CC BY
112
УДК 321.01 А. Б. Волынчук
ДАЛЬНИЙ ВОСТОК РОССИИ: ВЫЗОВЫ ТРАНСГРАНИЧНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Рассматриваются вопросы развития Дальнего Востока России в условиях трансграничности. Обосновывается необходимость разработки и проведения геополитической экспертизы отдельных сегментов трансграничного региона с целью оптимизации их взаимодействия.
Ключевые слова: Дальний Восток России, трансграничный регион, глокализация, геополитическая экспертиза, геополитический потенциал, геополитическое освоение.
The Far East of Russia: challenges of transboundary interaction. ANDREI B. VOLYNCHUK (Vladivostok State University of Economy and Service, Vladivostok).
The article deals with the issues of the development of the Russian Far East in the context of transboundary conditions. It substantiates the necessity to prepare and carry out an expertise of individual sections of transboundary region in order to optimise their interaction.
Key words: Russian Far East, transboundary region, globalisation, geopolitical expertise of territory, geopolitical potential, geopolitical development of region.
Современный этап развития геополитических интересов России характеризуется кардинальной перегруппировкой сил и влияний, становлением многополярной системы международных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Толчком к началу этих изменений стало окончание «холодной войны» и исчезновение с политической карты мира Советского Союза. Россия как правопреемница СССР, вследствие катастрофического уменьшения регионального геополитического потенциала не в состоянии проводить эффективную внешнюю политику. Она добровольно ушла из ряда своих традиционных зон присутствия, лишившись рычагов влияния на геополитическую ситуацию в регионах. Можно выделить пять главных геополитических векторов движения, требующих от страны серьезных усилий: западный (европейский), кавказский, среднеазиатский, арктический (сравнительно новое направление), дальневосточный.
Несмотря на то что все направления важны для безопасности России, эффективность внешней политики и степень реализации геополитических интересов на этих направлениях неодинаковы по следующим причинам.
1. Геополитические интересы разных направлений имеют различные приоритеты в системе национальной стратегии, что определяет характер и уровень усилий для их достижения.
2. Геополитический потенциал Российской Федерации (как страны, имеющей гигантскую территорию) распределен крайне неравномерно. То есть уровень социально-экономического развития отдельных регионов страны, их демографический и населенческий потенциал существенно различаются [1].
3. На разных направлениях Россия граничит с государствами, имеющими также различные уровни социально-экономического и политического развития.
Второй и третий пункты иллюстрируют так называемую асимметрию геополитического потенциала России, при которой его величина снижается с запада на восток при усилении мощи геополитических соперников.
В результате получается, что успех или неудача внешнеполитических мероприятий зависит в основном от уровня развития, освоенности опорной территории (т.е. той территории, на региональный потенциал которой государство вынуждено опираться с целью достижения своих внешнеполитических интересов). Пока государство существует, оно непременно будет иметь дело с территорией, ее использованием, содержанием, освоением и защитой. Территория изначально рассматривалась обществом в качестве всеобщих предмета труда и средства производства; если она еще не заселена и не используется с какой-либо целью, она, тем не менее, - продукт исторического развития общества [2]. Как объект современного освоения, территория
ВОЛЫНЧУК Андрей Борисович, кандидат географических наук, доцент кафедры мировой экономики (Владивостокский государственный университет экономики и сервиса, Владивосток). E-mail: [email protected] © Волынчук А.Б., 2010.
Статья подготовлена в рамках Аналитической ведомственной целевой программы Рособразования «Развитие научного потенциала высшей школы», проект № 2.1.3/4472.
должна быть комплексно исследована на предмет выявления как ограничений социально-политического развития, так и тех факторов, которые способствуют успешному ее освоению.
Таким образом, можно предположить, что для формирования эффективной геополитической стратегии страны на том или ином направлении необходимо провести комплексную оценку развития территории, которая выступает в качестве «стартовой площадки» реализации геостратегических интересов страны. Другими словами, именно территория, уровень ее освоенности должны выступать в качестве объекта такой оценки. Успех подобного подхода определяется своевременным планированием и управлением политических процессов. В свою очередь планирование и управление возможны только в том случае, когда территория становится объектом экспертизы, т.е. объектом научно-практической деятельности специалистов, учитывающих в своих оценках ее геополитический статус и ресурсные резервы и осуществляющих экспертизу под конкретную задачу - создание оптимальной модели геополитической организации территории.
