Научная статья на тему 'Дебаты по проблеме террора в Государственном Совете Российской империи в период революции 1905–1907 гг. '

Дебаты по проблеме террора в Государственном Совете Российской империи в период революции 1905–1907 гг. Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
316
91
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОВЕТ / ПАРЛАМЕНТ / ВЕРХНЯЯ ПАЛАТА / ПЕРВАЯ СЕССИЯ / ВТОРАЯ СЕССИЯ / ТЕРРОР / ЛИБЕРАЛЫ / КОНСЕРВАТОРЫ / ГРУППА ПРАВЫХ / ГРУППА ЦЕНТРА / АМНИСТИЯ / СМЕРТНАЯ КАЗНЬ / STATE COUNCIL / PARLIAMENT / UPPER HOUSE / FIRST SESSION / SECOND SESSION / TERROR / LIBERAL / CONSERVATIVE / RIGHT-WING GROUP / CENTER GROUP / AMNESTY / DEATH PENALTY

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Портнягина Наталья Александровна

Статья посвящена практически не изученной теме — обсуждению проблемы террора в Государственном совете первого и второго созывов. В статье показано, что дебаты по данному вопросу ускорили формирование внепартийных групп верхней палаты парламента. Выявлена роль группы центра в принятии ответного адреса царю, включившего просьбу об амнистии, в обсуждении законопроекта об отмене смертной казни, предложенного I Государственной думой, проанализирована позиция группы правых по этим вопросам. Автор показывает, что Государственный совет занял более взвешенную позицию в оценке политического террора, чем Государственная дума. Он последовательно осуждал террор, хотя и не дал глубокого анализа причин революционного террора, не предложил программы борьбы с ним. Но вместе с тем верхняя палата во время первой сессии готова была пойти на примирение с общественностью, выступив за амнистию и частичную отмену смертной казни. Однако найденная для примирения почва была утрачена Государственным советом второго созыва, поддержавшего прежде всего правительство. Материал для подобного исследования дают воспоминания, дневники членов Госсовета, стенограммы заседаний верхней палаты, периодическая печать того времени, новые архивные документы.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Debate on the issue of the terrorism in the State Council of the Russian Empire during the revolution of 1905–19071

This work is devoted to an almost unexplored topic, namely the problem of terrorism in the State Council of the first and second convocations. The article shows that the debate on this matter accelerated the formation of nonpartisan groups in the upper house of the parliament. The article reveals the role of the center in the acceptance of the response to the tsar including the amnesty’s request and its role in the discussion of the bill to abolish the death penalty proposed by the First State Duma. This article expresses the rightwing`s position on these issues. The author shows that the State Council took a more deliberate decision in the assessment of political terror than the State Duma. It consistently condemned the terrorism but it didn’t give a deep analysis of the causes of revolutionary terrorism and it didn`t offer the programme to combat it. But, at the same time, during the first session the upper house was ready to bring about a reconciliation with the public advocating for a amnesty and partial abolition of the death penalty. However, the foundation of the reconciliation was lost by the State Council of the second convocation, which primarily supported government. The article is based on the memories and diaries of members of the State Council, verbatim records of the upper house’s meetings, press of that time, and new archival documents.

Текст научной работы на тему «Дебаты по проблеме террора в Государственном Совете Российской империи в период революции 1905–1907 гг. »

УДК 94(47).083

Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 4

Н. А. Портнягина

ДЕБАТЫ ПО ПРОБЛЕМЕ ТЕРРОРА В ГОСУДАРСТВЕННОМ СОВЕТЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПЕРИОД РЕВОЛЮЦИИ 1905-1907 гг.*

В результате революции 1905-1907 гг. у России появились парламент, ограничивающий власть императора, и конституция, каковой можно считать новые Основные законы 1906 г. Но становление конституционной монархии в стране проходило крайне болезненно, так как и общество, и власть полагали, что они могут прибегать к насилию, действовать не считаясь с законом. Первое активно использовало в борьбе с правительством революционный террор, а второе применяло военно-полевые суды. Поэтому обсуждение проблемы террора в парламенте первого и второго созывов стало едва ли не основным вопросом. Оно показало все болезненные точки российского общества: степень его готовности к построению правового государства, к сотрудничеству с правительством, претензии к власти, понимание интересов народа и т. д. Нежелание I и II Государственных дум осудить революционный террор способствовало их роспуску. Настоящая статья — одна из первых попыток проследить отношение к террору в верхней палате парламента Российской империи, все еще находящееся практически вне поля зрения исследователей.

