CC BY
71
А.К. АБРАМЯН
КУЛЬТУРА КАК ЕДИНОЕ МЕЖНАЦИОНАЛЬНОЕ ГУМАНИТАРНОЕ ПРОСТРАНСТВО
В статье рассматриваются дефиниции поня- циональных отношений, раскрывается диалек-тия «культура», функции культуры, всеобщность тическая природа культуры. культуры, роль культуры в формировании межна-
Кулътура, функции культуры, всеобщность культуры.
В человеческой практике и науке термин «культура» интерпретируется очень многозначно. Множество определений свидетельствует, прежде всего, о многообразии самого феномена культуры. Мы привыкли говорить о духовной, материальной культуре и прекрасно понимаем, что в одном случае речь идет о музыке, театре, религии, а в другом - о земледелии и скотоводстве, компьютерном обеспечении производства и т.п. [1].
Принято считать, что первое описательное определение культуры дал Э.Б. Тайлор: она «слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества».
В Большой Советской Энциклопедии понятие «культура» определяется следующим образом: «Культура (от лат. cultura - возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание) - исторически определенный уровень развития общества и человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях. Понятие культура употребляется для характеристики материального и духовного уровня развития определенных историчес -ких эпох, общественно-экономических формаций, конкретных обществ, народностей и наций (напр., античная К., социалистическая К., К.майя), а также специфических сфер деятельности или жизни (К. труда, художественная К., К. быта). В более узком смысле термин «культура» относится только к сфере духовной жизни люде й» [2].
«Приведенное выше энциклопедическое определение достаточно емкое. Оно указывает на данностную и процессуальные стороны культуры, а также определяет пласты: 1) духовный, 2) информационный, 3) общественно-экономический, 4) технологический. Формами освоения культуры выступают наука и практика, философия, религия, искусство и так далее» [3].
Очевидно то, что в сфере наших интересов более значима культура духовная, хоть и базирующаяся на экономических предпосылках.
В понятие духовной культуры, бесспорно, можно включить такие компоненты, как религия, философия, литература и искусство, нравственность, мораль, этика и эстетика в отношениях к окружающей действительности и в межличностных отношениях.
Каждый аспект и уровень духовной культуры имеет свои эталоны, нормы, ценностные ориентации, и каждое культурное сообщество отрабатывает свои способы передачи, хранения и приумножения культуры.
Уже только один перевод слова выявляет дополнительные важные характеристики культуры: наличие или отсутствие в ней приоритета духовности; что и как почитается - человек или абстрактная идея; степень благоустройства окружающего мира, формы усовершенствования, направлены ли они к благоденствию; какими способами осуществляется ее личностное освоение и т.п. Для нас важно и то, что уже в самом слове исходно заложены педагогические предпосылки: культуру необходимо воссоздавать, развивать, сохранять и приумножать ее духовные ценности. Следовательно, есть потребность в наставниках, воспитателях, учителях как носителях и проводниках культуры [3].
Количество определений культуры, тем не менее, непрестанно множится. Еще недавно их было около 250, а сейчас приблизительно 1000. Наиболее плодотворным представляется отношение к культурным пластам как к текстам, и потому любые противоречия
- политические, религиозные, социально-бытовые -следует понимать как неумение и нежелание «читать» чужие тексты.
Один из достаточно ранних подходов к культуре в этом ключе обнаруживается у Э. Маркаряна, раскрывшего диалектическую природу культуры в этом разрезе, которая как бы слагается из двух противоположных тенденций - процессов преодоления существующих стандартов и процессов стереотипизации, стандартизации. Благодаря последним и происходит приобщение общества к достигну тым результатам [4]. Ученый осмысляет феномен культуры системно, многоуровнево.
