CC BY
134
Пожилов И.Е.
ЧЖУ ДЭ: “РЕАБИЛИТАЦИЯ” МАРШАЛА В СОВРЕМЕННОМ КИТАЕ
Имя Чжу Дэ, одного из основателей Китайской Народной Республики (КНР) и бессменного главкома Народно-освободительной армии Китая (НОАК), не в пример многим его соратникам из первого поколения руководителей Коммунистической партии Китая (КПК), знакомо в сегодняшнем Китае, пожалуй, каждому. Однако о его заслугах в революции и строительстве новой государственности мало кто имеет четкое представление. Отметим, что и полвека назад, как ни парадоксально, китайское общество обладало о нем недостаточной информацией.
Известно, что, получив сталинский мандат на официальное лидерство в КПК, Мао Цзэдун с конца 1930-х гг. озаботился выполнением задачи первейшей необходимости, на его взгляд, заключавшейся в том, чтобы переписать заново, а точнее, перелицевать историю партии. К этому времени значительная, пусть и не самая сложная, часть работы была выполнена: подвергнуты разгромной критике и фактически ушли в политическое небытие проводники «левого уклона», «догматики» и «оппортунисты» Цин Бансянь, Чжан Готао, Чжан Вэньтянь и др. Дело оставалось за «малым» - вымарать из сознания партийных кадров и командиров китайской Красной армии понятие «Чжу-Мао» как символ неделимости революционных заслуг и почитания массами двух «великих вождей китайского народа» - Чжу Дэ и Мао Цзэдуна. Навешиванием убогих ярлыков здесь было не обойтись: по популярности главком значительно опережал руководителя КПК.
Параллельно требовалось вмонтировать в теоретический комплекс «упорядоченной» КПК замешанные на цзинганшаньской мифологии «военные идеи» новоиспеченного председателя (таковыми прежде располагал только Чжу Дэ) в качестве важнейшей опоры собственного авторитета и культового образа, без чего в условиях вооруженной борьбы ему, как и лидеру любой другой мало-мальски влиятельной группировки в Китае, путь к безраздельному господству в
перманентно воюющей партии был заказан при всех своих неоспоримо выдающихся организационных дарованиях.
Процесс забвения Чжу Дэ затянулся более чем на десятилетие. Блестящий полководческий и политический талант главкома раз за разом оказывался востребованным на переломах истории государства и КПК. В войне против Японии именно ему принадлежало авторство в разработке доктрины «затяжной войны» (задним числом приписанной Мао Цзэдуну) и курса на общенациональную консолидацию для отпора агрессору (в противовес «классовым» намерениям председателя отсидеться в опорных базах, пока армия Национального правительства истекала кровью на полях сражений), по сути своей не только сохранивших лицо партии, но и позволивших ей в 1945 г. уже по праву претендовать на власть в стране. Война за освобождение убедительно показала: выдвинутый Чжу Дэ замысел стратегической перегруппировки НОАК с перенацеливанием военнополитических усилий КПК на Дунбэй (при изначальном стремлении большинства в партийном руководстве «развиваться на юг») стал во всех отношениях ре-тттаютттим, по крайней мере, в военном разгроме Гоминьдана.
После провозглашения КНР дело пошло намного быстрее, и к 1951 г. от легендарного тандема осталась лишь его вторая половина, следом исчезла сама институция «главное командование НОАК», а вместо «отца Красной Армии»1 появилось сразу... десять2; замалчивались или меняли автора поистине новаторские и опережавшие время взгляды Чжу Дэ (уже полностью вытесненного из военной сферы), связанные с социально-экономическим строительством, коренным обновлением правящей партии и переносом ее усилий с истерики идеологических кампаний на удовлетворение элементарных потребностей людей, выводом из-под контроля КПК и переподчинением вооруженных сил государственной власти, внесением радикальных перемен во внешнюю политику и т.д. Одновременно подтягивались к «нужному», т.е. не выше второго, уровню прежде никогда не игравшие заглавных ролей (и в общем-то не способные к тому) умелые и эластичные функционеры, «профессиональные редакторы» резолюций ЦК.
Нелишним будет подчеркнуть, что нарочитое, в ущерб Чжу Дэ, выпячивание роли других членов высшего руководства КПК и военачальников НОАК ста-
1 Перевод цитируемых в тексте фрагментов и списка литературы авторский. - И.П.
