CC BY
22
А.Б. ВОЛЫНЧУК ДАЛЬНИЙ ВОСТОК РОССИИ - ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА ТРАНСГРАНИЧНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ*
На современном этапе геополитические интересы России характеризуются кардинальной перегруппировкой сил и влияний и становлением многополярной системы международных отношений во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе. Толчком к началу этих изменений стали окончание «холодной войны» и исчезновение с политической карты мира Советского Союза. Россия - правопреемница СССР оказалась в разряде аутсайдеров. Она осталась «сверхдержавой» только благодаря своему ракетно-ядерному потенциалу. Однако в региональной дипломатии это малозначащий фактор. Россия вследствие катастрофического уменьшения регионального геополитического потенциала добровольно ушла из ряда своих традиционных зон присутствия, и сегодня «Россия пока в большей мере выступает в роли объекта, чем субъекта мировой и региональной политики» [Яковлев А., 1995, с. 56].
Разрушительное воздействие на социально-экономическое состояние российского Дальнего Востока ощущается до сих пор. Если оставить в стороне специфические проблемы сырьевого развития экономики, то наиболее болезненно проявляется демографическая ситуация. В результате высокой миграционной подвижности население Дальнего Востока за период 1991-2007 гг. уменьшилось
* Статья подготовлена в рамках Аналитической ведомственной целевой программы Рособразования «Развитие научного потенциала высшей школы 20092010», проект № 2.1.3/4472.
на 1570,2 тыс. человек, или 19,5%, в том числе 213,7 тыс. человек (13,6%) - естественная убыль и 1356,5 (86,4%) - миграционный отток. На начало 2008 г. на всем Дальнем Востоке проживало 6486,4 тыс. человек. Это меньше, чем было в регионе в 19761977 гг. Согласно оценкам, учитывающим прогноз ООН для всей России, Дальний Восток России в наибольшей степени, чем другие территории страны, пострадает от сокращения числа своих жителей за счет депопуляции и миграционного оттока. Демографическая кривая и сейчас продолжает путь вниз, и численность населения в регионе к 2026 г. может составить всего 5,9 млн. человек [Прогноз численности состава ..., 2008].
Сокращение численности населения вызывает озабоченность не только с точки зрения экономической жизни региона - разрушение сложившегося трудового потенциала и нехватка трудовых ресурсов, - но и с позиций геостратегических и геополитических последствий, так как формирует новые угрозы национальной безопасности России в Северо-Восточной Азии на фоне усиления позиций других государств.
С окончанием глобального противостояния существенно усилились позиции Японии, которая определила свою стратегическую цель - занять в регионе позицию геополитического лидера. Япония наравне с США является существенным фактором международно-политических отношений в Северо-Восточной Азии (СВА). Используя свое экономическое превосходство и экономическую зависимость остальных стран региона, Япония пытается контролировать все политические процессы. Помимо США, ее главным конкурентом является Китай. Он переживает сейчас период стремительного перехода от статуса региональной державы к положению мировой сверхдержавы. Однако на этом пути у КНР немало трудностей внутригосударственного строительства: восстановление полного контроля над Гонконгом, объединение с Тайванем, создание «китайского экономического пространства», охватывающего КНР, Тайвань, Гонконг, Сингапур и Макао [Саначев И.Д., Шинков-ский М.Ю., Бурлаков В.А., Прохоров В.И., 2006].
На сегодняшний день Северо-Восточная Азия является перекрестком, на котором сошлись геополитические интересы наиболее мощных держав современного мира. Традиционная «горячая» или «холодная» война вряд ли опять станет инструментом решения
сверхзадач. Однако существующая конкуренция за лидирующие позиции в регионе формирует настороженность в межгосударственных отношениях и консервирует застарелые территориально-политические споры.
С другой стороны, усиливающиеся процессы глобализации и регионализации активизируют мощные экономические силы, направленные на интеграцию национальных финансовых, сырьевых, трудовых, транспортных потоков в единую трансграничную систему.