Стандарты проявляются и преодолеваются, прежде всего, на уровне традиций, религий, бытовых, классовых, социальных отношений. Достаточно четко эта мысль выражена у В. Библера: «Область культуры -это область постоянной борьбы, социальных, классовых, исторических столкновений и конфликтов. Разные социальные и исторические группы, борясь за информацию, стремятся ее монополизировать» [3]. Эю мы наблюдаем и в политике, и в религии. В. Библер определяет культуру как общение при помощи текстов. Абсолютным проявлением культуры во времени и пространстве, ее функциональностью определяет он диалог. Культура - это также «...форма само детерминации индивида в горизонте личности, форма детерминации нашей жизни, сознания, мышления, то есть культура - это форма свободного решения и перерешения своей судьбы в сознании ее исторической и всеобщей ответственности» [5]. Очевидно, что диалоги эти становятся невозможными без навыков вхождения в культурные тексты.
Достаточно парадоксальна интерпретация культуры М.Бахтиным. Он мыслит ее в интеграции и противодействии положительных и отрицательных проявлений. « Включение в понятие культуры ее «зазеркалья» - цивилизованной безнравственности - делает идею борьбы текстов особенно острой. На этом фоне диалог выступает как мощное орудие не только само-, но и социодетерминации. Уделяя большое внимание подтексту, внетекстовому контексту, интонацион-ности, он, так или иначе, подчеркивает важность и подвижность интерпретации текстов. Не менее значима его мысль о персонификации культуры. Личностные смыслы выступают неотделимыми от внутренней сути их носителя» [6].
Чрезвычайно важна мысль В.Библера о культуре в целом и искусстве, прежде всего, как «вторичной реальности» - «школе» познания действительности в ее идеалах, моделях, гиперболах, парадоксальности... [7].
Известно несколько попыток создания и структурной модели культуры. В. Библер представляет ее в виде пирамиды, гранями которой являются все облас-ти и отрасли культуры, которые сходятся в каждом нашем точечном культурном акте [7]. Как мы это понимаем, такой он мыслит интеграцию познания, переведенную в личностные смыслы. Таким образом, по В. Библеру, культура - это рефлексия и процесс осмысленного и активного познания различных сис-тем знаков, различных культурно-смысловых пластов. Достаточно определенно эта мысль проводится также М. Каганом [8].
Очевидно, что необходимый обществу уровень развития его индивидуумов может быть обеспечен правильно организованным образованием и воспитанием. Культура не рождается сама собой, это как бы удвоенная, обогащающая природу и человека действительность. Таким образом, культура, или «вторая природа» («искусственная природа»), предстает как целостное единство способов и продуктов человеческой деятельности, в которых реализуется его активность и которая служит его самосовершенствованию, удовлетворению и возвышению потребностей, гармонизации отношений между человеком и обществом, человеком и природой, обществом и природой [7].
В определение М. Кагана введены чрезвычайно важные, с нашей точки зрения, понятия : вторичности культуры, активности членов культурного сообщества, динамики культурного развития и гармонич-
ности действий человека в отношении к природе и друг к другу.
Многие годы знаковый подход к культуре подвергался таким же гонениям, как, к примеру, генетика или педология. Сложным было отношение к структурной лингвистике, ее alma mater тартуской школе и ее лидеру Ю. Лотману. Для Ю. Лотмана и его единомышленников культура прошлого, настоящего и устремленного в будущее - прежде всего, знаковая система, определенным образом организованная и требующая опыта, стандартов для ее расшифровки. «Именно момент организации, проявляющийся как некоторая сумма правил, ограничений, наложенных на систему, выступает в качестве определяющего признака культуры» [8]. Очевидно, что этот тезис может быть подтвержден многочисленными примера-
ми - от условностей религий до условностей театра и музыки [3]. Факт знаковости нами не всегда осознается, так как элементы культуры могут передаваться от старшего поколения к младшему непроизвольно, в общении, в игре, в наблюдениях. Вербальный язык и самоценностей, и является важнейшим вспомогательным кодом. Вся культура человечества строится как знаковая и языковая. Знак выполняет в культуре функцию посредника. Определенное содержание культуры передается только через знаковую систему. В такой плоскости культуру можно рассматривать как своеобразный коммуникативный код. Речь несет основную нагрузку в трансляции социального опыта» [9].
