CC BY
43
Вестник ПСТГУ III: Филология
2008. Вып. 2 (12), С. 100-111
Соответствия в глагольных системах
БАЛКАНО-РОМАНСКОГО И ЮЖНОИТАЛЬЯНСКОГО АРЕАЛОВ КАК РЕЗУЛЬТАТ ГРЕЧЕСКОГО ВЛИЯНИЯ
М. Ю. Десятова
Статья посвящена сопоставительному анализу двух ареалов с целью выявления и объяснения соответствий между ними в системе глагола. До настоящего времени подобное сравнение проводилось в основном на уровне фонетики и лексики, морфологии же не уделялось достаточного внимания. Для обнаружения сходных явлений в балкано-романских языках и южноитальянских диалектах в статье последовательно рассматриваются черты каждого из языков, которые можно объяснить греческим влиянием. В балканороманской зоне к явным балканизмам греческого происхождения следует отнести сокращение инфинитива и субстантивацию его полной формы, а также распространение конъюнктива за счет инфинитива. Помимо собственно балканских черт в глагольной системе балкано-романских языков обнаружено ослабление парадигмы конъюнктива в сторону совпадения с флексией индикатива, проявляющееся в разной степени в зависимости от конкретного языка. Подобное наблюдается и в калабрийских диалектах Южной Италии. Что касается греческого влияния на юге Италии, то в статье рассматривается история распространения греческого в Саленто и Калабрии с эпохи Великой Греции (VIII в. до н. э.) до наших дней, а также анализируются черты южноитальянских диалектов, находившихся в непосредственном контакте с греческим в разные периоды истории (античный, византийский, современный).
При сравнительном анализе балкано-романского и южноитальянского ареалов нетрудно заметить некоторый ряд корреляций, в разной степени проявляющихся на всех уровнях языка. Чем можно объяснить подобные явления, представляют ли они собой результат параллельного типологического развития, или можно предположить какой-то общий источник воздействия на обе зоны, например греческий? И вообще, имеет ли смысл их сравнивать?
В самой идее сопоставительного изучения балкано-романских языков и южноитальянских диалектов нет ничего принципиально нового и оригинального. Гипотеза, или даже убеждение, о существовании некой прочной связи между румынским и итальянским существует с давних пор. На сходства между ними («la mirabile analogía della lingua valacca con l’italiana»1) еще в XV в. обратили внимание итальянские путешественники, далекие от научных методов сравнительного языкознания и высказывавшиеся о своих наблюдениях
1 ‘Удивительное сходство валашского языка с итальянским’ (Tagliavini C. Paralele ipotetice §i reale intre limba romanä §i dialectele italiene. Bucure§ti, 1968. Р. 5).
приблизительно следующим образом: «...а их язык (т. е. румынский. — М. Д.) мало чем отличается от нашего итальянского»2. Как известно, схожие тенденции в развитии флексии — i в итальянском и румынском (наряду с другими чертами) дали в свое время основания Ф. Дицу объединить их в одну группу восточных романских языков. С развитием романского языкознания постепенно формируется научный подход к сопоставлению двух языков, причем разными авторами XIX в. отмечается сходство румынского в той или иной степени как с литературным итальянским, так и почти со всеми итальянскими диалектами3.
Основной базой большинства исследований служила фонетическая система и лексика, предоставлявшие достаточно обширный материал для построения различных гипотез о природе сложившейся языковой общности. Так,
0. Денсушяну пишет о том, что сходства между румынским и итальянским могут быть обусловлены контактами, предшествовавшими приходу славян4. Его точку зрения разделяет К. Тальявини, отмечая достаточно короткие пути сообщения между ареалами: во времена императора Траяна, воевавшего с Дакией, из порта, по всей вероятности, Бриндизи5, римляне по морю переправлялись в Дураццо, а оттуда в Ниш и, наконец, в Турну-Северин, первый дакийский город, который они захватили. После завоевания Дакии, как считает Талья-вини, морской путь был уже достаточно освоен и продолжал служить для сообщения двух ареалов даже после оставления Дакии Аврелианом и эвакуации провинции на правый берег Дуная. При Аврелиане коммуникация значительно облегчалась, так как не было необходимости в переправе через Дунай. И если предположить, что этим путем пользовались вплоть до прихода славян, то таким образом можно частично объяснить наличие сходств в балкано-ро-