Что же в конечном итоге одержит верх? Останется ли столкновение геополитических интересов «камнем преткновения» в отношениях стран СВА или тяга к «экономическому благу» позволит сформулировать общую цель? Скорее всего, ни то, ни другое. На современном этапе развития человечество формирует геоэкономическую версию геополитических интересов, при этом сохраняя их топологическую сущность - приоритет достижения национальных (государственных) целей. Трудно представить, что, реализуя проекты трансграничного сотрудничества, Япония, Республика Корея или Китай пожертвуют своими интересами в пользу России. Скорее они будут стремиться к максимальной степени реализации своих преимуществ. Не всякое сотрудничество является по определению обоюдовыгодным. Возможны побочные эффекты: неравномерное экономическое развитие, усугубление имеющихся структурных изъянов хозяйственной системы, снижение уровня экономической безопасности страны и множество других нерешенных проблем.
Однако от экономической интеграции странам СевероВосточной Азии уйти не удастся. Какое место в этом взаимодействии займет Россия? При первом приближении можно выделить пять главных геополитических векторов России, требующих от страны серьезных усилий:
- Западный (Европейский);
- Кавказский;
- Среднеазиатский;
- Арктический (сравнительно новое направление);
- Дальневосточный.
Несмотря на то что все направления достаточно важны для безопасности страны, эффективность внешней политики и степень реализации геополитических интересов на этих направлениях не одинаковы. На наш взгляд, причины заключаются в следующем.
Во-первых, геополитические интересы разных направлений имеют различные приоритеты в системе национальной стратегии, что определяет характер и уровень усилий для их достижения.
Во-вторых, геополитический потенциал Российской Федерации (как страны, имеющей гигантскую территорию) размещен по территории страны крайне неравномерно. То есть уровень социально-экономического развития отдельных регионов, их демографический и населенческий потенциалы существенно отличаются друг от друга.
В-третьих, на разных направлениях Россия граничит с государствами, имеющими также различные уровни социально-экономического и политического развития.
Можно предположить, что для формирования эффективной геополитической стратегии страны на том или ином направлении необходимо провести комплексную оценку развития конкретной территории, которая всем своим потенциалом является базой для реализации геостратегических интересов страны.
Существующие научные представления о территории, в том числе и о трансграничной, позволяют сформулировать основные положения при рассмотрении ее в качестве самостоятельного объекта экспертных геополитических исследований.
1. Территория оценивается в определенных границах и характеризуется ресурсами пространства и местности, качеством среды проживания вмещенного населения, уровнем освоенности потенциала.
2. Территория является ресурсом исчерпаемым и, кроме того, в современных условиях быстрого увеличения численности населения планеты - ресурсом дефицитным.
3. Территория традиционно выступает в качестве объекта освоения. Субъектом же являются государственные политические институты, осуществляющие деятельность по политическому структурированию и «вживлению» ранее не используемых или же слабо используемых пространств в систему государственного «организма».
4. Сама территория является комплексным (или интеграционным) ресурсом, так как освоению подлежит вся совокупность условий и компонентов природной среды, которые в равной степени влияют на ход освоения, выбор направления и темпов развития геополитического потенциала территории.
5. Характер, направление и интенсивность освоения территории определяются геополитическими интересами государства, достижение которых напрямую связано с эффективным использованием всего комплекса имеющихся в распоряжении государства ресурсов, расположенных в данном регионе мира.
6. Территория не является однозначным пассивом освоенче-ских процессов. Она обладает набором активных характеристик и свойств (таких, как геополитическое положение, статус, уровень развития и др.), которые могут оказывать как сдерживающее, так и усиливающее воздействие на формирование и развитие полифункциональной системы конкретного региона.
7. Результат взаимодействия пассивных и активных «сторон» территории, а также процесса геополитического освоения определяет ее качественное состояние, которое и обусловливает место (статус) данной территории в межрегиональных и / или международных отношениях.
Территория, включенная в процесс государственного строительства, приобретая новые, не свойственные ей в естественном состоянии качества, становится базисом, основанием формирования сложной территориально-политической системы. Сложность системы определяется наличием нескольких взаимосвязанных функциональных уровней, представляющих собой подсистемы различного топологического свойства. Количество таких структурных элементов, как правило, не регламентировано, так как их число напрямую зависит от целей и задач конкретного исследования или от тех теоретико-методологических подходов, которые автор использует в своей работе. Так, в статье «Элементы государства» (1931) Н. Устрялов [Устрялов Н., 2004] предлагает ограничиться тремя подсистемами, складывая их в формулу: территория + население + власть.
