми.
Аксиологическое определение культуры представляет культуру как совокупность материальных и духовных ценностей:
- «культура - это материальные и социальные ценности любой группы людей (институты, обычаи, установки, поведенческие реакции) независимо от того, идет ли речь о дикарях или цивилизованных людях» [6, с. 8]. Аналогичным образом определяют культуру Г. Францев, Н. Чавчавадзе, В. Добрынина, Б. Суходольский, А. Клосковская и др.
Впервые понятие ценности вошло в научное употребление во второй половине XIX века. Немецкий философ и естествоиспытатель Г. Лотце считал, что ценность - особый мир, отличающийся от реального мира и мира научного знания [7]. Он исключал из системы ценностей природу, истину, мир вещей. Подобный взгляд утверждали в сфере философии, истории и культуры В. Виндельбанд и Г. Риккерт. Виндельбанд систему ценностей относит к сфере индивидуальных значимостей: «Всякий человеческий интерес и всякая оценка, всё, имеющее отношение значение для человека, относится к единичному и однократному» [8, с. 17]. Для Риккерта ценность представляет собой «смысл, лежащий над всяким бытием» [9, с. 46], он дополняет и противостоит бытию. Для большинства немецких теоретиков, чьи взгляды восходят к Канту, характерно представление о ценности как о явлении, образующем совершенно особое царство, по выражению Риккерта, лежащее по ту сторону субъектов и объектов. Появляются психологические (Дж. Дьюи, К.И. Льюис, Р.Б. Пери и др.), персоналистические (М. Шелер, Н. Гартман) взгляды, теория культурно-исторического релятивизма (В. Диль-тей). Теоретиков интересуют ценности, созданные человеческой деятельностью, за скобки аксиологических определений выносится лишь природный мир.
При этом чаще всего в качестве культурной ценности принимается специфическое единство нормы и идеала, при котором идеал нормален, а норма идеальна. Для мира природы норма - естественный способ его существования. Идеал - явление, присущее лишь человеческому обществу и человеческому образу жизни. Норма оказывается в мире и в обществе усредненным условием существования явлений действительности. Познание мира предполагает осмысление той меры вещей, которая оказывается нормой их существования. Нормы же, созданные человеком, - выражение степени этого познания, и они подвержены изменениям по мере развития познания. В творчестве человек сам меняет устаревшие нормы ради создания нового предмета, вещи, идеи и новой нормы. Норма, так или иначе, связана с объективными закономерностями и выражает их.
Другая составляющая ценности - идеал - представляет собой всю степень субъективного начала. Кант рассматривал идеал, как достигнутое в воображении совершенство, свойственное только человеку, совершенство, при котором преодолены всяческие противоречия. Для Канта такое состояние связано с «концом истории», а потому недостижимо. Но уже более поздние философы, например Гегель, связывали идеал не с завершением какой-либо деятельности, а с бесконечным развитием, постоянно преодолевающим свои противоречия и обретающим иные, стоящие на более высокой ступени совершенства.
Только в ценности подвижность и изменчивость идеала образует относительно устойчивое единство с нормой. Взаимосвязь нормы и идеала - залог бессмертия многих созданий человеческих рук, а также человеческого ума и духа. Великий мастер тем и велик, что его произведение само по себе - носитель идеала. Гений мастера - одновременно и норма, и идеал, и в этом заключена его ценность для человечества.
Нормативное определение культуры базируется лишь на одной составляющей системы ценностей - норме. Нормы вырабатываются в процессе всей жизни человечества и связаны практически со всеми её сторонами: обычаями, обрядностью, языком, видами и формами производства, модой, этикетом и т.д. Они ложатся в основание морали, искусства, практической деятельности. Каждому входящему в мир норма «предлагает» способ адаптации в нем, позволяет быть принятым в обществе и добиваться осуществления своих целей. «Культура - это социологическое обозначение для наученного поведения, т.е. поведения, которое не дано человеку от рождения, не предопределено в его зародышевых клетках как у ос или социальных муравьев, а должно усвоиться каждым новым поколением заново путем обучения у взрослых людей» [10, с. 13].
