CC BY
101
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
УДК 94(47).083:323.283/284
Н. А. Портнягина
Обсуждение проблемы террора в Третьей Государственной думе*
В статье анализируется проблема обсуждения террора в Третьей Государственной думе. Автор показывает, что несмотря на осуждение террора Третьей Думой и принятие ею закона о вспомоществовании жертвам террора, единства в этом вопросе Дума не достигла. Левые фракции по-прежнему считали правительство ответственным за террор в России.
This article analyses the problem of the terror discussion in the third State Duma. The author demostrates that the State Duma didn't achive the unity in the terror question despite the terror's condemnation and the adoptation of the victims of terror's donation law. The left fractions considered the government responsible for the terror in Russia as usual.
Ключевые слова: революционный террор, политические убийства,
смертная казнь, Третья Государственная дума, правые депутаты, кадетская фракция, социал-демократы, трудовики.
Key words: revolutionary terror, assassination, death penalty, the third State Duma, right deputy, cadet fraction, social democrat, labour fraction.
В результате революции 1905-1907 гг. Россия, по крайней мере де-юре, превратилась в конституционную монархию. Она получила парламент, ограничивающий власть императора, и конституцию, каковой можно считать новые Основные законы 1906 г. [9, с. 156]. Но действительное становление правового государства в России проходило крайне болезненно и для общества, и для власти. Этот процесс осложнялся, на наш взгляд, тем, что и власть, и общество считали, что могут прибегать к насилию, действовать, не считаясь с законом, первая - применяя военно-полевые суды, второе - революционный террор.
Первая Государственная дума, левая по своему составу, не смогла встать на путь права и практически одобрила террор, тем
© Портнягина Н. А., 2013
* Статья подготовлена при финансовой поддержке государства в лице Минобрнауки России. Соглашение № 14.B37.21.0952 от 26.10.l2 по теме: «Российская общественность и власть в начале XX в.: реакция на революционный террор».
самым в определенной мере спровоцировав свой роспуск [10]. Во Второй думе, как и в Первой, вопрос о терроре оставался едва ли не центральным, однако Дума вновь не захотела осудить террор [11]. В составе Третьей думы преобладали октябристы и правые. В первую сессию из 487 депутатов Государственной думы 154 принадлежали к партии октябристов, 70 депутатов относились к умеренно-правым, 51 - к правым [4, с. 39-40]. От этой Думы, по словам
В.Н. Коковцова, повеяло «патриотическим чувством», между ней и правительством сразу установились самые тесные отношения [6, с. 254]. А.В. Тыркова вспоминала, что «парламентская работа постоянно вносила трезвость... В Третьей Думе выработались навыки к сотрудничеству» депутатов и правительства в комиссиях [25, с. 342]. Но смогли ли депутаты преодолеть свои разногласия по вопросу о терроре? Ведь террор и после окончания революции продолжал оставаться насущной проблемой российского общества. Полицейская статистика с января 1908 г. по май 1910 г. зафиксировала 19 957 терактов и революционных грабежей, в результате которых погибло 732 чиновника и 3051 частное лицо, многие были ранены [2, с. 32].
Первые два года в работе Третьей думы, по словам А.В. Тырко-вой, «происходили прения не столько между депутатами и министрами, сколько между фракциями. Они нередко принимали бурный характер, попросту говоря, переходили в перебранку» [25, с. 335]. Отношение к террору было одной из тех болезненных проблем, по которой правые и левые депутаты не могли прийти к соглашению. Так, при обсуждении бюджета Главного тюремного управления левые депутаты критиковали тюремное начальство, например, за то, что свидания в тюрьмах проходят между двумя решетками, а правые и центр язвили: «чтобы бомбы не передавали» [18, с. 2346]. Правые считали, что следует усилить охрану, так как террор пришел и в тюрьмы: «арестанты терроризируют тюремную стражу», бегут из тюрем, чтобы продолжать террористическую деятельность [18, с. 2354-2357]. При обсуждении сметы МВД социал-демократы, отказываясь голосовать за предоставление денег структурам МВД, обвинили правительство в терроре против народа [18, с. 2472]. Основной причиной революционного террора левые считали действия правительства, отсутствие демократических свобод в стране. При обсуждении запроса правых Председателю Совета министров о Финляндии, в котором говорилось о подготовке многих терактов на территории этой страны, лидер трудовой группы А.А. Булат заметил, что пока Финляндия была свободной, там не было политических преступлений [19, с. 656]. Оппозиционные фракции настаивали на отмене смертной казни. Правые, в свою очередь, обвиняя в тер-
роре левых, подчеркивали, что в данной ситуации невозможно отказаться от смертной казни: «пусть убийцы покажут пример и перестанут убивать» [18, с. 2505, 2655].