Реализация комплексного геополитического подхода при анализе сложных территориально-политических процессов требует проведения своего рода генерализации, которая должна позволить исследователю сосредоточить внимание на относительно крупных (сложносоставных) элементах государства-системы. В связи с этим в качестве объектного пространства экспертизы мы предлагаем вслед за Н. Устряловым использовать трехуровневую проекцию государственной территории. Каждая из выделенных подсистем -
природно-ресурсная, социально-экономическая и политическая, -создавая производные от себя структуры, участвует в формировании характера геополитических процессов в трансграничных регионах (см. рисунок).
геополитические интересы
Рисунок
Таким образом, геополитическая экспертиза предусматривает исследование территории в трех взаимосвязанных направлениях.
Первое направление - анализ геополитического потенциала национальных сегментов трансграничного региона. Под геополитическим потенциалом мы понимаем максимально возможную реализацию комплекса географических факторов данной территории, выражающуюся в степени ее существующего влияния на соседние страны. Ключом к пониманию геополитического потенциала территории являются географические факторы, совокупное проявление которых в конечном итоге и определяет уровень его развития, или, как говорят географы, - степень освоенности.
Второе направление экспертизы - это оценка геополитической освоенности территории (ГОТ), т.е. оценка процесса геополи-
тического освоения, под которым следует понимать комплекс целенаправленных мероприятий, направленных на распространение государственного суверенитета по территории, ранее не включенной в «орбиту» национальных интересов, формирование институтов политического и территориально-административного управления, построение элементов общегосударственной системы безопасности. Иначе говоря, ГОТ - это формирование комплекса условий и мер, необходимых для динамичного развития геополитического потенциала территории.
Третье направление - анализ геополитических интересов государства, которые реализуются в социально-экономических и политических условиях конкретного трансграничного региона. Геополитический интерес представляет собой пространственную схематизацию стратегических целей государства, достижение которых напрямую связано с эффективным использованием всего комплекса имеющихся в распоряжении государства ресурсов, расположенных в данном регионе мира. Поэтому геополитические интересы можно определить как устойчивое стремление государства к сохранению своей территории, расширению своего военного, политического, экономического влияния на территории других стран вплоть до установления над ними полного контроля и включения их в свой состав.
Интеграционным результатом геополитического анализа является определение геополитического статуса конкретного (или всех) сегмента(ов) трансграничного региона. Другими словами, совокупные характеристики геополитического потенциала, освоенности и интересов определяют геополитический статус конкретной территории.
Итак, совокупность параметров и характеристик территории, определяющих ее состояние и положение, которое она занимает в системе международных отношений, - примем это рабочее определение геополитического статуса.
1. Геополитический статус территории изменяется во времени в зависимости от изменения переменных параметров.
2. Геополитический статус территории позволяет сравнить уровень геополитического развития территории не только в историческом аспекте; он позволяет сопоставить (сравнить) отдельные регионы страны или трансграничные территории соседних стран.
3. Анализ динамики геополитического статуса позволяет сделать выводы о наличии цикличности в формировании статуса в конкретной ситуации или на конкретном историческом этапе. Графически такая цикличность представляется в виде синусообразной линии и предполагает пять циклов: возникновение, расширение, зрелость, спад, трансформация (перезагрузка).
4. Метод экспертной оценки дает возможность формализовать значение основных параметров, определяющих геополитический статус территории, и вывести некий коэффициент, характеризующий ее величину.
5. Для введения количественных показателей, оценивающих уровень геополитического потенциала территории, степень освоенности и уровень реализации геополитических интересов, необходимо создание матриц, каждая из которых будет состоять из набора отдельных параметров, определяющих тот или иной фактор.
6. Сумма количественных показателей этих составляющих будет являться числовым выражением геополитического статуса территории.
Данная методика расчета геополитического статуса должна использоваться для сравнения отдельных сегментов трансграничных регионов. Кстати, именно статус определяет стратегию поведения и эффективность трансграничного взаимодействия, в том числе и сотрудничества.