Для организации и проведения геополитической экспертизы территории, включенной в те или иные формы трансграничного взаимодействия, чрезвычайно важным является понятие «трансграничный регион». Обычно под ним подразумевается устойчивое во времени территориальное образование, отличающееся от других характерным типом хозяйственного освоения и совокупностью взаимодействующих между собой природных, социальных и экономических подсистем, связанных единством, реализующихся в их пределах природных, экономических, социокультурных факторов при обязательном наличии в его структуре государственной границы [3].
В этой связи геополитическая экспертиза территории нами рассматривается как научно-практическая деятельность, в результате которой формируется объективное представление о геополитическом статусе территории и прогнозе его развития. Использование экспертизы направлено на выбор такой стратегии развития территории, при которой обеспечивается максимально возможное освоение геополитического потенциала, что, в конечном итоге, предполагает обеспечение национальной безопасности и успешную реализацию геополитических интересов страны в данном регионе мира.
Результат геополитической экспертизы является для специалиста-практика эффективным инструментом управления и контроля, что в нынешней ситуации особо актуально для российского Дальнего Востока, находящегося в плотном окружении динамично развивающихся стран Северо-Восточной Азии. Поэтому еще одной целью любой геополитической экспертизы должна стать разработка теоретических основ управления процессами, определяющими темпы и направление трансграничного взаимодействия.
Анализ существующих научных представлений о территории, в том числе о трансграничной, позволяет сформулировать основные моменты ее характеристик как самостоятельного объекта экспертных геополитических исследований.
1. Территория оценивается в определенных границах и характеризуется ресурсами пространства и местности, качеством среды проживания ее населения, уровнем освоенности.
2. Территория является ресурсом исчерпаемым и, кроме того (в современных условиях быстрого увеличения численности населения планеты), - ресурсом дефицитным.
3. Территория традиционно выступает в качестве объекта освоения; субъектом же являются государственные политические институты, осуществляющие деятельность по политической организации и «вживлению» ранее не используемых или же слабо используемых пространств в систему государственного «организма».
5. Сама территория является комплексным (или интеграционным) ресурсом, так как освоению подлежит вся совокупность условий и компонентов природной среды, которые в равной степени влияют на ход освоения и выбор направления и темпов использования ее геополитического потенциала. Характер, направление и интенсивность освоения территории определяются геополитическими интересами государства, достижение которых напрямую связанно с эффективным использованием всего комплекса имеющихся в его распоряжении ресурсов, расположенных в данном регионе.
6. Территория не является только объектом осво-енческих процессов. Она обладает набором активных характеристик и свойств (геополитическое положение, статус, уровень развития и др.), которые могут оказывать как сдерживающее, так усиливающее воздействие на формирование и развитие полифункциональной системы конкретного региона.
7. Результат взаимодействия пассивных и активных «сторон» территории, а также процесса геополитического освоения представляет собой некоторое ее качественное состояние, которое определяет место (статус) данной территории в межрегиональных и/или международных отношениях.
Территория, включенная в процесс государственного строительства, приобретая новые, не свойственные ей качества, становится базисом формирования сложной территориально-политической системы. Сложность системы определяется наличием нескольких взаимосвязанных функциональных уровней, представляющих собой подсистемы различного топологического свойства. Количество таких структурных элементов не может быть строго регламентировано, так как их число напрямую зависит от целей и задач конкретного исследования или от тех теоретико-методологических подходов, которые ученый использует в своей работе. Так, в своей статье «Элементы государства» (1931)
Н. Устрялов предлагает ограничиться тремя подсистемами, складывая их в формулу: территория + население + власть. Французский политолог Жан-Вильям Лапьер в книге «Анализ политических систем» (1973) определяет более разветвленную структуру территориально-политической системы: биосоциальная, экологическая, экономическая, культурная и политическая.