Взаимные обвинения правых и левых депутатов в потворстве террору стали общим местом в работе Думы. Октябрист А. Д. Голицын, обращаясь к П.Н. Милюкову, заметил: «кровь.красного террора ляжет несмываемым пятном на вашу же голову.., вы замарали кровью свои руки в союзе с разбойниками и грабителями». П.Н. Милюков, отвечая на этот выпад, недоумевал: «Когда я услышал эту фразу..., подумал, то речь идет об убийцах Герценштейна и Иолло-са....подробности об этом известны не мне, а другим присутствующим здесь членам Думы» [20, с. 804, 856]. Еще перед выборами в Третью думу В.М. Пуришкевич обвинял кадетов в подталкивании к террору левых, в том, что газета «Речь», оставаясь в стороне, подстрекает фанатиков, «дабы удачно брошенной бомбой лишить тот или другой отдел энергичных вожаков накануне избирательной борьбы» и обеспечить себе победу, специально очерняет правых перед выборами, обвиняя их в соучастии терактам [15, с. 20, 22]. И в Думе, и в прессе редко можно было встретить такую взвешенную и уважительную оценку соперника, которую дал кадетам октябрист
А.В. Еропкин. Он писал, что кадеты в качестве оппозиции в Думе даже полезны, «своими прениями содействуя всестороннему освещению вопросов и законопроектов, представляя интересы известного класса избирателей в стране» [5, с. 84].
Многие законопроекты, предложенные властью, депутаты Думы рассматривали через призму террора. Правые, например, выступили против законопроекта об условном досрочном освобождении лиц, отбывающих уголовное наказание в тюрьмах, предложенного министром юстиции. Они считали, что при таком размахе террора в стране нельзя смягчать наказания, население воспримет это как уступку революционерам [18, с. 213-216]. Напрасно министр юстиции И.Г. Щегловитов, защищая свой законопроект, убеждал депутатов в непричастности последнего к политике [18, с. 199], правые голосовали против. Даже социал-демократы воздержались от голосования по этому вопросу, полагая, что политических преступников нельзя считать преступниками, они - «лучшие граждане, самоотверженные герои и борцы за свободу» [18, с. 298].
Проблема террора обсуждалась в Думе всякий раз, когда поднимался вопрос о провокации, используемой охранными отделениями как метод борьбы с революционерами. Кадеты осуждали провокацию, считая, что этот метод только способствует террору [17, с. 1961-1970]. Правые поддерживали правительство, подчеркивали необходимость провокации в работе охранных отделений [17,
с. 1970-1971]. Октябристы, настаивая на необходимости борьбы с террором, полагали, что правительство должно использовать только законные методы [17, с. 978]. Социал-демократы в запросе министру внутренних дел от 20 января 1909 г. по поводу участия и руководства терактами агента Департамента полиции Е.Ф. Азефа обвинили правительство в «преступной провокационной деятельности» в целях оправдания исключительных положений. Страной, по их мнению, «правит не правительство, а провокация» [21, с. 33, 34, 52].