2 В 1954 г. в КНР образовано министерство обороны во главе с Пэн Дэхуаем, годом позже видным полководцам НОАК по формальному признаку членства в Военном совете ЦК КПК было присвоено звание «маршал КНР». - И.П.
ло, пожалуй, наиболее эффективным и беспроигрышным средством выдавливания маршала из современного общественно-исторического дискурса. В особенности это касается Лю Шаоци, которого вплоть до последнего времени упорно «перенаграждают» авторством целого ряда идей, принадлежавших Дун Биу, Дэн Цзыхуэю, Жэнь Биши и тому же Чжу Дэ1.
По-братски разделив с безвестным Мао титул вождя в конце двадцатых, главком не только никогда более не претендовал на верховенство, но и избегал самой возможности оказаться чуть ближе к властному Олимпу, как, например, в случае с его исчезновением с фотографии исторического акта провозглашения КНР или выборами председателя КНР в 1959 г., когда он спешно снял свою кандидатуру в пользу Лю Шаоци .
«Двух светил на небе не бывает», - следуя этому древнему изречению, маршал, тем не менее, оказался не в силах лишить себя естественного почитания в массах, которое долгое время оставалось вполне сопоставимым с искусственно раздуваемым авторитетом председателя; не удавалось ему и постоянно хранить молчание, когда вскоре после победы революции Мао Цзэдун повел страну тем самым «извилистым путем», который обернулся трагическим тупиком «культурной революции».
В постмаоистский период официальная историография КНР, разумеется, значительно продвинулась вперед в восстановлении подлинной персональной истории КПК, но принципиальный шаг на этом пути еще не сделан - роль и ме-
1 Возвеличивание «второго лица в партии» сопровождается замалчиванием, мягко говоря, неблаговидных сторон его деятельности (первенство в раздувании культа личности Мао, инициировании враждебной Гоминьдану и делу национального сопротивления политики КПК в Антияпонской войне, горячая поддержка расстрельных репрессий в отношении «контрреволюционеров», т.е. всех несогласных с диктатурой КПК в 1950-1951 гг. и пр. - И.П.
Выход Чжу Дэ из кадра может трактоваться как случайность, однако же символического смысла в нем неизмеримо больше, имея в виду желание главкома освободить вождя от необходимости наперед делить величие с кем бы то ни было еще. Не менее важно и другое: буквально накануне торжеств портрет Чжу Дэ был снят с ворот Тяньаньмэнь, где он с апреля 1949 г. соседствовал с изображением Мао Цзэдуна. К началу 1950-х гг. из продукции агитпропа было убрано все, что прославляло Чжу Дэ (в равной, кстати, с Председателем степени) или просто вызывало ассоциации с его именем. - И.П.
Чжу Дэ в это время занимал пост заместителя председателя КНР и поскольку изменений в процедуру замещения вакантной должности главы государства не предусматривалось, а Мао Цзэдун не пожелал высказаться по вопросу о преемнике, его фамилия автоматически вносилась в список кандидатов под номером один. - И.П.
сто Чжу Дэ в революционной борьбе и созидательной деятельности партии так и не подверглись пересмотру по существу1.
В значительной мере воспроизводству лубочного образа полководца способствуют художественно-публицистическая литература, печатные СМИ, телевидение и кино. Бдительно следят за чистотой канона «старые» и «новые» левые, сходу предавая анафеме попытки исследователей прописать хоть в чем-то иное, помимо устоявшегося, видение его и Мао заслуг.
В предназначенной для широкого круга читателей периодике дело обстоит гораздо хуже. Тому свидетельством служит недавняя попытка ветеранов вооруженных сил попросту напомнить в одном из либеральных пекинских журналов о том, каким образом на самом деле создавалась и крепла Красная армия, одерживались победы над врагом и какой след оставил в этой беспримерной эпопее главнокомандующий и, следовательно, Мао Цзэдун как его политкомис-сар [4]. Статья вызвала бурю возмущения охранителей, потребовавших призвать «лжецов» к ответу, а издание прикрыть.