Поскольку нормы обладают относительной самостоятельностью, их воспринимают чаще всего двойственно. С одной стороны, охранительная направленность норм приводит к преувеличению роли нормативов. Американский антрополог и этнограф К. Уислер полагал, что нормы верований и практик охраняют жизнеспособность племени: «.культура племени есть совокупность стандартизированных верований и практик, которым следует племя» [11, с. 15]. Такой взгляд выносит за скобки культуры творческую деятельность, поскольку практически любое творчество по своей сути - разрушение норм. Творчество нормально для человеческого образа жизни, ибо если бы человек не был создателем, то он не выжил бы в суровом мире природы. Нормативное понимание культуры игнорирует «творимость» самой культуры.
Кроме того, понимание культуры как системы норм делает её явлением, обладающим «репрессивным» характером. В качестве репрессивных мер воспринимается воспитание, образование, обычаи, традиции, нормы поведения и др. В этом направлении развивалась мысль Руссо, разделившего мир культуры на «естественные» и искусственные нормы. И если первые не противоречили жизнеобеспечению «естественного» человека, то вторые были ему явно враждебны. Это же отмечали и некоторые психологи: «Под культурой мы будем понимать совокупность всех подстановок или результирующих реакций, короче, все в обществе, что подавляет импульсы или создает возможность их извращенной реализации» [12, с. 216].
Таким образом, понимание культуры как системы нормативов также остается дискуссионным, и в силу этого внутренняя многозначность и противоречивость изучаемого феномена не позволяет выделить искомого системного единства. Нормы очерчивают наиболее точные границы каждого явления и фиксируют их. Это приводит к осмыслению «репрессивности» культурных норм по отношению к свободе индивида. Даже в тех определениях, которые стремятся выявить позитив в культурном нормативе, присутствует осознанная, либо неосознанная тенденция к фиксированности культурного процесса в соответствующих рамках её «заданности». Эта «заданность» выявляет не столько интегративное свойство самой культуры, сколько один из её атрибутов, что делает нормативное определение культуры узким и малофункциональным.
2. Культура как деятельность. Обширную группу определений культуры составляют те, которые берут за основу человеческую деятельность. Действительно, ни одно животное не создает «второй природы», обладающей мерой объективности физического мира. Только человек изменяет и «продолжает» мир «первой» природы, только его действия направлены на овеществление, опредмечивание всех своих «сущностных сил». Следовательно, сущностью человеческого образа жизни является деятельность, связанная с универсальными возможностями человека: практическая, экономическая, художественная, психическая и т.д.
М.С. Каган совершенно справедливо замечал: «Если следовать старинной традиции и искать для человека лаконичнооднословное определение, способное указать на главное его отличие от всех других живых существ, то ... мы предложили бы определение Homo agens, т.е. действующий человек» [13, c. 5].
Чтобы сформулировать деятельностное определение культуры, снова необходимо сопоставить культуру и природу, придётся идти путем перечислений, снова возникнут те же границы возможных интерпретаций, станет заметно, что «если относить к культуре только все внеприродное, то многие феномены культуры окажутся как бы несуществующими» [14, c. 26].
Нет сомнения лишь в одном: культура - результат только человеческой деятельности. Ясно и другое: если человек имеет биологическое начало, т.е. является частью природы, то его мышление, а также мораль, религия, искусство не есть природная составляющая, что позволило Э.С. Маркаряну отметить: «В понятии “культура” абстрагируется именно тот механизм деятельности, который не задается биологической организацией (курсив наш.- А. Б.) и отличает проявления специфически человеческой активности. Вместе с тем общий процесс человеческой деятельности осуществляется благодаря особой комбинации и неразрывному взаимодействию биологических и надбио-логических механизмов при ведущем значении последних» [15, c. 97]. В этом смысле деятельность человека направлена также на самого себя, на «пересоздание» (термин французского теоретика А. де Бенуа) собственной природы. Об этом же говорит и В.М. Межуев: «Культура - это производство самого человека во всем богатстве и многосторонности его общественных связей и отношений...» [16, c. 67]. Он считает что «мир культуры -это мир самого человека», его деятельности, в которой соединились биологическая потребность активности и надбиологичес-кая потребность в созидательных действиях, выступающих не как водораздел человека и природы, а, скорее, как их взаимодействие и взаимообусловленность.