В Третьей Государственной думе правым и октябристам удалось сделать то, что они не смогли в Первой и Второй1 Думах - осудить террор. Именно с этой целью 177 депутатов Думы 11 декабря 1907 г. внесли заявление «О вспомоществовании из средств государственного казначейства пострадавшим от разбойнических действий революционных партий и лиц». Заявление поступило от умеренно-правых, националистов, октябристов и правых. Его подписали такие видные деятели правых, как гр. В.А. Бобринский 2-й, гр. А.А. Бобринский 1-й, П.Н. Балашев, епископ Евлогий, П.Н. Кру-пенский, кн. А.П. Урусов, А.С. Вязигин, октябристы Я.Г. Гололобов, И.А.Меньшиков, 28 из 49 священников-депутатов Думы. К заявлению прилагались собственно законопроект и объяснительная записка, в которой правые излагали свой взгляд на террор. Истоки террора они относили к 1860-70-м гг., его целью видели устрашение правительства и общества, устранение государственных лиц, способных противостоять революционерам, и свержение государственного строя. Террористы в записке представлялись «врагами Бога, Царя и Отечества». Правые обращали внимание на произошедшее в последнее время превращение революционного террора из индивидуального в массовый. По подсчетам депутатов за предшество-вашие два года от террора пострадало 10 тыс. чел. В записке подчеркивалось, что руководство террором осуществляется из-за границы [12, с. 164-166].
Законопроект состоял из 10 статей. Вознаграждение предполагалось давать всем лицам, состоящим на военной, гражданской или общественной службе, или частным лицам, если им был нанесен ущерб здоровью в результате преступных деяний, совершенных врагами государственного и общественного строя из-за лжеучений или террора. В законопроекте оговаривался размер пособий, категория лиц, которая может их получать. Для этих целей предполагалось выделить 1 млн руб. 9 статья предусматривала выделение министру внутренних дел еще 100 000 руб. на 1908 г. для выдачи пособий частным обществам, оказывающим благотворительную помощь жертвам террора, особенно сиротам. Все эти выплаты пред-
лагалось именовать пособиями и пенсиями Александра II [12, с. 164-166].
Большинство Думы проголосовало за спешность этого предложения. На 27-м заседании Думы 8 февраля 1908 г. состоялось первое обсуждение проекта по вопросу о его желательности. Докладчиком был умеренно-правый В.А. Бобринский. Он подчеркнул, что данный законопроект имеет две составляющие: осуждение террора и помощь его жертвам. С точки зрения правых, осуждение террора создаст необходимое общественное мнение в стране и поможет его остановить. Оратор вспомнил, как правые в Государственной думе в свое время осудили убийство М.Я. Герценштейна, боясь, что оно повлечет за собой «целую серию убийств справа» [17, с. 1804-1810]. А.В. Герасимов, начальник Петербургского охранного отделения, вспоминал позже, что часть общественности России считала осуждение террора Третьей Думой, не пользующейся доверием народа, не имеющим значения: «очевидно, что те, кто так говорил, не знали или не поняли, что тут речь идет также о террористах справа.» [3, с. 307].
Правительство с одобрением встретило законопроект, восприняв его как осуждение революции и средство борьбы с ней, поддержку борцам с революцией, доказательство единодушия правительства и Думы [17, с. 1810-1813]. Правые, принявшие участие в обсуждении, выделили ряд особенностей революционного террора. Во-первых, они подчеркнули, что террор - это не проявление гражданской войны в стране, как считали левые, а внешняя война против России, так как инициаторы террора находятся за границей. Во-вторых, правые винили правительство в слабости принимаемых мер против террора. Они считали, что он угрожает целостности государства. Депутат от Гродненской губернии В. К. Ты-чинин предложил в дополнении к законопроекту создать специальную комиссию в составе 55 членов для выработки системы мер для борьбы с революционным террором. Правые были уверены, что большинство в России и в Думе порицают террор, и лишь меньшинство ищут оправдания террора в действиях правительства, но сомневались, что в этом вопросе в Думе удастся преодолеть партийность [17, с. 1837-1839, 1841, 1844-1845, 1850, 1854, 1855]. Эту проблему правые обсуждали в контексте морали и религии.