Однако глобальные тенденции, концентрируясь в условиях конкретного региона вне зависимости от страны и места ее расположения, привносят в региональное развитие свою специфику, т.е. делают его глокальным [Шинковский М.Ю., Шведов В.Г., Волын-чук А.Б., 2007]. Трансграничное взаимодействие может принимать различные формы, связанные со ступенями эволюционной зрелости политической организации1. Простейшая форма такого сотрудничества - локальные приграничные контакты. Следующая - взаимодействие между территориальными политическими образованиями, например нациями-государствами и / или административно-территориальными единицами отдельных государств. Последняя, сете-
1 Используемая трактовка зрелости политической организации основана на концепции хронополитики, разработанной М.В. Ильиным. См.: Ильин М.В. Очерки хронополитической типологии. - М., 1995.
вая форма трансграничного сотрудничества формируется только в условиях глобализации и благодаря им. Она предполагает взаимодействие между акторами различных уровней при опоре на узлы ячеистой сети глобальных взаимодействий, минуя территориальные размежевания, что проявляется в образовании регионов особого типа. Топологическим свойством такого региона является его трансграничность. Другими словами, возникающие территориально-политические, социокультурные, экономические и другие пространственные структуры могут пересекаться государственными границами (на практике так чаще всего и происходит), но все-таки при сохранении общей тенденции к «стягиванию» пространства. Целостность и единство подобного рода территориальных образований, т. е. их трансграничность, обеспечивается наличием целого факторного ряда, который способствует взаимосвязанному функционированию региона.
Для организации и проведения геополитической экспертизы территории, включенной в те или иные формы трансграничного взаимодействия, чрезвычайно важным является понятие «трансграничный регион». Обычно под последним подразумевается устойчивое во времени территориальное образование, отличающееся особым типом хозяйственного освоения и совокупностью взаимодействующих между собой природных, социальных и экономических подсистем при обязательном наличии в его структуре государственной границы [Волынчук А.Б., 2009].
Подобные образования, считает Р. Скалапино, являются «естественными экономическими территориями» [8са1арто Я., 1992, р. 19]. В настоящее время процессы, ведущие к их образованию, чаще всего и наиболее адекватно называют процессами глокализации, в результате которых появляются трансграничные регионы. Следует признать, что российский Дальний Восток еще не стал частью такого образования в Северной Пацифике вообще, в СевероВосточной Азии в частности. Другими словами, трансграничное сотрудничество, в которое он стал втягиваться с последнего десятилетия ХХ в., может и должно создать условия для создания российского сегмента трансграничного региона в Северо-Восточной Азии, но процесс этот находится еще в самом начале.
Рассмотрим факторы, которые представляются наиболее важными и требующими тщательной геополитической экспертизы.
Приоритет должен быть отдан физико-географическому фактору, который «предоставляет» естественную основу для формирования трансграничного района. Таковым фактором является какой-либо крупный целостный, хорошо очерченный природный объект (к примеру - бассейн реки, обширное нагорье, приморская область и т.д.). Впоследствии он становится местом проявления различных форм «рассекающей» деятельности людских сообществ.
Все остальные факторы связаны с особенностями деятельности человека, функционирования человеческого общества, одной из важнейших сил организации пространства. Подобного рода деятельность, с одной стороны, служит причиной межгосударственных разделов районообразующих природных объектов, с другой -содержит в себе те силы, которые содействуют сохранению конструктивного единства вмещающей территории. Тем самым они способствуют ее развитию в качестве трансграничного региона.
Первоочередному рассмотрению подлежат:
- фактор природопользования. Его скрепляющая роль состоит в том, что в пределах данной территории изначально складывается определенный, детерминируемый местным сочетанием природных условий и ресурсов комплекс хозяйствования. В дальнейшем он может преемственно видоизменяться, надстраиваться. Но полностью за пределы первичных естественно-разрешающих условий эти трансформации выходят редко. При этом факт разделения такой территории межгосударственным рубежом влияет на разные ее сектора лишь в более или менее заметных деталях. Зато несомненной остается общность проблем освоения, оптимизации использования природных ресурсов, преодоления возникающих в результате антропогенной деятельности экологической напряженности;
- демографический фактор. Он обусловлен тенденцией к выравниванию населенческого потенциала по обе стороны межгосударственного рубежа в пределах единой районообразующей территории. При этом в виду имеется не экзогенная (внерайонного происхождения), а внутритерриториальная трансграничная миграция. Иными словами, население с той или иной скоростью «перетекает» через межгосударственный рубеж из сектора своей избыточности в сектор своей недостаточности. Препятствовать этому процессу могут лишь два обстоятельства. Одно из них объективно и связано с ресурсной скудностью демодефицитного сектора трансграничного
района. Другой скорее субъективен, так как связан с конъюнктурой межгосударственных отношений;
- этнокультурный фактор. Состоит в перманентно протекающем обмене элементами культурных традиций и лингвистическими заимствованиями между разделенными государственной границей этнически разнородными или однородными социумами. Такая взаимоинфильтрация априори протекает интенсивнее на той территории, где соседствующие социумы объединены необходимостью адаптации к условиям окружающей их естественной среды, решением сходных освоенческих и экологических проблем;
- фактор региональной политики. Его суть заключается в существовании по обе стороны границы схожих целей общественного развития. Это, в свою очередь, должно привести к осознанию необходимости формирования совместного механизма по достижению общественно значимых целей, выработке коллективной стратегии развития трансграничного региона, которая способна в значительной степени сглаживать накопившиеся трансграничные различия и проблемы.