2 Tagliavini C. Op. cit. P.5.
3 Ascoli G. I. Sull’idioma griulano e sulle sue affinità colla lingua valacca. Udine, 1846 (книга посвящена корреляциям румынского с северными итальянскими диалектами); Frollo G. L. Limba romänä §i dialectele italiane. Studiu filologic. Bucure§ti, 1869 (в работе утверждается сходство румынского почти со всеми итальянскими диалектами); Viciu A. Glosar de cuvinte dialectale din Ardeal. Academia Romänä. Blaj, 1906 (внимание автора сосредоточено на фонетических и лексических параллелях в румынском и южноитальянских диалектах; Iordan
1. Dialectle italiene de sud §i limba romänä // Archiva. Iasi, s. a. (анализируемые сходства в фонетике, словообразовании, фразеологии и стилистике объясняются многочисленными контактами между двумя ареалами, длившимися вплоть до V в.); Iroaie P Identitatea rota-cizanta romänä-siciliana // Codrul Cosminului. Cernäuti, 1940. P. X-XII (в работе проводится анализ общих для румынского и сицилийского фонетических явлений); Alessio G. Sul rotacismo romeno-siciliano // Studii italieni. T. 8. Bucure§ti, 1941. P. 27—31 (автор критикует П. Ируае, объясняя сходства в ротацизме через средиземноморский субстрат); Alessio G. Concordanze lessicali tra i dialetti rumeni e quelli calabresi // Annuario della acolta’ di lette-re e Filosofia dell’Universita’ di Bari. 1954. P. 3-53 (исследование проводится на материале лексических соответствий); Ludtke H. Sprachliche Bezeihungen der apulischen Dialekte zum Rumanischen // Revue des études roumaines. V. 3-4. Paris, 1957. P. 130-146 (статья посвящена соответствиям между апулийским диалектом и румынским языком, уделяется особое внимание глаголу).
4 Densusianu O. Histoire de la langue roumaine. T. 1. Paris, 1901. P. 214.
5 Degrassi A. La via seguita da Traiano nel 105 per recarsi nella Dacia // Rendiconti della Pontificia Accademia d’Archeologia. T. 22. Roma, 1964. P. 147-183.
манском и южноитальянском ареалах, а также наличие латинских элементов в албанском6.
Каким бы образом ни складывались контакты, очевидно, что их наличие делает сопоставление балкано-романских языков и южноитальянских диалектов неслучайным и правомерным.
Другой вопрос, который возникает при рассмотрении проблемы, это степень участия других языков в процессе формирования многочисленных корреляций. По версии Тальявини, метрополия контактировала с балкано-романским ареалом напрямую, и те особенности, которые наблюдались в народной латыни прежде всего Южной Италии, непосредственно транспортировались на Балканы. Однако латинские надписи свидетельствуют о смешанном составе колонистов, населивших Дакию после ее завоевания7. В таком случае остается невыясненным происхождение общих черт рассматриваемых здесь ареалов. Ведь если колонисты были выходцами из разных провинций империи, то их латинская речь должна была представлять собой некое койне, лишенное выраженных региональных черт, а следовательно, в равной степени близкое многим ареалам. Очевидно, помимо древних прямых контактов мог присутствовать и другой, возможно, более поздний источник воздействия, сближающий Балканы и Южную Италию.
Таким общим контактирующим языком мог быть греческий. Контакты с ним обоих ареалов осуществлялись в различные эпохи, с различной степенью интенсивности и разными способами: прямым и косвенным. Прямой контакт относится к южноитальянскому ареалу, о чем подробнее будет сказано ниже. Что касается влияния греческого на балкано-романскую зону, то о нем уместно говорить в контексте балканского языкового союза, в рамках которого контакт происходил не всегда напрямую (как, например, у арумынского с греческим), а косвенно, посредством других языков данного союза, которые в силу своего географического положения открыты для влияний извне.