Октябристы высказались за законопроект и предложили передать его в комиссию по неприкосновенности личности. А.И. Гучков обратил внимание на изменившееся отношение к террору в обществе: «.если раньше террор был окружен в известных общественных кругах. атмосферой сочувствия,. даже соучастия», сейчас он лишен героизма, не нужен и бесполезен, он выродился в «дикую,
бессмысленную злобу». Законопроект, с точки зрения А.И. Гучкова, должен носить внепартийный характер и способствовать объединению общества, Думы, стать «общественным актом», ведущим к оздоровлению «нравственного сознания» [17, с. 1843-1844]. Любопытно, что А.И. Гучков признавал, что раньше в рядах революции была «известная доля самопожертвования и героизма». Октябристы призвали правительство стоять в борьбе с «крамолой», по возможности, на законной почве [17, с. 1846].
От фракции кадетов выступил А.И. Шингарев. Осудив террор, он ясно дал понять, что кадеты против подобного законопроекта. Депутат отметил его несовершенство и высказался против его передачи в комиссию. Кадеты в очередной раз подчеркнули, что причины террора они видят в действиях власти, в «отсутствии правильного законодательства» в России. Они обвинили октябристов в поддержке усиленной и чрезвычайной охраны [17, с. 1849]. Правда, в формуле перехода к очередным делам кадеты признали вред террора, отвергли его как метод борьбы, признали обязанность государства обеспечить семьи пострадавших лиц, находящихся на службе государства, но, повторив, что причины террора видят в административном произволе, смертных казнях и жестоких репрессиях, а избавление от него только на путях демократии [17, с. 1873].
Социал-демократы и трудовики законопроект отвергли, рассматривая его как поддержку реакционной политики правительства [17, с. 1839-1840]. С их точки зрения, в России есть люди, которые гораздо больше нуждаются в помощи государства, чем полицейские и жандармы [17, с. 1817-1833]. Левые фракции, как и кадеты, ответственность за террор возлагали на власть, которая своими действиями вызывает такие нецелесообразные методы борьбы. Социал-демократ И.П. Покровский доказывал, что современный террор уже не является революционным, он стал обыденным проявлением общественной анархии. Средства борьбы, которые, по мнению левых, могли бы избавить общество от террора - это общественная самодеятельность, всеобщая амнистия, отмена смертной казни. Более того, они сомневались, что осуждение террора поможет его прекратить. [17, с. 1824-1831]. Заканчивая прения по вопросу о желательности законопроекта, Дума приняла формулу перехода к очередным делам, предложенную правыми. Формула осуждала террор, «препятствующий развитию страны», и передавала законопроект в комиссию по неприкосновенности личности [17, с. 1873-1874].
Комиссия по неприкосновенности личности избрала подкомиссию для рассмотрения предложения 177 членов Государственной Думы, которая в первый раз собралась 16 февраля 1908 г. В подко-
миссию вошли в основном октябристы и правые, от кадетов - лишь
B.А. Маклаков, но он присутствовал только на 2-м заседании 8 марта 1908 г., а потом вышел из подкомиссии [16. Л. 2], так как кадеты не хотели участвовать в составлении этого закона. Председателем подкомиссии был избран депутат от национальной фракции
А.А. Мотовилов, докладчиком - октябрист В.В. Тенишев [16. Л. 1]. В работе подкомиссии принимали участие товарищ министра внутренних дел А.А. Макаров, товарищ министра финансов М.В. Чистяков, директор департамента Государственного казначейства
C.Ф. Вебер, член-консультант при Министерстве юстиции А.П. Ви-линбахов и председатель Алексеевского Главного комитета П.П. Семенов Тян-Шанский [16. Л. 2].