В этой трактовке «население» имеет три блока подсистем, характер функционирования которых взаимообусловлен: биосоциальный, культурный и экономический. Подобная детализация эффективна при исследовании отдельных аспектов существования общества. Однако реализация комплексного геополитического подхода при анализе сложных территориально-политических процессов требует проведения своего рода генерализации, которая должна позволить исследователю сосредоточить внимание на относительно крупных (сложносоставных) элементах государства-системы. В связи с этим в качестве объектного пространства экспертизы мы предлагаем вслед за
Н. Устряловым использовать трехуровневую модель государственной территории. Каждая из выделенных подсистем - природно-ресурсная, социально-экономическая и политическая, создавая производные структуры, формирует характер геополитических процессов в трансграничных регионах.
Таким образом, геополитическая экспертиза предусматривает исследование территории в трех взаимосвязанных направлениях.
Основу первого составляет анализ геополитического потенциала национальных сегментов трансграничного региона. Под геополитическим потенциалом мы понимаем максимально возможную реализацию комплекса географических факторов данной территории, выражающуюся в степени ее существующего влияния на соседние страны. Очевидно, что ключом к пониманию геополитического потенциала территории являются географические факторы, совокупное проявление которых в конечном итоге и определяет уровень его развития, или степень освоенности.
В задачи второго направления экспертизы входит оценка геополитической освоенности территории (ГОТ), т.е. характера процесса геополитического освоения, под которым следует понимать комплекс целенаправленных мероприятий, по распространению государственного суверенитета территории, ранее не включенной в «орбиту» национальных интересов, формирование институтов политического и территориально-административного управления, построение элементов общегосударственной системы безопасности. Иначе говоря, ГОТ - это процесс формирования комплекса условий и мер, необходимых для динамичного развития геополитического потенциала территории.
Третье направление экспертизы заключается в анализе геополитических интересов государства, которые реализуются в социально-экономических и политических условиях конкретного трансграничного регио-
на. Геополитический интерес выражается через пространственную схематизацию стратегических целей государства, достижение которых напрямую связано с эффективным использованием всего комплекса имеющихся в его распоряжении ресурсов, расположенных в данном регионе мира. Поэтому геополитические интересы можно определить как устойчивое стремление государства к сохранению своей территории, расширению военного, политического, экономического влияния на территории других стран, вплоть до установления над ними полного контроля и включения их в свой состав.
Интеграционным результатом анализа направлений является определение геополитического статуса конкретного (или всех) сегмента трансграничного региона, эта категория является производной от трех рассмотренных выше параметров. Другими словами, совокупные характеристики геополитического потенциала, освоенности и интересов определяют геополитический статус конкретной территории, который характеризуется следующими положениями.
1. Изменяется во времени в зависимости от переменных параметров.
2. Позволяет сравнить уровень геополитического развития территории не только в историческом аспекте, но и сопоставить (сравнить) отдельные регионы страны или трансграничные территории соседних стран.
3. Анализ динамики позволяет судить о наличии в его формировании цикличности в конкретной ситуации или на конкретном историческом этапе. Графически такая цикличность представляется в виде синусоиды и предполагает ряд сменяющих друг друга циклов.
4. Использование метода экспертной оценки дает возможность формализовать значение основных параметров, определяющих геополитический статус территории и вывести коэффициент, характеризующий его величину.
5. Для введения количественных показателей, оценивающих уровень геополитического потенциала территории, степень освоенности и уровень реализации геополитических интересов, необходимо создание трех матриц, каждая из которых состоит из параметров, определяющих тот или иной фактор.
6. Сумма количественных показателей всех трех составляющих будет являться числовым выражением геополитического статуса территории.
Данная методика расчета геополитического статуса должна использоваться для сравнения отдельных сегментов трансграничных регионов. При этом необходимо иметь в виду, что именно статус определяет стратегию поведения и эффективность трансграничного взаимодействия, в том числе и сотрудничества.
Однако глобальные тенденции, концентрируясь в условиях конкретного региона вне зависимости от страны и места ее расположения, привносят в региональное развитие свою специфику, т.е. делают его гло-кальным [10]. Первой формой, в которой реализуются
создающие специфику тенденции, следует признать трансграничное взаимодействие, которое может принимать различные формы, связанные со ступенями эволюционной зрелости политической организации1. Первая, простейшая форма такого сотрудничества - локальные приграничные контакты. Вторая - взаимодействие территориальных, политических образований, например наций-государств и/или административно-территориальных единиц отдельных государств. Наконец, третья, сетевая форма трансграничного сотрудничества формируется только в условиях глобализации и благодаря им. Она предполагает взаимодействие между акторами различных уровней при опоре на узлы ячеистой сети глобальных взаимодействий, минуя территориальные размежевания, и проявляется в образовании регионов особого типа. Топологическим свойством такого региона является его трансграничность. Другими словами, возникающие территориально-политические, социокультурные, экономические и другие пространственные структуры могут пересекаться государственными границами (на практике чаще всего так и происходит), но все-таки при сохранении общей тенденции к «стягиванию» пространства. Целостность и единство подобного рода территориальных образований, т.е. их трансграничность, обеспечивается наличием ряда факторов, который способствует взаимосвязанному функционированию региона.