В результате, если ныне и недоминирующим, то до конца далеко не искорененным в освещении Чжу Дэ остается подход, характеризуемый в своем максимуме отношением к нему как к ближайшему соратнику председателя, видному партийцу и военачальнику с колебаниями по минимуму от толкового «подручного» Чжоу Эньлая либо Лю Шаоци - до совсем уж деревенского недотепы, способного разве что таскать на собственном горбу мешки с просом для пропитания непонятно чем занятых бойцов.
Самым же порочным стереотипом восприятия Чжу Дэ в массовом сознании китайцев является его имидж улыбчивого увальня, которому (некогда привычно называемому «красным Бонапартом») странным образом не свойственны ни твердость, ни решимость, ни жестокость (без чего он не дослужился бы и до комвзвода исполненной ненависти к эксплуататорам рабоче-крестьянской армии). Но, главное - прежде удостоенному почетнейшего титула «воин-ученый» не присущи чувство собственного достоинства и привычка самостоятельно мыслить. Такая, надо заметить, весьма изощренная подача исторической личности
1 В отечественной научной литературе картина не может рассматриваться иначе, как близкая к полной аберрации представлений об одной из ключевых фигур в новейшей истории Китая. Большинство историков, очевидно, стремясь к еще большей научной «объективности», чем их китайские коллеги, зачастую вообще не считают нужным упоминать о Чжу Дэ в связи даже с теми событиями и явлениями в истории КПК, в которых ему принадлежала исключительная или решающая роль. - И.П.
сама по себе не оставляет ей ни малейшего шанса претендовать на что-то большее, нежели чем умиление обывателя.
И все же повторим: закостенелые догмы и табу, касающиеся личности Чжу Дэ, постепенно исчезают со страниц серьезных исторических изданий КНР, а заслуживающие внимания работы, посвященные анализу идей и политической деятельности маршала, сегодня составляют отнюдь не меньшинство. К качественно новым выводам и оценкам объективно подталкивает исследователей постоянно пополняющийся массив касающихся Чжу Дэ опубликованных документальных и мемуарных источников, серьезных аналитических работ1.
Общественный и исследовательский интерес в Китае к фигуре Чжу Дэ на протяжении последних десятилетий был постоянен. В 1978-2000 гг. количество публикаций его сочинений, биографических исследований и статей в исторической периодике составляло более четырехсот (сопоставимо, к сожалению, всего лишь с «показателями» Чэнь Юня). Последнее десятилетие, уступая предыдущему по общему числу посвященных маршалу материалов, на порядок возвышается над ним по уровню фундирования и полноты научного аппарата (в недалеком прошлом работы даже в солидных журналах нередко вообще не имели такового). В целом сдвиг в исследованиях от порожней риторики к вескому аргументу просматривается вполне определенно; не в пример прошлому, реже и не так прямолинейно навязываются крайне неуместные отсылки к «гению» председателя.
Видится примечательным и наметившийся поворот в исследованиях историков КНР к тем аспектам практики и мысли Чжу Дэ, которые ранее практически не затрагивались, например, его роли в процессе партийногосударственного, социально-экономического и культурного строительства КПК после 1949 г. Особое место в их ряду занимают вопросы, имеющие отношение к активному участию главкома в разработке «отвечающих особенностям Китая» и «имеющих важнейшим критерием улучшение жизни народа» средств и методов продвижения к социализму - «социализму китайской формы».
1 См., например: [Избранные военные произведения Чжу Дэ]. ^ЬЖ: ШЖЩ^Ш±±,
1997; [Автобиографические записки Чжу Дэ]._^Ж: ЩШЩ^^№Ш±±, 2003; -
[Поговорим о Чжу Дэ: интервью с посвященными]. ^Ж: Ф^^КЖШ±, 2000;
(±ФТ) [Биографическая хроника Чжу Дэ: В 3 т.]. ^Ж: Ф^^КЖШ±, 2006;
[То Пин. Чжу Дэ и важнейшие события в истории КПК]. ^Ж:
Ф*£КЖМ±, 2001; Щ.