Уже в первую сессию в Государственном совете сложились три основные внепартийные группы, которые согласовывали свою деятельность с родственными думскими фракциями [1, с. 124]. Самой многочисленной стала умеренно-либеральная группа центра, созданная в мае-июне 1906 г. Она состояла из ряда подгрупп и насчитывала в первую сессию 107 человек, а во вторую — 100 [1, с. 131, 304-307]. В правую группу, созданную в мае 1906 г., входило всего 55 человек в первую сессию и 58 во вторую, но зато она была более сплоченной. Своей целью правые видели поддержку правительства [1, с. 146, 304-306]. В левую, или академическую группу, возникшую в апреле-мае 1906 г., входили представители Академии наук и университетов. Она была самой малочисленной (13 человек в первую и вторую сессии) и считала своей задачей поддержку Государственной думы [1, с. 305 — 307]. Левая и либеральная общественность негативно оценивала реформированный Государственный совет, считая его помехой для законодательной деятельности Думы [1, с. 36-37]. Это осложняло работу Совета и взаимоотношения двух палат. Известный социолог М. М. Ковалевский, ставший членом Совета в 1907 г., дал типичную для либеральной среды оценку верхней палаты: «Из всех законодательных палат Европы нет ни одной, которая бы в больше степени заслуживала названия аморальной, в которой бы так часто голосовали против своего убеждения по соображению, как у нас говорят, "государственной пользы и нужд"». Он критиковал ораторское искусство членов Совета, их недоверие к демократам

Портнягина Наталья Александровна — кандидат исторических наук, доцент Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]

* Статья подготовлена при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации в рамках выполнения работ по Соглашению № 14.В37.21.0952 от 07.09.12 по теме: «Российская общественность и власть в начале XX в.: реакция на революционный террор».

© Н. А. Портнягина, 2013

и либералам, ограничение свободы слова [2, с. 391-396]. Поэтому в письме к своему другу А. И. Чупрову знаменитый ученый так определил тактику своего поведения в Государственном совете: «Буду до поры до времени сидеть в Совете и, при случае, который, к сожалению, представляется нечасто, злить бюрократическую сволочь откровенной беседой» [2, с. 530].

Такое восприятие Совета либеральной общественностью не вполне соответствует действительной роли верхней палаты парламента в структуре законодательной власти. Совет работал довольно эффективно [3, с. 160], хотя, возможно, и не проявлял собственной законодательной инициативы, не стремился воздействовать на правительственную политику [1, с. 251]. Тот же М. М. Ковалевский отмечал, что в Совете много знающих людей, что «бюрократические элементы в нашем Совете» по уму, талантливости, знанию и практическому опыту выигрывают от сравнения с общественностью, а «власть председателя ни разу не помешала мне развить мою мысль во всей ее полноте» [2, с. 396-400].

Проблема террора была затронута на первой сессии Совета при обсуждении ответного адреса императору и законопроекта Думы об отмене смертной казни. Дебаты по этому вопросу в верхней палате протекали не так бурно, как в нижней, но ораторы были не менее красноречивы. Ведь работа парламента проходила на фоне террора, который буквально захлестнул Россию в период революции 1905-1907 гг. По неполным данным, в 1905 г. было убито и ранено 591 человек, с февраля по май 1906 г. — 1421 человек, в 1907 г. было совершено 3487 терактов [4, с. 129]. Террористы добились того, что страх стал постоянно действующим фактором в жизни российских чиновников, определяя их поведение. Например, пензенский губернатор С. А. Хвостов из-за постоянных угроз в свой адрес вынужден был просить, чтобы его перевели из Пензы в Санкт-Петербург [5, с. 9-10]. По мнению В. И. Гурко, заигрывание С. Ю. Витте с либералами, публичная критика действий министра внутренних дел П. Н. Дурново, «неуравновешенная растерянность» в 1905-1906 гг. были «желанием обеспечить собственную безопасность от террористических покушений, ибо, увы, физической храбростью Витте не обладал» [6, с. 517]. Многие чиновники уходили в отставку, и наверное, все при новых ответственных назначениях испытывали двойственные чувства, подобно И. Ф. Кошко. Когда последнего назначили вице-губернатором в очень неспокойную Самарскую губернию, им «овладело весьма сложное чувство. Радость и сосущая тревога» [5, с. 37]. Многие чиновники, как, например, градоначальник Петербурга В. Ф. Лауниц, пытались уберечься от терактов с помощью специальных панцирей [7, с. 386, 412].