Рассмотрим факторы, которые представляются нам наиболее важными и требующими тщательной геополитической экспертизы.
Приоритет, по нашему мнению, принадлежит физико-географическому фактору, который «предоставляет» естественную основу для формирования трансграничного района. Таковой является какой-либо крупный целостный, хорошо очерченный природный объект (к примеру, бассейн реки, обширное нагорье, приморская область и т.д.). Впоследствии он становится местом проявления различных форм «рассекающей» деятельности людских сообществ.
С одной стороны, подобного рода деятельность служит причиной межгосударственных разделов районообразующих природных объектов. С другой - содержит в себе те силы, которые содействуют сохранению конструктивного единства вмещающей территории. Тем самым они способствуют ее развитию в качестве трансграничного региона. Из них первоочередному рассмотрению, подлежат следующие.
Фактор природопользования. Его значение состоит в том, что в пределах данной территории изначально складывается определенный, детерминируемый местным сочетанием природных условий и ресурсов комплекс хозяйствования. В дальнейшем он может преемственно видоизменяться, надстраиваться. Но полностью за пределы первичных естественно-разрешающих
1 Используемая трактовка основана на концепции хронополитики, разработанной М.В. Ильиным [5].
условий эти трансформации выходят довольно редко. При этом факт разделения такой территории межгосударственным рубежом влияет на разные ее сектора лишь более или менее заметно. Зато влияние общности проблем освоения, оптимизации использования природных ресурсов, а также совместных усилий по обеспечению экологической безопасности в регионе несомненно.
Демографический фактор. Обусловлен тенденцией к выравниванию населенческого потенциала по обе стороны межгосударственного рубежа в пределах единой районообразующей территории. При этом имеется в виду не экзогенная (внерайонного происхождения), а внутритерриториальная трансграничная миграция. Иными словами, население (избыточное), с той или иной скоростью «перетекает» через межгосударственный рубеж (туда, где его недостаточно).
Этнокультурный фактор. Состоит в перманентно протекающем обмене элементами культурных традиций и лингвистическими заимствованиями между разделенными государственной границей этнически разнородными или однородными социумами.
Фактор региональной политики. Его суть - существование по обе стороны границы схожих целей общественного развития. Это, в свою очередь, должно привести к осознанию необходимости формирования совместного механизма по достижению общественно значимых целей, выработки коллективной стратегии развития трансграничного региона, которая способна в значительной степени сглаживать накопившиеся различия.
Приведенный здесь ряд факторов предварителен и не исчерпывает всех действенных сторон геополитического подхода.
Нынешнее трансграничное взаимодействие дальневосточных субъектов Российской Федерации с реги-онами-соседями может стать эффективным способом преодоления многих политических неразрешенных проблем, оставшихся после «холодной войны», снижения уровня недоверия к нашей стране и недооценки ее роли в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Ценность такого сотрудничества велика еще и потому, что окончание «холодной войны» и заметное потепление отношений России с ее дальневосточными соседями отнюдь не устранили все противоречия в регионе. Среди последних, в частности, следует упомянуть вопрос о государственной принадлежности Южных Курил, а также проблемы объединения полуострова Корея и ядерный потенциал КНДР.
Трансграничные связи российского Дальнего Востока охватывают все основные сферы его жизнедеятельности. При этом ключевую роль в региональном сотрудничестве играют торгово-экономические связи (что, собственно говоря, и создает сущностную основу феномена «глокализации»), ибо их легче всего наладить между сопредельными и прилегающими к ним внутренними частями различных стран.
Естественным фундаментом трансграничного сотрудничества, требующего объективной оценки, являются исторические традиции, опыт взаимодействия в прошлом. В Северо-Восточной Азии как части Северной Пацифики и Азиатско-Тихоокеанского региона в целом, куда входит и российский Дальний Восток, этот опыт имеет своеобразный характер.