Но и в деятельностной парадигме, прослеживаются разночтения, связанные с тем, что можно относить к деятельности, а что - только к активности человека, где проходит граница между биологическими (природными) особенностями человека, а где -сугубо культурными. Например, Н.Я. Данилевский высказывался о культуре в том смысле, что «разрядов культурной деятельности насчитывается не более и не менее четырех» [17, с. 471-472]. Он ограничивал культурную деятельность сферами религиозной, культурной «в тесном значении этого слова», включающей в себе теоретическое - научное, художественное, техническое отношения к миру.
Однако позже в культурную деятельность начали включать и более общие характеристики. Например, для американского лингвиста Э. Сепира культура - это «социально унаследованный комплекс способов деятельности и убеждений, составляющих ткань нашей жизни» [18, p. 221].
Рассмотрение культуры как «способа человеческой деятельности» (Э. Маркарян), как «технологии деятельности» (З. Файн-бург), как преобразующей природу деятельности (Э. Баллер) вполне оправдано, поскольку человек по природе своей - «животное, способом существования которого является продуктивная деятельность, а не спонтанная жизненная активность» [3, c. 40]. Следовательно, как замечает М.С. Каган, культура произ-водна от деятельности человека. Но это не означает, что рассматривать культуру можно через какой-либо один вид деятельности, имея в качестве интеграла трудовую или духовную деятельность, коммуникацию или общение.
Современные исследователи человеческой деятельности считают, что она представляет собой системное единство пяти видов: преобразовательной, познавательной, ценностно-ориентационной, коммуникативной и художественной. Кроме того, в каждом из видов деятельность разделяется на репродуктивную, продуктивную, а также деструктивную (Э. Фромм). Таким образом, принятие любой человеческой деятельности в качестве культуры приводит к тем же самым выводам, что и тотальное принятие результатов этой деятельности: целостность ускользает от анализа. Представленные основания выступают как необходимые, не достаточные элементы искомой полноты дефиниции.
Наиболее полно разработанной теорией в XIX веке оказалась марксистская трудовая теория культуры.
В трудовой теории Маркса, рассматривается труд и частный случай трудовой деятельности - создание орудий труда, на базе чего, считает Маркс, развивается вторая сигнальная система человека, совершенствуется его сознание. Орудия труда вынуждают человека к дальнейшему совершенствованию, и этот процесс бесконечен. На его основании возникает «вторая при-
рода» - мир вещей, в которых опредмечено знание о мире. Вырабатываются новые цели, вместе с ними возникают идеалы, последовательно сменяющие друг друга, создаются нормы, складываются ценности. Трудовая деятельность лежит в основе разделения труда, появления семьи, государственности, экономической, правовой и политической культуры. Мораль, наука, искусство, религия также прямо связаны с трудовой деятельностью и вытекают из неё.
Однако и эта теория никак не объясняла причин, побудивших человекообразное животное к созданию орудий труда. Американский культуролог Льюис Мэмфорд считает, что был длительный процесс выживания человека до изготовления им орудий труда, «подготовивший» развитие сознания, создавший предпосылки возникновения самой идеи изготовления орудий труда.
Выделяя три вида деятельности: практическую, теоретическую и практически-духовную, Маркс не уделил достаточного внимания творческой деятельности. В этой связи в культурологической науке появляется тенденция связать культуру целиком исключительно с творческой деятельностью. Дефиниции такого рода осмысляют культуру как:
- предметное бытие творчества человека (Г. Давыдова);
- воплощение творческих сил общества и человека в определенных культурных ценностях (Е. Боголюбова).
Подобный взгляд на культуру правомерен, поскольку «история человечества есть постоянное изменение, расширение, обогащение способов и средств деятельности. Отсюда - имманентность культуре такого деятельного качества, как творчество, - силы, постоянно обусловливающей её постоянное обновление и рождающей диалектическое отношение «традиция/инновация” как закон существования культуры» [3, с. 44].