Общественность была прекрасно осведомлена об этом и реагировала по-разному. Консервативная — возмущалась. Так, С. Ю. Витте, будучи премьером, в декабре 1905 г. получил письмо с критикой действий правительства, в частности и за то, что министры увольняются в трудный для страны момент: «...Самые черные крестьяне говорят, что это за министры, когда было все благополучно, то ни один министр не подавал в отставку. За тем настало смутное время в России, пошли в отставку многие губернаторы, боясь их убьют» [8, л. 153-154]. Консервативные газеты винили судей за то, что те выносят слишком мягкие приговоры террористам из-за боязни терактов в отношении себя. Либеральная общественность высмеивала «глупые» действия власти. Кадет В. А. Оболенский вспоминал, что начальник военного гарнизона Феодосии из-за опасения покушений на свою жизнь издал постановление о том, что всякий житель города при встрече с ним на улице должен поднимать руки вверх [9, с. 317].

С террором приходилось считаться и во время сессий парламента. Например, 26 мая 1907 г. заседание Государственного совета было перенесено на 30 мая вследствие того, что полиция получила сведения о готовящемся теракте [10, с. 406]. 5 мая 1906 г. на четвертом заседании верхней палаты обсуждался вопрос о том, как проводить голосование за адрес императору, в который был включен вопрос об амнистии: открытым или закрытым голосованием. Правый член Государственного совета по выборам В. А. Бутлеров откровенно заявил: «Меньшинство, открыто высказываясь против амнистии, рискует даже своей жизнью и потому закрытая подача голосов в данном случае представляется мне целесообразнее. Я, например, благодаря закрытой баллотировке, высказался против амнистии, а при открытой подаче голосов, может быть, у меня и не хватило бы на это смелости» [11, с. 6]. А. А. Половцев, входящий в группу правых, полагал, что либералы специально предложили в том же заседании Государственного совета голосовать поправку в отношении амнистии, предложенную Ф. Д. Самариным, в форме переклички всех присутствующих, чтобы «запугать баллотирующих» [12, с. 109].

Уже на первом заседании Совета 28 апреля 1906 г. председателю Д. М. Сольскому сообщили, что кадет В. А. Кугушев собирается обсудить вопрос о включении в ответный адрес царю требование о даровании амнистии всем политическим заключенным. Этот вопрос был тесно связан с проблемой революционного террора, так как значительная часть заключенных, сидевших в тюрьмах в 1906 г., была осуждена за террористические акты или экспроприации. Председатель немедленно объявил заседание закрытым и пригласил некоторых членов Совета, вошедших позже в группы правых и центра, на совещание, на котором более всего говорилось об амнистии, причем большинство присутствующих высказалось «за амнистию». С 28 апреля по 4 мая по вопросу об амнистии состоялось шесть частных заседаний членов Совета [12, с. 106-109]. Думается, что именно в это время, когда определялось отношение членов Совета к амнистии, а следовательно, к террору, и стали оформляться группы Совета. 3 мая на втором заседании Госсовета была избрана комиссия во главе с А. С. Ермоловым, организатором группы центра, для составления ответного адреса. Также в комиссии шли основные дебаты по вопросу об амнистии. В результате было составлено 3 адреса, отличавшиеся подходом к этой проблеме. В умеренно-либеральном проекте большинства комиссии осуждались «злодеяния, совершаемые в увлечении политическою борьбою», и излагалась просьба к царю о даровании частичной политической амнистии [11, с. 4]. Консервативный проект Ф. Д. Самарина также осуждал «неслыханные злодеяния, направленные против всех верных присяге должностных лиц» и не затрагивал вопроса амнистии [13, с. 3]. Проект академической группы, составленный профессором Д. И. Багалеем, ратовал за полную политическую амнистию [13, с. 29]. 4 и 5 мая в общем заседании Государственного совета состоялось обсуждение этих проектов и разгорелись споры о терроре.