Итак, культура - знаковая система. «Важный аспект культуры составляют механизмы регулирования человеческой активности, включающие нормы, инварианты действия и общения...» [10]. Усваивая опыт предшествующих поколений, индивид овладевает совокупное -тью значений, становящихся фактом индивидуального сознания, значение не теряет объективного содержания, однако наделяется личностным смыслом. «Смысл выступает как основное личностное значение» [10].
Один из важных процессов ориентации в сфере культуры - это понимание или уяснение смысла собственно тех или иных знаков культуры, особенно «закрытых», как, например, в религии, поэзии, музыке, причем в двойном качестве - общественном и личном.
«Понимание - это процесс порождения и усвоения смыслов в ходе исторически обусловленной практики. Смыслы порождаются самим пониманием. Человек наделяет смыслом и предметы, либо, повторяя имеющиеся в культуре образцы - это выступает как способ «подключения» индивида к культуре, либо создавая новые ранее не бывшие смыслы - вклад индивида в культуру, увеличение им «смыслового фонда». В первом случае индивид понимает «как все», как близкая ему социальная группа, во втором случае - понимание уникально, не совпадает, а иногда даже противоположно обычному стандартному пониманию. Но и в первом, и во втором случае понимание - творчество и требует определенной духовной автономности субъекта...» [9]. В контексте этого суждения усвоение новых интеркультурных смыслов выступает как ис-тинное понимание и расширение смыслового фонда, в том числе и иннационального.
Понимание как интерпретация смыслов может быть различным у различных индивидуумов в рамках одного пласта духовной культуры, к примеру, в религии, философии и искусстве. В то же время один и тот же человек способен неоднозначно понимать и интерпретировать культурные знаки с позиции различных отраслей знания. Так, он может принимать искусство, но не принимать религию иного народа или государства, и это важно учитывать в поли-национальном воспитании.
Одним из современных интерпретаторов Ю. Лотмана выступают В. Пивень и его соавторы, определяющие также основные функции культуры, к которым относят преобразовательную, коммуникативную, познавательную, ценностно-ориентационную, герменевтическую и функцию исторической преемственности; последняя играет огромную роль во
взаимопонимании. Очевидно, что все они в той или иной мере связаны с семиотической или языковой функцией, показателем которой в общественном смысле будет понимание.
Культурологическая функциональная система всегда подвижна в своих центрообразующих и периферических элементах, субординация ее непрерывно меняется во времени и пространстве. Так, особенно подвержены трансформации ценностно-ориентационная, преобразовательная функции. Коммуникативная, исторической преемственности подвержены разрывам в синхронических связях и диахронической цепи. Познавательная субъективно многозначна и облечена как центростремительной, так и центробежной тенденциями. В социальном плане познанию научной истины в определенной степени противостоит признание арпсп, что особенно подчеркивается во всех религиях. Признание, «принятие на веру» - определенный фактор «спасения» для индивидуумов, находящихся на уровне развития, недостаточном для вхождения в общий контекст той или иной ступени цивилизации.
Многие тысячелетия религия была единственной доступной народу формой систематизации и развития нравственных, юридических, политических и в значительной степени эстетических, философских, а также некоторых научных идей и представлений [11]. Параллельно, переплетаясь в системе культуры, функционировало искусство.
Именно религия, и прежде всего христианская, привнесла в искусство одну из важнейших духовных ценностей - сострадание. Заповеди религиозной нрав -ственности множились талантами выдающихся архитекторов, художников, музыкантов. Сегодня церковь, в свою очередь, использует произведения художественной культуры, к примеру, музыку великих мастеров. «В программах благотворительных концертов протестантских церквей звучит музыка В. Моцарта, И. Баха, А Вивальди, Л. Керубини, Ф. Шуберта, Г. Г евделя, Л. Бетховена, Д. Бортнянского, П. Чайковского, П. Чес-нокова, А Гречанинова, А Архангельского, М. Иппо-лигова- Иванова...» [11]. Религия смыкается с искус -ством в плане побуждения человека к размышлениям над собственной жизнью, смыслом труда, общего блага, справедливости, любви, мира, человеческого достоинства .