Выделение балканистики в особую область сравнительно-типологических исследований связано с именем К. Сандфельда8, который ввел в научный обиход понятия «балканская лингвистика» — «linguistique balkanique», и «языковой союз» — «unité linguistique», определил круг языков, входящих в него, а также представил наиболее существенные для балканской языковой общности признаки структурного сходства на широком фоне двусторонних языковых связей, относящихся в основном к сфере синтаксиса и лексики. В дальнейшем идея языкового союза была развита в трудах Н. С. Трубецкого, сформулировавшего теорию типологической близости, позволяющей объединять языки в союз
6 Tagliavini C. Op cit. P. 49—51. Тем не менее, как известно, население левобережной Дакии не было полностью эвакуировано и продолжало так или иначе контактировать с римлянами (ср.: Giurescu C. Elementul daco-român in spa^iul carpato-dânubian în secolele III—XIII. Bucure§ti, 1970. P. 7-17).
7 Широкова А. В. От латыни к романским языкам. М., 1995. С. 239; Репина Т. А. История румынского языка. СПб., 2002. С. 22; RosettiA. Istoria limbii române de la origini pînâ în secolul al XVII-lea. Bucure§ti, 1978. P. 79-80.
8 Sandfeld K. Linguistique balkanique. Problèmes et résultats. Paris, 1930.
(Sprachbund)9. Следующий этап в балканистике связан с разработкой понятий «ядерных» и «периферийных» языков. Языки, в которых обнаруживается большинство балканизмов, рассматриваются как ядерные языки Балканского языкового союза (македонский, болгарский, албанский и румынский), они образуют его центр. Языки, в которых балканизмы представлены частично, принадлежат к периферии языкового союза (новогреческий и сербохорватский)10. Таким образом, Балканский языковой союз — это реальная общность, возникшая в результате сосуществующих на одной территории и контактирующих языков11. Это пример языковой конвергенции, интеграции языков, остановившейся на
полпути12.
В системе глагола общность балканских языков проявляется в наличии аналитического типа образования будущего времени при помощи 3-го л. ед. ч. вспомогательного глагола хотеть, а также в утрате инфинитива с последующей заменой его придаточными предложениями, как правило, с глаголами в конъ-юнктиве13. При перечислении балканских языков в специальной литературе обычно умалчивается о других членах балкано-романской группы (возможно, в связи с их неясным статусом и традицией рассматривать их в качестве диалектов румынского языка), то есть об арумынском, мегленорумынском и истрорумынском, обладающих достаточным набором характерных балканских признаков. Наибольшее число корреляций на всех уровнях с греческим языком обнаруживает арумынский, который из всех балкано-романских языков находится с ним в самом тесном и интенсивном контакте на протяжении многих веков.
Для того чтобы определить наличие и границы греческого влияния на балкано-романский и южноитальянский ареалы, рассмотрим характерные балка-низмы глагольной системы в каждом из языков.
Балканизмы глагольной системы румынского языка
Как было отмечено выше, характерными балканскими признаками являются формы будущего времени и утрата инфинитива.
Еще в народной латыни вместо Futurum I употреблялись перифразы, передающие идею будущего с помощью глаголов habeo и volo (*volio) при соответствующем инфинитиве: ornare habeo или ornare volo. В классический период перифразы такого рода имели модальные оттенки: сначала habeo означало возможность, а затем долженствование: quid habui facere ‘что я должен был
9 Troubetzkoy N. S. Proposition // Actes du premier Congrès international de linguistes à la Haye du 20 au 15 avril. 1928. P. 18.
10 Schaller H. W. Die Balkansprachen. Eine Einführung in die Balkanphilologie. Heidelberg,
1975.
11 Каминская Л. Н., Клейнер Ю. А. Анклавный язык в составе языкового союза (к постановке проблемы) // Материалы конференции, посвященной 90-летию со дня рождения чле-на-корреспондента РАН А. Н. Десницкой. СПб., 2002. С. 90-94.
12 Georgiev V Le problème de l’union linguistique balkanique // Actes du premier Congrès international des études balkaniques et sudest européennes. Sofia, 1968. P. 9.
13 Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 63.
делать’. В конце Империи эта форма уже отчетливо выступает в роли будущего14.