Приведенный здесь состав факторного ряда предварителен и не исчерпывает всех сторон геополитического подхода.
Трансграничное региональное сотрудничество является одним из перспективных направлений международной интеграции. Подключение к нему российских регионов стало возможным благодаря применению принципов федерализма, децентрализации власти и приватизации экономики в постсоветской России. Это подключение имело и имеет свою специфику в разных частях страны. Если на северо-западе накоплен некоторый опыт «дозированных» трансграничных контактов, то на востоке он практически отсутствовал, за исключением весьма скромной по объему прибрежной торговли с Японией и ритуальных по своему характеру, детально контролируемых с обеих сторон «мероприятий» с КНДР.
Нынешнее трансграничное взаимодействие дальневосточных субъектов Российской Федерации с регионами-соседями может стать эффективным способом преодоления многих политических завалов и тупиков, оставшихся после «холодной войны», снижения уровня недоверия к нашей стране и недооценки ее роли в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Ценность такого сотрудничества велика еще и потому, что окончание «холодной войны» и заметное потеп-
ление отношений России с ее дальневосточными соседями отнюдь не устранили все противоречия в регионе. Среди последних, в частности, следует упомянуть вопрос о государственной принадлежности Южных Курил, а также проблемы объединения Корейского полуострова и ядерного потенциала КНДР.
Трансграничные связи российского Дальнего Востока охватывают все основные сферы его жизнедеятельности. При этом ключевую роль в региональном сотрудничестве, что, собственно говоря, и создает сущностную основу феномена «локализации», играют торгово-экономические связи, ибо их легче всего наладить между сопредельными и прилегающими к ним внутренними частями различных стран.
Естественным фундаментом трансграничного сотрудничества, требующего объективной оценки, являются исторические традиции, опыт взаимодействия в прошлом. В Северо-Восточной Азии как части Северной Пацифики и Азиатско-Тихоокеанского региона в целом, куда собственно и входит российский Дальний Восток, этот опыт носит своеобразный характер.
Как известно, русские появились в рассматриваемом регионе в XVII в., но политическое и культурное влияние нашей страны оставалось там весьма ограниченным вследствие явной недостаточности ресурсов, направлявшихся на освоение нового края. При этом следует заметить, что Северо-Восточная Азия имеет гораздо меньшую культурную и цивилизационную историю, чем АТР в целом. В течение длительного времени она не выделялась в качестве самостоятельного трансграничного географического образа [Замятин Д.Н., 2004; Шведов В.Г., 2006]. Политически данный регион воспринимался, а отчасти воспринимается и сейчас, как символ большого этнографического и природного разнообразия и богатства.
Завершение строительства Транссибирской магистрали в начале XX в. существенно изменило ситуацию. Получив такую несущую «конструкцию», страна перестала распадаться на европейскую и азиатскую половины, и по мере развития российского Дальнего Востока новообретенное единство усиливалось. При этом в условиях царской империи регион рассматривался как колония, а в советские времена - как резервная промышленная база и одновременно как крепость и плацдарм для продвижения в Азию. Для достижения поставленных целей центральная власть прибегла к за-
тратной мобилизационной модели развития, основанной на использовании несвободного труда многих сотен тысяч людей, требуя полного и слепого подчинения своим директивам. Подобная политика привела к затруднению трансграничных процессов и фактической изоляции региона от своих соседей, обусловив многие особенности его экономики, социальной структуры и менталитета населения. Все это с неизбежностью следует учитывать при экспертных оценках и будущем планировании векторов развития процессов реальной глокализации.