И религия, и искусство предлагают эталоны человеческого бытия и отношений. При этом искусство через художественные образы мощнее показывает гуманные цели и идеалы, ибо они более земные и потому ближе к человеку. И религия, и искусство возвышаются над обыденностью сознания. Материал здесь эстетичен, потому воспринимается острее. «Через форму художественного произведения, понимаемую как составляющую содержания, как оформленное содержание [...] можно воздействовать на различные уровни сознания личности, на личность в целом» [12]. Под влиянием искусства обыденность сознания транс -формируется, эстетизируется.
Искусство, еще более, чем религия является сферой личностных смыслов. «Самостоятельный переход личности к постижению уровня всеобщности через особенное в произведении искусства есть в какой-то
степени собственное открытие этой всеобщности, и глубина освоения всеобщего. Личностный путь пос-тижения этого уровня определяет глубину постижения всеобщности мировоззренческого знания, заложенного в произведении искусства, соответствующее переведение этих знаний на уровень мировоззренческих убеждений личности. В этом смысле художественное произведение можно назвать наиболее мощным фактором формирования мировоззрения из всех видов духовного воздействия на личность» [12].
Как и религия, искусство обращается к глубинным пластам человеческой психики, вызывая сильный эмоциональный отклик. В то же время в искусстве, благодаря его меньшей идеализации, заложено больше возможностей для того, чтобы человек переносил его опыт на себя. Искусство не отрывает человека от современного ему общества, не противопоставляет человека Богу.
«Искусство играет решающую роль в переводе эстетических идеалов в духовное достояние каждого человека, то есть в переводе передовых идей и идеалов в духовную культуру человека, закрепляя их в устойчивых представлениях, нормах и привычках конкретного взаимодействия с миром. Это и есть процесс превращения эстетического в нравственное, когда постигнутая человеком красота мира не только обогащает его духовно, но и направляет его на пос -тупки, действия на достижение гармонии, совершенства и красоты» [12].
Очевидно, что здесь затронут феномен интеграции, поэтому позволим себе конкретно обратиться к искусству в разрезе нашей проблемы, акцентируя внимание на некой его всеобщности.
Наиболее близкими человеку любой национальности являются произведения пантеистического характера, будь то тексты русских или иных авторов.
Отечественная музыка с конца XVIII в. в той или иной степени была связана с восточной и кавказской тематикой. Восток воспринимался как некое единое, альтернативное начало, без различий, будь то наша Средняя Азия, Крым, Закавказье, страны арабского мира [13]. Этот «условный» Восток присутствует у М. Глинки в действиях оперы «Руслан и Люд-
мила» (хор персидских дев, ария Ратмира, марш Черномора). Здесь впервые появляются оригинальная ритмика, подчеркивание увеличенных интервалов, прежде всего увеличенной секунды, кружевное плетение мелодии (получившее название ориентального), использование необычных тембров, например, английского рожка. М. Глинка вообще тяготел в своем творчестве к диалогу музыкальных культур. Очень яркий пример - сопоставление русской и польской музыки мы находим в его же опере «Иван Сусанин». С М. Глинки начинается важная эстетическая и этическая традиция - уважительного, художественно богатого показа самой культуры и людей другой культуры, а также их отношений. В уже упомянутой опере «Иван Сусанин», когда идет негативная характеристика польских захватчиков, темы трансформируются, деформируются. Тем самым проводится эстетически значимая мысль о том, что уродливые представители того или иного народа не имеют отношения к народу в целом.
Условный Восток мы находим в творчестве
А. Бородина. И у него Восток характеризует наиболее красивая музыка. Эго половецкие песни и танцы, хоры, трепетный образ Кончаковны, благородный музыкальный образ хана Кончака. Более того, прекрасные образы врагов противопоставлены разгульному и безнравственному образу князя В. Галицкого. Очевидно, что вся сюжетная, фабульная канва оперы «Князь Игорь» должна приводить к нравственным выводам, и осуществлялось это методом диалога культур.