Человеческая деятельность не может не быть творческой. Современная медицинская наука (например, Ротенберг, Аршавский и др.), считает, что инновационность присуща человеческому сознанию по его природным задаткам, являясь условием выживания человека как вида, что приводит к превращению этого задатка в условие существования человека, в постоянную реализацию способности к творчеству в качестве «сущностной силы». Поэтому культура невозможна без творчества, творчество же существует и реализуется только в системе культуры.
Однако выяснение того, что представляет собой творчество, рождает и новую уверенность в необходимости творчества как элемента культуры, и новые сомнения в том, что наличие творческой деятельности - достаточно для выявления системной целостности культуры.
В современной науке творчество определяется как поиск неизвестной задачи. Ж. Адамар в своем труде по психологии творчества в сфере математики говорил, что «творить - это значит не заниматься бесполезными сочетаниями, а исследовать только полезные. Изобретение - это распознание, выбор» [19, с. 32]. Сопоставим этот взгляд на творчество с тем, который высказан М.М. Бахтиным: «Всякое творчество определяется своим предметом и его структурой и поэтому не допускает произвола и, в сущности, ничего не выдумывает, а лишь раскрывает то, что дано в самом предмете» [20, с. 110].
Соотношение этих двух соображений показывает, что и сам творческий процесс зависит от познания мира, от того, какими сторонами, аспектами, формами обладает объект творческой деятельности. Следовательно, процесс творчества, кроме инновационной, включает в себя также репродуктивную деятельность, которая эвристическом определении культуры остается за границами творчества, а значит, и культуры.
Итак, деятельностное определение культуры обладает теми же внутренними противоречиями, что и предыдущая. В контексте деятельностного подхода приходится совершать некую «селекцию» человеческой деятельности: принимать, отвергая или умалчивая то, что плохо сообразуется с основной парадигмой. Так, почти нигде не рассматривается вопрос о деструктивной деятельности человека. Э. Фромм исследует деструктивную деятельность, но не акцентируется на её культурной стороне. Философы и культурологи предпочитают либо вообще не рассматривать эту форму человеческой деятельности, либо говорить о ней лишь как о симптомах кризиса человеческого общества, сознания и культуры.
3. Культура как система коммуникаций. Рассмотрение культуры как системы коммуникаций, как диалога уходит своими корнями в гносеологию XVII века. Т. Гоббс, исследуя пути познания и выделяя сомнение как один из атрибутов познания, рассматривает язык (знак) как источник и знаний, и заблуждений. Поскольку имена, подменяя вещи, могут становиться «пустыми звуками», Гоббс посчитал необходимым создать теорию знака. Осознав, что заблуждения имеют вполне определенную
природу, он пошел дальше Бэкона в понимании природы заблуждений. Поскольку образы вещей возникают в творческом познающем воображении, они несут в себе «потрепанный временем» след прошлого [21, с. 191]. «Фантасмы», продукты прошлых ощущений обозначаются некими именами. «Лишь благодаря именам мы способны к знанию» [21, с. 460]. Гоббс говорит о теоретическом знании, сущность которого состоит в умении оперировать знаками. Он сформулировал мысль о том, что в некотором смысле знаки создали человека, поскольку человеческое общество как продукт общественного договора, по Гоббсу, возникает при посредстве языка, которым может пользоваться лишь человек. У Гоббса впервые встречается понимание того, что знак имеет двойственную структуру - материал знака и его значение, составляющее смысловую сторону знака: «.Слова, при которых мы ничего не воспринимаем, кроме звука, суть то, что мы называем абсурдом, бессмыслицей, нонсенсом» [21, с. 78].
Выделяя разновидности знаков (сигналы, метки, естественные и произвольные знаки, знаки знаков), Гоббс останавливается на пороге понимания не только процесса познания, но и культуры как знаковой системы.
В. Гумбольдт в начале XIX века определил степень значимости языка для человечества в целом: «.Языки - это иероглифы, в которые человек заключает мир и свое воображение. ... Через многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаем в нем, и человеческое бытие становится для нас шире, поскольку языки в отчетливых и действенных чертах дают нам различные способы мышления и восприятия» [22, с. 349].