8 марта 1908 г. В.В. Тенишев сформулировал основные идеи закона и, в частности, превой статьи, указывающей, какие действия революционных партий и лиц дают пострадавшим право на вознаграждение на основании обсуждаемого законопроекта. Никто из присутствующих на заседании, включая В.В. Маклакова, никаких замечаний не сделал. Позже прения вызвала именно эта первая статья закона. Члены подкомиссии на трех заседаниях (13, 17 и 23 марта) обсуждали проблему, какие лица имеют право на вознаграждение. В конечном итоге они пришли к выводу, что вознаграждение могут получить все, пострадавшие от преступных деяний, совершенных с политической целью [16. Л. 3-6]. Спор вызвал также вопрос о том, какая организация должна назначать и выплачивать пособия. Член Алексеевского Главного комитета сенатор А.Ф. Тре-пов и депутат В.В. Шульгин считали, что следует создать особый комитет из лиц, назначенных высочайшей властью. Товарищ министра внутренних дел полагал, что лучше с этой задачей справится МВД. Депутат В.В. Тенишев настаивал, чтобы эти полномочия получил Алексеевский Главный комитет. Этот вопрос решили в двух заседаниях 23 и 26 марта в пользу МВД [16. Л. 7-8 об.]. Товарищ министра финансов возражал против ассигнования 100 тыс. руб. на выдачу пособий частным обществам, ссылаясь на то, что государство уже ассигнует деньги на выдачу подобных пособий, например, Алексеевскому Главному комитету [16. Л. 12 об.], но члены подкомиссии его не поддержали.
Законопроект, подготовленный в подкомиссии, поступил в комиссию по неприкосновенности личности 21 мая 1908 г. [16. Л. 35]. Комиссия, состоявшая в основном из правых и октябристов, признала его спешным, одобрила предложенную подкомиссией редакцию законопроекта. 7 июня 1908 г. председатель комиссии Я.Г. Гололобов заявил о готовности доклада В.В. Тенишева [16. Л. 71].
9 июня 1908 г. председатель комиссии о неприкосновенности личности внес в Думу разработанный проект закона. В докладе комиссии о неприкосновенности личности по поводу данного законопроекта говорилось, в частности, о том, с какими трудностями комиссия столкнулась при подготовке законопроекта. Так, в текст законопроекта комиссия не включила термин «террористический акт» из-за его «туманности», остановившись на термине «преступное деяние, совершенное с политической целью» [13, с. 861-863]. Пункт 9 комиссия выделила в особый законопроект об ассигновании на 1908 г. 100 тыс. руб. в распоряжение министра внутренних дел для выдачи пособий частным обществам, оказывающим благотворительную помощь жертвам террора и революционного разбоя, особенно сиротам. Комиссия заявила, что по ее данным подобные частные общества существуют в Санкт-Петербурге, Варшаве и Киеве. В Петербурге - это Комитет по призрению детей лиц, погибших при исполнении служебных обязанностей, учрежденный в феврале 1905 г., в котором содержится 57 сирот. Этот приют осматривали члены думы о. Евлогий, о. Митрофан, гр. В.А. Бобринский и др. Они подтвердили, что приют нуждается в помощи государства [13, с. 1499-1501].
Обсуждение законопроекта заняло два заседания Думы: 10 декабря 1908 г. и 22 января 1909 г. 10 декабря 1908 г. докладчик
В.В. Тенишев, сославшись на то, что доклад уже был известен депутатам, сделал несколько замечаний к докладу и предложил перейти к прениям, в которые записалось 80 чел. Открыл прения левый депутат А.А. Булат, он повторил аргументы трудовиков в отношении законопроекта, высказанные ранее, и их отказ голосовать за него [20, с. 2454-2460]. Социал-демократическая фракция Думы поддержала трудовиков, подчеркнув, что сейчас в стране господствует лишь «белый террор» [20, с. 2492-2500].