Председатель комиссии А. С. Ермолов, объясняя позицию большинства комиссии, заявил, что Совет должен просить амнистию не для террористов, а лишь для тех, кто совершил преступления, которые утратили свое значение после Манифеста 17 Октября. Он говорил: «Мы не можем ручаться, что в России водворится порядок, если амнистия будет провозглашена; но с еще меньшей уверенностью мы можем сказать, что водворится порядок и настанет мир, если не будет дарована амнистия и будут применяться дальше те же меры репрессии, которые не всегда справедливы, не всегда

беспристрастны и не всегда покоятся на твердом основании закона» [11, с. 2]. В защиту проекта большинства лучшую речь произнес известный криминалист профессор Н. С. Таганцев. Он доказывал, что просьбу об амнистии можно включить в адрес, не нарушая закон, так как речь идет не о праве помилования, а лишь об инициативе помилования, на что у Госсовета есть полномочия. Эта инициатива, по его мнению, важна с нравственной и политической точки зрения, так как «милость и справедливость» со стороны власти приведет к успокоению страны. Он полагал, что амнистированные не пойдут больше в революцию [13, с. 3-6]. К проекту большинства присоединился и С. Ю. Витте. Правда, он не верил в то, что только с помощью амнистии, без установления порядка и проведения необходимых реформы, можно привести к успокоению страну [13, с. 17-18]. Октябрист Д. Н. Шипов стал единственным из ораторов, попробовавшим определить причины террора. Он увидел их в бюрократическом строе, который «столько лет властвовал над нами» [13, с. 26-27]. Защитники адреса (большинство комиссии) отмечали, что амнистии требует народ, что включение этого вопроса в адрес императору станет проявлением единения Думы и Госсовета и будет способствовать умиротворению страны.

Поборники проекта правых, напротив, полагали, что амнистии требует не народ, а партия кадетов, борющаяся за власть. Террористы, по их мнению, не отличаются от обычных убийц. В защиту своего проекта блестящую речь произнес Ф. Д. Самарин. Он доказывал, что амнистия оправдывает сами деяния, а выпущенные убийцы продолжат свои злодеяния. Возражая левым, потомок знаменитого славянофила подчеркнул, что заключенные террористы боролись вовсе не за ту свободу, которую обрела Россия. По его мнению, адрес, включив в себя просьбу об амнистии, произведет самое неблагоприятное впечатление на население и будет опасен для страны [13, с. 14-17].

Левые члены Совета (Д. И. Багалей, А. А. Шахматов, В. И. Вернадский) высказались за полную амнистию и повторили аргументы, приводимые кадетскими депутатами в Думе. Они говорили о том, что граждане России не могут пользоваться плодами политической свободы, тогда как «идейные борцы за свободу томятся в тюрьмах...», о том, что «градация политических преступлений — искусственная», что без амнистии не произойдет успокоения страны, а работа новых законодательных учреждений будет невозможна [13, с. 9,12, 21].

Из 148 членов Совета 92 проголосовали за проект большинства, 47 — против и 9 членов воздержалось [11, с. 7]. Таким образом, группа центра провела через Госсовет проект адреса императору с требованием политической амнистии [1, с. 135]. В адрес на общем собрании были внесены две поправки. В одной из них более ясно говорилось о том, что амнистия не должна коснуться тех, кто «посягнул. на чужую жизнь и имущество» или вовлек «в эти преступления людей неразвитых и слабых». Согласно другой, предложенной Ф. Д. Самариным, амнистия должна была распространяться и на тех, «кто совершил преступления в борьбе за царя, .или в борьбе против революционного движения» [11, с. 4, 12].