«Второе рождение» герменевтики, предпринятое Г.Г. Гада-мером, ввело в науку понятие подтекста, а затем и контекста, привело к тому, что произошло новое по форме (но не по смыслу) разграничение природного и культурного начал. Культура, воспринятая, как средство хранения и передачи информации, воспринимается как «мемофонд» (Р. Доукинс), выраженный в текстах в противоположность природному началу, накапливаемому в генофонде. Наиболее широкое звучание это обрело в утверждении Ж. Деррида: «Для меня текст безграничен. Это абсолютная тотальность. Нет ничего вне текста» [23, с. 24].
Если считать текст некоей организацией знаков, «которую можно изучать как самостоятельное явление культуры» [24, с. 35], то осмысление культуры, адаптация в ней, процесс коммуникации связаны с тем, как воспринята, понята и интерпретирована знаковая система.
Из этого следуют два обстоятельства: во-первых, возникает проблема интерпретации, отыскивающая меру неповторимоиндивидуального в установлении связей между означаемым и означающим, а во-вторых, усиливается внимание к источникам возникновения знаков и знаковых систем. Например, П.В Копнин полагал, что связь между знаком и предметом (означаемым) «случайна для предмета и знака, поскольку она не обусловлена их природой; предмет не определяет знака, а знак предмета, но эта связь возникает в обществе» [25, с. 124] и поэтому становится явлением культуры.
Существует и проблема взаимодействия между языками культуры. Каким бы ни был общий текст культуры, он лишь тогда обретает целостность, когда различные языки (художественный, научный, поведенческий и пр.) взаимодополняют друг друга, участвуя в построении общей картины мира. На различия между языками культуры обращали внимание все те, кто фиксировал распад на «две культуры» (Ч. Сноу, Э. Шредингер, И. Пригожин). Э. Шредингер считал, что «все естественные науки связаны с общечеловеческой культурой» и поэтому «теоретическая наука, представители которой внушают друг другу идеи на языке, в лучшем случае понятном лишь малой группе близких попутчиков, - такая наука непременно отторгается от остальной части человеческой культуры.» [26, с. 261]. Наличие в культуре множества языков может быть основанием как для богатства коммуникаций, так и для разобщения её частей, субкультур и уровней.
Это обстоятельство впрямую связывает наличие знаковых систем с их содержательностью, смысловой стороной, что обусловливает информационное понимание культуры, относящее к культуре созданные человеком или принятые в обществе смыслы и коннотации.
Исследуя формы существования культурной информации, А. Моль говорит, что «культура... выступает как необходимый материал мысли, как нечто освоенное и наличное, как содержание. В качестве материала мысли культура - нечто данное, а мысль - то, что из него создают; мышление тем самым есть становление культуры» [27, с. 46]. Здесь культура представле-
на, как «интеллектуальное оснащение», которым располагает каждый отдельный человек, общество или группа.
Культура в каждом обществе существует на трех уровнях. Первый представляет собой опредмеченное знание, созданное предыдущими поколениями. Он является фундаментом, на котором зиждется культура общества, это его богатство и источник дальнейшего развития. Второй уровень - это степень освоения первого живущим поколением. Мера этого освоения -и есть мера культуры современного общества. Чем более полным станет освоение культуры прошлого, тем большими возможностями располагает общество. Третий уровень - творческая деятельность живущего поколения. Эта деятельность зависит от степени освоения прошлого, и если оно было недостаточным, то возможен застой в развитии культуры, последующая стагнация и разрушение культуры, поскольку главная проблема заключается не в сохранности культуры, а в её востребованности. Культурная память не передаётся генетически. Поэтому сохранение культуры связано не только с тем, чтобы эта информация не исчезла, но и с тем, чтобы она была востребована каждым следующим поколением. Утрата культурной информации ведет к деградации общества.
Вследствие этого возникает необходимость представить дефиницию культуры, осмысляющую определяемый феномен как целостное явление.
4. Системные определения культуры. Как справедливо заметил М.С. Каган, «.культура, взятая в целом, является более сложной системой, чем та или иная её подсистема - материальная или духовная, религиозная или эстетическая, ибо по отношению к ним она является как бы системой систем» [3, с. 32-24].