От кадетской фракции выступил В.А. Маклаков. Он увидел в законопроекте две стороны: демонстративную - осуждение террора, и деловую - помощь жертвам террора. В.А. Маклаков подчеркнул, что депутаты Третьей думы исправили ошибки Первой и Второй Государственных дум и осудили террор в формуле перехода к очередным делам в прошлом году. Это, с его точки зрения, исчерпало первую цель предлагаемого законопроекта. А со второй целью -создание хорошего закона - комиссия не справилась, закон, подготовленный ею, непригоден, так как несправедлив. Оратор подверг критике первую статью законопроекта, звучавшую следующим образом: «Пенсии и пособия по настоящему закону назначаются вслед-
ствие лишения жизни или повреждения здоровья, последовавших от преступных деяний, совершенных с политической целью» [12, с. 875]. Закон, по мнению депутата, должен был исходить из идеи вознаграждения государством тех слуг, которые пострадали на этой службе, а в законе право на вознаграждение дает не служба государству, а мотивы, которыми руководствуется преступник [20, с. 2475-2485]. В.В. Тенишев возразил В.А. Маклакову, указав на то, что данный законопроект дополняет уже существующие законы от 20 мая 1905 и 22 марта 1906 гг., предусматривающие вознаграждение чинам полиции, независимо от того, какие преступления против них совершены [20, с. 2487-2490]. Следует сказать, что если бы
В.А. Маклаков действительно хотел улучшить текст законопроекта, он бы высказал свои соображения на втором заседании подкомиссии, на котором он присутствовал и на котором обсуждалась как раз первая статья, но он не сделал этого, поскольку кадетам важно было не написание хорошего закона, а критика как действий правых, так и правительства. Неслучайно А.А. Мотовилов недоумевал - почему В.А. Маклаков свои возражения против законопроекта озвучил впервые на пленарном заседании Думы, а не в подкомиссии [20, с. 2491].
22 января 1909 г. началось постатейное голосование законопроекта. Кадеты использовали эту возможность, чтобы выступить с резкой критикой правительства, улучшение текста закона их не интересовало. Так? Ф.И. Родичев при обсуждении ст. 3 поддержал тезис В.А. Маклакова, хотя о мотивах преступлений говорилось в ст. 1, против которой Ф.И. Родичев не возражал, на что позже указал Я.Г. Гололобов [21, с. 179]. На самом деле смысл большой речи Ф.И. Родичева сводился к другому - к обличению власти, на которую он возложил всю вину за террор в России. Террор левых, по его мнению, всего лишь «месть за надругательство над человеческим достоинством и нравственностью», а русские администраторы -«отцы убийц» [21, с. 162-170]. Председатель Думы пытался вернуть Ф.И. Родичева к обсуждению статьи законопроекта, однако это ему не удалось. Речь кадетского депутата вызвала шумные протесты правых и ответные замечания левых и кадетов. Председатель октябрист Н.А. Хомяков, по характеристике А.В. Тырковой «умный, спокойный, с большим юмором» [25, с. 335], пытался поддержать порядок, удалив из зала кадета Н.К. Волкова. Е.П. Гегечкори в разгар «перебранки» хотел сделать заявление к порядку дня, председатель предложил отложить его до окончания речи Ф.И. Родичева. Социал-демократы расценили это как насилие и ушли с заседания
[21, с. 172], выразив таким образом свое отношение к законопроекту правых. Ф.И. Родичев, не успев закончить речь против законопроекта до перерыва, после перерыва не стал говорить по ст. 3, обвинил председателя в предвзятости, правых в том, что ему не дают говорить, хотя это уже было не так, порядок был восстановлен, и ушел с трибуны [21, с. 175]. Отрицательное отношение к этому законопроекту кадеты выражали и позже, как и ко всему, что исходило из лагеря правых [24]. Неслучайно П.Н. Милюков в «Воспоминаниях» писал, что «политика большинства Думы была отвратна» [8, с. 40].
Социал-демократическая печать также охарактеризовала обсуждение в Думе законопроекта о терроре, особенно со стороны правых, как «наглые речи черной сотни, танцевавшей дикий танец по поводу временного одоления врага», а принятый в результате закон как закон, занимающий «первое место по цинизму» [1, с. 65, 83]. Левая печать вообще осуждала позицию большинства Третьей думы по вопросам террора, полагая, что она поддерживает реакционную политику правительства, потакает провокациям [23, с. 33-34].