Значительный вклад вносит в эту тему Н. Римский-Корсаков. Достаточно вспомнить его песню Индийского гостя из оперы «Садко» или арию Шамаханской царицы из оперы «Золотой петушок». И в том, и в другом случаях мы имеем прекрасные образы, несмотря на то, что Шамаханская царица весьма и весьма коварна (но и царь Дадон отнюдь не эталон нравственности, что доказывается арией, основанной на теме Чижика-пыжика). Здесь мы сталкиваемся с теми же средствами выразительности, раскованное -тью мелодической линии, ориентальным кружевом фактуры, необычной ладовостью, как и в других образах Востока.
Очень силен восточный элемент в музыке С. Рахманинова, тем более что он имел татарские корни. Восток присутствует в его инструментальной музыке
- в финале Второго фортепианного концерта, главной партии Первого концерта), в музыке вокальной («Не пой, красавица...», «Вокализ» и др.). Несмотря на происхождение композитора, его Восток и Кавказ тоже условны, что нетрудно доказать. Возьмем, к примеру, романс «Не пой, красавица...». Речь идет о Грузии, но мелодия скорее близка к армянским песнопениям.
Интерес к культуре других стран и народов вообще характерен для Европы конца XIX и начала XX в. В ряде случаев причиной тому национальное происхождение того или иного композитора. Иногда здесь присутствует некая вторичность. Венгерский композитор Ф. Лист обращается не к исконной венгерской музыке, открытой Б. Бартоком, а к фольклорному пласту «вербу нкош» (песни венгерских и румынских цыган). Ф. Шопен так аккулыурирует польскую музыку, что там присутствуют и австрийские, и восточно-славянские черты. Французы Ж. Бизе, М. Равель вносят в свою музыку испанские мотивы. Чех А Дворжак обращается к музыке американских индейцев в своей симфонии «Из Нового света». Ещё позже Д. Гершвин поэтизирует музыку американских негров и т.д. И ни в одном из художественных примеров мы не находим негативного отношения к культуре других стран и народов.
Та же ситуация и у художников. Достаточно сопоставить русские и тибетские картины Н. Рериха, его офорты.
Традиция диалогизации не исчезает и в искусстве XX в. Вспомним, например, творчество Р. Глиэра («Красный мак», «Гюльсара», «Шахсенем») и К. Пендерецкого («Плач по жертвам Хиросимы»), Д. Мийо («Скарамуш») и А Шнитке. Однако здесь уже присутствуют иные оценочные категории, прежде всего, социального порядка. Потому интерпретация этих материалов должна педагогизироваться особенно. Не
все равно, как, к примеру, «подать» детям Пятую симфонию Д. Шостаковича. Здесь необходимы и личностные смыслы, и тщательный подбор слов, и достаточно подробное раскрытие проблемы в контексте социально-политической ситуации времени ее написания (середина 1930-х гг.).
Однако это уже вопрос диалога культур как педагогического метода. И здесь на первом месте должна быть не адаптированная культура, а подлинники.
Таким образом, подводя итог вышесказанному, можно сделать следующие выводы.
Межнациональные отношения на заре третьего тысячелетия имеют сложную, множественную реальность, которую можно отобразить схемой, имеющей отрицательную динамику.
Эта реальность объективна и не может быть в (отрицатель ных стадиях) разрешена диктатом, дипломатией, общественными институтами, публицистическими выступлениями, философскими сентенциями, хоть все эти явления, по сути своей, положительны и выполняют в межнациональных отношениях определенную роль. Не может их решить ни глобальный атеизм, ни единая «общечеловеческая религия», ни насильное обращение всех народов к одной религии. В то же время у человечества на уровне современной цивилизации и перед лицом природных катак-лизмов нет другого выхода, кроме гуманитарного объединения перед лицом последних.