Более бурно проблема террора обсуждалась 27 июня на 9-м заседании верхней палаты, когда из Думы поступил законопроект об отмене смертной казни. Государственный совет еще не успел приступить к его обсуждению, как левая и либеральная печать уже обрушилась на верхнюю палату с критикой. Кадеты писали: «В настоящее время предстоит рассмотрение законопроекта в Государственном Совете. По слухам, большинство нашей "верхней палаты" не склонно относиться одобрительно к мысли

о полной отмене смертной казни. Но в Государственном Совете есть убежденные противники смертной казни и среди них — наш маститый криминалист Н. С. Таганцев, посвятивший столько красноречивых и убедительных страниц вопросу о необходимости покончить с наследием старого варварства. Будем надеяться, что они возвысят свой голос, и что этот голос будет услышан их товарищами» [14, стб. 1092]. Через некоторое время кадетские публицисты сетовали: «.На прошлой неделе впервые заговорила, как выразилось предательски "Новое время", "ослица Валаама". Государственный Совет приступил к обсуждению рассмотренного Думой законопроекта об отмене смертной казни. Как и можно было предвидеть, надежда на то, что вторая палата не будет служить Государственной Думе помехой в стремлении ее к обновлению России, сразу же разбилась» [15, стб. 2267]. Меньшевистский «Голос труда» отмечал: «...Мертвое учреждение всколыхнулось. В переустроенном Совете оказались защитники отмены смертной казни. Против смертной казни высказались преимущественно выборные члены» [16].

На самом деле в Госсовете в дебатах по этому вопросу приняли участие 12 человек, из них 10 — члены по выборам. Полемика развернулась между группой центра и правой группой. От умеренных либералов выступило 6 человек, из них 5 — члены по выборам. Все высказались против смертной казни, но два оратора отметили, что в настоящий момент вряд ли можно пойти на ее полную отмену. Аргументы группы центра сводились к следующему: причины террора — в «строе русской жизни и школы», а выход из него — в реформах, но никак не в репрессиях, которые вряд ли устрашат политических преступников. Напротив, смертные казни, по мнению этой группы, приведут к «учащению политических убийств» [17, с. 11-13]. Одну из самых ярких речей против смертной казни произнес В. И. Тимирязев. Министр торговли и промышленности в кабинете С. Ю. Витте отметил, что усиление террора сверху не ведет к его ослаблению снизу, «но колеблет престиж законной власти и основы нравственности». Он предложил примкнуть к решению Госдумы, быстро без всякой комиссии обсудить вопрос и принять закон об отмене смертной казни, который станет «более сильным осуждением всякого насильственного отнятия жизни у ближнего, всяких политических убийств» [17, с. 19]. Самую аргументированную речь произнес Н. С. Таганцев, который был известен в России как последовательный противник смертной казни. Он доказывал нецелесообразность и даже вред смертной казни для государства, отрицал, что ее отмена приведет к усилению террора: «Государство должно воспитывать в народе уважение к личности, свободе, а этого нет при исполнении смертной казни» [17, с. 13-18].

От правых выступило пять человек, четверо из них — члены по выборам. Все высказались против отмены смертной казни, настаивая на ее применении, исходя из реальных условий страны. Они считали смертную казнь сдерживающим фактором в революции, «оружием» в борьбе с «врагами» и не видели оснований идти на соглашение с Государственной думой, которая не осуждает террор [17, с. 20-24]. Ф. Д. Самарин, один из лучших ораторов правых, отметил сочувствие части общества террору и террористам. Причины террора виделись ему в «нездоровом состоянии общества», в «преступном внушении» извне, а его преодоление — в укреплении власти [17, с. 31-32]. От левых выступил только кадет Г. В. Выковский, который предложил быстро принять законопроект, поскольку вопрос хорошо разработан в науке и не требует дальнейших обсуждений [17, с. 10-11].

Пресса отреагировала прежде всего на речь Н. С. Таганцева. Либералы поддержали его аргументы [18]. Несколько позже, в период второй сессии Совета, «Вестник Европы» напечатал большую статью известного юриста, в которой тот расширил аргументы в пользу отмены смертной казни [19]. Консервативная печать увидела опасность в том, что отмена смертной казни оправдывает террор, возводит террористов «в сан народных героев» [20]. Один из лучших публицистов «Нового времени» М. О. Меньшиков в большой статье назвал речь Н. С. Таганцева «слабой». Опровергая аргументы известного профессора, публицист издевался: «Чуть ли не самым важным доводом его была ссылка на собственный авторитет: Таганцев, видите ли, сорок лет доказывал с кафедры нецелесообразность смертной казни. .Продолжительное время дает ценность вину, но не мысли, выдерживаемой в ученых погребах». По мнению публициста, смертная казнь для террористов остановит их практику. Он не согласился с утверждением Н. С. Таганцева, будто все 430 депутатов Думы «как один человек» высказались сознательно против смертной казни. В любом случае, с точки зрения М. О. Меньшикова, «если единодушие нижней палаты — аргумент для верхней, зачем верхней и собираться?» [21].