Несмотря на демонстрацию кадетов и левых законопроект был принят Думой в третьем чтении [21, с. 440]. Дума проголосовала и за ассигнование особого кредита в распоряжение Министра внутренних дел для выдачи пособий обществам, оказывающим помощь пострадавшим от преступных деяний, совершенных с политической целью, и их семействам, выделив это положение в отдельный законопроект [21, с. 403].
Кадеты, социал-демократы и трудовики восприняли этот законопроект как свое поражение и в 41 заседании Думы 28 января 1909 г. 103 её члена поставили в повестку дня обсуждение законодательного предложения об отмене смертной казни. Причем кадеты настаивали, чтобы его не сдавали в комиссию, а решили вопрос в пленарном заседании, так как вопрос несложный, поскольку речь идет не о написании закона, а о его принципиальной желательности, комиссия же может затянуть дело [21, с. 436]. Это предложение кадетов также было связано с проблемой террора. Его обсуждение вылилось в короткие, но бурные дебаты с взаимными оскорблениями правых и левых и повтором их аргументов в отношении террора. За передачу в комиссию проголосовало 179 депутатов, против - 133 [21, с. 439].
1 сентября 1911 г. был смертельно ранен П.А. Столыпин. В первом заседании пятой сессии Думы 15 октября 1911 г. председатель Думы сделал сообщение об этом террористическом акте. В том же заседании было внесено три запроса министру внутренних дел
по поводу убийства П.А. Столыпина: от октябристов, от русской национальной фракции и от социал-демократов [22, с. 25-31]. В первом и втором запросе прозвучали обвинения в адрес охранных отделений и конкретных лиц, виновных в гибели П.А. Столыпина, министру задавался вопрос: будут ли проведены реформы в этих отделах МВД. Социал-демократы ставили другой вопрос: намерено ли правительство уничтожить организацию политической охраны, реформировать ту систему управления, которая привела к террору [22, с. 25-31].
В дебатах по поводу этих запросов последний раз в Думе правые и левые бурно обсуждали проблему террора. И на этот раз они не смогли примириться и найти общий язык. Левые и кадеты объясняли террор действиями правительства, а П.А. Столыпин принял смерть, с их точки зрения, «от дел своих» [22, с. 53]. В.М. Пуришке-вич предложил даже отклонить спешность запроса, чтобы только не быть солидарными с левыми, которые являются источником террора [22, с. 33-34]. В период работы Третьей думы В.М. Пуришкевич написал пьесу в стихах «Законодатели», в которой левые и кадеты даже внешне представлены уродцами, «живыми подтверждениями теории Дарвина о происхождении видов», одного из левых депутатов он наградил фамилией Бомботелян [14, с. 9-12]. Именно «Союз русского народа», по мнению автора, спас Россию от террора:
Но он Россию вам сберег!
Он спас ее от смерти и развала
В те дни, когда в Таврическом дворце
Бомбометатели кричали: «мало, мало!»
И крику дикому кругом рукоплескала
Толпа «избранников» с улыбкой на лице! [14, с. 138].
Таким образом, в Третьей думе проблема террора оставалась одной из самых значимых и обсуждаемых. Несмотря на то, что Думе наконец-то удалось осудить террор, единства в этом вопросе правые и левые достичь не смогли. Правые, оставаясь единственной политической силой российского общества, всегда последовательно осуждавшей террор, тем не менее отказывались видеть даже намек на вину власти в причинах террора. Они обсуждали проблемы России в терминах традиционного общества, им трудно было приспособиться к процессам модернизации политического строя страны. Неслучайно правый депутат Н.Е. Марков говорил о переоценке ценностей, происходящей в России, чуждой правым: «.целые катего-
рии лиц, для которых понятие о преступности, о том, что преступно, что нет, понятие о добре и зле уже не то, которое раньше считалось всеми абсолютно верным, теперь мало сказать, что этот человек убийца, а спросят, не убил ли он ради высокой, политической цели? Теперь уже недостаточно сказать, этот человек разбойник, а спросят, может быть это политический экспроприатор?» [18, с. 167]. Либералы и левые в борьбе за политическую власть также отказывались идти на любые компромиссы как с правительством, так и с правыми. С их точки зрения, власть оставалась единственной виновницей террора, а террористы - борцами за свободу. Успех модернизации России возможен был лишь при условии консолидации позиций правящего класса и либеральной интеллигенции [7, с. 19, 20]. В отечественной историографии принято винить традиционалистский авторитарный режим в неспособности овладеть процессом модернизации России. Но на примере дебатов по вопросу о терроре в Третьей думе видно, что либеральная интеллигенция также мало прилагала усилий к поискам путей консолидации с правящим классом.