Единственным действенным выходом из национальных конфликтов в современных условиях является создание единого гуманитарного пространства. Необходимо формирование такого уровня социальнообщественного сознания, таких личностных смыслов, которые способны постепенно нивелировать не только явный, но и подсознательный экстремизм, религиозный фанатизм, уничтожить все краеугольные камни шовинизма. Очевидно, что динамика должна стать позитивной, цель - направляться в противоположную сторону (см. схему). При построении определенной модели позитивной динамизации следует учитывать реальные диспозиции цепи, то есть в каких конкретно отношениях находятся представители отдельных народов, к примеру: единение - конфронтация или индифферентность - экстремизм и т.п. Здесь первое социальное состояние будет относительно позитивным, а второе - негативным. Отсюда может быть определено количество шагов в необходимом направлении, установлен алгоритм преобразований и определено условное время их осуществления, то есть создана виртуальная социодинамическая модель. Действенными здесь могут оказаться последовательно или одновременно: 1) упорядоченное правом сосуществование, 2) экономические и экологические связи, 3) военное и административное регулирование,
коллегиальность, 4) деловое партнерство, 5) лояльность как стиль жизни и неотъемлемая основа сглаживания противоречий, 6) двуязычие как способ всех взаимоотношений и связей.
Важно также определить, что будет являться конструктивным элементом динамичной модели - религиозное единение, религиозный консенсус, общие экологические, экономические интересы, историчес-кие связи в прошлом, политическая ассоциативность. Объединение перед лицом общего врага, как показывает современная история, также является мощным объединяющим фактором. В то же время это фактор ограниченного во времени действия. Более мощный фактор - религия, но не в своей системной сущности, а спроецированная в бытовую сферу - общие праздники, ритуалы и т.п. Здесь мы вплотную подходим к феномену культурного контекста. Если он в своих основах един, возможна и реальна динамика межнациональных отношений. Веротерпимость, политический консенсус, обмен историческими, нравственными ценностями в этом поступательном движении теоретически могут привести к такому состоянию человеческого сознания, как готовность к подвигу и жертве не только во имя своего, но и чужого народа, что имело место в период Великой Отечественной войны.
Действенным движителем позитивных тенденций в их динамике может стать искусство - удвоенная реальность - модель человеческих отношений, если последнее в его развивающе-воспитывающих образ -цах станет информационным содержанием СМИ, разнообразных социокультурных программ и т.п. Искус -ство в эстетически привлекательной форме (в противовес политическим императивам и религиозным дог -матам) способно дать образцы позитивных межнациональных отношений, стать основой личностно-социальных гуманистических установок новых поколений. Именно потому мы считаем, что высокая нравственность, диалог культур, эстетическое богатство содержатся не в политике, не в философии, не в религии, а именно в искусстве.
ЛИТЕРАТУРА
1. Культурология: учеб.пос. /научн.ред. дф.н. проф.
В.Г. Драч. Ростов н/Д, 1995.
2. Большая Советская Энциклопедия /гл.ред. А.М. Прохоров. 3-є изд. М., 1973. Т. 13.
3. Волчегурская Н. Педагогическая культура учителя музыки: опыт системного исследования: дис. ... канд. пед. наук. Ростов н/Д, 1996.
4. Маркарян Э. Культура как система: общетеоретические и историко-методологические аспекты проблемы //Вопросы философии. 1984. № 1.
5. Библер В. От наукоучения - к логике культуры: два философ. введенияв двадцать первый век. М., 1990.
6. Бахтин М. Проблема поэтики Достоевского. М., 1972.
7. Каган М. Системный подход и гуманитарное знание. Избранные статьи. Л., 1991.
8. Лотман Ю. Статьи по типологии культуры: материалы к курсу теории литературы. Тарту, 1978.
9. Введение в культурологию: конспект лекций /под ред. В.Н. Пивень. Ростов н/Д, 1993.
10. Основы религиоведения /под ред. И.Н. Яблокова. М., 1994.
11. Глагоглев В. Христианские организации и духов -ная жизнь общества: международные аспекты. М., 1991.
12. Роль духовной культуры и искусства в формировании мировоззрения личности: сборник научн. трудов /сост. АС. Мигунов. Серия «Эстетика». №10. М.: Знание, 2002.
13. История русской музыки в нотных образцах /сост. и ред. проф. С.Л. Гинзбург. М., 1968. Т.1.