Принятая в этом качестве культура не может быть сведена ни к одной из названных выше характеристик. В любой, сколь угодно тщательно логически простроенной парадигме культура все-таки окажется явлением частичного характера, существующим как видовое, т.е. обладающее неполным объемом сущностей. Поэтому некоторые авторы предлагают определения, делающие попытку охватить предмет в более полном объеме.
Среди попыток такого рода существуют представления о культуре как об особом образе жизни человечества, включающем в себя систему производства, связанные с ним формы и способы деятельности, организацию отношений в обществе, особенности менталитета, уровень знания, мораль, искусство, религию, право и другие. При таком определении снова, как видим, приходится ради полноты идти путем перечисления. В марксистской литературе было принято понимание культуры как исторически определенного уровня развития общества, творческих сил и способностей человека.
Одной из дефиниций такого рода выглядит понимание культуры А.Ф. Лосевым: «Культура есть предельная общность всех основных слоев исторического процесса (экономических, социально-политических, практически-технических, ремесленных, научных, художественных, моральных, философских, национально-народных, бытовых)» [28, с. 218-219]. Важным в этом опре-
делении является выделение важнейшей системообразующей особенности культуры - её внутренней сущности: состояния в качестве предельной общности всех сторон исторического процесса. Однако и здесь не удалось избежать перечисления.
Базируясь на новых теоретических положениях, касающихся фундаментального понятия, характеризующего все стороны действительности - понятия бытия, мы предлагаем рассматривать культуру как состояние человеческого бытия.
Мы присоединяемся к некоторым соображениям дискуссионной по своей сути статьи М.С. Кагана «Диалектика бытия и небытия в жизни человеческого общества» [29]. Во-первых, к пониманию бытия как «некоей метасистемы», своеобразными подсистемами которой являются человек, общество и культура. Во-вторых, к тому, что «каждая из составляющих эту метасистему подсистем имеет собственное содержание, специфическое строение, особые формы функционирования и законы развития (курсив М.С. Кагана), ибо различны модальности бытия человека, культуры и общества»[29, с 54]. Это позволяет выделить особую модальность культуры, не столько противостоящую природе, как считает М.С. Каган, сколько соотносящуюся с природой, с обществом и с человеком. В этом смысле культурное бытие как особая модальность становится не разделяющим, а соединяющим звеном всеобщей мегасистемы бытия. Именно в качестве соединяющего звена культура может обладать охраняющей функцией, относящейся к каждой из равнородственных (общество, человек, культура), а также к естественной (природа) онтологической форме. Природа становится полем развертывания человеческих задатков и возможностей, она одна представляет собой полностью материальное образование, включающее в себя и естественные виртуальные реальности (физический вакуум, гравитационное поле и др.). Человек также несет в себе как природную, материальную компоненту, так и некоторые виртуальные сущности (возможности, задатки, потенции).
Культура как состояние человеческого бытия включает в себя деятельность и все её виды и формы, результаты этой деятельности, разного рода отношения, стихийно складывающиеся на базе природного «вызова», знаки и знаковые системы, как созданные, так и принятые в системе общепсихологических форм данного этноса, интеллект как в его действительности, так и в его возможности. Таким образом, состояние человеческого бытия охватит не только закономерное, но и то случайное, что наполняет пространство бытия общества, человека и культуры. Культура в этой логике предстанет как со-стояние, со-единение самых различных по качеству, ценности, «знаково-сти», дискурсу и пр. множество, объединяющее и организующее начало, придающее качественную определенность всему континууму природного, общественного, человеческого пространства. В этот континуум будут входить как уходящие, так и нарождающиеся ценности, разного рода флуктуации, наличное, «становящееся» и «ставшее». Именно это дает искомую целостность в определении культуры.
Библиографический список
1. Культурология / под ред. Н.Г. Багдасарьян. - М., 2002.
2. Штуден, Л.Л. Кризис сознания как феномен культуры: дис. ... д-ра культурологии. - Новосибирск, 2002.
3. Каган, М.С. Философия культуры. - СПб., 1996.
4. Тайлор, Э.Б. Первобытная культура. - М., 1989.
5. Мелик-Гайказян, И.В. Методология моделирования нелинейной динамики сложных систем / И.В. Мелик-Гайказян, М.В. Мелик-Гайка-зян, В.Ф. Тарасенко. - М., 2001.