Видимо, изначально на Балканах использовались два способа образования будущего времени: с глаголом иметь (этот способ присутствует в современном румынском в качестве нормы; кроме того, некоторые его следы обнаруживаются в мегленорумынском) и с глаголом хотеть (во всех балкано-романских языках будущее время строится при помощи этого глагола). В современном румынском языке будущее время образуется тремя способами: при помощи глагола а avea и двумя способами от глагола a vrea.
Будущее-I с глаголом иметь восходит к латинской конструкции с habeo. В XVI в. в румынском языке конъюнктив при образовании будущего времени еще не применялся и существовали фразы типа: am a cinta, n-am a te lása ‘я тебя не оставлю’, n-are acela a vede lumina ‘этот света не увидит’, are a ajuta ‘он поможет’15, восходящие непосредственно к habeo ad cantare.
В дальнейшем (т. е. после XVI в.) в румынском произошло вытеснение инфинитива конъюнктивом16, что можно было бы объяснить греческим влиянием, так как в греческом языке эпохи Византии образовалась конструкция с глаголом иметь и конъюнктивом: ‘é%a vá урафа ‘напишу’17. В настоящее время румынская конструкция будущего с глаголом a avea + конъюнктив смыслового глагола носит модальный оттенок обязательности или долженствования, некогда присущий латинской конструкции с habeo.
В XVI в. в румынском языке существовало немало конструкций с глаголом a vrea: помимо a vrea + краткий инфинитив (voiu venri, vrem trimite) употреблялись конструкции, где сам глагол a vrea стоял в будущем времени: va vre a fiprepamantu ‘будет на земле’, часто a vrea ставился за смысловым глаголом: ave-vrem, astepta-vrem, lua-verb.
В современном румынском языке употребляются две конструкции будущего времени с глаголом «хотеть»: одна с инфинитивом, другая — с конъюнктивом. Такой способ образования является общим для балканских языков: в южном албанском диалекте (тоскском) будущее образуется при помощи неизменяемой частицы do, этимологически восходящей к глаголу dua ‘хочу’, и форм конъюн-
14 Дынников А. Н., Лопатина М. Г. Народная латынь. М., 1975. С. 61. Замена синтетических форм будущего времени перифразами произошла потому, что формы будущего времени в классической латыни изначально были недостаточно четко противопоставлены другим формам: в первом и втором спряжениях они имели суффикс —b—, напоминающий суффикс —ba— имперфекта, а в третьем и четвертом спряжениях практически совпали с формами настоящего времени, когда i > e: dictt/dtät, legit > legët (Elcock W. D. The Romance Languages. London, 1960. P. 106).
15 Rosetti A. Istoria limbii romane de la origini pinä in secolul al XVII-lea. Bucure§ti, 1978. P. 564.
16 Чего, впрочем, не произошло в таком же по происхождению способе образования будущего времени в гегском диалекте албанского языка: kam тё kendue, ke тё kendue, ka тё kendue, где к личным формам вспомогательного глагола «иметь» прибавляется инфинитив спрягаемого глагола (См.: Жугра А. В. К вопросу о двух типах будущего времени в литературном албанском языке // Балканское языкознание. М., 1973. С. 324).
17 Sandfeld K. Op. cit. P. 184.
ктива спрягаемого глагола18; в болгарском используется ще пиша, где ще — неизменяемая частица, восходящая к глаголу хотеть, к которой присоединяется инфинитив; подобное мы находим и в сербо-хорватском: Ну ‘читати’. Точно так же образуется будущее время в румынском: усеченные, изменяющиеся по лицам и числам формы глагола хотеть + инфинитив смыслового глагола: рум. voi, vei, va, vom, veti, vor + canta, face, auzi.