В этой связи необходимо подчеркнуть одно важное обстоятельство (характерное, правда, далеко не для всех публикаций и совершенно немыслимое ранее), которое сводится к обоснованию, хотя и довольно робкому, тезиса о формальном и репутационно-меритарном праве, которым обладал Чжу Дэ, обращаться к партии и выходить к народу не только с некими «дополняющими», «в развитие идей Мао Цзэдуна», призывами и сентенциями, но самостоятельно формулировать установки программного значения. Такой подход имеет самое прямое отношение к сказанному выше, а именно пересмотру функциональной роли маршала в партийной истории, сводившейся, по мнению Цзян Тайжаня (на сегодняшний день, пожалуй, ведущего эксперта в исследованиях взглядов и деятельности Чжу Дэ), к «нейтрализаторской, стабилизирующей» миссии маршала, латентно смягчавшего проявления крайностей «правого» и левого толка и сводившего разногласия в партийных верхах в пользу компромисса [3, с. 32]. Уни кальная статусная позиция Чжу Дэ, считает Цзян Тайжань, подкрепляя тезис вы сказываниями одного из «бессмертных» Бо Ибо, обусловливалась двумя факто рами:—«высочайшим, уступавшим только Мао Цзэдуну»—авторитетом и, что не менее примечательно (в отличие от вождя, Лю Шаоци, Чжоу Эньлая, Дэн Сяо пина и др.),—«идентичностью позитивного—восприятия» его всем мыслящим большинством в КПК' [3, с. 32].
Так или иначе, отмечают китайские авторы, резонанс высказываемых им идей (собственных или подхваченных) имел максимально возможную амплитуду в индоктринации соратников здравым смыслом и побуждением к раскрепоще нию сознания. К суждениям Чжу Дэ прислушивались, а это уже общепринятый тезис, благодаря его колоссальному опыту и знанию ситуации в стране (по числу и продолжительности инспекционных поездок на места он не имел конкурентов в Политбюро). Равнозначной «реалистическому стилю» определяется рядом исследователей и его незаурядная способность к теоретическим обобщениям и прогнозированию перспектив: в высшем эшелоне КПК, как аккуратно подчеркивается в их статьях, главком едва ли не в единственном числе имел сколько-нибудь систематическое экономическое образование и признавался «наиболее читающим руководителем» - знатоком Маркса, Ленина, Бухарина и др.[2].
Проблема «реабилитации» маршала в исторической памяти китайского народа вновь напомнила о себе в прошлом году, когда в Сянгане вышла из печати монография шанхайского историка Гу Цзэсюя, посвятившего четверть века написанию биографии Чжу Дэ, свободной от влияния политических манипуляций
Мао и его наследников. Название двухтомника говорит само за себя - «Другая биография Чжу Дэ» [1]. Издание вызвало широкий резонанс среди читающей публики в Китае. Представленный «независимым исследователем», как он себя называет, облик маршала в качестве едва ли не равновеликой и альтернативной Мао Цзэдуну фигуры, стал для нее откровением. Книга - по причине известных неудобств в общении с бывшей британской колонией и весьма приличной по китайским меркам ценой - разошлась в стране преимущественно в пиратских электронных копиях. Кажется, это и есть проявление подлинного интереса грамотной части общества к своей, неискаженной истории и, что не менее важно, будущему. Ведь Гу Цзэсюй, скрупулезно обращаясь со свидетельствами прошлого, сумел, несмотря на некоторые сомнительные умозаключения, преодолеть неизбежную для биографа зашоренность и подняться до осмысления целостной парадигмы развития партийной мысли и практики КПК, заключающейся, на его взгляд, в противоборстве двух тенденций - демократии и диктатуры, созидания и разрушения, прагматики и экстремизма. Чжу Дэ и Мао Цзэдун, по мнению автора бестселлера, были самыми яркими и последовательными носителями этих антагонистических начал.
* * *
1. Ш Ш Ш. (±Т) [Гу Цзэсюй. Другая биография Чжу Дэ:
с признательностью и ненавистью к Мао Цзэдуну: В 2 т.]. ^^: 2010.
2. Ш>Ь^. [Ляо Синьвэнь. Чжу Дэ в деле обследования и изучения] // ^Ж. 2007. 3 Ш. 46-53 Ж.
3. ^Х^^. [Цзян Тайжань. Чжу Дэ и складывание коллективного руководства КПК первого поколения] // 2004. 4 Ш. 29-34 Ж.
4. МТ¥. ^Ш: [Чжао Юйпин. Чжу Дэ: незаменимый главком] // ^ШШК.
2009. 7 Ш. 1-7 Ж.