6. Thomas, W. Primitive behavior. - New York, 1937.
7. Lotze, H. Mikrokosmos. Ideen zur Naturgeschichte und Geschichte der Menschheit. Versuch einer Anthologie. - Leipzig, 1864. - Bd 3.
8. Windelband, W. Geshichte und Naturwissenschaft. - Strassburg, 1900.
9. Риккерт, Г. Два пути теории познания // Новые идеи философии. - СПб., 1913. - Сб. 7.
10. Benedict, R. Race, science and politics. - New York, 1945.
11. Wissler, C. An introduction to the social antropologie. - New York, 1929.
12. Roheim, G. The riddle of the Sphinx. - London, 1934.
13. Каган, М.С. Человеческая деятельность. - М., 1974.
14. Гуревич, П.С. Философия культуры. - М., 1995.
15. Маркарян, Э. Очерки теории культуры. - Ереван, 1969.
16. Межуев, В.М. Культура и история. - М., 1977.
17. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа. - М., 1991.
18. Sepir E. Language. - New York, 1921.
19. Адамар, Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. - М. - 1979.
20. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1972.
21. Гоббс, Т. Избранные произведения. Соч.: в 2 т. - М., 1964. - Т. 1.
22. Гумбольдт, В. Язык и философия культуры. - М., 1983.
23. Деррида Ж. Мировое древо. Цит. по: Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. - М., 2000.
24. Донских, О.А. Проблема осознания текста в истории европейской культуры // Текст как явление культуры. - Новосибирск, 1989.
25. Копнин. П.В. Гносеологические и логические основы науки. - М., 1974.
26. Шредингер, Э. Избранные труды по квантовой механике. - М., 1976.
27. Моль, А. Социодинамика культуры. - М., 1973.
28. Лосев, А.Ф. Философия культуры // Дерзание духа. - М., 1988.
29. Каган, М.С. Диалектика бытия и небытия в жизни человеческого общества // Личность. Культура. Общество. - 2003. - Т. V. - Вып. 1-2 (15-16).
Bibliography
1. Kuljturologiya / pod red. N.G. Bagdasarjyan. - M., 2002.
2. Shtuden, L.L. Krizis soznaniya kak fenomen kuljturih: dis. ... d-ra kuljturologii. - Novosibirsk, 2002.
3. Kagan, M.S. Filosofiya kuljturih. - SPb., 1996.
4. Tayjlor, Eh.B. Pervobihtnaya kuljtura. - M., 1989.
5. Melik-Gayjkazyan, I.V. Metodologiya modelirovaniya nelineyjnoyj dinamiki slozhnihkh sistem / I.V. Melik-Gayjkazyan, M.V. Melik-Gayjkazyan, V.F. Tarasenko. - M., 2001.
6. Thomas, W. Primitive behavior. - New York, 1937.
7. Lotze, H. Mikrokosmos. Ideen zur Naturgeschichte und Geschichte der Menschheit. Versuch einer Anthologie. - Leipzig, 1864. - Bd 3.
8. Windelband, W. Geshichte und Naturwissenschaft. - Strassburg, 1900.
9. Rikkert, G. Dva puti teorii poznaniya // Novihe idei filosofii. - SPb., 1913. - Sb. 7.
10. Benedict, R. Race, science and politics. - New York, 1945.
11. Wissler, C. An introduction to the social antropologie. - New York, 1929.
12. Roheim, G. The riddle of the Sphinx. - London, 1934.
13. Kagan, M.S. Chelovecheskaya deyateljnostj. - M., 1974.
14. Gurevich, P.S. Filosofiya kuljturih. - M., 1995.
15. Markaryan, Eh. Ocherki teorii kuljturih. - Erevan, 1969.
16. Mezhuev, V.M. Kuljtura i istoriya. - M., 1977.
17. Danilevskiyj, N.Ya. Rossiya i Evropa. - M., 1991.
18. Sepir E. Language. - New York, 1921.
19. Adamar, Zh. Issledovanie psikhologii processa izobreteniya v oblasti matematiki. - M. - 1979.
20. Bakhtin, M.M. Problemih poehtiki Dostoevskogo. - M., 1972.
21. Gobbs, T. Izbrannihe proizvedeniya. Soch.: v 2 t. - M., 1964. - T. 1.
22. Gumboljdt, V. Yazihk i filosofiya kuljturih. - M., 1983.
23. Derrida Zh. Mirovoe drevo. Cit. po: Skoropanova I.S. Russkaya postmodernistskaya literatura. - M., 2000.
24. Donskikh, O.A. Problema osoznaniya teksta v istorii evropeyjskoyj kuljturih // Tekst kak yavlenie kuljturih. - Novosibirsk, 1989.