Русские появились в рассматриваемом регионе в XVII веке, но политическое и культурное влияние нашей страны оставалось там весьма ограниченным вследствие явной недостаточности ресурсов, направлявшихся на освоение нового края. При этом следует заметить, что Северо-Восточная Азия имеет гораздо меньшую культурную и цивилизационную историю, чем АТР в целом. В течение длительного времени она не выделялась в качестве самостоятельного трансграничного географического образа [4, 9]. Политически данный регион воспринимался, а отчасти и сейчас воспринимается как дальняя периферия великой полуази-атской державы, как символ большого этнографического и природного разнообразия и богатства.
Завершение строительства Транссибирской магистрали в начале XX в. существенно изменило ситуацию. Получив такую несущую «конструкцию», страна остановила распад на европейскую и азиатскую половины, и по мере развития российского Дальнего Востока ее единство только усиливалось. При этом в условиях царской империи регион рассматривался как колония, а в советские времена - как резервная промышленная база и одновременно как крепость и плацдарм для продвижения в Азию. Для достижения поставленных целей центральная власть прибегла к затратной мобилизационной модели развития, основанной на использовании несвободного труда многих сотен тысяч людей, требуя полного и слепого подчинения своим директивам. Подобная политика привела к затруднению трансграничных процессов и фактической изоляции региона от своих соседей, обусловив многие особенности его экономики, социальной структуры и менталитета населения. Все это с неизбежностью следует учитывать при экспертных оценках и будущем планировании векторов развития процессов реальной глокализации.
Нелишне напомнить о результатах, с которыми советский Дальний Восток пришел ко времени распада СССР. На огромной территории нынешнего Дальневосточного Федерального округа в 1990 г. уровень производства составил лишь 0,7% уровня стран Тихоокеанского бассейна, в 30 раз меньше Японии, в 12 раз - пяти тихоокеанских штатов США. За прошедшие с тех пор годы ситуация лишь обострилась. В этой связи вряд ли стоит удивляться зарубежным прогнозам, не учитывающим тихоокеанскую составляющую России: при расчетах крупных чисел малыми величинами можно пренебречь. Отечественный Дальний Восток продолжают высокомерно называть «задворками России» на Тихом Океане, где русские, как и в XVII в., представлены
промысловыми и лесозаготовительными факториями, а также рудниками1.
Описанное положение вещей в большей степени можно объяснить особенностями географического положения российского Дальнего Востока, его природными условиями. Как известно, геополитическую связь дальневосточных территорий с основными пространствами евразийской России затрудняют бассейновые разграничения, прежде всего мировой водораздел. Зонально-климатические особенности региона позволяют выделить однородный комплекс Манчжурии (Северо-Восточный Китай), Приамурья, Приморья и полуострова Корея. Он отличается как от российских Северо-Восточной Азии и Восточной Сибири, так и от китайской Восточной Азии. Нетрудно заметить, что поселенческая структура этих пространств находится в существенной зависимости от их зонально-климатических особенностей. Все это создает крайне противоречивую ситуацию «несоответствия» административно-политических границ геополитическим, наложения разных геополитических зон. Подобное положение вещей, с одной стороны, создает атмосферу потенциального соперничества между государствами региона, с другой - при определенных условиях способно стать фактором сотрудничества этих же государств, но в формате их приграничных регионов [5], т.е. базой для формирования глокальных и их реальных политических практик в условиях трансграничности.
Противоречивость геополитических членений Северо-Восточной Азии вкупе с установкой российского Дальнего Востока на приоритетную связь с «коренной» Россией затрудняет процесс самоидентификации его жителей. Социально-экономическое и политическое развитие там всегда приобретало такие формы (что имеет место и сегодня), которые могли привести к распаду региона на несколько территориальных фрагментов [6]. В результате в современных условиях мы не можем говорить о российском Дальнем Востоке как о едином политическом регионе. Ключевой политической целью становления, развития и совершенствования трансграничной региональной деятельности на российском Дальнем Востоке является создание единого пространства с экономиками сопредельных регионов стран Северо-Восточной Азии. «Встроенность» в подобное пространство способна обеспечить эффективное распределение имеющихся ресурсов и использование их для структурных преобразований в экономике, выхода на траекторию устойчивого хозяйственного роста и повышение уровня жизни населения.