Нелишним выглядит напоминание о реальных результатах, с которыми советский Дальний Восток пришел ко времени распада СССР. На огромной территории нынешнего Дальневосточного федерального округа (он только с севера на юг протянулся на 4500 км и включает в себя одну республику, два края, пять областей и два автономных округа) в 1990 г. было произведено лишь 0,7% того, что произвели страны тихоокеанского бассейна, в 30 раз меньше того, что было произведено в Японии, в 12 раз меньше того, что дала экономика пяти тихоокеанских штатов США. За прошедшие с тех пор годы ситуация еще больше обострилась. В этой связи вряд ли стоит удивляться зарубежным прогнозам, не учитывающим тихоокеанскую составляющую России: при расчетах крупных чисел малыми величинами можно пренебречь. Отечественный Дальний Восток продолжают высокомерно называть «задворками России» на Тихом океане, где русские, как и в XVII в., представлены промысловыми и лесозаготовительными факториями, а также рудниками1.
Описанное положение вещей в значительной степени можно объяснить природными обстоятельствами. Зонально-климатические особенности региона позволяют выделить достаточно однородный комплекс Маньчжурии (Северо-Восточный Китай), Приамурья, Приморья и Кореи. Он отличается как от российских Северо-Восточной Азии и Восточной Сибири, так и от китайской Восточной Азии. Нетрудно заметить, что поселенческая структура этих пространств находится в существенной зависимости от их зонально-климатических особенностей. Все это создает крайне противоречивую ситуацию «несоответствия» административно-политических
1 В этой связи интересная и беспощадная для многих россиян точка зрения представлена в работе: Хилл Ф., Гэдди К. Сибирское бремя. Просчеты советского планирования и будущее России. - М., 2007.
границ геополитическим, наложения друг на друга разных геополитических зон. Подобное положение вещей, с одной стороны, создает потенциал соперничества между государствами региона, но с другой - при определенных условиях способно стать фактором сотрудничества этих же государств, но в формате сотрудничества их приграничных регионов, т.е. базой для формирования глокаль-ных и их реальных политических практик.
Противоречивость геополитических членений Северо-Восточной Азии вкупе с установкой российского Дальнего Востока на приоритетную связь с «коренной» Россией затрудняет процесс самоидентификации его жителей. Социально-экономическое и политическое развитие там всегда проходило, а во многом проходит и сейчас в таких формах, что вело к распаду региона на несколько «территориальных фрагментов» [Каганский В.Л., 1996]. В результате в современных условиях мы не можем говорить о российском Дальнем Востоке как о едином политическом регионе. Наличие формальных структур одноименного федерального округа мало что меняет с сущностной точки зрения.
Структура политической организации на российском Дальнем Востоке, как и во всей Российской Федерации, обусловливается географическими, зональными, климатическими различиями, однако в наибольшей мере является производной от демографических и экономических факторов. Структурообразующим же стержнем здесь выступает ось «центр - регионы», для которой в нашей стране характерна явная асимметрия [Пастухов В.Б., 2003].
Ключевой политической целью становления, развития и совершенствования трансграничной региональной деятельности на российском Дальнем Востоке является создание единого пространства с экономиками сопредельных регионов стран Северо-Восточной Азии. «Встроенность» в подобное пространство способна обеспечить эффективное распределение имеющихся ресурсов и использование их для структурных преобразований в экономике, выхода на траекторию устойчивого хозяйственного роста и повышение уровня жизни населения. Это, безусловно, сделает жизнь в регионе более привлекательной для россиян. Кроме того, данный вектор движения приведет к усилению политической стабильности и геополитической сбалансированности в регионе.
Для реализации такого сценария существуют объективные основания. Развитие трансграничного регионального сотрудничества на Дальнем Востоке как части Северной Пацифики в обозримом будущем будет определяться отдельными прорывами России в двусторонних и многосторонних экономических и политических отношениях. При этом в ходе такого развития придется решать проблемы, выходящие далеко за рамки указанных отношений. Так, в Юго-Восточной Азии интегрирующим фактором уже стали неформальные сети, где ключевую роль играют этнические китайцы, их внутренние иерархированные связи и капиталы. Чем и кем можно было бы заменить этот фактор в Северо-Восточной Азии вообще, на Дальнем Востоке России в частности? Насколько реальна подобная замена? Насколько она возможна и, самое главное, насколько необходима?