25. Kopnin. P.V. Gnoseologicheskie i logicheskie osnovih nauki. - M., 1974.
26. Shredinger, Eh. Izbrannihe trudih po kvantovoyj mekhanike. - M., 1976.
27. Molj, A. Sociodinamika kuljturih. - M., 1973.
28. Losev, A.F. Filosofiya kuljturih // Derzanie dukha. - M., 1988.
29. Kagan, M.S. Dialektika bihtiya i nebihtiya v zhizni chelovecheskogo obthestva // Lichnostj. Kuljtura. Obthestvo. - 2003. - T. V. - Vihp. 1-2 (15-16).
Статья поступила в редакцию 04.03.13
УДК 006 Strukova N.A. ON THE IMPLEMENTATION OF QUALITY MANAGEMENT CULTURAL. The paper identified challenges to the implementation of quality management in the cultural sector of the Novosibirsk region, as well as the approaches to improving the quality of services of cultural institutions
Key words: quality management system, service standard, evaluation of the quality of services, the degree of consumer satisfaction, expert evaluation activities of institutions.
Н.А. Струкова, канд. эконом. наук, доц. каф. «Государственное и муниципальное управление»
СИУ-филиал РАНХиГС, г. Новосибирск, E-mail: a-na@ngs.ru
К ВОПРОСУ О ВНЕДРЕНИИ МЕНЕДЖМЕНТА КАЧЕСТВА В СФЕРЕ КУЛЬТУРЫ
В работе выявлены проблемы, затрудняющие внедрение менеджмента качества в сфере культуры Новосибирской области, а также сформулированы подходы к совершенствованию оценки качества услуг учреждений культуры.
Ключевые слова: система менеджмента качества, стандарт качества услуг, оценка качества услуг, степень удовлетворенности потребителей, экспертная оценка деятельности учреждений.
Повышение качества и разнообразия услуг в сфере культуры в настоящее время является одним из приоритетов государственной политики РФ в данной сфере. Эта цель зафиксирована как в Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020, так и в государственной программе Российской Федерации «Развитие культуры и туризма» на 2013 - 2020 годы [1; 2]. Более того, повышение качества услуг является приоритетной целью и проводимой в настоящее время административной реформы.
Под качеством услуги в сфере культуры понимается совокупность характеристик услуги, определяемые свойствами, способствующими удовлетворению культурно-досуговых и образовательных потребностей потребителя, формированию базовых компетенций, нравственного здоровья и социальной ответственности человека, при соблюдении нормативных требований к условиям, обеспечивающим предоставление услуги [3].
Одним из необходимых условий повышения качества услуг в сфере культуры является внедрение системы менеджмента
качества как на уровне органов власти субъектов РФ и муниципальных образований, так и на уровне отдельных учреждений культуры. Однако, на сегодняшний день в отечественной культуре внедрение в практику стандартов системы менеджмента качества имеет место лишь в немногих учреждениях. Это объясняется тем, что деятельность учреждений культуры и продукты духовного производства весьма проблематично «поддаются» стандартизации и формализованной оценке.
Министерством культуры Новосибирской области с 2010 года началось внедрение системы менеджмента качества в сфере культуры. Так, в настоящее время утверждены такие документы системы менеджмента качества как:
- Концепция управления качеством в сфере культуры Новосибирской области (утверждена приказом министерства культуры Новосибирской области от 29.11.2010 № 261);
- Положение о региональной системе оценки качества в сфере культуры Новосибирской области (утверждено приказом министерства культуры Новосибирской области от 27.12.2012 № 823);