Государственный совет отверг предложение части своих членов сразу рассмотреть этот законопроект. 28 июня была создана комиссия из 15 человек, которая и должна была предоставить доклад общему собранию. Сроков для доклада Совет комиссии не поставил, но выразил общее желание, чтобы она разработала его как можно быстрее [22, с. 1-2]. Перед самым роспуском Государственного совета вечером 7 июля состоялось собрание у С. С. Гончарова для выслушивания отчета о заседании комиссии по вопросу об отмене смертной казни. В комиссии лишь проф. В. И. Вернадский выступил за принятие думского законопроекта, С. С. Гончаров, Ф. Д. Самарин, А. А. Нарышкин, Н. Ф. Касаткин-Ростовский высказались против проекта Думы, а семь членов — за применение смертной казни в редких случаях [12, с. 117]. Таким образом, если бы парламент не был распущен, законопроект нижней палаты, скорее всего, был бы принят Госсоветом с поправками. Это было обусловлено тем, что Госсовет считался с I Думой, полагая, что она выражает волю народа [1, с. 106], и, со своей стороны, искренне стремился к взаимодействию с ней и умиротворению страны.

В отличие от Думы Госсовет осудил террор. Это произошло 30 июня на 11-м заседании. 28 июня 1906 г. был убит командующий Черноморским флотом вице-адмирал Г. П. Чухнин. Барон П. Л. Корф, входивший в группу центра, предложил Госсовету «выразить чувство негодования по поводу этого прискорбного события, чтобы Россия знала, как мы отнеслись к нему». Группа центра подготовила текст резолюции, который Совет и принял. В ней говорилось: «Государственный Совет выражает глубокое свое негодование по случаю злодейского убиения главного командира Черноморского флота Вице-Адмирала Чухнина и выражает свое соболезнование Черноморскому флоту и семье погибшего» [23, с. 1].

Заседания второй сессии Госсовета начались также с осуждения террора в связи с убийством 9 декабря 1906 г. члена Госсовета А. П. Игнатьева, но прежних дебатов уже не было. Верхняя палата вернулась к обсуждению проблемы террора лишь один раз, когда решала вопрос о том, что делать с законопроектом об отмене смертной казни, доставшимся в наследство от I Думы. 14 марта на 6-м заседании Госсовета докладчик комиссии по законопроекту «Об отмене смертной казни» С. С. Манухин ознакомил общее собрание верхней палаты с постановлением комиссии не рассматривать

законопроект в связи с роспуском прежней Думы. Против выступили лишь два члена комиссии: Н. С. Таганцев и С. Ф. Платонов. Они предложили Государственному совету завершить работу над законопроектом. Н. С. Авдаков, входивший в группу центра, попытался рассмотреть вопрос по существу, настаивая на том, что он связан и с проблемой террора, и с восстановлением порядка в стране [24, с. 158], но его не поддержало большинство собрания. Госсовет не стал рассматривать законопроект, руководствуясь формальными мотивами, хотя в 1912 г., при схожих обстоятельствах, Совет рассмотрел законопроект III Думы после ее роспуска [1, с. 94]. 2 мая, также по формальным причинам, Госсовет отклонил одобренный II Думой законопроект об отмене военно-полевых судов [24, с. 344-359]. Д. Н. Шипов и еще 10 членов Госсовета уклонились от участия в решении вопроса — принимать или отклонять данный законопроект. Они считали, что военно-полевая юстиция действует часто неправомерно, и полагали, что Совет мог бы создать комиссию, которая нашла бы путь «правильного удовлетворения требований общественного мнения» [24, с. 359]. Позже Д. Н. Шипов напишет, что в обоих случаях формальный подход Госсовета к этим законопроектам Думы связан с тем, что он «не смог настолько игнорировать общественное мнение и общественное настроение, чтобы высказаться открыто против отмены смертной казни и военно-полевых судов, но и не хотел выразить своего положительного отношения к этим вопросам, так как такого рода постановления Государственного совета имели бы значение косвенного осуждения политического террора, применяемого П. А. Столыпиным» [25, с. 502-504].