Ответы на эти и, возможно, иные подобные вопросы предстоит найти и сформулировать. Что касается российского общественного мнения, то оно ориентировано в целом на Европу. Существование в рамках европейского культурно-политического пространства для него намного ценнее какого-либо аналогичного сообщества в Азии. Иные экономические и культурно-политические ориентации, складывающиеся у россиян, живущих на Дальнем Востоке, в расчет не принимаются. Между тем именно такие ориентации могут способствовать размыванию еще до недавнего времени открыто враждебных границ и устранению разломов между культурами, а тем самым -формированию предпосылок для сотрудничества их носителей.
Россия ни в коем случае не должна изолироваться от евразийского геополитического пространства. Она должна сохранить и упрочить в нем свое политическое, культурное и экономическое присутствие. Вместо обращения «вовнутрь» в целях разрешения сугубо домашних проблем прогрессивной и смотрящей в будущее части российской политической и интеллектуальной элиты следует рассматривать эти проблемы как неразрывно связанные с более широкими вопросами политической, геополитической и экономической организации российского, постсоветского и в целом мирового пространства. «Большинство внутренних проблем России и конфликтов на ее периферии являются геополитическими по своей природе и, следовательно, могут быть решены только на основе
объединяющего геополитического видения и стратегии, а не индивидуально по мере их накопления» [Цыганков А.П., 2003].
Глокализационные процессы уже привели к формированию геополитического региона Северо-Восточная Азия, для которого главным являются нарастающие количественно и качественно проявления трансграничного сотрудничества. Может ли Россия стать его полноправным и эффективным сегментом? Вопрос остается открытым.
Список литературы
Военно-морская мощь как фактор геополитики в Азиатско-Тихоокеанском регионе / Саначёв И.Д., Шинковский М.Ю., Бурлаков В.А., Прохоров В.И. - Владивосток: Изд-во ДВГТУ, 2006. - 236 с. Волынчук А.Б. Российский Дальний Восток в условиях трансграничности // Вестник ВГУЭС. - Владивосток, 2009. - № 1. - С. 42-52. Замятин Д.Н. Азиатско-Тихоокеанский регион и северо-восток России: Проблемы формирования географических образов трансграничных регионов в XXI в. // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. - М., 2004. -№ 1. - С. 136-142.
Каганский В.Л. Регионы в постсоветском пространстве // Российские регионы в новых
экономических условиях. - М.: Ин-т географии РАН, 1996. - С. 30-36. Пастухов В.Б. Российский федерализм: Политическая и правовая практика // Общественные науки и современность. - М., 2003. - № 3. - С. 53-65. Прогноз численности состава населения Приморского края до 2025 г. / Территориальный орган Федеральной службы гос. статистики по Приморскому краю. - М., 2008. - 235 с. (Статистический бюллетень / ФСГС.) Устрялов Н.В. Элементы государства. - М., 2004. - 40 с.
Хилл Ф., Гэдди К. Сибирское бремя. Просчеты советского планирования и будущее России / Пер. с англ. - М.: Науч.-образоват. форум по междунар. отношениям, 2007. - 328 с.
Цыганков А.П. Что для нас Евразия? Пять стратегий российского освоения пространства после распада СССР // Вопр. философии. - М., 2003. - № 10. - С. 3-17. Шведов В.Г. Историческая политическая география: Обзор становления, теоретические основы, практика. - Владивосток: Дальнаука, 2006. - 259 с.
Шинковский М.Ю, Шведов В.Г., Волынчук А.Б. Геополитическое развитие Северной Пацифики: (опыт системного анализа): Монография - Владивосток: Даль-наука, 2007. - 338 с.
Яковлев А. Международно-политическая обстановка в Северо-Восточной Азии и положение России в регионе // Проблемы Дальнего Востока. - М., 1995. -№ 2. - С. 15-37.
Scalapino R.A. The United States and Asia: Future prospects // Foreign affairs. - Washington, 1991/1992. - Wint. - P. 19-40.