Что касается развития конструкции в греческом, то в первые столетия нашей эры там укрепилось 0сЛа ‘хочу’ + инфинитив для обозначения будущего времени, в Средние века появилось сочетание вс va урафа, где ве — форма усеченная от 3-го лица веЛЕ1 (так же как вед — стяженная форма от всХед, отсюда выходит предположение, что существование в румынском, как, впрочем, в ару-мынском и в отдельных говорах мегленорумынского стяженных форм глагола «хотеть» обязано аналогии с греческими формами). Новообразованная частица употреблялась безлично (т. е. не изменялась по лицам и числам), конструкции вс va урафа точно соответствует албанская do te shkruaj , описанная выше, а также румынская конструкция с неизменяемой частицей о, восходящей типологически к греческой форме 3-го л. ед. ч. вс, и конъюнктивом, арумынская конструкция с неизменяемой частицей va(i) + конъюнктив и мегленорумынская конструкция с частицей äs < vä si + конъюнктив (в говоре Цэрнарека): рум. o sä cint, арум. va s’cintu, мегл. äs cäntu.
Далее конструкция с глаголом хотеть развилась из ве va урафа в ва урафа, что является сейчас нормой для новогреческого языка. Союз va исчез, и параллельно в албанском (тоскском диалекте) довольно часто встречается конструкция do shkruaj, где te отсутствует; также в арумынском — в южных говорах вместо va si scriu встречается vai scriu19.
Подводя итог сказанному, следует еще раз отметить, что:
1) народная латынь обладала конструкциями «*volio/habeo + инфинитив» в значении будущего времени;
2) балканская народная латынь также обладала этими способами выражения будущего времени, которые потом унаследовали балкано-романские языки;
3) конъюнктив вместо инфинитива (или наряду с ним) в румынском языке появляется после XVI в. в связи с греческим влиянием;
4) возможная причина замены инфинитива конъюнктивом кроется в смешении по фонетическим причинам этих двух наклонений в латинских надписях позднего периода, обнаруженных на территории Дакии и Малой Скифии;
5) эволюция форм в контексте общебалканских процессов от древнегреческого к новогреческому в системе глагола выразилась в
а) замене синтетических форм будущего времени описательной конструкцией с глаголом «хотеть»;
6) замене инфинитива описательной конструкцией с союзом.
18 Жугра А. В. Указ. соч. С. 324.
19 Sandfeld K. Op. cit. P. 180-182.
Таблица 1
Динамика развития конструкций будущего времени
Нар. Лат. Нар. Лат. Рум. XVI в. Рум. XVI в. Совр. рум. Совр. рум. Греч. I-III в. Греч. Визант. Греч. Визант. Новогреч.
Всп. глаг. habeo *volio am voiu am o/voi ©¿Хю ‘¿Xю 9¿Xeiq 0¿Xeiv ‘хотеть’
инфи- нитив + + + + - -/+ - - - -
конъ- юнк- тив - - - - + +/- + ‘¿Xю vá урафю 9¿ vá урафю 9á урафю
Как видно из таблицы 1, современное состояние румынского характеризуется разнообразием форм, обусловленным не только общебалканскими процессами, но и воздействием конкретных тенденций греческого.
Что касается другого балканского признака — утраты инфинитива, — то так или иначе он присутствует во всех балкано-романских языках, претерпев характерные изменения в каждом из них. В румынском и истрорумынском глагольными признаками обладает только краткая форма, а в арумынском и мегленорумынском краткой формы нет, а полная представляет собой существительное.
Балкано-романский инфинитив первоначально имел а < ad, на что указывают румынские формы, однако позднее эта частица была утрачена в арумынс-ком, мегленорумынском и истрорумынском.
Краткие формы инфинитива в румынском появились в долитературную эпоху20, после X в.21 Аналогичное сокращение наблюдалось в греческом, болгарском, македонском и других языках, что и дает право говорить о характерности процесса для балканского языкового союза. По мнению Росетти, сокращение инфинитива в румынском языке произошло, вероятно, под непосредственным влиянием славянских кратких форм инфинитива (без —ти)22.
В XVI в. в румынском наблюдалось сосуществование двух форм: употреблялся полный инфинитив, например ne uom engrupare, а если вспомогательный глагол стоял за смысловым, то последний принимал краткую форму: cinta-vrem, a§tepta-vrem23. В XVIII в. по-прежнему присутствовала полная форма, хотя явное предпочтение уже отдавалось краткой24.