Список литературы
1. Александров Н.А. Социал-демократическая фракция в Ш-й Государственной Думе. - Б.м., 1910.
2. Гейфман А. Революционный террор в России, 1894-1917. - М., 1997.
3. Герасимов А.В. На лезвии с террористами // «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. - М., 2004. - Т. 2. - С. 139-342.
4. Демин В.А. Государственная Дума России: механизмы функционирования. - М., 1996.
5. Еропкин А.В. Что делала и что сделала Третья Государственная дума. (Ответ кадетам). - СПб., 1912.
6. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1903-1919 гг.: в 2 кн. - М., 1992. - Кн. 1.
7. Медушевский А.Н. Великая реформа и модернизация России // Рос. история. - 2011. - № 1. - С. 3-27.
8. Милюков П.Н. Воспоминания (1859-1917). - М., 1990. Т. 2.
9. Миронов Б.Н. Социальна история России периода империи (XVIII - начало XX в.): в 2 т. - 3-е изд. - СПб., 2003. - Т. 2.
10. Портнягина Н.А. Проблема амнистии, смертной казни и терроризма в
I Государственной думе // Гуманитарно-пенитенциарный вестн.: науч.-
публицист. альманах. Вып. № 4. - Рязань, 2009. - С. 85-89.
11. Портнягина Н.А. Осуждение терроризма во II Государственной думе как проблема построения правового государства // Гражданское общество в России. История и современность: материалы междунар. науч.-практ. конф., 8-9 окт. 2009 г. в ГПА. - СПб., 2009. - С. 123-136.
12. Приложения к стенографическим отчетам Государственной думы. Третий созыв. Сессия 1. 1907-1908. (№1-350). - СПб., 1908. - Т. 1.
13. Приложения к стенографическим отчетам Государственной думы. Третий созыв. Сес. 1. 1907-1908. (№ 351 -638). - СПб., 1908. - Т. 2.
14. Пуришкевич В.М. Законодатели: пьеса в стихах в 2-х картинах. 2-е изд., - СПб., 1909.
15. Пуришкевич В.М. Накануне (Политические партии в России перед третьей думой). - Харьков, 1907.
16. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3504.
17. Стенографические отчеты // Государственная дума. Третий созыв, 1907-1908. Сес. 1. Ч. 1. - СПб., 1908.
18. Стенографические отчеты // Государственная дума. Третий созыв, 1907-1908. Сес. 1. Ч. 2. - СПб., 1908.
19. Стенографические отчеты // Государственная дума. Третий созыв,
1907-1908. Сес. 1. Ч. 3. - СПб., 1908.
20. Стенографические отчеты // Государственная дума. Третий созыв,
1908-1909. Сес. 2. Ч. 1. - СПб., 1908.
21. Стенографические отчеты // Государственная дума. Третий созыв, 1908-1909. Сес. 2. Ч. 2. - СПб., 1909.
22. Стенографические отчеты // Государственная дума. Третий созыв, 1911-1912. Сес. 5. Ч. 1. - СПб., 1911.
23. Третья Государственная дума. - СПб., 1912.
24. Третья Государственная дума. Материалы для оценки ее деятельности. - СПб., 1912.
25. Тыркова-Вильямс А.В. На путях к свободе. - М., 2007.