Для реализации такого сценария существуют объективные основания. Развитие трансграничного регионального сотрудничества на Дальнем Востоке как части Северной Пацифики в обозримом будущем будет определяться отдельными прорывами России в двусто-
1 В этой связи очень интересная и беспощадная для многих россиян точка зрения представлена в работе [7].
ронних и многосторонних экономических и политических отношениях. При этом в ходе такого развития придется решать проблемы, далеко выходящие за рамки указанных отношений.
Ответы на эти и, возможно, иные подобные вопросы еще предстоит найти и сформулировать. Сейчас же лишь заметим, что, несмотря на все евразийство России, у простых граждан и политических элит стран Азии сохраняется представление о ее культурной отчужденности. Что же касается российского общественного мнения, то оно ориентировано в целом на Европу. Существование в рамках европейского культурно-политического пространства для него намного ценнее в каком-либо аналогичном сообществе в Азии. В действительности иные экономические и культурно-политические ориентации, складывающиеся у россиян, живущих на Дальнем Востоке, в расчет не принимаются. Между тем, именно такие ориентации помогают преодолевать цивилизационные разломы между народами и способствуют формированию условий и предпосылок для сотрудничества.
Именно такие ориентации могут способствовать размыванию границ, еще до недавнего времени открыто враждебных. Таким образом, Россия ни в коем случае не должна изолироваться от евразийского геополитического пространства. Она обязана сохранить и упрочить в нем свое политическое, культурное и экономическое присутствие. Вместо разрешения внутренних проблем, прогрессивной и смотрящей в будущее части российской политической и интеллектуальной элите следует рассматривать эти проблемы как неразрывно связанные с более широкими вопросами политической, геополитической и экономической организации российского, постсоветского и мирового пространства. Необходимо осознать очевидность следующего утверждения: «большинство внутренних проблем России и конфликтов на ее периферии являются геополитическими по своей природе и, следовательно, могут быть решены только на основе объединяющего геополитического видения и стратегии, а не индивидуально - по мере их накопления» [8, с. 4].
Глокализационные процессы уже привели к формированию геополитического региона Северо-Восточная Азия, главной особенностью и сущностью которого являются нарастающие количественно и качественно проявления трансграничного сотрудничества. Есть ли у России еще время для того, чтобы стать его полноправным и эффективным сегментом? Вопрос все еще остается открытым.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Волынчук А.Б. Россия в Северо-Восточной Азии: вектор геополитических интересов // Россия и современный мир. 2009. № 3. С. 120-134.
2. Волынчук А.Б. Теоретические основы геополитических исследований - старые и новые правила // Вестн. ТОГУ. 2009. № 4. С. 245-253.
3. Волынчук А.Б. Трансграничный регион: теоретические основы исследования // Гуманитарные исследования в Вост. Сибири и на Дальнем Востоке. 2009. № 4. С. 4956.
4. Замятин Д.Н. Азиатско-Тихоокеанский регион и северо-восток России: проблемы формирования географических образов трансграничных регионов в XXI в. // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2004. № 1. С. 136-142.
5. Ильин М.В. Очерки хронополитической типологии. Проблемы и возможности типологического анализа эволюционных форм политических систем. Ч. I. М.: МГИМО, 1995. 112 с.
6. Каганский В.Л. Регионы в постсоветском пространстве // Российские регионы в новых экономических условиях. М.: Ин-т географии РАН, 1996. С. 30-36.
7. Хилл Ф., Гэдди К. Сибирское бремя. Просчеты советского планирования и будущее России: пер. с англ. М.: Науч.-образоват. форум по междунар. отношениям, 2007. 328 с.
8. Цыганков А.П. Что для нас Евразия? Пять стратегий российского освоения пространства после распада СССР // Вопр. философии. 2003. № 10. С. 3-17.
9. Шведов В.Г. Историческая политическая география: обзор становления, теоретические основы, практика. Владивосток: Дальнаука, 2006. 259 с.
10. Шинковский М.Ю., Шведов В.Г., Волынчук А.Б. Геополитическое развитие Северной Пацифики (опыт системного анализа). Владивосток: Дальнаука, 2007. 338 с.