Для румынского, как и для арумынского и мегленорумынского, характерным признаком является способ управления глаголов, при котором широко используется конъюнктив (например, в таких фразах, как «я хочу пойти»):
20 Бурсье Э. Основы романского языкознания. М., 1952. С. 487.
21 Ivanescu G. Istoria limbii romane. Iasi, 1980. P. 230.
22 RosettiA. Istoria limbii romane... P. 312.
23 Ibid. P. 564.
24 Rosetti A. Schitä de istorie a limbii romane de la origini pinä in zilele noastre. Bucure§ti, 1976. P. 88.
греч. 0eáú va fíaSi^ú) болг. искам да идвам мак. jak сакам да одам арум.25 voi si mi duc рум. vreau sa ma duc но: истр. voi du¡e
В румынском языке, однако, возможно употребление инфинитива, наряду с сослагательным наклонением, после глагола a putea ‘мочь’: pot pleca — pot sa plec ‘я могу уйти’.
А. Росетти утверждает, что исчезновение инфинитива замечено уже в греческом в древние времена, когда субстантивированный инфинитив употреблялся с артиклем tú, и что замена инфинитива личными формами глагола появляется в Новом Завете и становится нормальным явлением для новогреческого, которое распространяется потом на другие языки балканского союза26.
Как показали латинские надписи позднего периода, обнаруженные на территории Дакии и Малой Скифии, конъюнктив часто использовался вместо индикатива и наоборот, кроме того, конъюнктив вытеснял инфинитив: reddedisset вм. reddedisse, recepisset вм. recepisse, sufficerent вм. sufficere, aberetвм. habere, voluerintвм. uoluisse27. Данные ошибки в надписях объяснялись тем, что автор игнорировал правила передачи косвенной речи, и это было весьма показательным для истории балкано-романского ареала. Путаница в использовании этих двух наклонений, возможно, была вызвана фонетическими причинами: при отпадении конечных согласных (т. е. личной флексии) конъюнктивные формы совпадали с инфинитивом: laudare—(s), laudare—(t) — инфинитив laudare; laudauisse-(m), laudauisse— (s), laudauisse-(t), laudauivisse-(nt) — инфинитив laudauisse28. Может быть, здесь находится отправная точка развития конъюнктива на Балканах?
По мнению Ивэнеску, появление конъюнктива вместо инфинитива вызвано сходством смысловых функций двух глагольных форм, так как обе служат дополнением в подчиненных предложениях и обозначают возможное действие в настоящем. Замена инфинитива конъюнктивом происходила под греческим влиянием, которое заключалось в следующем. В греческом языке имеются два союза oTi (= ca) ‘что’ и iva (= ca sa) ‘чтобы’, а конъюнктив имеет для каждого лица особые окончания. В западных романских языках ut и ne исчезли по фонетическим причинам и вместо них стали употреблять quod, quid, quia (ит. che, фр. que и т. д.), в то время как в балкано-романских языках образовалась особая форма конъюнктива с частицей sa < si, и между sa и ca существует такая же разница, как и между греч. oTi и iva. Таким образом, в балкано-романских языках присутствует оппозиция что / чтобы, типологически схожая с греческой, тогда как в других романских языках эти два союза получили одинаковое звучание.
25 Орфография арумынского дается в соответствии со словарем Папахаджи (Papahagi T. Dictionarul dialectului aroman general §i etimologic. Bucure§ti, 1963).
26 Rosetti A. Istoria limbii romane... P. 261-262.
27 Tabulae ceratae // Corpus inscriptionum latiharum. Berlin, 1862-1956. Vol. 3. 1 a.167.
28 Stati S. Limba latinä in inscriptiile din Dacia §i Scythia Minor. Bucure§ti, 1960. P. 102.
На процесс замены инфинитива конъюнктивом влияла еще форма будущего времени *volio facere, которая не позволяла употребление инфинитива после глагола *volio в качестве прямого дополнения, так как в этом случае форма воспринималась как действие в будущем, а не в настоящем. Поэтому в функции прямого дополнения стал употребляться конъюнктив. Следовательно, одна из причин замены инфинитива на конъюнктив — существование будущего времени с глаголом хотеть.