Таким образом, Государственный совет занял более взвешенную позицию в оценке политического террора, чем Государственная дума. Верхняя палата не смогла, правда, дать глубокий анализ проблемы террора, указать на его причины и наметить программу его преодоления. Но она осудила террор и была готова пойти на примирение с общественностью, выступив за амнистию и частичную отмену смертной казни. Однако найденная для примирения почва была утрачена Государственным советом второго созыва, поддержавшим правительство и не захотевшим уже идти на компромиссы со слишком оппозиционной Думой.

Источники и литература

1. Демин В. А. Верхняя палата Российской империи. 1906-1917. М.: РОССПЭН, 2006. 376 с.

2. Ковалевский М. М. Моя жизнь. Воспоминания. М.: РОССПЭН, 2005. 784 с.

3. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.): в 2 т. 3-е изд., испр., доп. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. 583 с.

4. Леонов М. И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. М.: РОССПЭН, 1997. 512 с.

5. Кошко И. Ф. Воспоминания губернатора. Новгород-Самара-Пенза. Петроград: Типогр. «Содружество», 1916. 259 с.

6. Гурко В. И. Черты и силуэты прошлого: правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника / вступ. статья Н. П. Соколова и А. Д. Степанского, публ. и ком-мент. Н. П. Соколова. М.: Новое литературное обозрение, 2000. 810 с.

7. Богданович А. В. Три последних самодержца. Дневник. М.: Новости, 1990. 608 с.

8. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1276. Канцелярия Совета министров. Оп. 1. Д. 58.

9. Оболенский В. А. Моя жизнь. Мои современники. Париж: Ymca-Press, 1988. 754 с.

10. Витте С. Ю. Воспоминания: в 3 т. Т. 3 (17 октября 1905-1911). Царствование Николая II / коммент. А. В. Игнатьева и А. Г. Голикова. Таллинн; М.: Скиф Алекс, 1994. 608 с.

11. Заседание 4-е // Государственный совет. Стеногр. отчеты. 1906. Сессия первая. Заседания 1-15 (28 апреля — 7 июля). СПб.: Гостипография, 1906. С. 1-29.

12. Половцев А. А. Дневник // Красный архив. 1923. Т. 4. С. 104-117.

13. Заседание 3-е // Государственный совет. Стеногр. отчеты. 1906. Сессия первая. Заседания 1-15 (28 апреля — 7 июля). СПб.: Гостипография, 1906. С. 1-52.

14. Набоков В. Д. Парламентская неделя // Вестник Партии народной свободы. 1906. № 17. Стб. 1089-1095.

15. Набоков В. Д. Минувшая неделя // Право. 1906. № 26. Стб. 2265-2268.

16. Смертная казнь в Государственном Совете // Голос труда. 1906. 28 июня.

17. Заседание 9-е // Государственный совет. Стеногр. отчеты. 1906. Сессия первая. Заседания 1-15 (28 апреля — 7 июля). СПб.: Гостипография, 1906. С. 1-37.

18. Из общественной хроники // Вестник Европы. 1906. № 7. С. 428.

19. Таганцев Н. С. Законопроект о смертной казни в Государственном Совете // Вестник Европы. 1906. № 11. С. 5-34.

20. Н. С. Таганцев и амнистия // Московские ведомости. 1906. 16 мая.

21. Меньшиков М. О. Письма к ближним. Право войны // Новое время. 1906. 8 июля.

22. Заседание 10-е // Государственный совет. Стеногр. отчеты. 1906. Сессия первая. Заседания 1-15 (28 апреля — 7 июля). СПб.: Гостипография, 1906. С. 1-46.

23. Заседание 11-е // Государственный совет. Стеногр. отчеты. 1906. Сессия первая. Заседания 1-15 (28 апреля — 7 июля). СПб.: Гостипография, 1906. С. 1 -32.

24. Государственный совет. Сессия 2. Стенографические отчеты. СПб.: Гостипография, 1907. 630 с.

25. Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М.: РОССПЭН, 2007. 679 с.

Статья поступила в редакцию 22 апреля 2013 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.