Как видно из всего вышесказанного, процессы, происходившие в румынском инфинитиве, были связаны с преобразованиями в формах будущего времени и развивались в трех направлениях:
1) образование краткой (усеченной) формы с сохранением глагольных признаков;
2) сохранение полной формы и утрата глагольных признаков;
3) частичная утрата функций за счет расширения функций конъюнктива.
Арумынский в окружении греческого
Предками арумын, как считает большинство историков и лингвистов, было романизированное население Мезии (завоевана в 15 г.). Т. Капидан, поддерживая идею генезиса большей части арумын на севере Балкан, допускает автохтонность небольшой группы арумын на территории Пинда29. Арумыны, традиционно занимавшиеся отгонным скотоводством, поначалу вели кочевой образ жизни и в X в. достигли границы между Эпиром и Македонией, о чем свидетельствуют исторические источники, упоминающие их под названием «кочевые влахи»30. После скитаний по Балканам арумыны переходят к оседлой жизни, основывают поселения и центры почти во всех балканских странах, но наибольшее их число — 200—350 тыс. — присутствует на территории Греции, где представлены все их ветви и диалектные разновидности (арумыны Пинда, москополяне, грамостяне, фаршероты, арумыны Олимпа). Арумыны не признаются этническим меньшинством, считаются романизированными греками. В таких неблагоприятных и нестабильных историко-политических и социолингвистических условиях арумынский контактирует с языком этнического большинства, развивая проанализированные выше балканские тенденции и находясь при этом на грани исчезновения.
Балканские мотивы глагольной системы арумынского
Будущее время в арумынском образуется только одним способом: с помощью глагола хотеть + конъюнктив смыслового глагола: va s’cintu. В южных говорах частица s(i), характерная для конъюнктива, отсутствует по аналогии с греческой формой ва урафа в ве va урафа. Латинская конструкция с habeo утрачена.
Что касается инфинитива, то в арумынском он, будучи представлен только полной формой, утратил все глагольные признаки и субстантивировался. В ка-
29 Caragiu Marioteanu M., Giosu S., Ionescu-Ruxandoiu L., Todoran R. Dialectologie romänä. Bucure§ti, 1977. P. 102-105; Capidan T. Aromânii, Dialectul aromân. Studiu linguistic. Bucure§ti, 1932. P. 24.
30 Philipide Al. Originea românilor. Vol. 2. Ia§i, 1927. P. 97-98.
честве существительного бывший инфинитив получил форму женского рода (в силу осмысления своего окончания). В редких случаях, в отдельных говорах и только с определенными глаголами инфинитив приближается к своей изначальной функции: va seriare unä carte ‘нужно написать книгу’, lipseaçte zburîre cu un mastur ‘нужно поговорить с мастером’31.
В специфике балканских черт глагольной системы арумынского необходимо отметить:
1) унификацию модели будущего времени по аналогии с греческой конструкцией;
2) полную утрату инфинитива за счет субстантивации его полной формы.
Балканские черты глагольной системы мегленорумынского и истрорумынского
Мегленорумынский язык, будучи распространенным на территории Албании, находится в тесном контакте с албанским, с одной стороны, и с арумынс-ким — с другой (поскольку часть арумын проживает рядом с мегленорумынами). Кроме того, непосредственное влияние на него оказывает македонский язык. Как мы видим, сфера воздействия на мегленорумынский язык не выходит за пределы балканского языкового союза.
В мегленорумынском языке, в котором изначально будущее время строилось по модели, описанной выше (с помощью глагола хотеть), был утрачен вспомогательный глагол и фактически в значении будущего используется конъюнктив: äs eäntu. Помимо традиционной для Балкан формы будущего времени в мегленорумынском обнаруживаются следы латинской конструкции с habeo: ari si-fi da drumu ‘отпустит тебя’, are sä vä spunä ‘скажет вам’32. На существование форм с глаголом иметь указывает П. Атанасов: am si ved, ai si vez, ari si veadä33. В мегленорумынском говоре Умэ vä в неизменяемой форме присоединяется к инфинитиву спрягаемого глагола: vä veari vrin om ua, и эта конструкция имеет значение презумтива ‘есть ли кто здесь’ (хотя и значение будущего не исключено: pastä basmä nu vä jundziri ‘этот платок не дойдет (до места назначения)’34.
В мегленорумынском, как и в арумынском, сохранилась только полная субстантивированная форма, которая, впрочем, не до конца утратила глагольные признаки: после глагола a putea полная форма выполняет функцию инфинитива, например, tipo¡i dufiri ‘можешь идти’, aeu putem lari apu ‘если мы можем взять воду’, nuputem träiri ‘не можем терпеть’35.
Таким образом, балканский характер глагольной системы мегленорумынс-кого проявляется в следующем:
1) дальнейшее развитие форм будущего за счет конъюнктива;
2) почти полная утрата инфинитива за счет субстантивации.
31 Coteanu I. Elemente de dialectologie a limbii romane. Bucure§ti. 1961. P. 142.
32 Philippide Al. Op. cit. P. 469.
33 Tratat de dialectologie romäneascä. Craiova, 1984. P. 529.
34 Ibid.
35 Ibid. P. 153.
Об истрорумынском следует сказать, что на нем говорят на полуострове Ис-трия, находящемся на периферии Балканского языкового союза; предки истро-румын к XIII в. мигрировали туда с севера, находясь до этого времени в самом долгом по сравнению с другими балканороманскими народностями контакте с дако-румынами, чем объясняется их относительная близость в глагольной системе. Истрорумынский является самым специфичным языком балкано-романской группы в силу сильного славянского воздействия.
В истрорумынском будущее время строится только одним способом: с помощью глагола «хотеть» + инфинитив смыслового глагола: voi, ver, va, rem/ren, veflor + cânta, ramare, veri.
Инфинитив представлен двумя формами: полной (субстантивированной) и краткой, как в румынском. Истрорумынский инфинитив часто употребляется в качестве второго глагола в глагольных конструкциях (где другие балкано-романские языки используют конъюнктив): tepoâfi marita ‘можешь выйти замуж’, n-a vrutziíe ‘не хотел говорить’, morestispure ‘ты должен сказать’. Инфинитив в истрорумынском может выступать эквивалентом герундия: a flu fete durmi ‘нахожу девушку спящей’36. В истрорумынском замены инфинитива на конъюнктив на современном этапе не наблюдается, в чем, вероятно, проявляется влияние хорватс-кого37. Кроме того, следует особо отметить, что формы конъюнктива полностью совпадают с индикативными, т. е., присутствуя функционально (при соединении частей сложноподчиненных предложений), конъюнктив не обладает специальной парадигмой, а единственным его признаком служит союз neca хорватского происхождения. Такое положение в конъюнктиве дает основание предположить дальнейшую, более радикальную по сравнению с другими балкано-романскими языками унификацию форм (так как в румынском, арумынском и мегленору-мынском в конъюнктиве формально представлена лишь форма 3-го лица обоих чисел, остальные же формы совпадают с индикативными). Аналогичное развитие наблюдается, как мы увидим ниже, и в некоторых южных диалектах Италии.
(Окончание см. в следующем номере)
Parallels in verb systems of the Balkan-Romance
AND SoUTH-ItALIANS AREAS AS A RESULT of the Greek influence
M. Desyatova
The article deals with comparison of the two Romance regions and search of common features in verb systems which could be explained by a possible Greek influence. Until now a similar analysis has been produced only at the level of phonetics
36 Tratat... P. 169.
37 Ivanescu G. Op. cit. P. 416.
and vocabulary while the morphology studies have not been properly carried out yet. For revealing of same phenomena in the Balkan-Romance languages and South-Italian dialects the author considers step by step all features that could be interpreted as a result of the Greek influence. Among the mentioned features one can point out the reduction of infinitive and substantivizing of its full form as well as spreading of the subjunctive instead of infinitive. Besides common Balkan features in the verb system the easing of the subjunctive paradigm has been found out and its coincidence with the indicative paradigm. The same one can observe in Calabrian dialects. The Greek influence in Calabria and Salento is examined in the historic prospective beginning with the time of Magna Graecia till nowadays. The most characteristic features of verb system of the dialects which have been in contact with Greek during centuries have also been studied.
